Загородный клуб — @дневники: асоциальная сеть

четверг, 03 октября 2019

19:41

Накопившееся

Do or die

Кое-какие цветы, прямо под стенами, неожиданно хорошо переносят холода.

и за жизньЯ. Чё-т я себе не нравлюсь. В смысле, когда обращаю внимание на то, как выгляжу - не нравлюсь. Вроде, весы, сантиметр говорят одно, а зеркало - совершенно другое. Сижу на больничном - опять низ спины и слегка колени, но не смертельно, просто устала, если честно. Была у ведомственного врача, написали заключение на следующий год на облегченную норму контактной работы - бросить работу совсем я конкретно не готова, хотя трудоспособность официально у меня всего 2/5. Колени опять сфотографированы, врачица хочет запросить мнение ортопеда, не пора ли менять. Вообще, лично я не думаю, что будут менять сейчас, потому что этот набор костей может годами в ремиссии пребывать. Как я мучалась в прошлом году с левым коленом, и там объективно "дерьмово", как выразился летом молодой врач, но оно меня практически не беспокоит и вполне рабочее сейчас. Ах да, мозги тоже пробуксовывают. В смысле, лень напрягаться даже на просмотр дорам. Посматриваю "Отель дель Луна", махроооовейшую мелодраму, вот как мне лень. Сплю, наверное, снова мало, больше 5 часов никак не выходит.

Кот. К сожалению, кот не починился. Закончился курс антибиотика - снова засипел и зачихал, хоть и не так жутко, как было до. Переждала неделю, и начала снова. Вообще, через нос он как бы дышит, но храпит. А внешне выглядит здоровым. Ест много, пьет нормально. Не знаю, что дальше делать будем. Молиться, что ли. Тысячу евро на обследование носа плюс сотни на какие-то последующие действия потратить не могу. Могу попросить протравить от паразитов (некоторые дают такой странный симптом). Но не более того. Заливать антибиотик коту в пасть я наловчилась профессионально, но не думаю, что смогу затолкать туда Дронтал сама.

Машина. Барахлит. Но там ещё до конца года гарантия, по которой любой ремонт и замена обойдутся мне в 100 евро. Надеюсь. Потому что сейчас что-то там барахлит в коробке передач. Я не чувствую, но табло мигает. Надеюсь, обойдется без выбриков в плане гарантии со стороны продавца, у них же тоже страховка. Но если взбрыкнет, то и к лучшему. Надоело всё, выплаты за эту рухлядь смешные, просто куплю, наконец, новую машину. До пенсии расплачусь :-D

Работа. Всё как обычно. Кстати, нынешняя боссиха, молодая эстонка, мне нравится. Она ориентирована на результат и решение проблем. Увы, с будущего года вернется из декретного фифа, которая мне не нравится совсем, но, в принципе, судить рано, как она будет справляться. И та тоже неравнодушна к результатам, даже очень. Просто... ну не умеет она с людьми общаться, и не умеет скрывать, что людей, по сути, недолюбливает. Новых медсестер так и не нашли. Фельдшеров вот теперь аж пять, но только одна из них опытная. Соответственно, косяков образовывается больше, чем хотелось бы.

@темы: житие мое

URL

среда, 02 октября 2019

20:53

R III

Do or die

несколько неожиданное

@темы: Richard III

URL

среда, 25 сентября 2019

23:23

Все про Грету, и я про Грету

Do or die

Хотя можно бы и про Жанну. Которая д’Арк. Потому что судьба послала нам идеальную возможность понять, как неэлитная девчонка из какого-то заштатного Домреми стала играть коронами и определила будущее Европы. Жанна стала слышать голоса в 13 лет. Давайте откинем мысль, что она была пешкой Великих Игроков, которые действительно посылали ей вестников. Во всех остальных случаях, когда человек слышит голоса и видит видения, он не вполне психически здоров. Или его грамотно разыгрывают. В любом случае, в 16 лет Жанну повезли добиваться встречи с дофином Шарлем в его ставке, где, после некоторых проверок, её сделали головной фигурой переформирования окружения дофина, с целью заставить его сконцентрироваться на восстановлении власти французской королевской династии и прекращении 100-летней войны.

@темы: просто бредь

URL

вторник, 24 сентября 2019

10:05

Про особенности осеннего ухода за кожей

Do or die

В привязке к японской косметике, но есть вполне практичные лайфхаки:

melon-panda.livejournal.com/771147.html

@темы: красота - страшная сила

URL

суббота, 21 сентября 2019

11:58

Король Стефан - битва при Линкольне-1

Do or die

Всё, что нужно знать про Линкольн - это факт, что бывают города, которые не имеют столичного статуса, но имеют национальную значимость. Линкольн стал значимым ещё во времена "темного Средневековья", когда Англию терзали набеги викингов и политическая нестабильность. Линкольн стал сначала одним из пяти независимых городов Данелага, а затем - городом, где поселилась мощная колония викингов, и монеты которого были самой "твердой валютой" королевства наравне с йоркскими. Попросту говоря, Линкольн был городом богатым и привыкшим к законам, отличных от тех, которые были за пределами Данелага. Вильгельм Завоеватель потенциал Линкольна вполне оценил, и в полной мере развил. Оценил значимость и своеобразие Линкольна и Роджер Солберийский - и посадил туда в качестве епископа своего племянника Александра, управленческие таланты которого превратили город в самое богатое поселение королевства.

