Генрих VI снова становится королем

Король Франции Луи XI, после разговора с Маргаретой и ее обещания передать ему Кале, некоторое время действительно пребывал в состоянии сочувственной к ланкастерианцам мечтательности. Очень уж ему хотелось получить эту крепость без хлопот и жертв. Поняв, тем не менее, что дело у дома Ланкастеров гиблое, он заключил в 1464 году с Эдуардом IV мир.

Варвику этого было недостаточно. Ему очень хотелось, чтобы и в будущем Франция не могла оказать поддержку Ланкастерам, и для этого он замыслил женить Эдуарда на сестре жены Луи – на Боне Савойской. Тем более, что такого жениха, как высокий, стройный 24-летний Эдуард сватать было бы одним удовольствием.

Это изображение короля Эдди принадлежит Сатчвиллу, а вот несколько другие:

в церкви, витраж

и статуя, удивительно точно изображающая характер этого короля

Только вот энтузиазма к сватовству жених не проявлял, и поэтому Варвик потребовал у родича объяснений. Бона была девицей красивой, приданое за ней давали хорошее, родня у нее была просто блестящей, так что дело не могло быть в невесте.

девица Бона - в центре

а вот и Шарлотта, сестра Боны и жена короля Шарля

К своему ужасу он услышал, что юный король уже успел жениться! Тайно! Да еще на какой-то скромной вдовице какого-то Грея, одного из многих, погибшего во время второй битвы при Сент-Олбани – на стороне Ланкастеров. В общем, была молодица из насквозь про-ланкастерианского рода, да еще удручающе многочисленного.

Лиз Вудвилл, которую кто-то считает теперь уродиной, но в свое время она считалась необыкновенно красивой женщиной.

Варвик почувствовал себя одураченным. Цену своему родичу Эдуарду он знал, и всегда ценил не слишком высоко. К тому же, Варвик прекрасно осознавал, что сел-то на трон и усидел на троне юноша только благодаря энергии самого Варвика. И усилия эти граф предпринимал не ради своего рода и не для того, чтобы стать мастером, управляющим королем-марионеткой, как впоследствии о нем часто писали. В конце концов, он был настолько популярен в мутные времена борьбы с Маргарет, что вполне мог бы и сам сесть на трон. Но он этого не сделал. Он просто был патриотом. И, как патриот, он довольно глубоко связал себя переговорами о женитьбе Эдуарда перед королем Франции. А теперь его усилия были сведены на нет причудой молодого человека.

Варвик, алиас Ричард Невилл

Еще хуже почувствовал себя Варвик, когда Эдуард стал рьяно устраивать судьбу родичей своей подруги. За два года, с 1464 по 1466 год он протолкнул семерых Вудвиллов в семейства пэров. А тут еще дядя Варвика через жену, лорд Монтжой, был смещен Эдуардом с должности Лорда Казначея ради отца Элизабет Вудвилл. Сама Элизабет перехватила у Варвика молодую наследницу Экзетера, которую он обручил со своим племянником, и выдала ее замуж за своего сына от первого брака. Еще более оскорбителен был отказ Эдуарда женить его брата, ставшего герцогом Кларенсом, на дочери Варвика Изабель.

Но это были, собственно, домашние разлады, которые Варвик как-то еще мог бы стерпеть. Худшее только начиналось. Поскольку граф был полностью убежден в важности вечного мира с Францией, Эдуард послал его в 1467 году договариваться с королем Луи об условиях. Как только он уехал, король срочно обручил свою сестру Маргарет с наследником герцога Бургундского. Поэтому, когда Варвик вернулся с французским посольством, его встретил очень холодно настроенный Эдуард (который успел сменить и Лорда Канцлера, одного из Невиллов, на своего человека). Послы уехали ни с чем, а потрясенный граф на год заперся в своем поместье. За это время пропасть между ним и королем углубилась: королю нашептывали на Варвика Вудвиллы, а страна, ненавидящая новых фаворитов, снова зашевелилась.

говорят, это была безумно пышная свадьба

Гром грянул в 1468 году, когда Эдуард объявил на майском парламенте, что он возобновляет свои претензии на французский трон. В ответ король Луи просто спустил с привязи экс-королеву Маргарет.

По всей Англии заполыхали очаги ланкастерианских восстаний. Джаспер Тюдор прошелся по северу во имя короля Генриха. Эдуарду очень быстро стало не до завоевания Франции. Около Варвика начали группироваться его друзья и родственники. Забавно, но среди них оказался и Джордж Кларенс, который не имел ни малейшего желания отказываться от Изабель Варвик ради своего брата-короля. Варвик, подумав, выдвинул свою политическую программу. Ланкастерианцем он не стал, но, как и при Генрихе, он ратовал за хорошее управление и справедливую администрацию, и против фаворитизма.

В апреле 1469 года Варвик с женой и дочерьми отплыл в Кале, а через 2 месяца в Англии начались восстания. Первое из них, в Йоркшире, было поднято одним из друзей Варвика – сэром Джоном Коньерсом, под именем Робина из Редесдейла. Второе было поднято ланкастерианцами, и его возглавил Роберт Хильярд под именем Робина из Холдернесса. Монтегю разбил ланкастерские силы, но сражаться со своими отказался. В Йоркшир пришлось отправиться самому королю, как Варвик и расчитывал. Потому что брат короля, Кларенс, немедленно ускользнул к Варвику в Кале и торжественно обвенчался с Изабель. И вот 12 июля Варвик вернулся в Англию, и отправился, сопровождаемый многочисленными последователями с юга, в Ноттингем, где находился Эдуард.

Очевидно, Эдуард к тому времени начал уже что-то понимать, потому что 9 июля он отправил в Кале письма брату и Варвику:
”Brodir… we truste ye wole dispose you accordyng to our pleser and commandement, and ye shal be to us right welcome”
“Cosyn, we grete you well… and we ne trust that ye shulde be of any such disposicion towards us, as the rumour here renneth, consederyng the trust and affection we bere in you… And cosyn, ne think but ye shal be to us welcome”
Скорее всего, адресаты покинули Кале раньше, чем получили эти письма.

То, что произошло потом, довольно красноречиво говорит о том, какой беспорядок царил в то время в политике Англии. В Ноттингеме собирается совет, на котором лорд Монтжой требует от Эдуарда сместить Вудвиллов собственной безопасности ради. Эдуард соглашается, и начинает движение к югу, чтобы соединиться с силами, которые ведет из Уэльса Герберт.

Северные повстанцы под командованием Коньера и Латимера тоже спешат к югу, и становятся между силами, идущими из Уэльса, и Эдуардом. Туда же приближается и Варвик.

Герберт, Коньер и Латимер сходятся в битве, в которой Латимер погибает, но и Герберт с братом попадают, в свою очередь, в плен повстанцам (оба были обезглавлены).

В этот момент королевская армия узнает о приближении Варвика, и... ну да, разбегается. Эдуард сам ищет укрытия в Бэкингемшире, но его там среди ночи арестовывает архиепископ Невилл и доставляет прямиком к Варвику. Варвик тем временем истребляет тех Вудвиллов, которые находятся в пределах досягаемости, и не обращает на короля ни малейшего внимания.

В октябре они все вернулись в Лондон, подчеркнуто дружелюбные друг к другу. Лордам стоило бы поспрашивать о реальном положении вещей у своих слуг и служащих, потому что из писем Пастонов ясно, что как раз там-то враждебность была открытой.

В марте 1470 года Эдуард собрал большие силы для подавления какого-то невнятного восстания в Линкольншире. В связи с дружескими отношениями, к нему присоединился и Варвик. Восстание действительно как бы имело место, и его руководитель был обезглавлен, и тут Эдуард внезапно напал на Варвика, утверждая, что восстание было спровоцировано им, и что вождь восставших сказал об этом на последней исповеди. Варвик к такому повороту дел был совершенно не готов, и еле унес ноги, успев захватить свою семью и ценности. Бежал он, как обычно, в Кале, но в этот раз город не открыл ему ворота.

Что оставалось делать Варвику? Только просить убежища у короля Луи. А тот увидел в этом интереснейшую возможность примирить Варвика и... Генрихову Маргарет. Невозможно? В других обстоятельствах это было бы невозможно, но при данном раскладе эти двое не только договорились, но даже породнились: вторая дочь Варвика, Анна, вышла замуж за сына Маргарет, Эдуарда, которому было уже 17 лет. Чего договаривающиеся стороны совершенно не учли, так это чувств герцога Кларенса, который надеялся сесть со временем на трон вместо брата, и именно поэтому прибившегося к Варвику. Теперь же естественной сменой Эдуарду IV становился Эдуард Ланкастер. Таким образом, в самом центре нового союза Варвик-Маргарет появилось слабое звено, потому что Кларенс отшатнулся снова к брату – в полной секретности.

Варвик высадился в Девоншире 13 сентября, и такой силой обладало его имя, что весь Запад Англии приветствовал его, и он начал продвигаться к Лондону совершенно беспрепятственно, пока не узнал, что Эдуард находится в Ноттингеме. Варвик свернул на Ноттингем. Королевская армия снова начала таять при его приближении. И снова Эдуард бежал – на этот раз ко двору герцога Бургундского, где герцогиней была его сестра, так предусмотрительно выданная за герцога против воли Варвика.

В Лондоне начались спонтанные беспорядки, Элизабет Вудвилл бежала ночью в Вестминстер, где через месяц родила будущего Эдуарда V. Епископ Винчестерский, старый друг короля Генриха, пришел 3 октября торжественно освобождать того из Тауэра. Вернее, в Тауэре тот и остался, просто перешел в королевские апартаменты. А 6 октября в Лондон с триумфом вошел Варвик в сопровождении Кларенса, который все еще был с ним.

13 октября Генрих был торжественно коронован снова, проехав через весь город во главе торжественной кавалькады под верноподданические крики толпы.

@темы: Henry VI

---

Генрих VI попадает в плен к Эдуарду IV

Не найдя должного энтузиазма в свою пользу в Шотландии, Маргарет стала искать помощь во Франции. В июле 1461 года она послала туда Сомерсета, Хангерфорда и Виттингхема. К моменту их прибытия, король Шарль VII умер, и королем Франции стал Луи XI, который именно в тот момент находился в компании Филиппа Бургундского, чьи про-йоркистские симпатии были известны, и которого король никак не мог оскорбить, приняв послов Маргарет с сердечной теплотой. Так послы и просидели в Дьеппе до конца августа, когда отправили Маргарет ободряющее письмо, что король несомненно их примет со дня на день. Они действительно встретились с королем, и вернулись в Шотландию через Фландрию в марте 1462 года, привезя с собой пустые обещания.

Луи XI

А в Англии ожидали настоящее тройное вторжение. Ходили слухи, что одновременное наступление ланкастерцев начнется из Шотландии, с Уэльса, и Джерси. Кто распространяд эти слухи – непонятно, зато под шум волны арестовали и казнили графа Оксфорда с сыном, и с ними еще троих человек. Их обвинили в том, что они поддерживали переписку с Маргарет. А та, сочтя пребывание в Шотландии невыносимым, сама отправилась во Францию. Причалила она в Бретони, оттуда отправилась в Бургундию, и, наконец, в Шинон, где ее не мог не принять король. Маргарет пообещала ему за помощь... Кале. Впрочем, Кале – не Бервик, над ним Маргарет власти не имела, так что Людовик должен был сначала взять эту крепость, чтобы считать ее своей. Со своей стороны, король быстренько освободил старого приятеля Маргарет, Пьера де Брезе, из тюрьмы, справедливо полагая, что тот последует за Маргарет, и освободит короля от своего присутствия. Так оно и вышло. Де Брезе с несколькими сотнями наемников (около 800) перешел под руку Маргарет, а король откупился от родственницы займом в 20 000 ливров.

С этими силами Маргарет и отправилась в Бамборо, где ланкастерианцы держали гарнизон, быстро редеющий от голода. Оставив там Сомерсета, она отправилась в Шотландию, чтобы забрать оттуда своего супруга – но снова погода помешала планам ланкастерцев. Корабль Маргарет попал в свирепый шторм, затонул, но люди спаслись: сама непотопляемая королева и де Брезе причалили на маленьком боте в Бервике, а вот 400 французов угодили на Холи Айленд, гле были взяты в плен.

Тем временем Варвик поспешил на север, где силы Маргарет засели уже в трех крепостях. Он осадил Алнвик, Дунстанбург и Бамборо, мотаясь ежедневно между этими тремя объектами, пока в канун Рождества Дунстанбург и Бамборо не были сданы сэром Ральфом Перси с условием, что он станет губернатором обоих. Варвик согласился, и сэр Ральф и Сомерсет поклялись в Дареме быть верными новому королю. Пемброк получил разрешение вернуться в Шотландию.

Алнвик продолжал держаться. А потом случилась довольно нелепая история: 6 января 1463 года Варвик получил сведения, что на выручку крепости движется королева с шотландцами. Граф удивился, но на всякий случай отвел войска. Увидев, что осада снята, гарнизон Алнвика просто разбежался, оставив, таким образом, крепость Варвику. Поход был закончен, йоркистские силы вернулись в Лондон, где Сомерсет довольно быстро попал в фавор короля Эдуарда.

Весной 1463 года Маргарет действительно перешла границу Шотландии с небольшой армии, наспех собранной из французов, шотландцев и беглых ланкастерианцев, нашедших приют в Шотландии. Алнвик ей сдал сэр Ральф Грей, обозленный на Варвика за то, что тот не сделал его губернатором. А сэр Ральф Перси, которого Варвик губернатором сделал, опять поменял сторону, и сдал Маргарет Бамборо.

Оттуда экс-королева решила штурмовать Нортхем, но там вовремя среагировал Монтегю, и армия ланкастерцев, узнав, что на подходе и Варвик, впала в панику и состояние «спасайся, кто может». Сама Маргарет с сыном бежала в Бамборо, куда за ними последовал и Генрих. А оттуда она, вместе с Пьером де Брезе и сыном, просто отправилась во Фландрию, где попросила убежища у герцога Бургундского. Своего мужа она бросила в Бамборо, с тем, чтобы никогда больше его не увидеть. Герцог Бургундский, симпатизирующий йоркистам, не арестовал Маргарет, но просто дал ей небольшую сумму денег, и отправил к отцу, к Рене Анжуйскому. Тот выделил дочери небольшой замок, где она, ее сын и де Брезе осели на следующие 7 лет.

