Эдвард IV - король не идет на север

С военными кампаниями 1463-64 годов связана одна странная тенденция в поведении короля Эдварда IV, которая проявится потом не один раз. Ситуация на границе с Шотландией летом 1463 года была по-настоящему серьёзна. Настолько, что Варвик, который вместе с Томасом Стэнли (который был тогда ещё женат на его сестре, Элеанор) привели из Лондона вполне серьёзные силы, счёл необходимым присутствие короля на месте. И король действительно стал энергично собираться. Казна запросила с верноподданных на расходы 5 000 фунтов, дополнительно собрали ещё 4800 фунтов на флот, которым должен был командовать граф Вустерский (Джон Типтофт). Плюс, следуя вполне сложившейся ещё с времён Ричарда I традиции, кентерберийскому церковному съезду были предъявлены пожелания короля получить от церкви нечто более весомое для защиты Отечества, чем просто благословения.



Эдвард добрался аж до Норхемптона, где застрял из-за взбунтовавшихся против находящегося в фаворе и у этого короля Сомерсета. Пока король Нэд разбирался с ситуацией и отправлял Сомерсета подальше от опасности, Варвик, Монтегю и Джордж Невилл (архиепископ Йоркский), расколошматили армию, в которой были королева Маргарита и король Генри, король Шотландии Джеймс III и его матушка Мария Гелдернская, шотландцы и французы. Расколошматили так, что продолжали преследование шотландцев на территорию Шотландии, и не довели успех до логического завершения только потому, что им не хватило припасов.

Мария Гелдернская

Ни в Англии, ни в Европе никто не сомневался, что молодой король-орёл решит вопрос с Шотландией раз и навсегда, потому что в тот момент это было реальнее, чем когда бы то ни было. Новоиспечённый лорд Гастингс гордо писал Жану де Ленною, франко-бургундскому «агенту», что шотландцы до судного дня будут раскаиваться в том, что решили поддержать свергнутую королевскую чету. Сам король попросил у парламента 37 000 фунтов на защиту королевства, и заверил, что лично поведёт свою армию к победе. И, пока суд да дело, отправился поближе к месту событий, в Фозерингей, где проводил время в своё полное удовольствие, охотясь за оленями и бегая за юбками.

Жан де Ленной

Июнь сменился июлем, июль – августом. Собранные деньги были потрачены на другие надобности, которых хватало. Например, на выплату задолженностей гарнизону Кале. Какие-то намерения собрать обозы и саму армию письменно выражались до конца сентября, но ничего не произошло. Критиковали короля за этот финт долго, громко, и горько, и ему даже пришлось вернуть 6 000 фунтов из собранных, но почему он не покончил с кознями Шотландии и, заодно, с её независимостью – для всех осталось загадкой.

Кто может проникнуть в мысли очень, очень молодого человека, жившего столько столетий назад? Он возмужал из подроста в юношу в условиях гражданской войны. Он был в бегах, в Кале. Он потерял на этой войне отца и увидел слишком рано слишком много ненависти и гордыни. Почему все решили, что он непременно хотел стать героем-полководцем? Только потому, что он соответствовал этому образу внешне? Похоже на то, что Эдвард IV с ранних лет понимал долг мести, но явно отдавал предпочтение дипломатии, а не битве.

Вот и в 1463 году он был сосредоточен на дипломатической игре, целью которой была изоляция ланкастерианцев от заграничной поддержки. По его просьбе, Филипп Бургундский вёл переговоры с Луи Французским насчёт хоть какого-то сближения между Францией и домом Йорков. Луи хотел именно в тот момент Филиппу слегка потрафить, потому что надеялся выкупить у него города на Сомме, сданные Филиппу ранее. Плюс, этот король терпеть не мог вкладываться в проигрышные проекты – а проект ланкастерианцев в 1463 году выглядел уже не просто проигрышным, а безнадёжным. Спасибо Невиллам, славно повоевавшим для своего короля.

Луи

Если истинный союз между Англией и Францией в тот момент не сложился, то вина лежит скорее на недоверчивости Эдварда, нежели на недостатке проявлений доброй воли со стороны короля Луи. Если, конечно, можно в принципе допустить, что у Луи могла быть добрая воля. Тем не менее, в начале 1463 года король французов действительно не принял послов Маргарет Анжуйской. А когда у Джорджа Невилла появилось свободное от сражений время, он отправился в конце августа в Сент-Омер, где подписал договор с французами, на год. По этому договору, обе стороны обязывались не поддерживать врагов друг друга, и не воевать на земле, в портах и на реках. О море договора не было. Самое интересное, что Луи совершенно определённо заявил, что не будет поддерживать Шотландию, если Эдвард решит её завоевать.

Но Эдвард предпочёл с Шотландией договориться. Причём, судя по тому, с какой готовностью шотландцы пошли ему навстречу, он мог потребовать и большего, но ему хватило заверений, что Шотландия не будет больше поддерживать Маргарет Анжуйскую, принца Эдуарда и Генриха VI, а также их приверженцев.
Не приходится удивляться, что англичан отсутствие результата от внушительных затрат возмутило до глубины души. От Кента до Корнуолла и от Уорика до Лестера прокатилась волна восстаний такой интенсивности, что королю пришлось вызывать войска из Сассекса, Кента, Эссекса, Саффолка и Норфолка. Отчасти, это были старые враги, ланкастерианцы – те, кто бунтовал. Но по крайней мере в Глостершире, куда королю пришлось ехать лично, за беспорядками стояла недовольная новым правительством буржуазия, которая предпочла бы более результативной политики за свои деньги.

Можно не сомневаться, что и от Варвика, и от леди матушки Эдварду в те годы пришлось выслушать многое, далёкое от комплементов. Возможно и вполне вероятно, что недовольство подданных было направлено конкретно на его персону, но не на победоносных Невиллов, благодаря которым юный Эдвард вообще удержался на троне. И он сделал выводы. Правда, совсем не те, которые от него ожидал его ближний круг. Они все ошиблись. Зная Эдварда практически с пеленок, они упустили из вида, что теперь он – не просто завернувший не туда парень, а коронованный и помазанный на царствование король.

Столкнувшись с критикой со стороны своего ближнего круга, король Эдвард IV решил просто сменить свой ближний круг. Благо, к тому времени он практически наверняка достаточно близко сошелся с Вудвиллами, чтобы сообразить, из кого он может создать этот новый ближний круг, который будет целиком и полностью зависеть только от него.

@темы: Edward IV

---

Про критиков

Пока я по делу про короля Нэда-Тэда пишу, прокомментирую мимоходом про усиливающуюся тенденцию остро, забавно и задорно писать простыняки на могабукав по поводу того, какое дерьмо кругом пишется.

Вот просто досада берет: ну почему, почему критик с таким же огоньком не напишет правильную книжку, которая не УГ и не трэш, которая оригинальна, злободневна, не содержит ни одного штампа и не грешит ни одной опиской?!

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Дама Джулиана из Норича

При всей своеобразности судеб женщин в английском Средневековье одну группу занятости искать среди них бесполезно: женщин-учёных. Отнюдь не по скудости образования, а, скорее, в силу самого состояния академического образования островного королевства. Из четырнадцати дошедших до нас имён средневековых женщин-учёных, одиннадцать принадлежат итальянкам – спасибо университетам Солерно и Болоньи.



С некоторой натяжкой, в разряд писателей-теологов и философов можно включить даму Джулиану из Норича.

С натяжкой, потому что о ней не известно ничего, не известно даже её настоящее имя. Просто эта дама стала отшельницей при церкви, посвящённой св. Джулиану (то ли Госпитальеру, то ли ле-Ману) в Нориче.



Поскольку дама свободно писала, и писала превосходным языком, в поэтическом стиле, можно заключить, что она была образована лучше многих прочих, большинство из которых умели читать на нескольких языках, но вот писать не умели. Поскольку её затворничество началось как раз во время эпидемии чумы, есть предположение, что дама была достаточно умна, чтобы закрыть себя в своеобразный карантин.

Что хорошо известно, так это факт, что данная дама Джулиана, будучи в тридцатилетнем возрасте, в мае 1371 года оправилась от болезни, которая расценивалась смертельной, и что во время выздоровления у неё было множество видений, общим количеством в шестнадцать.

Их Джулиана из Норича записала в книгу, известную как Revelations of Divine Love, «Откровения Божественной Любви». Эта книга известна, как «малый текст», потому что позже дама написала ещё одну книгу, «большой текст». Поскольку торопиться даме Джулиане было некуда, один только малый текст состоит из 25 глав и включает 11 000 слов. А уж текст большой, теологические объяснения видениям, содержит 86 глав и состоит из 63 500 слов.

«Он любит нас и радуется нам, и так же желает он, чтобы мы любили его и радовались ему, и твёрдо доверяли ему. И всё будет хорошо».

«Наша душа отдыхает в Боге в истинном покое, наша душа распрямляется в Боге в истинной силе, и глубоко укоренилась она в Боге для любви без границ»

«Он - облачение наше. В свою любовь он заворачивает нас и окутывает нас. Он обнимает нас своей любовью и никогда не оставит нас».

«Он не говорит «не будь взбудораженным, не будь уставшим, не будь несчастным». Он говорит «не будь побеждённым». Бог хочет, чтобы мы помнили эти слова, и всегда были сильны в вере, и в горе, и в радости»

«Молитва несёт душу к Богу, соединяет её в одно с его волей через глубокую внутреннюю работу Святого Духа. Поэтому говорит он: молись в душе своей, даже если молитва не приносит тебе радости. Потому что хорошее происходит, даже если ты не чувствуешь ничего, не видишь ничего, и да, даже если думаешь, что не умеешь молиться. Ибо даже если ты выжат и опустошён, болен и слаб, твоя молитва радует меня, даже если её недостаточно, чтобы порадовать тебя. Потому что любая молитва верующего драгоценна для меня». Бог принимает добрые намерения своих слуг, что бы они ни чувствовали».

