Do or die
Прежде чем перейти к заключительным сценам яркой жизни Вильгельма Руфуса, давайте рассмотрим декорации, в которых она произошла. Король погиб в Нью Форест, который, несмотря на название, не был полностью лесом. Название Нью Форест носила территория, используемая английскими королями и приглашенными их гостями как комплекс, расположенный в удобной близости от побережья, на котором располагались так называемые «охотничьи домики», которые вовсе не были скромными хижинами. Ландшафт территории достаточно уникален, и сохранился в достаточно близком к первозданному состоянию, потому что почва там для сельского хозяйства не подходит – глина, песок и гравий. Поэтому римляне там не селились вовсе, англосаксы образовали всего два небольших поселения, а король Кнут и вовсе объявил Нью Форест королевским лесом. В этом лесу было довольно много открытых территорий, заросших папоротником, вереском и кустарниками.
читать дальшеПри Кнуте охранять Нью Форест было некому, не хватало ресурсов, поэтому потихоньку вокруг заповедника стали возникать деревеньки, населенные людьми, уставшими уворачиваться от непрекращающихся инвазий, войн и локальных конфликтов. Поскольку в сельскохозяйственном смысле территории не представляли большого потенциала, обитатели деревень начали жить «с леса», как говорится – охотиться, пасти там скот, потихоньку валить деревья, копать глину и торф, жечь уголь. Завоеватель прекрасно понимал, что заповедник не будет в безопасности, пока вокруг него живут люди, считающие этот лес своим ресурсом, и расселил обитателей местных деревень куда подальше. Завоеватель также перевез в Нью Форест животных из других частей страны, где они были более или менее обречены стать добычей местных лордов и браконьеров-крестьян. Нет, экологом этот норманн не был, но здравым смыслом обладал.
В какой степени меры, принятые Завоевателем против браконьерства, были источниками страданий для местного населения, трудно оценить на основании записей церковных хронистов. Потому что они были очень заинтересованной стороной в конфликте короны и местных традиций. В каждой деревне, как понимаете, была какая-никакая церквушка, то есть церковь включала территории Нью Форест в свои приходские владения, и действовала там соответствующе. Лес и всё, что он давал, были нужны не только простолюдинам, но и прелатам. А Завоеватель взял, да и попер оттуда всех, без разделенния на чистых и нечистых. Обида церкви была жива и остра ещё во времена, когда Ордерик писал свои заметки о норманнской династии. «Освященные земли стали местом обитания диких зверей!», - восклицает он, и намекает, что смерти сыновей и племянника Завоевателя в этом лесу были Божьей Карой и ничем иным.
Вообще-то, не стали. В Нью Форест жили многочисленные лесничие, королевские охотники (которые и выполняли большую часть работы во время королевских охот), и немалый бюрократический аппарат от лесного дела. И они владели, из поколения в поколение, землями в Нью Форест, данными им королем, что означало, что там по-прежнему были в немалом количестве хутора и поселения, население которых занималось тем, чем обычно жители леса занимаются – ухаживали за этим лесом, чтобы он не превратился в непроходимую чащу. И, разумеется, эти жители имели хозяйства. Только за каждым хозяйством были закреплены места, где можно пасти скот и копать глину и торф, и за пределами этих мест промысел был незаконным и наказуемым. Причем, ограничения распространялись на всех. Именно Руфус оставил документы, в которых приказывал монахам Рочестера и Чартси ограничиться охотой за зайцами и лисами, и оставить оленей и косуль в покое. Более того, поскольку Нью Форест был королевской территорией, король персонально разбирался в возникающих там конфликтах.
В самой истории о смерти Вильгельма Руфуса содержится столько легенд, написанных через много десятилетий, что истинный ход событий восстановить практически невозможно, хотя кое-что можно отсеять.
В группу, явно заслуживающую быть отсеянной, безусловно относятся придуманные позднее пророческие сны, якобы предвещающие смерть короля. Их немало.
Ордерик Виталис пишет, что в июле 1100-го года, когда король готовился погрузиться на корабли для пересечения канала, некий святой монах из Глостера увидел ужасный сон. Он увидел Христа и Деву (церковь), которая жаловалась Спасителю на свои страдания в руках жестого короля (тот продолжал запускать руку в реликварии святых отцов). И Спаситель сказал Деве, что пусть она ещё немного потерпит страдания с христианской кротостью, ибо близится им конец, и Господь отомстит жестокому королю. Аббат Серло из Глостерского аббатства послал королю письмо с описанием опасного сна, но король, по словам Ордерика, только расхохотался от всего сердца: «Он же монах, и видит свои монашеские сны не без причины – дайте ему сто шиллингов!»
