Лось, говорите?

Как же, сподобилась увидеть. Даже двух. В нескольких метрах от лобового стекла. Хорошо, что был прямой отрезок дороги и скорость около 70 км. А эти жЫвотные даже свои рогатые "бошки" в мою сторону не повернули - прогарцевали через дорогу по каким-то делам. Трандуила не заметила. Но лось - это реально огромная скотина. По-моему, он бы и под королем гоблинов вполне мог сгарцевать, не то что под эльфом-вегитарианцем.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

"И полцарства в придачу" III - 10

«Если утро началось таким образом, то чего ожидать от полудня», - сварливо подумала Маргарет, сидя на причале у Бэйнард Кастл и болтая в воде босыми ногами. Она уже успела исходить вдоль и поперек окрестности у внушительного строения, но не заметила никакой подозрительной активности предполагаемых врагов, и теперь просто отдыхала – благо до встречи с людьми Мендозы оставалось еще около часа.

- Наверное, я старею, - пожаловалась она невзрачной полосатой кошке, тоже сидящей на пристани и терпеливо смотрящей на проплывающих мимо лодочников. – В Ипсвиче мне всегда было досадно спать и терять на это время, которое я бы могла потратить на приключения. И вот теперь я могу очень долго не спать, и времени мне по-прежнему ни на что не хватает, но мне стали надоедать приключения.

Поскольку кошка была самой обыкновенной и, к тому же, занятой своими мыслями, на слова Маргарет она даже голову не повернула, продолжая смотреть на реку.

Девушка мрачно подумала, что спасение Англии оказалось делом чрезвычайно утомительным. К тому же она как-то незаметно пришла к выводу, что спасать, собственно, ничего и не нужно. Гарри, судя по всему, вполне держал ситуацию в своих руках, следуя одному ему понятной логике. Или просто прихоти. Какой бы ведьмой Анна Болейн ни была, это не мешало намеченной ею жертве весело развлекаться по ночам и с другими женщинами. А уж теперь, когда его перестанут потчевать зельем подчинения, и когда она вернет Черного Принца на его месте в короне, все проблемы и вовсе сведутся к политике, в которой, как она знала, король был гораздо искушеннее, чем думали те, кто знал его с детства.

Конечно, была секретная миссия Ричарда и Агаты к королеве, но Маргарет была вполне уверена, что касается эта миссия вопросов престолонаследия и королевского развода, которые решить, на самом деле, может только время. Был заговор против Гарри, смысла которого Маргарет еще не понимала, но в том, что Кот сможет свести этот заговор к неприятной для зачинщиков ситуации, она не сомневалась.

Впрочем, что-то в этом роде Дикон и говорил ей, что-то про недопустимость вмешательства в естественный ход событий. Жаль, что тогда у нее просто в ушах звенело от злости на его загадки, и слушала она невнимательно. Интересно, как в этот естественный ход событий вписываются Орден Дракона и чаша Грааля, которая лично ей попадалась на пути уже дважды? Та самая неуловимая чаша, за которой рыцари сказочного короля охотились годами – если верить рыцарским романам, которым, разумеется, верить нельзя.

Неторопливый ход ее рассуждений был прерван появлением на причале двоих стражников, в которых она немедленно узнала тех, с кем уже однажды пересеклась во время драматического убийства ювелира Симпсона. К сожалению, стражники узнали ее тоже, и теперь старший из них смотрел на девушку с суровым прищуром.

- Ну здравствуй, беглянка, - сказал он, рассматривая Маргарет с явным неодобрением. – Я же говорил, Сэмкин, что Лондон – место тесное, и мы эту девицу еще встретим. Теперь-то ты, милая, никуда не денешься. Сэр Эдвард Ли приказал нам оцепить окрестности Бэйнард Кастл, и никого отсюда на выпускать. Кстати, не вздумай бежать, получишь стрелу в спину. Это тебе не на ночной дороге в прятки играть, это дело государственное. Отведи ее, Сэмкин, к остальным, и возвращайся сюда.

Покорно шагая рядом с молодым стражником, Маргарет лихорадочно пыталась сообразить, что произошло, и что она просмотрела.

- А что это за государственное дело, мастер Сэм? – почтительно спросила она у своего конвоира, стараясь выиграть его симпатию.

- Мастер Сэм!.. - рассмеялся парень. – Тоже мне… Просто Сэмкин, до мастера мне еще служить и служить! А какое дело – нам не сказали, не нашего это дело ума. Велели просто с утра никому из лодочников никого на этом причале не высаживать и даже близко не подплывать, и всех на базарную площадь у замка пускать, но никого не выпускать.

- Кровь Христова! – выдохнула Маргарет. Кошка! Кошка, терпеливо сидящая на причале и ждущая обычного обеда, который все не появляется! Ну как она не сообразила, что пустой причал у Бэйнард Кастл – это совсем не нормально!

- Да ты не бойся, девица, - ободрил ее Сэмкин и даже легонько шлепнул по заду. Видимо, игриво, чем Маргарет не преминула воспользоваться. Повиснув на руке молодого стражника, она зашептала ему в ухо, надеясь, что шепот ее звучит многообещающе, а не испуганно: - Сэмкин, ну отпусти ты меня отсюда, с меня же хозяйка спросит, где я болталась. Хорошее место потеряю. А я в долгу не останусь, к вечеру свидимся. Вот как сменишься с дежурства – так и свидимся.

Молодой стражник покосился на ее грудь, облизнулся, и с сожалением покачал головой.

- Не могу. Свидеться – это с радостью, а вот отпустить не могу. Да не бойся ты, не надолго задержишься. Вот после полудня сэр Эдвард сам приедет, всех осмотрит и лишних отпустит. И сержанта не слушай, это он строгости напускает. С тем убитым мы разобрались. Ювелир это был. А убил его и правда негодяй-слуга, которого он сам и нанял. И сдается нам, что дело сделано не без участия ювелировой жены. Только убийца словно растаял, а без его признания за вдову нам не взяться, у нее такие покровители, что нам не по зубам.

Маргарет могла бы точно сказать стражнику, что Крэддок растаял в буквальном смысле слова. Вернее, то, что он него осталось после того, как ее матушка изволила на старого душегуба разгневаться. Но она, разумеется, промолчала. Тем более, что они с Сэмкином вышли уже на небольшую базарную площадь, какие обычно каждый день собираются у больших лондонских дворцов.

Людей было немного, десятка три. Слоняясь от одной группки к другой и пытаясь опознать когда-то мельком виденных ею наемников, Маргарет наслушалась разных предположений, почему площадь оцепили, причем оцепили так, что стражников практически и видно не было, но потихоньку улизнуть с площади было совершенно невозможно. Кто-то утверждал, что в каком-то доме неподалеку заболели потницей. Другие боялись вспышки чумы.

Убедившись, что молодых мужчин бравого вида не площади не было, Маргарет прислонилась к одному из прилавков с горшками и посудой, и задумалась, что делать дальше. До полудня оставалось всего ничего, и это означало, что люди с документом, который так стремились заполучить и королева, и кардинал, приближались к площади, не подозревая о ловушке. Получалось, что единственным выходом документ у них получить было перехватить молодцев раньше, чем они до площади дойдут. Идти они будут, конечно, со стороны, откуда к причалу ближе всего – солнце припекало по-августовски, что к пешим прогулкам не располагало.

Значит, из оцепления ей нужно как-то выйти. Так, чтобы никто и ничего не заподозрил. Неизвестно, как отреагирует сэр Ли, найдя по прибытии, скажем, спящую вповалку площадь. Простаком этот священник-дипломат не был, да и в мистических делах был специалистом, хотя сам мистику не одобрял. Вряд ли у него заняло бы много времени расследование того, кто именно мог помешать его планам таким экстравагантным способом. Значит, остается только один способ. «Думай о воде», - посоветовал ей однажды Дикон. Так она и сделает, только с небольшой поправкой.

Завернув за угол, Маргарет с облегчением увидела всего одного стражника, стоящего к ней спиной. Девушка сосредоточилась, прикоснулась к мыслям раскисшего от жары мужчины. Кабак, всего в нескольких шагах кабак, и в нем реки разливанные пенистого, холодного эля, и кисловатого, терпкого вина, и тень, тень… Стражник покачнулся, сделал несколько неуверенных шагов в сторону узкого переулка, и потом сосредоточенно зашагал прочь. Маргарет медленно выдохнула и, стараясь идти совершенно спокойно, зашагала прочь, держа, на всякий случай, перед внутренним взором спокойную поверхность Темзы с играющими на ней бликами.

Буквально за углом, всего в нескольких метрах от торговой площади, Лондон жил своей дневной, торопливой жизнью. К сожалению, молодых, похожих на наемников мужчин мимо Маргарет проходило немало, так что оставалось только ждать, кто из них свернет в сторону Бэйнард Кастл. Опять же, засада на площади вовсе не исключала того, что за людьми Мендозы будут идти шпионы кардинала. Скорее, предполагала. Для того, чтобы загнать дичь на охотников, ее вспугивают и гонят в определенном направлении. Значит, надо просто ожидать, когда начнется какая-то заварушка. Но вот что она сама будет делать в таком случае, Маргарет понятия не имела.

