Средневековое воспитание - Англия

Средневековые английские теории о воспитании в значительной мере на работе Исидора Севильского The Etymologies of Words. Согласно представлениям того времени, человек был малышом до 7 лет, ребенком до 14, и молодым до 28 лет.



Считалось, что до 7 лет дети не имеют представления о моральных установках, не могут отличать правильное от неправильного, и, поэтому, требуют к себе неустанного внимания со стороны крестных и матери. В семьях ноблей мальчики, правда, уже начинали свое обучение у воспитателей (tutor), а девочек довольно рано начинали обучать всяким хозяйским и девчачьим премудростям воспитательницы (mistress). Это в теории.

На практике, наследники и наследницы ноблей имели такую колоссальную ценность на брачном и политическом рынках, что зачастую ребенка забирали от матери чуть ли не в младенческом возрасте, помещая в семью «хранителя» до достижения 14 лет. Мать, конечно, могла потребовать должность хранителя для себя, но мало у кого было достаточно влияния и силы, чтобы получить согласие королевской администрации. Известны даже случаи, когда матери похищали своих детей, вместо того, чтобы передать их в чужие семьи, но никто теперь не может с уверенностью сказать, что ими двигало: то ли материнская любовь, то ли понимание того, какой ценностью является наследник или наследница семьи.

Вцелом, благородные леди не могли рассчитывать, что им позволят самим вырастить своих детей. Кто знает, кто из них даже хотел бы этого, ведь их уже самих воспитывали в определенных традициях. Сохранилось письмо короля Генриха Третьего к Мэйбл, вдове Роджера Торпелла: «Мэйбл, вдове Роджера Торпелла. Она должна помнить, что король дает права на земли и наследников вышеупомянутого Роджера Торпелла, с правом женить наследников, Р. Епископу Чичестрскому, канцлеру на время детства наследников...Поскольку Уильям, старший сын и наследник, умер, король приказывает ей, ради нее самой и ее добродетели, не задерживать Эйселоту, следующую по старшинству и наследованию, а передать ее посланцу епископа, который предъявит письмо, доказывающее, что он этим посланцем является». Довольно недвусмысленный приказ. Кстати, я пыталась посмотреть, что случилось дальше с детьми Мэйбл и Роджера, но наткнулась на странную запись: информация объявлена частной и закрыта от любопытствующих.

В крестьянских семьях дети воспитывались дома, и вдовы практически автоматически назначались лордом или помещиком хранителями своим детям. Конечно, во время эпидемии Черной Смерти многие дети лишились обоих родителей, и права на их воспитание были даны либо дальним родственникам, либо вообще приходским священникам.

По поводу выкармливания детей и Тротулла, и Бартоломью Англичанин в один голос говорят, что лучшим питание для ребенка является молоко матери, но там, где Тротулла просто пишет, что «грудное молоко собственной матери является лучшим для ребенка» и не рекомендует кормилиц, Бартоломью пускается в философию: «мать (mater) потому так и зовется, что выкармливает ребенка своей грудью (mamma)». На практике, знатные леди регулярно нанимали кормилиц с проживанием в замке. Генриетта Лейзер указывает, что по какой-то причине использование кормилиц совершенно не зарегистрировано в средневековом Лондоне, хотя во Флоренции, например, об этом есть достаточно много письменных материалов.

Бартоломью Англичанин дает подробнейшие инструкции и кормилицам: «Как и мать, кормилица счастлива, когда дитя счастливо, и страдает, когда дитя страдает. Она поднимает его, когда оно падает, она целует его, когда оно плачет, пеленает его, моет его и кормит его. Она учит его говорить, она использует медицину, чтобы его лечить. Она носит его на руках и держит на коленях. Она разжевывает пищу, чтобы беззубый ребенок мог ее проглотить. Насвистывая и напевая, она почесывает его, когда он спит».

Пеленание детей не обсуждалось, считалось, что если этого не делать, ребенок получит многочисленные искривления. Гаральд Уэллский (1147 – 1223) упоминает то, что ирландцы не пеланают своих детей, как доказательство их варварской жизни и обычаев.



Крестьянки, разумеется, чаще были сами кормилицами, чем нанимали кормилиц. Иногда это приводило к трагедиям. В 1300-м году суд Бедфорда рассматривал дело о том, что Николас ле Свон убил свою жену Изабель мечом за то, что та проводила слишком много времени у соседей, вскармливая их ребенка. Некоторые женщины думали о заработке меньше, чем о здоровье собственных детей. Некая Елена из Йоркшира в 1366-м году отказалась идти в кормилицы к своей бывшей хозяйке, потому что не хотела обделять своего ребенка. Через 18 месяцев Елена продолжала кормление, когда к ней обратились еще раз: ее бывшая хозяйка родила нового ребенка, и снова нуждалась в кормилице. На этот раз Елена согласилась. Благодаря практике использования кормилиц, до нас дошли некоторые распоряжения, дающие представления о том, как жил средневековый социум. Например, тот же король Генрих Третий специальным указом запретил кормилицам-христианкам вскармливать детей евреев.

Тротулла дает указания, что кормилица должна быть женщиной бело-розовой комплекции, избегающей пряной пищи. Особенно запрещался чеснок. Кормилице рекомендовалось делать физические упражнения, пить легкое вино и виноградный сироп.

Похоже, что мода на использование кормилиц пришла в Англию вместе с норманнами. Известно, что одна из невесток Вильгельма Завоевателя умерла именно от грудного воспаления, последовавшего за бинтованием груди, имеющим целью прекратить выделение молока. Почему они это делали? Потому, что верили, что кормящая мать не должна иметь сексуальные отношения. Некоторые священники, как Томас Чобхемский (1160 – 1236) категорически возмущался отговоркой матерей-аристократок о своем «деликатном сложении». Смогла родить – сможешь и выкормить, было его философией. Он возмущался тем, что матери-аристократки зачастую вообще не подходят к своим детям. Учитывая, что большая их часть была вынуждена отдавать своих младенцев в те руки, в которые велит король, удивляться не приходится, но церковь не сдавалась, вдалбливая женщинам всех сословий неделю за неделей, что те должны относиться к нуждам своих детей «с вниманием». Им объясняли, что детей нельзя брать с собой в одну кровать до трех лет минимум, потому что велика опасность придавить ребенка во сне (современные педиатры такую опасность отрицают), им внушали, что колыбели должны быть проверены на устойчивасть, и что детей вообще нельзя оставлять без присмотра, даже идя в церковь.

Как только ребенок выходил из пеленочного возраста, он начинал имитировать тот тип жизни и отношений, которые его окружали. Девочки с малых лет начинали прясть, независимо от того, росли они в замке или в деревенском доме. Что не означает, что они всегда следовали по стопам своих матерей. В Лондоне в 1286-м году была известна Катарина – «хирургиня», которая работала с отцом и братом. Учиться детей посылали в школы уже в средние века. Указ от 1406-го года гласит: «каждая женщина и каждый мужчина, независимо от их статуса и состояния, должны быть свободны посылать своих сыновей и дочерей учиться в любую школу королевства». Достаточно обычным было посылать детей в хорошие дома либо в качестве воспитанников, либо хотя бы в качестве слуг, чтобы кругозор их не ограничивался, чтобы они учились хорошим манерам и полезным навыкам. Средневековая поэма Как Хорошая Жена Учит Свою Дочь говорит:

«Когда ты идешь, не иди слишком быстро
Не крути головой и не сутулься
Не болтай слишком много и от ругательств воздержись,
Потому что такие манеры до добра не доведут»

Весь текст на английском здесь homepages.gac.edu/~ecarlson/Women/Goodwife.htm

Женщины прекрасно понимали, что учение открывает для детей совершенно новые перспективы. Катарина Хьюит в 1493-м году завещает всю свою собственность к продаже, чтобы на вырученные деньги ее дети продолжали учиться в школе, если с ней что-то случится.



Мы не можем знать, насколько грамотны были женщины английского Средневековья. Известно, что интерес Альфреда Великого к книгам был результатом того, что его мать устраивала соревнования Альфреда с братом, кто из них лучше запомнил поэмы, которые она читала вслух. Мария Шотландская тоже читала вслух в 11-м веке и своим многочисленным детям, и своему неграмотному (да-да) мужу. В середине тринадцатого века Вальтер Биббесворт составил для Дениз Монтези пособие, по которому она могла бы учить своих детей французскому, необходимому «для замужества и ведения дел».

В 14-м веке в Англии, а затем и по всей Европе, распространились изображения св. Анны, которая учит деву Марию чтению. В будущем, кстати, трактовки этих изображений исказят всю идею утверждением, что они означают указание: женщина должна учить только женщину.



В наши дни ожидается работа Майкла Кленси (Michael Clanchy), который собрал много сведений о женской грамотности. Он упоминает в ней и работы Кристины Пизанской (1365 – 1430), пять из которых были переведены на английский уже в пятнадцатом столетии.

Не лишним будет упомянуть о романе 13-го столетия, который называется «Тишина», и который написала Хельдрис Корнуэллская. Роман о девушке, которую родители вырастили, как юношу. Дело было в том, что в романе король запретил девушкам наследовать за родителями, поэтому история и закрутилась. Тишина, Сайленс, такое имя было дано девушке, которая, подрастая, думала отнюдь не о любви, а о том, сможет ли она стать добрым рыцарем. И, если закон о наследовании будет изменен, и ей больше не придется скрывать свой пол, сможет ли она быть хорошей женщиной, не умея ни шить, ни вышивать? Она убегает с менестрелями, потому что менестрелем может быть и женщина, и мужчина. И потом одерживает всяческие победы, и как менестрель, и как рыцарь. Правда все-таки выходит наружу, но Сайленс вызывает такое восхищение, что ей разрешают наследовать родителям, как женщине. Похоже, что фэнтези было избретено, как жанр, уже в средневековье.

@темы: Англия Плантагенетов

---

Спасите-помогите)))

Прелестно... Второй раз исчезает текст при попытке "опубликовать".

Вопрос по форматироватированию.

Текст в Ворде, будет перенесен в PDF. В какой программе делать форматирование?

Проблемы:
- при выравнивании текста слова в строке разбегаются.
- расстояние между абзацами, кажется, разное.
- значки "в степени", которыми обозначают сноски, даже при копирование текста внутри Ворда падают на строку.

Кто сказал, что писать трудно? Трудно эти чертовы тексты обрабатывать!! !

---

"И полцарства в придачу" II - 16

На следующее утро Маргарет проснулась под шум дождя. В комнате было тихо, Агата так и не появилась после своего свидания. Впрочем, она могла и просто заночевать где-нибудь в городе. Конечно, в определенной интересности секретарю кардинала было не отказать, но девушка точно знала, что Агата была до мозга костей влюблена в Ричарда. Так что зря мастер Томас облизывается на ее мрачную красоту, не променяет трансильванка своего прекрасного рыцаря на подозрительного головореза.

Внимание Маргарет привлекло непонятное лязганье, доносившееся со двора. Распахнув окно, она высунула голову под струи дождя. Ее глазам представилось удивительное зрелище: Дикон и Робин, вооруженные мечами, кружили, приседали, отступали и обменивались ударами. Насколько она могла разглядеть, мечи были самые настоящие. Впрочем, чем настоящий меч отличается от тренировочного и как это различие заметить, она не знала. Но ведь тренировочным мечом наверняка невозможно резать рубашку противника на ленточки, а именно этим сейчас друзья и занимались.

Опасное занятие, если учесть, что намокшие рубашки норовили прилипнуть к своим владельцам, словно вторая кожа. Робину явно приходилось несладко. Зато Дикон… Маргарет впервые смогла оценить рельеф мускулатуры короля под тонкой, мокрой рубашкой. «Ты не смотри, что он хрупкий», - вспомнила она слова Робина. О да. «И это мой дед», - со вздохом подумала она. «Моложе бывшего любовника… Фу ты, глупость какая...». Дикон замедлил движения, сделал знак Робину, и тот стал нападать на него с удвоенным старанием. Один из выпадов его меча распорол рубашку на груди Дикона, и Маргарет увидела, как вспыхнул висевший на шее короля Черный Принц.

Что-то изменилось. До этого момента только обороняющийся, Дикон буквально взорвался энергией. Под градом ударов его меча Робин едва успевал отступать. Маргарет уловила его состояние, в котором смешались удивление и испуг. Что-то пошло не так. Кисть ее руки сжал браслет Робина, который она прошлым вечером забыла ему вернуть. Где-то рядом действовала магия, и где именно – долго размышлять было не надо. Другой вопрос, как это действие остановить. Дикон уже замахнулся для рубящего удара, и Маргарет просто рявкнула Черному Принцу что-то вроде «цыц!», невольно сопроводив крик движением руки, на которую был надет браслет. Глаза дракона вспыхнули, и Черный Принц вспыхнул в ответ. Дикон остановился, как вкопанный, с занесенным над головой мечом.

Некоторое время во дворе был слышан только шум дождя. Король медленно опустил меч, удивленно потер лоб и уставился на стоящего на одном колене Робина.

- Ты, Дикон, все-таки, ненормальный, - прервал молчание Кот сильно охрипшим голосом. – Если я так сильно тебе надоел, то сказал бы прямо, я бы пару дней у Марго под кроватью пересидел. Мечом-то зачем размахивать, он ведь острый, знаешь ли.

- Ох, Робин… Не знаю, что на меня нашло, самому не по себе. Как при Босуорте. В глазах потемнело, в ушах звон – и все, больше ничего не помню.