Нельзя не признать, что дама Джулиана из Норича писала в своём укрытие правильные слова, удивительно актуально звучащие и в наше время. Может быть, она все-таки стала отшельницей именно для того, чтобы записать их для нас, а вовсе не из-за эгоистических соображений собственной безопасности.

@темы: Medieval

---

Дурдомромашковское

Была сегодня на заседании по поводу того, как лечить пациента.

Молодая женщина, русская, коллега, диагностирована шизофрения 10 лет назад, за плечами 20 поездок "в дурку". И изоляции были, и даже смирительные рубашки.

Ну, сейчас все более или менее. Лекарства-психотропники даем из весьма символически закрытого ящичка по вечерам. Лекарств - возможный минимум. Я часто работаю в вечер, всегда с ней болтаю. Честно сказала, что о психических заболеваниях знаю минимум, и что все в ее руках. Если начнутся странные ощущения и мысли - пусть говорит, будем звонить специалистам, чтобы снова до психоза не дошло. Девушка ожила.

И вот сегодня - собрание, значит. Врач-психиатр из поликлиники, куратор из психонеотложки, социальный работник, ведущий фельдшер из реабилитационной группы, две медсестры из психобригады, я. И еще мне ученика подсунули, хотя брать мне его не хотелось, подозревала, что и так толпа будет. И вся эта толпа - на одну одуревшую с утра девушку.

Опаздывает. "Опять опаздывает", - вздыхает врач, и все понимающе качают головами. Я напоминаю, что в 22 часа она принимает прописанную ей приличную такую комбинацию из двух снотворных. После них не так просто вскочить в 8 утра, обычно она спит почти до 10. Начинаю рассказывать, что все идет хорошо, что схема пока работает, и что сейчас единственный для нее источник стресса - страх, что у нее насильно отберут квартиру, поставят на продажу, а ее поселят в каком-нибудь заведении, где наблюдение 24/7. Именно на этом настаивает врач. "У пациента непереносимое материальное положение". Пациент переносит, кстати, положение. На меня смотрят с явным отвращением: "А вы все знаете о ее финансах?". Я знаю. И говорю, что ее положение ничем не отличается от положения 30-40% населения, согласно статистике. Врач говорит вежливо, но смысл "да кто ты такая". "У нее заболивание психозного типа! (если Вы знаете, что это такое)". Я знаю. И упрямо гну, что диагноз - это не судимость, и больных надо лечить, а не выдергивать у них ковер из-под ног. Что помогите ей лучше с работой, ведь у города есть сотрудничающие с ним социальные организации. "Но работа может спровоцировать психоз!", - с апломбом заявляет врач. С трудом удерживаюсь от истерического смешка.

Появляется пациент. Девушка напугана и напряжена. Врач говорит, что ей нужен официал, который будет контролировать ее финансы - возьмет под контроль ее банковский счет. Девушка возражает, что ее счета и так напрямую оплачиваются с ее счёта, так какой смысл? Не хочет она никакого контроля. "У нас есть право назначить контролера и без вашего согласия", - поджимает губы врач. Читай: написать заключение о недееспособности. Я снова встреваю, напоминая, что у девушки нет проблем с оплатами. Проблем и правда нет, соглашается социальный работник. Проблема в том, что на оставшуюся от выплат сумму невозможно прожить. "Знакомая ситуация", - вклиниваюсь я.

Короче, пока удалось девушку и ее свободу отстоять. Следующее собрание через три месяца. Подхожу, беру под руку, начинаю говорит о круизе, в который она едет на два дня, треплю по плечу. "Что, поднять - подняли, а разбудить забыли"? она смеется.

Я не знаю, что будет дальше. Я волнуюсь за то, как она перенесет круиз - там будет много пьяных, приставучих. Сама девушка не пьет совсем, и не одна она будет, а с группой, но я не уверена, будет ли она помнить о разложенных по пакетикам лекарствам в непривычной обстановке. Не знаю, как она отреагирует на мужские авансы, она молода и у нее нет бойфренда. Я не уверена, что даже с лекарствами ее психика выдержит. Она и сама не знает. За 10 лет никому не пришла в голову простая мысль о том, что лекарства ей надо выдавать с рук, чтобы обеспечить и правильное количество, и правильное время. Это было мое предложение. Кстати, в самой-то "дурке" фельдшер не сомневался, что психозы накатывали из-за неправильного приема лекарств. Я туда сгоняла поговорить.

Думаю, что нам просто надо жить в этом случае согласно ситуации. Добиться того, чтобы она перестала говорить то, чего от нее хотят услышать, и начала прислушиваться сама к тревожным звоночкам. И я совершенно точно знаю, что если случится кризис, то из всей присутствующей толпы я могу более или менее положиться только на одного человека - на того, кто ведет реабилитационную группу. Но он работает только днем. И еще можно всегда сгонять в "дурку", там - настоящие профи. А врач мне не понравилась. Но я-таки расшаркалась перед ней, что буду очень благодарна за возможность консультироваться, ведь я всего лишь медсестра, причем без специализации на психиатрии. Сработало. Она даже сказала соцработнику, что та могла бы сходить с пациентом вместе в банк и переговорить о возможности уменьшить выплаты по ипотеке, удлинив срок выплат. Это было бы славно. Именно то, что я хотела.

Но вообще... Вот знаете, если вытащить совершенно здорового человека спросонья перед коллегией в 8 рыл, обладающих властью отнять у него то, что для него дороже всего... Мне как-то сразу Министерство Магии у Роулинг вспомнилось. И трибуналы. Не думаю, что это правильный метод подхода. Хотя и не врач.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

А вот кто по немецки говорит?

Как пишется/переводится по-русски Mären? Если кто помнит, я когда-то давно писала про Турнир Благородных Дам, но думала, что это французская поэма. А оказалось, что не поэма, а эти Mären, и называется Das Frauenturnier.

@темы: "Чтиво"

---

Почти неприлично, но смешно

Называется "Игра Престолов: русская классика", и сперто здесь: jaerraeth.livejournal.com/455004.html














(c) сеть

X-posted at http://jaerraeth.dreamwidth.org/451548.html

@темы: "веселая бредь"

---

Эдвард IV - тяжесть короны

По-королевски пышный въезд в Лондон победоносного Эдварда, 26 июня 1461 года, на время отвлёк внимание горожан от того, что победа при Таутоне ничего ещё не решала. Ланкастерианцы были побеждены, но не уничтожены, хотя йоркисты очень сильно проредили их ряды. Король, королева и наследный принц были вполне живы, хоть и в бегах. И, главное, какое-то подобие работающего административного режима наблюдалось только в некоторых областях страны.
Но поговорим немного о въезде Эдварда в Лондон, и о коронации, которая была устроена через два дня. Кем, собственно, был Эдвард Марч на 26 июня 1461 года?



В глазах многих – уже королём. Собственно, отсчёт его царствования и начнёт идти от даты, когда он принёс публичную клятву в марте 1461 года. Правда, исследовавший вопрос историк Армстронг, опубликовавший в 1948 году своё исследование «The Inauguration Ceremonies of the Yorkist Kings and Their Title to the Throne», сравнивая хроники Вителлиуса, Фабиана и Гё, подозревает, что Эдвард Марч произнёс две клятвы. Одну – стандартную, публичную, перед собранным народом. И совсем другую – перед королевским йоркистским советом. Клятву, которая сильно ограничивала его суверенность.

Далее, Эдвард сидел, одетый в королевские одежды и с церемониальной шапкой из пурпурного вельвета на голове, на королевской скамье в Вестминстере, и он держал в руках скипетр короля Эдуарда Исповедника, коронационную регалию. Правда, скипетр, скорее всего, был другим. Потому что их, этих скипетров, было на самом деле два. Один – действительно коронационный, а другой – королевский, церемониальный. Так вполне доказательно считает тот же историк Армстронг.

Всё это тонкости, которые могут показаться сегодня неважными, но которые в дни царствования Эдварда привели к очень интересной детали, определяющей стиль его правления и многие последовавшие за этим правлением события: Эдвард не был выбран королём. Он был провозглашён королём. А потом, после победы при Таутоне, церемониально коронован. Парламент просто подтвердил это провозглашение, одобрив петицию, которую ему подал уже коронованный король Англии.

Всё лето и осень графства бурлили против нового режима, но это, собственно, просто происходили всегда неизбежные в подобных случаях перегруппировки. Наиболее твердолобые и запятнавшие себя в прошлом ланкастерианцы бежали, кто-то, под шумок, собирал банды и грабил всех и вся, кто-то потихоньку готовил почву для нового триумфа Ланкастеров, тонко саботируя распоряжения новой администрации.

Некоторую надежду на то, что Франция откажет ланкастерианцам в поддержке, дала смерть французского короля в июле 1461 года. В конце концов, дофин Луи дал бургундцам добро на использование своего знамени, когда те отправили наёмников в помощь Эдварду весной. Но король - это не дофин, и после кратковременной немилости в адрес Питера де Брезе, Луи XI стал делать авансы своей родственнице Маргарет Анжуйской.

Для Эдварда эта новость была и плохой, и хорошей. В принципе, Англия всегда чувствовала себя обязанной защищаться от инвазии с континента, но насколько политики верили в то, что эта инвазия реальна, если Францией правит король-интриган, предпочитающий, чтобы другие дрались между собой, а он бы за их спинами тянул ковёр в свою сторону? Нет, планы-то и совместные манёвры французов и испанцев на Сене вроде подтверждали слухи о подготовке совместной инвазии и попытках отравить Филиппа Бургундского. Но насколько далеко были готовы идти французы и испанцы? Очевидно, не были, потому что и Святейший Престол в Риме отнюдь не лелеял планов о крестовом походе на суверенное христианское государство. В любом случае, король великой державы, поддерживающий твоего врага – это плохая новость.

Хорошая сторона этой новости заключалась в готовности лондонцев развязать кошели для короля. Олдермен Томас Кук взахлеб расписывал, как союз французов с Ланкастерами обрушит на головы англичан «войну, обезлюживание, грабёж и убийства, каких ещё не видали христиане».

