Do or die
История, которая привела Томаса Бурдетта, сквайра из Варвикшира, к печальной кончине, началась где-то весьма в стороне от королевских дел. Была у него родственница, леди, вышедшая замуж за одного из Бьючампов. Кем именно была эта леди, и о каком именно Бьючампе идёт речь, с точностью сказать невозможно. Кроулендские хроники говорят о Ричарде, лорде Бьючампе, но речь идёт, скорее всего, о Джоне, 1-м лорде Бьючампе, который умер в подходящий период, и жена которого его пережила.
читать дальшеКак бы там ни было, но леди от мужа решила избавиться, и Томас Бурдетт познакомил её с одним «некромансером», Джоном Стэйси, и в течение года надоевший муж действительно умер. Дело было в 1475 году.
А в 1477 году началась травля Томаса Бурдетта. Известно, что 6 марта и 5 и 6 мая 1477 года он распространял в Вестминстере поэмы и баллады, ставящие под вопрос право Эдварда Четвёртого царствовать, и право принца Уэльского унаследовать корону папеньки. Приём не новый и не революционный, во времена Войн Роз это было делом обыкновенным. Непонятно, почему власти не взялись сразу за Бурдетта. Вряд ли в Англии тех времён так уж уважали свободу слова. Скорее всего, дело было в том, что Бурдетт находился под защитой герцога Кларенса.
Поэтому взялись за его знакомых из Оксфорда, Стэйси и Блейка, «слава» которых явно не была ни для кого секретом. Свои «некромансеры» были почти у каждого аристократа, а среда это была довольно замкнутая, и учёные мужи любили похвастаться друг перед другом успехами.
Из двоих оксфордцев лучшим считался именно Блейк, капеллан Мертонского колледжа, хотя как раз о нём мало чего известно кроме того, что он был более или менее одного возраста со Стэйси, который закончил обучение в 1467 году и остался преподавать в том же Мертонском колледже Оксфорда. Насколько действительно можно повлиять на судьбу и жизнь человека, экспериментируя с его свинцовым изображением, пусть каждый решает сам. Но в пятнадцатом веке многие в это верили, как многие верят в подобные вещи и в веке двадцать первом. Так что допрашивали «некромансеров» со всей строгостью, благо, аристократами они не были, просто джентльменами.
Полный рапорт о делишках оксфордских магов был получен от Стэйси, который признался не только в старом деле с лордом Бьючампом, но и в том, ради чего вся история с дознанием и была затеяна. В том, что он со товарищи пытались составить гороскопы короля и его наследника с тем, чтобы установить дату их смерти. Это действительно было преступлением, классифицируемым государственной изменой. Пытаться узнать день смерти суверена – это словно пожелать ему умереть, как-то так. Звучит абсурдно, но для подобного ограничения есть хорошие основания, если задуматься. Зная, когда твой король умрёт, и зная, утвердится ли его наследник на троне, можно прикинуть, перед кем пора начинать заискивать, кому дальновиднее служить. А поскольку потенциальных претендентов на корону всегда хватало, то в ситуации была потенциальная опасность беспорядков в королевстве.
Особенно допрашивающих Стэйси интересовала личность Томаса Бурдетта, и это говорит о том, что уже в 1477 году земля под ногами его величества если и не начала загораться, то разогреваться-то точно начала. Пусть он держал Стиллингтона, единственного очевидца его брака с Элеанор Батлер, в кулаке, но тот же Стиллингтон тоже был выходцем из Оксфорда, и мог быть, таким образом, в доверительных отношениях с Блэйком и Стэйси.
А Томас Бурдетт и вовсе служил в юности лорду Сэдли, тестю Элеанор Тальбот по её первому браку. Тому самому, который был использован самой Элеанор гарантом её неприкосновенности после того, как отношения между ней и королём испортились почти до враждебных (что случилось достаточно скоро). Именно для Сэдли Элеанор вытребовала всевозможные послабления, и именно Сэдли Эдвард после смерти Элеанор притеснял всеми способами, пытаясь то ли основательно запугать, то ли и вовсе сжить со свету.
Более того, Бурдетт, скорее всего, лично был знаком и с Элеанор, и даже с её первым мужем. Всё-таки, он, крупный помещик, оставшийся в детстве сиротой, свободно вращался в кругах Стаффордов, Сэдли, Бьючампов, Невиллов, продвигаясь по службе. Он был своим в довольно узких кругах, и трудно предположить, что он мог лично не знать всех, к своему кругу общения принадлежащих.