Генрих остался совершенно один. Не только без союзников, но и без какого-либо желания бороться. Некоторое время вокруг него роились ланкастерианцы, но политическая ситуация неумолима вела к тому, что все, поддерживающие претензии дома Ланкастер, постепенно подписали договоры с Эдуардом IV. Генрих, видя, как холодно относятся к нему в Эдинбурге, в январе 1464 года попросил приюта у старого епископа Кеннеди, некогда рьяного ланкастерианца, а теперь просто старика. Епископ приютил короля без королевства в замке Сент-Эндрю, который был мрачноват, но достаточно далеко от границы.

В то же время, граф Сомерсет, всячески обласканный королем Эдуардом, но ненавидимый остальными до такой степени, что его отправили ради его же безопасности в Уэльс, сделал новый финт. Он решил потихонечку сбежать в Нортумберленд, и снова присоединиться к сторонникам Ланкастеров. Но его планы были кем-то выданы, и он был арестован в Дареме, в собственной постели. Одновременно с этим начались волнения в Уэльсе, где Сомерсет успел собрать единомышленников, в Чешире и Ланкашире. Эти волнения были без труда успокоены Норфолком, но тут в марте Генрих, которому не сиделось в Сент-Эндрю, снова перешел границу.

Бамборо, Нортхем и Скиптон-ин-Кравен открыли ему ворота. Как раз в это время Монтегю направлялся в Шотландию на переговоры, и, когда его неожиданно атаковали де Перси и Сомерсет, узнал о случившемся. Собрав армию в Ньюкастле, он атаковал ланкастерцев у Хеджли Мур 25 апреля. В этом бою сэр Ральф Перси погиб, но остальные бежали, чтобы сразиться еще раз, 15 мая, при Линхиллс. Монтегю снова их разбил, и на этот раз Сомерсет, Руз и Хангерфорд, попавшие в плен, были немедленно обезглавлены. В руках ланкастерианцев остался только Бамборо, который держал сэр Ральф Грей, твердо знающий, что больше на милость йоркистов ему рассчитывать не стоит.

Варвик сделал эту осаду незабываемой, доставив к стенам Бамборо новую артиллерию: чугунные пушки ”Newcastle” и ”London”, бронзовую ”Dijon”, а также бомбарды ”Edward” и ”Richard”. Крепость эта артиллерия разметала по камешкам. Сэр Ральф Грей, как предатель, был доставлен в Донкастер, где его лишили рыцарского звания, утопили и обезглавили. Генрих бежал в такой спешке, что оставил победителям и меч, и шлем, украшенный короной, да и прочие личные вещи. Год он скитался по домам тайно лояльных лично ему ланкастерианцев. Так продолжалось до самого июня 1465 года, когда Генрих прибыл к своему родственнику Ричарду Темпесту. Родственник-то родственник, но Темпесты породнились через браки и с теми, кто поддерживал йоркистов, поэтому Генрих был выдан.

Арест был безумно драматичен, с дракой, в которой хозяин, защищающий Генриха, сломал руку своему брату, Генриха предавшему, с побегом в лес, поимкой, отправкой в Тауэр. Кстати, до сих пор с точностью известно, кто предал, и что за это получил, а также то, кто прятал, как развлекал, и где селил.

Судя по хроникам, Генрих охранялся очень плотно, но никому не препятствовалось его посещать, хотя при разговорах всегда присутствовал кто-то из охраняющих бывшего короля сквайров. Не похоже, чтобы к нему относились плохо, потому что сохранились записи о том, как именно Генрих содержался, и сколько денег уходило на разные его нужды. Кто знает, как сложилась бы его дальнейшая судьба, если бы Маргарет сидела тихо в папином замке, а Эдуард IV не рассорился бы с Варвиком.

@темы: Henry VI

---

Генрих VI превращается в отставного короля

Достанься королю Генриху менее энергичная и более умная супруга, его жизнь получилась бы совсем другой, да и истории Англии могла бы быть совсем другой.

Можно бесконечно спекулировать по поводу возможных альтернатив, но одно можно сказать с полной уверенностью: если бы Маргарет успокоилась после того, как Генрих был официально заменен на престоле Эдуардом, жизнь короля закончилась бы по-другому. Он просто прожил бы оставшиеся годы в каком-нибудь монастыре, счастливый, среди книг.

Но это не было желанной альтернативой ни для королевы, ни для ее сына. Кем они были бы без короны? Маргарету трудно оправдать, но понять-то ее можно. И для нее, и для ее сына ситуация была однозначна: или разлука с королем и быстрая эмиграция во Францию, или борьба, в которой был шанс выиграть.

Тем более, что даже если бы сын Генриха осел во Франции, даже если бы у него не было никаких политических амбиций (а они у него были, с таким-то воспитанием), никто не оставил бы его в покое. Законный сын законного короля в эмиграции был бы занозой на троне для йоркистов, и естественной ключевой фигурой для ланкастерианцев. Так что не было у королевы альтернатив весной 1461 года. Настоящих – не было.

Армия Маргареты отступила от Лондона, но это не было поражением, и новый король прекрасно понимал, что времени у него немного до того момента, как экс-королева снова атакует. В самый день своей коронации он разослал людей поднимать верные йоркистам войска на север (Варвика), в Восточную Англию (Норфолка), на Юго-Восток. Многие города послали войска, как поется в балладе тех времен (каждый отряд – под знаменем своего города):

”The White Ship of Brystow, he feryd that fray,
The Black Ram of Coventre, he said not one nay;

The Wolf cam fro Worcetre, ful sore he though to byte,
The Dragon cam fro Glowscetre, he bent his tayle to smyte;
The Griffon cam fro Leycestre, fleying as tyte,
The George cam fro Notyngham w’ spere for to fyte;

The Wild Rat fro Northamptone w’ hur brode nose,
There was many a fayre pynone wayting upon the Rose.
Blessing be the tyme that ever God spend that floure”

12 марта Эдуард IV выступил из Лондона с огромной армией, с большой скоростью двинулся на север, соединился по пути с силами, поднятыми Варвиком, и 27 марта был уже в Понтефракте. Армия ланкастерцев встала в пригородах Таутона, тоже в полном составе. Между армиями была река Айри.

Авангард армии Маргареты, во главе с лордом Клиффордом, блокировал йоркистам подход к реке в Феррибридже, и туда Эдуард направил своих лордов Фитцуолтера и Варвика. Атака была отбита, Фитцуолтер погиб, Варвик был ранен стрелой в ногу, но внимание Клиффорда было отвлечено, и отряд йоркистов спокойно форсировал реку в районе Кастелфорда, заходя Клиффорду в тыл. Клиффорд заметил угрозу, и спешно отступил к расположению главных сил. Преследовали были быстрее, они настигли силы Клиффорда в Динтингдейле, и мало кто сумел бежать. Сам лорд Коиффорд был убит одним из Невиллов. Армия Эдуарда переправилась через реку. Время битвы пришло.



Случилось так, что день битвы пришелся на Вербное воскресенье, и Генрих, теперь уже экс-король, категорически отказался от участия в военных действиях в такой день. Его оставили в Йорке, в десяти милях от Таутона, и он отправился слушать праздничную мессу. А армия его жены отправилась сражаться за его трон. Ну, и за свое место при этом троне, разумеется.
Эдуард сделал перед битвой объявление, что это будет битва без милосердия. В девять утра его армия начала атаку.



Невероятно, но именно в тот момент началась снежная буря, совершенно ослепившая ланкастерианцев, потому что ветер и снег били им в лицо. Армия Йорка осыпала их стрелами, отходила, затем возвращалась, собирала стрелы и пускала их в дело снова. Роялисты же стреляли в снег, через который даже не видели, где именно находятся их враги. Это действительно была битва без милосердия. В письмах архива семья Пастон общие потери оцениваются в 28 000 человек. Современные историки предполагают, что в тот день погиб один процент всего населения Англии. Король, королева и принц бежали из Йорка вечером.



На следующий день Эдуард вошел в город. Он первым делом заменил головы своих родственников, до сих пор бывшие на рыночной площади, на головы Девона, Экзетерского Бастарда и еще троих. После короткой передышки он двинул войска на север. Маргарет с семьей нашли свой последний приют на английской территории в городке Бервик, где Маргарет снова совершила совершенно дикий поступок: стремясь задобрить шотландцев, на которых одних она теперь и полагалась, она отдала им Бервик на разграбление. После этого шотландцы предоставили королевской семье убежище в Эдинбурге, пообещали помощь, и Маргарет, Генрих и их сын покинули Англию, где у них осталось очень мало приверженцев после Бервика.

Эдуард оставил на севере Варвика и Монтегю, а сам вернулся в Лондон, где был коронован 28 июня 1461 года.

Шотландцы вскоре перешли границу, осадили Карлайл, но были разбиты Монтегю. Сам Генрих привел однажды войска в Англию, но тоже был отброшен обратно. Положение ланкастерцев в Шотландии становилось все более и более тяжелым. Эдуард, теперь коронованный король Англии, не оставил ни один камень неперевернутым: воспользовавшись своими дружескими отношениями с Филиппом, герцогом Бургундским, он попросил уговорить того свою племянницу в Шотландии, королеву-мать, принять сторону йоркистов – что и было быстро выполнено (похоже, королей и королев, предающих свои города на разграбление, не любили не только враги, но и союзники).

Далее, Эдуард официально обратился к правительству шотландского Джеймса III с требованием выдать предателей. Наконец, через графа Дугласа, живущего в Англии в изгнании, Эдуард сумел заключить несколько союзов, которые позволили Шотландии почувствовать реальную угрозу со стороны кельтов. Английские гости быстро почувствовали охлаждение к своим персонам, их попытки женить принца на сестре короля Джеймса провалилась, и начался период их блуждания по горолам Шотландии. Причем Генрих блуждал сам по себе, а Маргарета с сыном и всей группой своих лордов – сама по себе.

К осени 1461 года положение Эдуарда на троне было настолько стабильным, что он созвал в ноябре парламент, который объявил разом и Генри IV, и Генри V, и Генриха VI узурпаторами. Все, кто воевал вместе с Генрихом при Вейкфилде (около 130 лордов) были объявлены лишенными гражданских прав со всеми чадами и домочадцами, и всё их имущество было конфисковано. Собственно, это было чистопробным террором йоркистов, сменившим террор ланкастерианцев, и столь же «разумным» шагом, как и предыдущий. Времена Генри IV и Генри V, умевших вовремя отомстить и вовремя простить, остались в прошлом.

Генрих Ланкастер, бывший король Генрих VI, был еще и объявлен предателем за его действия в Бервике.

(Англоязычные интересующиеся могут подробно все посмотреть на собственном сайте битвы при Таутоне: www.towton.org.uk/
Еще интересность mirrinminttu.diary.ru/p170511501.htm)

@темы: Henry VI

---

Коты необычайной красоты

Отсюда:kot-de-azur.livejournal.com

Кошки от Kio Katzenfotos

K-i-O Katzenfotografie

Профессиональные фотографии кошек.

много!

Mehr auf http://www.kio-fotos.de

@темы: "зверята"

---

Спасибо  Даумантас, узрела прекрасное. Лично мне такая сказка точно понравится!

Недавно, кстати, посмотрела "Алису". Ту самую, с Деппом. Да, только сейчас время нашлось. И вот что скажу: очень правильная сказка. Она ужасна, как и подобает настоящей сказке. Атмосферна. Жудостна. Ледит крофффф... Надеюсь, что и эта будет страаашной сказкой для зимних, темных вечеров.

@темы: "экранизации vs каноны"

---

Граф Марш становится Эдуардом IV

Казни лидеров йоркистов имели далеко идущие последствия для всей страны.

Во-первых, хотя Маргарита приехала в Йорк только после битвы у Вэйкфилда, не было секретом ни для кого, что она дала добро своим войскам грабить всё и вся, сколько душе угодно. Возможно, она сделала это по своей обычной близорукой злобности, возможно, она только благословила неизбежное. Армия роялистов в значительной степени состояла из полуразбойничьих формирований приграничья, для которых набеги и грабеж были стилем жизни. Запрети им это – и они оторвутся от армии, и все-таки будут грабить, но роялисты лишатся свирепой и натренированной боевой силы. В любом случае, народу это очень не понравилось.

Во-вторых, при всех минусах герцога Йорка, он был лидером, у него был авторитет, и люди его знали. Вполне понятно, что после его смерти граф Марш, старший сын, обязательно предъявит свои требования на трон, перешедшие к нему от отца, потому что он был амбитен. Смел, амбитен, тщеславен – и неопытен. Прекрасный генерал вовсе не обязательно может быть хорошим королем, а Марш был именно генералом по натуре.

В-третьих, казнь Йорка, Салсбери и Рутленда ставила в невозможное положение Варвика. Дядя, отец и двоюродный брат его были казнены силами, целью которых было сохранить царствующую династию. А Варвик до этого момента тоже был подчеркнуто верен королю, стремясь только к реформам в правлении. Теперь же, практически против желания, он оказался главой оппозиции, потому что никого другого не было, да и долг чести требовал. И все-таки он воздержался от немедленных действий, продолжая, по сути, править от имени короля и в интересах короля, и даже отослал от греха подальше (ко двору герцога Бургундского) двоих младших сыновей Йорка, Джорджа и Ричарда.

Эдвард Марш, старший сын Йорка, одержал над роялистами-ланкастерскими блестящую победу при Мортимерс Кросс. Кстати, там погиб Оуэн Тюдор, приемный отец короля Генриха. Он был взят с плен и обезглавлен, и голова его была, по милому обычаю тех времен, помещена на рыночной площади Херефорда.

В хрониках сохранилась запись, что ”a mad woman combed his hair and washed away the blood off his face, and she got candles and set about him burning, more than a hundred”. Интересно, кем была эта женщина? Для простой городской сумасшедшей сотня свечей – это непосильно. Казнен был и Джон Трогмортон, и еще 8 ноблей. Куртуазность средневековых войн закончилась. Англия вошла в полосу вполне современной политики войны на уничтожение противника. В защиту йоркистов необходимо сказать, что не они это начали, но они охотно подхватили эстафету. Ведь старшее поколение лордов к тому времени уже практически сошло со сцены, а молодые лорды уже выросли в атмосфере безжалостности и войн с соседями.