- Небось, и там воевать выскочил на голодный желудок, - ехидно заметил Кот. – У меня вот тоже что-то позванивает в ушах, так что пошли-ка в паб, пока в глазах не потемнело уже у обоих.

«Кажется, теперь я знаю, чем было то чудо при Босуорте, о котором говорил мне Гарри», - подумала Маргарет. Интересно только, был ли камень заколдован именно на Дикона. И снова все замыкалось на Стэнли, подменившего в короне камень. С этой семье определенно стоило познакомиться как можно скорее.

Решив, что высказывать свое мнение о безопасности боевых тренировок на весь дворне стоит, она тихонько отступила от окна, притворила его, и занялась утренним туалетом. Судя по тому, что она успела увидеть до того, как взбесился Черный Принц, турнир Робину не грозил никакими неприятностями. Дикону он, конечно, уступал, но разница между его уровнем и уровнем турнирных бойцов Гарри была огромной. Маргарет криво ухмыльнулась. Брэндона, Экзетера и прочих ждали на арене незабываемые минуты, и ее это ничуть не огорчало. Даст Бог, в турнире примет участие и Джордж Болейн. Вот уж кому трепка не помешает.

За дверью раздалось жизнерадостное хихиканье, и в комнату ворвались Кэт с Годлиной.

- Марго, нам нужны новые платья! – выпалила с порога Кэт, стремительно пересекла комнату и плюхнулась на неразобранную кровать Агаты. Годлина поздоровалась с Маргарет и присела рядом с подругой. – Без нас хотели замуж выйти, - пожурила она.

Маргарет рассеянно взлохматила только что вымытые и аккуратно причесанные волосы. Что правда, то правда. Уж на что она была безразлична к нарядам, но то, что лежало на кровати, приличным платьем назвать было уже нельзя. До этого ее выручали наряды из сундуков актеров, но теперь и сундуки, и актеры были в доме сэра Вайатта.

- Но у меня сроду денег не было! – пожаловалась она. – А Робину надо кучу железа покупать к турниру… Опекун точно денег не даст, потому что он мне больше не опекун. Наверное, от Берли мне что-то достанется, но это дело долгое.

- И для приема во дворце наряды понадобятся, да и при дворе в одном и том же ходить смешно, - заметила практичная Годлина. – Рукавов понадобится несколько, и юбок, и нижних юбок, и корсажей. Украшения нужны. Булавки всякие. И, кстати, койф, да не один.

- Вот уж нет! – яростно запротестовала Маргарет, тряхнув кудрями. – Что угодно, только не койф!

- Ловлю на слове, - коварно улыбнулась Годлина. – А что до денег, то предоставьте дело мне.

- Как у вас дела-то на новом месте? – поинтересовалась Маргарет. – Певицу нашли?

- Она нас нашла! Уж не знаю, за что нам такое счастье в один день, но не успели мы расположиться, как слуги сэра Вайата послали за нами. Дескать, на кухню пришла какая-то женщина, нас спрашивает. Отец ее послушал, и поет она, Маргарет, не хуже тебя, не в обиду будь сказано. Волшебно поет. И красивая. Жаль только, что тоже чернявая, как ты, ну да мы уже знаем, что с этим делать. Так что все у нас хорошо.

- А что ставить будете? – поинтересовалась Маргарет. – И когда?

- После турнира, вечером, - ответила Годлина. – А что – не скажу, это секрет. Но нашему патрону понравилось.

- Ладно, девицы, - прервала их Кэт. – Пошли-ка добудем денег, да отправимся в город по лавкам гулять. Заодно и пообедаем где-нибудь. Что-то мне наш «Белый Лев» уже оскомину набил.

Новая певица, примкнувшая к группе мастера Джузеппе, оказалась рослой, хорошо сложенной женщиной с незапоминающимся лицом. Все были в сборе, даже Ричард, Джон и Агата. Атмосфера, правда, была несколько напряженной. Агата избегала вопросительных взглядов Ричарда, и, в свою очередь, оскорбленно хмурилась в сторону Дикона. Дикон сидел с непроницаемым лицом, имея вид более королевский, чем когда бы то ни было на памяти Маргарет. Джон бросал озадаченные взгляды на певицу. Только Кот и Крыс, сосредоточенно шушукающиеся в углу, были такими, как обычно.

- Биргитта, познакомься со своей предшественницей! – приветливо пригласила Годлина, сумев, как обычно, одним своим появлением развеять напряжение. Женщина вежливо склонила голову. Разглядывая идеальные дуги бровей, высокие скулы, решительный подбородок с едва заметной ямочкой и большие, кошачьего разреза зеленовато-карие глаза новой знакомой, Маргарет подумала, что та могла бы быть настоящей красавицей, если бы не какой-то налет обыденности, который словно укрывал женщину, как пыльный плащ.

- Я рад видеть вас, Годлина, - оттаял Дикон. – Без вас свадьба была бы неполной. Если бы не вы с мастером Джузеппе, мы никогда бы не познакомились с Кэт, а без нее наша жизнь была бы гораздо скучнее.

- Я тоже рада, что мы познакомились, милорд. Без вас и ваших друзей Кэт не встретила бы своего счастья. А без Маргарет мы не нашли бы себе в Лондоне покровителя.

- Все это прекрасно, - сварливо вмешалась Агата, - но не хочу отвлекаться от предмета нашего разговора, сир. Рубин – собственность Ордена. Мы прибыли в Англию по поручению Ордена, чтобы передать камень королеве. Поэтому я требую, чтобы вы немедленно отдали мне или Ричарду перстень.

- Черный Принц – собственность английской короны, леди воевода. – Тон Дикона был так холоден, что присутствующие поежились. – Перстень вы не получите. И не вам решать, кому отдать рубин.

- Но и не вам, милорд! – взвилась Агата. – Технически, вы мертвы уже десятилетия! Какое отношение вы имеете к королевскому дому?!

- Зато я жива, - неожиданно для себя сказала Маргарет и, подойдя к креслу, в котором сидел Дикон, встала рядом с ним. – Я жива и принадлежу к королевскому дому, пусть никто за пределами нашего круга об этом и не знает. И я присоединяюсь к мнению милорда: не Ордену решать, как распорядиться артефактом. «Или как он распорядится нами», - мрачно добавила она про себя.

- Ты не вполне жива, Марджери, - возразил Ричард. Вид у него при этом был немного пристыженный, но упрямый. – То есть, ты жива, но… В общем, ты не можешь в этом деле представлять интересы короны, Агата права.

- Могу или не могу, но представлю, - спокойно отпарировала девушка, и протянула руку к Дикону. – Сир?
Дикон на мгновение задумался, затем снял цепочку, на которой висел перстень с рубином, и протянул его Маргарет.

Надев цепочку на шею, Маргарет не торопясь спрятала камень за корсаж и оглядела окружающих. Робин сделал ей какой-то непонятный жест, выражающий, несомненно, одобрение. Дикон слегка улыбался, глядя в окно. Лицо Рэтклиффа выражало непреклонное одобрение. Агата и Ричард хмурились, но было понятно, что ничего предпринять в данной ситуации они просто не могут. Незнакомая Маргарет Биргитта смотрела на нее странно оценивающе. Тем не менее, в комнате было два человека, не смотревших на девушку вовсе. Джон был полностью поглощен Биргиттой, а для Кэт не существовало другого интереса, кроме Рэтклиффа.

- Мне пришло в голову, добрые господа, что такой ценный перстень требует не менее ценного корсажа, который будет его скрывать, - выступила вперед Годлина, лукаво поблескивая глазами.

- Кровь Христова! – стукнул себя по лбу Дикон. – Как я мог забыть!

Он вытащил выглядящий увесистым бархатный мешочек с бряцающими в нем монетами, и передал его Маргарет. – Позаботься о своем гардеробе, Марго. И на завтра, и на потом. Пусть все там в Гринвиче позеленеют от зависти!

- Простите, сир, но Маргарет – моя дочь, и позаботиться о ее приданом – мое дело, мое право, и моя обязанность, - встрепенулся Джон. Маргарет заметила, что теперь Биргитта украдкой бросает на Джона странные взгляды. Она автоматически попыталась поймать мысли женщины – и не обнаружила ничего, решительно ничего. Биргитта в упор посмотрела на нее и вызывающе вздернула подбородок. Похоже, что этого маленького противостояния двух женщин никто не заметил.

- Как старший брат, я считаю своим долгом тоже сделать вклад в приданое Марджери, - вступил Ричард.

- Не проблема! – заявила Кэт, встряхивая полученным от Рэтклиффа кошельком. – Вы просто не сможете собрать столько, чтобы мы не смогли потратить все это на наряды, причем немедленно. Так что не стесняйтесь, добрые джентльмены, складывайтесь.

Собрав у улыбающихся мужчин кошельки, женщины со смехом выскочили из комнаты. Насколько Маргарет могла судить, даже Биргитта находила ситуацию забавной. Агата, слегка поколебавшись, пошла за ними, озабоченно роясь в подвешенной к поясу сумочке.

@темы: "побасенки"

---

Охладительное

---

Профхохма

Вчера вечером привезли в отделение мужичка, крепко пьяненького. Три промилля, приблизительно. Голову то ли сам себе раскроил, то ему раскроили, но амбуланс привез в приемную. Зашили, положили на ночь наблюдать.

Захожу мерять ему температуру с давлением. Температуру меряют в ухе. Вытаскиваю термометр и говорю, что 37,7. А он мне: это 3,7 промилля? Нет, говорю, содержание алкоголя в крови пока еще не по ушам определяют. А потом он отлежался, и через пару часиков свалил продолжать пятничную программу. Не хотела бы я быть в его шкуре сегодня...

В своей шкуре тоже не очень. Поспала 3 часа, спать совершенно не хочется. Не завидую себе завтра утром))) Сегодня с песнями ехала с работы, но завтра... А еще напарница у меня дурноватая на этом дежурстве. Фельдшерица, мнящая себя боссом. Дураааа.... Бедных больных ночью пришлось ворочать ВСЕХ! Человек 30! Оно, конечно, так, что в одной позе надолго человека оставлять нельзя. Но, с другой стороны, будить крепко спящего человека, и перетряхивать его с одного бока на другой... И потом удивляться, что он кулаком засветить норовит Я душевно сказала, что я их очень хорошо понимаю.

Такое было приятное прошлое дежурство и какое тяжкое это. С кем, интересно, судьба сведет на следующем? Можно, конечно, поцапаться и объяснить кое-что, но как-то глупо. Отомстила по-своему, двигаясь на обходе прогулочным шагом. Она застрадала в какой-то момент, что мы уже два часа обходим, но я ее утешила, что зато не придется думать, чем до утра заняться)))

А еще наслушалась злопыхательства по поводу инстранных врачей. Ну, у русских правда есть странная манера выражать внимание к собеседнику словом "да". Вот распинается моя фельдшерица по телефону, а русская Оля-врач ей в ответ "да, да, да". Та думает, что врач с ней согласна, и дико раздражается, обнаруживая, что врач изменений в лекарственном листе не сделала. Вывод: врач не понимает человеческого языка. Я попыталась втолковать, в чем дело, но ведь не дошло же. Какие культурные различия, что вы!

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Marie de France

Совершенно точно известно имя одной поэтессы, Marie de France, которая писала свои лэ около середины двенадцатого столетия в Англии. Неизвестно только, кем она была. На данный момент ее отождествляют с внебрачной дочерью отца Генриха Второго Английского, которая была абатиссой в Шафтсбери.

Кем бы она ни была, Мария Французская в эпилоге к Fables пишет о том, какой может быль дальнейшая судьба ее лэ:

I am from France, my name’s Marie
And it may hap that many a clerk
Will claim as his what is my work
But such pronouncements I want not!
It’s folly to become forgot.

В какой-то степени, так и вышло. Ее Chevrefoil («Жимолость») была практически первой версией Тристана и Изольды, но как часто вспоминают поэтессу в связи с этим романом? Ее Le Fresne («Ясень») стал сюжетом романа Жана Ренара «Галеран Бретонский». Lanval («Ланваль») превратился в поэму «Сэр Лонфал». Eliduc («Элидюк») был пересказан Джоном Фаулзом. И все-таки ее не забыли, и не забыли те старинные легенды и рассказы, которые она так хотела сберечь.

Матильда Брюкнер в ”Shaping Romance” подчеркивает, что поэзия Марии обращена именно к женщинам, потому что опирается на фольклорные сказания, на живые истории, а не на латинские ученые тексты. Да и сама Мария, изменяя название Eliduc на Guildeluec and Guilliadun , пишет, что делает это потому, что «история, на которой это базируется, касается леди». Дейсвительно, это история о том, как законная жена добровольно уходит в монастырь, чтобы освободить дорогу любовнице своего мужа. К старости любовница присоединяется к героине, а потом и сам герой - Элидюк становится монахом, и все они живут счастливо. Женской выглядит и история Le Fresne («Ясень»): подкинутая под ясень девочка воспитывается, как сирота, в монастыре, и становится со временем любовницей лорда. Она тоже решает уступить дорогу – благородной новобрачной, которая оказывается ее родной сестрой. И правда выясняется в критический момент, когда любовница благородно готовит брачную постель для жены. Всё заканчивается, разумеется, счастливо (и никто не уходит в монастырь).