Когда такой человек начинает распространять поэмы о том, что нынешний король и его наследник не имеют права на корону, и при этом состоит в близком приятельстве с «некромансерами», живо интересующимися датами смерти короля и его наследника, то для теории заговора не требуется даже паранойи. Требуется только знать или предполагать, в пользу кого идёт интрига, потому что просто ради проведения времени такими вещами в те времена не занимались. В данном случае, кандидатура того, «кому выгодно», была очевидна: герцог Кларенс и его наследники.
Очевидно, люди короля поработали хорошо, потому что до нашего времени «поэмы и баллады», которые распространял Бурдетт, не дошли. Вполне возможно, что они как раз содержали предсказание о ”G” (George), о котором упоминает Шекспир. В книге «Mirror for Magistrates», которая приписывается Уильяму Болдуину, действительно есть текст о существующем пророчестве:
A prophecy was found, which sayd, a G
Of Edward’s children should distruction bee.
Mee to be G, because my name is George,
My brother thought, and therefore did me hate
О пророчестве относительно G упоминает и Эдвард Халл в своих хрониках, и даже делает вывод, что пророчество было правильным, потому что Эдварда сменил на троне герцог Глостер, Glocester.
Эшдаун-Хилл в книге «Третий Плантагенет приводит полный текст обвинения против Стэйси, Блейка и Бурдетта, но там настолько много всяких «коварно и предательски», что я ограничусь сухой выжимкой.
Главным обвиняемым в тексте называется именно Томас Бурдетт, и преступлением его – заговор против короля и наследного принца, имеющий целью убить короля, чтобы исполнить «ложное пророчество». С этой целью Бурдетт, говорит обвинение, привлёк Стэйси и Блейка, чтобы они рассчитали даты смерти короля и наследного принца. Через полгода расчёты были закончены. Результаты, очевидно, были известны в кругу коллег оксфордцев, которые пытались вразумить коллег, что подобные астрологические эксперименты до добра их не доведут, но за пределы Оксфорда дело не вышло.
Дело о том, что астрологические таблицы показывают скорую смерть Эдварда Четвёртого и его перворожденного сына, стало достояние общественности тогда, когда сами «некромансеры» рассказали о результатах некоему Александру Рассельтону «и многим другим». Похвастались, собственно. Им вменялось в преступление, что своими речами они имели целью отвратить сердца подданных от короля, в результате чего тот впал бы в печаль и умер. Наивные...
Бурдетт же, знающий Эдварда лично, согласно обвинению, не собирался ждать, пока король загрустит, а собрал пророчества в форме, удобной для прочтения, и начал распространять их с целью развязать бунты и даже войну против короля и тех, кто его поддерживает – так говорится в обвинении.
Известно и зарегистрировано, что Бурдетт до самой смерти утверждал, что ничего подобного он не планировал. Но это, как раз, не удивительно. Удивительно то, что в судебных материалах нет решительно ничего относительно утверждения, что Эдвард – король не по праву. В самом деле, рассчитанная дата смерти вовсе не является основанием для того, чтобы отвратить от короля сердца подданных.
Тем более что даже если бы король и наследный принц умерли, власть спокойно перешла бы ко второму сыну короля. Никакого кризиса власти и близко не предвиделось. Так что с этим обвинительным актом дело тёмное. Ведь там нет даже ни слова о магии и о планах извести короля и принца магическими манипуляциями! Не нашлось подходящей статьи закона? Возможно. В своё время, Жакетта Люксембургская тоже обвинялась в магии на свинцовом изображении, и тоже вышла сухой из воды.
Что на самом деле стояло за обвинениями против Бурдетта, и в чём на самом деле разбирались судьи? Ведь в суде сидели практически все пэры королевства, за исключением Кларенса и Глостера! Эшдаун-Хилл удивляется яростной реакции Эдварда на декларацию о невиновности Бурдетта, зачитанную перед королевским советом. Я этой реакции как раз не удивляюсь, потому что во время суда секреты Томаса Бурдетта, связанные с Элеанор Тальбот, могли стать достоянием всего высшего света королевства. Правда, неизвестно, стали ли.
Во всяком случае, Стиллингтон был арестован одновременно с Кларенсом, и оставался в Тауэре, пока король не убедился, что это не он рассказал о первом браке его величества. О том, что тема поднималась, косвенно можно сделать предположение по реакции самой Элизабет Вудвилл, которая в тот самый год излила своё сердце Манчини, выразив сомнения в том, что её сын когда-либо будет коронован на основании утверждений, что она не является законной женой короля.