читать дальшеО том, как был завоеван Линкольнский замок в 1141 году, Ордерик (уже очевидец хотя бы по времени) написал целый приключенческий роман. Что жены Ранульфа Честерского и Вильгельма де Румара заявились в замок с визитом, похихикали с оставшимися там рыцарями (гарнизон был занят где-то в другом месте), а потом за ними пришел Ранульф Честерский, замаскированный под простого воина графского эскорта, вместе с пятью другими. Последовало ещё больше хихиканий и шуток, после которых граф и его сопровождающие внезапно похватали всё находящееся рядом оружие, и перебили незадачливых охранников замка.

Реальная ситуация, кстати, была даже более интересной, чем сочинение Ордерика. Потому что Стефан, по свидетельству Уильяма Малмсберийского, убрался из Линкольншира ещё до Рождества 1140 года, и вместе с гарнизоном. Потому что торжественно повесил охрану Линкльна и замка на Вильгельма де Румара, брата Ранульфа Честерского (общая мать), сделав его графом Линкольна. Хартия сохранилась, и свидетелями в ней выступают те же люди, которые свидетельствуют другие хартии конца 1140 года. То есть, это не подделка. Но да, графство графством, а замок замком. Только вот коннетаблем Линкольнского замка был... Ранульф Честерский. Тем не менее, Линкольнская крепость имела два замка внутри стен. И один из них так и называлась "Замок Люси", потому что принадлежала, частным образом, матери Честерского и де Румара. То есть, как отмечает Кинг, Линкольнский замок был одновременно частным и королевским. А тут ещё и Александр, епископ Линкольнский, именно в это время проводил работы по превращению "своего" кафедрала в крепость. Смысл в этом был. Он побывал и при дворе Стефана, и при дворе Матильды, и понял, что грядут надолго смутные времена, во время которых его обязанностью будет защищать жизни духовенства и прихожан от всех, на них покушающихся. Причем, желательно, не словом, а крепкими стенами, с которых стреляют.

Поскольку существуют жалобы, написанные видными горожанами и епископом королю, о непомерных поборах, которые стали практиковать бравые братцы, есть мнение, что Стефан планировал отстранить их от занимаемых должностей, на что они ответили как бы завоеванием замка у самих себя. Вернее, завоевание "королевской" части замка. Что ж, Стефан был на месте уже через 12 дней после Рождества, и Ранульфу Честерскому пришлось из замка бежать к Матильде, где ему совсем не были рады, даже с учетом того, что он приходился Роберту Глостерскому зятем. Дело в том, что Ранульфу не доверяли, и, скорее всего, не доверяли совершенно обоснованно, потому что единственным человеком, которому Ранульф был верен, был он сам и его интересы.

Хотя о чем это я... Свои интересы в этоё истории были у всех и каждого, в том числе и у Роберта Глостерского, который от зятя в восторге не был, но считался со статусом этого магната. Иметь такого сторонника было не так уж плохо для дела императрицы. Не говоря о такой детали, что Ранульф подстраховался, оставив свою жену, дочь Роберта Глостерского, дома - в осажденном замке. В результате, Роберт Глостерский и Майло Глостерский отправились, с рассеяным видом, куда-то в сторону Лестершира, зная, что Роберт Лестерский не имеет ни людей, ни желания ввязываться с ними в битву. И только когда Ранульф Честерский привел своих людей к Донингтону, они решительно повернули на Линкольн, к которому подошли как раз на Сретение. Дата обязывала, собственно. Сторонники императрицы были твердо намерены выиграть сражение любой ценой, потому что все знали: летопись этой войны начнется с этой даты.

Вряд ли, правда, Роберт Глостерский в своих самых смелых надеждах мог ожидать, что король Стефан вот так сразу попадет к нему в плен. Не смотря на то, что с ним был талантливейший полководей Майло Глостерский, старый соратник Брайан Фиц-Каунт, а Ранульф Честерский привел с собой армию валлийцев аж с тремя королями во главе. Но ведь и за королем не народное ополчение стояло, а наемники-профи Вильгельма Ипрского, практически регулярная частна армия Валерана де Мёлана, и клятвопреступник Хью Бигод, справедливо подозревавший, что императрица и её брат не будут благосклонны к человеку, нагло и публично солгавшему относительно последней воли умирающего Генри I. Помимо них, там был Балдуин Фиц-Гилберт де Клер, обызанный королю большой суммой денег, которые Стефан ему дал для наведения порядка в наследстве - читай, для набора наемников, при помощи которых это наследство предстояло отвоевать у валлийцев. Был Ингельрам де Сэй, связанный с де Клерами родством предыдущих поколений; был Ричард де Курси, сын дапифера короля Генри I, который непонятно как в это компанию затесался; был Ричард Фиц-Урс, чья теща была бастардом то ли Роберта Куртгеза, то ли вообще короля Генри, и который был связан через брак с Ричардом де Курси. Ну и так далее.

Вообще, тот день начался для короля Стефана паршиво - для начала, ему пришлось слушать проповедь Александра Линкольнского, с которым они друг друга переносили только в рамках необходимых официальных отношений. Потом, в шествии, у него сломалась свеча, что было настолько плохим предзнаменованием, что хочется заподозрить, что эта деталь была придумана позже, для драматизации результатов битвы при Линкольне. Но не вызывает сомнение свидетельство, что наиболее опытные варлорды из свиты короля просили его не ввязываться в сражение, а дождаться подкрепления. На что Стефан возразил, что моральная правда на его стороне, ибо он - помазанный на царствование законный король, и любое выступление против него является государственной изменой.

