Ричард I и его крестовый поход - 9

Нет, Ричард не был настолько политически близорук, чтобы просто вздохнуть с облегчением из-за того, что теперь ему не придётся делиться ни славой, ни добычей. Собственно, в своё время он договорился с Филиппом, что они оба останутся в Святой земле не менее, чем на три года, или, по крайней мере, на срок, нужный для освобождения Иерусалима. И отказался освободить Филиппа от слова, о чём тот попросил в Акре.



То есть, запретить-то Ричард Филиппу отплытие на континент не мог, но сформулировал свою позицию он недвусмысленно: «Это было бы бесчестьем для милорда, уехать прежде, чем дело, ради которого он прибыл, будет закончено. Но если он чувствует себя больным или слабым, или боится умереть здесь, то пусть делает, что хочет». Вот как рождаются репутации.

Создаётся впечатление, что неформально их величества договорились за счёт Конрада Монферратского. Филипп посоветовал тому примириться с Ричардом, и прощение было попрошено и даровано. Диспут вокруг короны Иерусалима был проведён, и результатом стал некий компромисс. Уже коронованный Сибиллой, Ги де Лузиньян мог оставаться королём до своей смерти, а потом корона переходила к Конраду и его потомкам. Разумеется, Ричард затребовал и получил от Филиппа обещание не причинять неприятностей людям и собственности короля Англии, пока тот находится в крестовом походе, но кто же всерьёз подобные обещания воспринимал…

Францию отныне в Третьем крестовом представлял герцог Бургундии. Большая часть французского контингента покинула святую землю вместе со своим королём. Филипп также забрал свою половину сарацинов-заложников, и передал их в Тир, Конраду. Отбывал король не с пустыми руками – он попросил и получил у Ричарда два дополнительных корабля в свою флотилию, чтобы увезти добычу.

Мысленно перекрестившись вслед парусам, уносящим прочь короля Филиппа, Ричард засучил рукава. Как уже упоминалось, условия сдачи Акры предусматривали много чего, помимо сдачи стен. В частности, деньги и возвращение христианских пленников. И Ричард занял в этом вопросе абсолютно жёсткую, непримиримую позицию: или обещанное будет ему доставлено в срок, или сарацинские заложники будут казнены.

Саладин взъерепенился, что если заложников хоть пальцем тронут, он казнит всех христиан, до которых сможет дотянуться. В ответ Ричард выехал за стены крепости, расположился в павильоне, охраняемом всего несколькими рыцарями, и стал показательно ждать, пока ему доставят обещанное. Саладин за довольно короткий промежуток времени успел собрать некоторое количество пленников-христиан для передачи, но не деньги. Всё-таки, такие суммы никто на войну с собой не возит, и Ричард не мог этого не понимать. Хотя… он-то как раз возил. В любом случае, Саладин отправил королю Англии подарки и весть, чтобы тот подождал ещё немного. Но Ричард отослал подарки назад, и повторил, что или всё и в срок, или заложников казнят.

Ситуация получилась по-настоящему провокативной. Хотя очень часто утверждается, что сдача Акры была согласована с Саладином, тот, на самом деле, никогда ничего подобного не санкционировал. Эмир Акры действовал на свой страх и риск, спасая тех, кого ещё можно было спасти. Скорее всего, у него не было возможности оговорить условия сдачи, ему их продиктовали. Но выполнять условия пришлось именно Саладину, и он действительно начал активно собирать пленников-христиан для передачи Ричарду, но сроки для такой массивной операции оказались совершенно неподъёмными. Как оказалось – к счастью для тех пленников, которых Саладин в свой лагерь собрать не успел. Потому что оскорблённый возвратом подарков и резким тоном вестей от Ричарда, Саладин распорядился казнить всех тех, кого собрать успели.