В начале 1461 года армия Маргариты двинулась на юг. Я уже упоминала, что, в значительной мере, эта армии состояла из полукриминальных банд, но, по вышеупомянутой причине, вряд ли к тому времени английские лорды так уж сильно отличались от бандитов и головорезов. Пали Грантхем, Стамфорд, Питерборо, Хантингтон, Мельбурн, Ройстон. Города были ограблены, сожжены. Жители, не успевшие укрыться, были перебиты. Эта армия не щадила ни хижин, ни дворцов, ни церквей.

28 января Варвик, от имени короля, назначил срочный сбор войск. И снова армии сошлись у Сент-Олбани. С Варвиком были его родственники, друзья – и король. Уникальная ситуация, вообще-то, что король и королева оказались на поле боя друг против друга. Ненадолго. Для Варвика это сражение было не лучшим в жизни, так что он отступил. Короля он не забыл, а вывел в зону ничейной земли, но, поскольку тот изъявил желание присоединиться к жене, то там его и оставили. Право, это была отличительная черта царствования этого Генриха - медитирование на поле боя в гордом одиночестве.

На следующий день авангард королевы нашел своего короля, беззаботно сидящего под дубом и весело улыбающегося. Королевская семья воссоединилась. На следующий день он произвел своего восьмилетнего сына в рыцари, а королева решила ознаменовать день по-своему. Она заставила ребенка приговорить к смерти лорда Бонвилля и сэра Томаса Кириэля. Кириэль, рыцарь старой формации, ветеран французской компании, проклял королеву за то, что она приучает ребенка к такой жестокости. Оба пленных были обезглавлены. Среди пленных был и брат Варвика, Монтегю, которого, по требованию короля, пришлось отпустить. Спас король и аббатство, но сам город был, разумеется, снова разграблен и разгромлен. Кстати, поступок королевы Маргарет отвернул он ланкастерианцев довольно многих их последователей. Люди просто задумались, что вырастет из принца, радостно выносящего смертные приговоры уже в таком юном возрасте.

По сути, Лондон никто в тот момент не защищал, потому что Варвик повел свое войско на соединение с войском графа Марша. Но – Маргарета Лондон не атаковала, хотя, наверное, очень хотела. Говорят, король наложил свое решительное вето на идею штурма. Может быть. Маргарета послал в Лондон герцогиню Бэкингем с эскортом, переговорить с олдерменами. И олдермены были готовы впустить в город отряд роялистов! Но горожане, узнав об этих планах, просто отобрали ключи от ворот у стражи. Не хотели они диких северян в своих стенах, тем более, что судьба покоренных армией королевы городов была в Лондоне уже известна. Не обошлось и без слуха, что королева, Лондон не любившая, дала своей армии добро поступить с ним так же, как с остальными покоренными городами. Олдермены решили в знак доброй воли послать роялистам продовольствие и деньги, но снова бдительные лондонцы, которых поднял повар одного лорда, узнавший о плане, обоз не пропустили. Они его разграбили.

Тут уж королева настроилась на штурм, вето там или не вето ее супруга. Но Варвик тоже не дремал. Встретившись с графом Маршем, уже идущим на Лондон от Мортимерс Кросс, и узнав о том, как горожане Лондона не впустили в город Маргарет, Варвик повел войска к Лондону. Королева заколебалась, и затем отвела армию. Они вернулись на север, увозя с собой короля и грабя все на своем пути. Так король Генрих VI потерял свой трон. Варвик, который, в присутствии короля, почти несомненно сохранил бы ему лояльность, оказался перед фактом: или поддержать требования своего кузена на корону, или непонятно что. Короля-то не было. То есть, он как бы и был, но где-то, накрепко пристегнутый к мантии своей властной и жестокой, но неумной супруги. Уж кем-кем, а мечтателем Варвик не был, и к этому моменту он прекрасно понимал, что никакие реформы при такой королеве невозможны.

Варвик был готов подпирать своим плечом пассивный символ королевской власти. В конце концов, при сильном правительстве даже эксцентричная щедрость короля была бы вполне переносима, и направляема в нужную сторону. Но, не убрав подальше королеву, нельзя было и мечтать о какой-то стабильности. Король же к своей семье относился весьма трепетно, и никогда не согласился бы ни на какой развод. Опять же, вместе с принцем росла проблема: кем он мог сформироваться с такой мамашей? Плюс, как ни крути, кровь отца и дяди Варвика запятнали руки ланкастерианской династии, от этого отмахнуться было невозможно. Таким образом, Варвик подошел к решению, что менять нужно всю династию. Кристи определенно обвиняет королеву в несчастьях ланкастерцев, в том, что Генрих потерял трон, и в том, что в стране началась гражданская война. С ней трудно не согласиться.

1 марта 1461 города Лорд Канцлер объявил гражданам Лондона о том, что Эдуард, граф Марш, старший сын герцога Йорка, предъявил права на трон, и объяснил, какие именно это права. Учитывая то, что охрану процедуры осуществляли солдаты армии йоркистов, известие было встречено с должным энтузиазмом. А может, горожане и вправду верили, что новый король на троне автоматически прекратит войну. Права графа были признаны и советом, в котором, кроме троих членов семьи Невиллей-йоркистов были герцог Норфолк, лорд Фитцуолтер, лорд Феррерс и епископ Салсбери. Таким образом, 3 марта новым королем Англии под именем Эдуарда IV стал молодой военный, которому не было и двадцати лет.

Вот, собственно, родословная, подтверждающая права линии графа на трон:

@темы: Henry VI

---

О книжке и прочем

Все-таки, свою книжку я купила. И сразу меня как-то озарило понимание ценовой политики издательства. Они издают для авторов. Потому что мало кто не поддастся искушению выкупить свой "шИдевр". Издательство, кстати, уже слилось с каким-то другим.



Почти полтинник евро за довольно тонкую брошюру в мягком переплете. С некрасивой обложной, кстати (издательство не дает большой свободы воображению автора). Абсурд. Из плюсов: хорошая бумага и текст действительно читабельный, то есть нормально смотрящийся шрифт и сохраненная при печати разбивка. А текст я разбиваю так, чтобы легко было глазам.

В общем, впечатление качественного самиздата.

Прошла техосмотр - без малейших проблем. С машиной мне явно повезло, очень беспроблемный экземпляр попался.

Сфотографировалась на паспорт и рабочее удостоверение. От результата не то, что рыдать хочется, но пара слезинок упала Фотографируют без очков. Что получится, если в почти темной комнате тебе скомандуют снять очки и смотреть прямо на аппарат, которого ты как бы и не видишь? Правильно, ты невольно напряжешь мышцы вокруг глаз, хотя щуриться нельзя. В результате под глазами получилось фиг знает что. Мешки - не мешки, но что-то. Спасибо еще, взгляд получился осмысленый. А когда лицо занимает весь квадратик фотографии... Бррр, когда-то мы называли такое "ряха"

Диплом, наконец, получила. В регистр, наконец, внесли. Теперь жду справку о том, что я - не наркоман. Жду и жду. Не знаю, ждет ли меня все это время рабочее место. Думаю, что уже нет. Как соберу бумаги, будет видно, что делать дальше. В плюсе то, что добралась до мытья окон и более или менее основательной уборки среды обитания. Да и нога почти пришла в норму. Это было глубокое воспаление длинной мышцы, и в нее вкатили укол кортизона. Теперь могу стоять полчаса-час без того, чтобы началось противное покалывание и жжение. Иногда вообще не начинается, и это хорошо. В минусе - жгучая злость на бюрократию и паника по поводу потерянных доходов.

Погода радует, коты радуют. Непонятно, что делать с таким количеством яблок.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Прилагаю, прилагаю...

Какой будет ваша осень?

@темы: "нетягостная бредь"

---

Генрих VI - взлет и падение герцога Йорка

Герцог Йорк высадился в Англии только в сентябре 1460 года, когда Варвик уже сделал за него всю работу. Очевидно, именно в этот момент прошел перелом в его сознании: уж очень удачно всё прошло, уж очень подходящими были обстоятельства для того, чтобы более или менее сдерживаемые амбиции прорвали плотину лояльности и самодисциплины.

Сначала Йорк отправился в Ладлоу, откуда выезжал на многие встречи. Казалось бы, в таких обстоятельствах первоочередным было бы воссоединение с женой, которая была спасена от смертной казни королем, но настрадалась, находясь под стражей своей сестры, жены герцога Бэкингема. Но все было не так просто. Герцогиня выехала из Лондона в середине сентебря, но не в Ладлоу, а в Саутварк, потому что ее муж должен был официально призвать ее. Вызов в Херефорд пришел дня через три. Процессия герцогини была пышно оформлена, и с неменьшей помпой двинулся ей навстречу герцог. Только двинулся он в Лондон. Причем, пышность его продвижения была королевской, вплоть до того, что его меч несли перед ним на подушке.

Дальше – больше. Явившись в Лондон в сопровождении 500 человек, Йорк направился прямо в Вестминстер, промаршировал к королевскому трону, который был в тот момент свободен (король открыл парламент, и исчез проводить свое время в охоте и спортивных развлечениях), и положил на него руку. Увидев реакцию лордов, вскочивших с мест, он не посмел сделать следующий шаг: сесть на трон. Архиепископ указал ему, что герцог должен испросить аудиенцию у короля, согласно обычаю, на что Йорк грубо ответил, что «he did not know of any one in the Kingdom whom it did not rather behove to come to him”. Это была вполне определенно выраженная претензия на трон. Архиепископ немедленно покинул зал заседаний, и отправился в королю.

К своему счастью, король именно в тот момент находился у королевы в Уэльсе, поэтому он не знал, что Йорк выбил двери в его палаты, и обосновался там.

Шок был одинаково силен и среди горожан, которые тут же узнали о происшедшем, и теперь с гневом вспоминали, сколько раз Йорк клялся в преданности королю, и среди лордов, которые действовали в искренней уверенности, что они делают благое дело для короля и королевства. Варвик явился вместе с братом Томасом к чрезмерно амбитному дядюшке, поругался с ним в пух и прах, но это ничего не изменило. 16 октября герцог Йорк предъявил палате лордов свое официальное требование трона, обосновывая его тем, что он является прямым потомком короля Генри III. Из писем Маргарет Пастон ее мужу известно, что это заявление вызвало много разговоров среди горожан в стране, но никто не торопился сформировать никакого мнения.

Лорды же просто растерялись. Они попытались столкнуть решение вопроса королю – без успеха, судьям – но те отфутболили его обратно. Тогда палата лордов просто построила своего рода казуистические баррикады между собой и проблемой, как таковой. Они тщательно подсчитали, сколько раз Йорк присягал королю, подняли акты парламента с решение передать власть линии Ланкастеров, напомнили, что дед нынешнего короля получил признание права на царствование именно как потомок Генриха III. Увы, это парламент был уже не тем парламентом, что в былые времена. Эти лорды даже не посмели напомнить Йорку, что парламент имеет право выбирать короля даже в обход геральдических законов. Впрочем, вполне может быть и так, что не было у них пыла защищать именно этого короля.

При создавшейся ситуации, как они могли утверждать, что линия Ланкастеров более достойна трона, чем линия Йорков? Никак. Ланкастеры дали стране пару-тройку великих государственных умов и воинов – и выродились.

Герцог Йорк отвел свои клятвы королю, утверждая, что получил от них освобождение от папы. Мог, кстати, и получить к тому времени. Что касается решений парламента о ланкастерской линии, то он упирал на линию геральдическую. В общем, все решил снова Варвик, явно дав Йорку понять, что поддерживать его он не станет. Поэтому 25 октября герцог согласился на компромисс, с которым согласился и король, ”in eschuyng of effusion of Christen blode, by good and sad deliberation and avyce had with all his Lordes Spirituelx and Temporelx”

Компромисс заключался в том, что Генрих останется королем до конца жизни, а после его смерти престол унаследует Йорк. Решение довольно двусмысленное: в 1460 году королю было всего 39 лет, а герцог был на 10 лет его старше. Причем, король вовсе не был больным задохликом. Почему герцог решил, что он его переживет? Далее, это решение полностью закрывало сыну короля, Эдварду, путь к трону, что вряд ли устраивало его мать в настоящем, и самого принца в будущем. А уж кто-кто, а Йорк к тому времени должен был бы понять, что с королевой шутки плохи. Но герцог весело кинулся принимать титулы Принца Уэльского, герцога Корнуэльского и графа Чеширского. 31 октября он и его сыновья принесли в Сент-Поле вассальную клятву королю с условием, что тот будет придерживаться договора. Народ на улицах дружно славил короля... и Варвика. Не Йорка.

Почему Генрих так легко лишил своего сына возможности царствовать? Кристи предполагает, что он, очень серьезно относясь к своему титулу, считал его, тем не менее, тяжелой и неинтересной обязанностью, предполагая, что делает сыну услугу, избавляя его от такой докуки. Или что он, в глубине души, считал требования Йорка обоснованными.

Лично я склонна думать, что это не так. Что касается первого, то Генрих, возможно, и тяготился весом короны, но никогда не пытался от нее отказаться, и всегда вставал на защиту своих прав, когда угроза им была весьма относительной. Он не был слабоумным, в конце концов, и он был глубоко религиозным человеком, принимающим всерьез божественное право короля. Что касается второго, то Генрих всегда с необычной для его стиля энергией защищал дом Ланкастеров и всех к нему принадлежавших. Не верю, что он подвергал сомнению права своей линии. Скорее всего, как человек слабый и склонный до последнего увиливать от прямого противостояния, он решил, что проблема со временем как-то сама решится по божьей воле и с божьей помощью (в его пользу, разумеется).

На всякий случай, через неделю Йорк взял на себя и еще один титул: Защитника Королевства, хотя обстоятельства не подразумевали наличия необходимости в этой должности. Разве что Йорк все-таки предвидел, что королева просто так с перспективой стать в будущем никем не согласится. Кстати, он сделал некоторую попытку решить проблему с королевой заранее – скорее всего, раз и навсегда, потому что Маргарете был отправлен подложный вызов от короля в Лондон, но ее предупредили о ловушке, и она осталась в Уэльсе.

Узнав о том, что ее сына лишили права на трон, она немедленно послала Экзетера поднимать Запад. Граф Вилтшир, которого, очевидно, заела в Голландии совесть, тоже вернулся из-за границы и остался с Джаспером Пемброком охранять Уэльс. Отец Джаспера, Оуэн Тюдор, тоже остался с ними. Были призваны Девон и Сомерсет, который тихонько вернулся в Англию и жил в Корф Кастл, в Дорсете.

