Do or die
Уильям Рул, написавший историю крестового похода Ричарда I, собрав все доступные по вопросу хроники, английские, французские и арабские, сделал одно интересное замечание. Ричард, защищавший и штурмовавший замки, участник турниров и локальных стычек, никогда в жизни не видел ничего подобного тому, что предстало перед его глазами под стенами Акры.
Во-первых, сами колоссальные сооружения Акры. Во-вторых, около 25 тысяч человек со всех концов христианского и мусульманского мира. И, в третьих, непрестанный грохот, производимый двумя гигантскими катапультами – французской Malvoisine (плохой сосед) и мусульманской Malcousine (плохой кузен). Французскую катапульту неоднократно поджигали вместе с командой, её обслуживающей, «греческим огнём» со стен Акры, но Филипп просто отстраивал её заново. И трупы, трупы везде – плавающие в море, скинутые в ров как балласт. Воздух, отравленный миазмами гниения и вонью пожаров. Что бы ни рассказывала Алиенора Аквитанская своему сыну о Втором крестовом, вряд ли он был готов увидеть то, что увидел.
читать дальшеКрестоносцы голодали. Крит, который должен был снабжать их армию, слишком долго был в руках Исаака Комнина, наживающегося на деятельности крестоносцев, но никак им не помогающего. Изредка в порт Акры приходили корабли из Европы – и тогда все пировали. Когда продукты заканчивались – подъедали вьючных животных. Одичание нравов было повсеместным. Поэтому остаётся только представить хотя бы теоретически, как Ричард с его армадой был встречен теми, кто долгие месяцы (а некоторые и годы) сидели в этом рукотворном аду. Его уже встречали, как победителя. Приятно и лестно, безусловно, но от него ожидалось что-то вроде «пришёл, увидел, победил», и это накладывало определённую ответственность.
Да, Ричард сознательно подготовил сцену для своего триумфального появления, но вряд ли он мог заранее предвидеть в полном масштабе то, что ему предстояло. Что он мог думать, глядя на Филиппа, куртуазно подхватившего на руки Беренгарию, чтобы перенести её через влажную полосу прибоя на берегу? Что он мог чувствовать, дружески обнимаясь со своим союзником, зная, что тот уже строит альянс против него? Предвкушение, скорее всего. Предвкушение торжества.
Вскоре Ричард узнал, что у Филиппа появилось в Европе неотложное дело. Граф Фландрии, входивший в группу аристократов, прибывших под Акру в альянсе с Филиппом, умер. И Филипп был твёрдо намерен воспользоваться случаем для того, чтобы присоединить Фландрию к Франции. Любопытно, что один из хронистов, казначей Ричарда, писал, что Филипп и Ричард терпеть друг друга не могли, хотя вечно клялись на всех подворачивающихся святынях в братской любви и доверии.
Но Ричард, похоже, вообще никого не любил, за исключением мамы. Да и то, будь леди Алиенора обычной дамой, занятой детьми и хозяйством, а не хозяйкой Аквитании, неизвестно, была бы сыновья привязанность Ричарда так крепка. Вряд ли и Филипп когда-либо с искренней симпатией относился к Ричарду. В конце концов, они были предназначены для вражды государственных интересов, а возлюбить врага своего не так-то просто.
Поэтому праздник воссоединения закончился уже на следующее после прибытия утро. Войско крестоносцев, разумеется, не было единым монолитом, оно состояло из отдельных, независимых армий и отрядов. Поэтому под стенами Акры происходила постоянная флуктуация военной силы от одного хозяина к другому. Например, если отряд оставался без покровителя в силу естественных причин, командир просто выбирал нового. Отряды из Пизы, например, тут же принесли клятву Ричарду. Но вот генуэзцы успели уже принести клятву Филиппу, поэтому Ричарду пришлось их завернуть – скрипя зубами, несомненно. Помимо отрядов, связанных вассальными клятвами, в войсках всегда было огромное количество независимых воинов. Их услуги просто покупали. Филипп предложил им плату в три золотых в месяц, а Ричард их перекупил, предложив четыре. Надо сказать, что в то время подобное поведение не считалось рыцарским в теории, но практиковалось постоянно.
И в лагере крестоносцев начался выбор лидера. То есть, бесспорным лидером для штурма Акры выглядел Ричард, но через неделю после прибытия он заболел. Эта болезнь называлась «леонардия» (франц.) или «арналдия» (лат.), и была, предположительно, одним из видов цинги, хотя совершенно непонятно, как Ричард мог начать страдать от авитаминоза уже через неделю под стенами Акры. И страдал ли? Всё, что мы знаем наверняка – это то, что он перестал показываться на людях, и передвигался только в закрытом палантине. Но вот деятельность он развил бешеную, но об этом чуть позже. Так что ситуация больше похожа на карантин, что было, несомненно, очень разумно со стороны Ричарда.
