О том, как Говарды стали Норфолками

Возвращаюсь в очередной раз к мутной истории «принцев из Башни». Дурацкое, но романтическое название истории двух сыновей короля Эдварда IV, сопровождаемое обычно трогательной картинкой. С принцами ничего не ясно до сих пор, конечно, так что все рассуждения вокруг их судьбы носят чисто теоретический характер.



Профессор Эшдаун-Хилл решил разобраться с одной частью этого паззла – с утверждением, что передача сэру Джону Говарду титула герцога Норфолка 28.06.1483 года означает то, что предыдущий носитель титула (принц Ричард) был к тому дню мертв. И что главным заинтересованным в этом лицом был именно Джон Говард.



Краеугольным камнем в рассуждениях профессора о передаче титулов являются непонятки с наследием Мовбреев, которые носили титул герцогов Норфолка до Говардов. История этой семьи сама по себе интересна, но в данном случае значение имеет только последний герцог Норфолк из Мовбреев, Джон де Мовбрей, и его семейная ситуация.

Герцогом он стал в 1461 году, унаследовав титул от отца. Лет ему было к тому моменту 17, и он был женат на Элизабет Тальбот, дочери 1-го графа Шрюсбери и сестре Элеанор Тальбот. Именно в доме Норфолков произошла встреча Элеанор с Эдвардом IV. Встреча, которая будет иметь роковые последствия для огромного количества людей.

Сестры Тальбот имели почему-то большие затруднения с продолжением рода, и единственным (выжившим) отпрыском брака Джона де Мовбрея и Элизабет Тальбот стала девочка, Анна де Мовбрей, рожденная в 1472 году. С одной стороны это было плохой ситуацией для герцога, у которого не появилось прямого наследника титула, но с другой стороны, девочка стала первой невестой королевства, поскольку была не только наследницей отца, но и наследницей матери – той части состояния, которая передавалась по женской линии и была, в данном случае, огромной.

А кто в тот момент прибирал к рукам богатых наследниц? Правильно, королевское семейство. В 1478 году шестилетнюю Анну обвенчали с четырехлетним принцем Ричардом, и титул герцога Норфолка перешел к сыну короля Эдварда, вместе с богатствами, унаследованными от отца невесты, загадочно умершего двумя годами раньше. Известно, что вдовая герцогиня сопротивлялась этому браку отчаянно, и что давление на нее со стороны короля было далеко от рыцарского отношения к вдовам и сиротам. Впрочем, Анна вскоре умерла, и принц Ричард стал единоличным владельцем и земель, и титула.

С землями и богатствами все более или менее ясно. Принц, ставший мужем, должен был унаследовать далеко не всё имущество Мовбреев, переходящее по мужской линии, а только то, что было оговорено как приданое за невестой. Остальное должно было быть разделено между родичами Анны – лордом Беркли и лордом Говардом. Но ясное имеет тенденцию становиться неясным, если в игру вступает король.

Эдвард IV просто-напросто провел еще в 1478 году через парламент акт, отнявший у Говарда и Беркли право наследовать земли Норфолков в пользу принца Ричарда. Причем, король Эдди прекрасно понимал, что законность подобного решения не выдерживает критики, и озаботился провести его через парламент еще раз, после смерти Анны де Мовбрей.

Что касается титула, то титул был, по сути, передан принцу Ричарду указом короля. То есть, принц не унаследовал титул, а стал герцогом Норфолком «второго создания» этого титула.

Поскольку решение о передаче титула и разделе наследства Мовбреев было силовым и чисто бюрократическим, Ричард III в 1483 году просто отменил распоряжение своего брата, и передал наследство для раздела именно законным родичам Мовбреев – Беркли и Говарду. Естественно, это должно было быть впоследствии утверждено парламентом, но в хаотичной ситуации лета 1483 года никому было не до созыва парламента. Возможно также, что восстановление справедливости и не требовало по тем временам такого крючкотворства, которое использовалось для представления кривды правдой. Беркли и Говард договорились о разделе наследства без всяких проблем, и, таким образом, Джон Говард стал герцогом Норфолком, а Беркли – графом Ноттингемским.

Опять же, титул герцога предполагал определенный уровень доходов и имущественный ценз. У принца Ричарда (Шрюсбери) просто не оставалось после потери незаконно отданных ему земель таких средств, которые позволили бы ему сохранить титул герцога. Плюс, этот титул давался принцу крови. Ричард же Шрюсбергский был на момент передачи титула официальным бастардом. Кстати, относительно его брата: в Colchester Oath Book он именуется «незаконным королем», а в официальных государственных архивах – «король-бастард Эдуард V».

Лишение титулов и награждение титулами вообще практиковалось во времена того же Эдвард IV. Например, он лишил титула Джона Невилла, лорда Монтегю. Джон, брат Варвика-Кингмейкера, был активнейшим участником борьбы дома Йорков против дома Ланкастеров с самого начала. Он во многом способствовал тому, что Эдвард сел на трон. И поначалу Эдвард это признал, сделав Джона рыцарем ордена Подвязки и графом Нортумберленда. Но титул Нортумберлендов всегда принадлежал дому де Перси, который впал во временную немилость у нового короля, и когда король с де Перси помирился, титул графа у Джона Невилла просто был отобран. В утешение король сделал его маркизом Монтегю, но на какие шиши Невилл поддерживал бы достоинство своего титула? В результате, Джон выступил на стороне своего брата в битве при Барнете, и погиб вместе с ним.

Сам Ричард III не единожды был братом в свое время титулован и лишен титулов в чью-то пользу, без всякой драматики – просто политика.

В любом случае, не может не броситься в глаза то, что все операции по передаче титула были проведены совершенно открыто и гласно. Как, впрочем, и бастардизация детей Эдварда от Элизабет Вудвилл. Нет, у Джона Говарда причин избавляться от принца Ричарда действительно не было.

@темы: Richard III

---

Эдвард IV - на грани начала войны Роз

Что Йорку реально помогло, так это ситуация, которая сложилась на севере где-то в 1452-1455 годах. В том района уже давно (лет эдак с полсотни) соперничали два больших, богатых и древних дома – дом Невиллов и дом де Перси, Нортумберлендов. Ни тем, ни другим не хотелось уступать ни йоты из чинов, должностей, земель, и не в деньгах было дело. То есть, и чины, и должности, и земли означали деньги, конечно, но больше, чем денег, Невиллы и Перси хотели власти и влияния.

Ричард Йорк

Не то, чтобы они были властью и влиянием обделены. Нет. Но каждому дому хотелось быть главнее. И вообще, менталитет «останется только один» рулил и в середине пятнадцатого века. А тут еще к 1440-м годам Невиллы притянули в область своего влияния Кумберленд, Вестморленд и западное приграничье до самой Шотландии. Разумеется, дом Перси этого стерпеть не мог, и вскоре между двумя семьями уже шла беспощадная война. Победили Невиллы, и, заметим на память, в недалеком уже будущем молодой король Эдвард использует ярость Перси против Невиллов.

А пока, в 1450-х годах, в центре конфликта возник альянс между графом Ричардом Салсбери, Ричардом Йорком, и сыновьями графа – Джоном, Томасом, и Ричардом. Им противостояли граф Нортумберленд, его сыновья Ричард и Ральф Перси, лорд Эгремонд, лорд Пойнингс, Руз, Клиффорд, и – главный соперник Йорка на пути к престолу, герцог Экзетер (Генри Холланд), которого историк Чарльз Росс убийственно характеризует, как «глупого и агрессивного».