Запись о следующем сне принадлежит Уильяму Малмсберийскому. Какой-то иностранный монах (уж не французский ли?) увидел сон, как Вильгельм Руфус зашел в церковь, огляделся вокруг с присущим ему высокомерно-небрежным видом – и вдруг набросился, оскалив зубы, на распятие, отгрыз руки Христу, и принялся уже за ноги, как изображение пнуло нечистивца так, что тот отлетел на пол, и когда святотатец открыл рот, то пламя вырвалось изо рта, и клубы дыма достигли небес. Якобы, сон этот монах рассказал советнику короля, Роберту Фиц-Хэмону, и тот не был настроен принять историю легко, но когда Фиц-Хэмон передал её королю, то Руфус только смеялся и отмахивался. А дело-то было, между прочим, именно 2 августа!
Что касается знамений, то тут не всё так прямолинейно. Явления-то были, только вот попытки привязать эти явления к драматическим историческим событиям выглядят не совсем корректно. Англосаксонские хроники пишут о «крови, забившей из-под земли» в Беркшире, около 20 мая 1100-го года, и связывают это со смертью короля 2 августа. Джон Вустерский в 1117-18 годах находит уже знамения в звездах на протяжение всего царствования Руфуса, и помещает феномен «кровавого источника» в период за три недели до смерти короля и неопределенно говорит об «ужасном видении», явившемся «королю, Ранульфу и другим» в лесу. Джон Вустерский то ли не смог вообразить, что же ужасное видение король с приближенным видел в лесу, то ли постеснялся сказать, что это было видение самого Дьявола, о чем написал около 1125 года Уильям Малмсберийский.
О «кровавом источнике» упоминают также Винчестерские хроники, которые помещают источник уже конкретно в Фанчамстед – тот самый, где уже упоминался залив «пузырящийся кровью». И спасибо им, а также Маргамским хроникам за это уточнение – поискав, я сразу наткнулась на информацию, что именно в районе Фанчамстеда археологами в 2012 году были найдены древние разработки железной руды и даже остатки плавильной печи ещё эры Железного века. То есть, совершенно точно и залив мог пузыриться, и источник красный бить несколько недель – ведь дождливая погода, которая длилась пару лет, не могла не размыть частично и рудные жилы. К слову, именно эти хроники не пытаются придать явлению зловещего смысла. По-видимому, большая часть летописцев была вполне в курсе причины явления.
Очень интересна ещё одна история, рассказанная Ордериком.Касается она проповеди, которая наверняка действительно была произнесена аббатом Шрюсбери, Фулькредом, которого пригласили проповедовать в Глостерском Аббатстве в честь праздника освобождения св. Петра из цепей. Аббат сказал буквально следующее: «England is allowed to become a heritage trodden under foot by the profane, because the land is full of iniquity. Its whole body is spotted by the leprosy of a universal iniquity, and infected by the disease of sin from the crown of the head to the sole of the feet. Unbridled pride stalks abroad, swelling, if I may say it, even above the stars of heaven. Dissolute lust pollutes not only vessels of clay, but those of gold, and insatiable avarice devours all it can lay hands on. But lo! a sudden change of affairs is threatened. The libertines shall not always bear rule, the Lord God will come to judgment of the open enemies of his spouse, and strike Moab and Edom with the sword of his signal vengeance, and overthrow the mountains of Gilboa with a fearful convulsion. The anger of the Lord shall no longer spare transgressors, and the wrath of heaven shall rage against the unbelieving children. The bow of divine vengeance is bent on the reprobate, and the swift arrow taken from the quiver is ready to wound. The blow will soon be struck, but the man who is wise enough to correct his sins will avoid the infliction».
Проповедь была произнесена 1 августа 1100-го года, и на следующий день король был застрелен. Так что проповедь не была пророчеством, она была объявлением человека, точно знавшего, что, как и когда произойдет, и уже задающего направление оценки случившегося от лица «the man who is wise enough to correct his sins». Речь идет, скорее всего, о Генри, брате короля.