И все-таки основную опасность для Эдварда представляли приверженцы ланкастерианской партии внутри страны. В ноябре 1461 года приверженцы графов Экзетера и Сомерсета спровоцировали беспорядки в Хемпшире. В январе 1462 года начались восстания в Сомерсете, Дорсете и Вильтшире. В феврале беспорядки распространились ещё на шесть графств на севере и северо-западе. Новый король предложил ланкастериацам и кнут, и пряник. В роли кнута выступали карательные экспедиции коннетабля Англии Джона Типтофта, получившего многоговорящее прозвище «палач Англии». Роль пряника взял на себя король, проводя политику прощения и примирения до такой степени, что это стало возмущать уже его последователей, вдруг почувствовавших себя обойдёнными милостями в пользу врагов.

Типтофт

В этот период показала себя одна странная, ничем не объяснимая тенденция короля Эдварда избегать самых северных областей своего королевства. Дальше Ньюкастла он никогда не бывал, по-моему, да и туда забрался только для того, чтобы увидеть казнь Джеймса Батлера, графа Ормонда и Вильтшира в мае 1461 года. Сначала работу на севере делали для него Невиллы, потом – брат, Ричард. В апреле 1462 года граф Варвик был назначен лордом-хранителем Западной Марки на 20 лет, а до этого, в июне 1461 года, лордом-хранителем и Восточной, и Западной Марки по направлению к Шотландии. Там, надо сказать, Невиллы (сам Варвик, Фальконберг и Монтегю) и завязли на следующие несколько лет. Но порядок навели, хотя не без усилий.

За всем стояла, конечно, беспокойная королева Маргарет, которая в своём изгнании быстро поняла, что бывших королев не бывает. Королева без королевства быстро превращается в нахлебницу, и относятся к ней соответствующе. Сочтя пребывание в Шотландии по этой причине невыносимым, Маргарет сама отправилась во Францию. Причалила она в Бретани, оттуда отправилась в Бургундию, и, наконец, в Шинон, где ее не мог не принять король. Маргарет пообещала ему за помощь... Кале. Впрочем, Кале – не Бервик, над ним Маргарет власти не имела, так что Людовик должен был сначала взять эту крепость, чтобы считать её своей. Со своей стороны, король быстренько освободил старого приятеля Маргарет, Пьера де Брезе, из тюрьмы, справедливо полагая, что тот последует за Маргарет, и освободит короля от своего присутствия. Так оно и вышло. Де Брезе с несколькими сотнями наёмников (около 800) перешёл под руку Маргарет, а король откупился от родственницы займом в 20 000 ливров.

С этими силами Маргарет и отправилась в Бамборо, где ланкастерианцы держали гарнизон, быстро редеющий от голода. Оставив там Сомерсета, она отправилась в Шотландию, чтобы забрать оттуда своего супруга – но снова погода помешала планам ланкастерцев. Корабль Маргарет попал в свирепый шторм, затонул, но люди спаслись: сама непотопляемая королева и де Брезе причалили на маленьком боте в Бервике, а вот 400 французов угодили на Холи Айленд, где были взяты в плен.

Тем временем Варвик поспешил на север, где силы Маргарет засели уже в трех крепостях. Он осадил Алнвик, Дунстанбург и Бамборо, мотаясь ежедневно между этими тремя объектами, пока в канун Рождества Дунстанбург и Бамборо не были сданы сэром Ральфом Перси с условием, что он станет губернатором обоих. Варвик согласился, и сэр Ральф и Сомерсет поклялись в Дареме быть верными новому королю. Пемброк получил разрешение вернуться в Шотландию.

Алнвик продолжал держаться. А потом случилась довольно нелепая история: 6 января 1463 года Варвик получил сведения, что на выручку крепости движется королева с шотландцами. Граф удивился, но на всякий случай отвёл войска. Увидев, что осада снята, гарнизон Алнвика просто разбежался, оставив, таким образом, крепость Варвику. Поход был закончен, йоркистские силы вернулись в Лондон, где Сомерсет довольно быстро попал в фавор короля Эдуарда, к великому негодованию всех окружающих.

Весной 1463 года Маргарет снова перешла границу Шотландии с небольшой армии, наспех собранной из французов, шотландцев и беглых ланкастерианцев, нашедших приют в Шотландии. Алнвик ей сдал сэр Ральф Грей, обозленный на Варвика за то, что тот не сделал его губернатором. А сэр Ральф Перси, которого Варвик губернатором сделал, опять поменял сторону, и сдал Маргарет Бамборо.

Оттуда экс-королева решила штурмовать Нортхем, но там вовремя среагировал Монтегю, и армия ланкастерцев, узнав, что на подходе и Варвик, впала в панику и состояние «спасайся, кто может». Сама Маргарет с сыном бежала в Бамборо, куда за ними последовал и Генрих. А оттуда она, вместе с Пьером де Брезе и сыном, просто отправилась во Фландрию, где попросила убежища у герцога Бургундского. Своего мужа она бросила в Бамборо, с тем, чтобы никогда больше его не увидеть. Герцог Бургундский, симпатизирующий йоркистам, не арестовал Маргарет, но просто дал ей небольшую сумму денег, и отправил к отцу, к Рене Анжуйскому. Тот выделил дочери небольшой замок, где она, ее сын и де Брезе осели на следующие 7 лет.

Генрих остался совершенно один. Некоторое время вокруг него роились ланкастерианцы, но политическая ситуация неумолима вела к тому, что все, поддерживающие претензии дома Ланкастер, постепенно подписали договоры с Эдуардом IV. Генрих, видя, как холодно относятся к нему в Эдинбурге, в январе 1464 года попросил приюта у старого епископа Кеннеди, некогда рьяного ланкастерианца, а теперь просто старика. Епископ приютил короля без королевства в замке Сент-Эндрю, который был мрачноват, но достаточно далеко от границы.

В то же время, граф Сомерсет, всячески обласканный королем Эдуардом, но ненавидимый остальными до такой степени, что его отправили ради его же безопасности в Уэльс, сделал новый финт. Он решил потихонечку сбежать в Нортумберленд, и снова присоединиться к сторонникам Ланкастеров. Но его планы были кем-то выданы, и он был арестован в Дареме, в собственной постели. Одновременно с этим начались волнения в Уэльсе, где Сомерсет успел собрать единомышленников, в Чешире и Ланкашире. Эти волнения были без труда успокоены Норфолком, но тут в марте Генрих, которому отчего-то не сиделось в Сент-Эндрю, снова перешёл границу.

Бамборо, Нортхем и Скиптон-ин-Кравен открыли ему ворота – все-таки, король, ведь бывших королей тоже не бывает. Как раз в это время Монтегю направлялся в Шотландию на переговоры, и, когда его неожиданно атаковали де Перси и Сомерсет, узнал о случившемся. Собрав армию в Ньюкастле, он атаковал ланкастерцев у Хеджли Мур 25 апреля. В этом бою сэр Ральф Перси погиб, но остальные бежали, чтобы сразиться еще раз, 15 мая, при Линхиллс. Монтегю снова их разбил, и на этот раз Сомерсет, Руз и Хангерфорд, попавшие в плен, были немедленно обезглавлены. В руках ланкастерианцев остался только Бамборо, который держал сэр Ральф Грей, твёрдо знающий, что больше на милость йоркистов ему рассчитывать не стоит.



Варвик сделал эту осаду незабываемой, доставив к стенам Бамборо новую артиллерию: чугунные пушки ”Newcastle” и ”London”, бронзовую ”Dijon”, а также бомбарды ”Edward” и ”Richard”. Крепость эта артиллерия разметала по камешкам. Сэр Ральф Грей, как предатель, был доставлен в Донкастер, где его лишили рыцарского звания, утопили и обезглавили. Генрих бежал в такой спешке, что оставил победителям и меч, и шлем, украшенный короной, да и прочие личные вещи. Что ж, в этот раз он хотя бы пытался отвоевать своё королевство с мечом.

@темы: Edward IV

---

Хииииии....)))

А как влюбляетесь вы?

@темы: "нетягостная бредь"

---

"И полцарства в придачу" III-22

Насколько её жизнь встала с ног на голову, Маргарет пришлось убеждаться каждый долгий день всей следующей недели, работая без устали и не имея возможности не то, что наведаться домой, но хотя бы отдохнуть в своих скромных дворцовых апартаментах. Ей пришлось убедиться, что Арагонка продолжала неуклонно выполнять свои королевские обязанности, несмотря на то, что теперь под рукой у неё находилось гораздо меньше служащих, чем это было обозначено в штатном расписании.

Переписка её величества поражала своими масштабами. Казалось, в королевстве не осталось ни одного захудалого городишки, откуда хоть кто-нибудь не послал бы королеве какую-нибудь слёзную мольбу. Приданое дочерям малоимущих дворян, кипы стихов разной степени бездарности, чьи авторы мечтали о высоком покровительстве, просьбы о деньгах на ремонты монастырей и часовен, ходатайства об устройствах браков, жалобы на нарушенные брачные обеты…

Англия не забывала свою королеву, а королева не манкировала своими обязанностями перед Англией. И Маргарет писала, писала, писала… Сначала под диктовку, но очень быстро ей пришлось начать разбирать хотя бы стихи и романы, приток которых в канцелярию королевы не оскудевал. Что самое удивительное, известие об этом каким-то образом почти мгновенно стало достоянием гласности среди поэтической братии, и в результате часть стихотворного потока стала адресоваться уже лично ей.

- «Чудесная Маргарет, Майская роза, Прекрасна, как ястреб, Как сокол утёса. В ней кротости сила, И верности сила, Мила она мило», - с выражением продекламировала девушка и раздражённо отшвырнула лист бумаги сильно несвежего вида на пол. – Пресвятая Дева, что за чушь они пишут!