@темы: "побасенки"

---

Узнать свою характеристику

Если ссыль битая, домики раздают здесь:
nataly-lenskaya.livejournal.com/472546.html

@темы: "нетягостная бредь"

---

Король Джон - 5

Что касается отношения Джона с его английскими подданными – это отдельная сага. Начиналось-то все хорошо. Кейт Нордгейт утверждает, что для англичан вопрос о преемнике Ричарда, не имеющего естественного наследника, никогда не был вопросом. Джон. Другая альтернатива даже не рассматривалась. И, что бы ни утверждали легенды будущих столетий, во времена, когда Джон был принцем, он был даже популярен среди своих будущих подданных. Что еще более ценно в контексте управленческой политики, у Джона были хорошо отлаженные контакты с правительством, назначенным его братом. Спасибо участию в изгнании ненавистного всем Лонгчампа.

Джон и Филипп

Но пять лет отсутствия – долгий срок для политики, а Джон, занятый братом в войнах на континенте, столько и отсутствовал. Более того, он и королем-то стал тогда, когда был во Франции. Ситуация достаточно уникальная, и местные политики-бароны ею воспользовались в полной мере. Как и почему – я описывала выше. Более того, Джон застрял во Франции на годы. Что по-своему трагично, так это то, что, возможно, сам-то Джон, будучи на континенте, спал и видел Англию. Во всяком случае, как только его властная маменька отправилась в Испанию, Джон тут же сбежал в Англию.

С моей стороны это чистая спекуляция – предположить, что на континенте Джон в те годы воевал не от души, а просто потому, что от него этого ожидали. Потому что мама заставляла. Потому что королям как бы положено защищать своё. Какое свое? Ну не чувствовал Джон империю Ангевинов своей кровной. Историки (та же Нордгейт) удивляются тому, как Джон вел свои кампании – словно играл в шахматы. Вроде, и энергия была, и скорость, но души в них не было. Причем, он явно избегал прямого столкновения с Филиппом. Давление на него шло со всех сторон, но он отмахивался: «Когда-нибудь я отвоюю у него все, что он теперь отвоевывает у меня. Пусть его…»

Это не значит, что Джон не играл в дипломатические игры со своим противником. Например, он практически наверняка знал о судьбе Артура. Ведь он пытался с ним помириться и договориться после ареста. И только когда молодой человек ответил пылкой речью о непримиримой вражде, Джон отправил его в более надежное место. Но ни Филиппу, ни бретонцам он не сказал о своих планах в отношении Артура ни слова – несомненно потому, что хотел предотвратить возможность перехода Бретани под руку Филиппа.

Хотя то, как вел свою игру Филипп в конце 1203 года, говорит о том, что и он точно знал, что Артура можно больше во внимание не принимать. Если только он вообще когда-либо принимал молодого герцога во внимание.

Довольно интересно и обращение Джона в начале 1203 года к папе. Он, собственно, просто пожаловался на оскорбительное поведение Филиппа. Нашел ведь суверена над своим сувереном! Ибо Святейший Престол официально представлял божественную власть на земле, а кто может быть выше Бога? Филипп, можно предположить, не один раз чертыхнулся, что упустил из вида такую возможность. Он, разумеется, подал встречную жалобу, но ведь инициатива осталась все равно за Джоном.

Папа Иннокентий, как и положено человеку с такой властью и ответственностью, попытался усадить королей за стол переговоров. Он отправил во Францию своих представителей – в мае, и явно с советом особо не торопиться, потому что послы подтянулись ко двору короля Франции аж в конце августа. Но чувства Филиппа отсрочка не остудила. Он резко заявил, что он " was not bound to take his orders from the Apostolic See as to his rights over a fief and a vassal of his own, and that the matter in dispute between the two kings was no business of the Pope's." Что можно кратко перевести как «не суйся не в свое дело».

Джон, как истец, был вежливее. Он с шиком принял в Лондоне посольство папы в марте 1204 года, и уже в апреле в Париже появились для переговоров архиепископ Кентерберийский, епископы Или и Норвича, графы Пемброк и Лейчестер. Филипп не мог повести себя менее дипломатично, чем повел. Он с плеча рубанул, что или ему возвращают Артура, которого он признает вместо Джона владельцем Ангевинской империи на континенте, либо присылают сестру Артура, и Филипп сам будет хозяином земель Ангевинов, как защитник и опекун сиротки.

А почему бы Филиппу было и не понаглеть? Он ведь знал, с кем имеет дело.

Граф Пемброк, Уильям Маршалл, некогда нищий рыцарь, зарабатывающий себе на жизнь победами на турнирах, с большим трепетом относился к нажитому годами состоянию. И часть этого состояния находилась в Нормандии.

У графа Лейчестера, Робера де Бьюмонта, вообще значительная часть земельных угодий находилась в центральной Нормандии. Они просто не могли не клюнуть на предложение Филиппа, согласно которому те, кто принесет ему оммаж в течение года, получат подтверждение на свои владения лично из рук Филиппа.

И графы заплатили французскому королю, по 500 марок каждый. Купив себе право на свои же земли на год и день. С условием, что потом они принесут врагу своего короля оммаж, если тот к тому моменту не отвоюет земли у Филиппа. Вообразите себе послов, заключающих в обход своего короля договор с его противником. На простом языке это называется изменой. И Джон никогда толком не простил Маршаллу подобного унижения своего статуса. А мстить он умел. Бьюмонт догадался умереть в октябре того же года, и мужская линия его рода пресеклась вместе с ним.

Кстати, у послов-предателей хватило то ли наглости, то ли хитрости не утаить своего поступка от Джона. Очевидно, ссылаясь на то, что каждый должен защищать свою собственность как умеет, если уж ее не защищает для них их король. А как он в таких условиях мог защищать, если ему не на кого было положиться? Если его собственные послы заключали прямые сделки с врагом за его спиной, а комендант Руана писал, что все замки и города от Байе до Ане пообещали Филиппу немедленную сдачу сразу, как только он возьмет Руан?

Предательство было повсюду. И эти разочарования в окружающих людях оставили тяжелый след на характере Джона. Когда он собрался всерьез начать войну с Филиппом и созвал своих ноблей с войсками в Портсмут, те не отказали, но начали подтягиваться настолько медленно, что от экспедиции пришлось отказаться вообще. Так что Филипп прошел победным маршем там, где захотел, и ничего ему за это не было. Спасти Руан было невозможно. Комендант крепости в Руане, Питер Дюпре, сообщил Филиппу, что ему удалось оттянуть неизбежное, заключив договор с Филиппом о сдаче через 30 дней, если к нему не придет подмога. Джон написал, чтобы Питер спасал себя и людей, потому что помощь не придет – у короля Англии, преданного своими подданными, не было ни денег, ни войска. Так была потеряна Нормандия. Так Джон получил кличку «мягкий меч».

А 1 апреля 1204 года умерла железная леди Алиенора Аквитанская, и больше никто не стоял между Филиппом и Аквитанией. Филиппу не сдались только Ла Рошель, Ньор и Туар. Ангулем Филипп трогать не посмел, зато довольно успешно натравил против Джона Гасконь, набросав перед благодарными слушателями картину практически независимой «Великой Гаскони» под эгидой великого французского короля. Но к тому времени Джон уже набрал достаточно денег, чтобы начхать на своих медлительных баронов и просто нанять 30 000 наемников под командованием брата архиепископа Бордо. И Филиппу пришлось остановиться.

@темы: King John

---

Всегда знала, что я - зайчик и котик

Фантастические и не очень существа

Ваше имя Итак вы...

все гадания на aeterna.qip.ru

Фантастические и не очень существа

Ваше имя Итак вы...

все гадания на aeterna.qip.ru

@темы: "нетягостная бредь"

---

"И полцарства в придачу" - 9

Разумеется, сразу в Бэйнард Кастл Маргарет не отправилась. Диковинное убийство, свидетелем которого она стала в Саутварке, было, несомненно, заключительным актом хорошо спланированной операции. Можно сказать, не слишком приличным жестом в сторону ее величества и всех ее попыток помешать королю сделать то, что он твердо был намерен сделать.

Очевидно, кто-то постоянно следит за передвижениями людей Мендозы, да и за самим послом. Сунуться при таком раскладе на набережную Бэйнард Кастл было бы не просто нелепо, но и смертельно опасно. Против нового оружия и магия не поможет. Тем более, такая неуклюжая магия, как у нее. И на дворе, как назло, яркий день – даже в тень не спрятаться.

Маргарет покосилась на свое запястье, где браслет в виде дракона притворялся незамысловатой побрякушкой. Еще одна загадка… Если верить Агате, этот браслет был совместим только с одним человеком на свете – со своим хозяином. Но вот же, она носит его без всяких проблем, да еще и общается с крылатой рептилией. Словно ей одного Черного Принца мало… От мысли, что дракон путает ее личность с личностью Кота пришлось отказаться – слишком смышлёным показал себя браслет в случае с Джейн. Да, Джейн, вот кто ей сейчас нужен!

На этот раз Джейн обнаружилась там, где и должна была находиться – в гардеробной Маргарет. Только вот вместо того, чтобы заниматься привычными делами, она гладила Дона Альву, вальяжно развалившегося на узенькой кровати камеристки.

- Миледи! – воскликнула француженка, бросаясь девушке навстречу. – Я думаю, вы должны об этом знать!

Маргарет уже приготовилась остановить Джейн, не доверяя кажущейся изолированности своей комнаты, но потом наткнулась на спокойный взгляд Дона Альвы и сдержалась. Судя по всему, их никто не подслушивал.

- Заходил Кульпеппер, - зачастила Джейн Попенкур. – Мы немного посплетничали, потому что милорду все равно сейчас услуги камердинера не нужны. И он сказал, что какие-то люди схватили испанского посла прямо у входа во дворец!

- Дона Мендозу? – уточнила Маргарет. Мендозу она видела у королевы неоднократно, и плохо себе представляла, чтобы он вот просто так дал себя кому-то схватить. – Чьи люди-то? В чьих ливреях?

