Do or die
В Османской Империи, или Порте, как ее называли в Европе, с 1595-го года правил Мехмед III, 13-й Османский султан. читать дальшеНичем особым, кроме склонности к обжорству и пьянству, не отличался. Правда, с Габсбургами воевал, с 1596-го по 1605-й год, причем успешно. Но закреплять успехи не имел ни малейшего желания, тем более уж сам в боевых действиях не участвовал.
Человеком он был параноидального склада: придя к власти, первым делом казнил своих 19 братьев, чтобы те не перехвали у него престол. Учитывая размеры Империи, он лишил себя помощников, заинтересованных в процветании страны. Еще глупее он поступил, отстранив собственных царевичей от дел управления государством, изолировав их в отдельном дворце, с любовью именуимом им «Клеткой».
В общем-то, в рассматриваемое время Порта была угрозой скорее потенциальной, причиняя конкретные неприятности только Австрии и Польше.
Переходя к вопросу пиратства, которое было настоящим бедствием для Испании, Франции и Англии, невозможно обойти вниманием саму Англию. Тем более, что неутомимый Филипп Второй Испанский некоторое время был там королем, женившись на Марии Тюдор с позволения английского парламента. Но, по условиям брачного договора, был вынужден вернуться в Испанию после смерти Марии. Дважды он пытался завоевать Англию обратно – неудачно.
Для Елизветы, которая стала королевой, любая страна, препятствующая торговым интересам Англии, автоматически становилась врагом. Поэтому она всячески поощряла Нидерланды, которые щипали испанский флот из английских портов, и поэтому сама имела официальных корсаров-рейдеров, которые грабили испанцев и французов, платя с добычи налог в королевскую казну.
«Так, Дрейк в 1586 году разграбил Санта-Доминго и уничтожил его; Рэйли в 1595 году захватил Тринидад; Ширли в 1597 году овладел Ямайкой, разграбил и сровнял с землей ее столицу Сантьяго-де-ла-Вега и т. д.
Как в исторических романах, так и в популярной литературе по истории морского разбоя утвердилось мнение, будто город Алжир на протяжении трехсот с лишним лет (с 1516 до 1830 год) был «пиратским королевством», «государством корсаров».
Если принять данное утверждение на веру, то придется признать, что вся система власти в Алжире была организована и поддерживалась морскими разбойниками, правитель этой страны был пиратом, его подданных судили «пиратским судом», вооруженные силы государства состояли из пиратов, а все налоги поступали в пиратскую казну.
Истина состоит в том, что город Алжир с 1516 года стал базой для кораблей османских корсаров, и именно как база корсаров-мусульман (их штаб-квартира, убежище и рынок сбыта захваченной добычи) он был известен далеко за пределами Северной Африки в течение трех веков.
Из старинных хроник известно, что в Алжире базировались корабли таких прославленных «морских ястребов», как Арудж, Хайреддин (по прозвищу Барбаросса), Айдин Раис, Салах Раис, Арнаут Мами, Мурад Раис, Ульдж Али, Али Биччин, Барбиери Хасан, Хадж Мусса, Хадж Мбарек, Хамиду ибн Али, Ахмад ибн Умар и др.
В 1530 году корсарский флот Алжира насчитывал 60 кораблей, имевших на борту от 25 до 40 пушек. В 1571 году в его составе было более 50 галер и галеотов и множество иных судов (шебеки, фусты, бригантины, фрегаты, корветы, бриги, каравеллы, полакры, гурабы и т. п.). В 1581 году алжирский флот насчитывал 35 галер и 25 фрегатов.
Морской фасад города прикрывал комплекс оборонительных сооружений, строительство которых началось в 1532 году по приказу Хайраддина. Расцвет корсарского промысла в XVI — XVII веках способствовал бурному развитию города.
В начале XVII века в нем проживало 150 тысяч человек, в том числе 30 тысяч рабов-христиан, захваченных во время корсарских набегов. Крупнейший невольничий рынок в Алжире — Бадестан — действовал несколько дней в неделю.
С 1566 по 1630 год добыча доставлялась в Алжир в среднем 60–80 раз в год. Эффективность морских предприятий была весьма высокой (так, в период с 1609 по 1616 год алжирские корсары захватили 446 одних только английских кораблей).
Иногда раздел добычи происходил на борту корсарского судна еще до его входа в порт. Выручка от продажи награбленного распределялась так: 9-11% шли правителю Алжира, половина оставшихся денег предназначалась раисам (капитанам) и их компаньонам, а командам — оставшиеся 45%. Эти деньги делились на доли: каждый матрос получал 1 долю; боцманы, плотники и пушкари — по 2 доли; офицеры, кормчий, хирург и бомбардир — по 3 доли.