Согласно современным исследованиям, за годы осады Акры в армии крестоносцев погибли около 16% бывших в армии крестоносцев клириков и около 30% аристократов. Более высокая смертность среди аристократов объясняется тем, что они погибали не только от авитаминоза и эпидемий, как клирики, но ещё и от оружия. В армии действовали полевые, мобильные госпитали иоаннитов, и контингент английской и германской армий разбили свои госпитали. Историю медицины времён Третьего крестового разбирали подробно и современники, и более поздние медицинские авторитеты. Все они указывают на то, что зима 1190-1191 была очень тяжёлой для здоровья крестоносцев. Во-первых, период был богат на перепады температур. Во-вторых, лагерь крестоносцев в какой-то момент буквально был залит ливнями, вымывшими из грунта всякую дрянь. И, наконец, к тому моменту количество трупов, погребённых и просто сброшенных с глаз подальше в ров, достигло такой концентрации, что стало источником заразы. Как известно, даже Саладин подхватил под Акрой какую-то заразу, что заставило его убраться подальше от линии фронта.
Но что приключилось с Ричардом? Разные источники говорят об этом несколько по-разному. Причём, некоторые говорят о болезни и Ричарда, и Филиппа, а некоторые – только о болезни Ричарда, и некоторые – только о болезни Филиппа. В лагере англичан был какой-то очень грамотный жонглёр и поэт по имени Амбруаз, который вёл дневник. Вот он и написал, что «но король болен, его губы и рот бледны из-за этой Богом проклятой болезни, «леонардии». Через несколько дней Амбруаз записывает, что король Филипп тоже болен, и называет эту болезнь уже «арналдия». Следующая запись говорит о том, что одним из проявлений симптомов болезни у Ричарда была дрожь.
Сам Ричард надиктовал письмо Уильяму Лонгчампу 6 августа 1191 года, в котором говорит о том, что частенько болел в течение своего похода, но сейчас, благодаря Божьей милости, он полностью восстановился.
Одновременное заболевание обоих лидеров крестового похода выглядит очень подозрительным. Допустим, Филипп мог заболеть цингой, хотя практически наверняка ему не приходилось очень уж страдать от плохой диеты – король, всё-таки, способный оплатить заказы. Тому же Ричарду Саладин послал по его просьбе лёд и персики, так что война войной, а отношения отношениями. Можно вполне допустить, что и стол Филиппа снабжался всем лучшим, что можно было достать за деньги или расположение. А уж Ричард и вовсе не мог заболеть цингой за неделю.
И действительно, Вильгельм Бретонец, капеллан Филиппа, определённо пишет, что его господина притравили чашей вина, которую ему подал какой-то предатель, которого капеллан не называет по имени. Яд повредил королю ногти на руках и ногах, а также большую часть поверхности кожи. У Филиппа, как и у Ричарда, болезнь сопровождалась приступами дрожи. Но ни о какой «леонардии» Бретонец не пишет, и о Ричарде не упоминает.
Роджер Ховденский, летописец Ричарда, вернулся в Европу вместе с Филиппом, то есть у него были источники при обоих дворах, но он только упоминает, что оба короля переболели какой-то «арналдией», от которой у них выпали волосы, но оба, Божьей милостью, поправились и стали даже лучше, чем были.
Есть также продолжение хроник, которые писал архиепископ Тира, Вильям Тирский, но до наших дней дошли только копии, сделанные кем-то в Акре где-то во второй половине тринадцатого века под сборным именем Lyon Eracles, в которых повторяется информация о покушении на королей посредством яда. И там говорится, что Филипп уже страдал от малярии к моменту покушения. Но непонятно, то ли состояние короля ухудшилось от яда, то ли яда именно ему не досталось, а состояние его ухудшилось от потрясения, вызванного известием о покушении.
Ричард де Темпло, возможно капеллан тамплиеров и в каком-то смысле подчинённый графа Лестера, в Itinerarium Regis Ricardi пишет про «арнольдию», которой переболел король Ричард – болезнь типа лихорадки из-за неподходящего для европейцев климата.