Невиллы были невероятно богаты – и невероятно могущественны. Ричард Салсбери был, кстати говоря, братом супруги герцога Йорка. И был лордом-хранителем Западного приграничья, что давало ему возможность содержать личную армию за казенный счет. От отца, старого патриарха, он унаследовал огромные владения на севере, особенно в Йоркшире, а женился на наследнице Салсбери Элис Монтегю, которая принесла ему титул и еще большие богатства в центре и на юге Англии. В результате, доходы Салсбери были около 3 000 фунтов в год.

часть клана Невиллов

По стопам отца пошел и его старший сын, тоже Ричард. Он женился на дочери Ричарда де Бьючампа, графа Варвика, который воспитывал короля Генриха VI и воевал с королем-легендой Генрихом V. Анна де Бьючамп принесла мужу титул графа Варвика и обширные земли в центре и на юге Англии и в Южном Уэльсе. В результате, Ричард Варвик владел десятью крепостями, пятьюдесятью поместьями, и имел годовой доход почти в 4 000 фунтов. Напомню, что доход самого короля не превышал 5 000 фунтов. А вместе с отцом и братьями Варвик мог выставить на поле боя около 10 000 человек.

По сравнению с Варвиком Сомерсет, с его жалкими 300 фунтов дохода, был просто нищим. Король сделал своего друга и родича коннетаблем Англии, сразу и одним махом увеличив доход Сомерсета в десять раз. Но его величеству, довольно равнодушному к своему французскому титулу, не пришло в голову, как Сомерсет после массовых фиаско во Франции, выглядит в глазах пэров королевства. Ну какой из него был коннетабль при таких обстоятельствах, скажите на милость?.. Если совсем честно, то Сомерсет далеко не был ничтожеством. Но память о прежних заслугах была полностью перечеркнута недавними неудачами.

Сомерсет со своими коронованными покровителями

Можно только весьма отдаленно себе представить, с каким высокомерием относились к Сомерсету Невиллы, а тут еще произошел спор из-за Гланморгана, который лорд Варвик просто-напросто удержал силой, вопреки всем королевским приказам отдать его Сомерсету. В результате, Невиллы удалились от двора хлопнув дверью так, что трон его величества не только подпрыгнул, но и несколько накренился. Что было вполне на руку Йорку.

матушка Эдмунда Бьюфорта, 2-го герцога Сомерсета. В первом браке имела титул графини Сомерсет, во втором - герцогини Кларенс

Хочу еще раз подчеркнуть, что в тот период Йорк мог иметь или не иметь тайных планов стать самому королем. Мы просто не знаем, куда он метил. Судя по ходу событий, он действительно просто хотел навести в королевстве порядок. Но насколько критичными для него была та власть и политический вес, которые ему дало бы это наведение порядка – мы не знаем. И Судьба дала Ричарду Йорку шанс показать, на что он способен.

Летом 1453 года король закрылся от окружающей реальности. Герцог Норфолк (Мовбрей), один из пэров, обладающих реальной силой, обратился к парламенту с требованием объявить Сомерсету импичмент в связи с потерей Гиени. Он указал, что такие ошибки нельзя простить ”for any favour of lineage nor for any other cause”. И Сомерсет действительно был заключен в Тауэр!

Родившая в октябре 1453 года сына и наследника трона королева Маргарет попыталась вступить в игру. В январе 1454 года она выдвинула требование, чтобы управление страной было передано ей, с правом назначать лорда Канцлера, лорда Казначея, шерифов, и пользоваться Большой Печатью. Совет предпочел не ответить ни да, ни нет, а просто обращение королевы проигнорировал. Совету было не до того: лорды начали мобилизовать силы и формировать альянсы. Причем самые существенные силы стянулись вокруг Йорка, который, взяв с собой младшего сына (графа Марша, то есть Эдварда), и графов Салсбери и Варвика, прибыл в конце января в Лондон. А Ричард Варвик привел с собой конвой не меньше тысячи человек! Мэр Лондона был в ужасе, лондонцы пытались не ассоциировать себя ни с одной из партий, нанося визиты и королеве, и Йорку.



Парламент 13 февраля 1454 года вполне мог превратиться в свалку, если бы не железная тактичность Йорка, за которой стояли стальные мечи войска Невиллов. Герцог сумел повернуть внимание собравшихся на вопросы насущные: возведение принца в ранг принца Уэльского и меры по лечению короля. К королю были отправлены терапевты Джон Арундел, Джон Фэйсби и Уильям Хатклиф, и хирурги Роберт Варейн и Джон Маршалл, с полномочиями делать все, что они сочтут необходимым, но привести короля в чувства. Это им действительно удалось, но, поскольку король, скорее всего, в чувства приходить не имел ни малейшего желания, достигнутый успех поддержать не удалось.

Тем не менее, в Лондоне поняли, что король, в принципе, в маразм не впал, поэтому 23 марта к нему в Виндзор отправилась целая делегация: епископы Или, Честер и Винчестер, графы Варвик, Оксфорд и Шрюбери, виконты Бьюмонт и Бурше, приор Сент-Джона, и лорды Фалконберг, Дадли и Стортон. Они решили попытаться получить от короля указания относительно положения вещей – но тщетно. Король молчал. Он даже глаза закрыл, не желая, чтобы случайное выражение в глазах было истолковано, как какая-нибудь реакция.

Итак, 27 марта герцог Йорк был назначен Хранителем и Защитником Королевства до совершеннолетия принца. Йорк потребовал, чтобы все его полномочия и обязанности были ясно и четко изложены в своего рода должностной инструкции, что и было сделано. После этого герцог, не теряя времени, начал формировать правительство. Излишне говорить, что все важные места получили родственники Йорка. Канцлером Йорк сделал своего шурина, графа Салсбери. Старший сын Салсбери, граф Ричард Варвик, стал Хранителем Печати.

В общем, герцог Йорк сделал то же самое, что до него делали и Саффолк, и Сомерсет, и поколения глав провительств до и после: окружил себя «своими».
Существенная разница была в том, какие приказы исходили от главного его команде. А начал Йорк очень и очень осторожно, направив все силы на предотвращение гражданской войны. Он также не сделал ни одного жеста против своих личных врагов. Даже Сомерсет был оставлен в покое, хоть и находился в Тауэре. Королева на первых порах тоже не доставляла новому главе государства никакой головной боли. Надо сказать, что именно в тот период ей было не до политики: на руках у нее был младенец и больной муж, заботиться о которых ей по статусу было положено.

Йорк также сделал почти невозможное, прекратив военные действия лордов на севере. Сначала он просто вызвал Нортумберленда, Экзетера, лорда Руза и других на совет, держать ответ. Кое как примирились, кроме Экзетера, у которого для компромиссов не хватало интеллекта. Тогда Йорк направился на север сам, арестовал Экзетера, запер его в Понтефракте, и восстановил мир и спокойствие. На западе он прекратил бои местного значения, арестовав лорда Девона.

