Я и в этой не отказалась бы

В какой стране вы жили в прошлой жизни? - Тест от Шувани

Другие тесты и гадания от Шувани

Дизайн Флагман-Медиа

@темы: "нетягостная бредь"

---

Англичанки XVI века - 1

Элис Брэдбридж с двумя из своих сыновей

Дениз Бодли (1492- 1561)

Дочь портного их Экзетера, который переехал с семьей в Лондон. Овдовев, ее мать вышла замуж за торговца Томаса Брэдбери, который был мэром Лондона в 1509 году. Он вырастил Дениз и подарил ей поместье Весткот в Кенте. Потом Дениз вышла замуж за Николаса Левесона, тоже торговца, и они переехали в Прествуд, Стаффордшир.

После смерти своей матери, пережившей и второго мужа, Дениз получила в наследство еще два поместья, Блэк Нотли и Стонтон. У Дениз и Николаса было 18 детей! Тем не менее, Дениз своего мужа пережила. Он завещал лично ей дом, в котором они жили, сад на Лим Стрит в Лондоне, земли в Кенте, земли, скот и арендаторов в Эссексе, и всю мебель и посуду их лондонского дома.

Но Дениз и не подумала уходить на покой. Она подхватила бизнес своего мужа, набрала собственных подмастерьев, и занялась экспортом шерсти, что было бизнесом, где уровень конкуренции был достаточно высоким. А эта вдовица стала самым крупным экспортером шерсти уже в первый год правления Эдуарда VI. Когда Англия потеряла Кале, Дениз добилась лицензии экспортировать шерсть в Брюгге. А в завещании она оставила гильдии торговцев, членом которой была, 10 фунтов на обед в ее память.

Томазина Бонавентура (1450-1512)

Из обычной фермерской семьи. О том, как она попала в Лондон, есть версия, что ее увидел одил лондонский торговец, Ричард Бримсби, когда она пасла овец. Очевидно, и Томазина, и ее брат Ричард получили образование в детстве, потому что брат позже стал священником, а торговец счел ее подходящей компанией для своей жены. Когда жена Бримсби умерла, он женился на Томазине. А через три года умер и сам – от чумы.

Овдовев, Томазина вышла за моряка, торговца и искателя приключений (то есть, одного из тех, кто торговал или пиратствовал, судя по обстоятельствам) по имени Генри Голл. И через пять лет снова овдовела. Голл оставил ей бизнес фунтов на сто, столько же в деньгах, и всех своих подмастерий.

Томазина занялась торговлей одеждой, что было прибыльным бизнесом, и около 1469 года снова вышла замуж, за Джона Персиваля, портного, который стал мэром Лондона в 1498 году. Снова овдовев, Томазина подхватила его бизнес, сама тренировала подмастерий, но нажила врагов. Против нее были выдвинуты какие-то обвинения, но Генрих VII настолько любил деньги, что помиловал Томазину за 1 000 фунтов штрафа – безумные деньги по тем временам.

Но вряд ли Томазина сильно обеднела. Она переехала в Вик Сент Мэри, и занялась добрыми делами. Построили мост в Вик Форд, ремонтировала дороги, снабжала бедных невест приданым, выстроила колледж и школу. А еще она снабжала едой и прочими необходимостями заключенных в Лондоне и Корнуолле. И дожила до 89 лет. Детей у нее не было ни в одном браке.

Элис Брэдбридж (1523-1604)

Была одной из 14 детей у своих родителей. Людей, очевидно, не бедных, потому что когда Элис вышла в 1546 –м за Франсиса Барнема, за ней дали 10 фунтов приданого.

С Барнемом, торговцем мануфактурой и олдерменом в Лондоне, они нажили четверых сыновей. В 1561 году Барнем получил даже собственный герб! Что не помешало ему быть обвиненным, вместе с супругой, в ростовщичестве в 1574 году. Впрочем, обвинение не привело к суду, так что есть основания предположить, что дело оказалось оговором.

С 1560 года Элис работала по шелку по собственному праву, то есть, это был ее собственный бизнес, не зависящий от мужа. Когда она овдовела, за ней стал ухаживать сэр Томас Рамси, мэр Лондона в 1577 году. Элис ему отказала, потому что он набрался наглости включить в брачный контракт условие объединения состояний.

Энн Брэндон (1507- 1558)

Очень своеобразная дочь Чарльза Брэндона. Она родилась в тот момент, когда ее папочка решил сделать вид, что не имеет никакого отношения к ее матери, Энн Брауни. Сэр Чарльз предпочел богатую вдову, Маргарет Невилл. Но брак объявили недействительным и аннулировали, так что Брэндон вернулся к Энн и женился на ней.

В 1514, сэр Чарльз пристроил свою семилетнюю дочь ко двору Маргариты Савойской, где она и прожила два года. А когда Энн Брэндон вернулась домой, в Весторп Холл, то нашла там мачеху, прекрасную сестру короля.

Из-за запутанных брачных дел сэра Чарльза, ему и Мэри понадобилась специальная папская булла, подтверждающая, что он действительно разведен с Маргарет Невилл. Иначе законность детей Мэри и Чарльзы могла бы быть оспорена. Для Энн папская булла тоже была спасением, потому что она утвердила и ее законность.

В 1531- м для Энн началась взрослая жизнь. Она вышла замуж за барона Эдварда Грея. Их хватило ровно на 6 лет. В 1537 году Энн ушла к любовнику, Рэнделлу Ховесу, а лорд Грей взял любовницу, Джейн Орвелл. Почему-то Чарльз Брэндон решил, что Грей обязан содержать сбежавшую жену, и даже выкрутил (при помощи Кромвеля) содержание в 100 фунтов в год для дочери.

В 1540, Эдвард Грей попросил у королевского совета наказания для Энн за супружескую неверность, и за то, что она, вместе с любовником, строит планы его убийства. Разумеется, против дочери Брэндона никаких действий принято не было, да и вряд ли она умышляла что-то против своего бывшего супруга и дойной коровы. Но Грей избавился, благодаря этому камерному скандальчику, от необходимости содержать бывшую жену, открыто живущую с любовником. А Брэндон, которого, образно говоря, повозили личиком по столу, обозлился на Энн настолько, что не включил ее в завещание.

Энн не растерялась, и где-то между 1545 и 1551 гг сговорилась с судьей Джоном Бьюмонтом. При его помощи она сделала несколько земельных приобретений по фальшивым документам, выписанных, якобы, ее отцом. Пострадавшим оказался маркиз Дорсет, муж ее сводной сестры. В 1552 –м авантюра лопнула, судья был арестован, но Энн снова вышла сухой из воды.

Элизабет Гэйл (год смерти 1559)

Дочь лондонского купца и жена торговца одеждой, Элизабет была единственной женщиной, вложившей деньги в Московскую торговую компанию по своему праву, и одной из двух женщин среди 201 основателя этой компании в 1555 году. К тому моменту она была вдовой и матерью одиннадцати детей. К моменту ее смерти, ее состояние оценивалось более, чем в 1000 фунтов.

@темы: Англия Тюдоров

---

"И полцарства в придачу" - 30

Саутварк остался Саутварком даже ясным утром, сделала вывод Маргарет, возвращаясь по извилистым, грязным улочкам из церкви св. Маргариты, куда она успела сходить на рассвете. Если бы не ярмарка, эти улицы были бы, наверняка, совершенно пустынны. Сейчас по ним сновали деловитые деловитые лоточники, раскладывающие с тележек на лотки всякую снедь, продавцы эля размещали свои бочонки, нищие неторопливо разбредались по своим местам, стайки замурзанных детей перебегали без какой-то определенной цели, просто стараясь не пропустить ничего интересного. Двери и окна борделей, тем не менее, были еще закрыты. Там еще отсыпались клиенты и наводили красоту шлюхи.

Маргарет решила, что ей будет удобнее подойти к «Белому Льву» через закоулки, где риск столкнуться нос к носу с кем-нибудь знакомым был минимальным. Ее золотистые косы, белила и румяна остались в комнате, где она ночевала с остальными женщинами, и теперь ее защищал от взглядов только привычный дорожный плащ с капюшоном. Тем сильнее оказалась ее досада, когда она увидела идущую навстречу троицу наемников, прибытие которых на постоялый двор так всполошило вчера вечером Агату. Она продолжала идти вперед, искоса посматривая, не встретится ли какой-нибудь поворот, куда она сможет свернуть, как безлюдный переулок вдруг наполнился движением.

Во-первых, откуда-то появилась стайка мальчишек, с пронзительными криками начавших стучать палками во все двери, мимо которых они пробегали. Во-вторых, одна из дверей, над которой раскачивалась вывеска с изображением гусыни, с треском распахнулась, и из нее буквально выкатился на улицу клубок размахивающих кулаками мужчин. За ними высыпали на улицу полуодетые девки, появление которых вызвало громкое улюлюканье нескольких нищих, до этого мирно дремавших в пересохшей канаве. Наемники, идущие навстречу Маргарет, слегка замедлили свое продвижение и подготовились к неприятностям, но девки с визгом повисли у них на руках, распахивая рубашки, задирая подолы, и пытаясь затащить мужчин в дом.