Интереснее другое. Томас Бурдетт, судя по всему, был довольно стандартным представителем своей эпохи. Он жил в такие турбулентные времена, что просто не мог не знать и не понимать связей между действием и результатом. Судя по обвинительному акту, он дал задание о составлении гороскопа короля и его наследника, ещё в ноябре 1475 года. Тогда, когда его величество вернулся домой после скоропостижной войны. Можно предположить, что вернувшийся домой Кларенс мог вопросить мироздание, когда же «этот выродок» сдохнет. Могло также быть, что новый визит во Францию и встреча со старыми знакомыми во время празднования мира напомнили герцогу, что преемником власти предыдущего короля был назван именно он, а отнюдь не Эдвард. Но вряд ли он действительно сознательно планировал что-то против брата.
Ад сорвался с привязи после убийства Изабель и Ричарда. Именно после смерти второго сына и похорон жены Кларенс исчезает с поля зрения, пряча, вероятно, своего наследника в Ирландии. До лучших времён? И именно в этот период отсутствия Кларенса активизируется Бурдетт. Что-то должно было произойти, чтобы человек того круга и той эпохе пошёл распространять вирши с пророчеством о скорой смерти короля. Впрочем, мы не знаем содержания этих виршей. Всё, что у нас есть – это очень сжатая версия Кроулендских хроник и обвинительный акт против Стэйси, Блейка и Бурдетта.
Лично у меня возникает серьёзное сомнение по поводу связей между виршами и Бурдеттом. Мне также любопытно, кем был названный по имени свидетель, Александр Рассельтон. Мне ещё более любопытна реакция Кларенса, который, судя по всему, был в полной ярости, если сам отправился бросить вызов королевскому совету (и королю), да ещё и гонцов разослал с декларацией, что Бурдетт был честным человеком. Мог ли он сомневаться в результате своих действий? Несмотря на взрывной и несдержанный характер, глупцом братец Джордж не был. Старший брат никогда не давал ему развернуться, но люди Кларенса явно были ему преданы, и он явно был хорошим господином, что подразумевает, что он обладал и дипломатическими способностями, и умением искать компромисс.
Что могло погнать такого человека навстречу смерти? Только состояние аффекта. А до состояние аффекта он был методически доведён сначала убийством жены, затем – убийством сына, и затем – жестокой казнью верного сквайра. Как хотите, но за всем этим явно стоит сам король Эдвард.
читать дальшеКак бы там ни было, но леди от мужа решила избавиться, и Томас Бурдетт познакомил её с одним «некромансером», Джоном Стэйси, и в течение года надоевший муж действительно умер. Дело было в 1475 году.
А в 1477 году началась травля Томаса Бурдетта. Известно, что 6 марта и 5 и 6 мая 1477 года он распространял в Вестминстере поэмы и баллады, ставящие под вопрос право Эдварда Четвёртого царствовать, и право принца Уэльского унаследовать корону папеньки. Приём не новый и не революционный, во времена Войн Роз это было делом обыкновенным. Непонятно, почему власти не взялись сразу за Бурдетта. Вряд ли в Англии тех времён так уж уважали свободу слова. Скорее всего, дело было в том, что Бурдетт находился под защитой герцога Кларенса.
Поэтому взялись за его знакомых из Оксфорда, Стэйси и Блейка, «слава» которых явно не была ни для кого секретом. Свои «некромансеры» были почти у каждого аристократа, а среда это была довольно замкнутая, и учёные мужи любили похвастаться друг перед другом успехами.
Из двоих оксфордцев лучшим считался именно Блейк, капеллан Мертонского колледжа, хотя как раз о нём мало чего известно кроме того, что он был более или менее одного возраста со Стэйси, который закончил обучение в 1467 году и остался преподавать в том же Мертонском колледже Оксфорда. Насколько действительно можно повлиять на судьбу и жизнь человека, экспериментируя с его свинцовым изображением, пусть каждый решает сам. Но в пятнадцатом веке многие в это верили, как многие верят в подобные вещи и в веке двадцать первом. Так что допрашивали «некромансеров» со всей строгостью, благо, аристократами они не были, просто джентльменами.