Самым интересным в битве при Линкольне были, несомненно, не обмены ударами, а речи, которые перед битвой были произнесены. Причем, пальму первенства в этом соревновании легко отдать партии Матильды. Для начала, у самого Стефана голос был не впечатляющим, и он отрядил говорить от своего имени Балдуина де Клера, который экстемпоре не смог выжать больше тривиального "наше дело правое, победа будет за нами", и обозвал Роберта Глостерского "заячьим сердцем с голосом льва", что никого не впечатлило. Ранульфа Честерского де Клер обозвал бесшабашным авантюристом, вечно гоняющимся за несбыточным и ничего не понимающим в стратегиях сражений из-за легковесности характера, а войска валлийских королей и вовсе обозвал лапотниками.

Роберт Глостерский нашел что сказать о шести баронах короля, и что это были за слова!!! Валерана де Мёлана он охарактеризовал, как "последнего разворачивать лагерь и первого его снимать, медлительного в атаке и быстрого в бегстве". Характеристика оказалась точной и даже пророческой - Валеран успешно сбежал и в этом сражении. Об Алане Бретонском и сказать-то было нечего, кроме правды - мясник, не имеющий аналогов в своей жестокости. Хью Бигода Роберт назвал сверхпредателем - к тому моменту, все уже знали, что он солгал относительно последней воли короля Генри, в придачу в измене двум клятвам в пользу Матильды в свое время. Но наибольшее количество оскорблений досталось самому, кстати, способному и весьма могущественному стороннику Стефану - Вильгельму Омальскому, графу Йорка, по прозвищу Толстяк. Ему, названному скотиной и хамом, припомнили жену, "сбежавшую от него из-за его непереносимой омерзительности, чтобы попасть в лапы ещё большему мерзавцу (пьянице и развратнику)". Жену Толстяка Вилли, о которой мы знаем, звали Сесилия леди Скиптон, но она-то только родилась в 1140 году, так что речь явно шла не о ней. Значит, у леди Скиптона была предшественница, вычеркнутая из официальнной биографии графа. Эдмунд Кинг намекает на Вильгельма де Варрена, 2-го графа Суррея. У того действительно была своеобразная личная жизнь. Ну а что касается морального превосходства помазанного короля, то о какой морали можно говорить по отношению к клятвопреступнику? Стефан, как Иуда, клялся Матильде в верности - и предал её.

И вот после этого предисловия, можно было начинать сражение как таковое.

@темы: Empress Matilda, King Stephen

URL

пятница, 20 сентября 2019

12:55

И ещё о котовьих хворях

Do or die

Еле прочла, так хохотала. Опубликовано здесь:

karhu53.livejournal.com/41213546.html

читать дальше

@темы: "веселая бредь"

URL

среда, 18 сентября 2019

02:27

Ну чертов же кот

Do or die

напугал, гадСобиралась на работу, слышу - скотинка при каждом вдохе храп издает. Не то чтобы как грузчик, но на уровне субтильной дамочки. Супруга дома не было, позвонила ему с работы, сказала, чтобы вез к врачу. И слышу, что мужик-то явно начинает сливаться из ситуации. Да чего тут такого, дескать, до завтра подождет. Есть у него такая странная черта. Он так подходит к сложным ситуациям. Вернее, он к ним как раз не подходит, он делает вид, что всё нормально.

Вернулась с работы - скотинка храпит. Сказала пару ласковых мужу, позвонила дежурному ветеринару, затолкала кота в китайский домик, и загнала мужа за руль. К счастью, в одном из местных поместий у нас учебный комплекс, где обучают и ветеринарии, и при нем - типа неотложки для животных. Муниципальной, что важно в плане цены.

Доехали, нашли, зверя обследовали. И - ничего не нашли. Температура нормальная, вес 6 кг, сердцебиение нормальное, предложенные вкуснышки сожрал с хрустом. Больным не выглядит, вялым тоже. Но храпит. Дали снотворного с релаксантом, чтобы осмотреть пасть и гортань. Тоже ничего интересного, кроме того, что у кота зубы растут в неправильном порядке. Граф Мрякула. Зубы теперь, кстати, белейшие, десны не воспалены. Слизистая чуть припухшая в гортани, но тоже ничего. Выделений из носа нет, но слизистая, похоже, тоже чуть припухла. Влепили болеутоляющее и велели ждать до утра. Если будет продолжать интенсивно храпеть и откажется от еды - звонить им, они сделают направление в университетскую ветеринарную поликлинику. Если будет хоть чуть получше, продолжать давать лекарство несколько дней, оно тоже отек слизистой снижает.

В общем, как я поняла, мнение их такое, что ничего страшного, всё возможное сделано, а вот если это какой-нибудь вирус - то сделать всё равно ничего нельзя. Зверь, конечно, привит, но уж больно вирусов много, от всех прививок нет. Кота, кстати, разбудили. Сидел, смотрел мрачно, храпел, потом заснул. Китайский домик бунт недовольной скотинки выдержал.

@темы: "зверята"

URL

понедельник, 16 сентября 2019

09:54

Do or die

Сходите посмотреть на красотищу, где апостол Павел имеет злобный вид, а кардинал написан так, что видится в дурацком колпаке, хотя не придерешься - официально там просвет в тучах! Своего рода экскурсия по Старой Пинакотеке в Мюнхене. И, кстати, там показана первая Мадонна, которая мне понравилась - нежность прикосновения можно прямо-таки почувствовать, удивительно живое изображение. И сногсшибательный Джорджионе.

virginian.livejournal.com/73329.html

@темы: "красотища"

URL

воскресенье, 15 сентября 2019

12:14

Король Стефан - когда рассеиваются иллюзии

Do or die

Не смотря на бытующие в народе представления о том, что в Средние века все проблемы решались честной резней, без всяких там предварительных политических реверансов во все стороны, уже тогда существовал международный правовой механизм - Святейший престол с его сложной политикой, которая была настолько тонкой, что частенько рвалась и запутывалась в руках плетельщиков. Поэтому происходящее в Англии просто не могло быть пущено на самотек, хотя, казалось бы, сам папа признал Стефана законным королем, так что Матильда получалась, по прямолинейной логике, повинной в восстании против законного помазанного государя. Но Стефан, своим покусанием руки, давшей ему власть и признание, восстановил против себя силу, не склонную прощать неуважение к своему авторитету.