Маргарет благоразумно остановилась, чтобы не попасть в самую свалку, и стала наблюдать, чем кончится дело. Насколько она могла судить, у мужчин не было шансов стряхнуть с себя сильных и наглых шлюх, так что было бы благоразумнее просто покориться судьбе или откупиться. Нищие, тем временем, перешли от словесных выражений восторга к действенным, и начали прихватывать беснующихся девок за все выдающиеся части, до которых могли дотянуться. Маргарет, наблюдавшая за всей этой феерией со стороны, заметила, что один из нищих целеустремленно ввертывает себя поближе к наемникам, держа руку за пазухой. Секунда – и Маргарет услышала странный раскатистый звук.

Как по знаку, все бросились врассыпную, и скоро на улице не осталось никого, кроме столбом стоящей Маргарет и двоих из наемников, склонившихся над третьим, на белой рубахе которого появилось большое пятно крови, окруженное почерневшей, словно опаленной тканью. За спиной Маргарет кто-то слабо ахнул. Испуганно оглянувшись, она увидела женщину, которую было совершенно невозможно с кем-либо перепутать: это была Каталина, рабыня-мавританка Арагонки. Вид знакомого лица вывел Маргарет из транса удивления. Она схватила оцепеневшую Каталину за руку, и потащила за собой, в открывшийся, наконец, ее взгляду переулок. Она уже слышала топанье бегущих к месту происшествия стражников, но чувство, что кто-то пристально смотрит ей в спину, заставило ее обернуться. От резкого движения капюшон свалился с ее головы, но она успела увидеть мужчину, неторопливо закрывающего окно на втором этаже дома, откуда выскочили шлюхи, устроившие тарарам с такими фатальными последствиями. Их глаза встретились, и мужчина, усмехаясь, поднял руку в приветственном жесте, после чего ставня захлопнулась.

Маргарет встрепенулась, и побежала дальше, таща за собой Каталину, чьи туфельки были совершенно не приспособлены к бегу. Чертыхаясь от досады и страха, она резко свернула в ту сторону, откуда шла, и вскоре запыхавшиеся женщины вбежали в совершенно пустую еще церковь. Обе, не сговариваясь, осели у стенки на прохладный пол. Каталина потому, что устала от бега, с у Маргарет вдруг задрожали коленки. «Хорошо бегаешь», - заметила Каталина после того, как они отдышались.

Маргарет повернула голову в сторону собеседницы, стараясь не захлопать по-глупому глазами. Если уж сам король сочинил прочувствованную балладу по поводу ее предполагаемого бегства, то Каталина не могла об этом не знать. И не могла не слышать, что что она, Маргарет, неблагодарная беглянка и неверная любовница, трогательно скончалась сразу после свадьбы. Тем не менее, Каталина совершенно не была поражена или испугана теперь, когда они были в безопасности. «Если бы я умела бегать так же хорошо, - продолжила мавританка, - то не была бы сейчас в этой стране, не сидела бы в этой холодной церкви чужого мне Бога, и не думала бы о том, как сообщить своей госпоже, что ее курьера только что застрелили на улице около борделя». Каталина вздохнула и тоже повернула голову к Маргарет. Некоторое время они сидели, привалившись к стене и совершенно неграциозно вытянув ноги, глядели друг на друга и просто молчали.

«Ты хорошо говоришь по-английски», - заметила Маргарет. «Как я теперь понимаю, я вообще никогда раньше не слышала, как ты говоришь». Каталина хмыкнула. «Нам с госпожой приходилось делать вид, что меня как бы не существует. Я – рабыня, как ты знаешь. В Англии рабство отменено давным-давно, а другого статуса у меня нет. Нет статуса – нет и меня». Маргарет содрогнулась. «Но почему Ее Величество не освободила тебя?». «А зачем?», - пожала пышными плечами мавританка. «Я настолько свободна, насколько мне это нужно. У нас одно имя с Ее Величеством, и наши судьбы связаны уже 35 лет». «Как получилось, что ты стала рабыней?», - спросила Маргарет. «Говорю же – плохо бегала», - засмеялась Каталина, но не стала вдаваться в подробности.

«Ты сказала, что этот человек, которого убили – курьер королевы? И ты здесь была, чтобы с ним встретиться?». «Лучше забудь об этом, леди», - нахмурилась мавританка. «Этого человека застрелили среди белого дня. Ты много знаешь таких случаев?». «Ни одного», - призналась Маргарет. «Тогда подумай, кто может стоять за таким необычным преступлением, и забудь все, что видела и слышала».

«Мне нужно увидеться с королевой, Каталина», - выпалила Маргарет. «Тайно». Мавританка слегка приподняла левую бровь и скривила губы в саркастической гримасе. «Ты знаешь дворец, леди. Они все сейчас в Гринвиче, под одной крышей. Разве может остаться что-то тайным в таком месте?». «У меня есть кое-какие возможности», - уклончиво ответила Маргарет. «Ты только спроси ее, согласна ли она меня увидеть?». «Почему бы и нет. Ты ей всегда нравилась, если хочешь знать. Она не поверила, что ты сменила ее мужа на другого любовника и убежала. Она говорит, что ты слишком наивна для такого поступка». Маргарет вспыхнула. «Наивность – это недостаток, от которого быстро излечиваются», - чопорно ответила она.

Каталина успокаивающе похлопала Маргарет по руке. «Приходи, как стемнеет, в сад. Я знаю, что госпожа согласится встретиться с тобой. Но тебе придется доказать, что ты сможешь остаться незаметной, мы не можем рисковать». «Хоть сейчас», - мрачно подумала Маргарет, но вслух ничего не сказала, и только кивнула головой.

@темы: "побасенки"

---

Ольга. 6:00.

---

Елизавета I - о том, как надо правильно делать инвентаризацию

Вокруг Елизаветы было довольно мало людей, с которыми она могла быть сама собой. Роберт Дадли был одним из них, и Фрэнсис Дрейк стал вторым. Более того, если Роберт принимал королеву со всеми ее причудами просто потому, что принимал, Фрэнсис Дрейк был таким же авантюристом, каким сама Елизавета хотела бы быть, если бы ее не ограничивали королевские обязанности. Дрейк был безмерно любопытен, бесстрашен, алчен, расчётлив при этом. Те же качества были присущи Елизавете. Поэтому выглядит вполне логичным факт, что экспедиция Дрейка в Америку была финансирована, по большей части, самой королевой и Робертом Дадли. У этой экспедиции были две цели: подергать Филиппа Испанского за бороду, показав ему, что с англичанами надо считаться, и – пограбить.



Собственно, у Филиппа в Америке были те же права, что и у любых других государей, которые озаботились бы послать флотилии в те воды. Ни один закон не запрещал этого. Между Испанией и Англией не было, также, никакого договора о том, что англичане не могут добывать золото там же, где его добывал Филипп. Но вполне в духе Елизаветы, что экспедиция Дрейка отправилась к далеким берегам «на свой риск», а не по команде королевы. О том, как проходила экспедиция, я уже писала здесь: mirrinminttu.diary.ru/p169062804.htm?oam#more1, так что повторяться не буду.

Главное, что Дрейк вернулся со славой и добычей именно в 1580-м году, сделав королеву еще богаче.

Теперь о реакции на эту экспедицию. Филипп понял, что хотела сказать ему Елизавета, моментально: рейд на Америку может быть повторен в любой момент, только целью могут стать берега самой Испании. Филипп не стал устраивать истерику и тратить бумагу на никому не нужные ноты, от только написал Мендозе в Лондон: "До чего же необычное приключение. Узнай о нем все, что сможешь. Добычу скорее всего привезут в Англию. Дай мне немедленно знать, что случится после того, как прибудут пираты". Случилось еще до того, как пираты прибыли: купцы, торгующие с Испанией, кинулись в королевский совет с жалобами и протестами. Они боялись, что Филипп, в ответ на действия Дрейка, арестует в испанских портах их корабли и груз. Королевский совет развел руками. Экспедиция Дрейка – частная экспедиция, и за его поступки и проступки ответственность несет только сам Дрейк. Испанский король не может отомстить английским купцам за то, что английский пират его снова ограбил.

Испанский король, кстати, был третьим человек в жизни королевы Елизаветы, который знал и понимал ее от и до. Он абсолютно не питал иллюзий относительно того, что ему вернут отобранное, или относительно того, что Елизавета не приложила к экспедиции Дрейка обе свои ручки.

Разумеется, король не мог оставить без ответа тот факт, что его корабли нагло ограбили. Он порекомендовал Мендозе сделать формальный протест, но большого шума не поднимать. Можно попытаться сыграть на том, что английские пираты, отплывая в свои экспедиции, давали клятву хорошо себя вести. Вряд ли поведение Дрейка можно было назвать поведением джентльмена, так что был некоторый шанс, что этого грабителя хоть как-то накажут.