Аббатство Шрюсбери было основано Роджером де Монтгомери, и Фулькред был назначен аббатом лично сэром Роджером. Де Монтгомери был среди тех, кто восстал против Руфуса за Куртгёза , но Руфусу как-то удалось с ним помириться ещё до того, как восстание было подавлено, так что никаких недобрых чувств между ними не осталось. Да и умер сэр Роджер ещё в 1094 году, а его наследник Хью – в 1098 году в сражении с норвежцами, напавшими на Англеси. В 1100-м году графом Шрюсбери был Роберт де Беллем, и этот Роберт, как и его брат Хью, были сторонниками де Мовбрея во время заговора 1097 года. Только вот Хью был в Англии, и был помилован Руфусом за штраф в 3000 фунтов, а Роберт сидел в своем континентальном сеньорате, отошедшему к нему от матушки, и напрямую замешен в английских делах не был. В континентальных приключениях Вильгельма Руфуса Роберт выступал как союзник короля Англии, но был ли он союзником?
Кстати, немозможно не упомянуть матушку Роберта де Беллема – Мабелль Талвас де Беллем, даму д’Алансон, де Сии и де Беллем, графиню Шрюсбери и леди Арунделл. Кажется, дурная кровь, которая сделала Роберта де Беллема пугалом для своих современников, была получена именно от этой достойной дамы, которая закончила свои дни чрезвычайно необычным для матери десяти детей образом – ей отрезали голову в её собственной постели.
Леди Мабелль была маленькой, разговорчивой, подвижной женщиной, способной на любую жестокость, на любое вероломство, и решительно ничего не боявшейся. Мужа она, похоже, уважала – в конце концов, он женился на ней в критический для её семьи момент, и никогда не выступала против его воли явно. Но доставлять своим врегам неприятности можно и мирным путем. Например, в один монастырь, находившийся под покровительством её мужа, леди имела привычку наезжать с огромным эскортом военных, и оставаться там гостьей надолго. Кормя своих солдат за счет монахов. Тех, на чьи земли она нацеливалась, леди побеждала силой. Тех врагов её семьи, которых, через годы, решил простить её супруг, прекрасная леди Мабелль попросту отравила. Для того, чтобы с ней покончить, понадобилась сила четырех мужчин (некоего Хью Бунелла, чьи наследственные земли она отжала, и трех его братьев).
Роберт де Беллем унаследовал изначально именно огромные владения своей матери, а потом, после смерти брата Хью, и владения отца. Мог ли он участвовать в заговоре против Руфуса? Если и да, то не именно ради себя, перекрещивающихся интересов с королем Англии у него не было вообще. Более благодарная фигура для теорий заговора – его брат Роже, по кличке Пуатевинец. Да-да, тот самый, который ухитрился сдать довенную ему Руфусом для обороны крепость Аржантайн Филиппу I Французскому в первый же день осады. И у него действительно были владения в том самом Пуату, через брак с дочерью графа Ла Марша, и не было при Руфусе шансов выдвинуться оттуда, куда король его задвинул после сдачи Аржантайна – из игнора. И вот жена Роже, Альмодис, очень страным образом, через свою тётку (тоже Альмодис) состояла в родстве и с Фульком Анжуйским, и с половиной французской аристократии.
Дело в том, что Альмодис де ла Марш ухитрилась за 51 год своей жизни трижды побывать замужем, и была при этом чрезвычайно фертильной особой. Сначала всё складывалось традиционно: когда ей исполнилось 18 лет, она вышла за Хью V де Лузиньяна, и родила ему двух сыновей и дочь. Потом что-то случилось, и супруги решили разойтись по причине близкого родства – самой доступной уловки аристократии того времени. Причем, Хью уже в 1040 году, на третий год брака, сам вел переговоры со следующим мужем своей жены – с Понсом Тулузским. Альмодис вышла за Понса и родила ему четырех детей, в том числе и знаменитого Раймонда IV Триполийского, который отправился в Первый Крестовый то ли грехи замаливать, то ли под страхом отлучения.
Когда Альмодис было 33 года, её похитил граф Барселоны, Рамон Беренгар I, аж прибегнув к помощи мусульманского эмира Тортозы! Пара поженилась немедленно, при том, что оба предыдущих супруга прелестной Альмодис были ещё живы, а со вторым она даже не была разведена. За эти художества папа Виктор II новобрачных от церкви отлучил, но всего-то года на два с небольшим.