Йорк всерьез взялся за оборону Англии, побережья которой начали страдать от налетов французского флота. Правда, англичане и в те времена легкой добычей для пиратов не были: жители Мэна и Гернсея отбили французов, положив к них около 500 человек. Более того, мэр Бристоля построил самостоятельно военный корабль, дав этим неплохой знак правительству, о чем ему надо позаботиться. Йорк назначил пять лордов поддерживать порядок на море.

Жизнь начала налаживаться, но.... под Рождество 1454 года король решил проснуться. Начал он, понятно, с посылки богатых даров в Кентербери и Сент-Эдвард. Маргарет первым делом схватила принца в обхапку, и кинулась к мужу: ребенка, которому было уже 14 месяцев, давно было пора признать законным отпрыском своего отца. Генрих вежливо спросил об имени мальчика, о том, кто были его крестными, и потом, по обычаю, принес благодарность Богу, положив руку на голову ребенка. Формальность была соблюдена.

Поскольку король снова стал самим собой, Йорк немедленно уволился со своей должности.

Разумеется, первым делом волей короля из Тауэра был освобожден Сомерсет, который принес королю торжественную клятву в вечной преданности, что освободило его от необходимости предстать перед судом за свои действия. Снова были спущены с привязи Девон и Экзетер. Страна начала проваливаться в то утопающее состояние, в котором она находилась до болезни короля.
Насколько в то время Генрих VI принимал участие в управлении своим королевством? Насколько он вообще был адекватен? Или он, по своему обыкновению, просто ушел в столь милые ему молитвы и проекты? Неизвестно. Во всяком случае, в мае 1455 года совет в Лейчестере созвал не король, а королева и Сомерсет. Повестка дня была многоговорящей: «обеспечение безопасности королевской персоны от ее врагов», с персональным вызовом на совет Йорка, Салсбери и Варвика, чтобы совсем уж не оставалось никаких сомнений в том, кто такие эти гипотетические враги короля.

Вызванные на совет не поехали, а удалились во владения Йорка, где наверняка не раз пожалели о том, что не разделались раз и навсегда с Сомерсетом, пока это было в пределах их возможностей. Но отличие герцога Йорка от его врагов в той обстановке была в том, что он в первую очередь думал о государстве. Он не хотел загонять ланкастерцев в угол, судив и казнив Сомерсета, их безусловного лидера, потому что это было чревато если не полномасштабной гражданской войной, то никому не нужными военными действиями. Ланкастерианцы же размышлениями себя не обременяли, а зря. Было бы верхом глупости думать, что такие люди, как Йорк или Варвик явятся на судилище, как бараны.

Этот вызов стал переломным моментом в истории Англии. Три Ричарда – Йорк, Варвик и Салсбери – объявили своим войскам сбор. Так началась война Роз, в которой не было ничего романтического, кроме ее названия. Впрочем, пятнадцатому столетию подобная слащавость и не была свойственна. Эту гражданскую войну назвал войной Роз Вальтер Скотт.

@темы: Edward IV

---

Воистину!

С днем рожденья меня!

@темы: "праздники"

---

Получить талисман

@темы: "нетягостная бредь"

---

Интересно!

А я сегодня познакомилась с крещеной кошечкой по имени Лаура. Свидетельство о крещении имеется, фото с церемонии имеется. Очень трогательно. Малышку нашли в лесу, кто-то оставил котенка после дачного сезона. Теперь Лауре чуть больше 2 лет, и она - лапушка. Очень любопытная, очень любимая, и очень живая. Люблю счастливые истории.

это просто фото из сети, но кошечка довольно похожа

А в этот ролик фандома Робин Гуд я влюбилась

@темы: "красотища"

---

Latest News from Leicester Cathedral

King Richard lll will get a raised tomb!



The remains of Richard III will be buried with honour beneath a raised tomb within a specially created area in the Cathedral, it has been announced.

Leicester Cathedral is planning to spend around £1 million on the reinterment, which includes alterations to the building, preparations for the event and the ceremony itself.

Plans for King Richard's final resting place will see a series of changes to the inside of the Cathedral to create a significant space for the raised tomb, with a new floor, special lighting and new stained glass windows.

There are several possible designs for the tomb, which are being developed by van Heyningen and Haward architects, on behalf of the Cathedral, and a working party that includes representatives from the Richard III Society, the University of Leicester and the City Council.

Final details are still to be decided, but the reinterment will be the climax to a week of events celebrating the city’s history, the discovery of the King’s remains and the fact that Leicester is to be his final resting place.

www.cathedral.leicester.anglican.org/link2.html
www.cathedral.leicester.anglican.org/documents/...

@темы: Richard III

---

Я снова в моральных дилеммах

Вчера до меня дошло, что у меня наступила профдеформация, а я и не заметила.

Есть в наличии пациент с болезнью Паркинсона в той паршивой стадии, когда человек не реагирует (видимо, во всяком случае), и не издает никаких звуков кроме стонов. И уже спастичен до состояния цементного блока. Живет дома, ухаживает за ним жена, а мы раньше ходили только раны обрабатывать (кровообращение-то никакое, кожа не выдерживает даже если ноги просто касаются пола).

Теперь жене уже не под силу одной его перемещать, и ходим мы к ним дважды в сутки. Поднять и уложить. Короче, на руках все это пока делается, подъемника еще нет. И вот я, впечатлившись полутора часами утренних процедур, выдала в офисе гениальную мысль, что мужик-то не может дома находиться, его надо в отделение уже перемещать. А это ж теперь процесс не простой и сильно бюрократический.

И только после рабочего дня до меня доходит, что это ж не только тяжелый пациент. Это еще и человек, больной муж, которого жена не воспринимает чем-то, от чего ее надо избавить. Наверное, не воспринимает. Там же еще и человеческие чувства, и ее кровать по-прежнему стоит рядом с его кроватью, и вся ее жизнь уже много лет крутиться вокруг ухода за мужем. Без жалоб и выражений усталости или недовольства.

С больным котом-то я возилась до последнего, когда и надежды уже не было, хотя врач определенно сказала, что надо усыпить, они не могут помочь. Но я не соглашалась до последнего. А тут ведь человек. Об усыплении речь не идет, но суть та же.

В общем, стыдуха. Хорошо, что сама заметила. И ведь ни у кого из коллег даже мысли не возникло, что мы как-то неправильно оценили ситуацию. Человек 6-7 нас было при обсуждении. Блин. Вот так можно перестать быть человеком, и даже этого не заметить.

@темы: истории о медицине

---

Ыыыыы...

Мой пост про женщин-рыцарей в Дайрибесте. Читать комменты не пойду, даже если они будут - стррааашно

the-best-of-thebest.diary.ru/p190400955.htm

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

"The White Queen" - 7

Снова неудачная серия. Впечатление мозаики, которая упорно рассыпается, не желая складываться в узор.

Пришла даже в голову крамольная мысль, что лучше уж было сделать по реальным событиям мыльную оперу серий на сотню Драматизма и необычных поворотов было бы больше, а акробатики с датами и событиями - меньше.

Плюс этой серии в том, что акценты в этой серии были, все-таки, расставлены правильно, несмотря на хаотичность показываемого. Да, Ричард был в бешенстве от фарса с французским походом, и он действительно сильно поскандалил с королем, узнав о казни брата. Да, Кларенс хотел жениться на наследнице бургундского престола, но Эдвард наложил на планы вето. Да, король действительно велел рассматривать дела вдовы графа Варвика, как если бы та была мертва - кажется, прецедентов в "высокой" истории подобному и не было.