Полный рапорт о делишках оксфордских магов был получен от Стэйси, который признался не только в старом деле с лордом Бьючампом, но и в том, ради чего вся история с дознанием и была затеяна. В том, что он со товарищи пытались составить гороскопы короля и его наследника с тем, чтобы установить дату их смерти. Это действительно было преступлением, классифицируемым государственной изменой. Пытаться узнать день смерти суверена – это словно пожелать ему умереть, как-то так. Звучит абсурдно, но для подобного ограничения есть хорошие основания, если задуматься. Зная, когда твой король умрёт, и зная, утвердится ли его наследник на троне, можно прикинуть, перед кем пора начинать заискивать, кому дальновиднее служить. А поскольку потенциальных претендентов на корону всегда хватало, то в ситуации была потенциальная опасность беспорядков в королевстве.
Особенно допрашивающих Стэйси интересовала личность Томаса Бурдетта, и это говорит о том, что уже в 1477 году земля под ногами его величества если и не начала загораться, то разогреваться-то точно начала. Пусть он держал Стиллингтона, единственного очевидца его брака с Элеанор Батлер, в кулаке, но тот же Стиллингтон тоже был выходцем из Оксфорда, и мог быть, таким образом, в доверительных отношениях с Блэйком и Стэйси.
А Томас Бурдетт и вовсе служил в юности лорду Сэдли, тестю Элеанор Тальбот по её первому браку. Тому самому, который был использован самой Элеанор гарантом её неприкосновенности после того, как отношения между ней и королём испортились почти до враждебных (что случилось достаточно скоро). Именно для Сэдли Элеанор вытребовала всевозможные послабления, и именно Сэдли Эдвард после смерти Элеанор притеснял всеми способами, пытаясь то ли основательно запугать, то ли и вовсе сжить со свету.
Более того, Бурдетт, скорее всего, лично был знаком и с Элеанор, и даже с её первым мужем. Всё-таки, он, крупный помещик, оставшийся в детстве сиротой, свободно вращался в кругах Стаффордов, Сэдли, Бьючампов, Невиллов, продвигаясь по службе. Он был своим в довольно узких кругах, и трудно предположить, что он мог лично не знать всех, к своему кругу общения принадлежащих.
Когда такой человек начинает распространять поэмы о том, что нынешний король и его наследник не имеют права на корону, и при этом состоит в близком приятельстве с «некромансерами», живо интересующимися датами смерти короля и его наследника, то для теории заговора не требуется даже паранойи. Требуется только знать или предполагать, в пользу кого идёт интрига, потому что просто ради проведения времени такими вещами в те времена не занимались. В данном случае, кандидатура того, «кому выгодно», была очевидна: герцог Кларенс и его наследники.
Очевидно, люди короля поработали хорошо, потому что до нашего времени «поэмы и баллады», которые распространял Бурдетт, не дошли. Вполне возможно, что они как раз содержали предсказание о ”G” (George), о котором упоминает Шекспир. В книге «Mirror for Magistrates», которая приписывается Уильяму Болдуину, действительно есть текст о существующем пророчестве:
A prophecy was found, which sayd, a G
Of Edward’s children should distruction bee.
Mee to be G, because my name is George,
My brother thought, and therefore did me hate
О пророчестве относительно G упоминает и Эдвард Халл в своих хрониках, и даже делает вывод, что пророчество было правильным, потому что Эдварда сменил на троне герцог Глостер, Glocester.
Эшдаун-Хилл в книге «Третий Плантагенет приводит полный текст обвинения против Стэйси, Блейка и Бурдетта, но там настолько много всяких «коварно и предательски», что я ограничусь сухой выжимкой.
Главным обвиняемым в тексте называется именно Томас Бурдетт, и преступлением его – заговор против короля и наследного принца, имеющий целью убить короля, чтобы исполнить «ложное пророчество». С этой целью Бурдетт, говорит обвинение, привлёк Стэйси и Блейка, чтобы они рассчитали даты смерти короля и наследного принца. Через полгода расчёты были закончены. Результаты, очевидно, были известны в кругу коллег оксфордцев, которые пытались вразумить коллег, что подобные астрологические эксперименты до добра их не доведут, но за пределы Оксфорда дело не вышло.
Дело о том, что астрологические таблицы показывают скорую смерть Эдварда Четвёртого и его перворожденного сына, стало достояние общественности тогда, когда сами «некромансеры» рассказали о результатах некоему Александру Рассельтону «и многим другим». Похвастались, собственно. Им вменялось в преступление, что своими речами они имели целью отвратить сердца подданных от короля, в результате чего тот впал бы в печаль и умер. Наивные...
Бурдетт же, знающий Эдварда лично, согласно обвинению, не собирался ждать, пока король загрустит, а собрал пророчества в форме, удобной для прочтения, и начал распространять их с целью развязать бунты и даже войну против короля и тех, кто его поддерживает – так говорится в обвинении.