С другой стороны, Генриетта Лейзер пишет, что лэ Guigemar («Гигемар») несомненно обращено к читателю-мужчине. Это легенда о прекрасном рыцаре с незавершенной натурой, который, в следствие этого, никогда не проявлял ни малейшего интереса к любви. В один день рыцарь был ранен на охоте самкой оленя, которая также явно не могла решить, к какому полу она, все-таки, принадлежит (она носит рога оленя-самца). Это чудо вещает пациенту, что он может быть исцелен только женщиной, которая полюбит его и пострадает за него, и на любовь которой он ответит. Он находит эту женщину, потом теряет, потом снова находит, и счастливый конец зависит от развязывании узелков на память, обмен которыми когда-то был сделан: на его кольчуге и ее поясе.

Я бы еще прибавила, что также не воспринимала даже в раннем детстве Тристана и Изольду девчачьей историей.

Джон Фаулз так пишет о Марии Французской в предисловию к «Элидюку»:

«Трудно представить себе, что «Лэ» были написаны не прекрасно образованной (следовательно, для того времени, высокого происхождения) молодой женщиной, а кем-то иным; легко определить, что она была натурой романтической и возвышенной; о том, что ее сочинения имели огромный и быстрый литературный успех, свидетельствует изобилие современных манускриптов и переводов... кто-то даже может разглядеть в ней одну из ранних жертв мужского шовинизма, сосланную в Шафтсбери для «исправления». Имеется надежное свидетельство, что эти рыцарские истории не были одобрены церковью. Вскоре после того, как «Лэ» увидели свет, джентльмен по имени Дени Пирамус - монах в действительности, но очевидный рецензент по своему характеру - написал едко сардонический трактат о популярности. Он знал причину сомнительного удовольствия, которое получила аристократическая аудитория от этих историй: им хотелось, чтобы то, что они слышали, происходило с ними.

В «Лэ» очевидно желание Марии спасти некоторые кельтские легенды от забвения; эти народные предания ученые называют «бретонскими повестями», из которых сегодня лучше всего помнят цикл о короле Артуре и историю Тристана и Изольды. Узнала ли она их впервые из французских или английских источников - неизвестно, так как ее собственное наименование их происхождения, bretun, использовалось в то время не географически, а для обозначения бриттских кельтов и включало обитателей как Уэльса и Корнуэлла, так и Бретани. Существуют свидетельства того, как далеко добирались кельские менестрели задолго до времени Марии, и она могла слышать их выступления при любом крупном дворе.

Но гораздо более важнее этих квази-археологических изысканий было превращение, которое произошло когда Мари привила старому материалу свое знание мира. Она успешно привнесла в европейскую литературу совершенно новый элемент. Ни в малейшей степени он не состоял в сексуальной честности и очень женской осведомленности о поведении людей - и о том, как поведение и моральные проблемы можно выразить через такие вещи, как диалог и действие. Она сделала для своих потомков то, что Джейн Остин сделала для своих, а именно - она установила новый стандарт точности передачи человеческих эмоций и их нелепости. Можно даже провести между этими двумя женщинами еще более близкие параллели, поскольку обычная почва для историй Марии (то, что она сама назвала бы desmesure, излишняя страстность), примечательно схожа с представлением о разуме и чувствах более поздней романистки. Другое подобие сегодня обнаружить гораздо труднее, это - юмор. Так как ее истории настолько отдалены от нас, мы склонны забывать, что многое из их материала было в равной степени отдалено от ее собственного двенадцатого столетия; и мы весьма недооцениваем и ее, и искушенность ее тогдашних читателей, если воображаем их слушающих с открытыми доверчивыми лицами. На это расчета не было - так же, как сегодня не следует потреблять триллеры, Дикий Запад и научно-фантастические эпопеи без щепотки перца.

Иронию Марии обнаружить сегодня гораздо труднее по другой исторической причине. Ее «Лэ» не расчитаны на чтение в тишине - или в прозе. В оригинале они написаны рифмованными восьмисложными куплетами и должны были исполняться, петься и изображаться мимически - возможно, на произвольную мелодию, и, возможно, местами произноситься в разговорном стиле под аккомпанемент музыкальных аккордов и арпеджио. Музыкальным инструментом должна была быть скрипка, несомненно - ее бретонский вариант, rote. Романтики превратили менестрельство в безнадежно глупое слово; но то маленькое свидетельство, которое у нас есть, предполагает великое искусство, потерянное сегодня безвозвратно.

В случае таких сочинительниц, как Мария Французская, видеть только лишь напечатанный текст - это все равно что оценивать фильм лишь по сценарию. Развитие беллетристики было очень долго связано с поиском средств выражения «голоса» писателя - его юмора, его личных взглядов, его натуры - лишь посредством манипуляции словами и их написанием; но что было до Гутенберга - для нас потемки. Приведу один маленький пример из истории, которую вы собираетесь прочесть. Дважды Мария очень строга относительно церемоний, с какими ее герой посещает своенравную принцессу, которую любит; он не врывается в ее комнаты, он должным образом объявляет о своем появлении. Можно счесть это славословием, обычной демонстрацией изысканного этикета. Но более вероятно, что это была скрытая ирония, направленная на ее первых слушателей; действительно, если то, что мы знаем о Генрихе Втором, - правда, и Мари была его родственницей, я осмелюсь предположить, кто был объектом этой небольшой насмешки.»

Полностью история лежит здесь www.class.uidaho.edu/eng257jp/ELIDUC.htm, но... Это действительно все равно, что читать субтитры, не видя самого фильма

@темы: "Чтиво"

---

Английский город в XV веке

Дэвид Паллисер из университета в Лидсе (исторический факультет) пишет о городах Англии 15-го столетия.

О том, как в глазах иностранцев выглядела городская Англия, видно из отчета одного путешественника Венецианскому сенату от 1497-го года. Собственно говоря, городами, кроме Лондона, он посчитал только Бристоль и Йорк, но это вполне понятно, потому что в Италии того времени было уже 11 городов (включая Венецию) с населением 40 000 человек, но в Англии был только один город такой величины: Лондон. Приблизительно одна сороковая часть всего населения страны жила именно в Лондоне, тогда как на все остальные города приходилась одна десятая часть населения.

Пятнадцатый век был назван в книге П. Кларка и П. Слака «Кризис и Закон в Английских Городах 1500 – 1700 гг» темным веком английской городской истории. Они относили это к чисто экономическим проблемам, как то недостаток работы, особенно в провинциальных городах. Сьюзен Рейнольдс, со своей стороны, пишет о социальных городских проблемах того времени: какие люди жили в городах? Как горожане, их социум, образ жизни и ценности отличались от остального населения?

Главной отличительной чертой городов было то, что в них были сосредоточены органы управления, учебные заведения, религиозные центры – и рынки, значение которых для сельскохозяйственных районов невозможно переоценить. Помимо основного населения, города ежедневно открывали ворота толпам крестьян, пилигримов, купцов, путешественников. В Лондон и Венсминстер стекались придворные с сопровождением, в Оксфорд – студенты, в каждый город и деревню со своей рыночной площадью – торговцы. О том, в каких масштабах все это было, говорят записи Йорка, где, при населении в 8 000 человек (оно уменьшилось до таких размеров, почти вдвое, во время Черной Смерти), было 1 035 кроватей для приезжих и стойла на 1 711 лошадей.

Следующим моментом была большая плотность городского населения. Это не могло не приводить к тому уровню антисанитарии, который хорошо известен по временам Индустриальной Революции. Наверняка соответствующим был и уровень преступности. Точных данных, которые складываются из изучения документов и приватных писем людей, о том времени практически нет, поэтому все, что можно сказать о пятнадцатом веке, должно нести предположительную форму: «возможно». Хотя с тех времен сохранилось много официальных документов, о том, как в действительности жили люди, мы можем судить только из немногих сохранившихся переписок: семейства Пастон, Сели, и Стоноров. Этого явно недостаточно.

Возможно, что демографическое развитие в городах отмечалось превалированием смертности над рождаемостью, в связи с чем приток в города нового населения был первостепенной необходимостью. Необходимо также помнить, что периодические эпидемии бубонной чумы вспыхивали то здесь, то там, и, как писал Ричард Сели в 1479 году, многие лондонские горожане эмигрировали из города прочь.

Среди самих городов существовали различия, как минимум, экономические, и, соответственно, управленческие, которые не могли не оказывать влияния на социальные условия жизни горожан. К 1400-му году большая часть крупных городов получила в известной степени права самоуправления, что подразумевало наличие там прослойки буржуазии, или «свободных горожан», которые выбирали своих представителей в органы управления. Помимо этого, были города, которые управлялись непосредственно королем. Другие – скорее лордом, нежели королем. Салсбери и Беверли управлялись епископами. Сент-Олбани и Бури Сент Эдмонтс управлялись аббатами. В Линкольне, Норвиче и Йорке вообще часть города управлялась органами самоуправления, а часть – приорами. Разумеется, при каждой форме самоуправления была собственная юрисдикция. Поэтому известны случаи, когда горожане просто переезжали в другую часть города со всем хозяйством, если ситуация их к тому вынуждала. Например, в Йорке один олдермен в 1470-х переехал на территорию юрисдикции доминиканского приората, чтобы избежать притеснений конкурента, давящего на него условиями городской юрисдикции. В другом случае, подмастерья одной из гильдий того же Йорка собирались на свои вечеринки в части города, тоже под юрисдикцией приората, где их мастера не имели над ними никакой власти. Удобно, хотя выглядит, на первый взгляд, обескураживающе бестолковым.

Сильвия Трапп рассчитала, что многие горожане 15-го века были иммигрантами в первом или втором поколении: те, кто либо переезжал в город из деревень, или из других стран. Например, сравнивая списки торговцев и олдерменов 1377 – 1437 гг она пришла к выводу, что их число не могло поддерживаться на существующем уровне только за счет естественного замещения. В Ромни сохранились более подробные списки всех свободных горожан, из которых видно, что около половины из них родились в городе и в радиусе пяти миль от города, одна четверть – на расстоянии пятидесяти миль, и остальные были выходцами из различных мест восточного Кента.

Исследования по фамилиям дают понять, что половина всех мигрантов в Йорк и Норвич приехали из мест в радиусе 20 миль от городов, и в Лондон – в радиусе 40 миль. Среди подмастерий лондонских кожевников и портных 46% были выходцами из северной Англии. Кстати, существовал указ от 1408 года, запрещающий брать подмастерий из семей, чей доход был меньше 20 шиллингов в год (чтобы предотвратить кризис рабочей силы в сельском хозяйстве?), но этот указ, разумеется, нарушался.

Довольно обычным для английских городов 15-го века был приток иностранцев, особенно, для Лондона. Итальянские и ганзейские купцы, ремесленники, прислуга... В 1441 году в Лондоне, Вестминстере и прилегающих к ним районов жили 2 200 иностранцев (не включены замужние женщины), по большей части голландцы и немцы. В Винчестере иностранцы составляли в 1440-м году 3% всего населения города. Большая часть приезжих быстро ассимилировалась с местным населением через браки, да и приезжали, по большей части, те, кто уже имел родственников или хороших знакомых в Англии.

Прирост городского населения в начале 15-го века, и резкое его снижение к середине века служат до сих пор предметами самых горячих дебатов среди историков. Например, население Колчестера составляло в 1350-м всего 3 000 человек , в 1414 – 8 000 человек, и к концу века на треть меньше. В Ковентри в 1430-х было зарегистрировано около 10 000 человек, но в конце века – только 5 700. Джереми Голдберг объясняет это тем, что спрос на рабочую силу в городах в начале века привлек туда многих женщин, а последующая экономическая депрессия заставила их вернуться, так сказать, в лоно семей. В связи с чем, кстати, снизился возраст вступления в брак среди женщин.

Основной ячейкой средневекового города 15-го века была семейная единица, то есть люди, живущие в одном хозяйстве, в котором число людей варьировалось от одиночек и семей до своего рода коммунн, состоящих из членов семьи + подмастерий + квартирантов + прислуги, живущей в доме. В Ковентри величина такой семейной единицы на начало 16-го века была 7,4 среди торговцев, 2,6 среди простых горожан, и 1,8 среди бедняков. Глава такой ячейки, обычно мужчина (или вдова, или одинокая женщина) отвечали перед соседями за поведение людей, живших под их крышей. Патриархатом это не было. И в 15-м веке хозяйство не всегда наследовал старший сын, очень часто оно делилось поровну между братьями и сестрами. Всё, собственно, зависело от воли завещающего, в рамках закона, разумеется (вдова и дети все равно получали свою долю, даже если хозяин завещал дело хотя бы подмастерью).

Рост городов сильно ограничивался городскими стенами. Был сделан архитектурный анализ городского строительства 15-го века: жилые дома строились под прямым углом к улице, чтобы экономить площадь, а лавки и мастерские – вдоль. Если в 14-м веке большинство строений имели два этажа, то в 15-м – уже три. На практике это означает, что население начало жить более скученно. Не везде, конечно. Колчестер и Дарэм мало отличались от окружавших их деревень, дома там были маленькие, крытые соломой и одноэтажные.

Всего в Англии 15-го века было около 600 городков, жители которых назвались горожанами, в отличие от обитателей крупных городов, именуемых гражданами. Собственно классовое разделение происходило по признаку достатка, то есть, с точки зрения города, по размеру налогов, выплачиваемых горожанином в городскую казну. Свою роль играли также происхождение и респектабельность. В некоторых городах у владельцев пабов не было ни малейшего шанса занять выборную должность, их профессия не считалась достаточно респектабельной для этого.