- Кульпеппер говорит, что в ливреях кардинала, - прошептала Джейн и неожиданно всхлипнула.

- Ты… Мендоза?!

Джейн закрыла лицо руками и разревелась уже совершенно откровенно. Маргарет, подивившись про себя расторопности француженки, тяжело вздохнула. Мысль дождаться Робина, чтобы отправиться к Бэйнард Кастл вместе, пришлось оставить. Если драгоценный документ находился в доме посла, времени терять было нельзя.

Маргарет, как и все в королевстве, прекрасно знала, как эффективно работает служба кардинала. Даже при самом благоприятном раскладе, который изворотливость посла предполагала, в запасе у нее было не больше часа. А потом еще эта встреча в полдень, относительно которой она так ничего и не придумала.

- Джейн! Ну Джейн же! – нетерпеливо затеребила она со вкусом рыдающую камеристку. – Перестань уже извергать фонтаны слез, ничего с твоим красавчиком не случится. Посол императора – это тебе не Дон Альва чихнул. Думаю, что кардинал просто хочет добраться до сундучка с посольской перепиской. Выкрутится дон Мендоза. Как – не знаю, но выкрутится. А мы пока можем ему помочь. Ты же хочешь ему помочь?

Француженка изящно промокнула каким-то чудом совершенно не покрасневшие глаза платочком, вытащенным из-за корсажа, энергично кивнула и с любопытством уставилась на Маргарет.

- Ты знаешь, где он живет?

- Разумеется, миледи, - лукаво улыбнулась Джейн. – Не во дворце же нам было встречаться.

- И входила ты, конечно, не через парадную дверь?

Камеристка передернула плечиками, никак не прокомментировав то, что и без комментариев было очевидно.

- Вот что, - продолжила Маргарет. – Сейчас мы с тобой переоденемся во что-нибудь попроще, и ты проведешь меня к резиденции посла самой короткой дорогой. Где то платье, в котором я приехала? Да и тебе не мешало бы одеться во что-то менее заметное.

Надо было отдать должное Джейн: ее колебания не заняли больше минуты, и очень скоро Маргарет уже пробиралась следом за своей камеристкой через невообразимые лабиринты задворок лондонских улиц. Ей не очень хотелось доверять француженке, но Лондон Маргарет практически не знала, а время бежало слишком быстро.

Очередная каменная ограда, очередная калитка – и Джейн уже тихонько случала в дверь небольшой сторожки у входа в ухоженный сад посольского особняка. Дверь отворила одетая в черное немолодая женщина, с которой камеристка быстро и тихо заговорила по-испански. Судя по всему, Джейн сообщила ей о случившемся, потому что женщина испуганно вскрикнула и слегка отшатнулась, а потом подобрала юбки и решительно припустила в сторону особняка. Маргарет и Джейн быстро зашагали за ней.

Маргарет дала возможность испанке и Джейн время объяснить ситуацию перепуганной челяди посла, после чего выступила вперед.

- Где кабинет дона Мендозы? – спросила она у солидной кухарки, справедливо рассудив, что без одобрения этой матроны никто и с места не сдвинется.

Ответом ей была тишина и косые взгляды десятка мужчин и женщин. – Где его секретарь? – попыталась она еще раз, но все продолжали молчать. Неизвестно, как бы развивалась события дальше, если бы со стороны улицы не послышались крики, сопровождаемые ударами в дверь.

- Это люди, которые похитили вашего хозяина, - любезно пояснила Маргарет собравшимся. – Если вы не проведете меня немедленно в кабинет посла, то он будет очень вами недоволен, я обещаю. А вы должны дать мне время. Столько, сколько сможете. Не знаю, насколько у вас хватит смелости, но упрямства вам точно не занимать. Ну?

Кухарка смерила Маргарет взглядом с ног до головы, явно собираясь разразиться длинной тирадой, но тут в парадную дверь снова застучали кулаками и ногами, и она просто махнула головой подростку с жуликоватыми глазами. Тот, в свою очередь, призывно махнул рукой Маргарет, и они побежали наверх по узенькой лестнице, обычно служившей для доставки блюд из кухни в жилые покои.

Оказавшись в кабинете Мендозы, Маргарет в полной мере оценила безрассудность своей затеи. Чего она, собственно, ожидала? Что сундучок с важными бумагами будет ждать ее на столе посла? Сундуков и сундучков в просторной комнате хватало. Было там и несколько шкафов и секретеров. Грохот в дверь становился все настойчивее, а у нее не было никаких догадок, что делать дальше.

- Где посольская переписка? – спросила она у своего проводника, не надеясь на успех и уже всерьез обдумывая возможность просто-напросто поджечь весь кабинет разом. В конце концов, нужная ей бумага вряд ли хранилась здесь, а вот другие документы, вроде переписки королевы с послом и с императором, там быть могли. К счастью для посла и его собственности, паренек без колебаний указал ей на дверцу одного из шкафов. Распахнув ее, Маргарет увидела довольно объемистую коробку, обтянутую черной тисненой кожей, и обитую металлической оплеткой, которую увенчивал замысловато выглядящий замок.

Маргарет никогда не подозревала, что где-то в недрах ее памяти хранится такой обширный запас ругательств. Ключ от коробки был, разумеется, у самого посла. Открывать замки без ключей она не умела. Быстро вытащив увесистую коробку из шкафа, она решительно сунула ее своему проводнику, и они удалились тем же путем, каким и пришли. На кухне уже не было никого, кроме Джейн Попенкур и той женщины, которая привела их в дом. Судя по тому, что грохот в дверь прекратился, а из глубины дома доносился гомон ругани и возмущенных голосов, людей кардинала в дом уже впустили. Маргарет подтолкнула паренька по направлению к саду и сторожке, и они ретировались из особняка со всей возможной скоростью.

Когда они оказались в безопасности и ящик с посольской перепиской был водружен на прочный дубовый стол, Маргарет снова пригорюнилась. Она была практически уверена, что могла бы открыть замок при помощи браслета, но ей мешало присутствие посторонних, которых посвящать в свои возможности совершенно не хотелось.

- А вы не хотите посмотреть, что в нем, миледи?

В голосе Джейн Попенкур слышалось чуть ли не мурлыкание. Камеристка вообще уже не выглядела разбитой горем. Немного помедлив, недоумевающая Маргарет кивнула головой, и француженка немедленно принялась за дело. Вытащив откуда-то из недр своей юбки длинную штопальную иглу, она совсем недолго повозилась над замком, и вскоре с торжествующим видом откинула крышку.

К досаде Маргарет, ничего похожего на папскую буллу среди посольских бумаг не было. Было бы заманчиво решить обе проблемы одним махом, но ничего не поделаешь, на встречу у Бэйнард Кастл идти придется.

- Благослови вас господь, миледи! – услышала она срывающийся от волнения голос Джейн и вернулась к действительности. Ее камеристка стояла посреди комнаты, прижимая к груди несколько листков. На щеках Джейн горел румянец, глаза ее лихорадочно сверкали. – Теперь я вернусь домой. Ради этих рапортов его величество закроет глаза на все, и я буду дома, дома! О, он сделает все, о чем я его попрошу. Господь милосердный, как же я хочу домой! Я даже надеяться не смела ни на что подобное!

- Вот как. – Маргарет не знала, что еще она может сказать. – Но послу доложат, что ты взяла какие-то бумаги. Вот они и доложат, - кивнула она головой на испанцев, молча наблюдавших за их действиями. – А узнав, что именно ты взяла, Мендоза предупредит императора. И ничего ваш Франциск не выиграет, если Чарльз будет знать, что стало известно Франциску.

Джейн быстро метнулась к ящику с перепиской, схватила оттуда солидную пачку бумаг, и с торжествующим смехом бросила их в огонь пылающего очага.

- Сожги всё, - велела ей Маргарет. – Не знаю, что там может быть, и не желаю знать, что именно из английских секретов, украденных Мендозой для своего императора, ты собираешься обменять на свое возвращение во Францию, но такой шанс я упускать не собираюсь. Кидай в огонь все, что господин посол скрывал в этой коробке. Дону Мендозе придется пережить это разочарование.

@темы: "побасенки"

---

Узнайте что услышите вы

@темы: "нетягостная бредь"

---

Король Джон - 4

печать Изабеллы Ангулемской

Потеря Нормандии стала первым этапом из тех, которые погубили репутацию Джона. Обвинение историков против него содержит несколько пунктов: отсутствие лидерских способностей, брак с Изабель Ангулемской и перемирие, заключенное с Филиппом в Ле Гуле. Ну и замешанность в смерти Артура, конечно.

Роджер Вендоверский всерьез утверждает, что король предпочитал компанию королевы энергии военных действий потому, что та явно использовала волшебство или ведьмовство. Жерваз Кентерберийский говорит о «мягком мече», следствии ленивого характера и предательской натуры. Ну, на чем эти утверждения обосновываются – можно только удивляться. Джон вел свои кампании энергично и ничуть не хуже брата, а что касается подозрительной привязанности к жене… «О времена, о нравы». Пассаж о колдовстве вообще в комментариях не нуждается.

Вообще то, что писали хронисты и историки про Изабель, нужно воспринимать очень и очень осторожно, иначе можно закончить неизвестно где. Для начала, ее год рождения с точностью не установлен. Ей могло быть от 9 до 15 лет, или больше, или меньше. Ничего странного в том, что за женитьбу на ребенке схлестнулись Джон и Лузиньяны, не было – сестра Джона стала женой короля Кастилии в 8 лет. Сын Джона женится на Элеаноре Прованской, когда той будет 12 лет. Но вот обвинять короля в том, что он предпочитал проводить время в постели с молодой женой, а не воевать в Нормандии – это нонсенс похлеще глупости с оммажем. Не стоит забывать, что первого ребенка Изабель родила в 1207 году – верный индикатор того, что Джон не проводил время в ее постели в году 1201-м. Впрочем, никто никогда и не обвинял его хотя бы в растлении несовершеннолетних – спасибо и за это.