И представьте себе, что эта дама ухитрялась дружить и со своими бывшими мужьями, и с детьми от предыдущих браков. Она была на свадьбе своей дочери от второго мужа в Тулузе, и поддерживала восстание своего первого мужа против его сеньора, герцога Аквитании, послав ему на помощь старшего сына от второго брака. А потом сыновья Альмодис от трех браков поддерживали друг друга во многих военных кампаниях, а Хью де Лузиньян, Раймонд Тулузский и Беренгар-Рамон ещё и крестоносцами стали. Правда, между родными братьями согласия, почему-то, не было. Беренгар-Рамон убил своего брата-близнеца Рамона-Беренгара (представьте – тоже через несчастный случай на охоте, и тоже не своими руками), а Раймонд всячески притеснял дочь старшего брата. В общем, неизвестно, чего бы ещё наинтриговала Альмодис, если бы её не убил сын третьего мужа от первого брака.
Так вот, дедом этой красавицы был Адальберт I де Ла Марш, чья вдова вышла замуж за герцога Аквитании и графа Пуату, Гильома V. Правда, во времена Руфуса герцогом был уже Гийом IX, и не потомок этого брака, но таки родня жены Роже де Беллема. То есть, и его родня через брак.
читать дальшеПри Кнуте охранять Нью Форест было некому, не хватало ресурсов, поэтому потихоньку вокруг заповедника стали возникать деревеньки, населенные людьми, уставшими уворачиваться от непрекращающихся инвазий, войн и локальных конфликтов. Поскольку в сельскохозяйственном смысле территории не представляли большого потенциала, обитатели деревень начали жить «с леса», как говорится – охотиться, пасти там скот, потихоньку валить деревья, копать глину и торф, жечь уголь. Завоеватель прекрасно понимал, что заповедник не будет в безопасности, пока вокруг него живут люди, считающие этот лес своим ресурсом, и расселил обитателей местных деревень куда подальше. Завоеватель также перевез в Нью Форест животных из других частей страны, где они были более или менее обречены стать добычей местных лордов и браконьеров-крестьян. Нет, экологом этот норманн не был, но здравым смыслом обладал.
В какой степени меры, принятые Завоевателем против браконьерства, были источниками страданий для местного населения, трудно оценить на основании записей церковных хронистов. Потому что они были очень заинтересованной стороной в конфликте короны и местных традиций. В каждой деревне, как понимаете, была какая-никакая церквушка, то есть церковь включала территории Нью Форест в свои приходские владения, и действовала там соответствующе. Лес и всё, что он давал, были нужны не только простолюдинам, но и прелатам. А Завоеватель взял, да и попер оттуда всех, без разделенния на чистых и нечистых. Обида церкви была жива и остра ещё во времена, когда Ордерик писал свои заметки о норманнской династии. «Освященные земли стали местом обитания диких зверей!», - восклицает он, и намекает, что смерти сыновей и племянника Завоевателя в этом лесу были Божьей Карой и ничем иным.
Вообще-то, не стали. В Нью Форест жили многочисленные лесничие, королевские охотники (которые и выполняли большую часть работы во время королевских охот), и немалый бюрократический аппарат от лесного дела. И они владели, из поколения в поколение, землями в Нью Форест, данными им королем, что означало, что там по-прежнему были в немалом количестве хутора и поселения, население которых занималось тем, чем обычно жители леса занимаются – ухаживали за этим лесом, чтобы он не превратился в непроходимую чащу. И, разумеется, эти жители имели хозяйства. Только за каждым хозяйством были закреплены места, где можно пасти скот и копать глину и торф, и за пределами этих мест промысел был незаконным и наказуемым. Причем, ограничения распространялись на всех. Именно Руфус оставил документы, в которых приказывал монахам Рочестера и Чартси ограничиться охотой за зайцами и лисами, и оставить оленей и косуль в покое. Более того, поскольку Нью Форест был королевской территорией, король персонально разбирался в возникающих там конфликтах.
В самой истории о смерти Вильгельма Руфуса содержится столько легенд, написанных через много десятилетий, что истинный ход событий восстановить практически невозможно, хотя кое-что можно отсеять.
В группу, явно заслуживающую быть отсеянной, безусловно относятся придуманные позднее пророческие сны, якобы предвещающие смерть короля. Их немало.