Чего добивался Ричард своей непримиримой линией? Приходит в голову, что именно того, что случилось. Потому что Саладин в этой ситуации оказывался в проигрыше дважды. Во-первых, он становился личным врагом массы рядовых крестоносцев, которые были каким-то образом связаны с теми пленными, которых он казнил. Да и для пропаганды на Западе это деяние подходило как нельзя лучше. Во-вторых, ответная казнь сарацин-заложников не могла не повлиять на отношение к Саладину в его собственном лагере. Он не смог защитить своих, а это было бесчестьем. Ведь ему как бы была дана возможность, а то, что реальных шансов использовать эту возможность у Саладина не было, никого не интересовало.

С другой стороны, у бывших в курсе поведения Ричарда не могло не возникнуть аналогичных чувств: как он мог допустить и даже спровоцировать своим поведением казнь христианских пленников? Но он смог отчасти отвлечь внимание от этого неприятного момента, организовав никак не подготовленное, но массовое нападение на лагерь Саладина. В конце концов, история могла забыть, что оно случилось уже после казни, и что ни о какой попытке отбить своих у неверных речь не шла. Конечно, и в этом нападении погибли люди, но не похоже, чтобы Ричарда подобные мелочи интересовали.

Сам он стоически просидел в своём павильоне до 20 августа, после чего вернулся в Акру, велел согнать всех пленников мусульман в некоторое подобие загона за стенами города, и сказал крестоносцам «фас!». Пленники были задушены, после чего им отрубили головы. Мусульманские источники утверждают, что в тот день погибли 2 700 сарацин, но это, скорее всего, сильно преувеличено. Тем не менее, это было массовое убийство, и никого не волновало, что случилось оно в пятницу, после вознесения девы Марии, и не вписывалось ни в какие каноны никакой религии, не говоря уже о морали. Трупы остались даже непогребёнными.

В городе аналогичную операцию провёл герцог Бургундии. Надо сказать, что и христианские хроники говорят, что в общем в тот день были убиты около 5 000 мусульман. И что среди них не было тех, за кого можно было получить крупный выкуп. Эмир Акры, который тоже был среди заложников, тот день, во всяком случае, пережил.

@темы: Richard I

---

Ричард I и его крестовый поход - 8

Похоже на то, что пока Ричард пытался договориться с Саладином, французская партия времени тоже даром не теряла. Во всяком случае, Конрад Монферратский получил 10 000 золотых за «деятельность, способствующую договору», а его ближайшие рыцари – 4 000. Акра открыла ворота.



Сотни знатных сарацин, по выбору королей, осталась в заложниках. Что касается населения, то крестоносцы предложили остаться всем, кто желал перейти в христианскую веру. Некоторые согласилась, но как только возможность подвернулась, они ускользнули из города к Саладину. После этого попытка обращения в христианство местного населения были прекращены. 12 июля 1191 года армия крестоносцев торжественно вошла в Акру.

Ричард, Беренгария и Джоан с придворными дамами заняли королевский дворец. Именно в этот момент произошёл знаменитый эпизод с сорванными флагами Леопольда Австрийского. Насколько я знаю, в те (и более поздние) времена водрузить свои знаки означало объявить объект находящимся в собственности того, чьи цвета были на флаге. Или, по-крайней мере, заявить, что владелец флагов претендует на этот объект. Но Акра сдалась Филиппу и Ричарду, которые, в свою очередь, имели договор о разделе добычи.

Было ли Лео Австрийскому по чину заявить права на королевский дворец наряду с королями Англии и Франции? Скорее всего, нет. Мог ли Ричард со своим эскортом разместиться в другом месте? Разумеется, нет. Мог ли он сделать меньшим унижение для Лео? Мог, если бы предварительно послал своих людей рассказать австрийскому эрцгерцогу про табеля о рангах. При условии, что с Леопольдом Австрийским можно было договориться, разумеется. И при условии, что увидеть флаги Лео на почти своей собственности не было для Ричарда полной неожиданностью.