Интересно то, что на англичан отсутствие кипения чувств со стороны Филиппа произвело несколько неожиданное воздействие: весь английский флот был приведен в состояние полной готовности. Ожидалось, что испанский король как-то сравняет счет. Королева была мила с Мендозой, пригласила его на бой медведей, немного походила вокруг да около, но быстро перешла к делу: ей известно, что Испания собрала в Кадисе большой флот, и что испанцы провели добавочный набор моряков в числе 6 000 человек. И против кого же этот флот собран? Предприятие-то не дешевое. Мендоза не устоял против неопределенного ответа: все в руце Божией. «Если ваш король прибудет сюда, - ответила ему Елизавета, - я приму его со всеми почестями». «Я не наделен даром предвидения, - отпарировал Мендоза, - и не могу дать вам информацию о грядущих событиях».

Темперамент у испанского посла был куда как более горячим, чем у его суверена. Он сообщил Филиппу, что все эти обещания английских искателей приключений не стоят и дуката: их давали под вымышленными именами, а Дрейк и вовсе обошелся без данной формальности. С точки зрения Мендозы, англичан следовало наказать, и наказать больно – деньгами, конфисковав товар у английских торговцев.
Весь этот обмен любезностями состоялся еще до того, как Дрейк вернулся с победой в Англию. А когда он вернулся, вся Англия буквально обезумела от гордости. Не скрывала своих чувств и Елизавета, принявшая Дрейка со всей возможной торжественностью и почестями.



Среди немногих недовольных был Сесил. Для него дело было в вопросе морали. Если уж войне с Испанией быть, то причиной ее не должны быть приключения пирата! Мендоза, со своей стороны, был полон решимости ославить Елизавету на всю Европу, как покровительницу морских разбойников. Преступницу, по сути.

Елизавета отправила к послу своего секретаря. Ах, неужели Дрейк причинил какой-то вред владениям ее дорогого брата испанского короля? Если так, то она его, конечно, накажет. Учитывая вмешательство испанского короля в дела ее собственных подданных в Ирландии, разумеется. Влт кстати, пока эта история с участием испанцев в ирландских событиях не будет расследована, она не может официально принять посла. Хотя, конечно, всегда будет рада видеть дона Бернардино.

Ответ посла был менее изящен. Он лишь рявкнул, что все доказательства поведения Дрейка – в тех полутора миллионах, которые он с собой из вояжа привез. А что касается любезности королевы, то он бы и рад поцеловать ей ручку, но роль дона Бернардино неотделима от роли посла Испании.

Даже если бы сердце Елизаветы не согревал тот доход, который она получила от экспедиции Дрейка, она не могла не позлорадствовать по поводу того, как скандальчик вокруг этой экспедиции обозначил для нее оппозицию в правительстве. Сесил, Сассекс, Клинтон. Были и еще, но менее значительные. Они говорили ей: ты играешь прямо в руки иезуитов. Она слышала: ты играешь не по нашим правилам. Конечно. Правила требовали, чтобы весь груз Дрейка был конфискован. Елизавета послала конфисковывать этот груз в Плимут… самого Дрейка, предварительно оговорив, что 10 000 фунтов от стоимости принадлежит Дрейку и его команде. С Дрейком она отправила знакомого юриста, Эдмунда Тремейна, которому полностью доверяла, и чья задача была провести инвентаризацию так, чтобы от общей стоимости остались рожки да ножки.

Не могу сказать, знала ли Елизавета о том, что ее доверенный юрист рапортует, кроме нее, еще и вездесущему Уолсингему. Скорее всего, знала или предполагала, но не считала опасным. Из этого рапорта и понятно, как была проведена инвентаризация: Дрейк отправился вперед, и просто перевез большую часть ценностей с корабля. Тремейны, отец и сын, просто сделали опись того, что осталось. Двадцать тонн серебра, пять блоков золота и некоторое количество жемчуга и драгоценных камней были торжественно перевезены в Тауэр.

Что касается Уолсингема, то он, пожалуй, стал еще одним человеком, кто понял, с какой личностью в лице королевы он имеет дело. К его чести сказать, его собственные мысли и чувства никак не мешали ему видеть реальные возможности. Пожалуй, первым из всех, включая саму Елизавету, он увидел возможность совершенно нового курса для английской политики. Он уже понял, что королевой невозможно управлять, что никакие разумные доводы не заставят ее расстаться со свободой и деньгами. И он знал, что ее за это возненавидят все политики - и католики, и протестанты. Сесил был прав в своих сетованиях, что у Елизаветы Тюдор не было друзей. Только, в отличие от Сесила, Елизавета не считала нужным иметь друзей. Соответственно, единственным возможным выбором для политики Англии было именно то, чего добивалась и сама Елизавета: быть богатой, сильной и опасной. Если войне с Испанией быть, то не имеет значения, из-за чего. Главное – ради чего? И этим чем-то были богатства «обеих Индий».

@темы: Elisabeth I

---

Елизавета I - составляющие власти

Пока служба безопасности королевы вела довольно брутальную борьбу против религиозной инвазии, пока испанский посол все больше забывал инструкции своего короля не вмешиваться в политику, Елизавета была полностью занята своими собственными проектами. Проектами, которые решительно осуждались ее министрами, но в которые они не могли вмешаться никаким способом.

Дело в том, что традиционным методом воздействия на своих монархов у англичан был вопрос финансирования. Король не мог решать единолично вопрос сбора средств на свои проекты. Елизавета же изобрела способ вести политику, которая не требовала капиталовложений. Поэтому управлять этой королевой было совершенно невозможно. С ней можно было только совещаться.

Вполне возможно, что за маниакальной щепетильностью с выплатами долгов брата и сестры стояла не только и не столько ответственность Елизаветы, сколько стремление к полной и абсолютной независимости от своих подданных и министров, которые, с ее точки зрения, тоже были только подданными – что бы они о себе не воображали. Известно, что она вполне серьезно считала, что не подданные управляют королем, а король – подданными. И ни о какой независимости управления не может идти речь, пока суверен финансово зависим от своих подданных.

Над ее дедом, первым королем династии Тюдоров, смеялись, называя его Скрягой. А ведь дело было в том, что его страсть к преумножению богатств короны объяснялась именно кристальной честностью перед собой: чтобы с ним, королем из ниоткуда, считались, нужно быть богатым, иметь власть, и быть независимым. Его сын, Большой Гарри, полностью уповал на умение внушить своим и чужим банальный страх перед своей персоной, и это тоже приносило нужные дивиденды. Мэри Тюдор полностью унаследовала харизму отца, и привела свое королевство, довольно уверенно, именно туда, где ему, по ее мнению, и следовало находиться. Малолетний Эдуард не успел почти ничего, и при нем казну просто разворовали.

Елизавета в свои молодые годы предпочитала очаровывать отдельные личности, а не массы. Она набрала в свой управленческий аппарат людей сильных волей и убеждениями. С такими на одной харизме далеко не уедешь. Не думаю, что она хоть на минуту простила поучения сэра Николоса Трогмортона о том, как ей следует жить и управлять. Еще менее она была склонна игнорировать факт, что ее ближайший помощник, Сесил, не очень тайно считал женщин слишком слабыми для управления королевством. И она интриговала со своим правительством, с чужими правительствами, делала шаг вперед и два назад, потом и вовсе прыгала в сторону, вводя этих мужчин в отчаяние своей непостижимостью. И лихорадочно собирала деньги, экономя на чем можно, прибирая к рукам все, что плохо лежит, и не забывала при этом вооружать свое королевство. Быть богатой и сильной – вот был ее путь к свободе.

В 1574 году она стала настолько свободна, насколько в Англии король вообще мог быть свободен. Корона была свободна от долгов, и при этом казна была полна. Кредит английской королевы, ее личный кредит, на международном финансовом рынке был максимальным. При этом, ей не пришлось обдирать до нитки своих подданных. Она была богата, популярна и свободна. Но, хотя последнее слово принадлежало ей, с министрами приходилось совещаться.

И министры совещались. Сесил и Сассекс склоняли королеву к браку с Франсуа Алансоном, который мог бы сцементировать отношения Англии и Франции. Уолсингем, на всю жизнь травмированный событиями ночи св. Варфоломея и ненавидевший Валуа, предпочел бы действовать силой: разрушить испанскую коммерцию при помощи корсаров, занять денег Анри Наваррскому, послать армию в Нидерланды и уничтожить Эсме Стюарта.

Елизавета предпочла предоставить Нидерланды и Шотландию их собственной судьбе и продолжить увлекательную игру с Екатериной Медичи. Открыто поддержать протестантов и испортить отношения с собственными католиками в ее планы не входило.

