Do or die
читать дальше- Он отказывается от исповеди, сир.
Мэр Холлис торопливо шагал по лестнице, ведя Маргарет и Дикона на второй этаж дома, отстроенного с размахом и даже со вкусом. Его лицо, обычно спокойное даже в чрезвычайных обстоятельствах, теперь выражало крайнюю озабоченность, смешанную с сильной усталостью.
- Нам с женой пришлось отослать с половины тестя всю прислугу, и ухаживать за ним лично. Отказываться от исповеди, подумать только! Это же скандал, неслыханный скандал! И прислуга недоумевает, почему мы тянем, и не посылаем за священником.
- Посылайте, - спокойно сказал Дикон, шагавший рядом с хозяином дома. – Посылайте. Как вы знаете, я имею право принять исповедь и сам. Скорее всего, после исповеди мне сэру Дэнзилу будет легче исповедоваться повторно.
- Благослови вас Бог, милорд! – Холлис открыл дубовую дверь, и они оказались в большой комнате, ярко освещенной множеством свечей. При их появлении женщина, сидящая на скамейке возле кровати под балдахином с частично опущенными занавесками, вскочила, и поспешила им навстречу.
- О, сир! – воскликнула она, заливаясь слезами. – Я говорила, говорила ему, что Бог его любит, если Он послал вас специально, чтобы вы могли лично дать прощение.
- Все будет, хорошо, добрая женщина, - ласково сказал Дикон, погладив хозяйку по плечу. Та всхлипнула, присела в глубоком реверансе, и порывисто поцеловала руку, которую он подал ей настолько привычным жестом, что, похоже, и сам этого не заметил. – Теперь оставьте нас наедине с больным, и посылайте за священником.
Мужчина, лежавший на кровати, плотно закрыв глаза, производил впечатление того, что люди обычно называют «благородной старостью». Маргарет и Дикон недоуменно переглянулись, и король еле заметно пожал плечами.
- Вы звали меня, сэр Джон, - сказал он, выговаривая слова несколько отлично от того, что привыкла слышать Маргарет. – Я пришел выполнить свой долг суверена и христианина.
Старик вздрогнул, но глаза его по-прежнему оставались закрытыми.
- Я виноват перед вами, сир. Виноват так, что не смею взглянуть вам в глаза.
- Хорошо, - покладисто согласился Дикон. – Исповедоваться можно и с закрытыми глазами, если так легче. Глядите в глаза своей совести.
Он опустился на колени перед кроватью, взял руки старики в свои ладони, и начал молитву.
Pater noster, qui ts in caelis,
Sanctrticetur nomen Tuum.
Сэр Джон, по-прежнему не открывая глаз, присоединил свой слабый, дрожащий голос к голосу короля:
Adveniat regnum Tuum.
Fiat voluntas Tua, sicut in caelo et in terra.
Маргарет неслышно приблизилась к кровати, и встала на колени рядом с Диконом, присоединяясь к молитве:
Panem nostrum quotidianum da nobis hodie.
Et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris.
Et ne nos inducas in tentationem,
Sed libera nos malo.
Amen.
После мгновенной тишины, сэр Джон с трудом перевел дыхание, и продолжил уже один. Маргарет узнала «Каюсь» - молитву, которую очень часто читали окружающие, и никогда – она сама. Отвлекать Господа раскаянием в мелких грешках казалось ей глупым, а серьезных грехов она за собой не признавала. Тем не менее, здесь и сейчас, лежащий перед ней человек просил милосердия явно за что-то более серьезное, чем пара лишних стопок за ужином.
Confiteor Deo omnipotent,
beatae Mariae semper Vrgini,
beato Michaeli Archangelo,
beato loanni Baptistae,
sanctis Apostolis Petro et Paulo,
omnibus Sanctis, et vobis, fratres
(ettibi pater), quia peccavi nimis
cogrtatione, verbo et opere:
MEA CULPA, MEA CULPA, MEA MAXIMA CULPA.
Из-под закрытых век покатились слезинки, но Маргарет показалось, что дыхание старика стало более свободным. Искоса поглядывая на Дикона, она в который раз поразилась переменчивости его облика. Обычно быстрый на смех и на гнев, сейчас он выглядел отрешенным от всего земного, абсолютно сосредоточенным на моменте.
