Do or die
Но не стоит думать, что его величество Генрих I Английский занимался исключительно домашней политикой. Он был твердо намерен вернут графство Мэн, и действовал в этом направлении методично, хоть и предсказуемо. Можно, конечно, морщить носик на приём «купить и приручить», но эта методика действует безотказно.
читать дальшеНапример, был там такой Патрик де Сурш, сеньор замка в самом сердце Мэна. Так английский король одарил его землями погибшего в Первом крестовом Арнульфа Эдена, и сделал его, тем самым, одним из английских лордов, кто систематически призывался ко двору. Так получилось, что де Сурш был женат на дочери Эдена, а у того земли были разбросаны так широко, что хватило и вдове, и сыну. Ну и зятю тоже, по правам жены. А чтобы привязать де Сурша поплотнее к своему двору, Генри нередко выдвигал его в свидетели своих хартий.
Или другой лорд из Мэна, Хью де Лаваль, которого король одарил Понтефрактом, конфискованным у изгнанного в 1113 году Роберта де Лэси. Вообще, Понтефракт и в наши дни дыра ещё та, а уж о том, как это милое поселение выглядело в начале двенадцатого века, и думать не хочется, но подарки получать все любят. Тем более, что там была крепость (престижно, хоть и накладно), и что Хью де Лаваль не был хозяином владений Лавалей, а просто дядюшкой и опекуном наследника. Но наследник, благодаря этому ходу, женился на очередной дочери-бастарде короля Генри (Эмме), и был вовлечен в орбиту английской политики.
Ещё одну дочь-бастарда Генри (Констанс) выдали за хозяина Бомон-ле-Виконта Роселина, у которого было ещё два замка, и все они доминировали над торговыми путями в столицу графства. Роселину также были выданы лесные угодья в Девоне. Амелин де Майенн почему-то соблазнился поменять свои замки Амбриер и Горрон на леса в Девоне, приносящие 50 фунтов годовых. Скорее всего, по вышеупомянутой причине дороговизны их содержания.
А старшего священника собора в Ле-Мане, Генри назначил архиепископом Руана. Так что, Фульк Анжуйский мог быть формально графом Мэна, но у английского короля было там немало влиятельных явных друзей, и кто знает, сколько друзей тайных.
Тем временем, Луи VI Французский переживал не лучшие времена. Когда Теобальд Блуасский, племянник Генри, устроил во Франции в 1112 году восстание, к нему примкнули многие. Нет, Луи их, конечно, гонял, побеждал, присоединял завоёванное к своим владениям, и всё такое. Но это означало, что он был полностью поглощен внутренней политикой.
А Генри Английский в это время сговорил своего сына и наследника за дочь Фулька Анжуйского, свою дочь Матильду за императора Священной Римской империи, а ещё одна его дочь-бастард (тоже по имени Мод) уехала в Бретань к герцогу Конану III.
Эту Мод помнят, в основном, по скандалу с престолонаследием, когда её муж, на смертном одре, назначил наследником герцогства не старшего сына Хёля, а внука от дочери Берты. На основании, якобы, того, что Хёль - не его сын. Но в наше время выяснилось, что за этой историей стояли интриги Бернарда Клервосского, а Хёль было семейным именем для признанных герцогских бастардов. Так что да, Хёль и правда был бастардом, но не бастардом Мод, а бастардом Конана. К тому же, от трона его оттерли даже не по причине рождения вне брака, а просто потому, что Берта была замужем за стратегически важным владельцем сеньории в центральной Бретани.
