Do or die
Очередная неприятность настигла Генри I с достаточно неожиданной стороны: взбунтовался Алансон, взбунтовался против его племянника Стефана Блуасского, и, что самое неудобное, взбунтовался по делу.
читать дальшеГенри послал племянника охранять Алансон, чтобы на него не посягнули враги, но племянничек повел себя там не лучшим образом. Для начала, он обложил горожан (не городскую рвань, конечно, а тех, кто был при деле и при каких-то средствах) произвольными денежными податями в свою пользу. А для того, чтобы те или платили, или плакали и платили, забрал у этих горожан в заложники жен и детей. И периодически позволял изнасилования жен в качестве наказания для мужей. Только не подумайте, что в этих действиях была хоть какая-то сексуальная подоплека: публичные изнасилования практиковались в Европе в качестве метода публичного наказания как минимум до конца тринадцатого века. Просто Европа предпочитает об этой странице в своей истории не вспоминать.
Буржуа Алансона, обоснованно предположили, что ради них король не станет портить отношения с могущественной сестрой и всей мощной сетью связей, которой та управляла, и просто предложили Алансон Фульку V Анжуйскому. Фульк от самого мощного бастиона южной Нормандии отказываться не собирался, и быстренько поднял конников, лучников, пехоту, и без всякого шума вступил в Алансон темной декабрьской ночью 1118 года, осадив крепость. Стефан Блуасский, разумеется, в разоряемом Алансоне не сидел, он был при дядюшке, так что поспешил на выручку гарнизона крепости самолично, в компании с братом Тео. Армия короля следовала где-то за ними, но братья, в своем стремлении исправить косяки Стефана, и вернуть всё на круги своя, слишком разогнались, и от армии оторвались. Их лихая кавалерийская атака на город закончилась тем, что Тео в буквальном смысле слова настучали по голове (сильно), а армия Фулька, за спиной братьев, напала с фланга на королевскую армию. Посреди случившегося хаоса, гарнизон крепости вдруг решил срочно сдаться Фульку Анжуйскому, и это решило дело. В общем, Алансон перешел к Фульку, и это стало самым большим поражением в военной карьере Генри I.
Естественно, потеря Алансона откликнулась крупными восстаниями в разных точках Нормандии, и в феврале 1119 года король узнал, что к Амари де Монфорту были готовы присоединиться Юсташ де Бретейль с женой Джулианой. Не говоря о том, что Бретейль сам по себе был одной из богатейших и важнейших административных единиц в Нормандии, так ещё обстоятельства, при которых Бретейль достался этому Юсташу, относились к одной из тех долгоиграющих политических схем, которые король так любил. Именно он посадил в Бретейль Юсташа де Паси, бастарда Вильгельма де Бретейля, и привязал его к английской фракции, женив на своей дочери-бастарде Джулиане.
Тогда, в своем стремлении остановить начинания зятя, Генри I признал его наследственные права на замок Иври, который находился в руках у Ральфа Харнека, коннетабля. Вообще-то, де Бретейли каким-то образом потеряли контроль над замком Иври ещё во времена деда Генри I. При герцоге Роберте, "старый" де Бретейль заплатил ему 50 000 ливров, чтобы тот вернул ему права на Иври, который в те времена принадлежал де Бревайлям, именующим себя "лордами Иври". Аселин "Волк" де Бревайль, который принудил де Бретейля отдать за себя дочь Изабель (опять же, рожденную вне брака), умер где-то в 1116 году, так что, предполагаю, коннетабль Ральф Харнек просто перехватил Иври у Роберта, сына и наследника Аселина, который кратковременно взбунтовался против короля, но быстро с ним помирился. Или действовал от имени Роберта.
В любом случае, Генри I был слишком занят, чтобы разбираться в этом деле, и решил "заморозить" ситуацию до лучших времен, отправив малолетнего сына Харнека к зятю, а двух дочерей зятя - к Харнеку. В качестве заложников. Зять выразил свое отношение к решению короля, ослепив ребёнка, отправленного после этого назад к отцу. Разумеется, Харнек потребовал реванша, который король ему разрешил. Обе королевские внучки были ослеплены, и у них были отрезаны носы. Было ли это варварство нормой в те времена? Судя по тому, что эта история получила огласку и вызвала настоящий шок у современников - не было. Была ли у короля возможность отказать какому-то там Харнеку ради собственной крови, текущей в жилах изуродованных девочек? Не было. Закон о заложниках был очень прямолинеен. Одно дело - взбунтоваться против короля, имеющего заложника примерного поведения своего подданного. Ни Ричард II, ни Ричард III, например, не казнили сыновей взбунтовавшихся отцов. Но в данном случае, зять короля не только оказался лишенным чести, предписывающей заботиться о заложнике, но и выказал полное пренебрежение и к закону, и к тестю. В результате, "бедные невинные дети ответили за грехи своих отцов", как заключил в своей хронике Ордерик.