читать дальше
В общем, в середине лета 1140 года, Генри Блуасский, на правах легата, созвал совещание, на котором Стефан и Матильда могли бы, с Божьей помощью, как-то договориться. Матильда, очевидно, посчитала это совещание пустой формальностью, и отправила представлять свои интересы брата с какими-то советниками невысокого ранга, которых летописец даже поленился перечислить. Стефана же представляла его королева, сам Генри Блуасский, и архиепископ Теобальд. Как и следовадо ожидать, стороны пообвиняли друг друга и разошлись. Собственно, эту встречу можно было считать чем-то вроде рабочего совещания перед истинными переговорами, которые состоялись в сентябре. После того, как отчет о встрече был отправлен римскому папе, и из Рима были получены инструкции.

Как ни странно, новый раунд переговоров Генри Блуасский начал... во Франции, где для начала обсудил английскую ситуацию с французским королем, своим братом Тео Блуасским, и "многими людьми церкви". Оттуда легат вернулся с текстом мирного договора, который, по краткой записи Уильяма Малмсберийского, Матильда и Роберт Глостерский сразу одобрили, тогда как Стефан со своими советниками поколебались и отвергли. Увы, обычно любящий посплетничать летописец относительно содержания мирного договора нем как рыба. Обращение к французскому королю выглядит странно, но не для легата, чьим правом и обязанностью было вовлекать в обсуждение кризисов максимально возможное количество авторитетов. Плюс, сын Стефана, Юстас, где-то именно в 1140-м (в феврале, кажется) женился на сестре Луи Французского VII, Констанс, и был вассалом короля Франции за Нормандию. Злые языки поговаривали, что рука Констанс была куплена на золото, ободранное с алтаря Солсберийского собора. Собственно, сам Стефан и не посмел высунуться из Англии, на церемонии английский королевский дом представляла его жена. Также понятно присутствие аббата Сугера из Сен-Дени, который был вовлечен в английскую политику ещё при Генри I, уже лет двадцать. Остальные присутствовавшие прелаты тоже были очень близко связаны деятельностью с английским духовенством.

По мнению Эдмунда Кинга, договор, который привез Генри Блуасский из Франции, совершенно точно не содержал отмены решения Светейшего Престола относительно того, кто является законным правителем Англии. Тем не менее, известно что Стефан, после ознакомления с проектом договора, воскликнул: "Никогда я не буду королем без трона!". Значит, что-то там было для него не слишком приятное. Кинг предполагает, что речь и не шла о том, что Стефан откажется от трона в пользу Матильды, речь шла о следующем поколении. Претендентами были Юстас со стороны Стефана, и Генри со стороны Матильды, тут всё ясно. Но Кинг отмечает, что интересы вторых сыновей, шестилетнего Вильгельма (сына Стефана) и шестилетнего Жоффруа (сына Матильды) тоже нельзя было проигнорировать. Разумеется, основа для этих предположений существует, она в договоре 1153 года, по которому переход короны должен был осуществиться в будущем, после смерти Стефана, а вот перераспределение земель было начато немедленно. То есть, возможно, к Генри перешла бы корона его деда, а к Юстасу - владения его отца, а к его младшему брату - владения матери.

Тем не менее, Кинг сам признает, что вряд ли король Франции был бы в восторге, если бы его сестра оказалась замужем не за принцем и наследником престола, а всего лишь за графом. Не говоря о том, что неизбежное объединение Нормандии и Анжу под эгидой сына Матильды было совсем не в интересах Франции. Но проект договора был привезен из Франции. Значит, в нем должно было быть предусмотрено не объединение, а разделение Анжу и Нормандии. Это было бы возможно, если бы Юстас получил Нормандию немедленно, а Генри получил бы Англию в перпективе. Во всяком случае, Англо-саксонские Хроники, отмечая женитьбы Юстаса на Констанс, отмечают, что целью Юстаса в этом браке было получить всю Нормандию.

На мой взгляд, здесь было бы корректнее думать в сторону надежды на помощь со стороны короля Франции для совместных действий против Жоффруа Анжуйского, а не в сторону мечты Юстаса стать герцогом Нормандии - он им уже был, кстати, хотя бы теоретически. Впрочем, Жервайз Кентерберийский пишет, что именно только после женитьбы Юстас был именован герцогом Нормандии, и именно тогда принес оммаж. В общем, в проекте договора мог предусматриваться переход короны Англии к старшему сыну Матильды после смерти Стефана, и переход герцогской короны Нормандии к старшему сыну Стефана немедленно. Второй сын Стефана получил бы графские владения отца, а второй сын Матильды - титул и владения своего отца, графа Анжу.

Я могу предположить, что Матильда могла согласиться с таким планом немедленно. Она была достаточно искушена в политике чтобы понимать, что для английских баронов было бы очень трудно, в данных обстоятельствах, принять её даже в качестве регента до совершеннолетия Генри, не то что в качестве королевы. Люди, как известно, ненавидят тех, кого предали, а сэры и пэры Англии были в этом отношении даже двойными предателями, и Стефан был впереди их всех, вылезя в первые ряды приносящих присягу Матильде в присутствие короля Генри I.