@темы: Elisabeth I

---

"И полцарства в придачу" - 29

Ночной Саутварк полностью соответствовал самым худшим ожиданиям Маргарет. Пока фургон трясся по узким улочкам между борделями и игорными домами, притихшие под сомнительной защитой его тонких стенок женщины наслушались и пьяных выкриков, и проклятий, и зазывал, расхваливающих достоинства местных шлюх довольно прямолинейно.

Было истинным облегчением добраться до крепкой ограды постоялого двора «Белый Лев», больше напоминающей небольшую крепостную стену, чем простой забор. Пробрало даже Агату, выглядевшую откровенно шокированной. «Такого даже от солдат не услышишь», - возмущенно заявила она, начисто забыв, что должна изображать скромную прислугу, для которой лексикон солдат должен был быть неизвестен. «Учись, уважаемая, в жизни все пригодится», - хохотнула Томазина, всю дорогу виртуозно расчищавшая своим кнутом дорогу.

У папаши Джузеппе и в «Белом Льве» были свои связи, поэтому музыкантов расположили не в переполненном людьми и запахами главном здании, а в другом, слегка на отшибе. Маргарет это даже обрадовало, потому что отбиваться весь вечер от пьяных приставаний было бы не только утомительно, но и опасно – приехавшие на ярмарку провинциалы слишком хорошо знали репутацию Саутварка, и отказа бы не поняли.

Мужчины отправились расплачиваться с хозяином «Белого Льва» за ночлег и ужин, а женщины остались во дворе размять ноги. Внимание Маргарет привлекла разношерстная группа людей, стоявшая отдельно, под охраной пары стражников. «Кто они?», - спросила она у снова выглядевшей совершенно трезвой Кэт. «Воронье мясо», - буркнула та раздраженно, недовольная непрошенной трезвостью. «Это преступники, которые завтра предстанут перед судьей. В «Белом Льве» есть острог для них», - пояснила Годлина. «Убийцы, в основном, но кого здесь только нет». Маргарет уставилась на чисто одетую и приветливо выглядевшую женщину, стоявшего рядом с ней мужчину в щегольском дублете, и перевела на Годлину недоуменный взгляд. «Они не выглядят преступниками», - заметила она. «Думаю, что некоторых из них обвинили несправедливо». Ее замечание услышал один из стражников, уже некоторое время заинтересованно поглядывающий на Агату.

«Вот эта, на которую с таким сочувствием смотрит маленькая мистрисс, была хозяйкой дорожной таверны», - сказал он. «Дела вела честно, эль варила хороший, но вот беда – жадность одолела. Один несчастный торговец попросил ее закрыть свою дверь на ключ, потому что у него была с собой большая сумма денег, а дверь закрывалась только снаружи. Наша трактирщица дверь закрыла, а ночью потихоньку открыла, оглушила торговца дубиной, и перерезала ему горло, да так аккуратно вложила мертвецу в руку нож, что никто и не сомневался, что тот сам с собой покончил. Бедняга был одинок, скрытен, в его гильдии знали только, что он уехал по делам на север. Поскольку денег при нем не нашли, то все решили, что поездка оказалась неудачной. И никто бы ничего не узнал, если бы она снова не пожадничала, и не продала все старое тряпье старухе-старьевщице. Та взялась за стирку, глядь – а среди одежды один фартук, весь в брызгах крови. Старуха не зря жизнь в деревне прожила, сразу поняла, что к чему, вот и отнесла фартук к местному констеблю. Тот через свою службу сообщил выше, гильдия зашевелилась, и нашелся ведь тот торговец, с которым покойный дела вел. Все выяснили, что деньги были получены, и путь несчастного проследили до трактира. Тут-то наша голубушка и попалась».

«Чтоб той старухе в адовом огне гореть», - злобно прокомментировала рассказ стражника бывшая трактирщица. «В огне гореть будешь ты, голубка», - беззлобно заметил стражник. Вот повесят тебя завтра к вечеру, а потом трупы женщин снимут с виселицы и сожгут». «И хорошо, что так» - неожиданно подтвердила Кэт. «Помню, как подружку Длинного Джона, которая заманивала клиентов ему под нож, повесили и оставили висеть. Вы не хотите знать, что потом случилось с ее трупом». «Да уж, - содрогнулся стражник, - а если и пришлось узнать по службе, то вспоминать не хочется».

«А этот?» - Агата мотнула головой в сторону мужчины в щегольском дублете. «А этот, добрая женщина, торговал своей женой и десятилетней дочерью. И ведь держал их, негодяй, в сторожке одного сквайра, который не часто наезжал в свои владения. От соседей подальше. Сторожей сквайра подкупил. Правда, сказал им, что просто с приятелями будет наезжать повеселиться в тиши, мол, приличные у него приятели, в бордели ходить не хотят. Хорошо, кто-то из сторожей засомневался и проверил. Так все и раскрылось. Повесят и этого». «А что будет с женой его и дочкой?», - неожиданно спросила Агата. «Не знаю», - удивился стражник. «Наше дело – преступников ловить». «Ясно. Думаю, другой дороги, чем на эту человеческую помойку, им не найдется. Просто теперь торговать ими и колотить их будет сводник», - Агата нахмурилась и отвернулась от арестованных.

Маргарет заметила, что через мгновение Агата слегка напряглась, словно заметила что-то происходящее у ворот, и неспешно пошла в ту сторону.

Маргарет присоединилась к Агате, чувствуя угрызения совести за то, что совсем забросила свою спутницу ради новых знакомых. «Что ты там углядела?», - полюбопытствовала она. «Да вот, видишь тех троих, которые спешиваются сейчас? Те же, которых я приметила утром»,- ответила ей Агата. «Мы на тракте в Лондон, Агата», - хихикнула Маргарет. «Нет ничего удивительного, если по нему едут и наемники». «Возможно, - пожала та плечами, - только от одного из них так разит смертью, что даже мой браслет содрогается». Женщины немного постояли в сгущающейся темноте, пока к ним не подошли, нагруженные подносами с едой, папаша Джузеппе со своими сыновьями.

@темы: "побасенки"

---

Чайники раздают

Мне три понравились - растроение натуры?

А вы какой чайник?

А вы какой чайник?

А вы какой чайник?

@темы: "нетягостная бредь"

---

Бесподобные коты

Предупреждаю, по адресу "многафото" - но они того стоят
Отсель: kot-de-azur.livejournal.com/212778.html

Фотоаппарат Nikon D3000
Коты породы сомали и египетский мау.







Вот даже под кат не уберу, любуйтесь!

---

"И полцарства в придачу" - 28

«Ну ладно, - сменила тему Кэт, - так что там ты хочешь показать про короля Артура?»

Маргарет замялась. Конечно, она до тошноты наслушалась рассказов про золотой век правления Гарри и Арагонки, когда они были молоды, беззаботны, полны надежд, и щедры друг к другу и ко всем окружающим. Мало того, что редкий вечер при дворе королевы обходился без воспоминаний о тех днях, но ведь и Гарри обожал рассказывать о них снова и снова.

Арагонка вздыхала, вспоминая, как она была молода и красива, и как король добивался своими шутками и представлениями ее улыбки и благосклонности. Генри, похоже, помнил каждый удар копья, которым он обменялся в те годы с тем или другим рыцарем, и каждую часть амуниции, которая у него была. Но вот конкретных представлений из жизни короля Артура они, кажется, не устраивали. Так, аллегории – сэр Благородство, леди Неприступность, и все такое.

«Не знаю», - призналась она. «Кажется, они там все время охотились за чудовищами и сражались на турнирах. Наверное, у Артура совсем не было времени для жены, потому что его Гвиневра спуталась с первым же рыцарем, который обратил внимание на ее существование».

«Интересная мысль», - хихикнула Кэт. «Но беда в том, что у Артура Гвиневра была уже третьей женой. Предыдущих тоже звали Гвиневрами. Он, видно, жен выбирал по имени. Как понимаешь, при нынешнем положении дел при дворе, кто-нибудь может углядеть в нашей истории измену». «Да?», - удивилась Маргарет. «Ничего подобного не слышала. С чего ты взяла, что у Артура было три жены?». «Не я взяла, а так записано в одной из «Триад» Уэльса», - наставительно сказала Кэт. «Gwenhwyfar, daughter of Ogrfan Gawr, Bad when little, worse when great», - так про нее написано. Та еще штучка, между прочим. И Ланселоту голову вскружила, и за Мордреда она охотно пошла. Кажется, только на мужа ее любви и не хватило».

Маргарет махнула рукой. «Вряд ли кто читал эти «Триады», если я никогда ни от кого ничего не слышала. Да и Святую Арагонку никто не заподозрит в том, что та могла «спутаться»... Она осеклась. «Ага!», - Кэт не скрывала торжества. «А ЕЕ Артур?!». «Королева поклялась, что осталась после этого замужества такой же, какой была в минуту своего рождения», - нейтрально заметила Годлина. «Ой, я не могу!», - Кэт даже взвизгнула от смеха. «Положите в одну кровать молодую девчонку и парня, разгоряченных вином, и поверьте потом, что они только сказки друг другу на ночь рассказывали! Ночь за ночью!».