Так что чем и в какой степени болели Филипп и Ричард под Акрой, остаётся полнейшей загадкой. Учтём, что эпизод произошёл в разгар лета, и дело было в нынешнем Северном Израиле, где летом ну очень сухо. Какая малярия? Где вились малярийные комары в июне-июле? Не говоря о том, что регион Средиземного моря не является зоной, в которой распространена малярия. И что Акра расположена на морском побережье.
Ричард высадился в Тире 8 июня 1191 года. В Акре он был на следующий день, то есть 9.06. Заболел он, соответственно, около 15.06. Где-то 3.07 происходит несанкционированная атака крестоносцев на Акру, в которой Ричард не участвовал и о которой позже. И 11.07 произошла финальная битва, в которой Ричард постреливал из арбалета в сторону города из-за занавесок паланкина, и после которой 12.07 Акра сдалась. Между прибытием Ричарда и первой атакой на Акру английский король начал тайные переговоры с Саладином – под предлогом посылки тех самых персиков, так необходимых для его здоровья. В тот момент Саладин персики и лёд прислал, но от встречи отказался.
То есть, что мы имеем в качестве компонентов паззла. Тайные переговоры с врагом и перекупка у Филиппа солдат, предпринятые Ричардом. Заполошная, плохо подготовленная атака на Акру, предпринятая Филиппом, которая, правда, чуть было не удалась, но «чуть» - не считается. Припадок бешенства у Филиппа, таинственное затворничество Ричарда, и стрррашная, неизвестная науке болезнь, которая сделала обоих королей лысыми, а одного (или обоих?) даже когтей лишила, но которая не помешала одному интриговать, а второму повести крестоносцев в атаку, и после которой они стали краше, чем были. И ещё у нас есть яд и упоминания французскими летописцами предателей и заговора.
Кто травил, кого травил, и кто кого предавал, мы вряд ли узнаем наверняка. Тайная политика для того и тайная, чтобы широкая общественность о ней не знала. Но по крайней мере теорию о цинге можно с уверенностью отмести. Кстати, Филипп прибыл к Акре 20 апреля, то есть до начала июня цингой он тоже заболеть не мог.
Во-первых, сами колоссальные сооружения Акры. Во-вторых, около 25 тысяч человек со всех концов христианского и мусульманского мира. И, в третьих, непрестанный грохот, производимый двумя гигантскими катапультами – французской Malvoisine (плохой сосед) и мусульманской Malcousine (плохой кузен). Французскую катапульту неоднократно поджигали вместе с командой, её обслуживающей, «греческим огнём» со стен Акры, но Филипп просто отстраивал её заново. И трупы, трупы везде – плавающие в море, скинутые в ров как балласт. Воздух, отравленный миазмами гниения и вонью пожаров. Что бы ни рассказывала Алиенора Аквитанская своему сыну о Втором крестовом, вряд ли он был готов увидеть то, что увидел.
читать дальшеКрестоносцы голодали. Крит, который должен был снабжать их армию, слишком долго был в руках Исаака Комнина, наживающегося на деятельности крестоносцев, но никак им не помогающего. Изредка в порт Акры приходили корабли из Европы – и тогда все пировали. Когда продукты заканчивались – подъедали вьючных животных. Одичание нравов было повсеместным. Поэтому остаётся только представить хотя бы теоретически, как Ричард с его армадой был встречен теми, кто долгие месяцы (а некоторые и годы) сидели в этом рукотворном аду. Его уже встречали, как победителя. Приятно и лестно, безусловно, но от него ожидалось что-то вроде «пришёл, увидел, победил», и это накладывало определённую ответственность.
Да, Ричард сознательно подготовил сцену для своего триумфального появления, но вряд ли он мог заранее предвидеть в полном масштабе то, что ему предстояло. Что он мог думать, глядя на Филиппа, куртуазно подхватившего на руки Беренгарию, чтобы перенести её через влажную полосу прибоя на берегу? Что он мог чувствовать, дружески обнимаясь со своим союзником, зная, что тот уже строит альянс против него? Предвкушение, скорее всего. Предвкушение торжества.
Вскоре Ричард узнал, что у Филиппа появилось в Европе неотложное дело. Граф Фландрии, входивший в группу аристократов, прибывших под Акру в альянсе с Филиппом, умер. И Филипп был твёрдо намерен воспользоваться случаем для того, чтобы присоединить Фландрию к Франции. Любопытно, что один из хронистов, казначей Ричарда, писал, что Филипп и Ричард терпеть друг друга не могли, хотя вечно клялись на всех подворачивающихся святынях в братской любви и доверии.