Но откуда, в таком случае, выкрик Стефана о короле без трона? Тут всегда возможно, что оно перешло к нам в искаженном виде, или для Стефана возможность передать корону своему старшему сыну настолько плотно входила в понимание прав короля, что без нее он почувствовал бы себя без престола. Во всяком случае, на переговоры в 1153 году он пошел только после смерти Юстаса.

А пока, стороны явно показали, что договориться они не способны, и Генри Винчестерскому осталось только вовремя убраться с дороги. Одно последствие эпизода с переговорами все-таки случилось. После него, Стефан абсолютно отказался от традиции торжественного увенчания короля короной на Рождество и Пасху, что было частью придворного объединяющего ритуала, на который явка всех сэров и пэров королевства практически была обязательной. С одной стороны, с 1141 года никакого единения больше не было в любом случае. С другой, что-то ещё могло быть в проекте договора, потому что Стефан, говоря о том, что не станет королем без престола, сказал ещё и следующее: "Если они выбрали меня королем, почему они отвергли меня?!" Кто "они"? Бароны? Церковники? Но не мог же Стефан быть таким наивным, чтобы не ждать предательства от предателей-баронов, и не понимать, что его выпад против Роджера Солсберийского и его племянников церковь не простит?! Или мог?

@темы: Empress Matilda, King Stephen

URL

суббота, 14 сентября 2019

00:46

Пятница 13

Do or die

... прошла очень мило. Даже позитивно. Надеюсь, у вас тоже!

@темы: Счастье есть!

URL

четверг, 12 сентября 2019

15:45

Do or die

И ещё одна не самая известная, но дьявольски (в буквальном смысле!) интересная песенка!

@темы: "музыка"

URL

10:51

Очень забавная выкладка

Do or die

Здесь: dok-zlo.livejournal.com/3113961.html

@темы: "веселая бредь"

URL

среда, 11 сентября 2019

23:17

Менее знакомый Оззи Осборн

Do or die

Пять лет назад:

читать дальше

@темы: "музыка"

URL

понедельник, 09 сентября 2019

12:07

Поражена

Do or die

Картинка с пикабу. Думаю, так выглядит тот мир, который устроил бы недовольные стороны из ситуации, обрисованной ниже. "Тащи, и не выпендривайся".

Почитываю я блог МиуМау на жж, и обычно отвечает она людям общо, но душевно и здраво. Но тут miumau.livejournal.com/3144772.html какой-то молчел жалуется, что его девушка задумалась о смысле бытия, и стала "ненормальной". То есть, её мир перестал быть плоским. И вот он спрашивает, можно ли ему её бросить, или это пройдет. И ответ Миу меня потряс:

читать дальше
...по описанию по многим признакам похоже на какую-то форму безумия. Не только потому, что человек так погрузился вдруг в какие-то бредовые идеи (и не видит, что они вообще не очень совместимы с реальностью(. Но и потому, что вообще не желает от них отступать и вдруг бьется за них, не на жизнь, а на смерть, не готов вообще никак допустить какое-то другое мнние, даже когда видит, что назревает конфликтная ситуация, и страдают отношения.

Ну и вообще - 20-30 лет - как раз возраст в котором всякие шизофрении чаще всего себя проявляют вдруг. (И некоторые другие психические заболевания переживают свой расцвет.)

И опять же - давайте допустим, что у нее никакой шизофрении нет. Просто она настолько лабильный человек, что стоит ей чем-то увлечься, как она начинает практиковать это вот так6 полностью спроецировав на свою жизнь и реальность, полностью выключившись их нормального общения, потеряв способность вести нормальный даилог с близкими людьми. Даже если все расстройство только в этом заключается - так ведь тоже жить нельзя. Неважно, будет ли это один бред на всю оставшуюся жизнь, или каждый год новый. И страшно подумать что будет, когда у таких оюдей родятся дети. И они вот этим всем так же, на полном серьезе, будут продвигать такие странные идеи им.

Блииииин... Я не знаю, чего такого страшного в теомизме, или даосизме, или буддизме, или любом другом "изме". На мой взгляд, если человек ищет смысла в факте своего существования, для кого земля уже не стоит на трех слонах - это просто браво и уже рывок в личном развитии вперед. А оказывается, это кто-то воспринимает безумием, и "страшно подумать что будет, когда у таких людей родятся дети", и вообще нельзя думать о странном, если это нервирует твоих близких, адекватный человек должен отступиться от заумствований во имя общего комфорта.

Я думала, эта женщина умнее. Ужасно разочарована. Да, а если кто удивляется, что я пишу здесь, а не там, так я просто не люблю расшатывать ту картину мира, в котором пишущему уютно.

@темы: просто бредь

URL

воскресенье, 08 сентября 2019

11:04

The Ricardian Bulletin 3/2019 - Ричард III и Фрэнсис Ловелл

Do or die

Стивен Дэвид - настолько обычное имя, что я даже затрудняюсь сказать, насколько он компетентен как историк, просто не нашла его меритов среди массы других Дэвидов. Но темой Фрэнсиса Ловелла он занимается, выпустил в январе книгу The Last Champion of York: Francis Lovell, Richard III's Truest Friend, которую наиболее знающие эпоху читатели раскритиковали за изобилие всем известных описаний эпохи и скупые сведения о собственно Ловелле. Что самое странное, Ричард III у него получился такой препротивной личностью, что осталось загадкой, с чего Ловелл был ему предан и после смерти Ричарда?

Ну ладно, саму книгу я не читала (только отрывки) и читать не буду (хотя структурно она хороша), а вот выжимку автора для "Бюллетня" приведу.