Маргарет невольно прыснула. Одно слово Гарри могло решить все дело о королевском разводе, но если Нэн Болейн ждала этого слова, то ей пришлось разочароваться. То ли король меньше всего думал о девственности своей первой в жизни женщины в брачную ночь, то ли не мог открыто признаться, что к нему перешла женщина брата вместе с короной, планировавшейся для брата.

Если верить Арагонке и многим придворным, то ТОГДА ее муж заявил своим сэрам и пэрам, что она была девственна. Наверное, заявил. Ведь этого от него ждали, не так ли? Так же послушно он в отрочестве сначала согласился жениться, а потом отказался, подстраиваясь под хитрые планы своего папаши. Что бы ни говорила королева, но их с королем брак был решен без них, советом короля и бабушкой короля.

Маргарет покачала головой при мысли, что тогда король был моложе, чем она сейчас. Когда ей было восемнадцать, она хорошо знала все, что можно знать о разнице между мужчиной и женщиной, но, кровь Христова, разве она была способна примерить эти знания на себя? С ней Гарри никогда не говорил о своих любовных приключениях, но она могла легко представить себе, что о некоторых практических особенностях женской анатомии король узнал только после женитьбы, и то не сразу.

Кэт с задумчивым видом приложилась в кувшину и стала прикидывать: «Слишком много совпадений. У Артура этого, который с рыцарями, тоже были любовницы и бастарды, и тоже не было наследника, и его королева тоже не родила ему сына. И погубила его королевство, как его может погубить нынешняя королева… Нет, лучше нам истории с Артуром не касаться».

«Откуда ты все это знаешь?!», - вырвалось у Маргарет. Кэт, снова опьяневшая, махнула рукой: «Я ведь не всегда была Пьянчужкой Кэт. Были деньки, когда я, дура молодая, думала, что только Бог достоин меня. Ну, Бог потом хорошо мне доказал, что гордыня – действительно смертный грех». Она криво ухмыльнулась, смахнула набежавшие слезы, и тяжело откинулась на свернутый плащ, отвернувшись к стенке фургона. Через несколько секунд женщина захрапела.

Маргарет грустно глядела на жалкую фигурку, скрючившуюся на полу. «Когда-то Кэт была аббатисой», - раздался мягкий голос Годлины. «Помощник священника соседнего прихода похитил ее и обесчестил. Его, конечно, казнили, как насильника, но с тех пор сестра Эдит превратилась в Кэт. Мастер Джузеппе буквально вынул ее из петли в рощице у церкви, и, несомненно, спас ее душу от худшего, но он не смог спасти ее разум. Надеюсь, Бог будет милосерден к бедняжке». «Тот человек… Он любил ее?», - глупо спросила Маргарет. Годлина отрицательно покачала головой и тяжело вздохнула. «Там было судебное дело о землях между аббатством и приходом. Тот человек решил, что если не будет аббатства, не будет и спора. Ведь все земли аббатства принадлежали Кэт. Он знал, что она не перенесет позора».

«Я думаю…», - нерешительно продолжила Годлина. «Я думаю, что это очень хорошая идея, устроить представление. Пусть король и королева сидят на троне, а двое рыцарей сражаются за право на внимание девы, которая будет сидеть у ног королевы. Она бросит розу, и это будет знаком начать турнир. Я думаю, что будет лучше, если оба рыцаря погибнут». «Почему?», - спросила удивленная Маргарет. «Потому что тогда дева сможет уйти с третьим», - улыбнулась Годлина невинной улыбкой. «А потом ты споешь песню, которую еще никто не поет, и которую написал сам король. Мастер Джузеппе откуда-то достал прошлой ночью слова и ноты. В ней говорится о коварной возлюбленной, так что у нас получится очень милое представление». И она протянула Маргарет пачку записей.

Маргарет с любопытством заглянула в текст. По правде сказать, многого она, хорошо знакомая со стилем Гарри, не ожидала.

Alas, my love, you do me wrong,
To cast me off discourteously.
For I have loved you well and long,
Delighting in your company.

Greensleeves was all my joy
Greensleeves was my delight,
Greensleeves was my heart of gold,
And who but my lady greensleeves.

Она почувствовала, что у нее буквально перехватило дыхание, как от сильного и внезапного удара. «Кто… Кому?» Годлина, по-видимому, совершенно не удивилась реакции Маргарет. «Хорошая баллада, настоящая. Говорят, что король написал ее, когда его возлюбленная исчезла из дворца, а потом он узнал, что она той же ночью обвенчалась с другим. Наверное, он очень ее любил, слова звучат от самого сердца». «Король очень разгневался, наверное?» - Маргарет не могла поднять глаз от текста балады. «Разгневался или нет, но бедняжка и ее новобрачный умерли от потницы почти сразу после венчания. С мертвыми счеты свести трудно».

«Я выучу эту балладу», - Маргарет заставила себя говорить спокойно. «Наше представление завтра будет настоящим успехом».

Она уткнулась в листки, стараясь выровнять дыхание. Как он мог?! Он, кто сам дал ей дурман в вине и печать, подтверждающую приказ кардинала на ее брак. Как он мог? И еще написал лживую балладу, да такую, что ее будут петь поколения людей, ничего не знающих о том, что стоит за жгущими своей печалью словами. А что касается сведения счетов с мертвыми, то у Тюдоров на этот счет была своя традиция.

Thou couldst desire no earthly thing,
but still thou hadst it readily.
Thy music still to play and sing;
And yet thou wouldst not love me

@темы: "побасенки"

---

Кот в депрессии

Вычитала сегодня, что если кошак ведет себя "по-дурацки", то есть, как в левую заднюю взбредет, не опасаясь наказания и не ожидая похвалы, дело может быть не в том, что "морда наглая", а в самой настоящей депресии, какая бывает и у людей. Если при этом он пассивен, все время спит, и не интересуется окружающим, то это - точно депрессия.



Как и у людей, у котов депрессия возникает из-за сокращения выделения допамина и сератонина. И это видно по изменениям в мозге, именно в той части, которая отвечает за усвоенные, выученные навыки. Например, кота прекрасно приучили к лотку, никаких проблем не было, и вдруг он начинает гадить, где придется, совершенно не реагируя на наказания или уговоры. Довольно типично. Так вот, он делает это не из вредности. Он потерял связь между реальностью и выученным. Обычно причина в том, что на животину вдруг перестали обращать внимание, или он получает внимания недостаточно.

Животному очень важно иметь возможность влиять на свою жизнь. Это мы думаем, что к чему-то своего пушистика приучили. А он просто усвоил набор жестов, звуков и поз, при помощи которых может вызывать у своих хозяев определенные эмоции и действия. Трагедия наступает, когда связь перестает работать: хозяин устал или болен, развод, новый партнер, рождение ребенка, сверхурочная работа - и становится не до кошачьих чувств. Кот попытается, конечно, приспособиться, но гормоны есть гормоны, и в организме животного всё связано со всем, как и у людей. Кот может стать "бешеным", то есть мельтешить все время и вопить, или апатичным, проводящим почти все время во сне. Во сне допамин и сератонин вырабатываются активнее, поэтому кот так же уходит в сон от тоскливой реальности, как и человек.

Кстати, еще одна причина для кошачьей депрессии: боль. Если ничего не изменилось в отношениях кота и хозяина, а кот явно уходит все глубже в депрессию, то у него что-то болит.

Что делать, если животина в депрессии. Для собак уже есть лекарства, потребление которых, увы, растет. С котами сложнее. Лекарств для них нет, возможна только терапия у специалистов, и сильно подозреваю, что специалистов по поведенческому тренингу котов достаточно мало, и стоят их услуги состояния. Так что уж лучше не допускать, чтобы кот впал в депрессию. Он так же нуждается в задачах и загадках, как и человек, ему нужно внимание и нежность, беседа и любовь, занимательные игрушки и совместное с хозяином время, возможность поохотиться и поозорничать. Как и человеческому партнеру.

Конечно, не все флегматичные коты - коты в депрессии. Кошачьи личности так же многообразны, как и человеческие. Есть абсолютно здоровые коты-пофигисты и коты-флегматики. Но они такими всегда были. А вот если поведение кота вдруг изменилось, то надо просто котом заняться. Не "по ушам", а поговорить по душам.

---

Елизавета I - вера и политика

Бедные английские католики, которые оказались между молотом и наковальней. Они, в основной массе, не имели ни малейшего желания интриговать против собственной страны, подвергая опасности все, что они имели, играть со смертью или заключением. Но они не смели противостоять иезуитам. Ведь речь шла о спасении души. С одной стороны, их штрафовали за то, что они не посещают англиканские богослужения, и, несомненно, брали оштрафованных на заметку. С другой стороны, Рим категорически запрещал им молиться вместе с «сектантами».

