Осенью 1581 года Франсуа Алансон побывал инкогнито в Лондоне, и Елизавета зашла так далеко, что поцеловала его при свидетелях и дала ему свое кольцо. Это очень странная история, и есть немало ее версий. Все зависит от того, что собирается доказать исследующий. Фроде утверждает, что Елизавета, после этой сцены, сказала Хаттону и Лейчестеру, что то, чему они стали свидетелями, не обещание, а игра. Когда Дадли спросил, чем она собирается расплачиваться в этой игре, Елизавета устало ответила: «Словами, мой друг. Монетой, которую так дорого ценят французы».
читать дальшеУолсингем относительно этих событий писал своему приятелю с мрачноватым юмором: «Так мы и живем. Когда нам хочется дружбы и приязни от соседей наших, мы жалуемся и сожалеем, что не искали ее. Когда нам ее предлагают, мы не обращаем на это внимание».
В самом деле, периодически службе безопасности королевы удавалось обратить ее внимание на то, что Англию, возможно, противостояние Испании и Франции защищает. Но это противостояние ни в коем случае не защищает ее, королеву Англии.
В мае 1582 года служащий сэра Джона Форстера, задержал на границе с Шотландией какого-то подозрительного типа. Тип оказался зубодером, и в багаже у него не было ничего подозрительного – всего лишь инструменты для удаления зубов. И небольшое увеличительное стекло в оправе. По какой-то причине, когда зубодера отпустили, он уехал весьма поспешно. Настолько, что забыл прихватить увеличительное стекло.
Как-то странно забыл, потому что именно под оправой этого стекла хранились весьма важные документы, которые дон Бернардино де Мендоза, посол Испании в Лондоне, отправлял иезуиту Уильяму Грейтону, находящемуся в Шотландии. Документы, которые уличали дона посла, Эсме Стюарта и … Марию Стюарт в заговоре. И, самое очаровательное, передаточным звеном между всеми участниками был посол Франции в Лондоне, Мишель де Кастельно, сеньор де Мовиссьер. Именно через него заговорщики держали связь с Марией.
Вы еще верите в историю о забытом в спешке увеличительном стекле?
Ничего немедленного Уолсингем не предпринял. Он просто взял под наблюдение всех, кто пересекался с де Кастельно, и (возможно) начал работать против посла, распространяя о нем всевозможные слухи. При помощи какой-то загадочной женщины.
Но слухи и сплетни – это так, «черная пропаганда», а вот внедрение в посольство своего человека – это уже задача посложнее. Уолсингем сделал ставку на Уильяма Фоулера, которого нашел в одной из тюрем. Фоулер был теологом, католиком, и загремел в тюрьму сразу по возвращении из Франции, хотя вряд ли он имел какое-то отношение к деятельности иезуитов. Фоулер согласился работать на Уолсингема в обмен на свободу, и предложил французскому послу свои услуги в качестве специалиста по шотландским отношениям.
Де Кастельно не был легковерным простаком, но его уже довела до белого коления травля Уолсингема, и провал одного из своих агентов в Эдинбурге, Уильма Холта (алиас Бреретона), которого арестовали буквально на борту отплывающего во Францию корабля. А провернул операцию еще один агент Уолсингема, Роджер Альмонд (алиас Уильям Вавасур).При Холте обнаружили шифрованное письмо, смысл которого был в призыве к римскому папе и католическим правителям Европы напасть на Англию в пользу Марии Стюарт. Иногда шпионов было удобнее арестовывать в Шотландии, там их можно было пытать без особых разрешений, чего и потребовал от эдинбургских коллег Уолсингем. То те то ли предпочли, чтобы Холт успел скрыться, то ли тот сам всех обхитрил и залег на дно. Так что Мишелю де Кастельно просто пришлось взять нового человека.
Вскоре Фоулер сообщил Уолсингему, что в Шотландию отплывает некая леди, имеющая при себе шифрованные письма от де Кастельно к послу Франции в Эдинбурге, Франсуа де Роншеролю сеньору де Менвиллю. Судно задержали, письма нашли и отправили к Уоглингему. А у того работал Артур Грегори, абсолютный гений по части вскрытия и восстановления печатей. Перед де Роншеролем официально извинились за задержание корреспонденции, подчеркнув, что тайна дипломатической переписки свята, и его корреспонденция не вскрывалась. Сеньор де Менвилль принял извинения, потому что следов вскрытия действительно не нашел. Кстати, Артур Грегори перешел потом по наследству к следующему поколению английских политиков, так что бедные иностранные дипломаты…
Для верности, Уолсингем внедрил в 1583 г в окружение де Кастельно еще одного агента, известного под кличкой Генри Фагот. Среди гостей французского посла он числился, как Джиордано Бруно, представьте себе. Почему Бруно, подписывавший свои донесения знаком Юпитера, решил шпионить за католиками в пользу протестантов? Причин может быть несколько, и вряд ли мы узнаем точно, какая из них была определяющей.
Задачей Фагота было разговорить участников обедов посла Франции, потому что за столом говорилось много такого, что хотел знать Уолсингем. Например, Фагот-Бруно упоминает о письме герцога де Гиза, и выходит на след Фрэнсиса Трогмортона, который обедал у посла. Фрэнсис Трогмортон был племянником покойного ныне Николаса Трогмортона, одного из тех, кто был у самых истоков перехода власти от одной из дочерей Большого Гарри к другой. Но семейство Трогмортонов вообще отличалось любовью к оппозиционерской деятельности, так что Фрэнсис Трогмортон играл против королевы.
Генри Фагот соблазнил даже секретаря посла работать на англичан, и вскоре Уолсингем точно знал, кто в Англии работает связным между Марией Стюарт и ее сторонниками: Фрэнсис Трогмортон и лорд Генри Говард. Надо сказать, что один шпион ничего не знал о другом, и Фагот предостерегает Уолсингема относительно Фоулера.
Все снова закрутилось вокруг Шотландии, и недаром.
-
-
29.02.2012 в 00:41-
-
29.02.2012 в 19:20-
-
29.02.2012 в 20:04Был-был. Но подробностей я не знала. И почему-то думала, что сожгли его молодым, а ему было 52 года.
-
-
29.02.2012 в 22:26-
-
29.02.2012 в 22:42Сожгли в Ватикане. За то, что помогал протестантам?
-
-
29.02.2012 в 22:55-
-
29.02.2012 в 23:03Не слишком сурово? Если так, то кто-то влиятельный просто обиделся.
-
-
01.03.2012 в 19:57-
-
01.03.2012 в 20:41