Генри бы и ещё одну «натуральную» свою дочь пристроил, за Хью де Шатонефа, но тут уж восстал старик Иво Шартрский, и брак заблокировал. Вообще, если речь идет о том Хью де Шатонефе, который был человеком церкви, и был рукоположен в епископы Гренобля лично папой Григорием VII, то чего-то мы об этом святом не знаем, или Холлистер что-то напутал. Хотя – с чего бы иначе встрял в планы короля Иво Шартрский? К слову, де Шатонеф не был, похоже, на 1113 год монахом. Он хотел в свое время уйти в монастырь, но папа велел ему продолжать работу епископа. К чему Генри смущать епископа Гренобля перспективой женитьбы? Де Шатонеф бодался всю жизнь с Ги III д’Альбоном за приходские земли епископата, а д’Альбон был связан с Савойским домом, а сестра графа Савойского была женой короля Франции Луи VI. Так что наш коронованный стратег явно умел мыслить глобально. Но, в данном случае, не срослось.
Тем не менее, за всего какой-то год Генри Английский устроил дела так, что король Луи, выигрывая битвы, проиграл сражение – без Фулька Анжуйского в союзниках, он оказался в довольно изолированном положении. И ему просто пришлось заключить в 1113 году мир с Генри.
Мир в те времена был делом довольно относительным. От мог длиться день или год, и заключившие его стороны вовсе не считали себя несвободными от формирования новых альянсов. И новый альянс в регионе явно должен был вот-вот сформироваться. В начале 1114 года, молодой Балдуин Фландрский провел серию атак на северо-восточную Нормандию. Причем, в этих набегах уже участвовал и Вильгельм Клито, которому было чуть больше 11 лет. Конечно, эти двое пока никакой угрозы для английского короля не представляли, хотя политическое развитие событий в недалеком будущем было уже понятно. Поэтому Генри вернулся в Англию к Рождеству 1113 года, на следующий год отпразновал свадьбу дочери с победоносным императором Священной Римской империи, и провел блестящую военную кампанию в Уэльсе.
Нет, завоевывать Уэльс он не собирался, ему было вполне достаточно, чтобы валлийские принцы признали его своим оверлордом. Потому что пограничные территории Уэльса, некогда отжатые Завоевателем со товарищи, периодически оказывались в состоянии сомнительном. Хью Честерский умер, его земли находились под опекой короны, в ожидании, пока наследник, Ричард Честерский, достаточно возмужает для получения наследства в свои руки. Наследников Монтгомери (братьев дю Беллема) Генри сам изгнал из Англии. Их земли тоже были под опекой короны. Только вот короне собержать это неспокойное хозяйство было не с руки, и Генри передавал владения тем, кто был в состоянии ими управлять – Генри Бьюмонту в 1106 году, Ричарду де Бельмайсу в 1102 году, Роджеру Солсберийскому в 1106 году, Гилберту де Клеру в 1110, и его младшему брату Ричарду – в 1119, своему старшему сыну-бастарду Роберту Глостерскому в 1121 году, сыну шерифа Глостершира Майло Глостерскому в 1121 году. Ну и так далее.
Надо сказать, что принцы Уэльса делали всё для того, чтобы патронаж Англии выглядел уместно – зверствовали друг с другом они неимоверно. Особенно отличался Овайн ап Кадуган. Чего только он не творил... Это ап Кадуган украл жену, Нест, у лорда Пемброка, это он убил сыновей принца Гвинеда, он же убил Вильгельма Брабандского, а накануне вторжения англичан схватил и ослепил своего кузена. Правда, кузен до этого предал отца Овайна и убил его.
Генри, каким-то образом, ухитрился выглядеть одновременно и убийственно сильным, и не кровожидным. Зная, что валлийцы уважают только силу, он организовал вторжение в Уэльс тремя колоннами. Одну, с востока, вёл сам Генри. Другую, от Корнуолла – Гилберт де Клер, а третьей, с севера, совместно управляли ставший графом двадцатилетний Ричард Честерский и... король Шотландии Александр, который, разумеется, тоже был женат на дочери-бастарде короля Генри (Сибилле), и, к тому же, приходился братом жене короля Генри. В общем, непонятно, случилось ли в ту войну хоть одно сражение, но местные принцы поклялись в верности королю Англии, и на этом всё закончилось.