Известно и зарегистрировано, что Бурдетт до самой смерти утверждал, что ничего подобного он не планировал. Но это, как раз, не удивительно. Удивительно то, что в судебных материалах нет решительно ничего относительно утверждения, что Эдвард – король не по праву. В самом деле, рассчитанная дата смерти вовсе не является основанием для того, чтобы отвратить от короля сердца подданных.
Тем более что даже если бы король и наследный принц умерли, власть спокойно перешла бы ко второму сыну короля. Никакого кризиса власти и близко не предвиделось. Так что с этим обвинительным актом дело тёмное. Ведь там нет даже ни слова о магии и о планах извести короля и принца магическими манипуляциями! Не нашлось подходящей статьи закона? Возможно. В своё время, Жакетта Люксембургская тоже обвинялась в магии на свинцовом изображении, и тоже вышла сухой из воды.
Что на самом деле стояло за обвинениями против Бурдетта, и в чём на самом деле разбирались судьи? Ведь в суде сидели практически все пэры королевства, за исключением Кларенса и Глостера! Эшдаун-Хилл удивляется яростной реакции Эдварда на декларацию о невиновности Бурдетта, зачитанную перед королевским советом. Я этой реакции как раз не удивляюсь, потому что во время суда секреты Томаса Бурдетта, связанные с Элеанор Тальбот, могли стать достоянием всего высшего света королевства. Правда, неизвестно, стали ли.
Во всяком случае, Стиллингтон был арестован одновременно с Кларенсом, и оставался в Тауэре, пока король не убедился, что это не он рассказал о первом браке его величества. О том, что тема поднималась, косвенно можно сделать предположение по реакции самой Элизабет Вудвилл, которая в тот самый год излила своё сердце Манчини, выразив сомнения в том, что её сын когда-либо будет коронован на основании утверждений, что она не является законной женой короля.
Интереснее другое. Томас Бурдетт, судя по всему, был довольно стандартным представителем своей эпохи. Он жил в такие турбулентные времена, что просто не мог не знать и не понимать связей между действием и результатом. Судя по обвинительному акту, он дал задание о составлении гороскопа короля и его наследника, ещё в ноябре 1475 года. Тогда, когда его величество вернулся домой после скоропостижной войны. Можно предположить, что вернувшийся домой Кларенс мог вопросить мироздание, когда же «этот выродок» сдохнет. Могло также быть, что новый визит во Францию и встреча со старыми знакомыми во время празднования мира напомнили герцогу, что преемником власти предыдущего короля был назван именно он, а отнюдь не Эдвард. Но вряд ли он действительно сознательно планировал что-то против брата.
Ад сорвался с привязи после убийства Изабель и Ричарда. Именно после смерти второго сына и похорон жены Кларенс исчезает с поля зрения, пряча, вероятно, своего наследника в Ирландии. До лучших времён? И именно в этот период отсутствия Кларенса активизируется Бурдетт. Что-то должно было произойти, чтобы человек того круга и той эпохе пошёл распространять вирши с пророчеством о скорой смерти короля. Впрочем, мы не знаем содержания этих виршей. Всё, что у нас есть – это очень сжатая версия Кроулендских хроник и обвинительный акт против Стэйси, Блейка и Бурдетта.
Лично у меня возникает серьёзное сомнение по поводу связей между виршами и Бурдеттом. Мне также любопытно, кем был названный по имени свидетель, Александр Рассельтон. Мне ещё более любопытна реакция Кларенса, который, судя по всему, был в полной ярости, если сам отправился бросить вызов королевскому совету (и королю), да ещё и гонцов разослал с декларацией, что Бурдетт был честным человеком. Мог ли он сомневаться в результате своих действий? Несмотря на взрывной и несдержанный характер, глупцом братец Джордж не был. Старший брат никогда не давал ему развернуться, но люди Кларенса явно были ему преданы, и он явно был хорошим господином, что подразумевает, что он обладал и дипломатическими способностями, и умением искать компромисс.
Что могло погнать такого человека навстречу смерти? Только состояние аффекта. А до состояние аффекта он был методически доведён сначала убийством жены, затем – убийством сына, и затем – жестокой казнью верного сквайра. Как хотите, но за всем этим явно стоит сам король Эдвард.
@темы: Edward IV
Мне-то что, я и в жару мало пью, но вообще-то могли хотя бы на литр разориться. Всё-таки за рабочее время человек должен потребить не меньше литра-полутора, если в сутки норма 2,5 - 3.
де Комминн
Кёльн в 1411 году