Сама королева с принцем отправилась в Шотландию. Король Джеймс II к тому времени погиб, но его жена, регент при малолетнем наследнике, приняла Маргарет более, чем тепло. А ланкастерские лорды тем временем собирали силы на севере. Я уже писала, что были Невиллы и Невиллы: из-за браков получилось так, что часть членов этого огромного дома оказалась в стане ланкастерцев, а часть – йоркистов. И вот один из Невиллей обратился к Йорку за разрешением собрать войска, чтобы извести в своих краях ланкастерскую заразу. Разрешение он получил, 8 000 человек собрал – и промаршировал с ними прямехонько на север, к ланкастерцам. Лорды-роялисты (Нортумберленд, Невилль, Латимер, Клиффорд, Руз, Даркл, Сомерсет и Экзетер) проводили время, строя планы и разоряя земли герцога Йорка. Постепенно их армия выросла до 15 000 человек.

По какой причине герцог проморгал сбор таких сил – непонятно. Разумеется, он понимал, что на севере у него друзей нет. Поэтому, получив разрешение короля, он отправился туда 9 декабря наводить порядок со своим вторым сыном Эдмундом и графом Салсбери. Взяв с собой всего 6000 человек! А Варвик остался в Лондоне. То ли он решил не принимать участия в делах упрямого дядюшки, раз уж тот был глух к его доводам, то ли сам не считал этот поход чем-то выдающимся. Ирония заключается в том, что, двигаясь к Сандалу, замку герцога, его силы шли практически рядом с силами Сомерсета, и даже имели с ними несколько стычек, но и тогда герцог не понял, с движением какого масштаба ему вскоре придется иметь дело. В Сандале он отпраздновал Рождество, несомненно чувствуя, что практически достиг всего, о чем мог мечтать.

О том, как, собственно, началась битва при Вейкфилде, разные хроники пишут по-разному. Одни – что отряды герцога, занятые сбором продовольствия и фуража, были внезапно атакованы ланкастерианцами. А вот Холл в своих хрониках пишет, что ланкастерианцы выступили из Понтефракта к Сандалу, и вызвали герцога Йорка на бой, от которого тот не мог отказаться, не потеряв лица. Кристи указывает, что Холл – поздний автор хроник, и часто ему доверять нельзя, но в этом случае у него могла быть более достоверная информация, чем у остальных, потому что его предок погиб в этом сражении, и в семье могли сохраниться документы или рассказы о том, как это было. Он пишет, что, пока герцог маршировал вокруг Кастл Хилл, чтобы атаковать центр вражеской армии, заранее подготовившиеся роялисты взяли его в клещи с флангов.

Это была полная катастрофа. Йоркисты потеряли 2500 человек, сам Йорк и Салсбери попали в плен, сын Йорка погиб, многие лорды (сэр Томас Невилл, лорд Харрингтон, сэр Томас Харрингтон). Головы Йорка, Салсбери и Рутленда «украсили» ворота города Йорк. Голову герцога еще и бумажной короной увенчали. Ланкастерская армия потеряло около 200 человек.

@темы: Henry VI

---

Генрих VI - Варвик наводит порядок

Похищение лорда Риверса людьми Варвика из Сандвича имело то неожиданное последствие, что Лорд Казначей Англии, человек Маргареты, сбежал в Голландию.

В январе 1460 года Джеймс Батлер, 5-й лорд Ормонд, граф Вилтшир, сделал рейд в Ньюбери, где арестовал всех, кто был известен, как симпатизирующий герцогу Йорку. Кого повесил, кого четвертовал, а с городом обошелся так, словно это была взятая с боем вражеская территория. Да что там - хуже, если сравнить, как Генри V по-рыцарски обходился со взятыми французскими крепостями. После этого граф отправился в Саутхемптон, где конфисковал пять барок, объявив, что это делается в интересах королевства, погрузил на них практически все свое имущество, и отплыл «воевать с Варвиком», как было объявлено. Только вот оказались они в Голландии, где бравый граф и остался, отправив в Англию тех солдат, которые обеспечивали его безопасность во время плавания.

Этот поступок уже сам по себе много говорит о том, как обстояли дела в Англии в том году. Вместо того, чтобы предпринять хоть какую-то попытку привести в порядок дела страны, Маргарета направила всю свою могучую энергию на месть сторонникам Йорка, причем, в масштабах, уже сильно напоминающих террор. Мало того, что карательными экспедициями ланкастерцев методично уничтожались городки, которые квалифицировались, как йоркистские, так в самом Лондоне достаточно была навлечь на себя малейшее подозрение, чтобы угодить на виселицу. Например, в январе было схвачено 9 горожан, знакомых с неким Роджером Невиллем (вряд ли даже принадлежавшим к этому дому), им было предъявлено обвинение, что они собираются присоединиться к Варвику, и объявлен смертный приговор. Их повесили и обезглавили.

Проявившие так мало энтузиазма при Ладлоу, англичане начали недовольно шевелиться, и, разумеется, ждать освободителя. Циркулировали «верные» слухи о том, что ожидается со дня на день высадка Варвика. Йорк тоже времени не терял, рассылая письма из Ирландии.

Варвик же получил известия из Ирландии с хорошими новостями только весной 1460, но среагировал быстро. Вообще, это был человек то ли поразительно хорошо осведомленный, то ли гениальный, то ли просто дерзкий. Возможно, все вместе. Вообразите расстояние от Кале до Ирландии. Явно патрулируемое королевским флотом. А Варвик снарядил шесть лучших судов, набил их вооруженными до зубов отрядами, и отправился в Ирландию. Более того, он туда добрался в целости и сохранности, совершенно беспрепятственно. С Йорком они договорились, что в июне высадятся в Англии одновременно. Возвращаясь в Кале, Варвик захватил с собой и свою мать, графиню Салсбери, которая хотела быть в Кале вместе с сыном и мужем. К этому времени об операции Варвика узнали, и Экзетер, снова Адмирал, взял с собой 13 кораблей, и загородил отчаянному графу путь. Чего он не учел, так это той популярности, которой Варвик пользовался у моряков. Они просто отказались поднять против Варвика оружие. Все! Суда Варвика величаво продефилировали под самым носом Экзетера, и счастливо вернулись в Кале. Судьба любит храбрых. Варвику было 32 года в 1460-м.

Итак, Варвик был полностью готов к высадке, но его отчаянность и дерзость в военных операциях никак не исключали осторожности. Например, несмотря на постоянно поступающие из Кента послания, о том, что он – их единственная защита и они его ждут, Варвик все-таки отправил сначала в разведку своего дядюшку. Тот нашел состояние дел вполне удовлетворительным. Более того, уцелевшие лорды-йоркисты по всей стране ждали своих лидеров.

Но Варвик вовсе не собирался высаживаться в Кенте. Это почти невероятно, но воротами в Англию для него стал все тот же Сандвич. Конечно, там был гарнизон, который ланкастерцы благоразумно составили из дезиртиров Кале, сменивших господина при Ладлоу. Но гарнизон не устоял перед напором Динхема и Вентлока. Сандвич был взят, Динхем остался в нем, а Вентлок привез в Кале перебежчиков, которых, без лишних церемоний, тут же на бережку и обезглавили.

Йоркисты не были бы йоркистами, если бы они пошли на войну без манефестов. На этот раз они отправили два: один – кардиналу Коппини, другой – архиепископу Кентербери и народу Англии. В первом они подтверждали свою верность королю, во втором перечислялось очевидное, и впервые был позволен выпад в сторону короля, то есть, его безразличия к делам королевства, коль скоро он дал проблемам разрастись вглубь и вширь. Но, все-таки, во всех проблемах обвинялись плохие лорды (их зловещая репутация пережила века, так же, как и легенда о Генрихе, который, якобы, был ”as noble, as vertuous, as ryghtewys and blyssed of dysposicione as any prince erthely” – как гласила прокламация йоркистов). Впрочем, в этом манифесте было именно то, что люди хотели услышать: что кто-то, сильный и могущественный, в курсе их тщательно перечисленных бед, и берет на себя наведение порядка, после которого снова будет все хорошо и правильно.

26 июня Варвик, Салсбери и Марш покинули Кале в сопровождении 2 000 воинов, пересекли канал и высадились в Сандвиче. Их сопровождал лорд Одли-младший, который попал в плен после бездарной попытки Сомерсета-младшего искать помощи у французов, но, будучи в плену, проникся идеями йоркистов. Сопровождал экспедицию и папский легат, который был, вообще-то, послан в роли миротворца, но попал под обаяние Варвика, к великой досаде папы.

Варвика встретили, как спасителя отечества, в буквальном смысле крестным ходом: сам архиепископ Кентерберийский нес крест. Армия направилась на Лондон через Кентербери, Рочестер, Дартфорт. По дороге к Варвику присоединились лорд Кобхэм, горожане, джентльмены, йомены со всего Юга. К Лондону подошла уже 20 000-я армия. Хотя лондонцы сильно не любили королеву, 27 июня совет олдерменов во главе с мэром приняли решение сохранить лояльность королю. Жест был хорош, но только горожане как-то не вдохновились, поэтому, когда назначенные оборонять город лорд Скейлс и лорд Хангерфорд прибыли в Лондон, мэр и олдермены встретили их с такой ледяной холодностью, что лорды предпочли просто запереться в Тауэре вместе с остальной ланкастерианской аристократией.

Варвик вежливо послал в Лондон парламентера испрашивать разрешения вступить в город. Несмотря не уговоры ланкастерских лордов отогнать йоркистов пушечным огнем, Лондон открыл перед ними ворота. И вот, 2 июля 1460 года Варвик торжественно вступил в столицу королевства. Без боя. Не обошлось, конечно, и без обычных при таком стечении народа инцидентов: 13 человек из охраны епископа погибли, упав в толчее без возможности подняться из-за веса лат. Но дело это было настолько обычное, что настроение ни у кого не испортилось. Процессия направилась к Сент-Полю, где Варвик поклялся на кресте Кентербери в верности королю. Таким образом, реноме отцов города совершенно не пострадало, потому что они тоже решили в пользу лояльности королю, а вовсе не дому Ланкастеров. Ланкастерцы, и без того непопулярные в тот момент, вызвали среди горожан большое озлобление, потому что, из-за стен Тауэра, они ”fyre into the city and shot in smale gonnes and brende and hurte men and wymmen and chyldren in the streets”.

Варвик в Лондоне засиживаться не стал, хотя туда и стягивались пэры-йоркисты со всей страны. Очевидно, он прекрасно знал, что король не поспешит в Лондон, обливаясь слезами радости от того, что его пришли спасать, а будет собирать войска и драться, потому что король-то он король, но и глава конкурирующего дома тоже. Королевская чета находилась в Ковентри на тот момент.

В Лондоне на хозяйстве остался Салсбери с Кобхэмом и Вентлоком, а сам отправился на север. Салсбери, в первую очередь, плотно осадил Тауэр и начал его бомбардировку.

Не имея никаких известий от Йорка, Варвик, архиепископ, епископ Невилль, дядюшки Варвика Фалконберг и Абергавенни, лорд Бурчиер, лорды Клинтон и Скроп, епископы Или, Рочестера и Салсбери, легат Коппини, лорд Одли (бывший пленник), лорд Сэй (сын того самого ненавидимого в стране ланкастерианца), и приор Сент-Джона отправились в Нортхемптон, куда направлялись и войска короля. Королева с принцем остались в Ковентри, и им было велено действовать по обстоятельствам, ни в коем случае не появляясь в Нортхемптоне. Похоже, король, когда хотел, умел и командовать, и быть убедительным. С королем были Бэкингем, Шрюсбери (сын того самого героического Тальбота), Эгремонт, лорд Бьюмонт и Грей де Ратин.

Кстати, Варвик действительно был лоялен королю в тот период. Он делал все возможное, чтобы уклониться от боя, он трижды (!) посылал к королю людей с просьбой дать ему аудиенцию, чтобы объяснить свои действия, но их неизбежно заворачивали обратно. Причем отказ исходил отнюдь не от короля, а именно от его лордов. Наконец, Варвик атаковал. Перед боем войскам были даны четкие инструкцию не наносить вреда королю и простым солдатам, а сосредоточить попытки истребления на лордах, рыцарях и сквайрах - почерк расправ, которым будет потом отмечено царствование Эдварда IV. Всё было закончено за полчаса. Очевидно, битва продлилась бы гораздо дольше, если бы лорд Грей, увидев приближающегося графа Марша, не поднял бы неожиданно знамя Варвика, и не пропустил бы йоркистов в укрепление. Бэкингем, Шрюсбери, Эгремонт и Бьюмонт погибли.

А король? А король, как обычно, был оставлен в полном одиночестве в своей палатке. Похоже, такова была его судьба, что его вечно забывали на поле боя. В целом, со стороны короля погибли 300 человек, но очень большая их часть просто утонула в реке возле мельницы, когда бежала с поля боя.

Это, кажется, почти стало обычаем, что брошенного короля находил Варвик, проявлял куртуазность и подтверждал верноподданические чувства. Точно так же получилось и в этот раз. Три дня было дано на отдых в Нортхемптоне, и в Лондон компания вернулась 16 июля. Король расположился во дворце епископа, потому что Тауэр, собственно, был занят. Правда, осажденным пришлось через 3 дня сдаться, потому что смысла в их действиях больше на было. Лорд Скейлс попытался ускользнуть на лодке в Венсминстер, но его заметила какая-то женщина, которая подняла тревогу. Его кинулись преследовать рыбаки, догнали, и, как водится в таких обстоятельствах, убили. Варвик не хотел никаких убийств, поэтому лорда хотя бы похоронили с почестями. Казнил Варвик только несколько перебежчиков, которые предали его при Ладлоу. Хоть какая-то месть за пережитое герцогиней Сесили.

Интересный случай произошел с королевой. Когда она, как, очевидно, и было договорено, отправилась из Ковентри в Экклезхалл Кастл, то попала в пленницы к человеку, которого сама же и возвысила при своем дворе. Этот Джон Клейер не только ограбил королеву, но, очевидно, и убил бы ее, если бы Маргарету и принца не спас 14-летний подросток, Джон Комб. Он помог королеве и принцу бежать, и проводил их во владения лорда Пемброка, в Харлек Кастл. Дети в воюющей стране взрослели быстро.