Ордерик Виталис пишет, что в июле 1100-го года, когда король готовился погрузиться на корабли для пересечения канала, некий святой монах из Глостера увидел ужасный сон. Он увидел Христа и Деву (церковь), которая жаловалась Спасителю на свои страдания в руках жестого короля (тот продолжал запускать руку в реликварии святых отцов). И Спаситель сказал Деве, что пусть она ещё немного потерпит страдания с христианской кротостью, ибо близится им конец, и Господь отомстит жестокому королю. Аббат Серло из Глостерского аббатства послал королю письмо с описанием опасного сна, но король, по словам Ордерика, только расхохотался от всего сердца: «Он же монах, и видит свои монашеские сны не без причины – дайте ему сто шиллингов!»
Запись о следующем сне принадлежит Уильяму Малмсберийскому. Какой-то иностранный монах (уж не французский ли?) увидел сон, как Вильгельм Руфус зашел в церковь, огляделся вокруг с присущим ему высокомерно-небрежным видом – и вдруг набросился, оскалив зубы, на распятие, отгрыз руки Христу, и принялся уже за ноги, как изображение пнуло нечистивца так, что тот отлетел на пол, и когда святотатец открыл рот, то пламя вырвалось изо рта, и клубы дыма достигли небес. Якобы, сон этот монах рассказал советнику короля, Роберту Фиц-Хэмону, и тот не был настроен принять историю легко, но когда Фиц-Хэмон передал её королю, то Руфус только смеялся и отмахивался. А дело-то было, между прочим, именно 2 августа!
Что касается знамений, то тут не всё так прямолинейно. Явления-то были, только вот попытки привязать эти явления к драматическим историческим событиям выглядят не совсем корректно. Англосаксонские хроники пишут о «крови, забившей из-под земли» в Беркшире, около 20 мая 1100-го года, и связывают это со смертью короля 2 августа. Джон Вустерский в 1117-18 годах находит уже знамения в звездах на протяжение всего царствования Руфуса, и помещает феномен «кровавого источника» в период за три недели до смерти короля и неопределенно говорит об «ужасном видении», явившемся «королю, Ранульфу и другим» в лесу. Джон Вустерский то ли не смог вообразить, что же ужасное видение король с приближенным видел в лесу, то ли постеснялся сказать, что это было видение самого Дьявола, о чем написал около 1125 года Уильям Малмсберийский.
О «кровавом источнике» упоминают также Винчестерские хроники, которые помещают источник уже конкретно в Фанчамстед – тот самый, где уже упоминался залив «пузырящийся кровью». И спасибо им, а также Маргамским хроникам за это уточнение – поискав, я сразу наткнулась на информацию, что именно в районе Фанчамстеда археологами в 2012 году были найдены древние разработки железной руды и даже остатки плавильной печи ещё эры Железного века. То есть, совершенно точно и залив мог пузыриться, и источник красный бить несколько недель – ведь дождливая погода, которая длилась пару лет, не могла не размыть частично и рудные жилы. К слову, именно эти хроники не пытаются придать явлению зловещего смысла. По-видимому, большая часть летописцев была вполне в курсе причины явления.
Очень интересна ещё одна история, рассказанная Ордериком.Касается она проповеди, которая наверняка действительно была произнесена аббатом Шрюсбери, Фулькредом, которого пригласили проповедовать в Глостерском Аббатстве в честь праздника освобождения св. Петра из цепей. Аббат сказал буквально следующее: «England is allowed to become a heritage trodden under foot by the profane, because the land is full of iniquity. Its whole body is spotted by the leprosy of a universal iniquity, and infected by the disease of sin from the crown of the head to the sole of the feet. Unbridled pride stalks abroad, swelling, if I may say it, even above the stars of heaven. Dissolute lust pollutes not only vessels of clay, but those of gold, and insatiable avarice devours all it can lay hands on. But lo! a sudden change of affairs is threatened. The libertines shall not always bear rule, the Lord God will come to judgment of the open enemies of his spouse, and strike Moab and Edom with the sword of his signal vengeance, and overthrow the mountains of Gilboa with a fearful convulsion. The anger of the Lord shall no longer spare transgressors, and the wrath of heaven shall rage against the unbelieving children. The bow of divine vengeance is bent on the reprobate, and the swift arrow taken from the quiver is ready to wound. The blow will soon be struck, but the man who is wise enough to correct his sins will avoid the infliction».
