Вдова Эрика явилась в Стокгольм с неожиданно большим сопровождением (да, вот где всплыли те исчезнувшие талеры), встретилась с королем, с его женой, с Катариной Стенбок, и получила довольно большое королевское поместье в Финляндии, которое потом, через несколько лет успешного управления (снова талеры, потому что поместье было значительно расширено), Йохан перевел на ее имя в личную собственность, и те драгоценности, которые ей когда-то дарил Эрик, и которые временно прибрала к рукам Катаржина. Сигрид, старшая дочь Эрика, осталась при дворе, став фрейлиной и подругой дочери Йохана. Она проживет довольно счастливую и относительно беззаботную жизнь, дважды выйдет замуж, оба раза – за самых видных женихов королевства.
читать дальшеИстория с Густавом более темная. Густав вырос своеобразным человеком, алхимиком, астрологом, католиком и иезуитом, так что неясно, чему из его слов можно верить. Якобы Йохан переговорил с племянником после того письма, и в заключении, разозлившись, закричал, что никогда не хочет больше видеть это отродье. После чего Густава вывели из дворца, засунули в мешок и понесли топить. А спас его некий Эрик Спарре, которого послали на помощь Катаржина и Катарина Стенбок. Как бы там ни было, Густава вывезли тайком в Польшу, поместив в школу иезуитов. Йохан никогда больше о племяннике не заговаривал.
Я не понимаю, с чего бы Катаржина Ягеллонка вдруг решила спасти сына своего злейшего врага, разве что по настоянию своих духовников-иезуитов, которым захотелось прибрать в рукав потенциально козырную карту. Козыря из Густава не вышло, но жизнь он провел интересную. При лже-Дмитриях Густав угодил в Кашино, да так там и остался, занимаясь алхимией и астрологией, и ведя теологическо-философские споры с местным батюшкой. Последнее слово осталось за православием, потому что похоронили Густава по православному обряду, другого-то все равно не было.
В общем, личность короля Йохана вырисовывается крайне неприятной. Прибавим сюда случай с неким Давидом Баттом, которого король в разговоре приложил так, что Батт стал инвалидом (уж не своим ли серебряным молотом?). Но мне не хочется судит об этом короле слишком строго. Сделал он и много хорошего.
Он отстроил Вастдену, перестроил и украсил Кальмарский замок, замок в Уппсале, Риддархолмскую церковь, церковь св Иакова в Стокгольме, церковь в Варнхейме, и много монументов и мавзолеев, имеющах историческое значение. По сути, он спас для будущих поколений памятники шведского средневековья. Он пригласил в страну иностранных архитекторов и рабочих, причем, заставив их строить и воссианавливать именно по своим чертежам, в которых первоначальный вид строений сохранялся.
Упрекнуть короля можно в этом случае в том, что все строительные работы проводились без бюджета. Довольно показательно и то, что получается, когда хозяйка замка (Катаржина, в данном случае) не умеет вести хозяйство. И не приучена была польская принцесса к такому, и незнание языка сильно ей мешало. Почему-то умница Катаржина так и не выучила шведский. Вот и находят историки интереснейшие записи, из которых следует, что каждая королевская лошадь потребляла в день по семь литров вина! Так и рождаются легенды.
После строительства, второй страстью короля Йохана было создание некоего синтеза из католической и лютеранской религий. Положение в семье было таким, что сам Йохан был как бы лютеранином, жена его – фанатичной католичкой, сын Зигги – католиком, а дочь Анна – лютеранкой. Ради жены, Йохан разрешил открыть католическую академию в Риддархольме. При его дворе постоянно находились духовники королевы, иезуиты. Поговаривали, что и сам Йохан ходит на католическую мессу. Возможно, и ходил, но только пока была жива его жена. Со смертью Катаржины закончились и заигрывания с католицизмом.
Осталась так называемая «Красная Книга», в которой Йохан изложил некоторые требования к проведению литургий. Во-первых, пастырей обязали содержать себя в чистоте, мыть перед проповедью руки, следить, чтобы покрывала на алтаре были чистыми и разглаженными, что в сапожищах и шапках в церковь не должны ходить ни прихожане, ни пасторы, и что вести проповедь надо «не крича и беснуясь, как толпа пьяных стражников».
В 1584 году Катаржина Ягеллонка умерла, и король через год женился на Гунилле Билке.