- Не раскидывайся комплиментами, душенька, - рассеянно сказала Арагонка, - чиркая пером по очередному опусу на латыни, присланному ею учителем принцессы Мэри. – Не успеешь и глазам моргнуть, как вместо стихов тебя начнут засыпать прошениями.

Лиз Даррелл проворно подхватила отброшенный Маргарет листок, и, задыхаясь от смеха, прочла вслух концовку поэмы.

- «Очьми Ипсифила, Устами Кассандра, И благоуханней она Кориандра». Нет, право, ничего подобного я в жизни не слышала!

- А уж ты-то у нас в поэзии теперь настоящий знаток, - ядовито заметила Джейн Паркер, продолжавшая, как ни странно, исправно появляться на дежурства в покои опальной королевы. Маргарет, наблюдавшей за графиней всю неделю, быстро отказалась от подозрений, что та ходит в покои королевы шпионить для Болейнов. Похоже, что в компании неплохо образованных дам, явно не стремящихся в первые ряды придворных, леди Рочфорд просто отдыхала душой. Что ещё более удивительно, в этом кружке острую на язык и резкую в манерах молодую женщину принимали довольно тепло, без обид на её выпады.

Не обиделась на прозрачный намек и Лиз Даррелл. Приняв величественную позу, она продекламировала:

Покинешь ли меня?
Любил я много лет
Среди богатств и бед;
Ужель твой чёрств ответ?
Покинешь ли меня?
Скажи: «Нет! Нет!»

- Вот что я назвала бы настоящей поэзией, - вздохнула королева, на мгновение оторвавшаяся от правки текста. – Впрочем, скоро каждый сможет блеснуть на празднике после турнира, и сэр Томас тоже.

- На празднике, о поводе для которого не хочется и думать, - горько отозвалась Мэри Виллоуби. – Видит Бог, в этом дворце умерло настоящее веселье с тех пор, как…

- Мэри! – строго одёрнула подругу королева. – Его величество устраивает турнир, подобного которому при дворе не видели со времён, когда солнце Англии сияло на весь христианский мир. И мы не поддадимся мелочным чувствам, чтобы не испортить праздник.

Немного помолчав, она продолжила более мягким тоном:

- Мы просто состарились, Мэри. И твоя старая королева больше не может быть королевой турнира. Но это не значит, что я сдалась. Ты знаешь, что я не сдамся до конца, когда бы он ни случился и каким бы он ни был. Моё место займёт леди Маргарет, и именно она будет на турнире королевой любви и красоты, потому что я так хочу. Она, а не та, другая.

- Но что скажет его величество? – вкрадчиво спросила Мэри Скроп, поднимая глаза от шитья.

- Его величество подтверждает, что при дворе нет дамы прекрасней, чем графиня Бьертан, чудесным образом избежавшая многих опасностей, чтобы вернуться к нам, и осветить этот дворец сиянием своей красоты, и вернуть покой в нашу душу, - раздался от двери всем хорошо знакомый голос.

Маргарет, совершенно онемевшая от неожиданности, осталась сидеть за конторкой, во все глаза глядя на входящего в комнату короля. Остальные дамы, кроме неё и королевы, успели вскочить и склониться в глубоком реверансе.

- Кузина… - проворковал Гарри, склоняясь перед ней и целуя перепачканные чернилами пальцы. Глаза его смеялись. За спиной Маргарет кто-то отчётливо охнул. Как во сне, она неторопливо поднялась и присела, в свою очередь, в реверансе, стараясь не пошатнуться. Ее пальцы, которых коснулись так хорошо знакомые ей губы, горели. На какое-то мгновение она совершенно потеряла чувство реальности.

А король уже весело говорил окружившим его дамам о том, что их ждут портные, что его казначей не поскупился, и что темой праздника будет турнир времён Эдварда Третьего, безупречного короля и рыцаря.

- Марго! – прозвучавший в её голове встревоженный голос мужа вернул Маргарет к реальности. – Марго, это магия. Что-то пошло совершенно не так… Немедленно, слышишь – немедленно иди к леди Гордон. И обязательно приезжай сегодня домой, под любым предлогом.

Стряхивая остатки одурманенного состояния, Маргарет огляделась. Гарри стоял перед женой, пристально глядя ей в глаза.

- Это ничего не меняет, Кэт. Ты знаешь.

- Я знаю, - подтвердила Арагонка с лёгким вздохом. – И могу только повторить твои слова: это ничего не меняет. Он приехал, да? Кардинал.

- Его привезли, - поморщился король. – Подагра. Нэн пришлось уехать к отцу. Действительно уехать. Так что твоя задумка пришлась как нельзя кстати. Но это только перемирие, Кэт.

- Я не хочу играть в эти игры, - грустно сказала королева. – Не с тобой. Но ты не оставил мне выбора.

- Потому что выбора нет, - мягко ответил Гарри и, резко развернувшись, вышел из комнаты, не оглядываясь.

- Кузина… - тихо проговорила Арагонка, глядя на закрывшуюся дверь. – Ты знала?

- Нет! - Маргарет отрицательно покачала головой, хотя королева на неё не смотрела.

- А он? Он знал?

- Да…

- Иди, дитя, - вздохнула королева. – Иди и готовься. Ты должна затмить всех прочих, понимаешь? Не только ради себя, но и ради меня. Ты должна быть красива за нас двоих, и молода за нас двоих. Я хочу, чтобы рыцари бились насмерть за один твой взгляд! Я хочу, чтобы пролилась кровь!

Потрясённая неожиданной свирепостью, прозвучавшей в голосе этой немолодой, уютно выглядевшей полной женщины, Маргарет осмелилась спросить:

- Чья?

- Иди, - снова вздохнула королева и потянулась к чёткам.

@темы: "побасенки"

---

Таутон

Поднимаю заметку отличного блоггера-историка, живущего на ЖЖ

antoin.livejournal.com/874431.html

Убитые при Таутоне
Почти год назад в The Economist была интересная статья про раскопки братских могил, в которых упокоились солдаты, павшие в битве при Таутоне между Ланкастерами и Йорками (29 марта 1461, зима пришла и не ушла, выл злейший ветер, шёл дождь со снегом...) — самой кровавой битве Войны Роз (а то и вообще из всех битв на английской земле). Как оказалось, многие эту новость пропустили, поэтому очень рекомендую.

Что мне было интересно:
- суровый солдат номер 25, которому за предыдущую военную карьеру уже успели настучать по черепу, но он выжил и при Таутоне сначала получил пять несмертельных ударов по левой части головы (видимо от правши, с которым дрался лицом к лицу), потом ему нанесли смертельный удар опять по голове, но уже сзади, прорубив дыру как в почтовом ящике для конвертов, затем ещё раз ударили по голове справа-сзади, и напоследок мощно рубанули по лицу;

- разлёт возраста погибших широк, от 17 до 50 лет;

- средний рост 1.71 метра (разлёт от 1.5 до 1.8 метров), самыми высокими были самые старые солдаты, видимо профессионалы, всего на 4 см ниже среднего современного англичанина;

- даже у простых солдат признаки крепкого здоровья и хорошего питания, сильные зубы, заметно очень крепкое телосложение и вообще активный образ жизни (об этом археологи вообще часто пишут, но их никто не слушает);

- у многих кости плечей очень хорошо развиты, особенно ближе к правому плечу и левому локтю: так узнают лучников (на скелете отражаются многие современные профессии, так что скелеты лучников необычна лишь тем, что сегодня такие изменения не встречаются);

- у одного 16-летнего лучника была травма левого локтя, похожая на травму молодых бейсболистов («локоть младшей лиги»), возможно от тренировок со слишком мощным для него лонгбоу;

- по раскопкам могил битвы при Висби у многих были раны нижних конечностей (например удары ниже края щита), а в могилах Таутона неестественно много ранений в голову;

- нередко ударов по голове было несколько, например восемь, шесть, тринадцать;

- многие так сильно стискивали зубы во время битвы, что они трескались.

запись создана: 16.12.2011 в 07:25

@темы: Англия Плантагенетов, Edward IV

---

Эдвард IV - победа при Таутоне

6 марта 1461 года Эдвард (пока не Эдвард IV) обратился к 39 шерифам графств и управлению Лондона, Бристоля, Ковентри и ещё нескольких городов с предложением признать его королём. Почти все графства, кроме одного, располагались к югу от Трента. Чтобы предложение не повисло в воздухе, Эдвард подкрепил его прокламацией, согласно которой все приверженцы Генриха VI, который в течение 10 дней ответят на обращение позитивно, сохранят свои жизни и имущество.



Не обошлось без исключений. Милость кандидата в короли не распространялась на 22 человек, перечисленных поимённо, и на тех, чей доход превышал 100 марок в год – то есть, всех баронов и джентри из богатых.

Смысл предложения был, разумеется, в том, чтобы изолировать ланкастерианских баронов от тех, кто не имел никаких личных интересов в конфликте Йорков и Ланкастеров.

Эдвард также озвучил имена тех, кого считал личными врагами: Эндрю Троллоп, камандир дезертиров из Кале; сэр Томас Трешем, спикер парламента в Ковентри в 1459 году; Томас ФитцХарри из Хертфордшира, который воевал против Эдварда при Мортимер Кросс; Уильям Гримсби, бывший казначей Генриха VI, который воевал при Вейкфилде; и оба «бастарда Экзетера», один из которых, по слухам, казнил графа Салсбери. За их головы Эдвард назначил награду в 100 фунтов. Как ни странно, в списке отсутствует Клиффорд, которому Эдвард поклялся отомстить лично.

Впрочем, Клиффорд через несколько дней погибнет от шальной стрелы в горло при Феррибридж. Троллоп, вместе с сыном, погибнет при Таутоне. Сэр Трешем, заслуживший ненависть Эдварда тем, что переметнулся к ланкастерианцам, хотя персонально был в дружеских отношениях с Ричардом Йорком, дотянет до битвы при Барнете, но будет схвачен и казнен. ФитцХарри, возглавлявший комиссию по отчуждению имуществ Йорков, Варвика и Салсбери после того, как тех объявили изменниками, погибнет при Тьюксбери.