Иезуиты вразумляли свою английскую паству, что никакой закон не может их заставить публично объявлять причину, по которой они не посещают церковь. Плати штраф, и молись дома правильно, учили они. А если от них потребуют объяснений, то надо протестовать, ссылаясь на то, что посещение любой службы, отличной от католической, ввергнет в опасность душу католика. А ни одна страна, называющая себя христианской, не может требовать от человека пожертвовать спасением души. Тонко, не правда ли?

Если разобраться, то новые законы не притесняли тех, кто родился и вырос католиком. Преследовали только тех, кто укрывал эмиссаров из-за границы, и тех, кто переходил из протестантской веры в католическую. Только вот отказать укрывать этих эмиссаров было равнозначно тому, что отказавшийся вычеркивал этим себя из католической общины. Ведь эмиссары были посланниками папы и Рима, того, что представляло Бога на земле. А кто может считать себя христианином, переча воле Бога?

И все же, посол Мендоза рапортовал Филиппу Испанскому, что английские католики хоть и делают то, что от них ожидают в Риме, но делают это без всякого восторга.

Боюсь, что мне трудно понять отношение этих людей к религии. Вот грустный пример. У леди Стонор проживали восемь монахинь ордена св. Бригитты. После смерти королевы Мэри, они сбежали во Фландрию, но потом, узнав, что никакого антикатолического террора в Англии не случилось, вернулись на родину и осели в большом, богатом доме Стоноров. Королева прекрасно об этом знала, и не видела в ситуации ничего плохого: старые женщины при старой хозяйке, пусть себе живут привычной монастырской жизнью и молятся. Но стоило из-за границы приехать Кампиону и Парсонсу, как божьи девы словно взбесились. Они хотели месс, они хотели возможности исповедоваться и причаститься, они и слышать не хотели, чтобы отпустить прелатов на север, где те легко бы затерялись.

Не лучше обстояло дело и со студентами Оксфорда, которые были страстными протестантами при католической королеве, а теперь, при королеве протестантской, стали завзятыми католиками. Они буквально завернули Кампиона и Парсонса, потому что хотели послушать настоящую проповедь. Что двигало этими людьми? Хочется сказать, что глупость, но это, конечно, не так. Те же иезуиты прекрасно знали, что их ожидает в случае поимки, и вряд ли жаждали принять мученическую смерть. Но они уступали требованиям своей паствы.

Потом, когда Кампион был арестован, начались обширные аресты среди тех, кто оказывал поддержку эмиссарам. Они не слишком пострадали, но начался естественный откат: теперь вполне лояльные прежде короне родственники арестованных кинулись к Мендозе, требуя, чтобы Филипп, наконец, вмешался. Путь через Шотландию открыт, Мортона больше нет, у власти друзья Марии Стюарт. Филипп отвечал, что Мортона-то нет, но протестантизм в Шотландии никуда не делся – только что юный король и его родич, Эсмэ Стюарт, провозгласили себя протестантами и подписали конфессию весьма кальвинистского плана.

Есть один интересный момент в истории Кампиона. Еще до суда (а казнили его по решению суда), ему дали возможность диспута относительно протестантского понимания божественности. Он этого диспута требовал, и он его получил. Диспут проходил в часовне Тауэра и был открыт для публики. Говорильня продолжалась шесть часов, но, все-таки, свернула к неизбежному: кому бы подчинился Кампион, англичанин и подданный английской короны, если бы через шотландскую границу начали вторжение враги? Стал бы он вербовать солдат для Рима? Ведь расклад выглядел достаточно просто – Англия порвала с Римом, Рим объявил Англии войну. Как в этой ситуации должен вести себя англичанин, пусть и католик? В общем, диспут закончился тем, что дело Кампиона признали политическим, а не религиозным, и передали его гражданскому суду. Это был довольно значительный прецедент, последствия которого известны. У католиков ведь тоже есть своя «Книга Мучеников», пообширнее протестантской.



В тот момент в Англии находился с визитом Франсуа Анжу, поэтому, конечно, защитники Кампиона попытались воздействовать на королеву через него. Но Франсуа просто отказался разговаривать с аббатом-французом на эту тему. И, вероятно, здраво поступил. Англичане, впрочем, были достаточно вежливы, чтобы не казнить Кампиона, пока Франсуа был в стране. И, в принципе, лучше бы вообще было им не устраивать публичной казни в атмосфере того времени. Потому что началась истерия мученичества.

Кампион был повешен, и потом четвертован – как государственный изменник. Так вот, некий Генри Волпол решил, что на него брызнула кровь Кампиона, немедленно стал католиком, примкнул к иезуитам, и не успокоился, пока его не казнили точно так же, на том же месте. Ночью кто-то утащил руку Кампиона, как святыню. Молодые Шервин и Брайант, студенты, гордо отвергли чуть ли не умоляющие просьбы сэра Ноллиса просто признать, что их преданность принадлежит королеве, а не Риму, и тем спасти свои жизни. Шервин, Брайант, а за ними и прочие, компромиссов не признавали.

Я никогда не пойму, чем руководствовались эти добровольные мученики. Но факт, что им удалось замутить в Англии то, что не удалось никаким отлучениям английской королевы, никакими интригами. Надо отдать должное иезуитам, они очень эффективно начали разрушать единство Англии изнутри. На фоне этого утверждение, что Англию спас Фрэнсис Уолсингем, не выглядит преувеличением.

@темы: Elisabeth I

---

Интересный расклад

У нас же президента выбирают.

Сейчас идет "второй круг". Так вышло, что выбирать приходится между "паршиво" и "паршиво".

о политике

Один, Саули Ниинисто - экономист, правый, работал в центробанке Евросоюза, и вообще человек, который сначала смотрит на деньги, а потом уже действует по ситуации "на что средства есть". Минус в том, что он - из той же партии, что и премьер. А при нынешнем правительстве уже в прошлом году началось странное: всё вдруг стало секретным. Ни о чем нельзя вслух говорить, даже о собственной зарплате, потому что это - секрет той фирмы, на которую ты работаешь. А уж решения принимаются в кабинетной тиши, и народ ставят перед фактом, что вступает в силу и когда. Например, так подняли пенсионный возраст, решили о деньгах для Греции и пр.



Я не верю в существование демократии, конечно. Но если мы в нее играем, то надо же соблюдать основное правило игры: народ должен чувствовать, что к его мнению как бы прислушиваются. Решения-то все равно принимают в кабинетах, но демосу дают возможность побрюзжать вволю. Сейчас этой возможности нет. Разве что подкидывают периодически что-то не очень важное, что заведомо уже обречено на отрицательное решение. Думаю, что Ниинисто кабинетным решением поспособствует вступлению Финляндии в НАТО, потому что через голосование это не пройдет.

Второй, Пекка Хаависто - из "зеленой партии" экологов. Надо сказать, что в местных условиях идеалы этих экологов-горожан популярны только среди тех, кто живет в городах и выезжает в деревню только летом. Зеленые не желают понимать, что уже за 70 км от Хельсинки надо отапливать дома электричестом, потому что другой альтернативы просто нет. Приходится ездить на машине хотя бы до ближайшей станции, потому что альтернативы, опять же, нет. И давление "зеленых" на постоянное повышение налогов на электроэнергию и бензин - это просто свинство.



Они предлагают сконцентрировать население в крупных пунктах около реально существующих рабочих мест, и дать остальной территории страны вернуться в "природное состояние". Теоретически - здраво, практически... Если бы я хотела жить в многоэтажке, то я бы там и жила. Но мне остофигело, что большую часть дня мне и так приходится жить по чужим правилам. Хочется хотя бы несколько часов свободы курить на терассе, когда вздумается, не боясь кляуз некурящих соседей, и давать котам возможность бегать свободно по травке и клумбам, что категорически запрещено в городе. И иметь то выражение лица, какое получается, а не сохранять постоянно лучисто-благожелательное. Иногда ведь не хочется иметь никакого выражения В общем, что касается "зеленых", то "страшно далеки они от народа". Партией они собирают на выборах всего процента четыре, по-моему. Может, шесть.

Но у Хаависто есть одна особенность: он живет в зарегистрированных отношениях с парикмахером из Эквадора. Мужчиной 33 лет. Хаависто никогда не скрывал, что он гомосексуален, и в его кругах это, в общем-то, никого не волновало. Тем более, что парикмахер - весьма приятный парень, не быкующий, не шибко образованный, и не лезущий в сферы, о которых не имеет представления.

