Дарем, самые своеобразные принцы-епископы/8

[MirrinMinttu]

Когда рыцарь Вальтер Бек послал своих сыновей учиться в Оксфорд, он наверняка сделал это, помятуя о тернистом пути дядюшки своей супруги, Вальтера де Грея, которого йоркские канонники упорно не пускали в архиепископы из-за "недостаточного образования". Дядюшка, впрочем, и без достаточноего образования умел наладить контакты, и имел достаточно глубокий карман, чтобы весомо убедить папу, что архиепископ из него получится отменный. Но урок он запомнил, и, когда у его племянницы родились сыновья, убедил Бека, что махать мечом может научиться и будущий епископ, а вот без университетского образования в епископы не попадешь. Де Грей оказался совершенно прав. Два сына Бека, Томас и Энтони, стали епископами, а их старший брат, Джон, остался управлять земельными владениями семейства.



Братья выпустились из Оксфорда в 1270-м, и сразу же присоединились к принцу Эдварду, который как раз отправился в 9-й крестовый. В Англию его высочество не спешил, даже получив известие о смерти отца, и английские берега братья Беки увидели только в 1274-м году. Короновавшийся Эдвард I назначил было Энтони хранителем гардеробной, как тогда назывался офис, занимающийся королевской движимостью, но через месяц Энтони передал должность брату, а сам сосредоточился на карьере дипломата.

К 1275-му году, Тони Бек был уже архидьяконом Дарема, регентом хора (?!) Йорка и получал пребенды из Лондона, Уэлса и Личфилда. Еще через два года, он вел переговоры с Ллевеллином ап Гриффидом, который согласился и на оммаж королю Эдварду, и на освобождение заложников, и даже отказался кое от каких земельных притязаний. Около 1280-го, он вел переговоры с Арагоном относительно возможности брака прицессы Элеанор с наследником арагонского престола. А в июле 1283 года, король выдвинул его на должность принца-епископа Дарема, и озаботился, чтобы капитул утвердил его выбор. Капитул, похоже, и не сопротивлялся - с Эдвардом I его подданные предпочитали не спорить.

1293-й, тем не менее, стал для Бека годом сюрпризов. Пока он, в Шотландии, участвовал в подготовке к коронации Баллиола, который, как хозяин Бернард Кастл, был ему не посторонним человеком, в его ведомстве в Дареме поизошло что-то, потребовавшее ареста двух его клерков королевскими властями. В обычной ситуации, на территории принца-епископа вся следственно-судебная система была его делом, но поскольку Бека на месте не было, а дело не могло ждать, арест провели "мирские" власти, у которых, строго говоря, без отдельного приказа короля и не было права действовать в епархии принца-епископа.

В Йорке тогда в архиепископах сидел Джон ле Ромейн, который, возможно, втайне страдал, что епископ Дарема участвует во всех королевских делах, а он, архиепископ, наблюдает со стороны за тем, как Бек коронует короля Шотландии. Случай был слишком хорош, чтобы не сделать гадость, и ле Ромейн... отлучил Бека от церкви за манкирование обязанностями и нанесенный этим духовной власти ущерб. Чем блестяще продемонстрировал причину, почему ему не давали первостепенных ролей в государственных делах. Архиепископ не умел замечать тонкостей. В данном случае, он прохлопал, что принц-епископ Дарема находится в Шотландии в своей роли пограничного лорда, выполняющего поручение короля. То есть, отлучение его от церкви в такой ситуации приравнивается к оскорблению королевской власти. Когда на парламентской сессии архиепископу ситуацию разложили по полочкам, он перепугался, покаялся, и с готовностью заплатил штраф в 4 000 марок, лишь бы не угодить под раздачу по такому обвинению.

Что касается Бека - вряд ли Бек вообще повел ухом в сторону какого-то странного отлучения. Все хронисты того времени подчеркивают, что принц-епископ предпочитал богатые мирские одежды и никогда не расставался с мечом. Закончив дело с коронаций Баллиола, он отправился на следущее задание, в Нассау, а не успел вернуться оттуда, как выяснилось, что Баллиол отказался признать Эдварда I своим оверлордом, и восстал. Бек и граф Суррея, Джон де Варрен, кинулись собирать войска в ожидании вторжения шотландцев, которое и случилось. Баллиола разбили, и именно Энтони Бек был тем, кому Баллиол сдался. Шел 1296-й год.