История с Гримсби имеет более интригующую концовку. А именно: он был объявлен погибшим при Таутоне в марте 1461 года, умершим от эпидемии в тюрьме Маршалси в 1462 году, бежавшим вместе с королевой Маргарет во Францию, и… служившим Йоркам до самого Ричарда III. Умер Гримсби в 1490 году. За отца одному из бастардов Экзетера отомстил персонально Варвик. Не совсем понятно, кто именно перед ним провинился, Томас или Уильям Холланд, так что судьба другого не совсем понятна.

После того, как прокламации Эдварда были выпущены, лидеры йоркистов разлетелись по городам и весям Англии, собирая войска, а сам почти король дождался в Лондоне контингента войск, любезно присланных ему в помощь герцогом Бургундии Филиппом Добрым. Пикантная деталь здесь в том, что этот контингент прибыл под знамёнами будущего Луи XI, который тогда добывал буквально последние моменты в роли бунтующего дофина и протеже бургундского двора.

Ещё более пикантная деталь – это то, что сразу после Таутона Эдвард найдет время заехать к своему давнему знакомцу по драматическим событиям в Кале, сэру Ричарду Вудвиллу.

Огромная по тем временам в руках частного лица сумма в 334 марки, будет выплачена по приказу Эдварда Жакетте Вудвилл персонально, ее муж, сэр Ричард, получит официальный пардон короля за все прошлые, явные и тайные, прегрешения против Йорков. В 1463 году Ричард Вудвилл окажется уже в королевском совете. Внимание: свою будущую королеву Эдвард встретит у Вудвиллов только в 1464 году, в 1461 – 1463 гг молодая вдова Грей еще жила своим домом и боролась со свекровью за наследство мужа.

Поскольку у Эдварда ни в коем случае не было бы времени сговориться с бургундским двором о военной помощи, это, похоже, сделала Жакетта, правильно оценив последствия объявления Генрихом VI Ричарда Йорка в качестве своего наследника.

Вопреки созданной позднее репутации отчаянного и удачливого вояки, юный Эдвард был военачальником разумным и осторожным. Я бы сказала, что главной его чертой была неторопливость. Вот и в этот раз он полз со своей армией к Понтефракту, обрастая по пути свежими силами и предоставив Варвику, Джону Говарду и Уильяму Невиллу принимать текущие удары на себя. Многие города послали войска, как поётся в балладе тех времён (каждый отряд – под знаменем своего города):

”The White Ship of Brystow, he feryd that fray,
The Black Ram of Coventre, he said not one nay;

The Wolf cam fro Worcetre, ful sore he though to byte,
The Dragon cam fro Glowscetre, he bent his tayle to smyte;
The Griffon cam fro Leycestre, fleying as tyte,
The George cam fro Notyngham w’ spere for to fyte;

The Wild Rat fro Northamptone w’ hur brode nose,
There was many a fayre pynone wayting upon the Rose.
Blessing be the tyme that ever God spend that floure”



И все же… На его стороне из знати были только сам Варвик, брат графа Джон Невилл (лорд Монтегю), дядя Варвика (Уильям Невилл), Джон Скроп из Болтона, Джон Рэдклифф, да герцог Норфолк. Зато ланкастерианцы собрали под свои знамёна двух герцогов, четырёх графов, виконта и восьмерых баронов (преимущественно северян), и целую кучу представителей младших ветвей баронских семей.

Обе армии, общим количеством около 50 000 человек, встретились у Таутона.
Авангард ланкастерианской армии, во главе с лордом Клиффордом, блокировал йоркистам подход к реке в Феррибридже, и туда Эдуард направил своих лордов Рэдклиффа и Варвика. Атака была отбита, Рэдклифф погиб, Варвик был ранен стрелой в ногу, но внимание Клиффорда было отвлечено, и армия йоркистов спокойно форсировал реку в районе Кастелфорда, заходя Клиффорду в тыл. Клиффорд заметил угрозу, и спешно отступил к расположению главных сил. Преследователи были быстрее, они настигли силы Клиффорда в Динтингдейле, и мало кто из ланкастерианцев сумел бежать. Сам лорд Клиффорд был убит то ли шальной стрелой, угодившей ему в почему-то незащищённое горла, то ли от руки одного из Невиллов, как говорит другая версия. Армия Эдуарда переправилась через реку. Время битвы пришло.



Случилось так, что день битвы пришёлся на Вербное воскресенье, и Генрих VI, все ещё король, непоколебимо и упрямо верный свои принципам, категорически отказался от участия в военных действиях в такой день. Его оставили в Йорке, в десяти милях от Таутона, и он преспокойно отправился слушать праздничную мессу. А его армия (или это уже была армия его жены, «капитана Маргарет»?) отправилась сражаться за его трон.

Эдуард сделал перед битвой объявление, что это будет битва без милосердия. В девять утра его армия начала атаку.



Невероятно, но именно в тот момент началась снежная буря, совершенно ослепившая ланкастерианцев, потому что ветер и снег били им в лицо. Армия Эдварда осыпала их стрелами, отходила, затем возвращалась, собирала стрелы и пускала их в дело снова. Ланкастерианцы же стреляли в снег, через который даже не видели, где именно находятся их враги. Это действительно была битва без милосердия, продолжавшаяся с девяти утра до десяти вечера, даже в темноте. Хроники того времени говорят, что 42 рыцаря были взяты в течение дня в плен, и все они были к концу дня казнены. На поле боя погибли лорд Дакр, Эндрю Троллоп и младший сын герцога Бэкингема, сэр Генри Стаффорд.

В письмах архива семья Пастон общие потери оцениваются в 28 000 человек, хотя Чарльз Росс, историк 70-х, выражает уверенность, что число погибших сильно преувеличено. На основании того, что подсчёт был просто невозможен. Современные историки предполагают, что в тот день погиб один процент всего населения Англии. Король, королева и принц бежали из Йорка вечером.



На следующий день Эдуард вошел в город. Он первым делом заменил головы своих родственников, до сих пор бывшие на рыночной площади, на головы Девона, казнённого уже в Йорке, Экзетерского Бастарда и ещё троих.

Вальтер Деверос, Джон Говард, Хэмфри Стаффорд, Уолтер Блаунт и Уильям Гастингс были произведены в рыцари немедленно после битвы.

После короткой передышки Эдвард двинул свои практически не потерявшие людей войска на север. Маргарет с семьёй нашли свой последний приют на английской территории в городке Бервик, где Маргарет снова совершила совершенно дикий поступок: стремясь задобрить шотландцев, на которых одних она теперь только и полагалась, она отдала им Бервик на разграбление. После этого шотландцы предоставили королевской семье убежище в Эдинбурге, пообещали помощь, и Маргарет, Генрих и их сын покинули Англию, где у них осталось очень мало приверженцев после победы Эдварда и, главное, после трагедии Бервика. Но, рассуждая реалистично, что она могла сделать, кроме как царственно одобрить и без того неизбежное… Хотя – Бервик не открыл бы ворот перед врагом, но ворота пришлось открыть перед королём и королевой.

Леди Сесили Невилл, вдова Ричарда Йорка, которую Эдвард оставил в Лондоне своим полномочным представителем, узнала о победе своего старшего сына уже в первой половине следующего за битвой дня, в 11 часов. «За печатью и личной подписью нашего суверена лорда короля», как пишет Уильям Пастон. Услышав новость, она немедленно проследовала в часовню, где в честь победы была отслужена торжественная месса. Месть свершилась.

@темы: Edward IV

---

Эдвард IV - почти король

Если у Варвика и были какие-то сомнения относительно будущего, у Эдварда Марча их не было. Поскольку его погибший отец был назначен самим королём преемником короны и престола, теперь этот титул (или перспектива титула) принадлежали старшему сыну покойного герцога, который в том же документе был официально в данной перспективе утверждён. С 1460 года граф Марч подписывал все документы, как «Божьей милостью истинный и законный наследник Англии, Франции и Ирландии». Имел право. И было это право подтверждено победой при Мортимер Кросс.



Нужно отметить, что Эдвард имел в своих притязаниях определенную поддержку знати. Достаточно сказать, что большая часть тех йоркистов, которые сопровождали его в Лондон, привели своих людей за собственный счёт. Кстати, это было весьма накладно, особенно в обстоятельствах, когда отвратительное управление королевством сильно ударило по кошелькам тех, кто исполнял возложенные на них обязанности. Корона просто не могла (и, возможно, не хотела) возмещать им расходы. Справедливости ради надо сказать, что расходы не возмещались и ланкастерианцам. При Генрихе VI обеднели и Йорки, и те же Вудвиллы. Но йоркисты дополнительно пострадали от карательных репрессий королевы Маргариты, так что их поддержка Эдварду Марчу дорогого стоила, в буквальном смысле слова.

друзья и враги при Мортимер Кросс

Но ведь и ситуация, в которой лорды проявили столько изумительную щедрость, была уникальной. Ричард Йорк имел бы право на корону только после смерти короля Генри. А король все ещё был вполне жив, воссоединён со своей королевой, и даже формально возглавлял собственную армию. Провозгласить при таких условиях нового короля было делом непростым, и законным такое действие могло стать только по решению парламента. Почему бы и нет, благо, в своё время Ланкастеры сами создали прецедент, сместив Ричарда II и отдав корону Генри IV.

коронация Генри IV

Позднее, в ноябре 1461 года парламент подтвердит претензию Эдварда Марша, которую тот изложит весьма оригинально. Он заявит, что, поскольку все Ланкастеры изначально были узурпаторами, по «законам Божьим, человеческим и природным» право на королевский титул принадлежит ему, Эдварду, потомку Лайонела Кларенса. Тем более что под правлением «узурпатора Генриха VI беспорядки, гражданская война и горести, несправедливость, притеснения и кровопролитие, от которых страдали невинные, пренебрежение законами, пристрастность, шантаж, убийства, насилие и дикий образ жизни стали истинными правителями нашего благородного королевства».