Богатые дома квартала Фахс принадлежали в основном раисам. Каждый раис стоял во главе более или менее крупной группы корсаров. Он почти всегда принимал участие в корсарских походах, а нередко выступал в роли арматора. В 1588 году в Алжире проживало 34 раиса.
Время от времени европейские государства, чья торговля страдала от нападений алжирских корсаров, посылали против Алжира военные эскадры, но чаще предпочитали покупать благосклонность алжирских правителей с помощью дани. С этой целью заключались договоры, в которых фиксировались вид и размер дани.
Алжирскими данниками были Англия, Франция, Голландия, Швеция, Австрия, Испания, Португалия, Ганновер, Пруссия, Бремен, Любек, Гамбург и пр. Еще в 1799 году США должны были заплатить корсарам Северной Африки 50 тысяч долларов, отдать 28 пушек, 10 тысяч ядер, а также предоставить им корабли и снаряжение.
В 1516 году османский корсар Арудж, опираясь на поддержку 800 йолдашей (турок и морисков) и примерно 5 тысяч местных крестьян, восставших против испанцев и их ставленников, вступил в Алжир, убил шейха Салема ат-Туми и захватил всю полноту власти в городе. Повстанцы провозгласили его султаном. Во дворце Дженина Арудж созвал совещание представителей мусульманского духовенства, городских ремесленников и купцов и объявил о назначении членов дивана (военно-политического совета) и должностных лиц правительства, которые с этого времени должны были управлять страной.
После гибели Аруджа в стычке с испанцами (1518 г.) новым султаном Алжира с согласия всех повстанческих вождей был провозглашен его брат Хызыр, получивший от мусульман почетное имя Хайреддин («Благоверный»), а от европейцев — прозвище Барбаросса («Рыжебородый»). Чтобы укрепить свою власть и выстоять в борьбе с империей испанских Габсбургов, Хайраддин обратился за помощью к Оттоманской Порте.
Турецкий султан Селим I благосклонно отнесся к просьбе алжирского правителя, назначил его первым бейлербеем Алжира и прислал ему соответствующий фирман и знаки достоинства: саблю, бунчук и барабан. Одновременно было разрешено чеканить монету с именем нового сюзерена Алжира и набирать добровольцев для воинской службы с правами и привилегиями янычарского оджака (очага).
Таким образом, страна превратилась в вассальное владение Османской империи, сохранив, однако, широкую автономию. Бейлербеи, начиная с Хайреддина, управляли Алжиром прямо или через посредство своих заместителей (халифов). Их власть практически не ограничивалась со стороны дивана, но зато им приходилось постоянно лавировать между давившими на них конкурирующими группировками — янычарским оджаком и корпорацией раисов (так называемой таифой раисов).
После смерти бейлербея Ульдж Али (1587) турецкий султан включил Алжир, Тунис и Триполитанию в обычные рамки османской государственности; пост бейлербея был упразднен, его заменил паша, назначаемый на трехлетний срок. Но уже в течение XVII века Алжир освободился из-под власти Оттоманской Порты. Паша, превратившийся в «свадебного генерала», не смог удержать под контролем оджак и таифу, яростно боровшихся за главенство в государственном управлении. По меткому замечанию французского историка Ш.-А. Жюльена, «чтобы кормиться, он должен был утверждать решения, принятые диваном янычаров». Указанный диван собирался четыре раза в неделю, чтобы обсуждать важнейшие дела, и в качестве последней инстанции высказывался по вопросам войны и мира.»
В вопросах корсарства не остались в стороне и предприимчивые Медичи.
«10 июня 1593 года Великий герцог Тосканский издал эдикт о беспрецедентной поддержке купцов, желающих поселиться в Ливорно и Пизе. Хотя документ адресовался очень большому числу наций и народностей, вне всякого сомнения в первую очередь он касался евреев, обещая им как финансовые послабления, так и защиту от Святой Инквизиции. Именно этот эдикт вызвал бурный рост города и порта на последующие несколько столетий, сделав Ливорно одним из крупнейших морских портов Средиземноморья.
Наряду с законной торговлей, Медичи поощряли каперство и пиратство. Именно из Ливорно рыцари ордена Святого Стефана совершали набеги на владения Османской Империи и захватывали турецкие торговые суда. Герцоги привечали у себя в гавани и независимых пиратов, и благосклонно относились к торговцам, скупающих краденое. В 1590 году город приобрел статус «свободного порта», открытого для купцов из любой европейской страны, не исключая протестантов и евреев».