В 1587 году Сигизмунд, наследник шведского престола, был избран польским королем. Потом выяснилось, что стороны друг друга несколько не поняли, на каких именно условиях Зигмунда выбрали. Поляки поняли так, что Швеция уступает им за это Ливонию. В 1589-м Йохан собрал 5 000 пехотинцев и 5 000 верховых, и отправился разбираться с поляками в Ревель. Вообще-то он потребовал сына домой. Каково же было его изумление, когда в Ревеле все оказались против него! И поляки, и шведы. Полякам Зигмунда отдавать никак не хотелось, хоть и не любили его в те годы в Польше (поляки никогда особенно не любили собственных королей). А шведам-аристократам было удобнее, чтобы будущий король Швеции сидел где-то подальше, не докучая им своим присутствием.
Поскольку кто-то в Стокгольме должен был сидеть в качестве регента, этим человеком мог быть только брат Йохана Карл, с которым у короля были довольно неприязненные отношения из-за отхода от чистого лютеранства, и вообще. Так что будет справедливо предположить, что за Ревельским сюрпризом скрывается кукловод Карл. Особенно неоспоримым это окажется в будущем, в конфликте с Клаусом Флемингом, потому что Флеминг был единственным, поддержавшим своего короля. Йохан отыгрался на следующем заседании риксдага, где, заручившись поддержкой буржуазной и крестьяской фракций, заставил своих аристократов просить прощения.
Клаус Флеминг
Это стоило ему стольких нервов, что у короля начало сдавать сердце, приступы следовали за приступами. Весной 1592 года он слег с первым инфарктом, в сентябре со вторым, и в ноябре третий его добил. Перед Карлом, наконец, был совершенно свободный королевский престол.
А Гунилле Билке королевская корона счастья не принесла. Выйдя в 16 лет за 46-летнего короля, она получила, как и расчитывала, над ним ловольно значительную власть, которую стала употреблять в интересах «своей» политической группы. Она родила королю сына в 1589 году сына, которого назвали Йоханом.
После внезапной смерти мужа, она осталась во дворце, и начала ссориться с Карлом, который хотел воспитывать племянника сам. Прибывший в 1593 году Сигизмунд со своей католической супругой, тоже рассорились с Гуниллой. Зигги мачеху ненавидел просто потому, что она заняла место его матери, а Анна возненавидела Гуниллу потому, что ту ненавидел Зигги. Гунилла же с удовольствием увидела бы и Зигги, и Анну в гробу, потому что после этого ее сын стал бы королем. В конце концов, Гунилле дали Броборг Кастл с наделами, и туда она и уехала. Умерла Гунилла совсем молодой, не дожив и до 30-летия, но почему – не знаю.
Алколошади какие-то))
сын Зигги – католиком,
Старый знакомый. ,,Злонравный и жестокий супостат-король" ))
Что характерно, на воспитание сыновей и племянника Йохан действительно не повлиял. При какой жене воспитывались, теми и стали.
Мне кажется, что Йохану было не до воспитания подрастающего поколения. То война, то стройка. Опять же, в семействе Ваза вбивали только любовь к науке в нежном возрасте, в остальном на детей не давили вообще. Одна Анна чего стоит, я еще о ней напишу - на очереди как раз Зигги и Анна. Зигги фигура интересная, конечно, и я пока о нем маловато знаю.
Пассажа с Густавом Эрикссоном я вообще не поняла. Кто спас, зачем спасли, чего хотели, почему в определенный момент просто умыли руки? Он ведь вынырнет потом на коронации Зигги к своему семейству.
Мне вообще чудится за многим рука братца Карла, но пойму только тогда, когда буду писать дальше.
А они не Магнуссоны
Я так понимаю, не Эдуард, а Ричард с тем же номером? Эдуард-то особенно ни с кем не конкурировал после ликвидации матушкиной клики.
Генрихи Ланкастеры - очень спорные персонажи. Начнём с того, что Ричард II слетел с престола не просто так . . .)) Его сын - презабавное превращение представителя золотой молодёжи в очень сильного короля. Вот кто был совершенно безвреден для всех, кроме собственной страны - его сын Генрих VI.
У меня в Королевской Колоде подробненько и о нем. Я до знакомства с этим типом была за Ланкастеров, но теперь хорошо понимаю Йорков.
Он просто был не на своём месте. Был бы монахом, учёным или человеком искусства - был бы на своём месте. А в Англии конца Столетней надо было крепко хватать и цепко держать.
Вот оно как!
Я в детстве трепетно любила роман Сергиенко "Ксения", а там Густав якобы рано скончался, ещё до смерти Бориса. А он всех пережил!