читать дальшеКогда началась дружба этих людей? Чарльз Росс предполагает, что в Миддлхеме, когда оба "стажировались" при дворе Ричарда Уорвика. Дэвид справедливо отмечает, что документы XV века крайне редко упоминают о чьей-то дружбе. Гораздо чаще и детальнее они пишут о вражде (Эдварда IV и графа Уорвика, герцога Йоркского и графа Вилтширского). Так что большая часть того, что известно об отношениях Ричарда и Фрэнсиса в их подростковом возрасте - это всего лишь серия предположений.

Фрэнсис Ловелл угодил под опеку графа Уорвика в конце лета-начале осени 1465 года, после смерти Джона лорда Ловелла, оставившего свое семейство без нормальной родственной поддержки, потому что леди Ловелл была из Бьюмонтов, а Джон виконт Бьюмонт ногиб под Нортхемптоном, сражаясь против йоркистов. К счастью для осиротевших домочадцев лорда Ловелла, жена виконта звалась Катериной Невилл, и именно она стала защитницей семейства. Катерине не только принадлежала треть земель графства Норфолк, она ещё и приходилась тетушкой и графу Уорвику, и Эдварду IV. Фрэнсис был отправлен под опеку Кингмейкера именно по её распоряжению. Сам Уорвик получил, за труды по воспитанию ланкастерианского отпрыска, 1 000 фунтов годовых с земель, которые являлись наследством молодого Фрэнсиса. Стивен Дэвид утверждает, что именно с этих денег оплачивалось содержание и обучение Ричарда Глостерского, отправленного к Уорвику братом, но никак не обосновывает этот пассаж.

Дэвид также утверждает, что, вопреки общему мнению, граф Уорвик не был официальным опекуном Фрэнсиса Ловелла. То есть, у него, строго говоря, не было права делать решение о браке самого богатого наследника рангом ниже графа в стране. Но, как мы знаем, Кингмейкер это решение принял, женив Ловелла на одной из шести дочерей Генри Фицхью, своего депутата в Западной Марке. Вообще, неравным этот брак решительно не был - пусть именно этот Фицхью не оставил никакого следа в истории (что свидетельствует о том, что он ухитрился не нажить врагов в сложные времена Войн роз), он был женат на сестре Кингмейкера, Анне Невилл. И через Невиллов, Фрэнсису Ловеллу, отпрыску красной розы, открылся доступ в круги северной йоркистской аристократии.

В общем, Фрэнсис Ловелл и Ричард Глостерский встретились в 1465 году, входя в ближний круг семьи Ричарда Уорвика-Кингмейкера. Стали ли они тогда друзьями? Неизвестно. Неизвестно даже, пересекались ли они достаточно часто, потому что Уорвик, имеющий массу обязанностей, постоянно был в движении, и имел не вполне типичную для того времени привычку почти никогда не расставаться с женой и дочерьми, то есть вместе с ним путешествовал его ближайший круг, в который брат короля и сын тёти Кингмейкера, Сесилии герцогини Йоркской, несомненно входил. Только вот Фрэнсис Ловелл, похоже, находился больше со своим тестем, и считался несовершеннолетним до упора - уже в 1470 году, после гибели Уорвика, его официальными опекунами стали Джон и Элизабет де ла Поль, герцог и герцогиня Саффолк, и в походе на Францию в 1475 году он все ещё был в антураже Саффолков. Тогда как для Ричарда Глостера, который был на четыре года старше, детство и отрочество закончились уже в 1468 году, когда его впрягли в машину государственного управления (он стал коннетаблем всей Англии на следующий год, и синекурой эта должность не была). Скорее всего, во время французского похода они встречались, и совершенно точно встречались в 1476 году в Фозерингее, но Ричард был уже взрослым человеком, на плечах которого лежал груз не самых легких административных титулов, а Фрэнсис Ловелл достиг совершеннолетия и стал самостоятельным бароном Ловеллом только в начале ноября 1477 года.

Следующим моментом пересечения для Ричарда Глостера и Фрэнсиса Ловелла почти наверняка стал парламент 16 января 1478 года, на котором присутствовали 34 из 58 пэров страны - это записано в Кроулендских Хрониках. Ричард там был, это известно, но поскольку документов по этому парламенту нет, можно лишь предполагать, что Ловелл, только-только ставший пэром, не мог пропустить столь важное мероприятие, и не мог не представиться брату короля, с которым был знаком.

После этого парламента, Ричард практически не появлялся при дворе, сосредоточившись на делах севера, где его власть уступала только власти короля. Со своей стороны, Фрэнсис Ловелл стал наводить порядок в своих владениях, растянувшихся от Оксфордшира до Йоркшира, и от Эссекса да Шропшира, и включавших 140 маноров, замков и поместий лорда, приносивших ему 1 250 фунтов годовых. Поскольку с 1464 года всё это богатство находилось в чужих руках, Ловелл был настроен всё привести в порядок по своему разумению, и для этого ему пришлось обращаться в высшие инстанции. Вот этот период где-то с весны 1478 по весну 1480 годов можно, предположительно, определить как период, за который Ловелл стал горячим сторонником Ричарда Глостера. Настолько горячим, что в мае 1480 года он, сломав все традиции, присоединяется к походу Ричарда на Шотландию, где у Ловеллов не было ни интересов, ни владений. Собственно, Ловелл был не единственным в этой кагорте сторонников персонально Ричарда Глостера. Вместе с ним, на шотландской границе воевали его родичи через брак - Скроп из Мешема, Ламли, Грейсток и Ричард Фицхью. Ричард Глостер персонально посвятил всех пятерых в рыцари в 1482 году. Пока Глостер совещался с королем в Фозерингее о будущей кампании, Ловелл написал письмо своему родственнику Уильму Стонору, сохранившееся в архивах Стоноров, где называет Ричарда Глостера "my lord of Gloucester", что является неформальным оборотом в адрес людей ранга герцога и свидетельствует, по мнению Дэвида, о том, что отношения Ловелла и Ричарда Глостера уже не были в тот момент далекими и официальными, и превратились в дружеские.

