Внутреннюю политику Эрик поручил Йорану Перссону, продолжая невольно этим политику отца выбирать в управляющие государством людей незнатных, пробившихся в жизни своими талантами. Польза была двойная, если не тройная: король получал действительно самых талантливых и стойких, которые были полностью его людьми, и у которых не было никаких сложных социальных связей. В те времена ведь все и каждый принадлежали к какой-то социальной группе, это было нормой, и оказаться самому по себе, вне этих связей, было испытанием страшным. Не каждый мог через такое испытание пройти. Перссон был именно таким человеком. Часто его рисуют эдаким злым демоном больного короля, но это глупости. Когда Перссон стал доверенным лицом герцога, у Эрика не было никакого психического расстройства, да и Перссон не был демоном зла. И Эрика он любил, как показали события, а не просто использовал, как прикрытие для своих дел.
Трогательная картина, написанная каким-то романтиком в 19-м веке. Перссон выглядит очень подло, а Карен одета по моде, отстающей от ее времени лет на 100.
читать дальшеЭрик же сосредоточился на политике внешней. К тому моменту Ливонский Орден приказал долго жить, и Дания, Любек, Россия и Польша боролись за влияние на Балтике. Вот в эту борьбу и решил вступить Эрик со Швецией. В тот момент русские войска владели Нарвой, что угрожало восточной границе Швеции и Ревелю. Ревель в 1561 году попросил у Швеции защиты, но у поляков на Прибалтику были свои планы.
А Балтийское море было для шведов важным каналом для продажи меди, железа, смолы, пеньки и льна – того, что так нужно было в Европе: Голландия и Англия строили себе флот. К тому же, Польша вывозила в Европу зерно тоже через Балтику. Это заставило Европу, в частности французов и англичан, вмешиваться в дела прибалтийских государств, чтобы каким-то образом сбалансировать обстановку, не дав никому преимущества. Когда Эрик ввел войска в Ревель, он положил начало почти 110 годам интриг и войны, но этим же самым он одним махом поставил Швецию в ряд важных европейских государств.
В Ревеле выяснилось, что Йохан, за спиной Эрика, вел с поляками переговоры о том, что он уступит сферы влияния Швеции в Прибалтике Польше, в обмен на польскую поддержку своей внутренней политики. В тот момент он не планировал свержения Эрика, он просто хотел образовать свое королевство. Эрик же не сомневался, что не пройдет и нескольких лет, как поляки захотят контролировать Швецию полностью, что автоматически означало смену короля в Швеции. Турку был окружен, замок был взят, польские советники молодой герцогини и местные влиятельные лица, поддерживающие автономию, казнены, а сам Йохан оказался с молодой женой в замке Грипсхольм, пленником.
На вступление Швеции в Ревель немедленно отреагировали Любек и Дания. В 1563 году датчане вторглись в приграничные области Швеции, на что в ответ Швеция вторглась в датские владения. Северные войны и до этого не отличались особой куртуазностью, но Эрик отправил шведов в Данию с очень конкретным напутствием: «Жечь, грабить, убивать!». Он имеет сомнительную честь быть первым скандинавским королем, применившим стратегию выжженной земли. Началась Семилетняя война. Сам Эрик участвовал в уничтожении Блекинга, о чем с восторгом писал: «Роскошная бойня! Вода в реке стала красной, как кровь, от трупов!... Их можно было закалывать, как диких кабанов, и никто не был помилован, все взрослые были убиты, и в городе осталось несколько женщин и детей, которых потом добили финны».
Битва шла и на море. Эрик вторгся в Норвегию, попытался поднять Исландию против Дании, но без успеха. Датчане в ответ сожгли шведские Йонкопинг, Вадстену, Алвастру, Норркопинг, Сёдеркопинг. Эрик слишком размахнулся, у него не было ни достаточных военных ресурсов, ни настоящего опыта ведения войны. Стратегом-то он был книжным.
Нужно было искать виноватых, и один такой нашелся. Это был Нильс Стуре, сын графа Сванте Стуре, и внук Стена Стуре-младшего, который был регентом Швеции до отца Эрика. Несмотря на родственные связи, отношения Эрика с этой семьей все время были амбивалентны. С одной стороны, он уважал Сванте Стуре, который был несомненным лидером шведских землевладельцев, и который никогда не позволял себе вмешиваться в политику Густава Вазы или Эрика. С другой стороны, у Сванте были столь же, если не более, неоспоримые права на шведский престол, что автоматически делало его в глазах Эрика подозрительным. Что еще хуже, женат Сванте был на сестре мачехи Эрика, которая родила королю Густаву сыновей, соперников. Эрик доверял здравому смыслу отца достаточно, чтобы не подозревать самого Сванте, зато Эрик дал себе волю в отношении сыновей Сванте и Марты.