Более того, разве сам Генрих VI не признал того, что его линия не имеет права на корону, назначив своим преемником Ричарда Йоркского, в обход собственного сына? Следовательно, Эдвард Марч, ради «общего комфорта и примирения» должен был стать следующим королём, как «правильный и законный сеньор и суверен».

Но это будет в ноябре, а пока, 1 марта 1461 года, Лорд Канцлер (епископ Джордж Невилл) объявил гражданам Лондона о том, что Эдуард, граф Марч, старший сын герцога Йорка, предъявил свои законные права на трон, и объяснил, какие именно это права. Граждан собралось в тот день на Полях св. Георгия много, тысячи четыре, и все они известие Лорда Канцлера встретили с должным энтузиазмом. Их представители отправились потом в лондонский дом Йорков (Бэйнард Кастл), чтобы известить Эдварда о том, что он избран королём.



Довольно заметно, что стихийным изъявлением чувств и чаяний этот сбор на Полях не был, но, может быть, горожане и вправду верили, что новый король на троне автоматически прекратит войну. Права графа Марча были подтверждены и спешно собранным на 3 марта королевским советом, в котором, кроме троих членов йоркистской ветви семьи Невиллов, были герцог Норфолк, лорд Фитцуолтер, лорд Феррерс, архиепископ Кентерберри и епископ Салсбери. Надо заметить, что многие йоркисты (виконт Бурше с сыновьями, лорды Абергаванни, Грей из Рутена, Одли и Кобхем) на совете отсутствовали, что позволило потом некоторым историкам (Ландеру, в том числе) предположить, что Эдвард Марч отнюдь не пользовался в своих притязаниях поддержкой баронской элиты. Но более вероятно, что в тот момент расписание было настолько плотным, что многие просто-напросто не успели принять участие в мероприятиях.

На следующий день в Сент-Поле была заслушана торжественная месса, после которой Эдвард Марч отправился в Вестминстерский дворец, где принёс коронационные клятвы, был облачен в королевские одежды, и посажен на мраморный стул, известный, как королевская скамья, со скипетром в руках. Это не было коронаций, это было как бы формальной церемоний подтверждения «принятия во владение королевства английского». Для того, чтобы она была продолжена настоящей коронацией, девятнадцатилетнему Эдварду Марчу нужно было сокрушить дом Ланкастеров, который даже в 1461 году, не смотря ни на что, мощно поддерживался знатью страны.



И почему бы знати было не поддерживать режим, при котором каждый барон был маленьким королём в своих владениях, вёл собственные феодальные войны и решал проблемы правом сильнейшего, а не утомительными юридическими процедурами. Скажем откровенно: йоркисты выражали чаяния разумного меньшинства аристократии, но подавляющего большинства населения. И население показало свою поддержку весьма конкретными методами, сбором денег. Один Лондон дал Эдварду на военные расходы в общем около 9 000 фунтов. Теперь ему оставалось привлечь на свою сторону мелкое дворянство, в руках которого и находилась исполнительная власть в королевстве.

@темы: Edward IV

---

Кошмаррррр....

Халловенские кошмарики меня дома не застали, но настигли в ютубе. Это шо?!



Нет, серьезно?! Откуда выкопали эту ведущую и что она пытается нести в массы, так сказать? Нет, тетка красивая, но откуда такая заскорузлость? Она - дура? Или концепт дурацкий?

@темы: Всячина внетеговая

---

Самокопательское

Один забавный тест и одна статья внезапно (!) открыли мне глаза на свойственную мне логическую ошибку. Я никогда особо на эту тему даже не задумывалась, может, поэтому и получился косяк.

Для меня естественно брать любую ситуацию под контроль. Не потому, что я хочу быть главной, а потому, что я уверена, что я с этой любой ситуацией справлюсь. Это базовая черта моего характера, и вряд ли я могу и хочу от нее отказываться.

Но вот почему-то у меня черта доминанты отчетливо ассоциируется со свободой. При том, что я осознаю ответственность, связанную с такой линией поведения и тащу эту ответственность без писка. Но где свобода, а где ответственность?! Забавно...


Какая порода ваша?

@темы: "Грани миров"

---

Ну таки да

И аццкий котег, конечно. Чей-то, из ЖЖ импортированный

испугаться

@темы: "праздники"

---

Эдвард IV - первая победа

28 января Варвик, от имени короля, назначил срочный сбор войск, но времени было слишком мало. И снова армии сошлись у Сент-Олбанс. С Варвиком были его родственники, друзья, которые привели имеющиеся под рукой эскорты – и король. Уникальная ситуация, вообще-то, что король и королева оказались на поле боя друг против друга. Ненадолго. Для Варвика это сражение было не лучшим в жизни, так что он отступил, потому что понимал, когда отступить разумнее, чем ввязываться в безнадёжную битву. Короля он, против сложившейся традиции, не забыл, а вывел в зону ничейной земли, но, поскольку тот изъявил желание присоединиться к жене, то там Генриха VI и оставили. Право, отличительной чертой царствования этого короля были медитации на поле боя в гордом одиночестве.



На следующий день авангард королевы нашел своего короля, беззаботно сидящего под дубом и весело улыбающегося. Королевская семья воссоединилась. На следующий день он произвел своего восьмилетнего сына в рыцари, а королева решила ознаменовать день по-своему. Она заставила ребенка приговорить к смерти лорда Бонвилля и сэра Томаса Кириэля. Кириэль, рыцарь старой формации, ветеран французской компании, проклял королеву за то, что она приучает ребенка к такой жестокости. Оба пленных были обезглавлены. Среди пленных был и брат Варвика, Монтегю, которого, по требованию короля, пришлось отпустить. Спас король и аббатство, но сам город был, разумеется, снова разграблен и разгромлен.
Кстати, поступок королевы Маргарет отвернул он ланкастерианцев довольно многих их последователей. Люди просто задумались, что вырастет из принца, радостно выносящего смертные приговоры уже в таком юном возрасте.



Эдвард, граф Марч, встретил новый, 1461 год в Глостере. Тогда его, кстати, знали под романтическим именем «Роза Руана», верьте или нет. Там собралась неплохая компания: сэр Вальтер Деверос, один из советников герцога Йорка, его зять, сэр Уильям Герберт из Реглана, со своим братом, сэром Ричардом Гербертом, молодой барон Одли, лорд Грей из Вилтона, Хэмфри Стаффорд из Саутвика, и многие остальные. В какой-то момент, вести о бойне при Вейкфилде добрались до Эдварда, первым движение которого было двинуться на юг, спасать Лондон.
Тем не менее, ему пришлось до этого повернуть на север, чтобы сойтись в битве с армией, собранной Тюдорами в Уэльсе и укрепленной наемниками из Франции, Ирландии и Бретани, которых только что привез с континента лорд Вилтшир. Это была та самая битва у Мортимер Кросс, неподалеку от Вигмор Кастл. Именно там случился метеорологический феномен, породивший столько легенд: на небосводе действительно некоторое время были видны три солнца сразу!



Это была первая победа Эдварда, и уже тогда в его честь была сложена баллада:

«All the lords of the north they wrought by one assent
For to destroy the south country they did all their entent
Had not the Rose of Rouen been, all England had been shent»

Хотя, на самом деле, истинным главой йоркистского движения в тот момент оказался не «Роза Руана», а граф Варвик.

Другое дело, что Варвику эта честь казалась очень сомнительной. Судьба герцога Йорка поставила его в невозможное положение. Да, при сложившихся обстоятельствах Варвик был с Йорком, но у него не было ни малейшего энтузиазма видеть Ричарда Йорка в роли короля, потому что помазанный на царствование король у Англии уже был. И был принц, преемник короны, которого король признал законным сыном. Хотя исторический анекдот утверждает, что сразу после ритуала признания король пробормотал, что отцом мальчика является, очевидно, Святой Дух.



Всё, чего хотел Варвик – это реформ. И вот Ричард Йорк, его соратник и муж его тетки, был казнен, и голова герцога была выставлена напоказ в шутовской короне. Его отец, Ричард Салсбери, был казнен. Его близкий родич, юный Эдмунд Рутленд, тоже был казнен. Мог ли Варвик по-прежнему сохранять лояльность королю в таких обстоятельствах?

Он сохранил. Не сменил знамя, не стал править от имени короля, который был у него в руках – а ведь мог. Варвик отпустил короля, хотя не мог не понимать, что делает не то, чтобы ошибку, но усложняет дело йоркистов. Потому что бывших королей, да ещё на свободе, просто не бывает. У кого в руках король, тот и прав. Варвик также отослал младших Йорков, Джорджа и Ричарда, во Фландрию потому что их брат был молод и он был далеко, а орды королевы Маргарет приближались к Лондону.

Эта история с Лондоном, оставленным йоркистами без всякой защиты, очень интересна. За стенами столицы мог укрыться Варвик, но он этого не сделал, а пошел куда-то стороной на соединение с графом Марчем, который, в свою очередь, в Лондон не торопился, и встречаться с Варвиком не торопился до самого 19 февраля, когда он соизволил двинуться на соединение, которое произошло 22 февраля.

Маргарет сходу Лондон не атаковала, хотя, наверное, очень хотела. Говорят, король наложил свое решительное вето на идею штурма. Может быть. Маргарет послала в Лондон герцогиню Бэкингем с эскортом, переговорить с олдерменами. И олдермены были готовы впустить в город отряд роялистов! Но горожане, узнав об этих планах, просто отобрали ключи от ворот у стражи. Не хотели они диких северян в своих стенах, тем более, что судьба покорённых армией королевы городов была в Лондоне уже известна. Не обошлось и без слуха, что королева, Лондон не любившая, дала своей армии добро поступить с ним так же, как с остальными покорёнными городами. Олдермены решили в знак доброй воли послать роялистам продовольствие и деньги, но снова бдительные лондонцы, которых поднял повар одного лорда, узнавший о плане, обоз не пропустили. Они его разграбили.