Хронист из Коггшелла, критически настроенный к Джону в принципе, признает, например, что Джон действовал «неутомимо». Да и то, как энергично Джон начал готовиться к реваншу, настолько энергично, что это будет отмечено в Магна Карта, говорит о чем угодно, только не о лени и отсутствии лидерских качеств. Разумеется, Джон не избежал стратегических ошибок, как не может избежать их любой полководец, даже такой, как Маршалл. Но Джон вообще находился в невыгодной роли обороняющегося, с линией фронта, растянутой от Сены до Гаронны. Тогда как Филипп мог направлять свои удары туда, где было удобнее всего ударить. И коммуникации через канал были куда как более ненадежными и занимающими время, чем коммуникации между Филиппом и его союзниками.

Что касается мирного договора 1200-го года, то сам историк Варрен признает, что если бы меч Джона в тот момент оказался слишком твердым, его бы выкрутили из рук короля. Свои же. Потому что королевского авторитета у недавно коронованного Джона на тот момент не было. Именно поэтому он провел некоторое время в Англии, обеспечив мир с Филиппом.

Историки Халлам и Эверард утверждают, что Джон сделал в договоре неслыханные уступки, на которые никогда бы не пошли ни его отец, ни его брат: принес оммаж Филиппу! Но это, пардон, очень глупое заявление. Потому что и король Генри, и король Ричард приносили французским королям оммаж, да еще и неоднократно. Историки Барлетт, Карпентер и даже супер-критичная к Джону Кейт Норгейт, со своей стороны, считают, что признание Филиппом прав Джона на территории Ангевинов было «персональным триумфом» нового короля.

Так что Джон потерял Нормандию не потому, что для этого была какая-то определенная причина. Ему просто не повезло.

Он не мог организовать для отвлечения Филиппа второй фронт, потому что его очевидные союзники отправились искать славы в Святой Земле.

Его возможности в Нормандии были ограничены тем, что Джон, свой для англичан, для своих континентальных подданных был чужим.

То есть, зеркальное отражение с неприятием Артура в Англии. Джону несколько помогло участие в действиях брата в 1194-1199 гг, но не очень много. Согласитесь: если первое знакомство с будущим королем состоялось тогда, когда он был одним из командиров карающей армии своего брата, вряд ли это обеспечит симпатии к королю в будущем.

Алиенора, активно занимающаяся политикой при Ричарде, к 1199-му году решила, что ей пора заняться примирением с Богом, и делала только то, что делать было совершенно необходимо. Этот период ее жизни мало изучен и полон загадок, тем не менее. Очень редко упоминают, например, что в 1200-м году она возглавила посольство в Кастилию с брачной миссией от имени короля Франции. Почему она? И почему для Капетинга? Почему в начале царствования Джона она предприняла несколько шагов, оказавшихся в будущем сильно в ущерб Джону и на руку Филиппу?

Возможно, Алиенора просто пыталась обеспечить себе покой в собственных владениях, в которых знать еще признавала ее, но уже явно отрицательно относилась к идее «империи Ангевинов» в целом.

Незадолго до этого Джон назвал ее «госпожой нашей, всего, что мы имеем, и всех наших отношений». Очень красиво и трогательно, и не сразу задумаешься, как могут быть интерпретированы эти слова в свете того, что сама Алиенора принесло оммаж королю Филиппу.

А интерпретированы они могли быть так: если Филипп является сюзереном Алиеноры, а Джон объявил себя вассалом своей матери, то у Филиппа есть права на все, чем владеет Джон.

Алиенора, надо признать, пыталась обеспечить сыну лояльность ее собственных французских подданных путем довольно сложной системы договоров и клятв. Она передала все свои права Джону, признав его полным наследником всего, чем она владеет. Второй ступенью был перевод вассальных клятв, принесенных лично ей баронами и духовенством, Джону. Более того, обе стороны письменно обязались не отдавать никому никаких частей своей собственности без согласия другой стороны.

Тем не менее, никакие ухищрения не могли исправить того, что Алиенора принесла оммаж Филиппу, что автоматически означало, что Филипп имеет права требовать от Джона определенных этой клятвой обязанностей – по меньшей мере, в его континентальных владениях. А то, что Джон признал Алиенору своей госпожой, теоретически расширяло права Филиппа еще больше. Во всяком случае, папаша Джона предъявил в свое время подобные требования папаше Филиппа относительно графов Оверни.

@темы: King John

---

А знаете, что?

Тут у меня за пару дней нарисовалось разом несколько странных ситуаций. Разных, но потенциально неловких для меня. До меня дошло, что, возможно, не все люди, на которых я подписана, хотят видеть меня в числе своих ПЧ. Вполне возможно, что я даже подписана на дневники людей, которые от меня отписались - проверять это заморочно.

В связи с этим просьба или предложение: кто не хочет видеть меня у себя - напишите, пожалуйста, на умыло, ладно? И, разумеется, если кто хочет, а меня нет - тоже пишите.

Это не подразумевает, что надо взаимно подписываться или отписываться. У меня дневник открытый и закрытых записей в нем нет. Просто не хочется гадать больше, закрывается человек именно от меня или вообще. Или имеет ли подсмысл вопрос "а почему ты на меня подписана". Я, к сожалению, никогда не понимала тонких намеков. В реале я даже предупреждаю коллег, что со мной нужно и можно говорить прямо, а то или не замечу намека, или приму за намек то, что им не является.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Пока о Ричарде ничего нового

Но вот по-своему забавная и очень американская статья за конец ноября прошлого года.



Тиран или герой? Законный монарх или детоубийца? Деспотичный горбун или храбрый сколиотик?

Под неряшливой автостоянкой в 90 милях к северо-востоку от Лондона, археологи нашли то, что может стать исторической находкой слолетия — кости возрастом с половину тысячелетия, которые могут принадлежать давно умершему монарху. Находка не только спровоцировала серию лихорадочного тестирования по DNA среди ближайших живущих ныне родственников, она вынесла на поверхность серию жгучих вопросов в стране, где даже щекотливые моменты истории обсуждаются с рвением современной нам политики.

Каким на самом деле был король, изображенный Уильямом Шекспиром как негодяй, заперший в тюрьму своих юных племянников и соперников в борьбе за трон, после чего их никто не видел? Предложил ли Шекспир честный вывод, основанный на исторических фактах, или Бард был Карлом Роувом своих дней, политическим промоутером для дома Тюдоров, которые взяли власть в свои руки после того, как монарх пал в 1485 году при Босуорте с криком «Предательство!»?

Будет ли доказано, что кости принадлежат Ричарду или нет, сентябрьское открытие уже поставило на дыбы академические журналы, вебсайты, университетские круги и массовую медию по всей Британии, периодически провоцируя страстные и не всегда вежливые высказывания. В палате общин члены парламента схлеснулись с представителями из Йорка, для которых Ричард был последней надеждой в войне против Ланкастеров , требующих реабилитации опороченного имиджа короля. Одна из организаций приверженцев Ричарда III (в Британии их как минимум две) ведет общенациональную кампанию по очистке репутации короля.

Они даже требуют правительственных похорон для средневекового короля – со всем блеском и величественностью современной Британии.

"Полагаю, мы не пойдем на штурм Фолгеровской библиотеки в Вашингтоне с целью уничтожить Первое Фолио, но мы должны переписать историю, искаженную этим, хммм, писателем из Стратфорда,"- сказал Хью Бейли, член парламента из Йорка, причем не совсем в шутку. "То, что мистер Шекспир решил написать какую-то пьесу о горбуне, не должно чернить имя честного и храброго защитника страны ".

Если останки действительно принадлежат давно умершему суверену — что археологи считают чрезвычайно вероятным — это поднимет вопрос: где хоронить этот самый демонизированный в истории Англии персонаж?

Согласно протоколу Церкви Англии, кости, если они окажутся принадлежащими Ричарду, должны быть захоронены в Лейчестерском соборе, в городе, где они были найдены. Но многие настаивают, что они должны быть захоронены в англиканском соборе Йорка, где, по слухам, сам король хотел быть захоронен. Другие же возражают против захоронения в англиканском соборе в принципе, потому что Ричард умер католиком, и правил по милости Бога и папы римского.

Некоторые наиболее стойкие сторонники Ричарда, изображающие его набожным, храбрым и бесконечно преданным Англии, считают, что он заслуживает захоронения в Вестминстерском Аббатстве - месте захоронения легендарных исторических деятелей. Но эту альтернативу сразу же отвергла королева Елизавета, появление которой на королевских подмостках стало результатом цепи событий, начавшихся со смерти Ричарда, которая изменила ход истории.

"Как мы поняли, королева не хочет, чтобы он был там," – сказал Фил Стоун, председатель Сообщества Ричарда III. Стоун, что интересно, согласен с критиками идеи государственных похорон, но потому, что это было бы «слишком» в такой сложной экономической ситуации. "Но было бы очень неплохо, если бы была организована хотя бы процессия, когда гроб торжественно везется в экипаже"

…. Даже в том случае, если найденные останки не принадлежат Ричарду, его сторонники уже достигли цели, заставив нацию переоценить его наследие.
Эксперты утверждают, что существует всего несколько объективных описаний Ричарда III и его правления. Его репутация базируется, в основном, на тюдоровской пропаганде, включающей "Anglica Historia" Виргила и работ Джона Ройса, который пытался убедить современников, что Ричард родился с зубами и волосами, проведя в чреве своей матери два года.