Досадные минусы. Вообще-то, после французского похода Ричард немедленно отправился на север, а его жена Миддлхема и не покидала. Так что его просто не было во время рассматриваемых событий в Лондоне. Колдун был нанят Кларенсом уже после смерти Изабель, с целью найти убийцу. Герцог, все-таки, свою жену очень любил. Сцена с графиней Сесили - бредовый бред. Но, наверно, разжалобивший многих. Да, и еще очень важное замечание. На самом-то деле, Эдвард благодетельствовал именно Кларенса, а не Ричарда. Особенно поначалу, пока не обзавелся двумя наследниками мужского пола.

Наиболее красиво снята сцена смерти Джорджа. Можно сказать, кровь, которая будет взывать к отмщению. Только вот не было этой сцены именно так - с патером и палачами, и с королем, наблюдающим из-за угла, как убивают его брата. Никто не знает, как на самом деле умер Джордж. Если только профессор Эшдаун-Хилл не раскопал новых фактов для книги о Кларенсе "The Third Plantagenet", которая выйдет в марте следующего года. Во всяком случае, обвинение против Кларенса было гораздо более серьезным, чем можно понять по этой серии.

И еще меня немного удивили съемки оргии в приватных покоях короля, на которых в качестве зрителей присутствовали его братья. Вообще-то оргии упоминаются хотя бы у того же Мансини, который пишет со слухов, но партнером короля по веселью всегда назывался лорд Гастингс, который в сериале не упоминается вообще. Был ли этот бардак во дворце? Вот хороший вопрос. Как и то, как широко на самом деле придворные короля разделяли эти увеселения. Англичанам виднее

@темы: "экранизации vs каноны"

---

Эдвард IV - тучи над домом Йорков

Разумеется, герцог Йоркский оставаться в Ирландии в стороне от столь интересных событий не собирался. Тем более, что король Генри ухитрился снова расставить фигуры в своей политике так, что хуже и придумать было нельзя.

Вместо казненного повстанцами без суда и следствия Саффолка, он возвысил Эдмунда Бьюфорта, герцога Сомерсета, состоявшего в состоянии перманентной ссоры с великим множеством сэров и пэров – и все из-за непомерной жадности и плохо скрываемого высокомерия отпрыска королевского рода, пусть и от незаконной ветви. Кстати, из-за какого-то очередного «вкусного» кусочка земли разругался Сомерсет и с Варвиком, будущим Кингмейкером, окончательно оттолкнув того в лагерь йоркистов.



Сомерсет удивительно быстро нашел общий язык с королевой Маргарет – молодой, бездетной и изнывающей от жажды власти. И очень скоро начали происходить удивительные вещи. Например, королева вдруг, наконец, забеременела, а король вдруг впал в странное состояние «офф», причем не то, чтобы не мог, а скорее не желал реагировать на окружающие раздражители. Что дало повод заговорить о том, что отцом принца был Сомерсет, а король отключился от потрясения.

С моей точки зрения, была еще одна версия развития событий. Сомерсет, на правах ближайшего и старшего родственника, мог просто прямолинейно объяснить его величеству, что ему надлежит делать с ее величеством. Со всеми вытекающими последствиями. Напомню, что мы говорим о короле, который шарахался от женских декольте с воплем «стыд! стыд!», и падал от отвращения к наготе в обморок во время экскурсии в баню.

Впрочем, в 1450 году король был еще в сознании, насколько это было для него вообще возможно, и пытался править. Сомерсет и Йорк были старыми соперниками, но теперь они стремительно становились врагами. Сомерсет только что профукал Францию, дав французам спокойно готовиться к войне во время перемирия, и не пошевелив пальцем ради того, чтобы подготовить к грядущему английские гарнизоны. Йорк, сплавленный в Ирландию, быстро стал там героем и возвращался в ореоле славы.

Незаконно возвращался, кстати, потому что никто ему разрешения на это не давал и патент на возвращение не подписывал. Так что королевский совет, где теперь заправлял Сомерсет, понимавший, что Йорк ринулся в Лондон вовсе не для того, чтобы засвидетельствовать ему, Эдмунду Бьюфорту почтение, впал в панику, и отдал приказ арестовать Йорка в тот момент, когда он ступит на английскую землю. Но ведь и у Йорка опыт боев и интриг был немалый. Он высадился в Уэльсе! Потом, пройдя через земли приграничья, в котором он был одним из наиболее крупных лордов, набрал целое войско, объявил своей задачей и обязанностью свергнуть Сомерсета и восстановить справедливость, увернулся от Томаса Хо, и в сентябре 1450 оказался у стен Лондона.

Королю ничего не оставалось, как дать Йорку аудиенцию. Йорк немедленно начал разговор с претензии, что ему пытались помешать занять его законное место в правительстве. Король, по своему обыкновению не любящий ссор, пристыженно извинился за свое распоряжение об аресте герцога, и пообещал, что впредь у него будет возможность беспрепятственно быть услышанным в совете лордов.

Казалось бы, все хорошо и справедливость восстановлена? Как бы не так.

Во-первых, Йорк совершенно ясно высказал в своей знаменитой речи, что видит себя во главе преобразований по оздоровлению политического климата в Англии. Что автоматически означало отставку Сомерсета-Бьюфорта и чистку рядов палаты лордов от приверженцев покойного Саффолка. Что, в свою очередь, означало, что Йорк стал бы в королевстве вторым человеком после короля. Йорк. С его потенциальными правами на престол все еще бездетного его величества.

Во-вторых, король вовсе не собирался жертвовать своим дорогим родичем Бьюфортом, потому что отставка Сомерсета в тех условиях автоматически означала бы обвинения в коррупции и государственной измене, со всеми вытекающими. При том, что Сомерсет-то на королевский трон претензий не имел, относительно этого озаботился еще Генри IV, проведший через парламент еще одно подтверждение более раннего решения, что Бьюфорты корону не получат при любом раскладе.

Было еще и в-третьих, конечно. Это в-третьих заключалось в том, что в 1450 году лорды королевства были сильнее короля, а такая ситуация всегда была опасной для короны. Но, пожалуй, в тот момент этот раздрай был единственной картой, на которую король мог поставить: пока лорды не торопились признать права Йорка на место своего безусловного лидера, Сомерсет был в относительной безопасности. И, между прочим, сам король был в относительной безопасности, потому что если даже сам Йорк в тот момент не вынашивал планов занять престол, все события именно к этому и вели.

Так что слабый король упирался не по тупости. Слабый король упирался потому, что осознавал, насколько он сам не годится в лидеры, и препятствовал, по мере возможностей, появлению сильного лидера на политическом горизонте. И, полагаю, никогда бы Йорк не поднялся на ту высоту, которая ожидала его в уже недалеком будущем, если бы Сомерсет не оскорбил Ричарда Варвика.

Потому что о Ричарде Йорке хоть и принято говорить хорошо из-за его трагической кончины, харизмой лидера он явно не обладал. Харизма ведь такая штука, что или она есть, или ее нет. Вот у лорда Варвика ее было даже в избытке.

Что касается Йорка, то он был, возможно, представительным вице-королем, но человеком он при этом был заносчивым, гордым и несколько отстраненным. В кризисе 1450-51 гг ему не помогло даже то, что он находился в обычно выигрышном положении критика непопулярного правительства. Да что там, Йорк показал себя в тот период не только никудышным дипломатом, но еще и совершенно никаким интриганом.