С другой стороны, Леопольд остался представителем не просто Австрии, но и всей Священной империи – просто потому, что выжил. Так что вопрос о том, был ли флаг Леопольда в одной весовой категории с флагами королей Англии и Франции – это спорный вопрос. Но Ричард думать над этим вопросом не стал, ограничившись оскорбительным жестом. И, возможно, ещё раз мысленно поблагодарить за инцидент Конрада Монферратского, который все эти флажки развешивал.

Филипп разместился в резиденции Тамплиеров, которая четыре года была в руках мусульман. Есть масса картин, на которых изображено, как Акра сдаётся именно Филиппу. На самом деле, Акра сдалась королям-лидерам, Филиппу и Ричарду. Возможно, дело в том, что непосредственно с эмиром города переговоры вёл Конрад Монферратский, которому покровительствовал Филипп.

И ещё мне хочется снова зафиксировать внимание на том, что Беренгария и Джоан всё время находились при Ричарде. Невольно возникает вопрос, отчего хронисты, туманно пишущие об истинных и воображаемых хворях королей, не упоминали о том, что в лагере крестоносцев находилась масса благородных дам, которые, получается, переносили тяготы жизни в лагере осаждающей армии без особых затруднений. Мы знаем, что во время осады умерла королева Иерусалима и обе её малолетние дочери, но это и всё.

Правда, причина может быть и в том, что поведение женщин-крестоносцев вызывало у современных им летописцев искренний ужас. Или у тех, кто позже современные летописи обрабатывал. Джонс упоминает об инциденте, когда женщины-крестоносцы захватили египетскую галеру. О деталях операции он не пишет, зато пишет о том, что экипаж дамы запытали до смерти.

На следующий день начался делёж добычи между Ричардом и Филиппом. Конечно, рядились между собой не короли. Филипп послал Дрого де Мерло с сотней рыцарей, и Ричард – Хью де Горнея тоже с сотней рыцарей. Стоила ли добыча смерти шести архиепископов и патриархов, двенадцати епископов, сорока графов, пяти сотен благородных рыцарей и несчётного количества (в буквальном смысле – их никто и не считал) других крестоносцев? Во всяком случае, не для тех, кто штурмовал стены и дожил до победы.

Короли просто-напросто сложили свою добычу в сундуки, и плотно их заперли. Естественно, бароны собрались, обсудили ситуацию, и отправили их величествам ультиматум: или те делятся с ними, или они считают себя свободными от всех обязанностей по отношению к неблагодарным сеньорам. Короли пообещали «что-то для них сделать», но, насколько известно, ничего сделано не было. Именно тогда-то и начался исход крестоносцев Третьего крестового в Европу.

Короли не сидели в своих резиденциях, конечно. Были осмотрены защитные сооружения Акры, были сделаны планы ремонта. Был основан коммерческий квартал – и вот здесь пригодились пизанцы. Были освящены заново церкви, превращённые в мечети за время правления мусульман. И Филипп объявил о своём возвращении во Францию где-то в эти дни.

Ричард по поводу отбытия Филиппа не печалился. С его точки зрения, сотрудничать с Филиппом было для него так же приятно, как для кошки иметь привязанным к хвосту молоток, который производит шум при каждом движении кошки. Теперь Ричард был единственным лидером Третьего крестового. Кстати, тогда его Героем Акры никто не называл, слишком много очевидцев реального хода событий было вокруг.

@темы: Richard I

---

Ещё одна работа Симса

Портрет Георга V:



По-моему, работа исключительная как по композиции, так и по исполнению, хотя король её возненавидел и потребовал уничтожить. Что он там увидел?))) Впрочем, когда Симс позже уехал в США, там у публики его портреты тоже вызвали чувство недовольства. И он просто перестал писать портреты.