@темы: Англия Плантагенетов

---

Джон Хоули, коммерсант и не только

Верховный судья сэр Роберт Тресселиан, входивший в число ставленников Ричарда II, был казнен в 1388 году трибуналом лордов. Не сказать, что пострадал невинно. С другой стороны, должность у него была такой, что будь он хоть образцом неподкупности и честности, народ ненавидел бы его не менее страстно.



После него остались жена, сын, и две дочери как минимум. Их не преследовали. Имущество, правда, отобрали. Только часть этого имущества досталась судье Тресселиану через брак, и когда его вдова вышла замуж (Вики называет ее то Эммой, то Эммелиной, но звали ее, все-таки, Элис, леди Алисия) вторично лет через 6, ее новый муж сумел вернуть себе эти владения, невзирая на возражения сына и законного наследника. Этим человеком был Джон Хоули Дартмурский, коммерсант и ... пират. О нем и пойдет речь.

Его предки появились в Дартмуре в 1340-х годах, и сразу стали очень активно заниматься коммерцией. Что нужно народу в любое время? Хлеб и вино, разумеется. Вот Хоули и построили водяную мельницу, и собрали под свою руку целый флот маленьких суденышек-когов, занимающихся импортом вина из Франции и Испании. И пусть Черная Смерть не обошла и семью Хоули, в начале 1370-х их флот разросся вдвое. Помните прелестную балладу:

Blow the wind high, blow the wind low,
It bloweth good to Hawley's Hoe.

Баллада именно об этих Хоули Дартмурских.

В 1373 году поэт Чосер посетил Дартмур и встретился в Хоули – в качестве офицера таможни, потому что от генуэзских партнеров Эдуарда III поступила жалоба на то, что их судно с грузом вина было ограблено, и дело не обошлось без дартмурских конкурентов. Тем не менее, Чосер, заранее предупрежденный о значимости Хоули для Дартмура, дал заключение, что мэр Хоули занимается исключительно законным бизнесом. Ну, что тут скажешь? Всего через год «мирный купец» Хоули получил от своего короля официальную рейдерскую лицензию, в связи с военными действиями Англии против Франции.



В те годы короли не имели своего флота. Они просто давали лицензии купцам «выходить в море и уничтожать врагов короля». Разумеется, уничтожение врагов было важным делом, но изъятие груза – еще более важным: корона имела свой процент с добычи, владелец судов – свой, а остальное делили капитаны и команда между собой. То, что под шумок грабились и суда тех стран, с которыми Англия не воевала, было делом обычным, и принцип здесь был только один: не попадаться и не оставлять свидетелей. Иногда это было проще, чем учесть выпады союзников: союзник Хоули в 1380-х, сэр Джон де Роше, комендант крепости Брест, в 1390-х начал против Хойли длиннейшую тяжбу, обвинив в незаконном пиратстве. Похоже, что в Средние века судебные процессы были столь же затяжными, как и в наши дни, так что сэр Джон успел умереть, а финальное решение так и не было вынесно. Тем не менее, репутация Хоули, который не слишком-то и оправдывался, не пострадала, если учесть последующие события.

Например, в 1404 Хоули один отразил своими силами лобовую атаку на на Дартмур, которую предпринял дю Шате, с его 300 судами флота, 2 000 рыцарей и целой командой лучников. По этому поводу король (уже король Генрих) повелел отслужить в Вестминстерском аббатстве Te Deum.

Что не помешало ему уже через год снова обвинить Хоули в незаконном рейдерстве и даже заключить ненадолго в Тауэр. Дело обошлось штрафом в невероятную по тем временам сумму 3 000 фунтов в пользу короны, что, по-видимому, и было целью. Да и Хоули не был ни оскорблен, ни возмущен: сам он в своих заметках дал понять, что ограбил незаконно не одно, а целых 17 судов за свою пиратскую карьеру.



Умер Хоули в почтенном возрасте 68 лет, и был торжественно захоронен с церкви св. Савийяра, которую он же и построил. На бронзовой памятной таблице он изображен в полных доспехах, с обеими своими женами, леди Джоанной и леди Алисией. Его сын от Джоанны, тоже Джон, продолжал дело отца, то есть был купцом, мэром и... пиратом, разумеется. Он даже стал членом парламента. Дом Хоули просуществовал аж до 1864 года, когда часть зданий была снесена при прокладке дороги.

[/

@темы: Англия Плантагенетов

---

Когда короли могут не все

Поднимаю старенькое

Найджел Сол пишет про браки английских королей в книге «Три Ричарда».

Брак был важен для королей по двум причинам. Во-первых, по причине биологической: именно при наличии непресекающейся линии наследования династия могла укрепить свои позиции. Во-вторых, брак имел четкие политические функции. При помощи королевских браков формировались политические альянсы, укреплялись социальные связи, примирялись нации.

Именно второй фактор объясняет наличии большого количества королев французского происхождения в средневековой Англии: Элеонора Аквитанская, Элеонора Прованская, Изабелла Ангулемская, Катарина Валуа и Изабелла – «Французская Волчица». В стороне от общей тенденции стоят три брака, браки трех Ричардов. Жена Ричарда I была из Наварры, жена Ричарда II – из Богемии, и женой Ричарда III стала англичанка. В династическом смысле все три брака были фиаско. Эти короли остались без наследников.

Ричард I женился на Кипре, в Лимассоле, на дочери короля Наварры Санчо. Беренгария не была той женой, которую хотел бы для своего сына Генри II. Генри замахивался выше, гораздо выше. Он наметил в жены своему второму сыну леди Элис, дочь короля Луи VII Французского. Дело было не только в том, что король хотел со спокойной душой принять участие в крестовом походе. Был у него план задержаться на Востоке на некоторое время, и ничто не было бы лучшей гарантией мира между Англией и Францией, чем Элис при английском дворе. В результате 12-летняя девочка была передана королю Генри, и, поскольку Ричарду было около 12 лет тоже, никто не сомневался, что они вырастут вместе и полюбят друг друга. О помолвке объявляли не один раз, но... и через 20 лет пара не поженилась.

Конечно, поползли сплетни. Роджер Ходен и Джеральд Уэльсский утверждали, что король соблазнил Элис, а принц заявил, что никогда не женится на любовнице отца. Были ли для этих сплетен основания – мы не знаем, но известно, что Филипп, который стал королем Франции, спорил с Генри насчет одной области Нормандии, согласившись считать эту область приданным леди Элис. Здесь была потенциальная опасность, что если Элис умрет бездетной, эта область Нормандии будет затребована Филиппом обратно, потому что она считалась бы «женской землей», переходящей не к мужу, а к детям владелицы. Очевидно, Генри решил не рисковать. А леди Элис лишилась репутации и осталась незамужней.

Когда Ричард стал королем, он был вынужден предложить Филиппу компромисс: они отправляются в крестовый поход вместе, и ни у кого не будет возможности воспользоваться отсутствием соседа-короля. Филипп, который и сам был связан клятвой участия, согласился с одним условием: если Ричард подтвердить свое обручение с леди Элис, что Ричард и сделал.

Но не только Франция была угрозой для колониальных владений Ричарда. Он ссорился и с правителем Тулузы, Рэймондом V, из-за Курси, области, входившей в Аквитанию. Если войну, длившуюся 6 лет, можно назвать ссорой. Отправиться на Восток, зная, что Рэймонд немедленно оккупирует Курси, Ричард не мог – все историки подчеркивают, что Ричард был особенно привязан именно к своим французским владениям. Значит, ему нужен был на юге союзник, и Ричард начал тайные переговоры с Санчо, королем Наварры. Из хроник известно, что во время переговоров обсуждались возможности семейных связей, и что Ричард согласился жениться на Беренгарии. Но в крестовый поход он отправился, не подтвердив обручения. А Беренгария отправилась в Италию, чтобы встретиться там со своим женихом.

Филипп ничего не знал, но этот альянс в какой-то момент стала невозможно держать от него в тайне. В марте 1191 года Ричард был вынужден объявить своему наиважнейшему союзнику, что он не женится на его сестре. Увы, рыцарь без страха и упрека сделал это, очернив леди Элис основательно. Он заявил, что леди Элис стала любовницей короля Генри, и даже родила тому сына. Разумеется, он нашел и свидетелей, с готовностью данный факт подтвердивших. Разговор пока шел приватно, но Ричард дал понять, что не поколеблется оговорить леди Элис перед всем светом. Филипп сдался. Репутацию своей сестры он оценил в 10 000 марок, освободив за эту сумму Ричарда от его слова. После этого два короля разошлись, каждый в свою сторону. Ричард отправился на Кипр, где и женился на Беренгарии.

Стоила ли игра свеч? Как оказалось, не стоила. Со временем англо-наваррские отношения стали весьма холодными, и не в последнюю очередь потому, что Ричард и Беренгария не только не имели детей, но и вообще провели вместе совершенно ничтожное количество времени. Найджел Сол довольно сдержанно относится к предположению, что этот брак остался фиктивным из-за гомосексуальности Ричарда. Он напоминает, что, во-первых, у Ричарда был бастард – Филипп, кстати его звали. И что любовные отношения между молодыми рыцарями в те времена отнюдь не были исключением, скорее правилом. Так что Ричард, по его мнению, был бисексуалом, и его бездетность не могла быть объяснена невозможностью для него сексуальной связи с женщиной. Скорее всего, Ричард и Беренгария просто невзлюбили друг друга.

Ричард II оказался на троне необрученным по простой причине: его родители были слишком заняты друг другом. Здесь была и невероятно пылкая любовь, и долгая болезнь Черного Принца... В общем, родителям было не до сына. Тем не менее, юный король среди монархов Европы котировался очень высоко. Уже в первый месяц ему предложили своих дочерей Шарль V Французский и Шарль Наваррский. Чуть позже – Роберт Шотландский и Висконти, герцог Миланский. Но Ричард и его ближний круг нацелился на Анну Богемскую. Почему? Богемия для англичан была далекой страной, о которой они мало что знали. Брат Анны поставил очень жесткие условия. Отец Анны провел большую часть жизни при французском дворе, его отец погиб, сражаясь на стороне французов при Кресси. Тетка Анны была женой короля Жана Доброго. Найджел Сол считает, что именно профранцузские настроение Люксембургского семейства и сделали брак с Анной Богемской таким привлекательным для Англии.

Вышла промашка. Англичане расчитывали оторвать Империю от Франции, и построить англо-германский союз, но король Венцель был слишком ненадежным союзником, который и пальцем не пошевелил ради Англии. Неудивительно, что в Англии брак Ричарда вызвал довольно негативную реакцию: вместо того, чтобы жениться на даме Висконти и получить головокружительное приданое, Ричард с советниками заплатили безумные деньги Венцелю ни за что. А потом вмешалась болезнь, и Анна умерла – бездетной.

Второй брак Ричарда II был политически более успешным, но его жена была еще ребенком. Брак был чисто политический, и никакой возможности в обозримом будущем в плане наследника Ричарду не открывал. Похоже, что Ричард стал играть именно этой картой, проводя политику «разделяй и властвуй» в вопросе назначения своего преемника. Ему было, на чем играть. Партия дяди Лайонела была сильна правом старшего сына, но это правo там передавалось по женской линии. Партия дядя Гонта была сильна наличием сыновей, но Джон Гонт не был старшим сыном. Их Ричард и стравливал. Хроники действительно утверждают, что Ричард назначил своим наследником графа Марша – в 1385 году. Но вот уже в 1389 он с энтузиазмом встречает вернувшегося из испанского похода дядю Гонта. По всему понятно, что сам Джон Гонт в короли не метил, но очень аккуратно строил имидж своего сына в глазах придворных и народа. А Ричард позволял всем им ломать головы и предполагать. Игра для человека с железными нервами, в которой так прославилась в будущем королева Элизабет, но которая была тяжеловата для Ричарда.

В отличие от своих тезок, Ричард III наследника имел. Наверное, никто и никогда с точностью не скажет, почему именно Ричард женился на Анне Невилл. Те, кто его не любит, будут утверждать, что из чистой жадности: она и ее сестра Изабель унаследовали земли богатейшего лорда Англии, графа Варвика. Те, кому Ричард нравится, будут говорить о том, что Ричард предотвратил трагедию в доме брата, и забрал оттуда потенциальный камень преткновения, Анну, поместив ее вне пределов досягаемости для слишком нечистоплотных соискателей – в монастырь. А, познакомившись в результате этой операции, Анна и Ричард полюбили друг друга. Очень много свидетельств тому, что Ричард и Анна были знакомы с детства - Ричард рос в доме отца Анны. Я лично верю версии любви, и совсем не из романтических соображений. Ричард Глочестер был практичен прежде всего. Практичен, эффективен, и отнюдь не глуп. Он не мог не знать, что в роду Анны мальчики рождались крайне редко. Поэтому рождение у них сына было просто подарком судьбы – недолгим, как выяснилось. Мальчик был болезненным, и умер (хотя почему умер – это еще вопрос).

После смерти жены и сына Ричард был обречен назначить преемника из линии непрямой. Известно, что при жизни Анны он согласился на племянника в качестве наследника, но потом оставил эту идею, когда жена умерла: сын Изабель тоже был слабеньким во всех отношених. Найджел Сол ничего не говорит о предположении, что один из сыновей Эдуарда остался жив, и Ричард планировал назначить в наследники именно его. Со своей стороны, я не понимаю, почему никто не рассматривает возможность, что Ричард мог жениться и получить прямого наследника. В конце концов, его поражение было полной неожиданностью и для Генри Тюдора, и для самого Ричарда, и для историков. Он не должен был проиграть – но проиграл.