Судите сами. Парламент, собравшийся после рождественских праздников, в январе 1451, вернулся ровнехонько к тому, на чем прервался: к требованию удалить от двора Сомерсета, герцогиню Саффолк, лордов Дадли и Гастингса, аббата Глочестера (которого Йорк, собственно, уже давно арестовал по пути к Лондону), а также Сэя, Тревильяна и Дэниэла, против которых была направлена еще петиция Кейда.

Палата общин требовала возвращений розданных земель короны обратно владельцу, т.е. королю, который к 1451 году имел уже личный долг в 372 000 фунтов при личном годовом доходе 5 000 фунтов, при том, что его хозяйство поглощало, вдобавок, 24 000 фунтов ежегодно! Генрих, который обычно при подобных дебатах вводил оппонентов в ступор, торгуясь за интересы каждого когда-то им одаренного, согласился на то, что треть раздаренного можно и вернуть короне.

И вот в мае 1451 года палата общин выпустила, как сказать, кота на стол, выступив с требованием назначить Ричарда Йорка официально наследником престола. Сделал это некий стряпчий из Бристоля, Томас Янг. Причем, в палате общин петиция собрала за собой большинство, тогда как палата лордов в принципе была против. А в те годы палате лордов всегда удавалось настоять на своем, так или иначе. Инцидент закончился так, как обычно заканчиваются подобные инциденты: король просто распустил парламент, а Янга посадил за наглость в Тауэр.

А герцог Йорк все это время сидел у себя в Ладлоу. Сидел до самого января 1452 года, когда он вдруг издал манефест, отказываясь от своей лояльности королю, и 3 февраля обратился с призывом к жителям Шрюсбери помочь ему избавиться, наконец, от Сомерсета «with the help and supportation of Almighty God, and of our Lady, and of all the Company of Heaven».

К Йорку присоединились Девон и Кобхэм, и их объединенные силы двинулись на Лондон. Король, снова вопреки собственной репутации нюни и мямли, поднял лояльные ему силы, и двинулся навстречу герцогу, но – разминулись... В общем, подошел герцог Йорк к Лондону никем не задержанный, но в город, все-таки, не вошел, свернув внезапно в Кент, и разбив лагерь в Дартфорде, где король его, наконец, нашел.

Замечу при этом, что пока Йорк сидел в Ладлоу и лелеял планы о королевской власти, «мямля» Генрих носился по всему королевству, подавляя вспыхивающие то здесь, то там бунты. И приговоры его не отличались мягкостью. Один только Лондонский мост «украсили» 13 голов казненных! Повешенных, разумеется, никто не считал. Причем, такой невероятный для Генриха всплеск почти год длящейся активности наверняка имел ту подоплеку, что у те времена королем считали того, кто способен отстоять свою корону. Генриху отчаянно необходимо было доказать собственным подданным, что он не только молиться умеет, и вовсе не в монастыре его место. А Йорк просидел весь этот период в Ладлоу.

Ладно, теперь они с королем сошлись в чистом поле, и что же предпринял Йорк? Йорк отправился беседовать с королем, словно на дворе стоял двенадцатый век, а не пятнадцатый. Возможно, он не хотел, чтобы его появление в лагере короля выглядело уж слишком воинственным и вызывающим. Но он совершил ошибку, и понял это практически сразу, увидев возле короля... Сомерсета, который, как все считали, находился в Кале. И пришлось Йорку входить в Лондон не победителем, а побежденным, и принять в кафедрале св. Павла клятву никогда не оспаривать действия короля ни словом, ни делом. После этого его отпустили.

Герцога-то отпустили, но вот тех, кто вместе с ним посмел выступить против законного короля, судили. Судили в Ладлоу, и судил сам Сомерсет, который, несомненно, наслаждался властью распоряжаться в самом гнезде своего смертельного врага.

Мартовский парламент 1453 года о Йорке уже и не заикался, лорды-враги Йорка чувствовали себя прекрасно, но тут пришло лето, и случилась неожиданная болезнь короля, которая затянулась на целых 18 месяцев. Возможно, Господь и Пречистая Дева все-таки благоволили к дому Йорков.

А 18 октября 1453 года ее величество Маргарита Анжуйская родила сына и наследника престола. Ричард Йорк больше не мог быть преемником или заместителем Генриха по праву рождения. Максимум, на что он мог рассчитывать – это быть лидером оппозиции, требующей перемен. Воплощение в жизнь более сильных амбиций потребовало бы смены династии. Проще говоря, открытого бунта против короны со всеми вытекающими последствиями. Так что, если небесные силы и благоволили дому Йорков, они не собирались делать работу за герцога

@темы: Edward IV

---

Кто помнит?

Когда-то у кого-то мелькнула инфа о том, как можно спокойно спереть скачать к себе гуглокниги. Почему-то не унесла в цитатник, о чем скорблю неимоверно. Есть масса книг, которые мне хотелось бы спокойно полистать ради определенной информации, но они мне не нужны на полке. Кто помнит, помогите, а?

@темы: Всячина внетеговая

---

Эдвард IV - над Фрамлингемом собираются тучи

Пока Эдвард и Эдмунд росли и учились, в Англии начали происходить невеселые перемены. Сороковые годы пятнадцатого столетия только несколько потрепали Англию и ее правительство, но больших катаклизмов не вызвали. Потрясения начались в 1450-х.



Во-первых, парламент выдвинул импичмент против герцога Саффолка (тогда этот титул принадлежал Уильяму де ла Полю), который попытался бежать, был схвачен и казнен практически на месте, без всякого суда и следствия. Во-вторых, в Кенте началось масштабное восстание Джека Кэда. Что еще хуже, палата общин быстро нашла общий язык с повстанцами.

Нет, никто из них против короля Генри VI не замышлял, напротив. И палата общин, и повстанцы считали, что на короля дурно действует Саффолк, что корона обнищала до абсолютно неприличного для королевского величия состояния, и что коррупция и произвол властей превысили все мыслимые границы.
Претензии недовольных были сформулированы отчетливо:

1. Король щедро раздал земли короны, и, пока другие живут на доходы с них, сам король живет на налоги, выжимаемые с простонародья. К тому же, часто его администраторы не платят за то, что забирают у народа для надобностей королевского двора.

2. Должности сборщиков налогов покупаются и продаются, тогда как сборщиками должны назначаться люди беспристрастные, назначенные решением местных органов управления.

3. Рыцари-парламентарии, которые должны выбираться независимо, чтобы представлять интересы своих графств, назначаются лордами, теряя, таким образом, независимость.

4. Юстиция совершенно коррумпирована. Заседания судов проходят в глухих местах, куда иногда нужно добираться пять дней. Суды выдают разрешения на сбор налогов полностью по воле местных баронов. Лорды безнаказанно захватывают людей, требуя за них выкуп.

5. Королевские земли во Франции потеряны из-за плохого управления, и предатели не наказаны (дело было в том, что герцог Бургундский запретил ввоз английской одежды, главной статьи экспорта, во Фландрию, соль и вино больше не поступали из Гиени, а флот был запущен до такого состояния, что французские пираты безнаказанно высаживались на английское побережье).