Тут уж королева настроилась на штурм, вето там или не вето ее супруга. Но ей помешало известие, что соединённые армии Варвика и графа Марча идут на Лондон. Королева заколебалась, и затем отвела армию. Они вернулись на север, увозя с собой короля и грабя все на своём пути. Так король Генрих VI потерял свой трон. Это подвело линию под всеми колебаниями Варвика, который, в присутствии короля, почти несомненно сохранил бы ему лояльность. Теперь же граф оказался перед фактом: или поддержать требования своего кузена на корону, или непонятно что. Короля-то не было. То есть, он как бы и был, но где-то, уже накрепко пристёгнутый к мантии своей властной и жестокой супруги. Уж кем-кем, а мечтателем Варвик не был, и к этому моменту он прекрасно понимал, что никакие реформы при такой королеве невозможны.

Другое дело, что ситуация была изначально сманеврирована Варвиком, который мог или отпустить короля к королеве, или не отпустить. Или он не мог не подчиниться воле суверена, даже если суверен был полностью в его власти? Могло ли быть так, что граф предоставил судьбе сделать выбор за него?

Варвик был готов подпирать своим плечом пассивный символ королевской власти. В конце концов, при сильном правительстве даже эксцентричная щедрость короля была бы вполне переносима, направляемой в нужную сторону. Но, не убрав подальше королеву, нельзя было и мечтать о какой-то стабильности. Маргарет не была готова отказаться ни от одной крохи своей королевской власти. Король же к своей семье относился весьма трепетно, и никогда не согласился бы ни на какой развод. Опять же, вместе с принцем росла проблема: кем он мог сформироваться с такой мамашей? Речь уже не шла о власти, речь шла о самой жизни или смерти йоркистов.

@темы: Edward IV

---

The Canterbury Tales

@темы: "экранизации vs каноны"

---

Встретить свою кошку

Хорошо бы...

текущее

Впрочем, все и так неплохо.

Вчера опасалась, что придется возвращаться ночью с работы в самый ураган, но урагана не случилось. Дождь шел, но обычный. А ведь было штормовое предупреждение. Работаю, в основном, в вечер, поэтому лечь и издохнуть хочется не так сильно.

Значительно снизила себе уровень стресса, начав ездить на работу по старой дороге, а не по скоростной. На 10 мин всего дольше выходит, и вечером я там практически одна. Даже в дождь приятно ехать, когда он летит тебе навстречу, в свете фар, из темноты. Что твоя космическая одиссея.

Сегодня ходила на собеседование к потенциальному новому работодателю, всего в 15 км от дома. Не знаю... И хочется сократить дорогу на 120 км в сутки, и не хочется оставлять пациентов. Ну, что будет, то будет. Я сделала ход, дальше пусть Судьба разбирается.

Таки рявкнула на человека, слишком старательно придирающегося к моим записям. Казалось бы, дурному же понятно, что если один пишет о том, каким замечательным был тот или этот король, не надо лезть со своим мнением, что этот король был, на самом деле, гадом. Иди к себе и пиши его гадский образ, человече. Я уж как-нибудь сама разберусь. Нет, не выйдет из меня миролюбивого блоггера.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

"Горбатый" вопрос

По поводу «степени горбатости» покойного Ричарда III циркулирует некоторое количество неточных выражений, из-за которых людям до сих пор непонятно, был горб или горба не было? А если не было, то насколько одно плечо было выше другого, если было? И что там было с «высохшей рукой»? Кстати, непонятки по этим вопросам довольно распространены и в Англии, где SAUK (The UK Scoliosis Association) пришлось выразить формальный протест в адрес ВВС Channel 4 по поводу «оскорбительных оборотов», допускаемых телевидением в репортажах о короле.



«Используемые выражения не просто неаккуратны и оскорбительны, они вводят в заблуждение. Не говоря о том, что такого медицинского термина, как «горбатость» в медицине не существует», - протестует Филиппа Лэнгли из Рикардианского Сообщества. Ну, все знают, как трепетно относится Филиппа к погибшему королю и его репутации, но не только её может покоробить кличка «Горбун», которую остеологи дали исследуемым ими останкам Ричарда III. Около 3 - 4% населения земного шара, охваченного медицинской статистикой, имеет сколиоз, причём, в 90% случаев невозможно установить причину возникновения этого искривления позвоночника.

Так что там с позвоночником Ричарда. Остео-археолог из Лестерского университета, Джо Эпплби, ничего определённого сказать не готов. Скорее всего, у Ричарда сколиоз начал развиваться уже после того, как тому исполнилось 10 лет. Но в каком возрасте конкретно – непонятно. Скорее всего, искривление такой степени давало нагрузку на сердце и лёгкое, но невозможно учесть, насколько грудная клетка была расширена и укреплена за счёт физических нагрузок, которые у Ричарда начались с раннего детства. Возможно, сколиоз в той степени, в какой он был накануне смерти, причинял королю боль. С точностью можно сказать только то, что рост у Ричарда был 172 см.

Остео-археология – наука медленная. Образцы из костей, найденных при раскопках в Лестере, будут изучаться ещё долго, и какие-то выводы будет сделаны не сегодня и не завтра. Более того, почти наверняка выводы будут осторожными, сопровождаемыми оборотами «очевидно». Одно, тем не менее, важно помнить: «горбатость» - это кифоз. Кифоза у Ричарда не было.

таким король Ричард не был!))

Итак, что такое сколиз. Сколиоз – это искривление позвоночного столба вбок, и оно может сопровождаться своего рода скручиванием столба вокруг своей оси. Это не болезнь по современным понятиям, и причины возникновения сколиоза чаще всего невозможно установить или предупредить. По сей день от 3 до 4 процентов здорового населения в какой-то момент обнаруживают , что у них развился сколиоз. Только около 10% сколиоза можно объяснить нейромускулярными отклонениями, мускулярной дистрофией или церебральным параличом. Сколиоз может также развиться, как результат некоторых основных заболеваний типа синдрома Марфана (аутосомно-доминантное заболевание из группы наследственных патологий соединительной ткани).

Сколиоз может спровоцировать изменения осанки. Оба плеча могут слегка выдаваться вперёд, создавая впечатление сутулости. Или, особенно в случае S-образного сколиоза, осанка может выглядеть абсолютно нормальной – искривления уравновешивают друг друга. В случае, если искривление позвоночного столба находится в нижней его части, осанка остаётся нормальной, но одно плечо может быть более или менее выше другого. Или не быть.

Сколиоз, который начинает формироваться в возрасте 7 – 18 лет классифицируется, как сколиоз поздней манифестации, AIS (Adolescent Idiopathic Scoliosis). Именно этот вид сколиоза чаще всего не имеет какой-либо очевидной причины возникновения, отсюда термин «идиопатический». По сей день никакие методы прогнозирования того, что у человека может начать развиваться сколиоз, себя не оправдали – и генетические исследования в их числе.

В некоторой степени чаще AIS диагностируется у высоких людей, у которых рост был стремительным. В тот момент, когда AIS себя проявляет, степень искривления позвоночника уже значительна, и лечить это искривление чрезвычайно сложно. Что касается детского сколиоза, то он легче поддаётся исправлению, но пока ещё не существует базы данных о том, насколько «долгоиграющими» окажутся результаты такого лечения.

Собственно, о том, как мог себя чувствовать король Ричард со своим сколиозом, можно узнать единственным способом: найти людей приблизительно такого же роста, как король, такого же типа телосложения, ведущих хотя бы отдалённо сходный образ жизни. В наше время детей не начинают учить работе с мечом с раннего детства, но многие начинают регулярно заниматься спортом с 6-7 лет. И очень многие с детства начинают заниматься конным спортом. Рикардианское Сообщество в Англии обратилось в марте 2013 года ко всем своим членам с просьбой поделиться своим опытом жизни со сколиозом, и сбор информации, таким образом, уже начат.

Особенно интересен опыт 18-летнего юноши лёгкого телосложения, ростом 172 см, с абсолютно идентичным сколиозу Ричарда III искривлением позвоночника. Интересным его опыт делает то, что парень начал с детства упражняться с римским и кельтским оружием и ездить верхом. То есть, не настолько интенсивное, конечно, обучение воинским искусствам, как в Средневековье, но достаточно приближенное. Теперь Камерон Феррелл участвует в турнирах в полном доспехе, и единственное, к чему можно придраться, это чуть более учащённое, чем у сверстников, дыхание при сильных атлетических нагрузках типа бега. Врач, наблюдающий Камерона, уверен, что прекрасная физическая форма юноши объясняется развитой стрельбой из лука, упражнениями с мечом и копьём, верховой ездой мускулатурой.

Это, собственно, не секрет. Любой «спинник» знает, что единственное долгоиграющее спасение от болей – это ежедневные упражнения, укрепляющие мышцы спины и живота. Свои при каждом отдельно взятом повреждении позвоночника, но ежедневные и на всю жизнь.

Сколиоз Сьюзен Воллес начался лет с 14. Теперь она понимает, почему у неё тогда развилась тенденция к неправильной, склоняющейся вправо посадке в седле. Тогда она просто-напросто отдала мастерам своё седло в переделку. Большую часть своей жизни женщина прожила, не имея никакого понятия о том, что у неё сколиоз, работала шофёром в Территориальной Армии и проходила все полагающиеся армейскому контингенту тренировки. Насколько она припоминает, единственной неприятностью, связанной с костями, была микротрещина в левой ступне после особенно тяжёлого марша в скверных ботинках. Сколиоз Сьюзен диагностировали в 27 лет. Поскольку речь шла о позвоночнике молодой женщины, планирующей иметь семью, ей оперативно укрепили нижнюю часть S-образного искривления. Операция шла 5,5 часов, и пост-оперативный период длиной в полгода прошёл в полном жёстком корсете. Сейчас Сьюзен уже перенесла одни роды, которые прошли легко. Она подчёркивает, что внешне её сколиоз никогда не был заметен.
Но, пожалуй, самым ярким примером того, что сколиоз при хорошо развитой мускулатуре не делает человека ни уродом, ни инвалидом – это шестикратный олимпийский чемпион и восьмикратный чемпион мира Усэйн Сент-Лео Болт.