@темы: "красотища"

---

Magna Carta

Есть одна картина, изображающая событие, появление которой вызвало в своё время настоящий скандал. Это - стенная роспись художника Чарльза Симса, которую он выполнил для Вестминстерского дворца в 1920-х годах.




Первым забил тревогу граф Кроуфорд, председатель Комиссии по Изящным Искусствам. Он нашёл, что лагерь баронов напоминает ярмарку в Барнете, а кардинал, валяющийся у подножья помоста, на котором сидит король, выглядит вдупель пьяным, что, естественно, вообще неприлично.

На самом деле, "неприличного" в картине было гораздо больше. Например, фигура архиепископа Лэнгтона, удивительно похожего на Носферату из популярного именно в то время фильма. И, если присмотреться, то становится понятным, что мечи солдат направлены вовсе не на короля Джона, а именно на архиепископа. Один даже как бы рассекает чёрный силуэт его руки. А Юстаса де Весчи, предводителя баронов (верхний правый угол), художник нарядил в императорскую тогу, явно давая понять, что у него на уме отнюдь не демократия. Не говоря уже о секущем дожде, оставляющем кровавые потоки.

"Похоже на восстание большевиков", - прокомментировал своё впечатление один из членов Палаты Общин. Да-да, эта картина вызвала дискуссию в Парламенте. Король вообще заявил, что он не понимает, что художник хотел своей картиной сказать, но его величество наверняка покривил душой. Понятнее, собственно, некуда.

Лучший комментарий дала газета Apollo: "Это не крикет, но и не стенная роспись. Это не крикет потому, что автор играет в свою собственную игру. И это не стенная роспись, потому что в картине отсутствует статика, являющаяся неприменным атрибутом жанра". Один оксфордский историк-парламентарий требовал каким-то образом роспись убрать, потому что всё в ней чрезвычайно неисторично: "Перебитый королевский флагшток совершенно неисторичен... и я должен указать на неуместность группы полу-одетых людей в левом нижнем углу - очевидно, выходцев из каменного века. Никто также не оставил заметок, что церемония проходила в штормовой день на открытом воздухе. И что символизирует солома?!"

Тем не менее, роспись пережила все нападки, и случилось это благодаря тому же графу Кроуфорду. В конечном итоге, каким бы ни было его персональное мнение о содержании, он не мог не признать, что технически работа выполнена блестяще. Граф уговорил парламентариев подождать год - ведь аналогичную критику встретили и работы Рембранта, и Родена в свое время. Ну а за год случилось много всякого, что отвлекло внимание парламента. Да и Чарльз Симс уже не раздражал вигов своими трактовками. Художник утопился, и это не было напрямую связано с творческими кризисами - его догнала Первая мировая, от ужасов которой фронтовой художник так и не пришел в себя.

Кстати, по крайней мере одна специфическая деталь картины Симса намного аккуратнее практически всех остальных: его король Джон НЕ держит в руках перо. Потому что документы государственной важности в его времена не подписывались, а заверялись печатями

@темы: King John

---

Ричард I и его крестовый поход - 7

Вернёмся под стены Акры. Ситуация со штурмом Акры 3.07.1191 противоречива, мягко говоря. Похоже на то, что всем резко осточертело находиться в этом кошмарном месте теперь, когда сил для подавления крепости было достаточно. Достаточно с точки зрения всех, кроме Ричарда. Возможно, он искренне так считал. Возможно, надеялся втихаря договориться с Саладином, что было бы, вообще-то, разумно. Ведь целью Ричарда, в отличие от многих, не была Акра, целью был Иерусалим, и ему совершенно не хотелось терять своих людей здесь и сейчас.