@темы: Henry VI

---

Генрих VI - королева действует

1459 год начался в Англии в атмосфере всеобщего уныния. Маргарита со своей командой были заняты только личным обогащением. Как записано в Хрониках того года, ”the ream of England was oute of all good governaunce, as it had be meny dayes before; for the King was simple and led by couetous counseylle, and owed more then he was worthe”. Очень типичен пример, когда король, отправившись на Пасху в Сент-Олбани, решил одарить аббата своей лучшей парадной одеждой. Проблема была в том, что этих парадных одежд у короля уже почти не осталось, вот и пришлось казначею выкупать у аббата платье своего короля за 50 марок. Позор, конечно, но в таком раздрыге были и финансовые дела короля, и финансы королевства. Королева же, очевидно, не считала разумным тратить свое все увеличивающеся состояние на гардероб мужа: все равно раздарит.

И королева, похоже, подобралась к государственной печати, потому что в апреле все ланкастерцы получили призыв явиться в Лейчестер, взяв с собой настолько много людей, насколько это возможно. Письма были, по большей части, просто запечатаны Большой Печатью, но некоторые были действительно подписаны королем. Неизвестно, знал ли Генрих, что он подписывает, и сомнительно, был ли он в день сбора (10 мая) даже в Лейчестере, потому что вскоре он прибыл в Нортхемтон. Если и был, то покинул город чуть ли не в тот же день, когда туда начали стягиваться его «защитники».

Маргарита, тем временем, посетила Шропшир и Чешир, возя повсюду сына, которому было уже 6 лет. Она придумала неплохой трюк: в обоих городах она устроила приемы, на которых ребенок собственноручно раздавал явившимся значки в виде серебряного лебедя. Кто имел дело с шестилетками, тот знает, как хорошо они умеют всучивать то, что хотят. А принц Эдвард, несомненно, был еще и тщательно проинструктирован матерью, кто именно из явившихся должен быть «отмечен» этим лебедем. Напомню, что лебедь был эмблемой покойного Глочестера, последнего из братьев великого Генри V, которого в Англии знали и любили, заслуженно или нет. В хроники просочился слух, что королева вела переговоры с некоторыми лордами насчет плана уговорить Генриха отказаться от престола в пользу принца Эдварда (и понятно кого в роли регента), но идея повисла в воздухе. Очевидно, лорды-ланкастерианцы предпочитали иметь главой королевства витающего в облаках Генриха, а не цепкую и эгоистичную француженку.

Йоркисты сидели тихо. По-видимому, герцог Йорк твердо решил, что его партия не сделает ничего, что могло бы развязать войну. Конфликт снова начала именно Маргарет, вызвав в сентябре Салсбери на совет. Вызов такого рода в те времена мог означать только одно, а именно, что вызванному будут предъявлены какие-то обвинения, в результате которых тот будет заключен в Тауэр, если не хуже. Салсбери немедленно проинформировал о происходящем Варвика, собрал те силы, которые были в его распоряжении, и отправился в Ладлоу к Йорку. Они хотели бы дождаться появления на сцене короля, чтобы переговорить с ним, но Маргарет развязала полномасштабную военную операцию, подняв все силы, которые собирала всё лето, коротко проинформировав короля, что сторонники Йорка восстали, и посягают на престол.

На Салсбери, направляющегося на юг из Людлоу, напал лорд Одли, вокруг которого были сгруппированы люди из Шропшира и Чешира. Напал, потому что получил прямой приказ королевы, которая опередила королевскую армию, чтобы лично наблюдать за ходом сражения с колокольни ближайшего городка. Для Одли бой закончился смертью, лорд Дадли попал в плен – и это учитывая, что у Салсбери были с собой довольно небольшие силы. Но армия была на подходе, и пришлось бы Салсбери плохо, если бы не настала ночь, и если бы один (!) фриар из Остина не устроил ланкастерцам ночное развлечение со стрельбой, в силу чего они были уверены до самого утра, что Салсбери глупо стоит на своих позициях. Можно только вообразить бешенство королевы, когда утром на предполагаемых позициях Салсбери не обнаружилось никого, кроме фриара, невинно объяснившего, что, возвращаясь в аббатство, он нашел большое количество оружия, и решил с ним поближе познакомиться, а стрелял, потому что ему было страшно.

Салсбери вернулся в Ладлоу к Йорку. Варвик, оставив командование в Кале на своего дядю Уильяма, вместе с сэром Эндрю Троллопом и шестью сотнями военных из гарнизана Кале, высадился в том же Сандвиче, откуда тоже проследовал в Ладлоу, по какому-то капризу судьбы не встретившись с караулившим его неподалеку молодым Сомерсетом. Итак, три Ричарда снова были вместе.

Вызывает изумление, что в таких обстоятельствах эти джентельмены все еще пытались решить дело миром. Они снова написали письмо королю, которое передали приору Ворчестера, и отрядили Уильяма Линвуда принести в кафедрале торжественную клятву от их имени, что они вовсе не затевали смену династии. Но и это письмо не попало в руки короля, его задержал исповедник Генриха, который вернул письмо со словами, что короля они найдут на поле боя. Возможно, нежелание йоркистов поднимать оружие объяснялось пониманием того, что большая часть военных, собранных Маргарет, собралась из чистого и неприкрытого страха перед этой леди, ”whose countenance was so fearful and whose looke was so terrible that to al men against whome she toke a small displeasure her frounyng was their undoing and her indignation was their death”. Такое вот чудовище выкристаллизовалось из экзотированной принцесски, раскидывавшей во время путешествия к мужу свои шелковые туфельки нищим.

И тут Йорк совершил ошибку. Можно бесконечно спекулировать, зачем и почему, но фактом остается, что он объявил, что король умер, и даже велел служить по нему траурные мессы. А король появился на своих позициях 12 октября очень даже живым. Позиция йоркистов была абсолютно безнадежна, и ночью Троллоп со всем гарнизоном, приведенным Варвиком из Кале, просто явился к королю сдаваться. Остальные йоркисты разбежались, кто куда. Сам Йорк, со своим вторым сыном Эдмундом, бежал через Уэльс в Ирландию, где его встретили так, «словно второй Мессия спустился к ним с небес», по словам хроники. Салсбери, Варвик, граф Марш и сэр Джон Динхем бежали в Девоншир, откуда, на рыбачьем судне, отправились в Кале. Известно, что капитан судна, не знающий пути через Ла Манш, наотрез отказался туда плыть, и что навигатором и капитаном во время плавания был Варвик. В Кале их встретили, как героев.

(Кстати, описание дядюшки Варвика, «маленького человечка, который был великим рыцарем» очень напоминает описание сэра Найджела в «Белом отряде», а эпизод с рыбачьим судном – приключения на море в «Черной стреле»).

Больше всех пострадала оставшаяся в Ладлоу жена герцога Йорка, когда бравая королевская армия ворвалась в замок, она ”unmenly and cruelly was entreted and spoiled”. Но она была только первой и немедленной жертвой. Маргарет смогла сманипулировать состав парламента таким образом, что тот выпустил прокламацию, объявляющую вне закона герцога Йорка и его сыновей (Рутленда и Марша), Салсбери, его жену и троих сыновей, лорда Повиса, лорда Клинтона, сэра Томаса Харрингтона, сэра Томаса Парра, сэра Джона Коньерса, сэра Джона Венлока, сэра Уильяма Олдхалла, сэра Джона Динхема, Эдварда Бьюрчьера и могих других. Они были объявлены изменниками, которых, вместе с их людьми, любой имел право убить без суда и следствия. Все имущество их было конфисковано ненасытной Маргарет. Очевидно, это был чуть ли не первый случай в истории Англии, когда жены и дети ослушников были поставлены в позицию изменников, подлежащих уничтожению. Очевидно, и за это «нововведение» нужно «благодарить» французскую мегеру, которую когда-то поэты прославляли, как утонченную и очаровательную, разумную красавицу.

Трагикомична история с молодым герцогом Сомерсетом, который, получив, наконец, из рук Маргарет вожделенную должность капитана Кале, прибыл к крепости вечером того же дня, что и Варвик с компанией. Понятно, что в Кале его не впустили. Он скомпроментировал себя и ланкастерцев, пытаясь договориться о совместных действиях с французами, причем впустую. А вот к Варвику в Кале стали собираться беглецы из Англии. В Ирландии у Йорка тоже шли дела неплохо, и пошли еще лучше после того, как Маргарет попыталась натравить «диких ирландцев» на герцога. Он даже выступил с вполне конкретным заявлением, что король Генрих никогда не позволял себе действовать так бесцеремонно, и что всю ответственность несет та личность, у которой в руках Большая Печать королевства. Жене Салсбери, Анне, удалось бежать из Англии, и она присоединилась к Йорку в Ирландии. Несомненно, привезенные ею новости о жестокости королевы подлили масла в огонь.

Интересна еще одна история о Варвике и Кале. Сомерсет послал в конце года сэра Ричарда Вудвилла, лорда Риверса, в Англию, чтобы тот получил там подкрепление, достаточное для осады крепости. Варвик прекрасно был в курсе всего происходящего в лагере Сомерсета, поэтому тут же послал Динхема и Венлока в Сандвич, куда они прибыли под видом... балтийских купцов. Лорда Риверса они взяли буквально тепленького, мирно спящего в кровати. Дополнительным бонусом для этих авантюристов стал сын лорда, прибывший накануне. Мало того, что они привезли в Кале Риверса, они привели с собой все большие суда, находящиеся в Сандвиче! Несомненно, лорд Риверс пережил много неприятных часов, когда Салсбери и Варвик крыли его на все корки, напоминая, что он был простым сквайром, пробившимся в ряды знати только благодаря Генри V, и стал лордом только благодаря женитьбе. Риверс вытерпел поношения кротко, и правильно сделал: оставшись с йоркистами, он станет в будущем тестем короля Англии, того самого графа Марша, который обзывал его собачьим сыном.

@темы: Henry VI

---

1 сентября...

... может быть таким:



или таким:



Но, в любом случае, это очередной первый шаг в совершенно непредсказуемое будущее для многих. И я им завидую)))

Счастливого учебного года!

@темы: "праздники"

---

"И полцарства в придачу" II - 21

- Дик, девушки, вы отнесите Кэт куда-нибудь отлежаться, - спокойно сказала Маргарет, словно и не слыша грохота и криков снаружи. – Бедняжка так переживала, что просто потеряла сознание. Она у нас девушка хрупкая.

Проводив глазами перепуганную и ошеломленную процессию, которую Ричард повел куда-то в глубину храма, она испытующе посмотрела на мужа.

- И что ты об этом думаешь?

- А что тут думать, - пожал плечами Кот. – Ты посмотри-ка на колечки, которыми они собирались обменяться.

Глаза Маргарет расширились, когда она увидела протягиваемые ей Робином кольца, точную копию их собственных.

- Дик Рэтклифф зашел в ту же лавку, в которой ты, растяпа, оставил наши обработанные колечки, - констатировала она. – И купил их. Да где твои мозги были, кровь Христова?!

- Но я не подумал…

Дальнейший обмен обвинений и оправданий между свежеобвенчанными супругами был продолжен мысленно, что не убавило ни едкости замечаний Маргарет, ни неуклюжести Робина в попытках оправдаться тем, что он просто пытался заключить с ювелиром выгодную сделку. И что он не думал, и не понял, что зачарованные кольца могут быть опасны кому-то, кроме них с Маргарет.

- Если позволите, милорд, миледи, - вмешался в эту безмолвную перебранку отец Лайонелл, - но нам бы лучше открыть эти двери. Кажется, их вот-вот высадят.

Маргарет и Робин послушно последовали за маленьким, сухеньким священником, который распахнул двери после очередного удара в них. Прямо перед ними стоял раскрасневшийся от усилий стражник в форме гвардии шерифа. Сам шериф стоял неподалеку, бросая украдкой взгляды на Дикона, скрестившего на груди руки, расслабленно облокотившегося на дерево и неопределенно глядящего куда-то поверх голов. Туда, где спрятались «мальчики» и Агата с арбалетами, насколько могла догадаться Маргарет. Поглазеть на ожидающееся зрелище вокруг уже собралась изрядная толпа зевак.

Вид старика-священника, кротко глядящего на дюжего стражника остановил того лучше, чем это сделал бы целый вооруженный отряд.

- Вот, - неопределенно повел он ручищей в сторону приосанившегося шерифа.

Отец Лайонелл, слегка склонив на бок голову, оглядел собравшихся, и направился к представителю закона не слишком медленно, но и без излишней торопливости.

- Что случилось, милорд Холлис? Почему вы хотели прервать законное венчание?
Шериф переступил с ноги на ногу, чувствуя себя несколько неловко, но важного вида не потерял. Маргарет с Робином стояли чуть позади священника, окруженные любопытствующими.

- Наверняка двоеженец попался, - авторитетно заявила дородная торговка рыбой, подбоченилась, и подозрительно уставилась на Кота. – Ишь, как ухмыляется!

- Нееет, - протянул слегка покачивающийся от принятого с утра на грудь мужичонка потасканного вида. – Леди, небось, из дома сбежала с любовничком. Все они такие, чуть отвернешься – и поминай, как жену звали, сбежала.

- Да от такого никчемушника, как ты, Джек Сайлс, не то, что жена, а и собака сбежит, - переключилась торговка.

- А ты, Бесси Смит, лучше бы помолчала, - ткнул ее пальцем в объемистый бюст Джек, воинственно заломив шапчонку набок. – От тебя твой аж в Норфолк сбежал. На заработки вроде, ага. Знаем мы эти заработки!

К перепалке присоединились посмеивающиеся соседи, и Маргарет пришлось прислушиваться, чтобы услышать, о чем говорят отец Лайонелл с шерифом. Внезапно она почувствовала, что ей сунули в руку какой-то свиток. Повернув голову, она заметила энергично проталкивающуюся прочь сквозь толпу Грейс, новую воспитанницу Кромвеля.

- Что там? – поинтересовался Кот.

Маргарет слегка развернула один свиток, в который был завернут другой. «По поручению его светлости милорда кардинала, передаю Вам список передачи ваших земельных владений и формальностей по установлению вдовьей доли etc. Ваш покорный слуга, Томас Кромвель».

- А тебе есть, что передавать? – удивленно спросил у жены Робин.

- Впервые слышу, - честно призналась она. – Всегда считала, что все мое – на мне, а то, что не на мне, то у прачки. Неужто ты ухватил себе богатую наследницу, милорд супруг?