Что самое странное, де Бретейль был настолько глуп, что не ожидал от Генри I именно такого решения. Оно захватило его полностью врасплох, и он кинулся укреплять свои замки. Джулиана была послана с отрядом рыцарей защищать цитадель Бретейля, но горожане были вовсе не намерены гневить короля. Возможно, решение его величества оживило в общей памяти его поведение при подавлении восстания в Руане (при герцоге Роберте), ярко продемонстрировавшее всем вовлеченным и наблюдающим, как велики жестокость и высокомерие этого человека, и как мало для него значат чужие страдания и судьбы. В общем, горожане послали к королю гонца со словом, что готовы открыть ворота.
Генри I умел не только карать, но и награждать. Он настрого запретил своим рыцарям грабить в Бретейле, и впоследствии передал город одному выходцу из Нормандии. Что касается несчастной Джулианы, то она действительно попыталась застрелить отца в упор из арбалета, но каковы были её шансы против тренированного воина, всегда бывшего начеку? Генри велел запереть дочь в замке, и разрушить мост. Действие, скорее, символическое, потому что Джулиана преспокойно прыгнула в ров, переплыла его, и присоединилась к супругу в Паси. Ордерик ханжески ужасается, что леди выставила в прыжке на всеобщее обозрение свои голые бедра, но вряд ли сама леди в момент заплыва думала о том, как всё это выглядит с точки зрения этикета.
В будущем король позволил дочери и зятю оставить за собой Паси и доходы от английских владений (около 300 серебряных марок годовых), так что урезать свои расходы им не пришлось. Под старости лет, Джулиана удалилась в новое и модное аббатство Фонтевро, где стала монахиней. Юсташ де Паси (уже не де Бретейль) умер в 1136 году, так что и он, и Джулиана успели увидеть, как падает в огонь гражданской войны империя жестокого короля после его смерти.
читать дальшеГенри послал племянника охранять Алансон, чтобы на него не посягнули враги, но племянничек повел себя там не лучшим образом. Для начала, он обложил горожан (не городскую рвань, конечно, а тех, кто был при деле и при каких-то средствах) произвольными денежными податями в свою пользу. А для того, чтобы те или платили, или плакали и платили, забрал у этих горожан в заложники жен и детей. И периодически позволял изнасилования жен в качестве наказания для мужей. Только не подумайте, что в этих действиях была хоть какая-то сексуальная подоплека: публичные изнасилования практиковались в Европе в качестве метода публичного наказания как минимум до конца тринадцатого века. Просто Европа предпочитает об этой странице в своей истории не вспоминать.
Буржуа Алансона, обоснованно предположили, что ради них король не станет портить отношения с могущественной сестрой и всей мощной сетью связей, которой та управляла, и просто предложили Алансон Фульку V Анжуйскому. Фульк от самого мощного бастиона южной Нормандии отказываться не собирался, и быстренько поднял конников, лучников, пехоту, и без всякого шума вступил в Алансон темной декабрьской ночью 1118 года, осадив крепость. Стефан Блуасский, разумеется, в разоряемом Алансоне не сидел, он был при дядюшке, так что поспешил на выручку гарнизона крепости самолично, в компании с братом Тео. Армия короля следовала где-то за ними, но братья, в своем стремлении исправить косяки Стефана, и вернуть всё на круги своя, слишком разогнались, и от армии оторвались. Их лихая кавалерийская атака на город закончилась тем, что Тео в буквальном смысле слова настучали по голове (сильно), а армия Фулька, за спиной братьев, напала с фланга на королевскую армию. Посреди случившегося хаоса, гарнизон крепости вдруг решил срочно сдаться Фульку Анжуйскому, и это решило дело. В общем, Алансон перешел к Фульку, и это стало самым большим поражением в военной карьере Генри I.
Естественно, потеря Алансона откликнулась крупными восстаниями в разных точках Нормандии, и в феврале 1119 года король узнал, что к Амари де Монфорту были готовы присоединиться Юсташ де Бретейль с женой Джулианой. Не говоря о том, что Бретейль сам по себе был одной из богатейших и важнейших административных единиц в Нормандии, так ещё обстоятельства, при которых Бретейль достался этому Юсташу, относились к одной из тех долгоиграющих политических схем, которые король так любил. Именно он посадил в Бретейль Юсташа де Паси, бастарда Вильгельма де Бретейля, и привязал его к английской фракции, женив на своей дочери-бастарде Джулиане.