Как ни крути, королева была личностью, вокруг которой строилась сила королевского дома, династии. Она была консортом, обладающим в отсутствие короля равной властью. Она была центром династии. К позднему Средневековью роль королев формально сжалась до роли продолжительниц рода, но только формально. У королев был свой двор, свое хозяйство, своя печать, свой канцлер. И каждая королева могла стать по-своему влиятельной личностью. Та же Анна Богемская была встречена в Англии без всякого энтузиазма – мягко говоря. Но уже через несколько лет ситуация стала совсем другой. В 1381 она упросила короля помиловать участников Великого Бунта. В 1384 она спасла жизнь мэра Лондона. В 1388 она пыталась спасти лордов, повинных в казни Саймона Берли – безуспешно в этот раз. В 1392 она упросила мужа помиловать горожан Лондона, у которых Ричард забрал их привилегии в отместку за то, что они не дали ему заем.

А вот королева Ричарда I никогда и не выказывала никакого интереса ни к делам своего мужа, ни к жизни его подданных, ни, собственно, к нему самому. Она просто жила своей жизнью во Франции, имела свой двор, и больше знать ничего не хотела. Да и сам Ричард не сделал ни одной попытки как-то вовлечь жену в обычную для королевы государственную жизнь.

О роли жены Ричарда III говорить не приходится: она просто не успела ничего.

@темы: Англия Плантагенетов

---

О "дремучей древности"

Из старенького:

Немного о знаменитых изобретениях - просто даты и факты

1023
В Китае напечатаны первые бумажные деньги.
1045
В Китае начинают применение печатных досок
Около 1050
Во Франции изобретен арбалет.
1182
Изобретен магнитный компас.

Около 1200
Начинают применяться пуговицы.
1202
Итальянский математик Фибоначчи представляет индо-арабскую систему нумерации на Западе.
1249
Роджер Бэкон изобретает формулу пороха для огнестрельного оружия
Около 1250
Огнестрельное оружие изобретено в Китае.
Около 1268 - 1289
Изобретены очки.
Около 1280
Изобретены механические часы.
Около 1285 - 1290
Изобретены ветряные мельницы.
1295
В Италии начинается промышленное изготовление стекла

1328
Открыта первая пилорама.
1326
Первое упоминание о пистолете.
1366
Изобретены весы.

1400
· Изобретены шары для игры в гольф.
· Представлено первое пианино, Spinet.
1411
· Изобретен курок.
1420
· Художники начинают писать маслом.
1421
· Во Флоренции изобретен подъемный механизм.
1450
· Созданы очки со шлифованными линзами для близоруких.
1455
· Иоганн Гугенберг изобрел печатный станок с подвижной наборной доской.
1465
· В Германии начинают гравировать сухой иглой.
1475
· В Германии и Италии начинают использовать ружья, заряжающиеся с дула.
1486
· В Венеции даровано первое авторское право.
1485
· Леонардо да Винчи изобрел первый парашют.
1487
· Изобретен многоколокольный механизм.
1492
· Появились первые теории Леонардо да Винчи о воздухоплавании.
· Карта перенесена на глобус.
1494
· Шотландия начинает изготавливать виски.

1500
· Изобретен мушкет.
· Появился первый туалет со смывом.
1510
· Леонардо да Винчи изобрел горизонтальное водяное колесо.
· Появились карманные часы.
1513
· Урс Граф изобрел гравировку травлением.
1565
· Конрад Геснер изобрел графитовый карандаш.
1568
· В Лондоне появилось пиво в бутылках.
1569
· Джерард Меркатор изобрел проекцию карты Меркатора
1589
· Англичанин Уильям Ли изобрел ткацкий станок.
1590
· Изобретен сборный микроскоп.
1593
· Галилей изобрел водный термометр.

1608
· Изобретен первый рефракционный телескоп.
1620
· Корнелиус Дреббел изобрел первую подводную лодку
1624
Изобретена логарифмическая линейка.
1625
· Француз Жан-Баптист Дени изобрел переливание крови.
1629
· Джиованни Бранка изобрел паровую турбину.
1636
· Изобретен микрометр.
1642
· Паскаль изобрел арифмометр.
1643
· Торричелли изобрел барометр.
1650
· Изобретен воздушный насос.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Приключения Франсис Говард, графини Эссекс и Сомерсет - 2

В начале ноября 1613 года Карр стал графом Сомерсетом, а в конце декабря Франсис Говард и Роберт Карр поженились. Счастье? Как бы не так. Как говорится, «весь Лондон знал», что леди по уши замешана в своевременной для нее смерти Овербери, памфлетов с прозрачными намеками об этом ходило предостаточно. Но официально никто никого не обвинял, пока Карр оставался в фаворе. Увы, ничто не длится вечно, и в 1615 году король Джеймс и Робер Карр рассорились.

король Джеймс

Рассорились сначала по-домашнему, со списком претензий от короля, которые он имел к своему фавориту. Но потом король обратил свое внимание на Джорджа Вильерса (или его внимание на Вильерса обратила королева Анна), герцога Бэкингема, и Карр решительно лишился всякого влияния при дворе. Врагам Карра можно было начинать раскопки в смерти Томаса Овербери.

Вильерс, новый фаворит

В 1613 году никто из сильных мира сего по поводу его смерти особо не беспокоился (ехидные лондонцы не в счет). Предполагалось, что Овербери умер от сифилиса, тем более, что лечили его, как тогда было принято, пилюлями с ртутью, да и тело имело такой вид, что в диагнозе никто не усомнился. И не хотели усомниться, конечно. Но в 1615 года из Франции дошла весть, что некий Уильям Рив, помощник аптекаря Саймона Франклина, опасно там заболел, и решил исповедоваться. А в исповеди признался, что однажды изготовил ядовитую клизму для Томаса Овербери. Да, все имена были названы! Просто потрясающее совпадение болезни Рива и ссоры Джеймса с Карром, вы не находите?

Впрочем, Карр действительно снабжал своего друга в Тауэре клизмами и слабительными, потому что тот от ядовитых пилюлек чувствовал себя не лучшим образом. Только поэтому Овербери и не умер сразу. Но леди Франсис однажды заказала ядовитую клизму у Франклина, и Овербери сменил Тауэр на лучший мир. Скорее всего, Карр действительно не ведал ни сном, ни духом о том, насколько активно его будущая жена и ее родичи спроваживали Овербери на тот свет. Но удар был нацелен именно на него. Остается вопрос, кто инициировал удар?

Похоже, что королева Анна, которая Карра не переносила. Более того, Анна была в плохих отношениях с дядей-Говардом, который с самого начала жизни в Англии пытался вбить клин между ней и королем. Что было не так уж сложно, учитывая скандалы супругов еще в Шотландии.

королева Анна

И надо же так случиться, что расследование обстоятельств смерти Томаса Овербери начал человек Анны, сэр Эдвард Кук. Эдвард Кук был личностью непростой. С одной стороны, он явно засудил сэра Рейли. С другой стороны, он буквально достал короля до печенок тем, что ограничил королевское право выдавать патенты на торговые бенефиты по своему усмотрению и сильно ограничил понятие «государственной измены», которое Тюдоры, за исключением королевы Мэри, применяли очень охотно по поводу и без.

Эдвард Кук

Соперником и, можно сказать, врагом Кука был сэр Фрэнсис Бэкон, который был назначен вторым судьей, ведущим следствие по делу о смерти сэра Томаса Овербери. Кук очень быстро законопатил в Тауэр и чету Сомерсетов, и мистрисс Тёрнер, и бывшего лейтенанта Тауэра, и аптекаря со стражником. Ведь король явно вмешивался в дело о разводе Эссекса в пользу Карра, и смертельно перепугался от одной мысли, что может наговорить в суде его простоватый экс-фаворит. Карру было велено признать себя виновным без лишних слов, в обман на клятвенное заверение, что и он, и его жена будут немедленно помилованы после вынесения приговора.

Фрэнсис Бэкон

Для Карра вся история была, несомненно, шоком. Он пытался оправдаться в ходе следствия, но ему дали понять, что под тяжестью косвенных доказательств его осудят в любом случае. Так что признать себя виновным и получить помилование – его единственный шанс. Очевидно, он узнал и о том, что мистрисс Тёрнер охотно дала показания, что поставляла леди Франсис не только пилюли против потенции для ее мужа, но еще и порошки, целью которых было разжечь страсть у Карра.

Мистрисс Тёрнер вообще было нечего терять. Кук обращался к ней, как к «шлюхе, своднице, колдунье, ведьме, папистке и убийце». Она знала, что ее осудят. Ее и осудили. Тёрнер, вместе с аптекарем и помощниками Говардов, была повешена.

Леди Франсис и ее муж были приговорены к смерти, но действительно помилованы, как им и было обещано. Только вот освободить из Тауэра их не пообещали, и не освободили еще долго. Леди Франсис родила дочь в Тауэре, и оставалась там до самого 1622 года. Роберт Карр – до 1624. Им запретили появляться в столице, и пара была практически сослана в Розерфилд Грейс в Оксфордшир. Там они и прожили до конца своих дней. Карр никогда не простил свою жену, и супруги вряд ли сказали друг другу несколько слов, живя в разных частях дома и никак не пересекаясь. Франсис умерла в 1632 году от рака, Карр – в 1645. Есть некоторые показания (вызов на суд в Звездную Палату), что он участвовал в планах создания временного правительства, переписываясь с Робертом Дадли, сыном графа Лейчестерского. В любом случае, если он чувствовал себя пострадавшим от королевского произвола, он успел увидеть реванш.

Как ни странно, единственная дочь этой несчастной пары, Анна, вышла замуж вполне достойно, за Уильяма Рассела, 5-го графа Бедфорда. Она была красива, очень порядочна, и сумела своими достоинствами компенсировать мрачные обстоятельства своего рождения.

Анна Карр

А Томас Овербери успел написать в тюрьме нечто вроде поэмы с многоговорящим названием «Жена».

But let the fashion more to modesty
Tend, then assurance: modesty doth set
The face in her just place, from passions free,
'Tis both the mindes, and bodies beauty met;
But modesty no vertue can we see;
That is the faces onely chastity.

@темы: Англия Тюдоров

---

Приключения Франсис Говард, графини Эссекс - 1

Хотя приключения леди Франсис Говард случились уже в царствование короля Джеймса, я рискну отнести их к елизаветинским, потому что участниками этих приключений были люди знакомые еще по временам царствования Елизаветы: Говарды, неизбежный Сесил (уже младший), Деверосы. На этом ассоциация с правлением Ее Величества и заканчивается, потому что такого спектакля при Елизавете просто не могло бы случиться. Портрет самой леди Франсис не может не привлечь внимание, не может не заставить задуматься о том, какой она была – и сделать выводы.



Франсис Говард выдали замуж за Роберта Девероса, 3-го графа Эссекс, когда ей было около 15 лет. Брак был заключен по мотивам политическим и династическим, с учетом интересов того момента. Это с одной из ее сестер нашел утешение Уильям Ноллис, отвергнутый Мэри Фиттон. К моменту женитьбы Ноллису стукнуло 58 лет, зато он был уже пэром. Молодой было 19 лет. А вторая сестра Франсис стала женой юного Уильяма Сесила, внука Того Самого Сесила.

Сесил-внук

Поскольку новобрачные были еще слишком молоды для того, чтобы начать совместную жизнь, Франсис отправилась после свадьбы в свой семейный клан, а ее муж – в тур по Европе. Надо сказать, что этот Роберт Деверос был внуком Летис Ноллис и сыном фаворита королевы Елизаветы, графа Эссекса.
За три года, проведенных в разлуке, дети выросли. Франсис успела влюбиться в Роберта Карра, придворного, который тогда еще не был графом Сомерсетом и еще не совсем определился со своей сексуальной ориентацией. А Деверос заболел оспой, что позволило молодой его избегать на законных основаниях. Что самое интересное, Деверос тоже не слишком-то искал компании своей жены. Впрочем, к бабушке Девероса, в Чартли, ездить вместе все-таки приходилось.

предполагаемый импотент граф Эссекс

Летиция Ноллис, возможно, могла бы объяснить невестке доходчиво, как вести себя с мужем – если бы Франсис искала возможности оживить свою брачную жизнь. Но ее вполне устраивало, что супруг не испытывает к ней никакой тяги. Ради этого она готова была перетерпеть и несколько оплеух, когда муж не нее внимание, все-таки, обращал. Женщины из клана Говардов всегда отличались целеустремленностью, и Франсис Говард не была исключением. Поскольку ее не устраивал в качестве мужа Роберт Деверос, она решила добиться развода. «Жестокое обращение» в придачу к «незавершенному замужеству» было хорошим поводом, так что в отношении молодой дамы к супругу имел место и элемент провокации. Потом поговаривали, что был в наличии еще один элемент: пилюльки от Саймона Формана, врача-астролога-колдуна, которые успешно подавляли половое влечение у мужа в те моменты, когда он имел шанс его проявить по отношению к жене.

Благодаря Франсис, 3-й граф Эссекс был ославлен на все последующие поколения, как импотент. Импотентом он не был. Во всяком случае, ни с кем, кроме своей жены. На суде он откровенно объяснил, что имеет «силу и телесные возможности иметь дело с другими женщинами». Но не с женой, «несмотря на все усилия». Более того, добрая супруга прекрасно знала, что ее муж отнюдь не страдает импотенцией, потому что приняла все меры предосторожности (те самые пилюльки и обращение, заканчивающееся плюхами), чтобы одно из «усилий» не увенчалось успехом. В потентности Девероса заверяли судей и его друзья, которые своими глазами видели его оснастку в полной боевой готовности в мужской компании, когда кавалеры, упившись, мерялись, у кого длиннее.