Тем не менее, факт есть факт: после декад войны между враждующими домами Ланкастера и Йорка, Ричард III стал последним королем Англии, который пал на поле битвы, защищая свою корону против мародерствующего выскочки, поддерживаемого Францией. Этот выскочка, Генри VII, создал дом Тюдоров, который в течение века порвет с Ватиканом, унизит гордую Испанию, и положит начало золотому веку британского искусства, просвещения и мощи.
….

Даже сторонники Ричарда III признают, что он был неправ, заключив в Тауэр своих племянников, 12 и 9 лет, объявленных незаконными после смерти Эдварда IV. Но скудные и неясные данные об их судьбе — и особенно то, предпринимал ли Ричард какие-то шаги к тому, чтобы они были убиты — сейчас будут расследованы лучше, чем это было сделано за 500 лет.
Что касается критиков Ричарда, то, по их мнению, потерянный и найденный король должен ответить перед историей за свои злодеяния. "Англия не должна, не может чествовать убийцу детей," – заявляет Гарет Расселл (Gareth Russell), британский новеллист, блоггер-историк и определенно не друг Ричарду III.

Отсюда: Anthony Faiola , The Washington Post, London, Sunday, 25 November 2012
www.independent.co.uk/news/uk/remains-could-dig...

@темы: Richard III

---

К вопросу об агитации и пропаганде

Кто сказал, что она должна быть скучной? Или натянутой? Она может быть и такой (зависает в начале, но потом идет хорошо):



Вообще, тем, кто интересуется серьезно Северной Кореей, горячо рекомендую блог специалиста makkawity.livejournal.com
Наскоком там не разобраться, конечно, но человек знает, о чем пишет.

@темы: "музыка"

---

"Какая прекрасная погода, не правда ли?"

На днях на ЖЖ шло в одном блоге обсуждение того, как относиться к увлекающимся натурам. Автор блога призналась, что такие люди ее пугают.

«Увлекающиеся натуры иногда меня пугают. Не все, но иные пытаются увлечь в круг своих интересов и меня, и соседей, и родителей, и постовых-регулировщиков, если можно так выразиться.

Одна знакомая присылала мне гигантские видео-уроки по боди-флексу. Потом звонила и спрашивала, нравится ли мне заниматься. Потом писала в скайп: как успехи? Возмущалась, что я не оценила такую правильную вещь. Через полгода она перешла на йогу. Я узнала об этом тотчас же. Пожилая соседка каждую осень солит и маринует. С ней лучше не садиться в лифт. Чувствуешь себя патиссоном в уксусе.

Все мы хоть иногда, да попадаем под шланговую струю чужих увлечений.

Отчего они такие странные – чтобы позаботится о своей безопасности, следует понять агрессора.

Мой вывод: люди, которые увлекаются чем-то для себя, это хорошо. Но есть люди, которые увлекаются чем-то для других. Вот для соседки маринады и соленья – это признак «хозяюшки», ну, значит – женщины, успешной женщины. Видимо, соседка не до конца уверена в своей правоте. А как поверить? Убедить другого человека.

Так нас пытаются заинтересовать чужой неуверенностью в себе. Думаю, рассматривать чужих демонов – это не то, что нужно, разве нам уже нечего улучшить в своей собственной жизни? Я не сержусь на людей, которые делают подобные вещи, я понимаю, что они не специально. Но с некоторых пор кладу трубку сразу же, как только начинаю слышать в голосах нотки легкого фанатизма. Если человек так уж увлечен - он вполне может составить себе компанию и без меня. Если человек не уверен, что увлекся чем-то стоящим - он может спросить у меня совета, а не агитировать. Но вариант "соберем толпу и будем друг друга уговаривать" мне не подходит. А вам?»

Кажется, из всех комментирующих только я одна вспоминала фанатов с благодарностью, потому что каждый из них сделал мою жизнь гораздо богаче, чем она могла бы быть. Фанатом я не стала, но поучаствовать было классно и полезно.

Буквально через день наткнулась в другом месте на раздраженную реакцию в адрес тех, кто высказывает свое мнение о месте электроники в вопросах воспитания, которое невольным слушателем воспринимается совершенно дурацким, и, к тому же, непрошенным.

И подумалось мне: а как общаться с людьми так, чтобы невольно не выбешивать их до искр из глаз и дыма из ушей?

По-моему, вполне естественно говорить о том, что тебе интересно, делиться своими «сокровищами», пытаться объяснить, что ты лично в них видишь, и агитировать присоединиться и попробовать проникнуться. На самом деле, на меня никак не повлияет, проникнется «принимающая сторона» или нет. Просто хорошим и полезным хочется поделиться. Или просто высказать свое мнение хочется.

Из сосуда никогда не выльется то, что в данный момент в него не налито. Если там вино, а ты хочешь воды, то глупо злиться на сосуд. Налей воды из другого. В виртуальном мире это сделать легко. А вот столкновения с человеками в реале для многих стали слишком серьезным испытанием. Но о чем тогда говорить с друзьями и просто знакомыми? О погоде?

Я застала в свое время в Питере, тогда еще Ленинграде, дикие очереди в магазины, зачастую идущие параллельно с очередями в винотделы, находящиеся в торце этих маркетов-коробочек. И вот это нудное стояние было бы совершенно невыносимо, если бы на стихийно вспыхивающие обсуждения чего угодно, от мировых проблем до хитростей создания кулинарных изысков из скудного прилавочного ассортимента. И это было невероятно интересно и здорово!

Ну почему, почему людей вдруг начали пугать и раздражать чужие увлеченности или высказанные мнения?

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

"И полцарства в придачу" - 8

Увидев, что при дворе ее величества Катарины Арагонской именовалось завтраком, Маргарет тихо порадовалась случайно обретенной способности подолгу обходиться без пищи. Хлеб, разумеется, был первоклассным, и вино, возможно, недурным, но начинать день подобной трапезой было в обычае простонародья. От королевского завтрака она ожидала большего. Впрочем, на столе были фрукты.

Прислуживала королеве Джейн Сеймур, тихая, светловолосая девушка двадцати. Если бы не замечание Робина, что сердце Джейн начинает биться быстрее всякий раз, когда она видит короля, Маргарет и в этот раз не обратила бы на нее никакого внимания. Было в ней что-то, мешающее окружающим не то, что остановить на Джейн оценивающий взгляд, а даже просто заметить ее присутствие.

Маргарет подумала, что никогда не встречалась взглядом с Джейн Сеймур. Та вечно сидела где-то в уголке, уткнувшись в очередное шитье или вышивание. Казалось бы, при таких талантах девушка могла одеваться щегольски, даже не имея состояния, из которого могла бы оплачивать счета в лавках портных. Но нет. Одежда Джейн Сеймур была почти подчеркнуто проста и лишена украшений, напоминая скорее монашескую рясу, нежели платье фрейлины королевы.

Тем не менее, линия подбородка девушки подразумевала, что твердости характера ей не занимать, а под скромным платьем темно-коричневого цвета скрывались неожиданно пышная грудь и довольно складная фигура. Интересно, почему она не прошла пару раз перед Гарри, если уж так его любит? Он никогда не оставлял без ответа женские авансы. Или тоже метит не в любовницы, а повыше? Хотя не похоже.

- Ты выглядишь рассеянной, дорогая, - услышала Маргарет голос королевы. – Ах уж эти новобрачные… Небось, думаешь о своем красивом муже?

«Хорошо, что вам не дано читать мыслей, ваше величество», - мрачновато подумала Маргарет, вспоминая ночные приключения, но ничего не сказала, а только скромно опустила глаза и потрепетала ресницами, пытаясь создать образ стыдливой новобрачной.

Сочтя, что минутной паузы вполне достаточно для светского обмена любезностями, Катарина Арагонская приступила к делу.

- Из Рима едет кардинал Кампеджио, чтобы напомнить моему заблудшему супругу о его обязанностях короля, мужа и отца, - серьезно сказала она. – Эта девица, этот скандал христианского мира, отправляется сегодня в поместье сэра Томаса. Надеюсь – навсегда. Но я должна поставить точку во всех сомнениях и сплетнях. Мэри унаследует корону своего отца, и на этой короне не должно быть ни одного пятнышка! Поэтому я кое-что предприняла, и на сегодня у меня есть для тебя серьезное поручение. Опасное, возможно.

- Мадам… - Маргарет указала взглядом на Джейн Сеймур, стоявшую возле камина со своим обычным отсутствующим видом.

- Ох, дорогая, ты совсем не знаешь Джейн, - улыбнулась королева. – У меня нет более доверенной помощницы, чем она. У малютки Джейн верное сердце, и ей можно доверять абсолютно.

- Да, мадам, - вежливо согласилась Маргарет, кинув быстрый взгляд на светловолосую девушку. На этот раз та не опустила ресницы, а смело встретила взгляд. - Хорошо… Что я должна делать?

- В какой-то мере ты уже сделала, - королева понизила голос. – То происшествие, когда ты встретила Каталину, помнишь? Тогда она не успела забрать бумаги, привезенные для меня этими людьми. Сегодня это сделаешь ты, и, ради всего святого, сделай это успешно. Документ, из-за которого уже пролилась кровь, существует только в одном экземпляре. Другого такого нет, нет даже копии, а именно он обеспечит мне победу.

- Я могу спросить, что это за документ?