В 1297-м году, Бек был вместе с королем во Фландрии, когда они узнали, что в Шотландии началось восстание, и Уильям Уоллес расколотил англичан в битве на Стерлингском мосту. Они сорвались в Англию. Бек собрал 140 рыцарей и 1 000 пехотинцев под свое командование, и выступил из Дарема летом 1298 года под знаменем св. Катберта. Беку уже было хорошо за пятьдесят, и не всем нравилось, что почтенный прелат скачет впереди войска, как обычный варлорд. "It is not your office to instruct us in the art of war; to thy Mass, Bishop", бросил кто-то из рыцарей, но Бек, возглавивший одну из трех дивизий, вместе с королем привел англичан к победе. Уоллес бежал за границу.

Казалось бы, теперь можно было выдохнуть и заняться хозяйством, но не тут-то было. Поскольку Бек провел большую часть своего епископского срока где угодно, только не в Дареме, ему надо было разобраться, чем там занимаются монахи в кафедрале. А приор монахов категорически отказался признать право епископа на подобную инспекцию. Бек разозлился, и, согласно моде тех времен, отлучил приора монастыря от церкви за неподчинение, да ещё и в тюрьму посадил.

Самое смешное, что в свое время, когда в приорат пытался наведаться всё тот же неудачливый архиепископ Йорка ле Ромейн, и монахи забаррикадировались от него в кафедрале, Бек был на их стороне. Но подобной гадости в свою сторону он не ожидал, а потому разъярился чрезвычайно. В принципе, какие-то шероховатости между приором и монахами тоже существовали, но когда Бек приказал им избрать нового приора, они сначала пошли привычным путем - забаррикадировались. Только на этот раз у них, на всю братию, было всего три хлеба и шестнадцать селедок, так что двери епископу им через три дня пришлось открыть. Да и нового приора выбрать, раз уж старого и от церкви отлучили, и в тюрьму посадили. Старый приор, правда, сбежал почти сразу, и немедленно направился в Лондон, искать правды у короля.

И случилось же так, что это совпало с моментом, когда Эдвард I был невероятно зол на старого соратника - Бек решительно поддержал против короля баронов, которые требовали от короля притормозить с расходами, и провести оценку королевских лесов, с которых, по их разумению, корона должна была платить налог. В общем, он послал Бека в Рим, каяться, а сам мстительно провел конфискацию имущества епископа. Только вот на папу Клемента V великолепный, гордый и роскошный епископ-крестоносец произвел такое впечатление, что он сделал Бека... Патриархом Иерусалимским, одним махом поставив его не только над всей церковной братией Англии, но и над обоими архиепископами. Приор к тому времени уже успел умереть, и Бек вернулся домой абсолютным победителем. Имущество всё ещё не было ему возвращено, хотя формально всё было снова хорошо между ним и королем, но насколько хорошо? Пока не знаю. Могу только сказать, что Клемент V восхищался королем Эдвардом не меньше, чем епископом Беком, так что, скорее всего, неожиданная выходка с титулом была его жестом помощи обоим. Хотя Эдвард I славился злопамятностью, и другие бароны, из-за которых он с Беком и поссорился, последствия этой злопамятности почувствовали очень хорошо, мстить Патриарху ему было не по чину.

В 1307-м году, король Эдвард, которому уже было 68 лет, умер во время очередного шотландского похода. Поминальную службу по нему служил в Вестминстере Энтони Бек.

Новый король, Эдвард II, немедленно восстановил его во всех титулах и имущественных правах, но Беку срочно пришлось ехать во Францию, где начинался процесс над тамплиерами. Как Патриарх Иерусалимский, он был назначен главным дознавателем трибунала.

До Дарема принц-епископ Энтони Бек добрался только в 1309-м году. Приор и монахи встретили его со всем пиететом, и, после смерти Бека в 1311-м году, не только похоронили его внутри кафедрала, но и сделали некоторые попытки канонизировать. При всей своей воинственности, гордости и любви к блеску и мощи, Бек был искренне верующим человеком, соблюдающим обеты, данные им при вступлении на духовный путь. Тем не менее, в Риме решили, что заслуги Бека лежат в светской, а не в духовной службе, и в канонизации отказали.