6. Должности при дворе раздаются низкорожденным выскочкам (намек на ставленников Саффолка), тогда как нобли, имеющие на эти должности права, отсылаются от короля прочь (намек на отсылку Йорка).

Что вообще нетипично, повстанцы не ограничивались критикой, они представили королю вполне выполнимую и внятную программу действий, при помощи которой он смог бы и поправить положение вещей в стране, и пополнить казну.

1. Бессистемно раздариваемые королем земли короны должны быть возвращены короне

2. Ставленники Саффолка должны быть отозваны с занимаемых постов, а Норфолк, Йорк, Экзетер (младший) и Бэкингем должны вернуться в правительство.

3. Безобразия администраторов короны должны быть прекращены, и институт правосудия должен быть призван к порядку.

4. Эдвардианские законы о рабочей силе, ограничивающие свободу передвижения рабочей силы, должны быть отменены.

Так что неизвестно, чем бы все закончилось, если бы Кэд, торжественно вступивший в Лондон, не погубил сам себя и свое дело, разрешив повстанцам грабить, что лондонцы терпеть были не намерены.

Но, не вдаваясь в детали событий тех дней, вернемся к Йорку и его семейству, потому что король на требования отреагировал согласно привычке, то есть никак

@темы: Edward IV

---

Русское Таро. Ваше предсказание будущего от vechniyzov

@темы: "нетягостная бредь"

---

"И полцарства в придачу" III-16

- Эй!

Сиплый возглас в полутьме галереи дворца мог бы напугать Маргарет до полусмерти, если бы она не почувствовала мечущиеся мысли герцога Норфолка задолго до того, как поравнялась с колонной, в тени которой он прятался. Желание вельможи защитить дорогую ему женщину и почти физическая дурнота от мысли, что для этого ему придется одалживаться у какой-то выскочки, создавали в его душе такую бурю, что Маргарет на мгновение пожалела этого человека. Она молча сделала реверанс в сторону колонны.

- Смелая… - у Норфолка вырвался нервный, гортанный смешок, и он вышел из тени. – У тебя хватит смелости пойти со мной?

- Разумеется, - спокойно ответила девушка. – Ведь более безопасного места, чем рядом с героем Флодден Филд, не найдется во всем королевстве.

Она могла бы сбить с него спесь, сказав, что слышала их с Бесси разговор от начала до конца, и что специально оттягивала время, чтобы направиться в покои королевы именно тогда, когда у герцога оставался последний шанс с ней пересечься.

Она могла бы сказать, что ее муж стоит буквально в шаге от них, просто сэр Томас не способен его увидеть.

Но герцог Норфолк был могущественным вельможей, и вызвать его враждебность просто из тщеславия было бы глупо. Тем более, что ей герцог был нужен не менее, чем она ему.

Апартаменты герцога Норфолка превосходили всё, что Маргарет видела до этого дня. Блеск дворца ее бывшего опекуна был достаточно ярким, чтобы окружающим было понятно, что они имеют дело с нуворишем, какими бы титулами он ни был обвешан. Апартаменты короля были, собственно, скорее присутственным местом, с небольшим закутком для относительно приватной жизни. Проходной двор, который не мог быть домом.

Комната, куда она вошла следом за герцогом, домом, несомненно, была. Ее атмосфера, неброская, уютная и изысканная одновременно, странно не сочеталась с высокомерием невысокого, большеносого человека с колючим взглядом. Не сочеталась, пока он не бросился в кресло и не подхватил машинально на колени мелкую, серую в полоску кошечку, которую принялся поглаживать, оценивающе разглядывая Маргарет.

- Налей нам вина, - бесцеремонно приказал он.

Маргарет повиновалась, отметив, что на столе герцога не было ничего, что блестело бы слишком сильно. Кубки старинной работы мерцали мягко, и вино в них приобрело глубокий, рубиновый цвет. Получив свой бокал, герцог молча указал девушке на кресло по другую сторону стола. Маргарет опустилась в него, по-прежнему молча, и подняла глаза на Норфолка.

- Ты не болтлива, - констатировал тот и невольно вздохнул.

Маргарет поняла, что ее собеседник твердо решил заранее, что она ему не понравится, и теперь был несколько разочарован, поняв, что злобиться на нее у него не получается.

- В моем распоряжении около четверти часа, - тихо ответила она. – Болтать некогда.

- Бездна адова, - пробормотал герцог, но поняв, что на проволочки действительно нет времени, перешел к делу. – Ты и моя племянница… Вас ведь нельзя назвать подругами, так?

- Так, - лаконично согласилась Маргарет, которая не собиралась облегчать Норфолку его задачу.

- Меня тоже нельзя назвать ее другом, - прямолинейно продолжил герцог. – Тем не менее, она – одна из нас, Говардов, на горе или радость. Хотя нет… Только на радость. В горе каждый за себя. Как понимаю, драть друг друга за косы вы не будете, потому что Гарри твердо решил на ней жениться, и ты это понимаешь, если не совсем дура. Так вот, я держу сторону Нэн, но и она держит мою сторону. Поэтому я привез сюда Бесси. Нечего ей делать на севере одной. Мне следовало бы догадаться!

Норфолк с досадой стукнул кулаком по ручке кресла, и кошка, разомлевшая у него на коленях, протестующе мяукнула, разбуженная резким движением.

- Я ведь знал миледи Катарину, знал всегда. Ты упомянула Флодден Филд… Она была великолепна! Клянусь святым крестом, если бы ей довелось вступить в сражение, она уложила бы короля Джеймса собственноручно, не сомневаюсь. Мы все на нее молились тогда. Гарри не видел ее в полной броне, обращающуюся к войску, иначе он бы понял, что она не сдаст позиций без боя. И теперь Бесси оказалась между двумя мегерами, чтоб их одной молнией поразило, а я завтра уезжаю, и не знаю, когда вернусь. Если ты любишь королеву, которой служишь, защити мою женщину от ее гнева, если придется. Потому что если с Бесси что-то случится, Катарина узнает силу моего гнева, и ей это не понравится, учти. Так что согласиться – в твоих интересах, если ты предана своей госпоже.

- Ваши доводы неотразимы, милорд, - светски улыбнулась Маргарет и склонила голову, изо всех сил стараясь не расхохотаться. Этот чертов Норфолк ухитрился изложить даже просьбу так, что она прозвучала угрозой. Вот что значит опытный дипломат! – Тем не менее, я не хотела бы оскорблять ваш вес при дворе, делая вам услугу без просьбы о встречной. Я хочу увидеть коронационную корону его величества. Я хочу подержать ее в руках.

- Под моей кроватью ее нет, - хрипло хохотнул Норфолк. – Там только ночной горшок, уверяю вас.

Маргарет молча смотрела на герцога поверх бокала. Похоже, ее только что повысили в статусе, обратившись на «вы».

- Ну почему, почему вы все, бабы, вечно хотите чего-то совершенно невозможного?! Серьезно, леди Маргарет, не думаете же вы, что я потащу вас в королевскую сокровищницу Тауэра только для того, чтобы вы могли взвесить в своей ручке коронационную корону!

- Не только, сэр Томас, не только, - очень тихо, но твердо ответила Маргарет. Не торопясь, она поставила бокал с недопитым вином на стол, и достала из-за корсажа футляр, в который она некоторое время назад упрятала Черного Принца.