Так или иначе, этот штурм возглавил Филипп Французский, и натиск был настолько силён, что часть укреплений Акры была основательно разрушена. Не хватило самой малости для того, чтобы крестоносцы ворвались в крепость. И вмешался Саладин. Ему противостоял Ги де Лузиньян со своими людьми и знаменитым боевым топором, которым он персонально упокоил штук десять сарацин «в самой благородной манере», как написал хронист. В общем, из описания этого штурма можно понять, что крестоносцы отступили больше из-за изнеможения, нежели были отбиты от стен Акры. Всё-таки, сражаться в полном доспехе под палящем солнцем долго не получится. Рул пишет, что Филипп слёг именно после этого штурма, хотя прибавляет, что «теперь оба лидера спрятались в своих павильонах, предоставив армии разбираться с разочарованием самостоятельно».

Филипп, правда, оклемался достаточно быстро, и деловито занялся постройкой новых камнемётов и осадных машин. Тут как раз и из Европы стало стабильно стекаться воинство. Работали все – тамплиеры, госпитальеры, бургундцы и французы в первых рядах. Вообще-то вклад Филиппа в штурм Акры был чисто вербальным – на тот момент, во всяком случае. Стоя в защищённом от камнемётов с вражеской стороны месте, он энергично костерил своих людей за каждый промах. Впрочем, Ричард не делал и этого. Отказавшись штурмовать Акру со «всем миром», он теперь был вынужден отсиживаться в своей палатке.

Интересно, что у одной из самых больших бомбард, бесхитростно названной «Божий камнемёт», ежедневно происходили богослужения, на которых собирали, конечно, пожертвования, которыми тут же платили наёмным работникам за сбор камней на берегу, чтобы машина работала бесперебойно.

Саладин, разумеется, не мог оставить Акру на произвол судьбы, даже если ему и хотелось это сделать. Говорят, он был неглупым человеком, и не мог не понимать, что именно этот «Париж» вовсе не стоил всех тех месс, которые служили вокруг него уже много лет. Во всяком случае, сам он на крестоносцев не полез, а отправил своего визиря. На этот раз крестоносцам пришлось драться пешим строем. А часть крестоносцев упорно штурмовала стены, хотя на тот момент это было совершенно безнадёжным мероприятием. Именно в тот день король Ричард велел вынести себя для того, чтобы он мог пострелять из арбалета в сторону Акры. Был ли от этого какой-то прок, история умалчивает. Одновременно он возобновил обмен письмами с Саладином. Последовал даже обмен подарками, но похоже на то, что Саладин с Ричардом встретиться вовсе не стремился.

Ричард, кстати, предложил три-четыре золотых каждому, кто принесёт ему всего один камень со стен Акры. Своим золотом он при этом не рисковал – любого, предпринявшего подобный квест, ждала верная смерть от вражеской стрелы. Но стены Акры потеряли в те дни много камней. Между крестоносцами не было большой братской любви или хоть какой-либо координации действий. Возможно, Акра была бы взята штурмом в тот день, когда Ричард царственно стрелял из арбалета в её сторону, если бы французы поддержали атаку Лестера и епископа Салсбери, но подданные короля Филиппа ответили на просьбу о подкреплении довольно наглым заявлением, что именно сейчас они обедают. Подкрепление прислали пизанцы, но они были неважными солдатами.

Тем не менее, силы защитников Акры были на исходе, и они прислали в лагерь крестоносцев парламентёров: Акра будет сдана, если её жителям будет позволено покинуть крепость спокойно и с оружием в руках. Филипп со своими друзьями был готов согласиться, но Ричард наложил на решение вето: войти в пустую, основательно разрушенную крепость его не прельщало. Говорят, что в те дни многие жители Акры бежали из города в лагерь крестоносцев и приняли христианство. Их крестили без вопросов и задержки, днём или ночью. Все понимали, что люди, столько лет страдавшие от ужасов осады, нуждаются в некотором милосердии.

Также говорили, что крестоносцы регулярно получали из Акры письма-предупреждения о ловушках, готовящихся для них защитниками крепости, от какого-то анонимного христианина. Всё, что о нём известно – это его исключительная учёность и знание языков. Но он никогда не назвал своего имени, и не обратился к крестоносцам, когда Акра пала.

