Великая мать Александра Великого

[MirrinMinttu]

Эта женщина осталась в истории под именем Олимпиада, и осталась потому, что была матерью Александра Великого. О ней ходило много слухов при жизни, и еще больше – после смерти. Навряд ли ее можно назвать сосредоточием добродетелей, но она, несомненно, заставила самых значительных мужчин своей эпохи признать силу ее характера, а это - немало.

На самом деле ее звали Поликсена, и она была дочерью эпирского царя Неоптолема. Род вел свое начало от самого Ахилла, героя Троянской войны. Эпирские женщины были совершенно особенными, принадлежащими к последовательницам загадочного культа Диониса, участвующими в орфических таинствах и имеющими власть над змеями.

Известно достаточно достоверно, что будущий Филипп Второй, царь Македонии, влюбился в девочку Поликсену, когда они вместе участвовали в посвящении в Самофракийских таинствах, после которых Поликсена получила взрослое имя Миртала.

Прошло время. Mальчик Филипп стал великим царем, всего за 4 года правления сделав Македонское царство одним из самых могущественных в Греции, а затем и подчинив себе всю Грецию. Именно Филипп изобрел знаменитую македонскую фалангу, закалил армию в войнах, построил флот и применил новую для того времени военную стратегию. Дело в том, что до Филиппа войны в Греции были чем-то вроде летнего времяпрепровождения. Зимой они просто не воевали – и холодно, и тяжело. А Филиппу время года было безразлично, он видел перед собой только свою цель.

Когда Филипп в 360 году до н.э. пощипал правящего тогда Эпиром дядю Мирталы, Аррибу, то, в знак наступления эры новых отношений, заполучил себе в жены свою детскую любовь. Только они уже не были детьми. Миртале было 16, и она была всерьез увлечена своими таинствами и змеиным культом, а Филипп... Про него говорили, что у него каждая новая война означает новую жену. Разумеется, женился Филипп не без удовольствия, но все эти женитьбы были для него, кроме того, и чисто дипломатическими действиями. Он умел воевать, но больше любил обольщать, не будучи ни жестоким, ни злопамятным. Врагов он прощал легко, а друзьям был бесконечно верен. Миртала стала для Филиппа то ли третьей женой, то ли очередной наложницей, поскольку полигамия в Греции, все-таки, не признавалась, а Филипп не всегда дожидался смерти предыдущей жены для того, чтобы жениться на следующей. Миртала получила от мужа новое имя, Олимпия (Олимпиада), и была в 359-м до н.э. увезена им в Пеллу, столицу Македонии.

В новом доме молодая столкнулась с такой милой ситуацией: кроме нее и в ее присутствии с Филиппом жили Аудата из Иллирии (359 до н. э.), Фила из Македонии (359 до н. э.), Никесиполида из Фессалии (358 до н. э.), и Филинна из Фессалии (357 до н. э.).

Вполне очевидно, что Олимпия относилась к своему браку без энтузиазма, отваживая супруга от спальни обилием ручных змеищ, имеющих привычку выползать на свет божий из самых неожиданных мест, включая и постель молодой. Ручные-то они ручные, но Филипп любви новой жены к гадам не разделял, и поэтому предпочитал утешаться на стороне, с наложницами, любовницами и любовниками. В результате, через два года, осенью 357-го до н.э., Олимпия сбежала домой, в Эпир.

А вот дальше начинатся самое интересное. Весной 356-го до н.э. обнаружилось, что Олимпия в «интересном положении». Дядюшка спешно отправил племянницу к мужу. Мужу Олимпия рассказала историю, которая в наши дни вызвала бы только циничную улыбку, но тогда, в античной Греции, была вполне приемлема (во всяком случае, для широкой публики, а может и вправду верили, кто знает): заснула под дубом, а тут Зевс мимо проходил (дуб был его тотемным деревом)... Получается, что младенец от Зевса. Надо помнить, что Александр Великий, родившийся в результате этого, является до сих пор такой мощной фигурой, вызывающей восхищение, что особенно сомневаться в его законном происхождении как-то и не принято. Сын Филиппа – и точка. Плутарх приводит историю, что уже в первую брачную ночь Филиппу было видение о грозе и молниях, в которых Зевс сошел на землю и соединился с его женой. Тут же ехидный биограф приводит следующее, более позднее, Филиппово видение, будто тот «запечатал чрево жены своей» (и что бы Фрейд о таком «видении» сказал?). Толкование было двояким: то ли надо получше за нравственностью юной супруги следить, то ли то, что новая жена беременна.