- Это наследница меня ухватила, позвольте вам напомнить, миледи жена.

Тем временем, Дикон махнул им рукой, и они подошли к шерифу поближе.

- Вот, - вздохнул король, - этот молодой человек утверждает, что ваше венчание не может быть законным, поскольку вы не учли его интересов в формальностях с передачей недвижимости. И Дикон слегка подтолкнул вперед мужчину лет тридцати.

- А вы кто? – уставилась на незнакомца Маргарет.

- А я – Морис Берли, брат вашего покойного супруга. Вообще-то я имел право заявить свое требование на брак с вами, но меня удовлетворит и то, что вы передадите мне все имущество моего брата, включая и выделенную вам вдовью долю. Насколько мне известно, брак остался не вступившим в полную силу, а следовательно – на вдовью часть вы права не имеете, и не имеете права передавать ее вместе с остальными своими владениями своему новому супругу. Без пересмотра же договора, вдова не может законно вступить в новый брак и ущемить этим интересы других сторон!

- У меня был договор с моим покойным супругом? – недоверчиво переспросила Маргарет. Как, во имя ран Христовых, она могла подписать какой-то договор, если не имела никакого представления о происходящем?

- Позвольте уверить вас, милорд Берли, - вступил в разговор Робин, помахав перед носом незнакомца полученным от Кромвеля свитком, - что вас ввели в заблуждение. Вся недвижимость моей супруги была тщательнейшим образом рассмотрена, а ваши интересы, как последнего из рода, учтены. Если вам будет угодно, вам перешлют копию перечня, как только она будет сделана.

- А откуда ты знаешь, что учтены? – мысленно спросила Марграрет, все еще не способная полностью понять, о чем это они говорят, и откуда вынырнул с такой точностью в час их венчания этот Морис Берли. Воистину, там, где другие властители применяют яд или сталь, Тюдоры применяют закон. Гарри определенно не собирался без борьбы отдавать то, что считал безоговорочно своим.

- А я не знаю, - ответил ей Кот. – Но надо же как-то стряхнуть этого деревенского лорда с моей бороды.

- У тебя нет бороды, - фыркнула Маргарет.

- Там более, - невозмутимо отпарировал Кот.

Шериф, тем временем, продолжал обмениваться репликами с Диконом. Да, молодые обменялись залогами. Да, в «Белом Льве» заказан праздничный обед. Да, клятвы принесены и приняты. А кто он, собственно, такой? Просто итальянский торговец, познакомившийся с леди и ее женихом по дороге в Лондон. Мессир Фрескобальди может подтвердить его личность. Да, у него есть паспорт на въезд в Англию. Уже уходивший было шериф замешкался на минуту, и очень тихо сказал Дикону:

- Мой тесть, сэр Джон Дензил, был бы рад увидеть вас, мессир. Доставьте старику радость, если это возможно. В любое время, какое сочтете удобным для себя. В любое, - и, коротко поклонившись, шериф с достоинством удалился, сопровождаемый своим стражником.

- Джон Дензил, - задумчиво протянул Дикон. – Подумать только…

- Кто такой этот Джон Дензил? – с любопытством спросила Маргарет, которая смогла, наконец, подойти к Дикону. Благо, толпа уже начала рассеиваться, не надеясь больше ни на что интересное.

- Очень ценный человек, - очень тихо пояснил Дикон. – Ты даже не представляешь, насколько. Понятия не имел, что он еще жив, старику должно быть хорошо за семьдесят. Надеюсь, с памятью у него в порядке.

- Значит, шериф вас узнал, сир?

- Выходит, так. У Дензила была моя миниатюра, я в свое время подарил несколько – такой был обычай, знак милости короля. Но не думаю, чтобы он начал говорить об этом даже во сне.

Внезапно расходящиеся по своим делам люди вокруг оживились. Раздался приближающийся топот копыт, и на площадь перед церковью эффектно вылетел всадник на вороном коне, которого сопровождали двое личных гвардейцев, каждый из которых вел в поводу одну свободную лошадь. Маргарет узнала Николаса Кэрью, одного из многих друзей короля и редких нынче друзей королевы. Спешившись, сэр Николас подошел к Маргарет, и вежливо ей поклонился.

- Леди Маргарет, ее величество приказала вам с супругом немедленно прибыть в ее покои. Я привел с собой лошадей, и, если вы не возражаете, мы отправимся немедленно.

Маргарет учтиво улыбнулась. Похоже, им не дали даже нескольких часов на сборы, но этого следовало ожидать.

- Разумеется, сэр Николас. Позвольте представить вам лорда Бьертана, моего супруга. Надеюсь, вы найдете в нем приятного компаньона в турнирных упражнениях и в игре в теннис.

Мужчины испытующе посмотрели друг на друга, и затем сэр Николас широко улыбнулся. Улыбка совершенно преобразила его обычно сумрачное лицо, и он дружелюбно кивнул Робину.

- Новая кровь – это хорошо, - с притворной свирепостью сказал он и потер руки.

Оставив мужчин знакомиться дальше, и отметив, что Робин принял меры к тому, чтобы Кэрью не заметил Дикона, Маргарет заявила, что ей надо отлучиться на минутку, и вернулась в церковь. Ей не терпелось проверить свою догадку относительно чаши со святой водой. В церкви теперь было совершенно тихо и сумрачно. Чаша была, как и раньше, прикреплена к стене. Это была, несомненно, та же серебряная, богато украшенная чаша, которая была здесь всегда. Каменная, вода из которой оживила Кэт, исчезла.

- Отец Лайонелл… - тихонько позвала Маргарет. Но вместо старого священника к ней подошел брат.

- Отец Лайонелл вернулся к себе, - пояснил Ричард так, словно Маргарет должна была знать, где это «к себе» находится.

- Чаша… - шепнула она.

- Я не ожидал ее здесь увидеть, - улыбнулся Ричард. – Наверное, она появилась здесь сегодня в качестве свадебного подарка, в знак благодарности Джону. Или Кэт важна для нее. Или она захотела сделать тебе приятное.

- О чем ты говоришь? – слабым голосом спросила Маргарет.

- О чаше Грааля, разумеется, которой наш отец служит уже четверть века. Я думал, ты знаешь.

@темы: "побасенки"

---

Генрих VI - лорды ссорятся и мирятся, королева интригует

Второй период власти йоркистов не принес, к сожалению, никакого мира в страну. Чтобы представить себе то, что творилось, достаточно привести в пример деяния семьи лорда Девона, которого Генрих снова зачем-то освободил. Вернее, понятно, почему. Речь и дет о 13-м лорде Девоне, Томасе де Кортни, который начал с того, что в 1452 году помогал Йорку, но когда тот не стал терпеть беззаконий и посадил чрезмерно воинственного лорда в крепость, то подружился с королевой. Причем, подружился до такой степени, что она устроила брак его сына со своей родственницей, Марией Майнской.

Печать Девонов

Этот сын, тоже Томас, устроил, например, такое. Однажды ночью он окружил дом Николаса Рэдфорда, юриста, в городке Киртон, Девоншир. Его люди подожгли ворота, и стали громко кричать, что «горим, горим!». Когда люди Рэдфорда открыли ворота, чтобы увидеть, что там творится, люди Кортни ворвались в дом юриста. Тот забаррикадировался наверху, но сам Томас Кортни уговорил его спуститься и переговорить лично с сыном лорда, обещая неприкосновенность. Тот повиновался. Глупо, конечно, но стоит помнить, что люди Англии все еще немного верили в закон, который работал в стране столетия. Опять же, могли сработать сословные убеждения, доверие к слову аристократа. Закончилось всё понятно как: Рэдфорду перерезали горло, а дом ограбили и подожгли. Сам лорд Девон и вовсе ворвался в кафедральный собор Экзетера и взял там несколько заложников, с требованием большого выкупа. К счастью для окрестностей, лорд умер в 1458, а его сыну к тому времени стало некогда разорять окрестности. Но подобное творилось практически повсюду.

А король? А король в июле 1455 года, после парламента, удалился в свой Хертфорд, где и провел довольно приятное лето, далекий, как всегда, от проблем своего королевства. Осенью, в октябре, он снова впал в свое странное, отрешенное состояние – на этот раз всего на 4 месяца. Королева перевезла его в Гринвич, и полностью посвятила себя уходу за мужем. Йорк, снова получив полномочия Хранителя, умчался наводить порядок в Девоншире, и вернулся в феврале 1456 года к парламенту, вместе с Варвиком. И тут начались чудеса, потому что лорды вскоре обнаружили, что никто не спешит с ними дружить. Дело, конечно, было в королеве. Все знали, что сам Генрих стал относиться к Йорку довольно тепло после того, как тот повел себя благородно, имея всю возможность повести себя жестоко. Но вот королева ненавидела Йорка всем сердцем, и этого не скрывала. Поползли слухи, что она может получить регенство на время болезни короля, и тогда уж Йорку мало не покажется.

Генрих, вопреки ожиданиям (и, возможно, чаяниям) пришел в себя как раз перед парламентом. Йорк, разумеется, остался на прежнем посту, но в мае начались снова странности. Йорк удаляется в Сандал. Варвик – в Варвик. Маргарет с сыном – в Тютбери, приблизительно на пол-пути между этими двумя, переехав в июне в Честер. А король отправился в Шин. Каждый убрался в свой угол.

Йорку, правда, грустить не дал шотландский король Джеймс II, который объявил, что больше не считает себя связанным словом верности Англии, на что Йорк заметил, что Джеймс – вассал Генриха, а не свободный союзник, на что тот сделал военную вылазку в Нортумберленд. И снова Йорк помчался гасить пожар.

Летом король с королевой встретились в центральной Англии, попутешествовали изрядно, а в начале октября стало понятно, для чего вились круги: совет от имени мужа созвала Маргарет, причем созвала в самом сердце ланкастерианских владений: в Ковентри. Никто и оглянуться не упел, как двоих ставленников Йорка сместили, даром что Лордом Канцлером был сам архиепископ. На его место назначили епикоскопа Винчестерского, а Лордом Казначеем – графа Шрюсбери.

Не зря, не зря Маргарет колесила летом по городам и весям. Йорка, впрочем, не тронули. Из писем Пастонов понятно, что этим жестом королева, как минимум, смертельно оскорбила Бэкингема, которому смещеные приходились сводными братьями, и заставила Йорка насторожиться еще больше. Они давно следили друг за другом с неприязнью, но теперь королева, по сути, объявила герцогу войну.

Всё шло ни шатко, ни валко до самого августа 1457 года, когда Англия получила чувствительную оплеуху, рассеявшую последние сомнения в том, в каком положении находится страна. Большая группа французских пиратов под командой самого Пьера де Брезе, высадилась в Кенте, захватив Сандвич! С этой высадкой дело темное. Современные французские и английские сайты единогласно говорят, что сделал он это ради королевы Маргариты, будучи ее давним другом. Мэйбл Кристи возражает, что Маргарита ничего от этой вылазки не выигрывала.

Посмотрим, что за ней последовало: Экзетер, главный адмирал, получил по шее, а он был врагом Девона, который, к тому времени, уже выдал своего сына за кузину Королевы. Варвик, чьей силы и богатства Маргарита побаивалась, был передвинут на провальную, по тем временам, должность Адмирала (на которой Варвик, кстати, преуспел сверх ожиданий, на то и Варвик). В конце концов, Коннетаблем-то Англии был Йорк, так что ответственность за безопасность страны лежала, в общем-то, на нем. Его и попытались в ноябре задвинуть обратно в Ирландию, но он воспользовался своим правом назначить туда своего представителя, а сам остался в Англии.

де Брезе в середине
Эта картинка о компании в Гиени

В январе 1458 король решил, что он может помирить две партии, на которые явно разделились его подданные, и созвал в Лондон большой совет. Салсбери прибыл в сопровождении 400 солдат, 80 рыцарей и сквайров, и расположился в Колд Харбор. Экзетер, тоже с немалыми силами, остановился в Темпл Бар вместе с молодым Сомерсетом. Йорк поселился в своем Байнард Кастл, но, по-видимому, не привел с собой никого, кроме обычного конвоя. Нортумберленд и Клиффорд (младшие) вместе с Эгремондом остановились в Холборне. И каждый из них привел с собой 300-400 человек. Последним прибыл из Кале Варвик «с большими силами», как говорит в Хрониках Фабиан, кадровых военных. Они остановились в Грей Фрайарс. То, что лорды не передрались еще до начала совета, является не чудом, а заслугой мэра Лондона, который полностью вооружил 5000 лондонцев патрулировать город днем, и еще 4000 нести ночной дозор.

Король и королева удалились из Лондона 20 февраля в Беркхемстед, где вели оживленные переговоры с вожаками партии ланкастерцев. Вернулись они только 17 марта. Не менее активные переговоры шли и в самом Лондоне – всех со всеми. Можно сказать, что йоркисты заседали в Грей Фрайарс, а ланкастерианцы – в Вайт Фрайарс. Наконец, результаты переговоров были опубликованы. Йорк, Салсбери и Варвик обязались создать фонд для основания часовни при аббатстве Сент-Олбани, чтобы там молились за души всех павших в битве. Йорк раскошелился на 5000 марок для герцогини Сомерсет, потерявшей мужа (что для небогатой семьи было большими деньгами). Варвик заплатил 1000 марок Клиффордам. Салсбери и Эгремонд поклялись хранить мир, и Эгремонд был освобожден от уплаты налогов за предыдущий год. Совет закончился пышнейшей процессий к Сент-Полю, в которой Йорк шел под ручку с королевой, Варвик – в паре с Экзетером, который был на него в большой обиде из-за адмиральского поста, а Салсбери – с молодым Сомерсетом. Король был абсолютно счастлив.

Впрочем, радовался он напрасно. Уже в ноябре Маргарита попыталась сместить Варвика, заменив его молодым Сомерсетом, но тот отказался уволиться до окончания срока, указав, что сместить его может посреди срока только парламент, созвать который королева не посмела. Зато она попыталась избавиться от Варвика, устроив ему западню в самом Вестминстере. Один из служащих напал на человека Варвика, и когда тот позвал господина на помощь, на Варвика обрушился целый отряд. Графу удалось бежать на свою барку, но многие его люди были убиты и ранены. Маргарита, в ярости от того, что попытка не удалась, велела графа арестовать... за нарушение порядка. Тот не стал ждать, пока в его двери постучит бейлиф, а уехал в Варвик, а оттуда, посоветовавшись с Йорком, в Кале, где наемники королевы не могли его достать.