Но Ричард, похоже, вообще никого не любил, за исключением мамы. Да и то, будь леди Алиенора обычной дамой, занятой детьми и хозяйством, а не хозяйкой Аквитании, неизвестно, была бы сыновья привязанность Ричарда так крепка. Вряд ли и Филипп когда-либо с искренней симпатией относился к Ричарду. В конце концов, они были предназначены для вражды государственных интересов, а возлюбить врага своего не так-то просто.
Поэтому праздник воссоединения закончился уже на следующее после прибытия утро. Войско крестоносцев, разумеется, не было единым монолитом, оно состояло из отдельных, независимых армий и отрядов. Поэтому под стенами Акры происходила постоянная флуктуация военной силы от одного хозяина к другому. Например, если отряд оставался без покровителя в силу естественных причин, командир просто выбирал нового. Отряды из Пизы, например, тут же принесли клятву Ричарду. Но вот генуэзцы успели уже принести клятву Филиппу, поэтому Ричарду пришлось их завернуть – скрипя зубами, несомненно. Помимо отрядов, связанных вассальными клятвами, в войсках всегда было огромное количество независимых воинов. Их услуги просто покупали. Филипп предложил им плату в три золотых в месяц, а Ричард их перекупил, предложив четыре. Надо сказать, что в то время подобное поведение не считалось рыцарским в теории, но практиковалось постоянно.
И в лагере крестоносцев начался выбор лидера. То есть, бесспорным лидером для штурма Акры выглядел Ричард, но через неделю после прибытия он заболел. Эта болезнь называлась «леонардия» (франц.) или «арналдия» (лат.), и была, предположительно, одним из видов цинги, хотя совершенно непонятно, как Ричард мог начать страдать от авитаминоза уже через неделю под стенами Акры. И страдал ли? Всё, что мы знаем наверняка – это то, что он перестал показываться на людях, и передвигался только в закрытом палантине. Но вот деятельность он развил бешеную, но об этом чуть позже. Так что ситуация больше похожа на карантин, что было, несомненно, очень разумно со стороны Ричарда.
Согласно современным исследованиям, за годы осады Акры в армии крестоносцев погибли около 16% бывших в армии крестоносцев клириков и около 30% аристократов. Более высокая смертность среди аристократов объясняется тем, что они погибали не только от авитаминоза и эпидемий, как клирики, но ещё и от оружия. В армии действовали полевые, мобильные госпитали иоаннитов, и контингент английской и германской армий разбили свои госпитали. Историю медицины времён Третьего крестового разбирали подробно и современники, и более поздние медицинские авторитеты. Все они указывают на то, что зима 1190-1191 была очень тяжёлой для здоровья крестоносцев. Во-первых, период был богат на перепады температур. Во-вторых, лагерь крестоносцев в какой-то момент буквально был залит ливнями, вымывшими из грунта всякую дрянь. И, наконец, к тому моменту количество трупов, погребённых и просто сброшенных с глаз подальше в ров, достигло такой концентрации, что стало источником заразы. Как известно, даже Саладин подхватил под Акрой какую-то заразу, что заставило его убраться подальше от линии фронта.
Но что приключилось с Ричардом? Разные источники говорят об этом несколько по-разному. Причём, некоторые говорят о болезни и Ричарда, и Филиппа, а некоторые – только о болезни Ричарда, и некоторые – только о болезни Филиппа. В лагере англичан был какой-то очень грамотный жонглёр и поэт по имени Амбруаз, который вёл дневник. Вот он и написал, что «но король болен, его губы и рот бледны из-за этой Богом проклятой болезни, «леонардии». Через несколько дней Амбруаз записывает, что король Филипп тоже болен, и называет эту болезнь уже «арналдия». Следующая запись говорит о том, что одним из проявлений симптомов болезни у Ричарда была дрожь.
Сам Ричард надиктовал письмо Уильяму Лонгчампу 6 августа 1191 года, в котором говорит о том, что частенько болел в течение своего похода, но сейчас, благодаря Божьей милости, он полностью восстановился.
Одновременное заболевание обоих лидеров крестового похода выглядит очень подозрительным. Допустим, Филипп мог заболеть цингой, хотя практически наверняка ему не приходилось очень уж страдать от плохой диеты – король, всё-таки, способный оплатить заказы. Тому же Ричарду Саладин послал по его просьбе лёд и персики, так что война войной, а отношения отношениями. Можно вполне допустить, что и стол Филиппа снабжался всем лучшим, что можно было достать за деньги или расположение. А уж Ричард и вовсе не мог заболеть цингой за неделю.