С другой стороны, Франсис тоже несправедливо обвиняли позднее в том, что она уже была любовницей Карра на момент бракоразводного процесса. Не была, скорее всего, именно в прямом смысле. Если бы была, то, скорее всего, оставила бы все, как есть. В конце концов, от титула графини Эссекс не отказалась бы. Но гормоны бушевали, сдерживаемая сексуальность искала выхода, и единственным приемлемым для себя она обозначила новое замужество. Или бушевали семейные интересы – дядя Франсис был явно расположен взлететь в политике на хвосте восходящей звезды.

Роберт Карр

В том, что петицию в суд о незавершенности брака Эссекса подали ее отец и дядя, а не она сама, был свой смысл. Это случилось не потому, что «как женщина, она даже подумать не могла действовать самостоятельно», как часто пишут. Еще как могла, и была бы отнюдь не первой женщиной, расторгающей брак на основании импотенции супруга. Такие браки просто аннулировали без особых проблем. Но Франсис почему-то решила выбрать роль трепетной лани. Возможно, учитывая склад психики Карра, кто знает. Скромная юная дама, которая «никогда бы не вынесла на публику свои брачные проблемы, если бы не сплетни о том, что она неверна мужу». Не говоря уже о том, что громкое имя графа Нортхемптона само по себе имело вес. Это обеспечило молодой даме юридическую комиссию из архиепископа, трех епископов и шести юристов, относящихся к сливкам юридической братии.

В общем, на суде Франсис заявила, что до сих пор является девственницей, несмотря на то, что делила постель со своим мужем, на что имеются свидетели.

Есть намеки, что Эссекс и сам был бы не прочь избавиться от нежеланной супруги. Но объявить себя добровольно импотентом он, все-таки, не смог. Процесс получил, разумеется, широчайшую огласку, и для каждого человека есть определенный предел, до которого он способен унизиться, чтобы получить желаемый результат. Эссекс импотентом себя не объявил, и его никогда не экзаменовали на этот предмет. Собственно, бедняга пытался объяснить суду, что очень затруднительно иметь дело с супругой, которая иначе, чем «коровой, дикарем и негодяем» мужа не называет. Осуществить супружеские отношения с ненавидящей тебя женой можно, пожалуй, только одним способом, а до насилия доводить дело Эссекс смысла не видел.

И в Европе, и в Англии судьи имели право потребовать, чтобы в делах об аннулировании брака на основании импотенции супруга пара была осмотрена специалистами. В конце концов, у некоторых мужчин были настолько явные деформации, что одного взгляда было достаточно. Но для Франсис было важно доказать не столько импотенцию мужа, сколько свою девственность, и суд назначил комиссию. Впопыхах, сначала в нее включили десять матрон и шесть повитух! Потом, поостыв, судьи несколько уменьшили число осматривающих до «всего» шести матрон и двух повитух. Комиссия сделал вывод, что Франсис действительно является девицей, и не имеет никаких дефектов, которые в будущем помешали бы ей стать матерью.

Надо отдать судьям должное: заклеймить графа импотентом и аннулировать его брак они не торопились. Во всяком случае, пока граф не будет осмотрен. А граф на осмотр не соглашался, не признавая себя импотентом.

Патовая ситуация отягощалась политикой. Роберт Сесил умер в 1612 году. Говарды, это семейство оппортунистов, всегда находили методы быть рядом с сильными мира сего – обычно через браки. И сейчас, после смерти Сесила, им позарез был нужен Карр, который, как ожидалось, должен возглавить теперь правительство. Что приводит к вопросу: была ли случайностью любовь Франсис Говард именно к Карру? По какой-то причине этот молодой шотландец стал влиятельнейшим фаворитом короля, хотя ни большим умом, ни интеллектом парень не блистал. Впрочем, когда дело касается короля Джеймса или его королевы Анны, обычные понятия логики теряют силу.

Проблема была в том, что на Карра предъявлял вполне обоснованные права сэр Томас Овербури, политический враг Говардов. Ведь это он нашел симпатичного пажа в захолустном Данбаре, ведь это он подставил Карра королю. И добился того, чего хотел, потому что Карр не имел способностей вершить те дела, которые возложил на него король. Он обращался к Овербури, и тот делал все так, как было выгодно ему и его фракции. Поэтому для того, чтобы завладеть Карром полностью, Говардам Овербури надо было убрать.

Томас Овербури

Каким-то образом Говардам удалось убедить короля Джеймса, что Овербури будет самым подходящим послом в Россию, с чем сам Овербури был категорически не согласен. А категорическое несогласие с королем обычно заканчивается командировкой в Тауэр. Совершенно случайно, лейтенант Тауэра был немедленно заменен на человека Говардов, как только Овебури там оказался. А стражником опального придворного назначили бывшего слугу дорогой подруги Франсис Говард, дамы, известной как мистрисс Тёрнер. Эта дама содержала не одно уютное гнездышко, где скучающие аристократы, дамы и джентльмены, встречались для несанкционированных любовных утех, и имела, таким образом, широчайшие связи при дворе. С Франсис они подружились уже давно, так что можно предположить, что сплетни, на которые сетовала замужняя девственница на суде, имели некоторое основание. Так или иначе, но после данных передвижений в Тауэре Овербури начал хворать.

мистрисс Тёрнер

К сожалению Говардов, дело о разводе Франсис зависло, хотя Овербури и удалился со сцены. И все потому, что ничего не могло продвинуться, пока Эссекс не признал бы себя импотентом и не согласился бы на осмотр. Тогда за дело взялся сам король Джеймс. А где Джеймс, там и мистика. Он вдруг вспомнил, что однажды граф собирался съездить в Польшу, чтобы его там расколдовали. Когда и этот неясный аргумент не помог (расколдовали от чего?), король просто добавил в комиссию двух «своих» епископов. Овербури умер в Тауэре 11 сентября 1613 года, а через 11 дней брак Франсис Говард с графом Эссексом был аннулирован. Причем, Говардом каким-то образом удалось не дать архиепископу Кентербери дать рекомендации присяжным.

Бедный Эссекс. Уж лучше бы его интимные части тела и правда осмотрели, потому что весь Лондон смеялся над ним в любом случае. При том, что лондонцы не сомневались, что леди Эссекс во время осмотра была заменена на одну из дочерей ее подруги мистрисс Тёрнер – не зря же она настаивала на том, чтобы ее лицо было закрыто густой вуалью. Культура тех времен не была склонна к деликатности в вопросах неверности и импотенции, к тому же Эссекс не был приятным человеком. Он был агрессивен, раздражителен, груб и довольно зол. Это сделало его в будущем неплохим военным. А осадок от вмешательства короля, возможно, привел к тому, что в гражданской войне он перешел на сторону Кромвеля и сражался против роялистов.

@темы: Англия Тюдоров

---

Кошки лечат!

И снова потащено: makkawity.livejournal.com

science-freaks.livejournal.com/2124397.html



Известно, что кошек притягивает отрицательная энергия, они как бы впитывают её. Когда в нашем организме или вокруг нас происходят какие-либо нарушения, она, улавливая, стремится на это место.

Надо сказать, что кошки разные болезни лечат по разному. Найдя больное место, одни ложатся на него, пытаясь согреть. Другие, выпустив свои коготки, как иголки иглотерапевта, начинают своеобразный массаж. Наблюдения показали, что кошки:

* чёрного окраса «берут на себя» отрицательную энергию вдвое больше, чем другие окрасы;
* кремовые тонизируют энергетику хозяина;
* рыжие больше всех отдают положительную энергию;
* серо-голубые успокаивают, нейтрализуют;
* белые считаются лечебными по всем перечисленным показателям

В Англии белых кошек продают в специализированных аптеках, где специалисты - анималотерапевты продают этих кошек, как аспирин или другие препараты.

По теме целительских способностей кошек проведены научные исследования, которые потрясли учёных. Было установлено, что:

1. Если в течение нескольких минут гладить кошку, у человека нормализуется кровяное давление, сокращается риск повторного инсульта и инфаркта.

Состояние пациентов после экспериментов было схоже с самочувствием после сеанса медитации и релаксации.

Кожа человека напрямую связана через нервные рецепторы с головным мозгом. Гладя кошку, мы передаём через кожу пальцев рук сигналы в мозг, появляется чувство расслабления и спокойствия.Когда кошка или собака ласкается и хозяин поглаживает ее шерсть - это не что иное, как электростатическое воздействие слабыми токами. Вся физиотерапия сегодняшнего дня построена на воздействии на нас слабыми токами. Так что кошка - это, по сути, домашний физиотерапевтический прибор.

2. Мурчание способствует обновлению клеток, заживлению переломов и прочих повреждений костной ткани, увеличивает заживление ран, рост и укрепление костей.

Физики установили, что звук "мур-мур" издается в частотном диапазоне от 25 до 150 Гц. Медицина эти частоты использует для заживления повреждений костной ткани.

К этому выводу пришли учёные Северной Каролины, которые исследовали кошачьи звуки. Учёные предположили, что мурлыканье схоже с лечением ультразвуком. Выяснилось, что воздействие звуков в этом диапазоне увеличивает заживление ран, рост и укрепление костей. Насколько? Профессор Клинто Рубин обнаружил, что воздействие звуком в диапазоне 20-50 герц увеличивает рост и укрепляет кости на 20 процентов.

При этом само животное практически не расходует энергию на испускание целебного звука. Более того, звуковые колебания служат чем-то вроде тренажера-массажера для кошачьего тела. Дело в том, что кошачий образ жизни предполагает сон в течение большей части суток, но при этом мышцы животных ничуть не ослабевают. Зоологи предполагают, что функцию фитнеса для любителей поспать играет как раз мурчание.

Послушать мурлыканье и прочитать теории о том, каким образом животные воспроизводят этот чудный звук можно здесь - www.murlyki.ru/interesting/purring.html

3. Владельцы котов и кошек живут дольше

В Берлинском институте геронтологии группой учёных было проведено исследование влияния кошек на продолжительность жизни их владельцев. Выводы, полученные в результате исследования более 3000 владельцев кошек, показали, что люди, у которых на протяжении жизни была кошка, живут в среднем на 10, 3 года дольше, чем "бескошатники".

По мнению геронтологов, кошки - настоящий эликсир молодости для их владельцев.

4. Кошки нормализуют кровяное давление и снижают риск инфаркта

У владельцев животных показатели кровяного давления лучше, ниже содержание холестерина в крови - одного из факторов риска инфаркта.

Известен ряд случаев, когда кошки предотвращали сердечный приступ или помогали при гипертоническом кризе, спасая хозяина от инсульта. Они не отходили от своего хозяина по нескольку часов, ничего не пили и не ели, старательно урчали и успокаивались только тогда, когда больному становилось лучше.

Однако на этом таланты этих замечательных животных не заканчиваются

Многолетние наблюдения врачей показали, что:

1) биовоздействие кошек сильнее, чем котов. Кошки "лучше" лечат заболевания нервной системы, внутренних органов. Коты прекрасные целители остеохондроза, радикулита, артроза;

2) разные породы имеют свою область в целительстве. Например:

длинношерстные кошки (персидская, ангорская, сибирская, рэгдоллы, бирманские и др.) – невропатологи, помогают при бессоннице, раздражении и депрессии;

короткошерстные с плюшевой шерстью (экзотические, британские, шотландские, русские голубые и др.) "специализируются" на сердечно-сосудистых заболеваниях;

кошки короткошерстных и бесшерстных пород (сиамские, ориентальные, сфинксы и др.) врачуют болезни печени, почек, гастрит, колит.

Хотелось бы отметить, что, насильно удерживая кошку рядом с собой, лечебного эффекта не получить. Между владельцем и кошкой должен быть тесный контакт доверия. А если при этом кошка ещё заурчит и покажет, что ей с вами быть нравится, эффект возрастает в несколько раз.

@темы: "зверята"

---

Дороти, сестра Пенелопы

А что касается Дороти Деверос, то она и ждать не стала, пока опекун разберется, за кого ее выдавать. Появившись при дворе в возрасте 17 лет, она молниеносно присмотрела себе жениха.

Дороти слева

Скорее всего, она даже была уже знакома с сыном сослуживца своего отца, потому что земли, принадлежащие семейству сэра Джона Перротта в Пемброкшире, примыкали к владениям Деверосов, в которых те проводили лето. Томас Перротт написал сестре своей избранницы, прося Пенелопу отнестись к планам Дороти с одобрением. По какой-то причине Пенелопа не ответила, и парочка предпочла признать это за знак одобрения.

Тем не менее, Дороти подозревала, что дело не в одобрении, а просто в том, что случился какой-то сбой в передаче информации, так что лицензию на брак она предложила взять в Броксбурне, куда приехала на лето. Священника пара наняла со стороны, и тот согласился обвенчать Дороти и Томаса с условием, что сделает это анонимно. Внезапным препятствием оказался отказ местного церковного ключника выдать ключи для проведения церемонии. Ну, дверь просто выломали, и священник провел обряд с немыслимой скоростью, пока два стражника, захваченные из дома Томасом и его отцом, не пускали семью Дороти прервать церемонию.

сэр Джон, отец Томаса Перротта

Как обычно в таких случаях, королева пришла в ярость, Дороти изгнали из числа фрейлин прочь, а Томаса посадили в тюрьму Флит. Ненадолго, конечно.