Вина Нильса Стуре была в том, что он пытался держать в руках те силы наемников, которые были даны ему под командование. Он запретил под страхом смерти грабежи и насилия на шведской территории, где шли как раз военные действия против датчан. Наемникам же было глубоко безразлично, на чьей территории и чьей стороне они воюют. Грабеж и сопровождающиеся им «забавы» они рассматривали, как свое профессиональное право. И они просто ушли от Нильса. Вот и вышло, что и шведов Нильс не спас, и датчанам не смог оказать сопротивление. Наказание, которое придумал Эрик для Нильса, было вытащено им из каких-то книг, описывающих древние обычаи. Нильса Стуре провезли по улицам Стокгольма в позорном шествии, возглавляемом шутом короля. Очень в духе Эрика того периода. Самое интересное, что после этого Эрик, как ни в чем не бывало, послал Нильса Стуре в Лотарингию, сватать для короля Ренату Лоррейнскую.
К тому моменту у Эрика была новая фрилла, Карен Монсдоттер, и она уже родила королю первого ребенка – снова девочку. Историю Карен рассказывают, как историю Золушки, но подобные истории редко бывают правдой, и эта – не исключение. Карен родилась 8 ноября 1550 года, то есть была на 17 лет моложе Эрика. Ей было всего 15, когда она родила дочь Сигрид. То есть, фриллой короля она стала в 14 лет. Не было никой девочки, которая торговала орехами на торговой площади Стокгольма, где ее якобы увидел король. Была юная фрейлина принцессы Элизабет, которая растила королевских бастардов, в том числе бастардов Эрика. К принцессе Карен попала через Марту Стуре, которая воспитывала ее куда как более тщательно, чем просто прислугу. Карен вместе с детьми Марты училась читать, писать, подобающе себя вести, и Марта научила ее работать с зельями. Карен растили для того, чтобы она стала фриллой при дворе короля, и, возможно, самого короля. Было в интересах рода Стуре знать, что в данный момент происходит во дворце.
С рождением Карен связана одна непонятка, на которую стали обращать внимание только в последние годы. Достаточно хорошо известна ее родословная по матери, Ингрид. Братья матери потом получили от Эрика дворянство. Но вот отец? Карен Монсдоттер, но кем был Монс? Чьим сыном? Из какой семьи? Где были его родичи? Сейчас существует мнение, что Карен была дочерью Ингрид и Сванте Стуре, мужа Марты. Ингрид умерла, когда Карен было года два. Так что ничего странного, что Марта взялась за воспитание дочери фриллы своего мужа. Так было принято.
Ничего странного не было и в том, что 14-летняя девочка стала любовницей короля, шведы того времени достаточно трезво смотрели на то, что в 14 лет девочки начинают смотреть на мужчин с томлением, и старались только подгадать, чтобы результатом стал брак или выгодная на будущее связь. Ну, а на незаконных детей вообще косо не смотрели, не те времена. При детской смертности того времени каждый ребенок был ценен сам по себе.
Вот так и стала Карен Монсдоттер хозяйкой Стокгольмского дворца в 16 лет. Ей пришлось полностью взять на себя и управление хозяйством, и ублажение короля, и параллельно заняться образованием. Латыни она практически не знала, а при дворе большая часть умных книг была на латыни, да и Эрик предпочитал говорить о своих планах на латыни. А поговорить он очень любил. Карен же была достаточно умна, чтобы понимать, что привязанность короля можно сохранить только одним способом: быть адекватной слушательницей и уметь задавать правильные вопросы в нужный момент. И она это сделала. В изучении латыни ей помог вполне добровольно Йоран Перссон, и, по приказу короля, Бореллиус. Перссон был рад, что его задача по поддержанию короля в рабочем, адекватном состоянии облегчилась, благодаря Карен. Бореллиус с женщинами не разговаривал принципиально, считая их существами низшими по умственному развитию, но от него и не требовалось больше, чем просто беседовать на латыни с Перссоном при Карен.
В то время с психикой короля уже творилось неладное. Не была его психика приспособлена для долго длящихся стрессовых ситуаций. У Эрика начались периоды, когда он запрещал драбантам впускать к себе кого бы то ни было. Он сидел один, часто в темноте, кусая себя кулаки до крови. Ему начало казаться, что его неудачи – это несомненный заговор, имеющий целью свергнуть его с престола. Эрик почти перестал спать, забываясь только на несколько минут за раз. Об Эрике довольно много известно, как о человеке, благодаря тому, что Карен впоследствии многое рассказывала дочери, а та, в свою очередь, рассказывала потом своим детям о том, кем был их дед, и вела дневник.
Когда Нильс Стуре вернулся из Лотарингии ни с чем, Эрик больше не сомневался, что Стуре решили лишить его возможности продолжить династию. А тут еще в 1566 году у ненавистного брата Йохана в Грипсхольмском замке родился сын! Известно, что Эрик осенью 1566 года посетил и Йохана (чтобы поздравить с рождением сына), и Магнуса (чтобы прощупать почву). Встреча с Магнусом закончилась разговором про эльфов, а с Йоханом – дракой. Вскоре после этого этого Эрик прислал в знак примирения семье брата сладости, большая заморская редкость по тем дням, и дочь Йохана Изабелла, отведав их первой, умерла. Как цинично сказал впоследствии Эрик «Изабелла была ошибкой», яд предназначался или маленькому Сигизмунду, или его родителям.