Король Стефан - коронационная хартия

[MirrinMinttu]

В Средние века к коронации не относились легкомысленно. Особенно в случаях, когда король выбирался «людьми и церковью», как это было со Стефаном. И, к слову, с Генри I до него, и с самим Завоевателем. Да и коронация Вильгельма Руфуса королем именно Англии как отдельного государства тоже не была обычной рутиной. Поэтому сценарий коронации был всегда тщательно продуман, и всегда содержал отсылки к правам коронующегося на место на троне. Потому что простому люду и раньше было абсолютно безразлично, кто дерет с его шкуры налоги, лишь бы жить можно было сравнительно спокойно. Со своей стороны, и государственную элиту интересы простого люда интересовали поскольку постольку, только в ракурсе понимания, что голодная корова доиться не будет.



Portraits of English kings: Henry I Beauclerc and Stephen of Blois. (British Library, MS Royal 14 C VII f.8v)

Так что сценарий коронации Стефана был обращен к тем, у кого была реальная власть, потому что для этих избранных было совершенно понятно, с чем они имеют дело – с хорошо организованным захватом трона. Задачей сил за этим захватом было убедить как можно большее количество власть имеющих в том, что Стефан сделает им хорошо лучше, чем другие возможные кандидаты.

Это умение убедить и пообещать было важным моментом, потому что не секрет, что вместе с новым королем к власти и источникам богатства приходит его команда – те, кто был его ближним до коронации. И именно им достанутся самые сливочные сливки, иначе они своего кандидата просто не поймут, что чревато. Но и другим поддержавшим, за границей ближнего круга, надо было что-то дать.

По коронационной хартии Стефана, адресованной «всем моим людям, французам и англичанам» очень заметно, кто был его ближним кругом, и именно посадил его на трон: церковь. Практически всё, что он обещает подробно и детально, он обещает церкви. От остальных Стефан отделывается общими обещаниями править справедливо и поддерживать законность. Впрочем, церковь – это папа, а без одобрения папы ни один монарх Европы не мог считать свою корону плотно сидящей на кудрях. Судя по тому, как решительно папа Иннокентий II поддержал Стефана, хартией он остался доволен.

«The Charter of Liberties of Stephen, 1136
I, Stephen, by the grace of God with the assent of the clergy and people elected king of the English, consecrated by William archbishop of Canterbury and legate of the Holy Roman church, and confirmed by Innocent, pontiff of the holy Roman see, out of respect and love of God do grant freedom to the holy church and confirm the reverence due to her.

I promise that I shall neither do, nor permit to be done, anything by simony in the church or in ecclesiastical affairs. I allow and confirm that jurisdiction and authority over ecclesiastical persons and over all clerks and their property and the disposal of ecclesiastical honours will be in the hands of the bishops. I grant and concede that the liberties of the church confirmed by their charters, and their customs that have been observed from antiquity, will remain inviolate. I concede that all ecclesiastical possessions and tenures which were held on the day when king William my Grandfather was alive and dead, will be free and absolved from all dues, without any recovery from claimants. But if the church hereafter seeks to recover possessions which it held before the death of the said king but of which it is now deprived, I reserve to my own pleasure and dispensation whether the property should be restored or the matter discussed. I confirm whatever has been bestowed since the death of the said king by the liberality of kings or the munificence of princes whether in alms, by purchase or by any other grant of the faithful. I promise that I shall keep the peace and do justice in all things, and maintain them as far as I am able.

I reserve for myself the forests which William my Grandfather and William my uncle established and maintained. All the others, which Henry added, I restore and concede intact to the churches and to the kingdom.

If any bishop or abbot or other ecclesiastical person males reasonable distribution of his property before his death or makes arrangements for its distribution, I allow this to be firmly maintained. If he should be forestalled by death, let such distribution be made for the salvation of his soul by the counsel of the church. But while sees are vacant without their own pastors, I shall commit them and their possessions into the hand and keeping of clerks or upright men of the said church, until a pastor is appointed canonically.

I wholly abolish all exactions, injustices and miskennings wrongfully imposed either by the sheriffs or by anyone else.

I shall observe good laws and ancient and lawful customs relating to murder fines, pleas and other suits, and I command and ordain that they be observed. All these things I grant and confirm saving my regal and rightful dignity.

Witness William archbishop of Canterbury………………..at Oxford in the year of my incarnation of our Lord 1136, in the first year of my reign».

Лондонцам, надо заметить, было достаточно того, что Стефан распоряжался торговыми путями на континент, через Булонь. Лондон никогда не забывал об этом - и о своей торговой выгоде, в чем еще предстояло убедиться императрице Мод, которая хотела, чтобы лондонцы склонились перед ней только благодаря её статусу.

Впрочем, история сохранила один текст, включенный в хроники Или, чей епископ был племянником Роджера Солсберийского. Этот текст дает объяснение, с чего это Стефан Блуасский оказался на английском троне. Текст явно художественный, сочиненный для рассказов в народе, но не известно, является он копией распространенного среди епископатов документа для популяризации, или, напротив, включает историю, уже распространенную среди горожан:

«While King Henry sickened unto death, a great number of powerful and noble men gathered about him, sorrowfully contemplating the last hours of their lord, and increasingly concerned about what dispositios he would make about himself and the kingdom. To them at the last he indicated what ought to happen. “To you”, he said, “great and wise men, I give as king the worthy knight Stephen, my count, my most dear kinsman, a virtuous nobleman, yet firm in his faith in Lord, for you to receive from me by right of inheritance, and you are all to be witness to this”. Immediately thereafter the king breathed his last…”

В этой истории прекрасно всё, но самое прекрасное – это отсутствие даже слабого намека на само существование родной дочери короля, которой сэры и пэры королевства клялись в верности аж дважды.