Есть одна сплетня, что дедом новобрачного был сам Большой Гарри. Что сэр Джон Перретт был сыном короля от Мэри Беркли. Не удивилась бы, если бы сплетню запустил сам сэр Джон, который был внешне чрезвычайно на короля похож. И характером тоже. Когда ему не понравилось, как офицеры короны ведут себя в покоренных им мятежных провинциях Ирландии, он просто хлопнул дверью. Прибыл в Лондон и потребовал, чтобы его от должности освободили, после чего гордо удалился в Уэллс.

Замужняя жизнь Дороти стала, как минимум, весьма тревожной около 1592 года, когда ее свекр, вернувшись из Ирландии, где служил Лордом Депутатом, был обвинен в государственной измене. Дело против него было построено, это факт. Все обвинения основывались на поддельных письмах ирландского священника. Вроде бы сэр Джон предлагал свою лояльность Филиппу Испанскому и герцогу Пармскому. Непонятно, правда, в обмен на что.

Его также обвинили в том, что он отзывался о Елизавете, как о «бастарде, выродке обычной шлюхи». Тяжкие обвинения, но сэр Джон ухитрился держаться на суде достаточно убедительно, чтобы вынесение приговора отложили. За это время Перротт, заключенный в Тауэр, успел умереть. Был ли он тайно убит, или умер сам? Возможно и то, и другое. Перротту было на момент смерти 64 года, и характер он имел взрывной. Мог и от удара умереть.

Через несколько месяцев все имущество сэра Джона, конфискованное в пользу короны, было возвращено мужу Дороти. О Томасе неизвестно решительно ничего, он себя никак не проявил.

Умер он достаточно быстро после того, как приключилась драма с его отцом, потому что уже в 1594 году Дороти вышла замуж ни больше, ни меньше чем за Генри Перси, графа Нортумберлендского.

граф

Как и где они успели познакомиться – трудно сказать, не имея детального материала о жизни Дороти, которая считается менее интересной по сравнению с ее знаменитой сестрой. Можно предположить, что Генри Перси, владелец самой большой в Англии библиотеки, был вхож в салон Пенелопы Рич. Во всяком случае, Кристофер Марлоу, который был своим человеком в салоне леди Пенелопы, всегда говорил, что он хорошо знаком с Нортумберлендом.

Говорят, что брак удачным не был. Генри Перси нашел свою жену неподходящей ему по характеру, и пара большую часть времени жила раздельно. Что не помешало им обзавестись четырьмя детьми. Похоже, сестры Деверос предпочитали иметь отцов своих детей на удобном для себя расстоянии. И - редкая удача! - их мужей такое положение дел устраивало.

Нортумберленда называли «граф-волшебник», и он был известен тем, что плохо уживался с кем бы то ни было из домашних. Он ссорился с матерью, потом ссорился с женой, и, похоже, достаточно уютно чувствовал себя только в компании своей трубки, своих книг, и своих друзей.

В «Фаусте» Кристофер Марлоу писал:

Что быть должно, то будет! Прочь, писанье!
Божественны лишь книги некромантов
И тайная наука колдунов.
Волшебные круги, фигуры, знаки...
Да, это то, к чему стремится Фауст!
О, целый мир восторгов и наград,
И почестей, и всемогущей власти
Искуснику усердному завещан!
Все, что ни есть меж полюсами в мире.
Покорствовать мне будет! Государям
Подвластны лишь владенья их. Не в силах
Ни тучи гнать они, ни вызвать ветер.
Его же власть доходит до пределов,
Каких достичь дерзает только разум.
Искусный маг есть всемогущий бог.
Да, закали свой разум смело, Фауст,
Чтоб равным стать отныне божеству.

Не Нортумберленд ли послужил ему прототипом Фауста? Во всяком случае, дочь Дороти и Нортумберленда, Люси, графиня Карлайл, была прототипом Миледи в романах Дюма.

Люси

@темы: Англия Тюдоров

---

История Пенелопы Деверос, леди Рич

Пенелопе Деверос посчастливилось прожить свою жизнь так, как она считала нужным, и умереть сравнительно молодой, оставшись в истории яркой кометой на небосводе последних лет царствования королевы Елизаветы и первых лет царствования короля Джеймса. А ведь все начиналось достаточно скверно…

Дороти слева, Пенелопа справа

То есть, сначала-то все было прекрасно. Пенелопа и ее сестра, Дороти, были дочерями Летиции Ноллис от ее первого брака с Валтром Деверосом. Потом Летиция вышла за Роберта Дадли, а ее дочери вошли, таким образом, в блестящий и полубогемный клан Эссексов – Сидни. Полубогемный потому, что племянник графа Лейчестерского, Филипп Сидни, был популярным поэтом. Говорят, он был влюблен одно время в свою кузину Пенелопу, но в кого только не был влюблен этот Филипп, если верить его автобиографистам. В конце концов, Пенелопе на тот момент было всего 13 лет.

перманентно страдающий Филипп Сидни

Ситуацию с замужеством девушек из этих семейств осложняло то, что, несмотря на блеск и славу, денег там было маловато. Во всяком случае, со стороны Сидни. Сэр Генри Сидни был вице-королем Ирландии, но на практике это означало, что поддержание блеска титула осуществлялось за его собственный счет. Поэтому его дочери Мэри пришлось выйти замуж за Генри Герберта, который был гораздо старше ее, но имел деньги. То есть, прецедент выгодных браков в клане существовал.

леди Мэри Сидни, графиня Пемброк

Потом Роберт Дадли умер, и его вдова, мать Пенелопы, выскочила замуж за сына одного из служащих своего покойного мужа, Кристофера Блонта. Кристофер был, несомненно, интересным и непростым человеком, и брак был счастливым, но особого счастья среди родных и близких Летис он не вызвал. На тот момент семья Блонтов котировалась как старая, но обедневшая и впавшая в ничтожество. А уж учитывая, что королева терпеть не могла Летис, невозможно было бы и ожидать, что Пенелопа и Дороти, тогда несовершеннолетние, останутся при матери.

Сестра Роберта Дадли, Кэтрин, была замужем за Генри Гастингсом, графом Хантингдоном, которому и доверили опекунство. Кэтрин была хорошо знакома обеим девочкам, потому что, будучи сама женщиной широко образованной, обучала обеих еще при жизни брата. Этот Генри Гастингс был достаточно интересной фигурой, о которой нельзя не сказать пару слов, хотя эта история вовсе не о нем. Гастингсы были насквозь католической семьей, но Генри Гастингс начал свою политическую карьеру при протестантском дворе юного сына Большого Гарри.

Нет, он не изменил своим убеждениям, он просто проникся философией учителей Эдварда VI, Джона Чека и Ричарда Кокса. Этой философией был гуманизм. Парадоксально, как ученики больших гуманистов и гуманисты по убеждениям вели себя, получая реальную власть. Томас Мор, в свое время, не побрезговал основательно запачкать руки кровью и копотью, будучи канцлером Большого Гарри. А политика короля Эдварда VI была гораздо ближе к пуританскому террору, нежели к гуманизму.

Генри Гастингс не был человеком энергичным или честолюбивым, но замашки гуманиста, имеющего власть, проявились в том, как он попытался решить судьбу своих подопечных.

Надо сказать, что Пенелопа Деверос была красавицей. Во всяком случае, контраст темных глаз и золотистых волос делал ее внешность незабываемой. Когда она появилась при дворе в 1580 году, кузен Филипп объявил себя влюбленным, но, скорее, только для того, чтобы чувствовать себя несчастным. Возможно, поэту надо чувствовать себя несчастным для того, чтобы писать стихи. По его словам, красота Пенелопы нанесла ему рану, которая будет кровоточить, покуда он жив. Нет никаких оснований полагать, что Пенелопа когда-либо обращала внимание на кузена или пыталась ранить его сердце.

один из портретов Пенелопы

Ее опекун решил пристроить красавицу за Роберта Рича, барона Рича, в котором не было ничего хорошего, кроме его состояния. Скучный, мрачный, неумный, лишенный всякого шарма – разве такого мужа заслуживала девушка с талантами Пенелопы? Тем не менее, она, похоже, на момент своего замужества была совершенно свободна в отношении привязанностей, и вышла замуж без колебаний. И взяла свою жизнь в собственные руки.

барон Рич и его вторая жена

Каким-то образом семейная жизнь барона и баронессы Рич устроилась так, что супруги вполне счастливо жили раздельно, встречаясь в супружеской постели приблизительно раз в полтора года, чтобы произвести на свет очередного ребенка. Пенелопа же собрала вокруг себя кружок интересных людей, устроив что-то типа салона, которые войдут среди аристократок в моду гораздо позже. Возможно, она взяла пример именно с Мэри Сидни, которая и сама занималась переводами, композициями, химическими опытами, фармакологией и музыкой, и собрала вокруг себя круг дарований, известный как The Wilton Circle. Компания Пенелопы известна как The Essex Circle, и в этот круг входили многие из тех, кто был своим человеком в Вилтоне.

На этом и заканчивалось сходство между двумя женщинами. Мэри Сидни была фигурой более консервативной, и жила со своим мужем если и не душа в душу, то не бросая вызов обществу. Когда лорд Пемброк умер, он оставил ей изрядное состояние, приправленное условием, что она не должна выходить замуж. Есть мнение, что Мэри впоследствии была вполне счастлива со своим собственным врачом, но условие было соблюдено.

А вот Пенелопа, встретив человека, подходящего ей во всех отношениях, совершенно спокойно включила его в свой брак. Ее любовником стал еще один представитель семьи Блонтов, Чарльз. На тот момент Чарльз Блонт имел только красивый титул барона Монтжоя и ничего больше. Кроме красивой внешности и глубокой цивилизованности, конечно. Что было в елизаветинские времена неплохим капиталом для мужчины, надо заметить. В 1589 году Елизавета сделала этого Блонта одним из своих гвардейцев. Но отличать Блонта она начала раньше, что совсем не понравилось старшему брату Пенелопы, который решил защищать свое право на роль королевского фаворита с оружием в руках. Молодые люди даже дрались на дуэли, из которой победителем вышел Блонт.

Чарльз Блонт

В любом случае, Блонт стал любовником Пенелопы Рич где-то в 1580-х. Впоследствии историки будут ломать головы над тем, кто был отцом многочисленных детей Пенелопы? Семеро старших носили имя барона Рича, но наверняка ни Рич, ни Монтжой, ни сама Пенелопа понятия не имели, кто из детей родился от кого. В будущем Монтжой сделает завещание, включающее не только детей, носящих его имя, но и Пенелопу Рич, и Изабель Рич.

Неизвестно, как бы трио разбиралось в своих отношениях, если бы не скандал с братом Пенелопы и фаворитом королевы, Робертом Деверосом. За что Елизавета благоволила к этому кретину – непонятно. Разве что в первые годы появления при дворе недостаток ума компенсировался приятной внешностью, а ляпы доброжелательно объяснялись неопытностью. Но дело было вовсе не в неопытности, а в том, что Роберт Деверос любил себя превыше всего на свете, имел ни на чем не обоснованное большое мнение о своих способностях, и совершенно не умел и не хотел подчиняться.

Роберт Деверос

По мере того, как Роберт Деверос взрослел, королева срывалась на него все чаще. Известен даже достаточно некрасивый инцидент, когда королева съехала любимчику по уху за очередную бессмысленность, а тот, в ответ, начал вытягивать меч из ножен. Возможно, это только исторический анекдот. Вряд ли лорды были вооружены на заседаниях совета, иначе книга пэров стала бы гораздо короче.

Здесь не время и не место расписывать о том, почему возник и почему не удался так называемый мятеж Эссекса. Главным для Пенелопы Рич были последствия этой достаточно дурацкой выходки. Мало того, что брат попытался свалить вину на Пенелопу и Монтжоя, так еще и «привилегированная распутница» была сдана на поруки законному супругу! До этого она вполне добровольно провела изрядное количество времени у постели мужа, выхаживая его от какой-то тяжелой болезни, но теперь-то положение дел изменилось. Имя Деверосов было официально в немилости, и неизвестно, как повел бы себя барон Рич теперь. Пенелопа задумалась о разводе.

О разводе Пенелопы задумались и оба ее мужа. Монтжой хотел бы узаконить отношения так, чтобы у него были узаконенные наследники, ведь теперь ему уже было, что наследникам передать. Что касается барона Рича, то его положение в союзе Рич – Пенелопа – Монтжой было достаточно унизительно, определяясь одним словом: рогоносец. Ему захотелось нормальной семьи и менее богемной жены.

Поскольку Англия в те годы переживала волнения, связанные с переходом власти от королевы Елизаветы к королю Джеймсу, до развода барона и баронессы Рич руки дошли только в 1605 году. Барон подал на развод на основании супружеской неверности, баронесса уверенно эту неверность признала, но ведь развода-то в том смысле, в каком мы понимаем его сейчас, именно в те годы в Англии не было. Паре официально было разрешено расстаться, да. Но право на заключение нового брака получил только барон Рич, как сторона пострадавшая. Пенелопа потребовала, чтобы ей разрешили выйти замуж за отца своих детей и узаконить потомство пары, но ей было в этом отказано.

Но что значило дозволение или отказ для Пенелопы Деверос? Она и Монтжой поженились приватно, в его доме. Обряд совершил капаллан Монтжоя, Лауд, который стал впоследствии епископом кентерберийским. Кстати, хотя пара и поженилась вопреки судебному решению, их брак был, очевидно, признан законным, потому что старший сын, Монтжой Блонт, унаследовал титул в 1617 году.