В общем-то Филипп никогда не высказывал вслух подозрения, что Александр был не его сыном. Ворчал, что в ребенке и наследнике не течет чистая македонская кровь – это было, но сына он любил до самых последних лет царствования, когда Филиппу стукнул «бес в ребро» и он влюбился. В конце концов, Филипп сам вел свой род от Зевса через Геракла. Да и ребенок получился удачным, красивым, умным, и с необыкновенной для обычного смертного, высокой температурой тела, словно и впрямь в его крови была примесь огня.


Рождение Александра в конце июля 356-го до н.э. было ознаменовано довольно яркими событиями: в тот день сгорел храм Артемиды Эфесской, повозка Филиппа выиграла в Олимпийских играх, и македонцы одержали победу над илларийцами в большой битве. Весной 355-го до н.э. у Филиппа и Олимпии родился еще один ребенок – дочь, Клеопатра.

Как жила Олимпия до 337 года до н.э. – не известно ничего такого, что оставило бы следы в истории. Александра воспитывали в большой строгости, но гармонично. Мать приставила к мальчику своего родственника Леонида, а отец – философа Аристотеля. Ясно, что Олимпия имела на сына огромное влияние, тогда как Филиппа сынок недолюбливал. Я встречала такое трактование этого чувства, что-де Александру было обидно за мать. Нет, Александру было завидно, что отец его одерживает победу за победой, как бы отнимая этим будущую славу у сына, который на самом деле верил, что его отцом был Зевс, а не Филипп. К тому же Филипп видел легкую раздражимость сына и то, что в таком состоянии молодой человек способен на любое безумство – и пытался приучить Александра лучше владеть собой, в чем и преуспел (взрослый Александр впадал в буйство только когда самоконтроль отступал под действием алкоголя).

Олимпию впоследствии обвиняли в том, что она применила свои тайные знания ядов и заклинаний для того, чтобы извести сына Филиппа, Филиппа Арридея, рожденного вне законного брака. Так, на всякий случай... Мальчик не умер, но тяжело заболел, не смог учиться военному делу и мучался эпилептическими припадками. Может, Олимпия и приложила ручку к злосчастьям Арридея, но с эпилепсией тут получается несколько другая картина. Дело в том, что эпилепсия была и у Александра. Очевидно, предрасположенность к ней передавалась по мужской линии в роду Филиппа, что и может послужить некоторым подтверждением тому, что отцом Александра был именно Филипп. В любом случае, число потенциальных претендентов на трон Филиппа было явно немалым, по поводу чего Филипп любил повторять сыну, что : «Это чтобы ты, видя стольких соискателей царства, был хорош и добр и был обязан властью не мне, а себе самому».

Кризис наступил в 337 до н.э., когда Филипп всерьез влюбился в македонянку Клеопатру Эвридику и женился на ней. Здесь ситуация была очень острой, потому что новая молодая жена была из Македонии, и ее будущие дети вполна могли претендовать на престол в обход Александра. На свадебном пиру дядюшка невесты, приняв на грудь, воззвал к подданым: молитесь, чтобы у Филиппа и Клеопатры родился законный наследник престола. Александр, присутствующий при этом, вспылил: «Так что же, негодяй, я по-твоему незаконнорожденный, что ли?!» и швырнул ему в лицо чашу. Филипп, тоже изрядно пьяный, схватился за меч и бросился на сына, но растянулся на полу. «Смотрите, люди! Этот человек, который собирается переправиться из Европы в Азию, растянулся, переправляясь от ложа к ложу!», сказал Александр. Потом он забрал мать, и покинул Македонию. Олимпия осталась в родном Эпире, а Александр поселился в Иллирии.

Филиппа вскоре пристыдили, на достаточно высоком уровне. «Что и говорить, Филипп, кому как не тебе заботиться о Греции, тебе, который в свой собственный дом внес распрю и беды!», - сказал ему коринфянин Демарат в ответ на вопрос царя о состоянии дел в вечно раздираемой внутренними распрями Греции. До царя дошло, что при наличии поборников чистоты македонской линии у себя дома, он не подумал о том, как ситуация выглядит со стороны, вне границ Македонии. Олимпию и Александра вызвали назад в Пеллу. Почему-то Филиппу пришло в голову отметить воссоединение семьи жестом в своем репертуаре – женитьбой брата Олимпии, царя Эпира Александра, на своей дочке. Только свободных дочек, кроме его дочери Клеопатры от Олимпии, не нашлось, и дядя был вынужден жениться на своей племяннице. Симпатии к Филиппу у эпирских родственников, в связи с такой скандальной ситуацией, не прибавилось.

