Честно говоря, взятие Яффы крестоносцами было лёгкой прогулкой по сравнению с тем, что им пришлось преодолеть при взятии Арзуфа, не говоря об Акре. Собственно, «брать» Яффу было не нужно – в неё просто вошли. Крепость у арабов отобрали ещё крестоносцы Первого Крестового. В 1187 году Саладин её завоевал, и недальновидно снёс все укрепления. Так что к 1191-му году Яффа представляла собой груду развалин. Так что, в данном случае, пилигримам Третьего крестового пришлось не сносить, а строить защиту города.
читать дальшеИ вот в этот момент Ричард понял, что его мечта о взятии Иерусалима не выдерживает столкновения с реальностью. Для того чтобы укрепиться на побережье, крестоносцам понадобились годы на взятии Акры. И это делалось не из тупого упорства, а для обеспечения возможности более или менее постоянного притока снабжения из Европы. Потому что непосредственно в Святой земле у армий Запада не было никакой возможности наладить действующие коммуникационные системы – Саладин не стал укреплять завоёванные у христиан крепости на побережье, он их просто разрушил (кроме ключевой Акры), а вот крепости внутри региона он заботливо укрепил и усилил их гарнизоны.
При данном раскладе, предпринимать убийственно тяжёлый марш на Иерусалим было бессмысленно. Мало того, что сам марш стоил бы больших потерь, так ведь и обеспечить приток продуктов и прочих необходимых для успешной осады вещей не представлялось возможным. По расчётам, существующая система коммуникации, опирающаяся на перевозки вдоль побережья, могла выдержать где-то десятую часть необходимого для взятия Иерусалима времени.
Естественно, Ричард не сдался сразу. Он считал, что армия должна немедленно выступить на Аскалон, где ещё были какие-то оборонительные сооружения, разрушение которых он хотел бы предотвратить. Но понимания его планы не встретили. Во-первых, Яффа была ближе к Иерусалиму, так что крестоносцы не понимали, для чего их собираются выгонять из довольно приятных для жизни мест в очередной опасный переход к Аскалону. Во-вторых, люди устали. Те, кто выжил с начала Третьего крестового, и те, кто присоединился позже, хотели жить и благоустраиваться, а не рисковать жизнью. Между Акрой и Яффой быстро наладились буквально ежедневные перевозки людей и товаров. Торговля процветала, прочие сферы обслуживания – тоже. Жизнь входила в нормальную колею удивительно быстро.
С точки же зрения Ричарда, ситуация ухудшалась с катастрофической быстротой. Его англичане и нормандцы сопротивлялись идее похода пассивно. Всё-таки, активно возражать своему королю и суверену они не могли. Зато герцоги Бургундии и Австрии, за которыми стояли французский и германский контингенты, сказали своё «нет» ясно и категорично. Так что король зажил обычной жизнью феодала на захваченной территории: делал вылазки, охотясь на врагов, и просто охотился. Причём, по ехидному замечанию Уильяма Рула, вторая охота была гораздо смертельнее первой в плане человеческих потерь. Дело в том, что на лидера крестового похода постоянно устраивались засады, так что эскорт короля, защищающий его жизнь и свободу, обновлялся из-за потерь удручающе часто. Но Ричарда подобные мелочи не волновали, конечно. Справедливости ради надо сказать, что такое поведение было в рамках нормального менталитета варлорда времён Третьего крестового.
Выпуская излишки пара на охоте, Ричард работал над планом заключения мира с Саладином. Он знал, что и у того проблем на домашнем фронте хватает, и что армия сарацин была потрёпана не меньше, чем армия крестоносцев. С точки зрения целей Третьего крестового, ситуация была патовой, и единственным способом её решить, не потеряв лицо, был мирный договор, не сильно ущемляющий обе стороны.
Хотя обмен посольскими «любезностями» был начат с достаточно жёстких требований, уж так было положено по протоколу. Ричард потребовал от Саладина сдачи всей Сирии и восстановления христианского королевства в границах, существовавших при Болдуине Прокажённом. С Иерусалимом в пакете, разумеется. И с данью из Каира. Саладин ответил в духе, что «вас здесь не стояло» - эти земли принадлежали сначала грекам, а потом их у греков отобрали арабы, так что ссылаться на законность отобранного крестоносцами Первого крестового у арабов как-то нелогично. Что касается Иерусалима, то если он дорог крестоносцам, то он дорог и сарацинам, и даже дороже, потому что владеть им воинам Корана повелел сам Господь.
Тонкость заключалась в том, что всё время, пока Саладин и Ричард обменивались бряцающими металлом заявлениями, Ричард поддерживал самые сердечные отношения с братом Саладина, Сайф ад-Дином. До такой степени сердечные, что часть крестоносцев была этим просто шокирована. Дело дошло до того, что Ричард предложил Сафадину в жёны свою овдовевшую сестру Джоан. Ричард предлагал Саладину передать Иерусалим и приморские крепости Сафадину, а меньшие крепости Иерусалимского королевства – тамплиерам и госпитальерам. А Джоан принесёт в приданое те крепости, которые занимают «франки», с условием, что супруги обоснуются в Иерусалиме. Собственно, то, что предлагал Ричард, было образованием новой династии, сильно родной Плантагенетом.
План был настолько неожиданным, а отношения братьев на тот момент настолько не лучшими, что Саладин не сразу понял очевидное: дочь Генри Плантагенета никогда не согласится выйти за араба, и что вряд ли сам Ричард всерьёз верил в реальную жизнеспособность того, что предлагал. Скорее всего, его целью было поссорить братьев. Но когда Саладин это понял, то включился в игру. Он послал посольство к Ричарду с вестью, что находит план породниться интересным, тем более что достоинства леди Джоан сделают честь его брату. Таким образом, хитрость Ричарда вернулась бумерангом, ведь теперь оправдываться, почему Сафадин не сможет стать королём Иерусалимского королевства, пришлось именно ему. «Ах, я потратил три дня и три ночи, чтобы убедить мою сестру, но она требует, чтобы Сафадин принял христианство, и только тогда готова увидеть его своим супругом», - ответил он послам. Что, собственно, и нужно было Саладину, у которого и без ссоры с братом хватало проблем.
-
-
08.07.2016 в 23:19