Чарльз Блонт умер в апреле 1606 года. Пенелопа пережила его на год. Что касается барона Рича, то он, поверьте, не был обойденной стороной в этой истории. Лет 20 он жил в странном «браке втроем», не выказывая ни малейшего неудовольствия, и не отказывая в любовных связях себе. После развода, он женился на Франсис Врэй, и дожил до 1618 года. От этого брака детей у него не было, и титул барона Рича унаследовал его старший сын от Пенелопы.

@темы: Англия Тюдоров

---

Смутили "ванны с ароматными маслами"

потянуто у Лазурного Котика kot-de-azur.livejournal.com

Котенку Карла Лагерфельда наняли двух домработниц

Великий дизайнер нанял своей фаворитке - сиамской кошке Шупетт нянек, которые готовят ей блюда и учат пользоваться айпадом.



Холостой и бездетный креативный директор модного дома Chanel Карл Лагерфельд не перестает баловать свою любимицу - маленькую сиамскую кошку по кличке Шупетт.

Котенка дизайнеру подарил его любимый манекенщик Батист Джиабикони, к которому Лагерфельд относится как к сыну.



"Юная леди" - именно так дизайнер называет Шупетт - живет в апартаментах креативного директора Chanel в Париже и является, по словам Лагерфельда, "полноправной хозяйкой квартиры".

В подтверждение этих слов дизайнер рассказывает о привычке ужинать за одним столом с четвероногой любимицей, их совместной игре в айпад (Шупетт, кстати, владеет личным гаждетом белого цвета) и любимых ароматах кошки.

Чтобы фаворитка не скучала в отсутствие мэтра, тот нанял ей двух нянек - дневной и ночной смены.

Они обязаны готовить и сервировать стол для Шупетт, купать ее в ванной с ароматными маслами, учить ее пользоваться айпадом - словом, контролировать, чтобы животное не заскучало в ожидании хозяина.

- За последние 9 месяцев у меня скопилось 600 страниц дневника моей ненаглядной. Пора выпускать книгу, - улыбается дизайнер.

На случай, когда Лагерфельд вынужден надолго покинуть жилище, нянечки регулярно пересылают ему "дневники Шупетт" - подробные описания ее состояния, настроения и самочувствия.

Когда дизайнера нет дома, котенок засыпает на его подушке. Впрочем, когда он дома, Шупетт всегда спит рядом.

Лагерфельд признается, что "немного избаловал любимицу", но при этом добавил, что никогда не оденет ее в Chanel.

- Я забочусь о ней как могу. У нее есть все, что ей необходимо. Но не просите меня одевать ее ни в мои вещи, ни в чьи бы то ни было. Я считаю это цирком, - заявил дизайнер.

@темы: "зверята"

---

Доспехи Генри VIII

Король рос... Вширь, к сожалению



Зато он таскал на себе почти 50 кг металла (вес последнего доспеха). А вообще доспехи были черными с золотом изначально. Их "отчистили" до блеска и сверкания в викторианскую эпоху.

просто волшебно...

@темы: Henry VIII

---

История Мэри Фиттон

При дворе английских королев было много молодых и не очень женщин, чей статус довольно трудно определить словом «фрейлина». Дело в том, что в Англии эти фрейлины делились на несколько групп.
Maid of honour – это, собственно, и есть фрейлина. Эти девушки были в возрасте от 16 лет и старше, незамужние и принадлежавшие к традиционно активным в политике семействам. Их отправляли ко двору королевы с двумя целями: приобрести светский лоск и обзавестись полезными дружескими связями с представителями других семейств. Конечной целью было достойное замужество. В идеале, устроенное или самой королевой, или по разрешению королевы – в ответ на предложение какого-либо придворного.



Maids of the court были служащими при дворе, выполняющими различную работу. Некоторые из них принадлежали к дворянским семьям, некоторые были отпрысками ничем не знаменитых семей землевладельцев без титулов, а некоторые – и вовсе из простонародья. Не стоит думать, что эта категория женщин была обречена на пожизненную «грязную» работу. Очень и очень многие из них неплохо продвигались по служебной лестнице, и даже получали со временем титул «дама». Более того, умение строить социальную сеть связей и отношений среди дворцовой прислуги было делом куда как более замысловатым, нежели просто появиться при дворе в уже готовой социальной нише.

Lady-in-waiting, придворная дама, служащая королевы, была, скорее, компаньонкой, имеющей ряд обязанностей, от приведения в порядок королевских нарядов до присмотра за прислугой и фрейлинами. Требования к уровню образования этих дам был значительным. Эти леди должны были владеть несколькими языками в мере, позволяющей им свободно на них общаться, вести корреспонденцию, читать вслух. Они должны были знать не только правила придворного этикета, но и массу оттенков этих правил. Они должны были уметь и танцевать, и ездить верхом, и рисовать, вышивать, устраивать всевозможные представления для увеселения королевы. Но превыше прочих, их обязанностью было быть всегда в курсе всего, происходящего во дворце и за его пределами, иметь сеть осведомителей и возможности влиять на ход событий по приказу королевы.

Одной из самых неблагодарных обязанностей lady-in-waiting был надзор за поведением фрейлин. Во-первых, этих фрейлин было много. При дворе королевы Элизабет между 1553 и 1603 перебывало 400 девиц! К счастью, не одновременно. Обычное количество фрейлин было 10 – 15, но и этого хватало для причинения головных болей и королеве, и ее придворным дамам. В принципе, это было естественно, если учесть, что каждый день в покоях королевы крутились от 80 до сотни всевозможных советников и служащих двора, не говоря уже о вечерних танцах, где интерес присутствующих был сконцентрирован именно на фрейлинах. Стоит ли удивляться, что некоторые из них весело впадали в грех? Впрочем, кого это интересовало, если девица была достаточно умна для того, чтобы ее похождения не вылились в скандал. Большинство были.

Некоторые были достаточно наивны, чтобы выйти замуж тайно. Здесь многое зависело от того, насколько известие о тайном браке могло взбесить королеву Бесс. Девочки Грей заплатили за свои браки практически пожизненными арестами – слишком близко они были, по праву крови, к трону. А весь ум в этом семействе отпрысков младшей сестры короля Большого Гарри, похоже, достался только леди Джейн, что ее, впрочем, не спасло.

Тайный брак фрейлины, от которого ее родители могли только схватиться за голову, был своего рода неудачей королевы. Ведь предполагалось, что она заменяет фрейлинам родителей и выполняет их функции. Такие браки заканчивались, как правило, заключением в тюрьму на некоторое время, и изгнанием прочь. Многие пары шли на сознательный риск, знали, что их ожидало, и жили потом долго и счастливо вдали от странной дворцовой обстановки. Но были и более драматические случаи, когда фрейлина оказывалась слишком амбитной и рисковала всем. Именно на свой страх и риск, потому что в случае неудачи она оказывалась изгоем и в своей семье, и в своих кругах.

Именно таким случаем была Мэри Фиттон, дочь чеширского джентльмена. Надо сказать, что родители Мэри не слишком-то хотели отправлять дочь в Лондон. Они прекрасно понимали, что девушка окажется в столице и при дворе в качестве желанной добычи для придворных. Но их уговорили. Сэр Уильям Ноллис был другом отца Мэри, и пообещал хранить девушку, как зеницу ока. Причина у него для этого была: он был отчаянно влюблен в девицу, хотя сам был старше ее на 34 года, и, к тому же, женат. Но жена его была старше сэра Уильяма на 20 лет, брак был бездетным, и Ноллис обоснованно ожидал, что вскоре окажется вдовцом. Откуда ему было знать, что Дорис Брэй проживет 81 год и умрет только в 1605 году!

Мэри Фиттон

Но с чего Ноллис решил, что юная Мэри Фиттон польстится на его седую бороду в любом случае? Мэри решила отхватить себе мужа куда как более приятного: Уильяма Герберта, сына лорда Пемброка. Сэр Уильям был на два года ее моложе, имел репутацию книжника и отшельника, но на брачном рынке ценился высоко. Ему было всего 15 лет, когда его отец отверг предполагаемый брак своего наследника с Бриджит де Вер, внучкой самого Сесила. Не сошлись в цене Сесил и лорд Пемброк. Что ж, парень вырос, и связался без отцовского благословения с Элизабет Кэри, единственной наследницей лорда Хансдона. Напомню, что Хансдон практически наверняка был сводным братом королевы, и официально – кузеном королевы. Но лорду Пемроку и эта кандидатка в невестки не пришлась по вкусу. Элизабет выдали замуж за лорда Беркли, а молодой Герберт продолжал ходить в холостяках.

Уильям Герберт (увы, не в молодости)

Мэри Фиттон решила почему-то, что самым легким способом окрутить перспективного наследника одного из самых громких титулов королевства будет беременность. И она принялась за дело. Поскольку Мэри была девушкой видной и темпераментной, Уильям Герберт встречался с ней очень охотно. Очевидно, не в своей резиденции Байнард Кастл, а в какой-то укромной гостинице. Широко известно, что Мэри бегала на свидания, подобрав юбки под широкий плащ и распустив волосы. Очевидно, поэту такая возлюбленная вполне нравилась, пока она не забеременела, и ее положение не стало очевидным для всех. Дело было в конце 1600-го года, а в самом начале 1601-го, когда скандал еще не разгорелся, строгий отец Уильяма умер, и он сам стал лордом Пемброком. И наотрез отказался жениться на Мэри Фиттон, хотя и не отрицал своего отцовства. Он прекрасно знал, что королева будет в ярости. Она в любом случае была бы в ярости, но отказ «прикрыть грех» - это не лучший способ поладить с ее величеством.

Ноллис

И Уильям Герберт отправился в тюрьму Флит. Он решил, что одно дело – Мэри в качестве любовницы, с ее дерзостью, страстностью, напором и презрением к условностям. И совсем другое – Мэри в роли леди Пемброк. Так что лорд Пемброк сидел в тюрьме, писал стихи, и периодически слал петиции Роберту Сесилу, который сменил своего отца возле трона королевы. Конечно, лорда помиловали, но от двора удалили. Вряд ли его это расстроило. Он, в конце концов, женился на внучке Бесс Хардвик, Мэри Тальбот. И, замечу, прижил двоих детей со своей вдовой кузиной-поэтессой.

Что касается Мэри, то ребенок ее умер, едва успев родиться, и девушка была отослана прочь. Отец ее принял, но почти тайно, стыдясь и страдая. Впрочем, Ноллис продолжал кружить неподалеку, обещая жениться сразу, как его жена умрет, но Мэри не считала, что ее надо спасать такой ценой.

Ей приглянулся молодой адмирал сэр Ричард Лисон. Который был, увы и ах, женат. Женился сэр Ричард, когда ему было всего 17 лет, по любви, на девушке из клана Говардов. К сожалению, в отцы ему достался человек, которого позже обвинили в пиратстве, колдовстве, а также убийстве и попытках убийства нескольких человек. Включая сына с невесткой. Там случилось что-то жуткое, и Маргарет, в конце концов, сошла с ума, хоть и осталась жива. Или, как тогда выражались, «впала в неизлечимую депрессию».

Ричард Лисон

Мэри Фиттон и сэр Ричард нашли друг друга, но Лисон умер в 1605 году, и Мэри снова осталась одна. Хотя ее любовник оставил ей симпатичную сумму в 100 фунтов. За Лисоном последовал один из его капитанов, Уильям Полвил, и Мэри родила от этой связи еще одного ребенка, к стыду и ужасу своей матери, которая писала старшей сестре Мэри, что это «стыд, которого не испытывала ни одна чеширская женщина».

Впрочем, Мэри вышла замуж за этого Полвила, но вскоре снова овдовела. Теперь у нее была еще и дочь.
В конце концов, Мэри Фиттон вышла еще за одного моряка, капитана Логера, и прожила с ним до самого 1636 года, когда овдовела еще раз. Умерла она в 1647 году, в возрасте 69 лет. Последние годы она жила в Уэльсе.

А старый поклонник Мэри, Ноллис, женился-таки на молодой девице 19 лет, после смерти своей жены, и стал графом. Так что может быть и так, что Мэри, бегая к Уильяму Герберту, бегала не за титулом, а за любовью.

Говорят, что в сонетах Шекспира в образе Темной Дамы выступает именно Мэри Фиттон, но на этот счет есть много мнений.

129

Души растрата в пропасти стыда —
Вот похоти финал, а до финала
Она дика, груба, полна вреда,
Жестока, неверна — и всё ей мало.

Вкусивший с нею сладостных минут
Презреньем платит ей. Ее без меры
Взыскуют и без меры же клянут
Как злой обман, рождающий химеры.

Сначала домогаясь без ума,
Потом безумна в обладанье томном.
Само блаженство — и печаль сама.
Поманит счастьем — сном растает темным.

Все это знают, но избегнет кто ж
Такого ада, что на рай похож?

@темы: Англия Тюдоров

---

Сокровища мои

Здесь

серебро

бронза

каменюки какие-то

та-дам, наследственная дррагоценность. Что там за гигантского размера камень - не знаю, щеголяла в этой роскоши считанные разы, и, как ни странно, меня часто просили это кольцо продать, причем за неплохие деньги. Но мне нравится цвет этого камешка.

@темы: "красотища"

---

Новое мое на Самиздате

Свела файлы про загадку смерти Эми Робсар, Роберте Дадли и Елизавете.

samlib.ru/editors/m/mirrinminttu/robsart.shtml

@темы: "Чтиво"