Кто-то видел и деву Марию, которая, явившись в сиянии света, предупредила крестоносцев, что город можно больше не штурмовать – через четыре дня он так и так будет в руках христиан. Это явление хорошо задокументировано, так что есть некоторые основания предполагать, что роль Богородицы сыграла одна из участвующих в походе женщин-пилигримов, а световые эффекты были обеспечены священниками. Чудеса подобного рода были популярны ещё во времена Первого крестового, и не стоит принимать их за мошенничество и богохульство.

Как ни странно, крестовые походы не были пропитаны религиозностью. Клятвы на реликвиях, сделанные в торжественный час – и всё. Никаких торжественных молебнов о ниспослании победы, никакой сурово героической набожности и осенений себя крестным знамением перед боем. В Первом крестовом на призывы Петра Отшельника топать до Иерусалима босиком, паломники просто пожали плечами: к чему умножать и без того многочисленные трудности? В Третьем крестовом таких призывов и не было. Была обычная, рутинная религиозность, но, сами понимаете, заваливать ров трупами товарищей по походу – это очень далеко от погребений вообще по какому-либо обряду. Так что периодические появления святых приветствовались, они поднимали боевой дух.

В общем, кто бы ни поставил этот спектакль, этот человек был прекрасно информирован. Вскоре в лагерь крестоносцев пришёл губернатор Акры с подобающим сопровождением, и решение о сдаче крепости было принято. Победителям достанутся все военные склады Акры и все корабли в её гавани. Город выплатит 200 000 золотых. Из пленников, захваченных в разное время в разных районах страны, будут освобождены 1500 человек низкого ранга и 100 человек высокого ранга, которых поимённо назовут короли. Святой Крест будет возвращён крестоносцам. У крестоносцев на 40 дней останутся заложники из Акры. Остальные жители могут покинуть город, захватив своё движимое имущество.

Саладин узнал о решении эмира Акры слишком поздно для того, чтобы что-то предпринять, если он вообще хотел что-то предпринять. Просто в один прекрасный день он со своих позиций увидел над оставшимися более или менее целыми башнями Акры флаги крестоносцев.

@темы: Richard I

---

Вам хочет присниться сон про пустыню. Песок, однако, не будет скрипеть на зубах, будет не то, что жарко, а как-то не по себе. Так вот сказать, что это пустыня - вообще не получится. Там слишком много смысла, в этом пустом пространстве. Вы немного удивитесь - потому что по расписанию должен был присниться сон про центр города. Впрочем, внимательно присмотревшись, вы обнаружите, что пустыня мало чем от него отличается. Вы сердито спросите в пространство - "Где моя лопатка и формочки?". И тут увидите книгу. Книга будет лежать на камне, вы откроете её и будете читать. Уже через пару страниц у вас появится стойкое ощущение дежавю - вам покажется, что вы читали её уже - тем не менее каждая новая страница будет для вас открытием, каждая мысль будет словно рождаться заново, и привлекать внимание особенной чистотой и отчётливостью. Вы не сможете оторваться от книги, пока не дочитаете её до конца. Вы словно проснётесь после того, как прочитаете эту книгу, пустыня окажется яблоневым садом, а вокруг будут шуметь потоки светлых вод. "Надо же!" - подумаете вы - "это же каким умом и воображением должен обладать тот, кто смог написать всё это!". Вы вернёте раскрытую книгу на камень, подует ветер и захлопнет обложку. На обложке будет ваше имя. Какой сон вам хочет присниться?

@темы: "нетягостная бредь"

---

Цветочные виды

@темы: Счастье есть!, "красотища"

---

Ричард I и его крестовый поход - 6

Уильям Рул, написавший историю крестового похода Ричарда I, собрав все доступные по вопросу хроники, английские, французские и арабские, сделал одно интересное замечание. Ричард, защищавший и штурмовавший замки, участник турниров и локальных стычек, никогда в жизни не видел ничего подобного тому, что предстало перед его глазами под стенами Акры.