- Диспенсация его святейшества на мой брак с Гарри. В которой черным по белому написано, что после брака с несчастным принцем Артуром я осталась такой же непорочной, какой появилась на белый свет. Я никогда не знала своего первого мужа карнально, и ничто не препятствовало мне стать женой его брата.

Королева выпрямилась и с достоинством посмотрела сначала на Джейн и затем на Маргарет. Та, невольно вспомнив фривольную трактовку этого утверждения, предложенную ее подругой, постаралась никак не проявить того, что у нее есть по данному поводу свои сомнения.

- Ты не умеешь притворяться, милая, - вздохнула королева. – Но в папской диспенсации, тем не менее, написано именно это. И мне нужна эта бумага, которую даже мои враги считают настолько важной, что не боятся замарать свои руки кровью.

- Где я должна получить документ? И у кого? – спросила Маргарет.

- Ты видела этих людей, теперь их осталось двое – они из служащих посла, дона Мендозы. Тебе нужно быть в полдень на причале возле Бэйнард Кастл. Его величество подарил его мне в качестве свадебного подарка, так что даже если тебя кто-то там заметит, это не покажется подозрительным. Джейн, кого из твоих братьев можно послать приглядеть за леди Бьертан?

- Ох, мадам… - Джейн явно колебалась, но чувство долга победило семейную лояльность. – Если кого-то посылать, то только Томаса. Он еще так молод, что думает только о приключениях. Эдвард – добрый брат и верный слуга его величества, но он служит только его величеству, если позволите. Он человек семейный, и твердо намерен сделать карьеру.

- Не надо никого посылать за мной приглядывать, - быстро заявила Маргарет, и заслужила благодарный взгляд Джейн Сеймур. Неужели королева предполагала, что она вот в таком виде и отправится на тайную встречу, да еще в сопровождении какого-то придворного? Хотя послала же она за важной бумагой свою рабыню, которую уж точно перепутать ни с кем было не возможно.

- Ну хорошо, - с некоторой неохотой согласилась королева. – В конце концов, к опасности ты в последнее время привыкла. Заодно подумай и о том, где спрятать этот документ до того момента, когда он мне понадобится. А теперь идите, идите обе, я хочу отдохнуть.

Оставив Джейн в приемной, Маргарет направилась в сад, намереваясь подумать на свободе о поручении, которое ей дала Арагонка, но на пути оказалась большая группа придворных, окруживших громко бранящихся герцогиню и герцога Норфолков.

Леди Говард обладала мощным, одновременно пронзительным и басовитым голосом, которому, впрочем, не удавалось перекрыть раскаты слегка надорванного, но командирского рыка ее супруга. К перепалкам леди Элизабет и сэра Томаса при дворе привыкли. Маргарет даже подозревала, что эти скандалы были для окружающих долгожданным публичным проявлением совершенно искренних чувств, что нечасто встречалось в придворной жизни. Тем не менее, сегодня обычный ход обмена оскорблениями, когда леди напоминала мужу о своих добродетелях, на что он отвечал невнятным поминанием мест, о которых доброму католику пристало бы думать лишь на исповеди, был нарушен.

- Вы негодяй, милорд! Вы всегда были мне недобрым и неблагодарным мужем, а теперь еще и это! Привезти эту дрянь, эту шлюху, эту прачку сюда, в Лондон, и отправить меня, вашу законную жену, на север на зиму глядя – это так на вас похоже! – вещала леди Элизабет подрагивающим от напора эмоций голосом.

- Мне будет очень не хватать тебя, дорогая, - ядовито ответил ей муж, - но твой пыл и так уже повысил температуру во дворце до невыносимой. Поезжай и поостынь. Я понимаю, что такой заботливой и преданной супруге тревожно оставлять мужа в одиночестве, но Бесси неплохо обо мне позаботится, нравится тебе это или нет.

- Бесси! Бесси о нем позаботится! Бога вы не боитесь, милорд, вот что я вам скажу. Хотя местечко для своей шлюхи вы подыскали более чем подходящее, - теперь ядом сочился и голос леди Говард.

- Элизабет! Попридержи свой язык, пока все не увидели, что он у тебя раздвоенный! – рявкнул сэр Томас.

- Я буду говорить то, что хочу, и там, где хочу, милорд, - леди Элизабет повысила голос на целую октаву. – Я – урожденная Стаффорд, и не собираюсь смотреть со стороны, как…

- Молчаать!!! – вот теперь окружающим стало понятно, как герцог Норфолк заслужил славу решительного командира. – Ты! – указал он на кого-то пальцем. – Отведи ее ко всем дьяволам отсюда, пока эта глупая, спесивая баба не заболтала себя до Тауэра.

К удивлению Маргарет, человеком, уводящим сопротивляющуюся даму подальше от зрителей, оказался не кто иной, как секретарь ее бывшего опекуна – Томас Кромвель. Каким чудом он оказался настолько на короткой ноге с первым пэром королевства, что тот поручил ему унять свою леди, у нее не было никаких догадок. Насколько ей было известно, кардинал, которому Кромвель служил, и герцог были непримиримыми врагами. Что ж, мастеру Томасу, похоже, вполне удавалось учитывать в работе противоречивые интересы своих работодателей. Возможно, это получится и у нее, хотя первое же поручение ее величества оказалось потенциально чревато неприятностями для его величества.

О том, что утверждение Арагонки о своей непорочности, сохранившейся в первом браке, вызывало у придворных, бывших свидетелями свадьбы Катарины и Артура, кривые улыбки, знали все. Молодой принц ни для кого не оставил неясным, что свой супружеский долг он выполнил в первую же ночь. Что косвенно подтверждалось и тем, что хитрющий и жаднющий король Фердинанд выплатил вовремя хотя бы часть приданого дочери.

Почему юный Гарри в срочном порядке был обвенчан с вдовой своего брата, тоже знали все – даже она, Маргарет, человек от политики далекий. И вот теперь неведомо откуда выплывает документ, который, предположительно, выбивает почву из-под утверждений короля, что он жил в смертном грехе, женившись на вдове Артура.

С одной стороны, это было бы неплохо. Если папа запретит Гарри жениться на Нэн Болейн - это уже что-то. Пусть ведьма останется на некоторое время возле короля, королевой она не станет, и коронационного дара не получит. Все останется по-прежнему, а уж с любовницей короля они как-нибудь справятся. Это не с королевой-ведьмой воевать.

С другой стороны… С другой стороны был Гарри со своей страстной тоской по переменам, который меньше всего хотел, чтобы ему кто-то напоминал о долге короля, отца и мужа. Да и насколько разумно такое напоминание? Насколько она знала Гарри, на любую попытку давления он отвечал быстро, агрессивно и безжалостно.

Задумавшись, Маргарет, удобно прислонившаяся к одной из колонн в галерее, даже не заметила, что толпа, собравшаяся вокруг Норфолков, потихоньку рассеялась, оживленно перешептываясь и пересмеиваясь. От мыслей ее отвлек тихий разговор, который оставшийся в одиночестве герцог вел с роскошно одетой молодой женщиной

- Но мы вовсе не уедем по-настоящему, - говорила она, отвечая, по-видимому, на вопрос Норфолка, который Маргарет прослушала. – Его величество снял для леди Анны великолепный дом в пригороде Лондона. Так что мы просто доедем до ближайшего постоялого двора, откуда вся свита с телегами и слугами отправятся в поместье сэра Томаса, а мы с леди Анной и небольшим эскортом верхом быстро доберемся до ее нового дома, где уже все готово к ее услугам.

- Все равно, будь осторожна, Бесси, - сказал Норфолк, и Маргарет поразилась тому, как изменился его тон. Возможно, Томас Говард и был грубым человеком, но женщина, которая стояла рядом с ним, явно была ему дорога. – Как по мне, так обе они, и Нэн, и Катарина, могут проваливать в преисподнюю, друг друга они стоят. А ты постарайся не оказаться между ними, иначе пропадешь. И меня не будет рядом, чтобы тебя защитить, потому что завтра мы с папашей Нэн поедем вытаскивать из норы папского легата, который застрял во Франции. И клянусь ранами Христовыми, я этого старого негодяя притащу в тронный зал короля, даже если мне придется переправлять его через пролив, привязав к мачте.

- Я обожаю тебя, Томас! – рассмеялась женщина, и, обняв герцога за шею, наградила его страстным поцелуем.

Норфолк, полушутя, пытался вывернуться из объятий Бесси, но та не разжимала рук и что-то шептала ему на ухо.

- Ну хорошо, хорошо, - сдался, наконец, герцог. – Когда я мог отказать тебе, Бесс? Идем. Но обещай мне, что если станет горячо, ты сразу же обратишься к леди, которая была любовницей короля, а теперь стала женой пригожего трансильванского графа. Она тоже дура, как и все вы, бабы, но дура не злая. Я с ней еще поговорю, чтобы она о тебе позаботилась.

Оставшись, наконец, одна, Маргарет удовлетворенно улыбнулась. «Скоро ты попадешь домой», - мысленно сказала она Черному Принцу, и почувствовала, как тот радостно вспыхнул.

@темы: "побасенки"

---

Анжела Джерих

Увидела на ЖЖ (13vainamoinen.livejournal.com)картинку, которая показалась мне необычной. Поискала другие работы Джерих. Правда очень своеобразно.

Анна Каренина

Быть или не быть?

А может это судьба?

Сгущенка

Ужин при свечах

@темы: "красотища"

---

Король Джон - 3

К 1202 году Филиппу всего за 3 месяца удалось то, чего он не мог добиться 10 лет: он завоевал всю северо-восточную часть Нормандии. При поддержке всего-то одного мятежного аристократа: графа д’Э – того самого Рауля де Лузиньяна, которого Джон распорядился притеснять всеми способами.