Но теперь, когда из Хаависто лепят президента, его личная жизнь вдруг стала практически брэндом "открытой, свободомыслящей Финляндии". Абсурд, конечно. Те, кто в принципе не переваривает "гомиков", не изменятся. Там своя психология и видение мира, которое выборами Хаависто в президенты не изменишь. Но для многих стало шоком уже то, что Хаависто получил на первом круге второе место. Ну, отчасти там были сложные отношения между партиями, но отчасти то, что миллионы людей впервые увидели "настоящего гомика" в многочасовых дискуссиях, и были по-детски потрясены, что он, оказывается, вполне здравомыслящий, умный и чертовски приятный человек. И проголосовали за него.
жена Ниинисто

спутник жизни Хаависто

Вот очень интересно, кто же станет президентом на следующие шесть лет. Думаю, протолкнут Хаависто. Как? Ну, сегодняшняя центральная газета вышла с истерическими заголовками типа "Имидж Финляндии получил трещину". Оказывается, этой трещиной является поддержка партии националистов, которая получила такое количество голосов на прошлых парламентских, что должна бы была сидеть в правительстве. Но их вытолкнули в оппозицию. А среди националистов чрезвычайно много тех, кто ненавидит всякие там меньшинства, начиная от интеллектуального и заканчивая сексуальным. То есть, газетчики играют на синдроме малых наций, нервно относящихся к тому, что в мире и не знают об их существовании, и могут - упаси Боже - подумать, что Финлядия отсталая и провинциальная страна. Кстати, финны действительно параноидально следят за каждым писком из-за границы в свой адрес.

Я не голосую ни за того, ни за другого, впервые. Потому что мне чужды идеалы их партий, а сами кандидаты кажутся весьма схожими, политическими бройлерами, которые понятия не имеют, как там живется рядовым гражданам.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Умилительное

---

Еще один тестег

Однако...

Спросить совета у кота

Пройти Неко тест

И на чем бы сосредоточиться, интересно? Хочу всего!

@темы: "нетягостная бредь"

---

Лихая ж там компания соберется

Асгард

Мир, где обитают Асы, скандинавские боги. Здесь правит мудрый Один и весёлые эйнхерии пируют в Вальхалее. Здесь Хеймдалль, страж радуги, вечно слушает голоса всех иных миров. Здесь отдыхают гордые валькирии, вернувшись с поля битвы. Здесь стоят прекрасные дворцы асов. Это мир силы и мудрости, познания и вдохновения. Он ждёт тебя, странник. По нему можно бродить вечно, не уставая удивляться

Пройти тест

@темы: "нетягостная бредь"

---

"И полцарства в придачу" - 27

Солнце уже изрядно поднялось над горизонтом, когда они выехали со двора «Петуха и остролиста». Мастер Джузеппе не собирался въезжать в Лондон этим днем, решив заночевать где-нибудь в Саутварке. На следующий день на Хай стрит должен был быть рыночный день, и упускать возможность собрать немного денег ему не хотелось. Маргарет поежилась при мысли о трущобах, тюрьмах и каталажках, которых в Саутварке хватало, но бунтовать не стала. На ярмарке она могла увидеть довольно много придворных рангом пониже, без того, чтобы они ее узнали. Может, и придет в голову, через кого они смогут попасть к королеве.

Мастер Джузеппе и Томазина взяли в руки вожжи, Ринальдо, Барталомео, Базилио и Пьетро поехали верхом, образовав вокруг фургона что-то вроде эскорта. Годлина, Кэт, Агата и сама Маргарет забрались в фургон. Трясло там, конечно, нещадно, зато можно было укрыться от случайных взглядов, и заодно заняться гримом. Агата некоторое время настороженно поглядывала на дорогу позади, но итальянцы выглядели людьми, готовыми к любой неприятности, и она постепенно успокоилась.

Содержимое сундуков бродячих артистов привело Маргарет в полный восторг. Ей всегда хотелось побыть златовласой и белокожей красавицей, честно говоря. Такой, как Изольда Златовласая и все сказочные девы и принцессы. Она немного покривила душой, когда презрительно заявила Дикону и Робину, что не любила сказок даже в детстве. Конечно любила. Просто ей всегда было обидно, что их героини щеголяли в золотистых косах, а ее собственная копна непослушных кудрей была безнадежно темной. Правда, став постарше, Маргарет заподозрила, что в сказках кроется обман.

Во всяком случае, те, кто поспешил воспеть красоту черноглазой, темноволосой и смуглой Нэн Болейн, уже наградили ее в своих виршах белоснежной кожей, голубыми глазами и золотыми косами. И все же, видеть себя в зеркале светловолосой было приятно. К счастью, глаза у нее были синие, а кожа… Над этим стоило подумать. Мазать лицо белилами Маргарет решительно не хотелось. Конечно, на время выступления она может надеть маску. Но не ходить же в маске постоянно? Она вздохнула, и взялась за банку с белилами.

«Мать бы родная не узнала!». Голос проснувшейся Кэт звучал хрипло, а рука привычно нашаривала вино. Маргарет стыдливо отвела взгляд. Видеть, как молодая еще женщина жадно припала прямо к кувшину, было тяжело. И именно этот жест позволил ей увидеть, что Агата смотрит на нее расширившимися глазами, словно не веря в то, что видит. Встретив взгляд Маргарет, она резко отвернулась. «А это-то что?..», - недоуменно подумала девушка.

Окончательно проснувшаяся и, как ни странно, протрезвевшая Кэт забеспокоилась насчет представления. «Ну, баллады наша девица им споет, парни по канату походят, Годлина и Томазина итальянские песенки представят. Мало. С таким репертуаром век нам по ярмаркам колесить. Надо бы покровителей из благородных найти, иначе пропадем». «Так давайте несколько сценок сделаем про Робин Гуда и деву Марион!», - предложила Маргарет. «Их сам король любит представлять». Кэт подумала мгновение и отрицательно мотнула головой: «Нет у нас мужчины на роль Робина. Тот должен быть дюжим, как наш Гарри, и англичанином. Если кто из молодых итальянцев попробует хоть слово за Робина сказать, нас гнилой репой закидают, если раньше зрители не лопнут от смеха. Они музыканты и акробаты, но не годятся для наших английских мистерий».

«Придумала!», - Маргарет чуть не подскочила от восторга. «Король Артур! Там мужчинам можно и не разговаривать, они же все время на турнирах сражались. Кэт, у вас латы и мечи для мистерий?». «Театральных нет, а вот настоящих – полный сундук», - хмыкнула Кэт и легонько пнула массивный черный сундучище, стоявший в углу фургона. «Мы ведь все лето по стране ездили. Подумай сама, какой прок от игрушечных лат, если случится столкнуться с настоящими бандитами». «И случалось?». «Случалось. В Хатфилде случилась одна история… До сих пор мороз по коже идет, как вспомню», - Кэт покрепче вцепилась в кувшин с вином.

«Мы старались в поселках и городишках надолго не задерживаться, чтобы какую-нибудь заразу не подцепить. Ночевали раз у церкви в Кингс Лэнгли. По правде сказать, почти на кладбище ночевали, потому что там спокойно и просторно, и никто из местных не посмеет побеспокоить. Мне не спалось, так что я устроилась около одного склепа со своим дружком», - Кэт кивнула в сторону кувшина. «Вижу – в окнах церкви какие-то огоньки, словно кто-то там со свечой ходит. Ну, я не дурочка, так что затаилась за склепом, и даже дышала через раз. Ясно же, что добрым людям по ночам в церкви делать нечего. Но время шло, а из церкви никто не выходил, и осмелилась я подкрасться поближе. Дверь приоткрыта, слышу, что кто-то там возится, что-то двигают, но не у самой двери. Заглянула в дверь осторожненько – а там… Господи! Плита в полу открыта, и на краю стоит призрак! Свечу в руке держит, а зачем ей свеча, если она сама синим светится! Ну, тут-то я уж завизжала, и бросилась назад к фургону». Кэт содрогнулась, приложилась у кувшину.

«В общем, все проснулась, меня обругали, доспехи натянули. До утра не спали. Но никто нас не потревожил. Утром мужчины пошли за фриарами, рассказали, что ночью в церкви кто-то, может быть, безобразничал. Пошли смотреть. Говорят, что плита была на месте, но ее кто-то правда поднимал, потому что сдвинулась она легко. Стали смотреть, что там с саркофагами. Их там много, этих саркофагов. И видят, что на одном крышка сдвинута! Подошли, посмотрели, а саркофаг-то пустой! А как выехали мы поутру из Кингз Лэнгли, так в первом же перелеске и нарвались на засаду. Хорошо, что на мужчинах доспехи были не бутафорские, и мечи не игрушечные – отбились. Но что-то неохота нам стало по полям и лесам после этого колесить, направились в Лондон. И поэтому нужно нам заиметь в Лондоне покровителя, чтобы жить, как люди, а не как беззащитные бродяги».