Да и дома, в Македонии, все было не по уму. Отец с сыном явно не доверяли друг другу, подозревая в интригах, а поскольку власть была у Филиппа, он начал прижимать строптивого сына, высылая его друзей из страны. В ссылку угодили Гарпал, Неарх, Птолемей, Эригий... С ситуацией надо было что-то делать, и тут взгляд Олимпии упал на несчастного из-за последнего брака Филиппа молодого человека, Павсания. Отвергнутый любовник царя бродил повсюду, изрыгая жалобы и проклятия, и нашел-таки благодарных слушателей. «Всем отомстить – отцу, невесте, жениху», - прокомментировал Александр рассказ Павсания стихом из «Медеи».

Вскоре Павсаний заколол Филиппа мечом, после чего Александр, как хороший сын, предал смерти убийцу. Абсолютно точно известно, что на голове казненного (публично уморенного голодом...) Павсания оказалась золотая корона, которую никто, кроме самой Олимпии, не мог туда возложить. Тело преступника сняли, от греха, и быстренько сожгли вместе с телом его жертвы – Филиппа, как того требовал обычай. Мемориальная плита Павсанию была сделана на средства Олимпии. А вот меч Павсания нашелся на стене Дельфийского храма, среди пожертвований, прямехонько под именем Миртала.

Пока Александр был занят расследованием предположительного заговора против Филиппа, Олимпия не теряла даром времени, убив (вряд ли своими руками) детей Филиппа от Клеопатры Эвридики (дочь Европу и сына Карана), и заставив саму Клеопатру Эвридику повеситься (это - наверняка сама). Александр был якобы сокрушен жестокостью матери, но кое-кто утверждал, что распоряжение о смерти Карана исходило именно от него (на всякий случай), а девочку убили заодно, чтобы полностью зачистить ситуацию.

Получив в свое безраздельное владение престол, Александр отправился навстречу своей судьбе, оставив наместником в Македонии Антипатра. Поскольку с матерью он переписывался постоянно, то можно с уверенностью сказать, что слово Олимпии в Македонии было законом до самой смерти Александра в 323 до н.э.

Олимпия снова вернулась в Эпир, а на трон был посажен Филипп Арридей со своей женой Эвридикой Третьей, и не совсем понятно, кто на самом деле правил. Воевала Эвридика. Ситуация в Македонии сложилась так, что Арридей и Эвридика были в альянсе с сыном регента Македонии Антипатра, Кассандром.
А ведь еще в 319 до н.э. регентом стал Полиперон, котрому очень хотелось избавиться от влиятельного соперника. Олимпии же хотелось избавиться от Кассандра потому, что само существование того препятствовало будущему ее внука.

В 317 году до н.э. Олимпия вышла с эпирским войском против Арридея и Эвридики, пока Кассандр был занят делами на Пелопонессе. Воины Эвридики отказались сражаться с матерью Александра, и Арридей с женой были выданы в заботливые руки Олимпии. Арридей был казнен, а Эвридику она, по знакомому уже сценарию, заставила повеситься. Не для себя старалась – для внука, сына Александра. Заодно досталось и прочим приверженцам Кассандра.

Когда тот вернулся на место событий о окружил Пидну, где засела Олимпия, условием сдачи города (через два года осады!) было сохранение жизни матери, жене и сыну Александра Великого. Кассандр обещал. Он действительно не казнил никого из семьи Александра. Роксана и его сын были убиты тайно, а Олимпия была выдана родственникам пострадавших от ее репрессий. Они ее и убили. Кассандр только запретил хоронить ее согласно ритуалу.

Нет, его не наказали боги и не покарали друзья Александра. Кассандр умер своей смертью, царем Македонии – от водянки.

Никто не знает, где захоронены останки Олимпиады, Роксаны, сына Александра. Тело самого Александра переносилось столько раз, что следы захоронения затерялись.

А вот совсем недавно, в 1977 году была найдена гробница с двумя саркофагами. В обоих кости были обернуты в пурпур. Там же были найдены македонские доспехи, царский венец из золотых дубовых листьев. Казалось бы, после исследования останков в одном саркофаге, не должно было возникнуть сомнений, что это – захоронение Филиппа Второго, отца Александра, тем более, что один из поножей имел специфическую форму (Филипп был ранен в ногу и кость срослась неправильно), и исследование черепа подствердило рану глаза. Тем не менее, часть историков начала немедленно утверждать, что особенности постройки самого мавзолея указывают на веяния из Азии, то есть мавзолей был построен после того, как Александр завоевал полмира, следовательно – это захоронение Филиппа Третьего. А женские останки во втором саркофаге принадлежат Эвридике, его жене.

Поскольку я не историк, мне больше нравится думать, что Александр Великий из далекой Азии позаботился о достойном захоронении для своего не менее великого отца и его последней жены, Клеопатры Эвридики.