И уж «совсем случайно» принял в 1600-х большое количество выселенных из Испании морисков, которых, помимо прочего, обвиняли в сотрудничестве с пиратами.
Человеком он был параноидального склада: придя к власти, первым делом казнил своих 19 братьев, чтобы те не перехвали у него престол. Учитывая размеры Империи, он лишил себя помощников, заинтересованных в процветании страны. Еще глупее он поступил, отстранив собственных царевичей от дел управления государством, изолировав их в отдельном дворце, с любовью именуимом им «Клеткой».
В общем-то, в рассматриваемое время Порта была угрозой скорее потенциальной, причиняя конкретные неприятности только Австрии и Польше.
Переходя к вопросу пиратства, которое было настоящим бедствием для Испании, Франции и Англии, невозможно обойти вниманием саму Англию. Тем более, что неутомимый Филипп Второй Испанский некоторое время был там королем, женившись на Марии Тюдор с позволения английского парламента. Но, по условиям брачного договора, был вынужден вернуться в Испанию после смерти Марии. Дважды он пытался завоевать Англию обратно – неудачно.
Для Елизветы, которая стала королевой, любая страна, препятствующая торговым интересам Англии, автоматически становилась врагом. Поэтому она всячески поощряла Нидерланды, которые щипали испанский флот из английских портов, и поэтому сама имела официальных корсаров-рейдеров, которые грабили испанцев и французов, платя с добычи налог в королевскую казну.
«Так, Дрейк в 1586 году разграбил Санта-Доминго и уничтожил его; Рэйли в 1595 году захватил Тринидад; Ширли в 1597 году овладел Ямайкой, разграбил и сровнял с землей ее столицу Сантьяго-де-ла-Вега и т. д.
Как в исторических романах, так и в популярной литературе по истории морского разбоя утвердилось мнение, будто город Алжир на протяжении трехсот с лишним лет (с 1516 до 1830 год) был «пиратским королевством», «государством корсаров».
Если принять данное утверждение на веру, то придется признать, что вся система власти в Алжире была организована и поддерживалась морскими разбойниками, правитель этой страны был пиратом, его подданных судили «пиратским судом», вооруженные силы государства состояли из пиратов, а все налоги поступали в пиратскую казну.
Истина состоит в том, что город Алжир с 1516 года стал базой для кораблей османских корсаров, и именно как база корсаров-мусульман (их штаб-квартира, убежище и рынок сбыта захваченной добычи) он был известен далеко за пределами Северной Африки в течение трех веков.
Из старинных хроник известно, что в Алжире базировались корабли таких прославленных «морских ястребов», как Арудж, Хайреддин (по прозвищу Барбаросса), Айдин Раис, Салах Раис, Арнаут Мами, Мурад Раис, Ульдж Али, Али Биччин, Барбиери Хасан, Хадж Мусса, Хадж Мбарек, Хамиду ибн Али, Ахмад ибн Умар и др.
В 1530 году корсарский флот Алжира насчитывал 60 кораблей, имевших на борту от 25 до 40 пушек. В 1571 году в его составе было более 50 галер и галеотов и множество иных судов (шебеки, фусты, бригантины, фрегаты, корветы, бриги, каравеллы, полакры, гурабы и т. п.). В 1581 году алжирский флот насчитывал 35 галер и 25 фрегатов.
Морской фасад города прикрывал комплекс оборонительных сооружений, строительство которых началось в 1532 году по приказу Хайраддина. Расцвет корсарского промысла в XVI — XVII веках способствовал бурному развитию города.
В начале XVII века в нем проживало 150 тысяч человек, в том числе 30 тысяч рабов-христиан, захваченных во время корсарских набегов. Крупнейший невольничий рынок в Алжире — Бадестан — действовал несколько дней в неделю.
С 1566 по 1630 год добыча доставлялась в Алжир в среднем 60–80 раз в год. Эффективность морских предприятий была весьма высокой (так, в период с 1609 по 1616 год алжирские корсары захватили 446 одних только английских кораблей).
Иногда раздел добычи происходил на борту корсарского судна еще до его входа в порт. Выручка от продажи награбленного распределялась так: 9-11% шли правителю Алжира, половина оставшихся денег предназначалась раисам (капитанам) и их компаньонам, а командам — оставшиеся 45%. Эти деньги делились на доли: каждый матрос получал 1 долю; боцманы, плотники и пушкари — по 2 доли; офицеры, кормчий, хирург и бомбардир — по 3 доли.