Ловелл был произведен в виконты 6 января 1483 года, и это - далеко не дежурная почесть, потому что во втором своем правление Эдвард IV давал этот титул только членам королевского семейства, за одним исключением - он пожаловал титулом виконта губернатора Брюгге Луиса Грютхузе, который был к нему приветлив в период бегства из Англии, когда родственник, герцог Бургундии, не был. Впрочем, был ещё один пожалованный виконт - лорд Беркли, но все знали, что для этого титул, полученный в 1481 году, был просто взяткой со стороны короля, который не хотел, чтобы Беркли заявил свои требования в отношении наследства Норфолка, которое Эдвард IV оттяпал у законных наследников полностью, в пользу своего сына. Вполне очевидно, что титул виконта был пожалован Ловеллу по представлению Ричарда Глостера.

Почему-то Дэвид заканчивает свою статью об истоках дружбы Ловелла и Глостера практически отрицанием того, с чего начинает - утверждением, что эти двое стали друзьями в Миддлхеме. Не знаю, не знаю... На мой взгляд, для подростка-Ричарда (он был там в возрасте 12-15 лет) ребенок-Фрэнсис (8-11 лет) не представлял никакого интереса и не мог быть подходящей компанией, особенно в свете одержимости Ричарда идеями рыцарства и взрослого мира храбрых воинов. Уж скорее всего, Ловелл произвел на него впечатление своими административными качествами и благородством характера уже во взрослые годы, на севере. То, что Ловелл был одним из самых близких сподвижников Ричарда - не подлежит сомнению, но как-то с трудом верится, что эта близость базировалась на воспоминаниях детства. Тут, скорее, всё вместе - и принадлежность к одному кругу, и родство (жены были между собой кузинами), и общие воспоминания, и значимость Ловелла как землевладельца, и, главное, его готовность выходить за границы чисто шкурных интересов.

Minster Lovell by Alan Sorrell

@темы: Richard III

URL

пятница, 06 сентября 2019

19:25

The Ricardian Bulletin 3/2019

Do or die

О втором номере, который пришел в июне, я даже не рассказывала - он ни о чем. Поэтому сразу третий. Не то чтобы и в нем было что-то оригинальное, но всё же не хочется совсем забрасывать эту рубрику в частности и период в целом.

читать дальше

@темы: Richard III

URL

среда, 04 сентября 2019

11:55

Король Стефан - на краю

Do or die

Любой король, попавший на трон благодаря тому, что его кто-то туда посадил, или просто столкнувшийся с сильной и могущественной кликой в своем окружении, будет стараться создать свою собственную группу поддержки, зависящую только от него и его расположения. Классическим примером может быть Эдвард IV, которому повезло иметь под рукой многочисленный клан Вудвиллов, или Эдвард II, давший Деспенсерам отмашку проредить ряды сишком много о себе понимающих пэров. Даже Генри VII, которого на трон посадила мама, в конце концов маму сильно прищучил.

читать дальшеСтефан тоже поступил вполне классически. Милашкой он позиционировал себя ещё при жизни дяди-короля, и впоследствии, сам став королем, продолжал быть милым к тем, у кого хватало ума проявить себя горячими сторонниками Стефана, и наглости просить у него за эту горячность подарки. К моменту скандала с епископами, у Стефана уже была своя клика, с которой теперь нужно было расплачиваться за поддержку, и расплачиваться за чей-то счет. Правда, у Стефана ситуация была достаточно серьезной для того, чтобы подумывать о более радикальных мерах, чем просто поместье одному, замок другому и лесок третьему.

На "старых" пэров стопроцентно положиться он не мог. Они предали свою двойную клятву Матильде, они могли предать и свои клятвы Стефану. Собственно, уже начали предавать. Значит, нужны были новые пэры. И только за период с 1138 года по 1140-й, число графов в Англии удвоилось. В Англии, графское достоинство получалось от короля вместе с графством. В Нормандии, где было гораздо теснее, графское достоинство наследовалось. Перед английским законом, и те и другие были равны, и именовались в латинскоязычных документах одинаково - comes. Новоиспеченными графами стали Симон де Сенлис (Нортхемптон), Роберт де Феррерс (Ноттингем), Гилберт Фиц-Гилберт де Клер (Пемброк), Гийом д'Обиньи (Линкольн), Гилберт Фиц-Ричард де Клер (Хертфорд), Жоффруа де Мандевилль (Эссекс), Гуго Бигод (Норфолк). При этом, Стефан раздавал и старые графские титулы новым людям. Тот же д'Обиньи стал графом Йорка, Валеран де Мёлан стал графом Вустера, графский титул Нортумберленда получил принц Генри Шотландский, графство Кембридж перешло к Гийому де Ромару, Корнуол был пожалован Алану Бретонскому, Вилтшир - Эрве Бретонцу (будущему виконту Леона), и Херефорд - Роберту Лестерскому.

Тут, правда, имеется одна тонкость. Графы были равны перед законом, но вовсе не равны в правах, и права, получаемые каждым из них вместе с графским достоинством, были тщательно оговорены в дарственных хартиях. Некоторые новые титулы разрешали, собственно, только использование титула и антуража, не более того. Другие же подразумевали использование свобод, достоинств и право сбора подати. Третьим могли быть даже переданы некоторые права и обязанности короны. Стефан почему-то очень старался уменьшить власть шерифов на местах, и передать многие их функции свежеиспеченным графам. Возможно, дело было всё в тех же замках. Шерифы располагались в замках, и никто из окружения Стефана не мог бы поклясться, что на уме шерифа какого-нибудь Ноттингема, и на чьей он, собственно, стороне. Не говоря о том, что шериф - это одна из инстанций, в которой частично оседали собранные подати и налоги.