Честно говоря, поссориться с Лузиньянами мог только человек, очень далекий от крестовопоходной тусовки вокруг иерусалимского престола – и таким человеком был Джон. Он не принял во внимание ни богатства дома Лузиньянов, ни политического веса этого семейства. Зато Филипп, ориентирующийся в этой компании как рыба в воде, совершенно точно знал, насколько полезным ему мог оказаться граф Рауль.

все та же Мелузина была и у Лузиньянов в прародительницах

Но в тех реалиях, которые Джон понимал, он действовал прекрасно и эффективно. Пока Филипп осаждал Арк, англичане блокировали передвижение французских кораблей в крепость и из нее с моря, а сам Джон аккуратно начал отрезать осаждающих с суши. И тут, в один не прекрасный день, Джону сообщили, что его матушка Алиенора окружена и осаждена в Мирбо силами своего племянника Артура, который, при помощи своих сторонников в Мэне и Пуату, успешно подгребал под себя долину Луары.

Алиеноре Аквитанской было в том году уже 80, но не похоже, что годы сделали ее хоть чуть более уязвимой. Она весьма успешно руководила обороной замка, и, думаю, что не из кресла. Надо отдать старушке должное: вообще-то, в планы Артура входило перехватить Алиенору в пути, в тот момент, когда она ехала из Анжу в Пуату. Но дама не только ускользнула из ловушки племянника, но и практически мгновенно организовала оборону первого попавшегося ей замка, в котором она укрылась.

На самом деле, попытка Артура взять бабку в заложницы была сущим безумием. Возможно, безумием юности, склонной недооценивать старость. Он знал, насколько его враг, Джон, привязан к матери. Но, по-видимому, 15-летний герцог был совершенно не в состоянии ни реально оценить энергию и опыт Алиеноры Аквитанской, ни понять, на что способен Джон тогда, когда под угрозой находится любимый человек. За 48 часов король (вместе с войском) преодолел 80 миль и обрушился на Артура тогда, когда молодой человек спокойно завтракал в окружении своих приближенных. Около 200 рыцарей были захвачены в плен прежде, чем успели понять, что именно произошло – а среди них были и Джеффри де Лузиньян, и Хью де Лузиньян.

Потрясенный происшедшим Филипп, вдруг потерявший важных союзников, оставил в покое Арк и убрался на безопасные территории, а оппозиция Джону потеряла своего лидера. Успех? Несомненно. Но развить его Джону помешали два события: измена де Роше и исчезновение Артура из места заключения, что бросило серьезную тень на репутацию Джона.

Почему Джон поссорился с де Роше – никто толком не знает. Есть только догадки, часть которых обвиняет Джона в том, что после победы под Мирбо у него началось «головокружение от успеха». Причина, скорее всего, не в этом. Причина в том, что де Роше, изначально пообещавший передать в руки Джона тех кому служил – Констанс и Артура Бретонских – имел свои интересы в судьбе Артура. Как известно, обещания своего он не сдержал. Констанс успела умереть родами в 1201 году, а Артур более или менее безнаказанно браконьерствовал в угодьях короля Джона, пока не попался под Мирбо.

Де Роше был достаточно могущественным человеком. Сенешаль Анжу и магнат через брак с Маргарет де Сабле, дочерью Великого Магистра тамплиеров и лорда Кипра в 1191-1192 гг. Не верьте тем, кто рисует его благородным рыцарем, оскорбленным тем, как Джон обошелся с захваченными пленниками. То есть, он оскорбился, но по другому поводу. Де Роше хотел заполучить герцога Артура в собственные руки, а Джон отправил племянника в Фалез под надзор Хью де Бурга. Более того, Джон отправил и сестру Артура, Элеанору Бретонскую, в Корф Кастл в Дорсете - в замок, где в тот момент были собраны «невыкупаемые» пленники – то есть, те, которых на свободу нельзя было отпускать ни при каких обстоятельствах.

Сразу скажу, что Элеанора Бретонская была ограничена Джоном только в одном: она, потенциальная наследница прав Ангевинов, которые можно было передать мужу и детям, никогда не была выдана замуж. В остальном она пользовалась полной свободой, и охотно сопровождала Джона в его поездках в Аквитанию и Пуату, и делила свое время между замками Корф, Мальборо, Глочестер и Бристоль. Дядя заваливал ее подарками, от фиг и миндаля до лошадей, драгоценных тканей и постельного белья. Она намного пережила Джона, умерла на шестом десятке, и не похоже, чтобы эта леди когда-либо планировала побег или тяготилась своей жизнью. Она даже доказуемо поучаствовала пару раз в интригах Джона против баронов Бретани.

Что касается Артура, то надо было быть совершеннейшей шляпой, чтобы уступить кандидата на наследие Ангевинов в загребущие руки графа де Роше. Шляпой король Джон, конечно, не был – отсюда его решение. Правильное решение, как оказалось: не получив Артура, де Роше изменил снова, то есть велика вероятность, что он изменил бы и получив Артура.

Что касается судьбы самого Артура, то эта история покрыта таким же густым мраком, как история «принцев из башни» и Ричарда III, хотя обстоятельства пленения Артура легально давали Джону право казнить племянника совершенно открыто. Во-первых, герцог нарушил клятву, которую дал королю, и, во вторых, попался с поличным на попытке причинить вред собственной бабке. То есть, особых причин для темных махинаций с приказанием о тайном убийстве у Джона не было. Даже современные Джону хронисты особо судьбой юного герцога не опечалились, называя его «предателем», чья судьба была платой за «непомерную гордость».

История с Артуром была раздута несколько позже Филиппом Французским, и, пожалуй, раздута с подачи де Броза, из-под опеки которого исчез Артур - году эдак в 1210. Когда де Броз бежал к Филиппу. Впрочем, никто не сомневается в том, что Артур каким-то образом погиб. То ли от руки тайного убийцы (что не очень имеет смысл), то ли при попытке побега (что скорее всего).

Тем не менее, к концу 1203 году империя Ангевинов начала разваливаться изнутри. Возможно, просто пришло время. Возможно, личность Джона была менее подавляющей, чем личность его отца и его брата. Возможно, просто ситуация в Европе позволила знати заняться тем, что эти люди любили больше всего на свете и в чем видели смысл жизни: интригами, неожиданными маневрами и обогащением за чей-то счет.

Джон сделал то, что сделал бы любой здравомыслящий монарх. Он велел живой легенде Маршаллу составить план кампании против Филиппа, и план был составлен, блестящий и дерзкий. Который оказалось невозможным выполнить из-за разлива какой-то реки. Джон доверял неприступности крепости Шато-Гайар, спланированной и укрепленной самим Ричардом, причем командующим там был Роджер де Лэси, англичанин, а не норманн, которым Джон к тому времени научился не доверять (не без основания). Отправляясь в декабре 1203 года в Англию, Джон укрепил и Руан, столицу герцогства. Скорее «про запас», чем по необходимости. Наступила зима, сезон, когда военные действия не велись.

В Англию король, как его брат прежде него, прибыл за деньгами. И Англия, как и раньше, собрала эти деньги с готовностью. Гром грянул только в марте 1204 года, когда Джон собирался назад в Нормандию. Он узнал, что Шато-Гайар сдан, разрушен осадными машинами короля Филиппа. Что еще хуже – Филипп вовсе не пошел на Руан. Он пошел на запад, именно туда, откуда Джон намеревался сделать весной рывок против французской армии. А Руан летом и сам по себе сдался, его даже осаждать не пришлось.

Что же случилось? Как могло получиться так, что Нормандия вдруг оказалась потеряна буквально за несколько месяцев?

@темы: King John

---

Получить свое предсказание

@темы: "нетягостная бредь"

---

Король Джон - 2

король Джон за обедом

В августе 1199 года война с Филиппом возобновилась. Перемирие дало Джону возможность утрясти формальности и собраться с силами, а также уломать наиболее колеблющихся баронов встать на свою сторону. Подкупы и обещания имели место, но главным козырем Джона было поведение самого Филиппа.

Зачем Филиппу, спрашивается, было разрушать Бальон, принадлежащий Гийому де Роше? Де Роше командовал войсками Артура Бретонского и был некоторым образом в альянсе с королем Франции. Естественно, он был оскорблен до глубины души. А оскорбленный барон в те времена просто-напросто менял сеньора. Тем более, что де Роше был не каким-то там захудалым баронишкой, а одним из наиболее могущественных магнатов Анжу. Джон пообещал ему титул сенешаля Анжу, а де Роше пообещал не больше и не меньше, чем передать в руки короля и принца Артура, и его матушку Констанс. Сделка была заключена 22 сентября.

С другой стороны, Джон обидел Аймери Туарского тем, что сделал сенешалем де Роше. Предки Аймери завоевывали Англию с Вильельмом Завоевателем, и молодой человек ожидал, что его потерю звания сенешаля как-то компенсируют – но Джон, честно говоря, не мог себе позволить компенсировать французским баронам ничего. Языка компромиссов они не понимали – только язык силы. Тем более, что Аймери Туарский был через мать связан с де Лузиньянами, и через них – все с теми же сварами и интригами вокруг иерусалимского престола. Аймери переметнулся к Филиппу, но в тот момент Филипп не чувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы победить, его отвлекали заморочки с церковью. Он предпочел договориться.