Рассматривая мощно светящийся рубин, Норфолк тихо, но витиевато выругался.

- Откуда?! – вытолкнул он, наконец, вопрос, немного успокоившись.

- Из Венгрии, через Орден Дракона, - пожала плечами Маргарет. Она не видела смысла скрывать от сэра Томаса правду, уже разглядев и на его пальце характерное кольцо. Сколько же придворных входило в этот загадочный орден? Впрочем, Томас Говард, третий герцог Норфолк, обычным придворным не был. – Так вы знали?

- Что в короне не тот камень? – хмыкнул Норфолк. – Леди, мой отец сражался при Босуорте. Он видел, откуда Стэнли достал ту корону, которую протянул Тюдору. Видел, понимаете? Старину Дикона продали еще до того, как всё началось. Конечно, Господь мог явить свое чудо, но вообще-то исход битвы был предсказуем.

- Он вам рассказывал? – подалась вперед Маргарет, забывшая напускную невозмутимость.

- Не говорите глупостей, - поморщился герцог. – Это не та история, которую рассказывают зимними вечерами даже в узком кругу. Даже если бы у отца было время эти истории рассказывать. Но для нас, Говардов, всегда было святым делом записывать в семейный архив любую мелочь, не говоря уже о таком серьезном деле. Только не говорите мне, что вы решили заменить рубин в короне на правильный, потому что я начну смеяться, а долгий смех не благоприятствует спокойному сну.

- Почему это? - совсем по-детски обиделась Маргарет.

- Да потому, что второй раз короноваться его величество точно не будет. А наследника у нас нет, как нет. И не будет, если ваша госпожа будет продолжать держаться мертвой хваткой за свое место рядом с его величеством. Даже если вы, леди умница, верите в сказки о магической защите камней в коронационной короне, то могли бы немного пораскинуть мозгами хотя бы на эту тему.


- Это не сказки, - огрызнулась девушка.

- Как угодно, - отпарировал герцог. – Как видно по судьбе короля Дикона, упокой Господь его душу, особой удачи ему этот каменюка не принес. Если вы по-прежнему настаиваете, я отведу вас в сокровищницу, когда вернусь, но на вашем месте, я бы сделал из этого симпатичного рубина себе подвеску, и не морочил бы больше голову всякой мистикой. В нашей жизни нет места мистике, леди. Всё решают сила, связи и деньги. Примите это, как отеческий совет.

- Значит, все было напрасно! – вырвалось у Маргарет.

- Ну не скажите, - протянул Норфолк, и вдумчиво почесал спящую на его коленях кошку за ухом. – Теперь я точно знаю, на чьей вы стороне, а это дорогого стоит, поверьте. Окажите мне услугу, о которой я прошу, и я не останусь в долгу. Слово Говарда. А теперь идите к вашей королеве, и постарайтесь не запутаться в лабиринтах.

@темы: "побасенки"

---

Вот если бы ...

С другой стороны, гуманизм, культура, и спрямление неровностей и в моей нынешней работе - нормальные будни. И вряд ли даже разумная крокозябра могла бы мыслить причудливее, чем каждый второй из тех, с кем я имею дело

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

"The White Queen" - 5 & 6

Почему-то в пятой серии меня так особо ничего не зацепило – нормально никак, кроме одного момента. Когда Ричард спрашивает у Энн Невилл: «Ты любишь меня, Энн?... Ты любишь меня и моего брата- короля?». Да, я знаю, что этого момента никогда не было))) Но здесь актер начал играть Ричарда, и начал играть волшебно. Маленькая пауза. Абсолютно затягивающий взгляд. Повтор фразы, но с нейтральным добавлением. То ли о чувствах спрашивал, то ли в самом деле ритуальную фразу произносил.

Шестая серия очаровательна. Ричард продолжает быть непонятным и загадочным, человеком даже не с двойным дном, а с бесконечностью за слегка изогнутой бровью: «А ты как думаешь?» Ричард, настоящий Ричард, был и остается человеком-загадкой. Вот мне очень приглянулось решение представить его характер именно таким, «да черт его знает, что он на самом деле имел в виду». Ужасно освежающая интерпретация, после классических-то зловещих гримас экранизаций Шекспира.

Мне неожиданно стало жаль Маргарет Бьюфорт. Сериальную. Вот Грегори решила откопать женщину за привычным обликом святоши-интриганки, и нашла такой образ убитой женственности. Сцена, где они с Реджинальдом Брэем обсуждают кандидатуры женихов – сказка, просто завораживает. Если иметь в виду, что Брэй в будущем станет начальником службы безопасности у Генри Тюдора. И Стэнли – ей под пару.

Эдвард великолепен. Взгляд стал циничнее, линия губ слегка «распустилась», придав пресыщенное и какое-то «что хочу, то творю» выражение.

@темы: "экранизации vs каноны"

---

Эдвард IV - характер

Относительно детских лет Эдварда фактических сведений мало. Все, по большей части, сводится к «очевидно» и «скорее всего». Известно, что он и Эдмунд жили, по большей части, в Ладлоу, где им, как старшим сыновьям, было устроено свое собственное хозяйство под надзором гувернера.

юный Эдвард

Считается, что этим гувернером был Ричард Крофт, хотя историк Чарльз Росс выражает относительно этого сомнения. По мнению Росса, Крофт был слишком скромен по происхождению, чтобы занимать такой пост. Тем не менее, впоследствии Крофт занимал такие государственные должности, что это предполагает достаточную близость с домом Йорков. Второе возражение Росса, касающееся возраста Крофта, который умер в 1509 году, в наши дни можно смело отмести. Да, Крофт действительно прожил очень долгую жизнь, 1428 – 1509, и был вполне взрослее Эдварда и Эдмунда, чтобы иметь на них влияние, и не казаться при этом ископаемым.

Относительно того, чему учили Эдварда, тоже строятся только догадки. Он не был гуманистом в будущем, не был покровителем наук и искусств, и не имел никакого интереса к модным в то время религиозно-мистическим увлечениям. Эдвард, как известно, любил читать, причем читал он романы, но читал на английском или французском, и никогда - на латыни. Разумеется, он не мог латынь не знать, но, по всей видимости, любви к этому языку не питал.

Он хорошо понимал политическое значение всевозможных церемоний, умел себя подать, не жалея на это расходов, был хорошим воином, охотником, турнирным бойцом и полководцем. При этом он всегда был бабником и не любил делать усилий, если этого только можно было избежать.

Как покажет жизнь, Эдвард будет уклоняться от сражений при малейшей возможности, но при этом ни у кого и никогда не было оснований назвать его трусом. Напротив, все знали, что он храбр, все признавали за ним особенности прирожденного лидера, но также отмечали (особенно во второй половине его царствования), что Эдвард был склонен к лени и излишествам.

Трудно сказать, каким был его природный характер. Дело в том, что этот парень брал шармом, доступностью, и способностями договориться. Поэтому легко сделать вывод, что человеком он был от природы добродушным и дружелюбным. С другой стороны, он уже в молодые годы был вполне способен и на коварство, и на жестокость.