Тогда, в своем стремлении остановить начинания зятя, Генри I признал его наследственные права на замок Иври, который находился в руках у Ральфа Харнека, коннетабля. Вообще-то, де Бретейли каким-то образом потеряли контроль над замком Иври ещё во времена деда Генри I. При герцоге Роберте, "старый" де Бретейль заплатил ему 50 000 ливров, чтобы тот вернул ему права на Иври, который в те времена принадлежал де Бревайлям, именующим себя "лордами Иври". Аселин "Волк" де Бревайль, который принудил де Бретейля отдать за себя дочь Изабель (опять же, рожденную вне брака), умер где-то в 1116 году, так что, предполагаю, коннетабль Ральф Харнек просто перехватил Иври у Роберта, сына и наследника Аселина, который кратковременно взбунтовался против короля, но быстро с ним помирился. Или действовал от имени Роберта.
В любом случае, Генри I был слишком занят, чтобы разбираться в этом деле, и решил "заморозить" ситуацию до лучших времен, отправив малолетнего сына Харнека к зятю, а двух дочерей зятя - к Харнеку. В качестве заложников. Зять выразил свое отношение к решению короля, ослепив ребёнка, отправленного после этого назад к отцу. Разумеется, Харнек потребовал реванша, который король ему разрешил. Обе королевские внучки были ослеплены, и у них были отрезаны носы. Было ли это варварство нормой в те времена? Судя по тому, что эта история получила огласку и вызвала настоящий шок у современников - не было. Была ли у короля возможность отказать какому-то там Харнеку ради собственной крови, текущей в жилах изуродованных девочек? Не было. Закон о заложниках был очень прямолинеен. Одно дело - взбунтоваться против короля, имеющего заложника примерного поведения своего подданного. Ни Ричард II, ни Ричард III, например, не казнили сыновей взбунтовавшихся отцов. Но в данном случае, зять короля не только оказался лишенным чести, предписывающей заботиться о заложнике, но и выказал полное пренебрежение и к закону, и к тестю. В результате, "бедные невинные дети ответили за грехи своих отцов", как заключил в своей хронике Ордерик.
Что самое странное, де Бретейль был настолько глуп, что не ожидал от Генри I именно такого решения. Оно захватило его полностью врасплох, и он кинулся укреплять свои замки. Джулиана была послана с отрядом рыцарей защищать цитадель Бретейля, но горожане были вовсе не намерены гневить короля. Возможно, решение его величества оживило в общей памяти его поведение при подавлении восстания в Руане (при герцоге Роберте), ярко продемонстрировавшее всем вовлеченным и наблюдающим, как велики жестокость и высокомерие этого человека, и как мало для него значат чужие страдания и судьбы. В общем, горожане послали к королю гонца со словом, что готовы открыть ворота.
Генри I умел не только карать, но и награждать. Он настрого запретил своим рыцарям грабить в Бретейле, и впоследствии передал город одному выходцу из Нормандии. Что касается несчастной Джулианы, то она действительно попыталась застрелить отца в упор из арбалета, но каковы были её шансы против тренированного воина, всегда бывшего начеку? Генри велел запереть дочь в замке, и разрушить мост. Действие, скорее, символическое, потому что Джулиана преспокойно прыгнула в ров, переплыла его, и присоединилась к супругу в Паси. Ордерик ханжески ужасается, что леди выставила в прыжке на всеобщее обозрение свои голые бедра, но вряд ли сама леди в момент заплыва думала о том, как всё это выглядит с точки зрения этикета.
В будущем король позволил дочери и зятю оставить за собой Паси и доходы от английских владений (около 300 серебряных марок годовых), так что урезать свои расходы им не пришлось. Под старости лет, Джулиана удалилась в новое и модное аббатство Фонтевро, где стала монахиней. Юсташ де Паси (уже не де Бретейль) умер в 1136 году, так что и он, и Джулиана успели увидеть, как падает в огонь гражданской войны империя жестокого короля после его смерти.
@темы: Henry I
-
-
15.01.2019 в 11:42Все, конечно, хороши, но этот Юсташ как-то хорошее прочих.
А про публичные изнасилования — полный швах, нифига себе наказание для женщины.
-
-
15.01.2019 в 14:36-
-
15.01.2019 в 16:27-
-
15.01.2019 в 20:47-
-
16.01.2019 в 01:03snou_white, да. В кого не ткни - все изверги.