Проповедь была произнесена 1 августа 1100-го года, и на следующий день король был застрелен. Так что проповедь не была пророчеством, она была объявлением человека, точно знавшего, что, как и когда произойдет, и уже задающего направление оценки случившегося от лица «the man who is wise enough to correct his sins». Речь идет, скорее всего, о Генри, брате короля.
Аббатство Шрюсбери было основано Роджером де Монтгомери, и Фулькред был назначен аббатом лично сэром Роджером. Де Монтгомери был среди тех, кто восстал против Руфуса за Куртгёза , но Руфусу как-то удалось с ним помириться ещё до того, как восстание было подавлено, так что никаких недобрых чувств между ними не осталось. Да и умер сэр Роджер ещё в 1094 году, а его наследник Хью – в 1098 году в сражении с норвежцами, напавшими на Англеси. В 1100-м году графом Шрюсбери был Роберт де Беллем, и этот Роберт, как и его брат Хью, были сторонниками де Мовбрея во время заговора 1097 года. Только вот Хью был в Англии, и был помилован Руфусом за штраф в 3000 фунтов, а Роберт сидел в своем континентальном сеньорате, отошедшему к нему от матушки, и напрямую замешен в английских делах не был. В континентальных приключениях Вильгельма Руфуса Роберт выступал как союзник короля Англии, но был ли он союзником?
Кстати, немозможно не упомянуть матушку Роберта де Беллема – Мабелль Талвас де Беллем, даму д’Алансон, де Сии и де Беллем, графиню Шрюсбери и леди Арунделл. Кажется, дурная кровь, которая сделала Роберта де Беллема пугалом для своих современников, была получена именно от этой достойной дамы, которая закончила свои дни чрезвычайно необычным для матери десяти детей образом – ей отрезали голову в её собственной постели.
Леди Мабелль была маленькой, разговорчивой, подвижной женщиной, способной на любую жестокость, на любое вероломство, и решительно ничего не боявшейся. Мужа она, похоже, уважала – в конце концов, он женился на ней в критический для её семьи момент, и никогда не выступала против его воли явно. Но доставлять своим врегам неприятности можно и мирным путем. Например, в один монастырь, находившийся под покровительством её мужа, леди имела привычку наезжать с огромным эскортом военных, и оставаться там гостьей надолго. Кормя своих солдат за счет монахов. Тех, на чьи земли она нацеливалась, леди побеждала силой. Тех врагов её семьи, которых, через годы, решил простить её супруг, прекрасная леди Мабелль попросту отравила. Для того, чтобы с ней покончить, понадобилась сила четырех мужчин (некоего Хью Бунелла, чьи наследственные земли она отжала, и трех его братьев).
Роберт де Беллем унаследовал изначально именно огромные владения своей матери, а потом, после смерти брата Хью, и владения отца. Мог ли он участвовать в заговоре против Руфуса? Если и да, то не именно ради себя, перекрещивающихся интересов с королем Англии у него не было вообще. Более благодарная фигура для теорий заговора – его брат Роже, по кличке Пуатевинец. Да-да, тот самый, который ухитрился сдать довенную ему Руфусом для обороны крепость Аржантайн Филиппу I Французскому в первый же день осады. И у него действительно были владения в том самом Пуату, через брак с дочерью графа Ла Марша, и не было при Руфусе шансов выдвинуться оттуда, куда король его задвинул после сдачи Аржантайна – из игнора. И вот жена Роже, Альмодис, очень страным образом, через свою тётку (тоже Альмодис) состояла в родстве и с Фульком Анжуйским, и с половиной французской аристократии.
Дело в том, что Альмодис де ла Марш ухитрилась за 51 год своей жизни трижды побывать замужем, и была при этом чрезвычайно фертильной особой. Сначала всё складывалось традиционно: когда ей исполнилось 18 лет, она вышла за Хью V де Лузиньяна, и родила ему двух сыновей и дочь. Потом что-то случилось, и супруги решили разойтись по причине близкого родства – самой доступной уловки аристократии того времени. Причем, Хью уже в 1040 году, на третий год брака, сам вел переговоры со следующим мужем своей жены – с Понсом Тулузским. Альмодис вышла за Понса и родила ему четырех детей, в том числе и знаменитого Раймонда IV Триполийского, который отправился в Первый Крестовый то ли грехи замаливать, то ли под страхом отлучения.
