Возвращаюсь в очередной раз к мутной истории «принцев из Башни». Дурацкое, но романтическое название истории двух сыновей короля Эдварда IV, сопровождаемое обычно трогательной картинкой. С принцами ничего не ясно до сих пор, конечно, так что все рассуждения вокруг их судьбы носят чисто теоретический характер.
Профессор Эшдаун-Хилл решил разобраться с одной частью этого паззла – с утверждением, что передача сэру Джону Говарду титула герцога Норфолка 28.06.1483 года означает то, что предыдущий носитель титула (принц Ричард) был к тому дню мертв. И что главным заинтересованным в этом лицом был именно Джон Говард.
читать дальшеКраеугольным камнем в рассуждениях профессора о передаче титулов являются непонятки с наследием Мовбреев, которые носили титул герцогов Норфолка до Говардов. История этой семьи сама по себе интересна, но в данном случае значение имеет только последний герцог Норфолк из Мовбреев, Джон де Мовбрей, и его семейная ситуация.
Герцогом он стал в 1461 году, унаследовав титул от отца. Лет ему было к тому моменту 17, и он был женат на Элизабет Тальбот, дочери 1-го графа Шрюсбери и сестре Элеанор Тальбот. Именно в доме Норфолков произошла встреча Элеанор с Эдвардом IV. Встреча, которая будет иметь роковые последствия для огромного количества людей.
Сестры Тальбот имели почему-то большие затруднения с продолжением рода, и единственным (выжившим) отпрыском брака Джона де Мовбрея и Элизабет Тальбот стала девочка, Анна де Мовбрей, рожденная в 1472 году. С одной стороны это было плохой ситуацией для герцога, у которого не появилось прямого наследника титула, но с другой стороны, девочка стала первой невестой королевства, поскольку была не только наследницей отца, но и наследницей матери – той части состояния, которая передавалась по женской линии и была, в данном случае, огромной.
А кто в тот момент прибирал к рукам богатых наследниц? Правильно, королевское семейство. В 1478 году шестилетнюю Анну обвенчали с четырехлетним принцем Ричардом, и титул герцога Норфолка перешел к сыну короля Эдварда, вместе с богатствами, унаследованными от отца невесты, загадочно умершего двумя годами раньше. Известно, что вдовая герцогиня сопротивлялась этому браку отчаянно, и что давление на нее со стороны короля было далеко от рыцарского отношения к вдовам и сиротам. Впрочем, Анна вскоре умерла, и принц Ричард стал единоличным владельцем и земель, и титула.
С землями и богатствами все более или менее ясно. Принц, ставший мужем, должен был унаследовать далеко не всё имущество Мовбреев, переходящее по мужской линии, а только то, что было оговорено как приданое за невестой. Остальное должно было быть разделено между родичами Анны – лордом Беркли и лордом Говардом. Но ясное имеет тенденцию становиться неясным, если в игру вступает король.
Эдвард IV просто-напросто провел еще в 1478 году через парламент акт, отнявший у Говарда и Беркли право наследовать земли Норфолков в пользу принца Ричарда. Причем, король Эдди прекрасно понимал, что законность подобного решения не выдерживает критики, и озаботился провести его через парламент еще раз, после смерти Анны де Мовбрей.
Что касается титула, то титул был, по сути, передан принцу Ричарду указом короля. То есть, принц не унаследовал титул, а стал герцогом Норфолком «второго создания» этого титула.
Поскольку решение о передаче титула и разделе наследства Мовбреев было силовым и чисто бюрократическим, Ричард III в 1483 году просто отменил распоряжение своего брата, и передал наследство для раздела именно законным родичам Мовбреев – Беркли и Говарду. Естественно, это должно было быть впоследствии утверждено парламентом, но в хаотичной ситуации лета 1483 года никому было не до созыва парламента. Возможно также, что восстановление справедливости и не требовало по тем временам такого крючкотворства, которое использовалось для представления кривды правдой. Беркли и Говард договорились о разделе наследства без всяких проблем, и, таким образом, Джон Говард стал герцогом Норфолком, а Беркли – графом Ноттингемским.
Опять же, титул герцога предполагал определенный уровень доходов и имущественный ценз. У принца Ричарда (Шрюсбери) просто не оставалось после потери незаконно отданных ему земель таких средств, которые позволили бы ему сохранить титул герцога. Плюс, этот титул давался принцу крови. Ричард же Шрюсбергский был на момент передачи титула официальным бастардом. Кстати, относительно его брата: в Colchester Oath Book он именуется «незаконным королем», а в официальных государственных архивах – «король-бастард Эдуард V».
Лишение титулов и награждение титулами вообще практиковалось во времена того же Эдвард IV. Например, он лишил титула Джона Невилла, лорда Монтегю. Джон, брат Варвика-Кингмейкера, был активнейшим участником борьбы дома Йорков против дома Ланкастеров с самого начала. Он во многом способствовал тому, что Эдвард сел на трон. И поначалу Эдвард это признал, сделав Джона рыцарем ордена Подвязки и графом Нортумберленда. Но титул Нортумберлендов всегда принадлежал дому де Перси, который впал во временную немилость у нового короля, и когда король с де Перси помирился, титул графа у Джона Невилла просто был отобран. В утешение король сделал его маркизом Монтегю, но на какие шиши Невилл поддерживал бы достоинство своего титула? В результате, Джон выступил на стороне своего брата в битве при Барнете, и погиб вместе с ним.
Сам Ричард III не единожды был братом в свое время титулован и лишен титулов в чью-то пользу, без всякой драматики – просто политика.
В любом случае, не может не броситься в глаза то, что все операции по передаче титула были проведены совершенно открыто и гласно. Как, впрочем, и бастардизация детей Эдварда от Элизабет Вудвилл. Нет, у Джона Говарда причин избавляться от принца Ричарда действительно не было.
LenaElansed, и не только. У аристократов, на самом деле, была куча обязанностей по отношению к короне, от присутствия при дворе и участия в политике до выставления определенного числа экипированного войска по требованию короля. Именно поэтому достаточные ресурсы были жизненно необходимы. Налоги тогда, как я понимаю, платили несколько по-другому. Не так, как мы. Но экономика Средневековья - это такая целина, что туда лучше пока не соваться.
Инфантильность аристократии - это печально.
глупость написала, наверное, но вот чувство такое есть, да