В сентябре 1114 года, Генри I вернулся в Нормандию. Там он стал готовить местную знать к признанию своим наследником Вильгельма Аделина, единственного законного своего сына, и провел королевский прием на Рождество. Весной 1115 года, Вильгельм Аделин был провозглашен наследником короны, и феодалы Нормандии принесли ему свои клятвы верности. На всякий случай, король послал дипломатическую миссию к жадноватому на деньги Луи Французскому, чтобы тот раз и навсегда отдал управление Нормандией Вильгельму Аделину за крупную сумму. Самое интересное, что Луи, который не просто любил деньги, но и был прагматичен, был склонен это предложение принять. И многое в истории Франции, Нормандии и Фландрии могло пойти по-другому, если бы при дворе Луи не случился Гийом Неверский, который возглавил кампанию за права Вильгельма Клито. Возможно, просто потому, что бы в ссоре с Блуасскими.
Дело в том, что когда-то король Франции добровольно-принудительно отдал Нормандию викингу Ролло, так что и через поколения это герцогство как бы продолжало иметь оверлорда – французского короля. Потомки Ролло, сами став королями, избегали приносить королю Франции оммаж за Нормандию, и поэтому предложение Генри выглядело для Луи безумно притягательным. Но Гийом Неверский просто сделал большие граза и спросил, как, во имя Всевышнего, справедливый король прекрасной Франции может перестать быть хорошим сеньором для своего претерпевшего несправедливость вассала, Вильгельма Клито, и могут ли ему после этого доверять другие вассалы. И Луи пришлось продолжать воевать.
читать дальшеНапример, был там такой Патрик де Сурш, сеньор замка в самом сердце Мэна. Так английский король одарил его землями погибшего в Первом крестовом Арнульфа Эдена, и сделал его, тем самым, одним из английских лордов, кто систематически призывался ко двору. Так получилось, что де Сурш был женат на дочери Эдена, а у того земли были разбросаны так широко, что хватило и вдове, и сыну. Ну и зятю тоже, по правам жены. А чтобы привязать де Сурша поплотнее к своему двору, Генри нередко выдвигал его в свидетели своих хартий.
Или другой лорд из Мэна, Хью де Лаваль, которого король одарил Понтефрактом, конфискованным у изгнанного в 1113 году Роберта де Лэси. Вообще, Понтефракт и в наши дни дыра ещё та, а уж о том, как это милое поселение выглядело в начале двенадцатого века, и думать не хочется, но подарки получать все любят. Тем более, что там была крепость (престижно, хоть и накладно), и что Хью де Лаваль не был хозяином владений Лавалей, а просто дядюшкой и опекуном наследника. Но наследник, благодаря этому ходу, женился на очередной дочери-бастарде короля Генри (Эмме), и был вовлечен в орбиту английской политики.
Ещё одну дочь-бастарда Генри (Констанс) выдали за хозяина Бомон-ле-Виконта Роселина, у которого было ещё два замка, и все они доминировали над торговыми путями в столицу графства. Роселину также были выданы лесные угодья в Девоне. Амелин де Майенн почему-то соблазнился поменять свои замки Амбриер и Горрон на леса в Девоне, приносящие 50 фунтов годовых. Скорее всего, по вышеупомянутой причине дороговизны их содержания.
А старшего священника собора в Ле-Мане, Генри назначил архиепископом Руана. Так что, Фульк Анжуйский мог быть формально графом Мэна, но у английского короля было там немало влиятельных явных друзей, и кто знает, сколько друзей тайных.
Тем временем, Луи VI Французский переживал не лучшие времена. Когда Теобальд Блуасский, племянник Генри, устроил во Франции в 1112 году восстание, к нему примкнули многие. Нет, Луи их, конечно, гонял, побеждал, присоединял завоёванное к своим владениям, и всё такое. Но это означало, что он был полностью поглощен внутренней политикой.