Когда Альмодис было 33 года, её похитил граф Барселоны, Рамон Беренгар I, аж прибегнув к помощи мусульманского эмира Тортозы! Пара поженилась немедленно, при том, что оба предыдущих супруга прелестной Альмодис были ещё живы, а со вторым она даже не была разведена. За эти художества папа Виктор II новобрачных от церкви отлучил, но всего-то года на два с небольшим.
И представьте себе, что эта дама ухитрялась дружить и со своими бывшими мужьями, и с детьми от предыдущих браков. Она была на свадьбе своей дочери от второго мужа в Тулузе, и поддерживала восстание своего первого мужа против его сеньора, герцога Аквитании, послав ему на помощь старшего сына от второго брака. А потом сыновья Альмодис от трех браков поддерживали друг друга во многих военных кампаниях, а Хью де Лузиньян, Раймонд Тулузский и Беренгар-Рамон ещё и крестоносцами стали. Правда, между родными братьями согласия, почему-то, не было. Беренгар-Рамон убил своего брата-близнеца Рамона-Беренгара (представьте – тоже через несчастный случай на охоте, и тоже не своими руками), а Раймонд всячески притеснял дочь старшего брата. В общем, неизвестно, чего бы ещё наинтриговала Альмодис, если бы её не убил сын третьего мужа от первого брака.
Так вот, дедом этой красавицы был Адальберт I де Ла Марш, чья вдова вышла замуж за герцога Аквитании и графа Пуату, Гильома V. Правда, во времена Руфуса герцогом был уже Гийом IX, и не потомок этого брака, но таки родня жены Роже де Беллема. То есть, и его родня через брак.
@темы: William II
-
-
07.05.2018 в 18:16Ой, я Альмодис обожаю!
Блин, 33 года, 7 детей, два мужа в анамнезе, причём один действующий, а там ещё было на что посмотреть и что красть — настолько, чтобы пойти на отлучение от церкви! И детки у неё тоже отжигали, чего стоят только враждующие близнецы, я думала, такое только в фэнтези бывает.
Кстати, пасынок у неё дурак, убить убил, а что он думал, папа его по голове погладит? Вроде убил из страха, что по-прежнему безумно влюблённый в 51-летнюю жену граф Рамон сделает наследниками её детей, а в итоге сам же этому поспособствовал.
-
-
07.05.2018 в 18:23Руфуса, вообще-то, жалко. Но я представляю, как он покатывался от смеха, когда ему рассказывали про сон, в котором он глодает распятие
-
-
07.05.2018 в 18:33Она была на свадьбе своей дочери от второго мужа в Тулузе, и поддерживала восстание своего первого мужа против его сеньора, герцога Аквитании, послав ему на помощь старшего сына от второго брака.
И как только они там сами не путались, кто кому и кем приходится
Вроде убил из страха, что по-прежнему безумно влюблённый в 51-летнюю жену граф Рамон сделает наследниками её детей
А как же майорат? Или его сразу "вычислили"?
Да и графиня Мейбл, почему-то сразу вызвала в голове образ Маго Артуа из известного цикла.
Тоже дама была... без особых сантиментов.
-
-
07.05.2018 в 19:36Вообще и дамы были фееричнее, и здоровее как-то, что ли. Раз после стольких родов не только выживали (у Альмодис, по-моему, только один ребёнок из одиннадцати умер в детстве), но и сохраняли привлекательность.
Блин, Руфуса вот прямо очень жаль((( И столько пустых пятен в биографии, там пару лет вылетели из летописей, тут пару, про личную жизнь тишина, даже про бастарда ничего...
А как же майорат? Или его сразу "вычислили"?
Сразу же. И майорат ещё и близко не устоялся, и это вообще-то Испания, а не Англия, где на майорат в последующие века молились, и уж тем более не Франция, где он ещё и усугублялся наследованием исключительно «по мечу».
-
-
07.05.2018 в 20:31Вот с Руфусом такая же ерунда получилась, как с Ричардом. Часть документов просто уничтожена, часть написана пристрастно, в биографиях куча прорех. И сотни лет никого не интересовало, что же там было на самом деле.
Irina77, честно говоря, даже я уже не путаюсь, а они-то в таких сложностях рождались и жили.
-
-
07.05.2018 в 22:01Увы, у Руфуса шансов на беспристрастность и восстановление лакун ещё меньше. Слишком мало интереса, слишком много веков.
-
-
07.05.2018 в 23:15-
-
07.05.2018 в 23:18-
-
08.05.2018 в 08:12-
-
08.05.2018 в 11:40