Я бы сказала, что Эдвард был человеком своего времени до мозга костей. Он не был злым человеком, но ему были абсолютно чужды сантименты, которыми были полны так любимые им рыцарские романы. Он был совершенно лишен широты души, ему ничего не стоило равнодушно дожать до безнадежности того, кто был уже не способен сопротивляться, нарушить любое освященное временем и верой правило. И ему была вовсе не чужда подозрительность. Не то, чтобы он не имел для нее оснований, надо признать – время его было непростым.

Жизнь и правление Эдварда IV окружено множеством мифов – миф о случайной встрече под дубом с будущей супругой и королевой, миф об исключительной любви к брату Ричарду и неприязни к брату Джорджу, миф о дружной и любящей семье… Факты в этих мифах настолько перепутаны во времени и в последовательности, настолько перемешаны с вымыслом, что цельную картину характера Эдварда составить очень сложно и даже вряд ли возможно – столько темных историй с его жизнью связано.

Кто покончил с династий Ланкастеров, убив короля Генриха VI и его сына? Почему стоявший в самом начале квеста «привести дом Йорков к власти» Ричард Варвик вдруг оказался в рядах ланкастерианцев? Как и почему погиб Джордж Плантагенет? Почему Элеанор Тальбот смертельно боялась за свою жизнь? Кем была Джейн Шор на самом деле? Почему на Босуорт Филд Нортумберленд и Стенли предали Йорков в целом и короля Ричарда в частности?

И еще этот король Эдвард был очень красив в молодости, пока праздная и разгульная жизнь не наложила на него отпечаток. Собственно, так принято думать.

Но вполне возможно, что свой отпечаток на него отложили слишком ранние сражения не на жизнь, а на смерть, тревоги, потери, потрясения, разочарования, заботы. Вполне возможно, что уклончивое, но тираническое поведение Эдварда во второй половине его правления было противно его инстинктам, и это выливалось в физические излишества, которыми он снимал постоянное напряжение. Короли несут на своих плечах страшную ношу, если они – настоящие короли.

Потому что Эдвард IV, несмотря на свои особинки, настоящим королем был. Он дал Англии главное, в чем та нуждалась – мир. Причем, дал, не смотря на сопротивление Англии, которая так привыкла воевать, что уже не хотела останавливаться. Если бы Эдвард дал в тот момент возможность этой воинственности развернуться, направив ее из междоусобного русла в русло международное, то шотландцев и французов можно бы было только пожалеть.

Но король выбрал путь мира, потому что война стоит денег, а с деньгами в стране, где десятки шла гражданская война, было туго. Нет, подданные короля периодически собирали деньги на военные походы, пытаясь вытолкнуть Эдварда на поле битвы, но война и завоевание – это никогда не достижение цели, это начало больших проблем, как показал пример Генри Пятого.

@темы: Edward IV

---

Пятиминутка утреннего смеха

the-best-of-thebest.diary.ru/p190123406.htm
Про хипстер-стайл. То есть лук, я хотела сказать.

@темы: "веселая бредь"

---

Получи свое китайское предсказание!

@темы: "нетягостная бредь"

---

Эдвард IV - разбор версий о незаконнорожденности

Теперь будет уместным разобраться, откуда пошла байка о незаконном происхождении Эдварда IV. Для начала, первым, кто стал обзывать Эдварда бастардом при дворе, был его родной братец Джордж, герцог Кларенс, причем началось это сильно после того, как Эдвард стал королем. Если точнее – то году в 1477-м.

вот такой Кларенс

Причем, что самое интересное, Эдвард именно на эти выпады внимания практически не обращал, явно не считая их для себя или своей чести опасными.

Словно эти слова или были просто ругательством, не имеющим отношения к рождению Эдварда, или были повторением чего-то, давным-давно обкрученного и отброшенного.

Я подозреваю, что эта сплетня была высказана королевой Маргаритой Анжуйской в тот момент, когда Варвик и Кларенс рядились с ней по поводу союза. Потому что единственное документальное свидетельство, позволяющее подвести хоть какую-то базу под сомнительность притязаний Эдварда на трон Англии, находится в Руане.
Не какое-либо скандальное свидетельства, а просто невинная запись об понтуазской кампании Ричарда Йорка.

Марго Анжуйская

Герцог и герцогиня Йоркские прибыли в Нормандию в конце июня 1441 года. Через две недели герцог отправился воевать Понтуаз, и отсутствовал несколько недель. И время его отбытия и прибытия в Руан зафиксированы в записях Руанского Кафедрала. Поскольку Эдвард родился 28 апреля 1442 года, он должен был быть зачат в конце июля или начале августа 1441 года. Но кампания в Понтуазе длилась с середины июля до 20 августа.

Как видите, здесь подозрительным считается разрыв в 2 недели, как будто младенцы появляются на свет день в день и час в час. Причем, неизвестно, приезжал ли герцог в Руан в рассматриваемый период, или выезжала ли герцогиня в расположение войск мужа? Нет, для сплетни хватило того, что ребенок, рожденный 28 апреля, должен был быть зачат 5 августа. Точка.

Вторым подозрительным моментом считается то, что рождение сына-первенца герцог не отпраздновал звоном колоколов. Эдвард был окрещен в часовне Руан Кастл, и это была очень приватная церемония. Только вот Эдвард не был первенцем. Первенец герцогской пары родился 10 февраля 1441 года в Хатфилде, и был назван Генри – в честь короля, который послал тезке-крестнику в подарок 100 фунтов. Тем не менее, мальчик умер вскоре после крещения (дата смерти не известна), и это не могло не научить родителей известной осторожности.

Правда, есть еще один вариант, который предлагает историк Жозефина Вилкинсон: младенец Генри был еще жив к моменту рождения Эдварда и был с родителями в Нормандии. Поэтому из рождения второго сына никто большого шума и не поднимал.

Но против этой версии говорят два факта. Во-первых, детей после рождения аристократки сразу же передавали кормилицам и нянькам, а не таскали за собой. Особенно детей в младенческом возрасте, и особенно в неспокойную страну, где в любой миг могли начаться военные действия. Во-вторых, крещение Эдмунда, тоже родившегося в Руане, отмечали с чрезвычайной помпой.

Опять же, с другой стороны, есть прямые доказательства того, что Ричард Йоркский планировал для Эдмунда большое будущее именно в Нормандии. На новорожденного были записаны огромные земельные владения в Бьюмонт-ле-Руже, Орбе, Бретейле, Эвре, Арке, Конке, Сен-Совер-Ланделен. Его крестным был герцог Нормандии Ролло, потомок Вильгельма Завоевателя. Ребенка буквально с рождения делали для нормандцев своим, так сказать.

Есть в этой сплетне относительно происхождения Эдварда еще одна тонкость, маленький штрих, который почти несомненно указывает на автора. Этот штрих тоже подметила Жозефина Вилкинсон, но несколько в другом контексте - в качестве обычного метода того времени для принижения политических противников. Наверняка она права. Но в случае Эдварда IV забавно то, что сплетня прямо указывала на его предполагаемого биологического отца: лучник из Кента.

Напомню, что в свое время, еще до того, как Марго Анжуйская непоправимо скомпрометировала своего сына бесславной сценой с казнью, приказ о которой отдал девятилетний ребенок (вероятнее всего, чтобы угодить матери), Варвик на голубом глазу утверждал, что принц Эдвард – вовсе не сын короля, а бастард от проезжего музыканта. Когда Варвику пришлось искать ее союза, Маргарет просто свела счеты.

@темы: Edward IV