А Генри Английский в это время сговорил своего сына и наследника за дочь Фулька Анжуйского, свою дочь Матильду за императора Священной Римской империи, а ещё одна его дочь-бастард (тоже по имени Мод) уехала в Бретань к герцогу Конану III.
Эту Мод помнят, в основном, по скандалу с престолонаследием, когда её муж, на смертном одре, назначил наследником герцогства не старшего сына Хёля, а внука от дочери Берты. На основании, якобы, того, что Хёль - не его сын. Но в наше время выяснилось, что за этой историей стояли интриги Бернарда Клервосского, а Хёль было семейным именем для признанных герцогских бастардов. Так что да, Хёль и правда был бастардом, но не бастардом Мод, а бастардом Конана. К тому же, от трона его оттерли даже не по причине рождения вне брака, а просто потому, что Берта была замужем за стратегически важным владельцем сеньории в центральной Бретани.
Генри бы и ещё одну «натуральную» свою дочь пристроил, за Хью де Шатонефа, но тут уж восстал старик Иво Шартрский, и брак заблокировал. Вообще, если речь идет о том Хью де Шатонефе, который был человеком церкви, и был рукоположен в епископы Гренобля лично папой Григорием VII, то чего-то мы об этом святом не знаем, или Холлистер что-то напутал. Хотя – с чего бы иначе встрял в планы короля Иво Шартрский? К слову, де Шатонеф не был, похоже, на 1113 год монахом. Он хотел в свое время уйти в монастырь, но папа велел ему продолжать работу епископа. К чему Генри смущать епископа Гренобля перспективой женитьбы? Де Шатонеф бодался всю жизнь с Ги III д’Альбоном за приходские земли епископата, а д’Альбон был связан с Савойским домом, а сестра графа Савойского была женой короля Франции Луи VI. Так что наш коронованный стратег явно умел мыслить глобально. Но, в данном случае, не срослось.
Тем не менее, за всего какой-то год Генри Английский устроил дела так, что король Луи, выигрывая битвы, проиграл сражение – без Фулька Анжуйского в союзниках, он оказался в довольно изолированном положении. И ему просто пришлось заключить в 1113 году мир с Генри.
Мир в те времена был делом довольно относительным. От мог длиться день или год, и заключившие его стороны вовсе не считали себя несвободными от формирования новых альянсов. И новый альянс в регионе явно должен был вот-вот сформироваться. В начале 1114 года, молодой Балдуин Фландрский провел серию атак на северо-восточную Нормандию. Причем, в этих набегах уже участвовал и Вильгельм Клито, которому было чуть больше 11 лет. Конечно, эти двое пока никакой угрозы для английского короля не представляли, хотя политическое развитие событий в недалеком будущем было уже понятно. Поэтому Генри вернулся в Англию к Рождеству 1113 года, на следующий год отпразновал свадьбу дочери с победоносным императором Священной Римской империи, и провел блестящую военную кампанию в Уэльсе.
Нет, завоевывать Уэльс он не собирался, ему было вполне достаточно, чтобы валлийские принцы признали его своим оверлордом. Потому что пограничные территории Уэльса, некогда отжатые Завоевателем со товарищи, периодически оказывались в состоянии сомнительном. Хью Честерский умер, его земли находились под опекой короны, в ожидании, пока наследник, Ричард Честерский, достаточно возмужает для получения наследства в свои руки. Наследников Монтгомери (братьев дю Беллема) Генри сам изгнал из Англии. Их земли тоже были под опекой короны. Только вот короне собержать это неспокойное хозяйство было не с руки, и Генри передавал владения тем, кто был в состоянии ими управлять – Генри Бьюмонту в 1106 году, Ричарду де Бельмайсу в 1102 году, Роджеру Солсберийскому в 1106 году, Гилберту де Клеру в 1110, и его младшему брату Ричарду – в 1119, своему старшему сыну-бастарду Роберту Глостерскому в 1121 году, сыну шерифа Глостершира Майло Глостерскому в 1121 году. Ну и так далее.