Богатые дома квартала Фахс принадлежали в основном раисам. Каждый раис стоял во главе более или менее крупной группы корсаров. Он почти всегда принимал участие в корсарских походах, а нередко выступал в роли арматора. В 1588 году в Алжире проживало 34 раиса.
Время от времени европейские государства, чья торговля страдала от нападений алжирских корсаров, посылали против Алжира военные эскадры, но чаще предпочитали покупать благосклонность алжирских правителей с помощью дани. С этой целью заключались договоры, в которых фиксировались вид и размер дани.
Алжирскими данниками были Англия, Франция, Голландия, Швеция, Австрия, Испания, Португалия, Ганновер, Пруссия, Бремен, Любек, Гамбург и пр. Еще в 1799 году США должны были заплатить корсарам Северной Африки 50 тысяч долларов, отдать 28 пушек, 10 тысяч ядер, а также предоставить им корабли и снаряжение.
В 1516 году османский корсар Арудж, опираясь на поддержку 800 йолдашей (турок и морисков) и примерно 5 тысяч местных крестьян, восставших против испанцев и их ставленников, вступил в Алжир, убил шейха Салема ат-Туми и захватил всю полноту власти в городе. Повстанцы провозгласили его султаном. Во дворце Дженина Арудж созвал совещание представителей мусульманского духовенства, городских ремесленников и купцов и объявил о назначении членов дивана (военно-политического совета) и должностных лиц правительства, которые с этого времени должны были управлять страной.
После гибели Аруджа в стычке с испанцами (1518 г.) новым султаном Алжира с согласия всех повстанческих вождей был провозглашен его брат Хызыр, получивший от мусульман почетное имя Хайреддин («Благоверный»), а от европейцев — прозвище Барбаросса («Рыжебородый»). Чтобы укрепить свою власть и выстоять в борьбе с империей испанских Габсбургов, Хайраддин обратился за помощью к Оттоманской Порте.
Турецкий султан Селим I благосклонно отнесся к просьбе алжирского правителя, назначил его первым бейлербеем Алжира и прислал ему соответствующий фирман и знаки достоинства: саблю, бунчук и барабан. Одновременно было разрешено чеканить монету с именем нового сюзерена Алжира и набирать добровольцев для воинской службы с правами и привилегиями янычарского оджака (очага).
Таким образом, страна превратилась в вассальное владение Османской империи, сохранив, однако, широкую автономию. Бейлербеи, начиная с Хайреддина, управляли Алжиром прямо или через посредство своих заместителей (халифов). Их власть практически не ограничивалась со стороны дивана, но зато им приходилось постоянно лавировать между давившими на них конкурирующими группировками — янычарским оджаком и корпорацией раисов (так называемой таифой раисов).
После смерти бейлербея Ульдж Али (1587) турецкий султан включил Алжир, Тунис и Триполитанию в обычные рамки османской государственности; пост бейлербея был упразднен, его заменил паша, назначаемый на трехлетний срок. Но уже в течение XVII века Алжир освободился из-под власти Оттоманской Порты. Паша, превратившийся в «свадебного генерала», не смог удержать под контролем оджак и таифу, яростно боровшихся за главенство в государственном управлении. По меткому замечанию французского историка Ш.-А. Жюльена, «чтобы кормиться, он должен был утверждать решения, принятые диваном янычаров». Указанный диван собирался четыре раза в неделю, чтобы обсуждать важнейшие дела, и в качестве последней инстанции высказывался по вопросам войны и мира.»
В вопросах корсарства не остались в стороне и предприимчивые Медичи.
«10 июня 1593 года Великий герцог Тосканский издал эдикт о беспрецедентной поддержке купцов, желающих поселиться в Ливорно и Пизе. Хотя документ адресовался очень большому числу наций и народностей, вне всякого сомнения в первую очередь он касался евреев, обещая им как финансовые послабления, так и защиту от Святой Инквизиции. Именно этот эдикт вызвал бурный рост города и порта на последующие несколько столетий, сделав Ливорно одним из крупнейших морских портов Средиземноморья.
Наряду с законной торговлей, Медичи поощряли каперство и пиратство. Именно из Ливорно рыцари ордена Святого Стефана совершали набеги на владения Османской Империи и захватывали турецкие торговые суда. Герцоги привечали у себя в гавани и независимых пиратов, и благосклонно относились к торговцам, скупающих краденое. В 1590 году город приобрел статус «свободного порта», открытого для купцов из любой европейской страны, не исключая протестантов и евреев».
И уж «совсем случайно» принял в 1600-х большое количество выселенных из Испании морисков, которых, помимо прочего, обвиняли в сотрудничестве с пиратами.
@темы: "1600-е"