- В чем вы повинны, сэр Джон? – мягко спросил Дикон, выпустив руки старика из своих ладоней. Он остался стоять на коленях у постели умирающего, по-прежнему сосредоточенный и серьезный.
- Кроулендские хроники… - еле слышно прошептал старик.
- Кроулендские хроники? – эхом повторил изумленной король. – При чем здесь это измышление чьего-то больного ума или злой воли?
- Это я писал их, - прошелестел сэр Джон. – И мой ум вовсе не был болен, хотя воля и была злой, признаюсь и молю о прощении. Если бы я был прав, вас бы здесь не было. Господь вернул вас на эту грешную землю потребовать ответ с клеветавших на вас. Как только зять сказал, что вы вернулись, я понял, что мой час пробил.
- Значит, это ты ославил меня убийцей детей моего брата, это ты утверждал, что мой сын и наследник умер за мои грехи, и это ты намекал, что я отравил мою жену, чтобы вступить в кровосмесительную связь с родной племянницей, - констатировал Дикон холодным, совершенно безжизненным голосом. Маргарет не могла не подумать, что именно таким голосом говорил бы посланец за реваншем с того света. Беспокойно шевельнувшись, она умоляюще посмотрела на короля, но Дикон, который глядел на старика немигающим, яростным взглядом, не обратил на нее внимания. Бесшумно встав с колен, девушка подошла к деду, и опустила руку ему на напряженное плечо.
- Помимо прочего, сир, - подтвердил сэр Джон, внезапно открывая глаза. Похоже, что он только сейчас начал отдавать себе отчет, что в комнате есть еще кто-то, кроме него и его короля, память о котором он очернил на века. – А вы не постарели ни на день, ваше величество. И снова рядом с вами молодая красавица, которая смотрит на вас, как на самого Господа или его мессию. Тоже родственница, ваше величество?
- Хммм… Не похоже на раскаяние, старик, - внезапно хмыкнул Дикон и плечо его расслабилось под рукой Маргарет. Не вставая с колен, он устроился поудобнее. – Впрочем, так оно и лучше. Поговорим как мужчина с мужчиной. Ты сам верил в то, что писал?
- Хотел верить, - вздохнул сэр Джон, который уже не выглядел так, словно собирается вот-вот испустить последний вздох. – Если и на солнце есть пятна, то их не могло не быть и на блестящих доспехах Ричарда Глостера. Я вполне мог себе представить всё, о чем писал.
- Но почему?! Ты завидовал? Завидовал мне, на плечи которого легла такая страшная ноша?
- Мы почти ровесники, сир… - сэр Джон пожевал бескровными губами. – И я бы тянул свою лямку не без удовольствия, если бы мог понять, что они все в вас находили!
- Кто – все? - непонимающе нахмурился Дикон.
- Да все! Начиная от этой драконихи леди Маргарет и заканчивая сворой фрейлин вашей супруги, с вашими племянницами в первых рядах поклонниц! А ведь именно они-то и должны были вас ненавидеть, после истории с братьями.
Маргарет навострила уши, тем более, что по щекам Дикона отчетливо разлилась краска, которая явно не была румянцем гнева.
- Не напоминайте мне о леди Маргарет, умоляю, - покачал он головой. – Эта леди была не в себе! Она же была старше меня на добрый десяток лет!
- Вы никогда не пытались понять женщин, сир, - тоненько хихикнул старик. – Вы отвергли ее ради леди Анны в свое время, и это она могла понять. Но не смириться, ведь она уже решила, что она и есть для вас та самая подходящая. И она умела ждать. И ведь почти дождалась! Вы же знаете, что она велела Стэнли…
- Я знаю, - торопливо ответил Дикон и поднял руку, останавливая дальнейшее словоизвержение. – Теперь знаю. Будем считать вопрос с леди Маргарет закрытым. Что там еще вы против меня имели? Племянники? Сэр Джон, если вы передумаете умирать, вы сможете поприветствовать Ричарда, который до сих пор жив и здоров. Эдвард действительно умер, но умер от болезни, которая точила его с детства. Лиз приватно похоронила его в своем поместье. Для этого она и покинула убежище. В котором, кстати, пряталась вовсе не от меня. Кто перед кем исповедуется, сэр Джон?!