Но исследование образцов, полученных из скелета Ричарда, вовсе не ограничивается исследованием главной, бросающейся в глаза, особенности этого скелета – сколиоза. При помощи радиоуглеродных исследований было установлено, что его диета состояла из пищи с высоким содержанием протеина, мяса и рыбы. Рыба была, по большей части, пресноводной, и свежей, а не солёной. Это логично, потому что набожность Ричарда хорошо подтверждена массой источников, а церковные посты предполагают потребление рыбы каждые пятницу и воскресенье, плюс кануны всех больших церковных праздников. Мясная диета знати тех времён состояла из дичи, по большей части, но также включала свинину и говядину.



Некоторые практикующие дантисты также обратили внимание на типичный для того исторического периода прикус короля, в котором верхние и нижние зубы «встречаются», то есть верхняя челюсть не перекрывает нижнюю, как это типично для наших современников. Они относят это к тому, что нынешний прикус – это результат употребления вилки. Во времена Ричарда, как они считают, кусок мяса брался в руку, кусочек зажимался зубами и отрезался ножом от главного куска. Но, подчёркиваю, это – замечание дантистов, не исследователей.

Разумеется, всех интересует, пытался ли Ричард лечить свой сколиоз, а если пытался, то как. Доктор Мэри Энн Лунд из университета Лестера высказала предположение, что Ричард проходил болезненное лечение, рекомендованное находящимся в тот период в большой репутации Авиценной, который, в свою очередь, находился под влиянием трудов Гиппократа.

Hippocratic Ladder

Термины кифоз и сколиоз были введены в медицинский лексикон именно Гиппократом. Но, похоже, только термины, потому что из текстов Гиппократа сложно понять, что же он предлагает в случаях различных позвоночных деформаций. Из набора тракций (вытяжений) Гиппократ ассоциируется с Лестницей Гиппократа (Hippocratic Ladder) и Скамьей Гиппократа (Hippicratic Bench). Но очень похоже на то, что сам Гиппократ просто в какой-то момент экспериментировал в направлении вытяжений, и разочаровался в результатах. Потому что сам он писал, что «насколько мне известно, лестница еще никого не выпрямила, и используется, в основном, теми физиатрами, которые хотят впечатлить толпу… И те врачи, которые им следуют и которых я знаю, все глупы».

Hippicratic Bench

Гален, чьи работы действительно оставили глубочайший след в европейской медицине, сделал из комментариев Гиппократа выводы, осторожно рекомендуя тракции на скамье только для травматических деформаций – тех, которые были получены в результате ранений и несчастных случаев, и тракции на лестнице – для кифотических состояний позвоночника, хотя и выражает сомнения в эффективности методов. Впрочем, тракции при переломах продолжают применяться и в наше время, так что иронизировать над средневековой медициной, вообще-то, не стоит так уж огульно, как это принято.

Тракции позвоночника тоже продолжают применяться, причём существует несколько технологий. Более того, тенденция использовать тракции для исправления деформаций скелета возрастает пропорционально росту неудач хирургических решений проблемы, а этих неудач гораздо больше, чем хотелось бы.



Возвращаясь к Ричарду. Его статус действительно делал для него доступными самые современнейшие на тот момент медицинские практики, но если врачи занимались его сколиозом, то эти врачи были не физиатрами, а хирургами. В его период применениями тракций, массажей, вправлений, мазей и пластырей занимались именно хирурги. Физиатры специализировались на составлении лекарств и проблемах функционирования организма. Поэтому специалисты, критически воспринявшие теорию доктора Лунд, совершенно правы, предлагая ей обратиться к более современным временам Ричарда хирургическим третизам – работам Ги де Шолиака, величайшего хирурга своего времени, и работам английского хирурга, Джона Брэдмура, который служил Генри IV и Генри V, и который извлёк в своё время стрелу из черепа последнего совершенно уникальной операцией, спасшей тогда ещё принцу жизнь.

Брэдмур со своим знаменитым "экстрактором Брэдмура"

Шолиак, разумеется, более известен как хирург, проводивший по специальному разрешению папы вскрытия трупов умерших от чумы, а Брэдмур - как полевой хирург, но они затрагивали в своих работах и проблемы позвоночника. К сожалению, тот же Брэдмур не особенно сосредотачивался на точности в терминологии, предпочитая обобщать конкретные практические приёмы, при помощи которых он помогал конкретным людям. Поэтому в его текстах можно встретить описание «вздутия на спине ребёнка», и описание этого «вздутия» как «искривления позвоночного столба наружу», т.е. кифоза и вообще более всего напоминает описание болезни Поттса, или экстрапульмонарного туберкулёза.

деформации скелета при болезни Поттса

Работы же Шолиака явно описывают травматические случаи, которые действительно исправляются тракциями, и некоторые случаи детского сколиоза.

де Шолиак

Таким образом, совершенно непонятно, на каком основании доктор Лунд пришла к выводу, что к Ричарду применяли наиболее радикальные способы борьбы со сколиозом, если сами авторитеты, на которые она ссылается, относились к этим способам весьма критически. Впрочем, доктор Лунд делает замечание, что до тех пор, пока не будут найдены записи обо всех медицинских процедурах, через которые в течение жизни проходил Ричард, мы никогда не узнаем, как и от чего его лечили. На сей день все манускрипты, перечисляющие лечения Эдварда IV и Ричарда III, описывают только самые обычные случаи воспалений и текущих неприятностей с желудочно-кишечным трактом.



Таким образом, в отношении Ричарда на «горбатый вопрос» можно ответить только частично. Нет, горба у короля не было. Да, скорее всего его искривление позвоночника никаким образом не было заметно извне, и вполне возможно, что никогда не доставляло королю неприятностей, превышающих средний уровень «здесь колет, там ломит», с которыми обычно живут люди. Нет, никаких оснований считать, что Ричард проходил через какие-то особые лечения, связанные с его искривлением позвоночника, нет. В доступных историкам хозяйственных книгах его двора, и в герцогский, и в королевский периоды, для самого Ричарда отмечены только обычные закупки медицинских ингредиентов, сходных с теми, которые закупались для хозяйств прочих ноблей.

Пожалуй, единственным, бросающимся в глаза исключением из обычности, был момент с кроватью. Известно, что в «королевский период» Ричард III «не мог спать в чужих кроватях», и что его собственную походную кровать возили за ним повсюду, куда бы он ни ездил.

приблизительно так выглядела кровать того периода

Конечно, объяснение может быть достаточно простым: посреди вихря стрессов и перемен, через которые промчалась его жизнь за два года, королю было нужно нечто постоянное, какой-то ритуал, помогающий переключиться и заснуть. Типа мягкой игрушки, без которой ко многим нашим взрослым современникам сон не приходит. И многие наши современники жалуются, что не могут спать толком в гостиницах и в гостях. Но ритуалом отрешения от дневных забот в случае Ричарда была вечерняя молитва. И, надо полагать, для него молитва формальностью не была.

Вторым объяснением может быть желание избежать возможных неприятностей от чужих кроватей, связанных с вопросами гигиены. В принципе, человек герцогского и королевского ранга где попало не останавливался, но кто сказал, что все аристократы и содержатели постоялых дворов в конца Войн Роз были чистюлями, ревностно следящими за безукоризненным состоянием постелей для гостей. А проснуться утром со следами укусов мелких тварей, которые будут потом в решающий момент чесаться под доспехом – это кошмар. Конечно, английские постоялые дворы всегда имели среди путешественников репутацию изумительно чистых, но исключения могли быть. А уж в замках…

Очень привлекательной выглядит мысль о том, что личная кровать возилась за королём потому, что её конструкция каким-то образом помогала справляться с болью в спине и мышцах. Любой «спинник» знает, что его мышцы с трудом выдержат хотя бы шесть часов в постели, если кровать куплена без тщательного учёта особенностей повреждений позвоночного столба. Смещение дисков, повреждения в позвонках, искривление любого рода – каждое отклонение требует своей эргономики. Увы, мы не знаем, была ли походная кровать Ричарда каким-то образом эргономически модифицирована, никаких указаний в этом направлении пока не найдено.

Что касается «сухой руки», о которой «все знали», то это – не более, чем одна из многих легенд, придуманных Томасом Мором. Этот странный пассаж писатель-фантаст извлёк из довольно сухой записи в Кроулендских Хрониках: «the protector having with singular cunning devided the council, so that part should sit at Westminster and part at the Tower, where the king was, Hastings, coming to the Tower to the council, was by his command beheaded. Thomas, Archbishop of York, and John, Bishop of Ely, although on account of their order their lives were spared, were imprisoned in separate castles in Wales". Это Мор написал, что Ричард, якобы, обвинил Гастингса в колдовстве, демонстрируя свою «повреждённую руку», и что это было доказательством его, Ричарда, коварства: ведь рука у него была «сухой» от рождения, как «все знали».

На самом деле, ни о каких неприятностях с рукой Ричарда ни один современный ему источник не говорит. Более того, в своём последнем бое Ричард, прорубаясь к графу Ричмонду, укрывшемуся за спинами наёмных пикинеров, свалил двухметрового сэра Джона Чейни. Сломанным уже к тому моменту копьём. Одним ударом. Остаётся признать, что или мы имеем дело с чудом, или с рукой Ричарда никогда не было никаких проблем.



Тем не менее, если бы не Мор и Шекспир, создавшие образ короля-монстра, короля-детоубийцы, короля-калеки, узурпатора престола - кто знает, стали бы его личность и его время изучать с такой страстностью, рассматривая каждый мельчайший факт? Вряд ли, осмеюсь предположить.

@темы: Richard III

---

Библиотека по анархизму

Здесь: revbel.org/2013/10/obnovlenie-v-biblioteke-2/#m...

@темы: "Чтиво"