Договор, заключенный в Ле Гуле в мае 1200-го года, можно назвать или двусмысленным, или дающим возможность обоим королям сохранить лицо. Зависит от отношения к Джону. С одной стороны, Филипп признал право Джона на корону Ричарда и его власть над континентальными территориями Ангевинов. Артуру осталась только Бретонь, где он мог править, как вассал Джона. С другой стороны, Джон признал за Филиппом права сеньора на континенте. Более того, он согласился выплатить Филиппу 20 000 марок. Непонятно, правда, за что, никто не уточняет. Это мог быть и какой-то старый, спорный долг, зависший с времен Ричарда.

До Джона Ангевины признавали за Капетингами права сеньоров, и им ничего за это не было – никакой дурной славы. Джон, правда, признал заодно и право решать распри в своих континентальных владениях за парижским судом. Но и это, вроде, не выходит за грани того, что испокон веков у вассалов Ангевинов было право обращаться к сеньорам своих сеньоров – к Капетингам. Не Джон это начал, он только еще раз подтвердил уже существующую практику.

В чем Джон воистину уступил Филиппу – так это в признании Фландрии и Булони вассалами французского короля. Ричард всегда использовал амбиции этих графств для давления на Филиппа. И еще Джон уступил французам некоторые территории. Не очень большие, но не в свою пользу. Возможно, у него была на уме в тот момент возможность некоторой компенсации, плюс стремление расположить Филиппа к себе. Потому что в 1200-м году Джон решил всерьез жениться.

Его выбор пал на Изабель Ангулемскую, наследницу процветающего графства, которое всегда было автономно от Плантагенетов. Правда, в начале 1200-го года Изабель была помолвлена с Ги де Лузиньяном, графом того самого Ла Марша, который сильно пострадал за свою кичливость по отношению к Джону. Теперь черед пострадать наступил для самого графа. Для де Лузиньяна объединение Ангулема, Лузиньяна и Ла Марша под одну руку означало силу и влияние. Для Джона, подобный альянс означал серьезную угрозу интересам Ангевинов. Поэтому Джон решил жениться на Изабель сам.

Многое говорят об этом браке. Тёрнер называет его «изящным дипломатическим ходом», хронист Роджер Вендоверский утверждает, что этот брак сильно повредил и королю, и королевству, а Варрен и вовсе называет его роковым. Мог ли Джон предполагать, что последует за его ходом? Де Лузиньян, разумеется, немедленно пожаловался Филиппу, хотя формально был вассалом Джона. Он воспользовался правом пожаловаться на своего сеньора сеньору этого сеньора. Звучит громоздко, но описывает суть.

Нет, формальности были соблюдены, конечно, и де Лузиньян сначала апеллировал к ангевинскому суду, но реакция Джона была несколько странной: он предложил решить распрю дуэлью, и одновременно распорядился, что брату Ги, Ральфу де Лузиньяну, бывшему бароном в Нормандии, королевские чиновники устроили бы настолько серьезные неприятности, насколько возможно.

Какие-то причины прижать Лузиньянов у Джона, несомненно, были. И он не мог не понимать, что Филипп постарается выжать из иска Лузиньяна против Джона все возможное. Но… Кажется, Джон решил не вовремя воспользоваться уроками, полученными в свое время у Ричарда: он решил махнуть рукой на договор и на то, что сам же признал за судом Филиппа юридическую власть во владениях Ангевинов.

Но времена изменились. Был 1202 год, и Филипп уже много лет работал над тем, чтобы его считали вторым Карлом Великим. Филипп уже не был интригующим соседом в тени Генри Английского. Он потихоньку, исподволь, занял свое место под солнцем и успел значительно его расширить, пока Ангевины уничтожали друг друга и махали мечами в Палестине. Впрочем, Палестина продолжала притягивать европейскую знать. Туда отбыли, например, графы Фландрии и Булони, с которыми Джон всегда мог договориться об альянсе против Филиппа. Другой возможный союзник, Отто Брансвикский (племянник Джона), был поглощен своим конфликтом с Филиппом Швабским. Проще говоря, союзников против короля Франции у Джона под рукой не было.

Впрочем, очень даже может быть, что он особо и не искал союзников. Те, кто впоследствии обзовет его «Мягкий Меч», успешно проигнорируют явные доказательства того, что Джон был вполне одаренным и до отчаянности смелым военным, что он доказал еще при жизни Ричарда и позже, в своих кампаниях 1199 года. Но он был своеобразным человеком. Можно даже сказать, что он мыслил более радикально, нежели допускали рамки того времени, в котором он жил.

Например, войска. У королей не было своей армии. Армию королю приводили его вассалы и нобли. Долго, дорого. Причем, Джон лично видел, что случилось во времена правления Ричарда, который увел английскую знать в свои походы. Как минимум, возник второй состав менее знатных, но имеющих реальную власть дворян, которым было неприятно возвращать полученные места. Такая ситуация создавала оппозицию. И кого в ней должен был поддерживать король? Как ни поверни, а кто-то остался бы обиженным.

И вот весной 1201 года, предвидя шум, который поднимется из-за его женитьбы, Джон созвал своих вассалов в Портсмут – и потребовал денег, а не армий. Он точно знал, насколько эффективнее феодальных армий в боевых действиях наемники. А бароны могли спокойно оставаться дома и управлять хозяйством. Логичное, добротное решение – и совершенно не в духе времени, когда война была стилем жизни нобля, а доблесть – его визитной карточкой. Не говоря уже о возможности пограбить. Джону данное решение популярности не добавило, и принесло в будущем немало горьких моментов.

запись создана: 01.01.2013 в 14:09

@темы: King John

---

Еще раз о "чудовищном неравноправии полов"

Это просто волшебно, честное слово!

07.01.2013 в 18:17

Пишет  MEG_the_grey:

Почему в мире Толкиена нет женщин?

("Time", США)
Рут Конигсберг (Ruth Davis Konigsberg)

Сейчас для многих стало очевидным то, что детям не хватает женских персонажей: фильмы компании Pixar, программы мультфильмов по утрам и даже конструктор Lego, в который они играют – разумеется, если тот или иной продукт не был создан специально для девочек, что зачастую ставит перед нами другие вопросы, касающиеся формирования стереотипов. Но я совершенно не была готова к чудовищному неравноправию полов в фильме «Хоббит», который уже три недели занимает первое место по кассовым сборам.

Фильм начинается с картины прелестного и уютного дома хоббита Бильбо Бэггинса. Бильбо собирается рассказать своему юному племеннику или кузену – каковы на самом деле их родственные связи, остается неясным – по имени Фродо. Мы узнаем о тяжелом положении короля гномов Торина, которого называют «сыном Трейна, внуком Трора». Драгоценное подземное царство Торина ограбил и захватил дракон, и король хочет вернуть себе его назад. Волшебник Гэндальф предлагает Бильбо помочь ему в этом предприятии, и вскоре на пороге хоббита появляется группа гномов. Все они направляются к землям, оккупированным врагами, и где-то во второй половине книги мы, наконец, встречаем персонаж, у которого отсутствует Y-хромосома, а именно принцессу эльфов в исполнении Кейт Бланшетт (Cate Blanchett), которая умеет читать мысли Гэндальфа. Хотя она появилась на экране всего на пять минут, я была настолько благодарна, что меня даже не беспокоило то, что главной чертой ее характера была интуиция. Позже я узнала, что в книге Толкиена «Хоббит» она вообще не появляется, а в сценарий фильма ее включили ради того, чтобы подчеркнуть характер 13 волосатых гномов.

Когда я была ребенком, я не читала ни «Хоббита», ни трилогию «Властелин колец», поэтому меня никогда нельзя было причислить к армии их страстных поклонников. Теперь, как мне кажется, я понимаю, почему так произошло: очевидно, Толкиен решил стереть женщин с лица Средиземья. Я считаю вполне объяснимым то, что в истории, где основное занятие персонажей – это разрубание друг друга на части, слишком много персонажей мужского пола – хотя Толкиену не нужно было придерживаться исторической точности в процессе создания своего фантастического мира. Но здесь речь идет также и о биологической точности. Состав персонажей Толкиена противоречит основам биологической репродукции: гномы-отцы порождают гномов-сыновей, хоббиты-дяди передают кольца по наследству хоббитам-племянникам. Даже если и существуют матери, дочери, тети или племянницы, в книге они не появляются. Для троллей и орков вообще характерно вегетативное размножение, в результате которого появляются особи только мужского пола, что, разумеется, очень удобно в условиях войны с гномами и эльфами.

Существуют множество людей, которые знают творчество Толкиена гораздо лучше, чем я, и они вероятнее всего будут протестовать против моей жалобы. «У Толкиена мало женщин, но все они обладают великой силой», - напомнил мне один из поклонников писателя. Другие, возможно, приведут в пример современную детскую классику, где тоже очень мало женских персонажей – начиная с «Тинтина» и заканчивая «Маппет-шоу».

Кроме того, многие считают, что это совершенно неважно, что в конечном итоге это не просто художественная литература, это фантастика. Однако Питер Джексон (Peter Jackson), режиссер «Хоббита» сказал мне: «Я считаю, что фантастика должна быть максимально реалистичной. Я не разделяю мнения о том, что фантастика не может быть реалистичной. Мне кажется, что люди должны верить в тот мир, в который они погружаются, поэтому здесь важна каждая деталь». Поэтому я думаю, что в этой межпоколенческой саге должно присутствовать нечто, настолько же значимое, как и спасение народов – независимо от того, волосатые у них ноги или нет.

Источник

@темы: "Чтиво"

---

Гадаем, не ленимся кидать валенки

Утащила у  LenaElansed

@темы: "праздники"

---

С наступающим православным Рождеством!