- Я, сир, я исповедуюсь, - согласился сэр Джон, выглядящий с каждой минутой все более оживленным. – Но вот вы мне скажите, как вы могли услать леди Элизабет к леди Маргарет – из всех возможных кандидатур!
- Я был зол, - передернул плечами Дикон. – А имя этой святоши просто первым пришло мне в голову. Но вам, сэр Джон, лучше бы рассказать мне то, чего я не знаю. Тогда я, может быть, и прощу вам то, что вы ославили меня безбожным чудовищем в глазах всего христианского мира просто по глупой зависти. Как они уживались после моей смерти?
- Сначала все было очень плохо, - покачал головой старик. – Леди Маргарет была в бешенстве и разводилась с лордом Стэнли, ваша невестка с семейством рыдали, как по родному, а Ричмонд ломал свою свежекоронованную голову, как разобраться со своими прежними обязательствами, чтобы жениться на вашей племяннице легально. Потом все постепенно привыкли друг к другу. В семье не без скандалов, конечно, и ее величество не была легким человеком, как вы знаете.
- А кто бы на ее месте был, - задумчиво проговорил Дикон. – Из самых завидных невест Европы в бастарды – такое кому угодно характер испортит. Хотя своего короля она бы в любом случае получила. К тому же, куда как более красивого, чем французский дофин. На чем ее заклинило? Вино?
- Лошади. Лошади и карты, - доверительно шепнул сэр Джон, привычно бросив взгляд на дверь. – Вино было у леди Маргарет. Его величество платил по счетам и терпел. Впрочем, незадолго до конца терпение у него закончилось, но это было уже после смерти миледи Элизабет. Сир… силы оставляют меня. Скажите, что вы меня прощаете, и я смогу, наконец, умереть.
Дикон поднялся с колен, и теперь задумчиво смотрел на старика сверху вниз. На мгновение Маргарет усомнилась в его решении, но только на одно короткое мгновение.
- Я прощаю тебя, сэр Джон Дэнзил, за все то зло, которое ты причинил мне и моей репутации, - сказал он, кладя обе ладони на лоб умирающего легким, ласковым жестом. – Ты действовал по легкомыслию и недомыслию, но человек не совершенен – и Господь знает об этом. Как человек и суверен, я отпускаю тебе этот грех, но в остальных ты покаешься священнику, за которым я распорядился послать. Да будет Господь милосерден к тебе, Джон Дэнзил.
Они вышли из дома мэра Холлиса, сопровождаемые благодарным хозяином, сели на подведенных привратником лошадей, и медленно отправились домой.
- Не уверена, что смогла бы простить такое, - призналась Маргарет.
- Истина – дочь времени, Марго. Когда-нибудь люди все равно узнают правду, если к тому времени она будет хоть кого-то интересовать. Господь же читает в сердцах.
Дикон тронул бока своей лошади и слегка обогнал Маргарет, словно желая избежать распросов.
- Так что планировала леди Маргарет? – спросила она, понимая, что заходит чуть дальше, чем ее готовы пустить.
- Аннулировать брак со Стэнли, женить меня на себе, и шантажом вынудить сделать ее сына моим законным наследником. Так исполнились бы три самых больших желаний ее жизни. Она стала бы королевой, и ее сын стал бы королем, - сухо бросил Дикон через плечо.
- А третье желание? – тихонько спросила Маргарет, но ответа так и не дождалась.
@темы: "побасенки"
-
-
29.09.2013 в 00:32-
-
29.09.2013 в 00:42-
-
29.09.2013 в 00:47-
-
29.09.2013 в 09:26Форанэ, в той тусовке была только одна леди, достойная титула драконихи и старой ведьмы - леди Маргарет Бьюфорт, матушка Генри VII.
Кстати, она действительно целеустремленно доставала Ричарда, и ее планы - практически единственное объяснение поведению Стэнли при Босуорте. Ричард дал ему всё, Тюдор не мог дать ему больше. Тогда почему Стэнли предал?
И еще, странная фраза Ричарда в последней речи о том, что он предпочтет погибнуть, нежели оказаться связанным пленником на ковре у леди.