Какой смысл в происходящем был для тех, на кого вешали дополнительные обязанности к уже имеющимся? Например, Валеран уже был графом де Мёлан, когда на него повесили графство в неспокойном Вилтшире. Его брат-близнец Роберт был графом Лестера, и так далее. Смысл был в увеличении власти: Стефан передавал им права короны в пределах графства, освобождая от подчинения графу только крупнейших земельных арендаторов и важных для государства личностей. Звучит как превеликая награда за верную службу, если бы не наперсток дегтя в этой медовой бочке: прибавка гласила, "если граф сможет свои права осуществить". А это вовсе не был гарантировано. Впрочем, особо хитроумные благодетели издавна практиковали дарение монастырям земельных участков, незаконно кем-то захваченных или находящихся под угрозой захвата, так что ничего нового Стефан не изобрел.

Матильда и Роберт Глостерский были сильны в четырех графствах: Корнуолл, Девон, Сомерсет и Дорсет. Стефан попытался выбить из Данстерского замка Вильгельма де Мойона, крупнейшего местного (сомерсетского) землевладельца, но потерпел поражение. Балдуин/Бодуэн де Редверс, высадившийся в Англии даже до прибытия Матильды с Робертом, прочно укрепился в Дорсете, и Стефан ничего не смог сделать, чтобы этому воспрепятствовать. В Девоне, правда, у него был свой человек, барон Генри де Трэси. Но в Корнуолле безраздельно властвовал союзник Матильды и Роберта, их брат Реджинальд, ещё один незаконный отпрыск Генри I. Графом Корнуолла его сделал Роберт Глостерский, хотя, честно говоря, это не было в обычае, чтобы граф производил кого-то в графы. Но поскольку под рукой другого короля, кроме Стефана, не было, Роберту пришлось нарушить протокол. Единственным человеком, который мог Стефану в Корнуолле помочь, был Алан Бретонский, граф Ричмонд, который откопал свои права на графство, припомнив дядюшку Брайана Бретонского, которого мало кто видел и никто не помнил (тот умер ещё в 1086 году, и, видимо, никогда своих графских прав на Корнуолл не заявлял, удалившись к себе в Бретань через пару лет после битвы при Гастингсе).

Духовенство, со своей стороны, решилось на бойкот празднования королем Троицы 26 мая 1140 года. Из всех епископов королевства, на службе присутствовал только один, а остальные дали понять, что поведение короля по отношению к Роберту Солсберийскому и его племянникам заставляет их находить компанию его величества опасной. С Генри Винчестерским, братом, король был далеко не в сердечных отношениях, и даже попытался продвинуть, по совету Валерана де Мёлана, своего человека, Филиппа де Аркура, в епископы Солсбери с перспективой дальнейшего выдвижения в легаты. Но братец Генри, как нынешний папский легат, блокировал инициацию де Аркура, и Ватикан не принял протестов проигравшей стороны. Конечно, ни у кого не было ничего против самого де Аркура, человека вполне приличного и епископской митры заслуживающего (его потом и сделали епископом Байё, буквально на следующий год), просто английское духовенство не собиралось прощать королю аннексию крепостей, принадлежащих семейству покойного епископа Роджера. И то, что Стефан упрямо продолжал слушать де Мёлана, и гнуть линию замены неугодных угодными, никому по вкусу не пришлось.

А вот на июньское закрытие сезона заседаний, которое в 1140 году было проведено в Нориче, народ собрался охотно. Как ни странно, был даже Александр Линкольнский, который давно уже даже не поминал короля в молитвах. Уж кто его знает, по какому случаю и с какой целью. Скорее всего, с практической - его проектам в Линкольне нужны были и государственные дотации. А лорды собрались потому, что из Норича они могли проехать с летней инспекцией по своем поместьям в Восточной Англии. Не говоря о том, что Стефан надарил там ближнему и дальнему круга немало угодий. И неизбежному Валерану, и даже братику-сопернику Тео Блуасскому, а также нужным чужеземцам типа Вильгельма Ипрского, Ральфа Вермандуа и пр. Единственным придворным, совершенно явно выпавшим из круга получающих королевские милости, был Хью Бигод, чье клятвопреступление по поводу последней воли Генри I стало явным после появления доказательств, что Бигод в то время находился совсем в другом месте, откуда услышать волю умирающего никак не мог.

В общем и целом, за полгода до битвы при Линкольне, Англия разделилась на два лагеря с довольно четкими (на тот момент) границами: Матильда с Робертом в Западной Англии, и Стефан с приспешниками - в Восточной. Проблем у Стефана было тогда две: слишком узкий круг фаворитов, получавших наибольшую выгоду от нахождения Стефана на троне, и ссора с такой мощной организацией как церковь, да ещё и имея в роли папского легата родного братца, не лишенного амбиций. Проблема Матильды с Робертом состояла в том, что их партия интересовала, в основном, тех, кто либо был недоволен мерой благ, получаемых от Стефана, оставшись в стороне от главной кормушки, либо вообще не имел ничего, кроме перспектив. При такой расстановке, перетягивать канат можно было до бесконечности, что понимали все стороны. С точки зрения Генри де Блуа, епископа Винчестерского, пора было договариваться.

@темы: Empress Matilda, King Stephen

URL