«Чей был саркофаг?», - вступила в разговор Агата. Кэт наморщила лоб, но только растеряно помотала головой. «Леди Сесилии, тетки вашего короля», - подсказала молчавшая до сих пор Годлина. Маргарет попыталась вспомнить, говорил ли ей Гарри что-то о своих тетках. Кажется, не говорил. Или говорил, но она прослушала. Что тут поделаешь, если от разговоров о родственных связях ее внимание начинало плыть в далекие дали на втором слове. Но за тетку Гарри ей все равно стало обидно. Совсем обнаглели грабители, если уже на гробницы королевского рода посягают. Впрочем… Что там сказала Кэт – гробница оказалась пустой? Мысль о том, что где-то поблизости бродит ожившая тетка Гарри, заставила содрогнуться и ее. Оставалось надеяться, что Кэт с пьяных глаз чего-то ночью увидела не так, и пустой гробнице этой леди Сесилии найдется вполне мирное объяснение.

@темы: "побасенки"

---

Пятиминутка здорового смеха

26.01.2012 в 13:52

Пишет  Darth Gelos:

Самые -самые необыкновенные запросы читателей!

* * *
«Сэлинджер, «Над пропастью моржи».

* * *
«Мне нужен «Скорпион» Чехова!» (имелся в виду «Хамелеон».)

* * *
«Не помню автора... У него есть «Собор какой-то матери»... »


* * *
«Какие-то там разговоры на крылечке...» (Требовались «Размышления у парадного подъезда» Некрасова.)

* * *
«Дайте мне Гоголя, «Шанель»!» (имелась в виду «Шинель».)

* * *
«У вас есть биография кабачков и баклажанов?»

* * *
«А что-нибудь о роли танковых войск в войне 1812 года найдется?»

* * *
«Мне бы какую-нибудь книжку про круглых рыцарей за столом...» (Про рыцарей Круглого стола.)

* * *
«Порочное яблоко» Гоголя...» (имелась в виду «Сорочинская ярмарка»)

* * *
«А еще ХОРЕОграфию Гоголя, пожалуйста!» (имелась в виду биография.)

* * *
«А у вас есть автор знаменитых детективов Шелковый Холст?» (имелся в виду Шерлок Холмс.)

* * *
«Белкин, «Повести покойного». («Повести Белкина».)

* * *
«Вот у меня тут записано: Гоголь, «Тараз Бубель».

* * *
«У Салтыкова-Щедрина был такой рассказа про ма-а-а-аленький городок...» («История одного города».)

* * *
«Дайте мне Горького «Старуху из... из...», в общем, откуда-то там...»; «Старуха Баскервиль»; «Старуха из Израиля» (имелась в виду «Старуха Изергиль».)

* * *
«Дайте мне что-нибудь про то, как человек испортил воздух...» (о загрязнении атмосферы)

* * *
«Не разберешь, что задали... Во: Д. К. Мирон, «Пока чего»!»; «Дикий Мирон»
(«Декамерон» Боккаччо.)

* * *
«Гамлет, Гамлет... Слышу, что Гамлет! А какое его произведение-то?»

* * *
«Мне нужен детектив «Покойник звонит в колокол!» (Хемингуэй написал «По ком звонит колокол».)

* * *
«Дайте мне книгу Шекспира из трех слов!» (Выяснилось, что речь шла о «Слове о полку Игореве».)

* * *
«Принесите мне книги Островского «Гроза» и «Беспризорница»... («Бесприданница»!)

* * *
«Мне нужна литература о редких морских животных. Если точнее, то о морских свинках».

* * *
- Дайте мне какую-нибудь художественную литературу.
- Какую именно?
- Ну о художниках.

* * *
В отделе каталогов: «Девушка, а книги-то у вас вообще есть? А то все ящики, ящики...»

* * *
- Дайте мне красоту животноводства.
- ???
- Ну Красота - это фамилия автора...

* * *
«Мне нужно все о Павле Пикассо!»

* * *
«Там такое название странное. «Ухажер» и еще два каких-то слова...» («Кавалер Золотой Звезды».)

* * *
«Мне надо доклад сделать по географии на тему «Вулканизм и метеоризм». Какие есть справочники на эту тему?»

* * *
«Мне нужен этот... как его... Котов! «Хибарка на пустыре»!» ( имелся в виду Катаев, «Хуторок в степи».)

* * *
«Фонвизин, «Водоросль» («Недоросль».)

* * *
«Кажется, это Тургенев написал рассказ «После бани»...» (Толстой написал. Правда, «После бала».)

@темы: "веселая бредь"

---

"И полцарства в придачу" - 26

В лучах восходящего солнца, Маргарет впервые смогла толком рассмотреть браслет, обвивающий запястье Агаты. Это было изображение свернувшегося кольцом дракона, тот самый браслет, который она заметила, когда они мылись, и Агата демонстрировала ей письмена на своей спине.

«Слуга Дракона…», - вспомнила она слова Марджи. Эти слова, похоже, стоили молодой ведьме жизни. «Ты спроси ее, девушка, что еще припасено в ее рукавах, и для кого…». Уж не этот ли браслет? Маргарет подошла поближе. Браслет мог быть просто украшением, но, как сказал ей Джон Кемп, некоторые украшения – не просто украшения. Если отсутствие Черного Принца в короне лишило Гарри магической защиты, а Арагонка никогда не расставалась со своими ониксами, то чем может быть этот странный браслет? Он, кажется, засветился до того, как начали светиться письмена на спине женщины.

Агата внезапно открыла глаза, в которых не было ни следа сонливости. «Что?». «Я нашла попутчиков, которые помогут нам добраться до Лондона. Возможно, помогут и в Лондоне. И еще нам подбросили весточку о том, где мы встретимся с Ричардом и Джоном», - спокойно ответила Маргарет, хотя спокойствия под пронизывающим взглядом черных глаз она не испытывала.

Собирались они в полном молчании. Маргарет ломала голову над тем, чего ей ожидать от Агаты, и почему она так легко поверила словам Марджи, хотя ясно же, что ведьмы сеют раздор повсюду, где могут. Собственно, Агата показала себя надежным компаньоном в этом путешествии, она была сильной, умелой, ненавязчивой, даже откровенной. Почему эта женщина с тяжелым, страшным прошлым вызывала у окружающих или настороженность, или страх? Возможно, вырезанные на ее спине письмена, сделанные мужем-некромантом, создавали определенную атмосферу. Возможно, дело было в том, что таилось под черной, непроницаемой для Маргарет, поверхностью памяти женщины.

Она подосадовала на то, что совсем не упомянула о словах Марджи, когда рассказывала Дикону об их дорожных приключениях. Увлеклась событиями, и совсем не упомянула о странных словах «слуга Дракона». Может, потому, что ей они не говорили решительно ни о чем.

О том, где бродили мысли Агаты, знала только она сама. Она даже не спросила, с кем Маргарет договорилась добираться до Лондона, и не выразила никакого интереса к записке о месте встречи.

Когда они спустились к завтраку, в зале таверны уже царила суета. Музыканты сидели за отдельным столом, и мастер Джузеппе с энтузиазмом помахал рукой Маргарет. Все они налегали на кашу и хлеб, которые в этой таверне действительно были хороши, но пили не эль, а вино.

«Как спалось, красавица?», - лукаво спросил Джузеппе, явно намекая на то, что предыдущей ночью Маргарет удалилась в компании Дикона. «Совсем не спалось», - ответила она, скромно опустив глаза и вызвав этим смешки, и уселась за стол. «Моя подруга, мистрисс Агата», - представила она свою спутницу. Та коротко кивнула, не поднимая глаз, и присела рядом с Маргарет.

«Вот это мистрисс Кэт, ты ее уже видела, милая», - указал музыкант на потрепанную и растрепанную блондинку неопределенного возраста. Та отсалютовала новым попутчицам кружкой и критически посмотрела на Маргарет. «Плохо - волосы темные, кожа темная. Людям подавай пшеничные косы да румяные щеки, если хочешь петь. Не то не получишь ничего, кроме смеха. Про подругу твою и не говорю, ей только Смерть изображать», - и Кэт пьяненько захихикала. «Знала бы ты…», - подумала про себя Маргарет, но дружески толкнула Кэт в костлявый бок и заметила, что пшеничные косы у них в фургоне наверняка в сундуках найдется, а уж румянец ей Кэт пусть сама рисует.

Мастер Джузеппе наблюдал за женщинами зорко, и, кажется, остался доволен. «Вот сын мой, Пьетро, и его жена Годлина», - продолжил он, - «И другой сын, Барталомео, и племянник Базилио. А это – моя дочь Томазина и ее жених Ринальдо». Маргарет всем улыбалась, и за себя, и за Агату, которая мрачно смотрела в миску и даже из приличия не поднимала глаз. «Да что это с ней», - зло подумала Маргарет, и довольно чувствительно наступила Агате на ногу.

«Слева», - прошелестела Агата, почти не шевеля губами. Что она углядела слева, понять было трудно, потому что глядеть приходилось против света. Все, что Маргарет могла рассмотреть украдкой – это силуэты троих мужчин. «Наемники», - пожала она плечами и вернулась к завтраку. Наемники ее волновали мало.

@темы: "побасенки"

---

@темы: "красотища"