Так королева приблизила час катастрофы, которая снесет в будущем и ее саму, и ее сына, и сам дом Ланкастеров. Была ли она импульсивна, или просто глупа? Похоже, что Маргарита была просто неспособна видеть дальше своего носа, активно и бестолково, но с далеко идущими последствиями, наполняя сварами каждый день своей жизни.

@темы: Henry VI

---

Получить свое волшебство

@темы: "нетягостная бредь"

---

Генрих VI - Первая битва при Сент-Олбани

Строго говоря, переходя к военным действиям, герцог Йорк нарушил свою клятву. Правда, его к ней принудили, прибегнув к некрасивому ходу, да и выхода у него не было. Позже аббат Ветемштедт писал, что герцог получил от папы освобождение от этой клятвы, но вряд ли у него было в тот момент время писать папе и ждать ответа.

То, что Йорк не планировал войну заранее, ясно из того, с какими силами он и Салсбери двинулись на юг в мае 1455 года. Даже с присоединившимся по дороге Варвиком, они собрали только около 3 000 человек. На западе Норфолк к тому моменту своих людей собрать еще не успел. Впрочем, не в лучшем положении был и Сомерсет. Из Лондона, где он находился возле короля, он собрал весьма небольшую армию в Лейчестер: своего сына Дорсета, герцога Бэкингема с его сыном Стаффордом, Нортумберленда, Девона, Пемброка, Вилтшира, Ормонда, и лордов Клиффорда, Дадли и Руза. Йоркисты встали лагерем в Ройстоне.

Всё еще можно было спасти, потому что Йорк отправил манифесты как напрямую к королю, так и через архиепископа Кентерберийского, где подчеркивал, что он и его союзники продолжают считать себя подданными короля, и их действия направлены только на что, чтобы спасти его от вредоносного влияния Сомерсета и его лордов-союзников. Позднее выяснилось, что оба письма были задержаны Сомерсетом, и король так и не узнал причины бунта Йорка. Впрочем, вряд ли что-то изменилось бы, даже если бы король получил обращения герцога. Это ведь был уже не первый случай, когда страна качалась на грани гражданской войны из-за Сомерсета, и каждый раз король выбирал Сомерсета, и всё как-то устаканивалось, хоть и с трудом. С какой стати тихий упрямец Генрих вдруг решил бы мыслить государственно?

Вместе с Сомерсетом король выехал из Лондона 21 мая, и на следующий день их силы заняли позиции у городка Сент-Олбанс. Йоркисты сгруппировались неподалеку. Средневековая куртуазность военных действий была в тот момент еще не совсем отброшена, поэтому ланкастерцы послали герцога Бэкингема, который был братом жены Салсбери, парламентером с официальным вопросом о намерениях йоркистов. Три Ричарда ответили, что они, верные слуги короля, пришли освободить его от предателей, и не успокоятся, пока те не умрут, или они сами не умрут в соей праведной борьбе.



Чего они хотели достичь? Во-первых, Генрих был до мозга костей лоялен своим. Во-вторых, даже если бы он дал себе труд задуматься о ситуации, Сомерсет был, практически, последней картой ланкастерианской колоды. В-третьих, Сомерсета он просто-напросто считал своим другом, а друзей не предают даже короли. Очевидно, Генрих был взбешен до того предела, на который он был способен, потому что ответил Ричардам посланием, которое заслуживает быть приведенным полностью.

«I, King Harry, charge and command that no manner of person, of what degree, or state, or condition that ever he be, abide not, but void the field and not be so hardy as to make any resistance against me in mine own realm; for I shall know what traitor dare be so bold to raise a people in mine own land, where through I am in great disease and heaviness. And by the faith I owe to St. Edward and to the Crown of England, I shall destroy them every mother’s son; and they shall be hanged and drawn and quartered that may be taken afterward, of them to have example to all such rising of people within my land, and so traitorly to abide their King and governer. And, for a conclusion rather than they shall have any Lord here with me at this time, I shall this day, for their sake and in this quarrel myself live or die”

Что оставалось делать Йорку? Он атаковал. Не вдаваясь в подробности, скажу, что исход битвы решил военный гений Варвика, что Сомерсет, Нортумберленд и лорд Клиффорд погибли, герцог Бэкингем был ранен в лицо стрелой, а король остался у своего стандарта в полном одиночестве, и тоже был ранен стрелой в шею, после чего кто-то увел его в какое-то укрытие, где его и нашли позже Ричарды. Они опустились перед ним на колени, и король попросил их прекратить кровопролитие. Очевидно, вид брошенного всеми, раненого короля потряс Йорка, Варвика и Салсбери настолько, что они ничего не сказали им о гибели Сомерсета, а просто отвели в Аббатство, и оставили на попечении аббата Ветемштедта.



Йоркисты в раже битвы практически разнесли Сент-Олбани, и аббат боялся, что та же судьба постигнет и само Аббатство, но обошлось. Историки не считают эту битву слишком значительной, но она, все-таки, поражает воображение своей свирепостью. Жители бежали, многие погибли, трупы лежали на улицах, никем не прибранные, пока аббат не обратился с просьбой о погребении погибших непосредственно к герцогу Йорку. После этого убитых собрали и похоронили. Сомерсет, Нортумберленд и Клиффорд были похоронены на территории Аббатства, но их могилы историки опознать не смогли, что говорит о том, что захоронены те были без всяких почестей, обычных для людей их ранга.



Короля перевезли в Лондон, во дворец епископа. Не похоже, чтобы его свободу как-то ограничивали, но либо никто особенно им не занимался, не то он сам не доверял тем, кто находился вокруг него, но сохранилось его письмо от 5 июня, написанное из Вестминстера, физиатру покойного герцога Глочестера, чтобы тот прибыл 12 июня осмотреть рану короля в Виндзор. Позднее король, королева и принц отправились в Хертфорт.

Правительство йоркистов было сформировано, сам Ричард Йорк стал Коннетаблем Англии, Ричард Варвик – капитаном Кале, а Ричард Салсбери – канцлером герцогства Ланкастер, которое давно уже нуждалось в хозяйском присмотре. Лорд Канцлер остался прежний, архиепископ Кентерберийский. Преследованиям своих врагов йоркисты снова не стали заниматься. Девона, правда, вернули в заключение. Парламент, собравшийся в Лондоне 9 июля, начался напряженно, и король даже запретил проносить оружие на заседания, пока лорды мудро не решили свалить трагедию Сент-Олбани на покойного Сомерсета, которому, понятное дело, было уже все равно, в чем еще его обвиняют. Остальные были огулом помилованы. Все лорды принесли свежую вассальную клятву королю, тот, получив наконец адресованные ему письма Ричардов от 21 и 22 мая, расчувствовался – и, почему-то, одарил щедро Салсбери. Наверное потому, что тот отправлялся приводить в порядок растрепанную королевскую вотчину.

Этот парламент замечателен там, что специальным декретом посмертно очистил покойного Глочестера от подозрений в измене. Никакого практического смысла в этом не было, наверное, йоркисты просто хотели сделать жест доброй воли в сторону ланкастерцев.

Всё затихло, но это вовсе не было знаком воцарившегося порядка. Королева кипела яростью, ставленники Сомерсета, потерявшие должности, жаждали реванша, и кровь, пролитая в Сент-Олбани, требовала крови.

@темы: Henry VI

---

Просто портрет

Писал Гольбейн-младший, некая Джейн Пембертон. Удивительное лицо.

@темы: Англия Тюдоров

---

"И полцарства в придачу" II - 20

Они были у церкви св. Маргариты еще до восхода. Джон, непривычно серьезный, пришел за Маргарет, одобрительно кивнул, обнаружив ее полностью одетой, и ухмыльнулся только при виде разбросанной постели.

- Это вы хорошо придумали. Кот, ты подарил ей залог?

Маргарет молча показала отцу брелок, который был снова у нее на шее.

- Сойдет. А ты, Марго?

- Нет…

- Давай что-нибудь золотое, только быстро, нам пора идти в церковь.

Впопыхах, Маргарет не нашла ничего лучше, чем протянуть мужу маленькое распятие, когда-то подаренное ей Гарри. Робин молча повесил его на шею.

- Ожидаются неприятности? – спросил он у Джона.

- О да. Знать бы еще, с какой стороны и какие. Ричард, Дикон, Крыс и Агата уже рыскают там, артистам дали знать вовремя, мужчины тоже уже у церкви и вооружены. Берем с собой Кэт, Томазину и Годлину, и вперед. Да, и держитесь поближе к стенам домов. Конечно, для прицельной стрельбы еще темно, но не будем давать возможному врагу шанс.

Маргарет подумала, что их возможного врага темнота вряд ли смутит, но потом вспомнила застреленного прямо посреди улицы курьера королевы. Да и сэр Брайан предупреждал… Страсти Христовы, она же никому не сказала о предупреждении сэра Брайана!

- Джон, а с чего вы взяли, что ожидаются неприятности? – невинно спросила она, чувствуя угрызения совести. Снова другие разбираются с ее проблемами!

- Агата ночью всех перебудила. Говорит, что когда возвращалась из гостей, то прошла мимо церкви. Просто по привычке, чтобы знать заранее, как выглядит место. И почувствовала запах смерти. Но неясный такой, словно то ли умрет кто-то там, то ли нет. Но опасность существует.

Маргарет побледнела.

- Не так ты представляла себе утро своей свадьбы? – рука Робина нашла ее руку.

- Да я себе свою свадьбу вообще никак не представляла, честно говоря, - улыбнулась ему девушка. – А утро было… запоминающимся. Не думаю, что могла представить себе такое заранее.

Вошедшая в комнату Кэт была одета в белое. Волосы ее были распущены, и она украсила их венком. Девичий наряд представлял странный контраст с измученным лицом и отсутствующим взглядом. Идущая за ней Томазина сердито хмурилась.

- Вот, наша Кэт вообразила, что это она сегодня умрет. Просто кошмар какой-то…

- Никто сегодня не умрет! – заявила Маргарет с уверенностью, которой не чувствовала. Потому что и ей пришла на ум Кэт сразу, как она услышала о возможности чьей-то смерти в церкви. В этом не было никакой логики, потому что Кэт не мешала никому на свете, даже своим странным родичам. Тем не менее, предчувствие Маргарет было вполне определенным, и полностью совпадало с предчувствием самой Кэт.

В церковь они отправились, как на вылазку во вражеский лагерь. Джон шел первым, сосредоточенный и настороженный. Маргарет подтолкнула Кэт вперед, и не сводила с нее глаз, идя рядом с Томазиной, нервно поигрывающей своим неизменным кнутом. Робин шел где-то сзади, но Маргарет не была уверена, в каком обличии. В чем она была уверена, так это в том, что ее муж позаботился о защите невидимостью для всей компании, так что особенно волноваться не стоило.

Действительно, до церкви они добрались без приключений. Приключения лично для Маргарет начались тогда, когда она увидела чашу со святой водой. Девушка могла бы поклясться, что всего неделю назад чаша была прикреплена к стене под изображением креста. Сейчас же перед ней была та самая грубая каменная чаша, которую она видела в меленькой деревенской церквушке отца Лайонелла. Та самая, под постаментом которой она нашла книгу, содержащую рецепт зелья повиновения. Или ее двойник.

Маргарет хотела уже протянуть руку, чтобы нажать на крест и проверить свою догадку, но тут в церковь вошла вся компания. Рэтклифф, Ричард и Агата были в доспехах, под широким плащом, в который кутался Дикон, тоже побрякивало железо. На мастере Джузеппе и его сыновьях были стеганые куртки. Все были вооружены.

Кэт подбежала к Рэтклиффу и, дрожа, прижалась к его груди. Ричард огляделся вокруг, пробормотал что-то про оружии в святом храме, и объявил, что пойдет искать священника, который был уже где-то во внутренних помещениях церкви.

- Разве нас будет венчать не Ричард? – тихонько спросила Маргарет у Дикона, задумчиво оглядывающегося по сторонам.

- Ричард, - рассеянно ответил тот, - и еще какой-то отец Лайонелл. Ричард ведь не рукоположенный священник, вот он и решил все сделать так, чтобы потом придраться было не к чему. Кстати, Агата, вам придется снять латы и сделать вид, что вы – обычная дама, если все еще хотите, чтобы слухи о вашем прибытии и возможной миссии не начали циркулировать при дворе. Кэт, Дик, успокойтесь вы, наконец. Робин, не мудри, что бы ни случилось. Нам совершенно не нужна огласка и рассказы о чудесах в церкви святой Маргариты.

Затем король отвел Маргарет в сторону, обнял ее и шепнул на ухо:

- Марго, что бы ни случилось, действовать придется тебе, и действовать очень осторожно. Я не знаю, кто и где нанесет удар, но удар будет нанесен, или я за 43 года стал еще глупее, чем думаю.

- Но почему, сир? Кому, в самом деле, может быть интересна моя свадьба?

- Тому, кто знает, что ты – Плантагенет, а не Эртон. Болейнам. Кардиналу.

- Но они не знают!

- Знают. Ты сама рассказывала, как сэр Томас боялся, что одна твоя подпись может разрушить годы его работы. Не знаю, откуда, но он знает. Что касается кардинала, то не думаю, что в королевстве происходило много значительных вещей, о которых он бы не знал. Как минимум, он знает, что ты – Плантагенет по матери. А то, что знают двое, перестает быть секретом. Думаю, скандал разыграется у церкви. Я буду снаружи, и обеспечу вам необходимое для проведения церемонии время.

- Будьте осторожны, сир. Черный Принц еще у вас.

- С Принцем мы договорились прошлой ночью, - усмехнулся Дикон и вышел из церкви.

Появившийся у аналоя отец Лайонелл сделал знак приблизиться Робину и Рэдклиффу.

- Поскольку вы, милорды, добровольно и по-рыцарски явились сегодня в эту церковь, чтобы перед всеми подтвердить свою решимость связать свои жизни с избранными вами женщинами, я спрашиваю вас, понимаете ли вы значение грядущего, и согласны ли вы на благословение союза с этого дня и навсегда?

- Да, святой отец, - склонил голову Робин.

- Да, - энергично кивнул Рэдклифф.

Ричард сделал знак Маргарет и Кэт, и женщины встали рядом со своими мужчинами.