Надо сказать, что принцы Уэльса делали всё для того, чтобы патронаж Англии выглядел уместно – зверствовали друг с другом они неимоверно. Особенно отличался Овайн ап Кадуган. Чего только он не творил... Это ап Кадуган украл жену, Нест, у лорда Пемброка, это он убил сыновей принца Гвинеда, он же убил Вильгельма Брабандского, а накануне вторжения англичан схватил и ослепил своего кузена. Правда, кузен до этого предал отца Овайна и убил его.
Генри, каким-то образом, ухитрился выглядеть одновременно и убийственно сильным, и не кровожидным. Зная, что валлийцы уважают только силу, он организовал вторжение в Уэльс тремя колоннами. Одну, с востока, вёл сам Генри. Другую, от Корнуолла – Гилберт де Клер, а третьей, с севера, совместно управляли ставший графом двадцатилетний Ричард Честерский и... король Шотландии Александр, который, разумеется, тоже был женат на дочери-бастарде короля Генри (Сибилле), и, к тому же, приходился братом жене короля Генри. В общем, непонятно, случилось ли в ту войну хоть одно сражение, но местные принцы поклялись в верности королю Англии, и на этом всё закончилось.
В сентябре 1114 года, Генри I вернулся в Нормандию. Там он стал готовить местную знать к признанию своим наследником Вильгельма Аделина, единственного законного своего сына, и провел королевский прием на Рождество. Весной 1115 года, Вильгельм Аделин был провозглашен наследником короны, и феодалы Нормандии принесли ему свои клятвы верности. На всякий случай, король послал дипломатическую миссию к жадноватому на деньги Луи Французскому, чтобы тот раз и навсегда отдал управление Нормандией Вильгельму Аделину за крупную сумму. Самое интересное, что Луи, который не просто любил деньги, но и был прагматичен, был склонен это предложение принять. И многое в истории Франции, Нормандии и Фландрии могло пойти по-другому, если бы при дворе Луи не случился Гийом Неверский, который возглавил кампанию за права Вильгельма Клито. Возможно, просто потому, что бы в ссоре с Блуасскими.
Дело в том, что когда-то король Франции добровольно-принудительно отдал Нормандию викингу Ролло, так что и через поколения это герцогство как бы продолжало иметь оверлорда – французского короля. Потомки Ролло, сами став королями, избегали приносить королю Франции оммаж за Нормандию, и поэтому предложение Генри выглядело для Луи безумно притягательным. Но Гийом Неверский просто сделал большие граза и спросил, как, во имя Всевышнего, справедливый король прекрасной Франции может перестать быть хорошим сеньором для своего претерпевшего несправедливость вассала, Вильгельма Клито, и могут ли ему после этого доверять другие вассалы. И Луи пришлось продолжать воевать.
@темы: Henry I
-
-
02.12.2018 в 14:20О, помню этого чувака. Тот ещё фрукт.
Воистину человек полагает, а бог располагает. Ведь сколько было завязано на Вильгельма Аделина, и ведь был здоровый и красивый, уже и брак был сговорён, и тут.
-
-
02.12.2018 в 14:28А вот интересно, дочери у этого молодчика когда-нибудь закончатся? он же половину европейских династий, кажется, родством с собой обеспечил.
-
-
02.12.2018 в 14:38-
-
02.12.2018 в 15:33-
-
02.12.2018 в 16:05И вообще, всегда лучше иметь стратегический запас дочерей, вдруг какую-нибудь во рву утопить придётся.
-
-
02.12.2018 в 16:09-
-
02.12.2018 в 16:11-
-
02.12.2018 в 22:45Или непосредственно женский батальон бы изобрёл)).
-
-
02.12.2018 в 23:04