И действительно, Вильгельм Бретонец, капеллан Филиппа, определённо пишет, что его господина притравили чашей вина, которую ему подал какой-то предатель, которого капеллан не называет по имени. Яд повредил королю ногти на руках и ногах, а также большую часть поверхности кожи. У Филиппа, как и у Ричарда, болезнь сопровождалась приступами дрожи. Но ни о какой «леонардии» Бретонец не пишет, и о Ричарде не упоминает.
Роджер Ховденский, летописец Ричарда, вернулся в Европу вместе с Филиппом, то есть у него были источники при обоих дворах, но он только упоминает, что оба короля переболели какой-то «арналдией», от которой у них выпали волосы, но оба, Божьей милостью, поправились и стали даже лучше, чем были.
Есть также продолжение хроник, которые писал архиепископ Тира, Вильям Тирский, но до наших дней дошли только копии, сделанные кем-то в Акре где-то во второй половине тринадцатого века под сборным именем Lyon Eracles, в которых повторяется информация о покушении на королей посредством яда. И там говорится, что Филипп уже страдал от малярии к моменту покушения. Но непонятно, то ли состояние короля ухудшилось от яда, то ли яда именно ему не досталось, а состояние его ухудшилось от потрясения, вызванного известием о покушении.
Ричард де Темпло, возможно капеллан тамплиеров и в каком-то смысле подчинённый графа Лестера, в Itinerarium Regis Ricardi пишет про «арнольдию», которой переболел король Ричард – болезнь типа лихорадки из-за неподходящего для европейцев климата.
Так что чем и в какой степени болели Филипп и Ричард под Акрой, остаётся полнейшей загадкой. Учтём, что эпизод произошёл в разгар лета, и дело было в нынешнем Северном Израиле, где летом ну очень сухо. Какая малярия? Где вились малярийные комары в июне-июле? Не говоря о том, что регион Средиземного моря не является зоной, в которой распространена малярия. И что Акра расположена на морском побережье.
Ричард высадился в Тире 8 июня 1191 года. В Акре он был на следующий день, то есть 9.06. Заболел он, соответственно, около 15.06. Где-то 3.07 происходит несанкционированная атака крестоносцев на Акру, в которой Ричард не участвовал и о которой позже. И 11.07 произошла финальная битва, в которой Ричард постреливал из арбалета в сторону города из-за занавесок паланкина, и после которой 12.07 Акра сдалась. Между прибытием Ричарда и первой атакой на Акру английский король начал тайные переговоры с Саладином – под предлогом посылки тех самых персиков, так необходимых для его здоровья. В тот момент Саладин персики и лёд прислал, но от встречи отказался.
То есть, что мы имеем в качестве компонентов паззла. Тайные переговоры с врагом и перекупка у Филиппа солдат, предпринятые Ричардом. Заполошная, плохо подготовленная атака на Акру, предпринятая Филиппом, которая, правда, чуть было не удалась, но «чуть» - не считается. Припадок бешенства у Филиппа, таинственное затворничество Ричарда, и стрррашная, неизвестная науке болезнь, которая сделала обоих королей лысыми, а одного (или обоих?) даже когтей лишила, но которая не помешала одному интриговать, а второму повести крестоносцев в атаку, и после которой они стали краше, чем были. И ещё у нас есть яд и упоминания французскими летописцами предателей и заговора.
Кто травил, кого травил, и кто кого предавал, мы вряд ли узнаем наверняка. Тайная политика для того и тайная, чтобы широкая общественность о ней не знала. Но по крайней мере теорию о цинге можно с уверенностью отмести. Кстати, Филипп прибыл к Акре 20 апреля, то есть до начала июня цингой он тоже заболеть не мог.
@темы: Richard I
-
-
07.07.2015 в 22:05Одновременное заболевание обоих лидеров крестового похода выглядит очень подозрительным.
Вот именно))) Это помахивает на хитрую игру "он сделал то - я сделаю то же")))
Ох уж эти хроникеры и авторы записок. Не могли они писать одно и то же, так нет - каждый излагает свою версию)))
Благодарю за пост
-
-
07.07.2015 в 22:08-
-
07.07.2015 в 22:24-
-
07.07.2015 в 22:42*а у меня гости утянули твою книжку, буду заказывать снова себе
-
-
07.07.2015 в 22:45-
-
08.07.2015 в 06:52-
-
08.07.2015 в 17:23серафита, "то ли у него калоши украли, то ли он калоши украл, но что-то там было..."
Tongor, вот интересно, что об этой практике нигде внятно не говорится...
-
-
09.07.2015 в 09:56-
-
09.07.2015 в 17:44