- Перед Богом, его ангелами, и людьми, мы соединяем сегодня две пары отныне и навсегда в священный союз матримонии. Если кто-то из присутствующих знает причины, по которым эти люди не могут быть соединены узами брака, пусть скажет это сейчас, но скажет с осторожностью, ибо ему придется доказать свои возражения.

Маргарет осознала, что она с напряжение вслушивается в тишину, царящую в церкви, хотя ей не приходило на ум ничего, что могло бы воспрепятствовать лично ее браку. Тишина была полной, абсолютной, только что не звенящей…

- Кот! Кому было сказано вести себя прилично и не устраивать чудес в церкви! – мысленно прошипела она

- Никаких чудес, - ответил тот тем же способом с самодовольной ухмылкой. – Просто зачем смущать милордов священников шумом и гамом Саутварка?

- А что, шумят?

- Ничего, Дикон их до нашего выхода сдержит, не сомневайся.

Ричард несколько озадаченно посмотрел на ухмыляющегося Робина и нахмурившую брови Маргарет, и продолжил церемонию.

- Робин лорд Бьертан, берешь ли ты эту женщину своей венчаной женой, чтобы жить с ней вместе в Божьем законе священной матримонии? Обещаешь ли ты любить ее, утешать ее, уважать и обеспечивать, в болезни и в здоровье, предпочитая всем остальным и отдавая всего себя, до конца своей жизни?

- Да, милорд.

- Маргарет Эртон, согласна ли ты принять этого мужчину своим венчаным мужем, чтобы жить с ним вместе в Божьем законе священной матримонии? Обещаешь ли любить его, служить ему, чтить его, в болезни и здоровье, предпочитая всем остальным и отдавая всю себя, до конца своей жизни?

- Да, - ответила Маргарет с тем более сильным чувством, что не могла в этот момент не подумать о том, как тот же Ричард ухитрился соединить ее, находящуюся в бессознательном состоянии, с покойным нынче Берли.

Отец Лайонелл задал те же вопросы Рэтклиффу и Кэт, и, ожидаемо, получил те же ответы.

- Принесите свои клятвы, дети мои, - сказал он.

- Я, Робин, беру тебя, Маргарет, своей венчаной женой с этого дня и навсегда, в горе и радости, в богатстве и бедности, в здоровье и болезни, чтобы любить и беречь тебя, пока смерть нас не разлучит. Прошу на это твоего согласия.

Маргарет неожиданно почувствовала слезы на глазах. Пусть они с Робином уже обменялись клятвами и скрепили свои обещания, став мужем и женой в глазах закона, только здесь и сейчас она поняла, почему Дикон, говоря о них с Робином, употребил слово «срослись».

- Я, Маргарет, беру тебя, Робин, своим венчаным мужем с этого дня и навсегда, в горе и радости, в богатстве и бедности, в здоровье и болезни, чтобы любить и беречь тебя, пока смерть нас не разлучит. Даю тебе на это свое согласие.

После того, как клятвами обменялись Кэт и Рэтклифф, Ричард дал знак, чтобы пора обменяться кольцами.

- Этим кольцом я беру тебя, своим телом я клянусь служить тебе, все, что мое – твое, - сказал Робин, надевая на палец Маргарет кольцо с сапфиром. Она повторила слова, надела на его безымянный кольцо с рубином, и они остались стоять, держась за руки.

Маргарет стояла спиной к Кэт, и поняла, что что-то произошло только по изумленному лицу отца Лайонелла и быстрому движению Ричарда, мгновенно оказавшегося рядом с ней. Развернувшись, она увидела подругу, безжизненно обвисшую на руках Рэтклиффа. Властным движением она остановила присутствующих, кинувшихся поближе, и велела Рэтклиффу опустить Кэт на пол. На женщине не было видно никаких повреждений или ран, но она, там не менее, не дышала.

- Она мертва, - безжизненным голосом констатировал Крыс, опустившийся на колени рядом с неподвижной женой.

Маргарет посмотрела на заострившиеся черты лица молодой женщины, на разливающуюся вокруг губ и крыльев точеного носа синеву. Да, это, несомненно, была смерть. Она подняла глаза, и ее затуманенный слезами взгляд упал на каменную чашу со святой водой. Как во сне, она поднялась, подошла к чаше, омочила в ней пальцы, вернулась к Кэт и смочила ей водой губы. Несколько бесконечных секунд ничего не происходило. Но вот синева начала исчезать, а еще через мгновение ресницы Кэт дрогнули, и с ее губ сорвался тихий стон.

- Целительница, - услышала Маргарет мысль Робина. У нее была достаточно твердая уверенность в том, что дело здесь совсем в другом, но терять время на рассуждения было невозможно. Очевидно, Роберт упустил в общем переполохе завесу тишины, и теперь вся церковь гудела от мощных ударов в запертую дверь и криков «именем закона!»

@темы: "побасенки"

---

Генрих VI - почему началась война Роз

Болезнь короля лишила Сомерсета его главной поддержки, и облегчила задачу оппозиции задвинуть ненавистного герцога куда подалее. В самом деле, еще в 1453 Норфолк, один из лордов, обладающих реальной силой, обратился к парламенту с требованием объявить Сомерсету импичмент в связи с потерей Гиени. Он указал, что такие ошибки нельзя простить ”for any favour of lineage nor for any other cause”. И Сомерсет действительно был заключен в Тауэр!

Потом в игру решила вступить королева. В январе 1454 года Маргарет выдвинула требование, что управление страной должно быть передано ей, с правом назначать лорда Канцлера, лорда Казначея, шерифов, и пользоваться Большой Печатью. Совет предпочел не ответить ни да, ни нет, а просто обращение королевы проигнорировал.



Совету было не до того: лорды начали мобилизовать силы и формировать альянсы. Причем весьма существенные силы стянулись вокруг Йорка, который, взяв с собой младшего сына (графа Марша), и графов Салсбери и Варвика, прибыл в конце января в Лондон. А Варвик привел с собой конвой не меньше тысячи человек! Мэр Лондона был в ужасе, лондонцы пытались не ассоциировать себя ни с одной из партий, нанося визиты и королеве, и Йорку.

Парламент 13 февраля вполне мог превратиться в свалку, если бы не железная тактичность Йорка, который сумел повернуть внимание собравшихся на вопросы насущные: возведение принца в ранг принца Уэльского и меры по лечению короля. К королю были отправлены терапевты Джон Арундел, Джон Фэйсби и Уильям Хатклиф, и хирурги Роберт Варейн и Джон Маршалл с полномочиями делать все, что они сочтут необходимым, но привести короля в чувства. Это им действительно удалось, но, поскольку король, скорее всего, в чувства приходить не имел ни малейшего желания, достигнутый успех поддержать не удалось.

Тем не менее, в Лондоне поняли, что король, в принципе, в маразм не впал, поэтому 23 марта к нему в Виндзор отправилась целая делегация: епископы Или, Честер и Винчестер, графы Варвик, Оксфорд и Шрюбери, виконты Бьюмонт и Бурше, приор Сент-Джона, и лорды Фалконберг, Дадли и Стортон. Они решили попытаться получить от короля указания относительно положения вещей – но тщетно. Король молчал. Он даже глаза закрыл, не желая, чтобы случайное выражение в глазах было истолковано, как какая-нибудь реакция.



Итак, 27 марта герцог Йорк был назначен Хранителем и Защитником Королевства до совершеннолетия принца. Йорк потребовал, чтобы все его полномочия и обязанности были ясно и четко изложены в своего рода должностной инструкции, что и было сделано. После этого герцог, не теряя времени, начал формировать правительство. Излишне говорить, что все важные места получили родственники Йорка. Поскольку кардинал архиепископ Кемп умер 22 марта, освободилось сразу две важные должности: архиепископа Кентерберийского и лорда Канцлера. Канцлером Йорк сделал брата своей жены Салсбери, а архиепископом – епископа Или, брат которого был женат на сестре Йорка. Старший сын Салсбери, молодой Ричард Варвик, стал Хранителем Печати.


Ричард Невилл, граф Салсбери

Надо сказать, что род Варвика-Бьючампа, который был воспитателем Генриха, по мужской линии пресекся (его сын, Генри, умер 23-летним, и почти следом умерла единственная дочь Генри). А вот дочь Анна стала женой Ричарда Невилла-младшего. Ее опекуном был Саффолк, который передал ей ее огромное состояние, когда она вышла замуж. Таким образом, молодой Невилл стал самым богатым человеком в Англии: 10 мощных крепостей, 50 поместий, земли в Глочестере, Ворчестере, Оксфорде, Бэкингемшире, Варвикшире – повсюду, от севера до юга.


Ричард Невилл, граф Варвик

Здесь может возникнуть некоторое недоумение: каким образом этот Невилл оказался в лагере Йорка, если он принадлежал к семье, испокон веков враждующей с де Перси, которые, опять же, стали йоркистами, потому что когда-то рассорились с Генри IV. Это очень долго объяснять, но причиной стали матримониальные связи, которые привели в тому, что старшее поколение Невиллов с де Перси воевало, а молодое мирно сосуществовало в лагере Йорка.

Позже этот Ричард Невилл-младший получит кличку «Warwick the king-maker”, но пока это был просто всеми обожаемый молодой человек, обладающий мощной харизмой и воплощавший в себе всё, что ассоциировалось в то время с личностью идеального барона: он был красив, богат, учтив, щедр, дружелюбен – и силен, очень силен.

В общем, герцог Йорк сделал то же самое, что до него делали и Саффолк, и Сомерсет, и поколения глав провительств до и после: окружил себя «своими». Существенная разница была в том, какие приказы исходили от главного его команде. А начал Йорк очень и очень осторожно, направив все силы на предотвращение гражданской войны. Он также не сделал ни одного жеста против своих личных врагов. Даже Сомерсет был оставлен в покое, хоть и находился в Тауэре. Королева на первых порах тоже не доставляла новому главе государства никакой головной боли. Надо сказать, что именно в тот период ей было не до политики: на руках у нее был младенец и больной муж, заботиться о которых ей по статусу было положено.

Йорк также сделал почти невозможное, прекратив военные действия лордов на севере. Сначала он просто вызвал Нортумберленда, Экзетера, лорда Руза и других на совет, держать ответ. Кое как примирились, кроме Экзетера. Тогда Йорк направился на север сам, арестовал Экзетера, запер его в Понтефракте, и восстановил мир и спокойствие. На западе он прекратил бои местного значения, арестовав лорда Девона.

Йорк всерьез взялся за оборону Англии, побережья которой начали страдать от налетов французского флота. Правда, англичане в те времена легкой добычей для пиратов не были: жители Мэна и Гернсея отбили французов, положив к них около 500 человек. Более того, мэр Бристоля построил самостоятельно военный корабль, дав этим неплохой знак правительству, о чем ему надо позаботиться. Йорк назначил пятерых лордов поддерживать порядок на море.

Жизнь начала налаживаться, но.... под Рождество 1454 года король решил проснуться. Начал он, понятно, с посылки богатых даров в Кентербери и Сент-Эдвард. Маргарет первым делом схватила принца в обхапку, и кинулась к мужу: ребенка, которому было уже 14 месяцев, давно было пора признать законным отпрыском своего отца. Генрих вежливо спросил об имени мальчика, о том, кто были его крестными, и потом, по обычаю, принес благодарность Богу, положив руку на голову ребенка. Формальность была соблюдена.



Поскольку король снова стал самим собой, Йорк немедленно уволился со своей должности. Разумеется, первым делом из Тауэра был освобожден Сомерсет, который принес королю торжественную клятву в вечной преданности, что освободило его от необходимости предстать перед судом за свои действия. Я подчеркиваю, что Сомерсет не был монстром. Он даже не был плохим человеком, он был просто человеком ограниченным, но самоуверенным. Например, он без рассуждений принял должность Капитана Кале, единственной английской крепости на континенте, которую отобрали у Йорка и отдали ему. Зачем? Просто потому, что партии ланкастерцев был нужен хозяин, а на короля надежда была плоха. Были снова спущены с привязи Девон и Экзетер. Страна начала проваливаться в то утопающее состояние, в котором она находилась до болезни короля.

Насколько в то время Генрих VI принимал участие в управлении своим королевством? Насколько он вообще был адекватен? Или он, по своему обыкновению, просто ушел в столь милые ему молитвы и проекты? Неизвестно. Во всяком случае, в мае 1455 года совет в Лейчестере созвал не король, а королева и Сомерсет. Повестка дня была многоговорящей: « обеспечение безопасности королевской персоны от ее врагов», с персональным вызовом на совет Йорка, Салсбери и Варвика, чтобы совсем уж не оставалось никаких сомнений в том, кто такие эти гипотетические враги короля.

Вызванные на совет не поехали, а удалились во владения Йорка, где наверняка не раз пожалели о том, что не разделались раз и навсегда с Сомерсетом, пока это было в пределах их возможностей. Но слабость герцога Йорка в той обстановке была в том, что он в первую очередь думал о государстве, а не о себе. Он не хотел загонять ланкастерцев в угол, судив и казнив Сомерсета, потому что это было чревато если не полномасштабной гражданской войной, то никому не нужными военными действиями. Ланкастерцы же размышлениями себя не обременяли, а зря. Было бы верхом глупости думать, что такие люди, как Йорк или Варвик явятся на судилище, как бараны.

Это был переломный момент истории Англии. Три Ричарда – Йорк, Варвик и Салсбери – объявили своим войскам сбор. Так началась война Роз, в которой не было ничего романтического, кроме ее названия. Впрочем, пятнадцатому столетию подобная слащавость и не была свойственна. Эту гражданскую войну назвал войной Роз Вальтер Скотт.

Кстати, у Мэйбл Кристи я встретила интересное замечание, что это название абсолютно неправильно, потому что красная роза вовсе не была эмблемой Ланкастеров. Она была эмблемой Тюдоров. И Генрих VII Тюдор объединил ее с белой розой, которая действительно была эмблемой Йорков, потому что хотел показать слияние Тюдоров и Йорков, а вовсе не в качестве символа примирения йоркистов и ланкастерцев под эгидой новой династии. Именно после этого красно-белая роза стала эмблемой королей из рода Тюдоров.

@темы: Henry VI

---

Аддикция

Мое обоняние меня не обманывает?

Это оно, оно, моя прррелесть


ничто не сравнится со свежим огурцом!

@темы: Счастье есть!, "зверята"