Во-первых, сами колоссальные сооружения Акры. Во-вторых, около 25 тысяч человек со всех концов христианского и мусульманского мира. И, в третьих, непрестанный грохот, производимый двумя гигантскими катапультами – французской Malvoisine (плохой сосед) и мусульманской Malcousine (плохой кузен). Французскую катапульту неоднократно поджигали вместе с командой, её обслуживающей, «греческим огнём» со стен Акры, но Филипп просто отстраивал её заново. И трупы, трупы везде – плавающие в море, скинутые в ров как балласт. Воздух, отравленный миазмами гниения и вонью пожаров. Что бы ни рассказывала Алиенора Аквитанская своему сыну о Втором крестовом, вряд ли он был готов увидеть то, что увидел.

Крестоносцы голодали. Крит, который должен был снабжать их армию, слишком долго был в руках Исаака Комнина, наживающегося на деятельности крестоносцев, но никак им не помогающего. Изредка в порт Акры приходили корабли из Европы – и тогда все пировали. Когда продукты заканчивались – подъедали вьючных животных. Одичание нравов было повсеместным. Поэтому остаётся только представить хотя бы теоретически, как Ричард с его армадой был встречен теми, кто долгие месяцы (а некоторые и годы) сидели в этом рукотворном аду. Его уже встречали, как победителя. Приятно и лестно, безусловно, но от него ожидалось что-то вроде «пришёл, увидел, победил», и это накладывало определённую ответственность.

Да, Ричард сознательно подготовил сцену для своего триумфального появления, но вряд ли он мог заранее предвидеть в полном масштабе то, что ему предстояло. Что он мог думать, глядя на Филиппа, куртуазно подхватившего на руки Беренгарию, чтобы перенести её через влажную полосу прибоя на берегу? Что он мог чувствовать, дружески обнимаясь со своим союзником, зная, что тот уже строит альянс против него? Предвкушение, скорее всего. Предвкушение торжества.

Вскоре Ричард узнал, что у Филиппа появилось в Европе неотложное дело. Граф Фландрии, входивший в группу аристократов, прибывших под Акру в альянсе с Филиппом, умер. И Филипп был твёрдо намерен воспользоваться случаем для того, чтобы присоединить Фландрию к Франции. Любопытно, что один из хронистов, казначей Ричарда, писал, что Филипп и Ричард терпеть друг друга не могли, хотя вечно клялись на всех подворачивающихся святынях в братской любви и доверии.

Но Ричард, похоже, вообще никого не любил, за исключением мамы. Да и то, будь леди Алиенора обычной дамой, занятой детьми и хозяйством, а не хозяйкой Аквитании, неизвестно, была бы сыновья привязанность Ричарда так крепка. Вряд ли и Филипп когда-либо с искренней симпатией относился к Ричарду. В конце концов, они были предназначены для вражды государственных интересов, а возлюбить врага своего не так-то просто.

Поэтому праздник воссоединения закончился уже на следующее после прибытия утро. Войско крестоносцев, разумеется, не было единым монолитом, оно состояло из отдельных, независимых армий и отрядов. Поэтому под стенами Акры происходила постоянная флуктуация военной силы от одного хозяина к другому. Например, если отряд оставался без покровителя в силу естественных причин, командир просто выбирал нового. Отряды из Пизы, например, тут же принесли клятву Ричарду. Но вот генуэзцы успели уже принести клятву Филиппу, поэтому Ричарду пришлось их завернуть – скрипя зубами, несомненно. Помимо отрядов, связанных вассальными клятвами, в войсках всегда было огромное количество независимых воинов. Их услуги просто покупали. Филипп предложил им плату в три золотых в месяц, а Ричард их перекупил, предложив четыре. Надо сказать, что в то время подобное поведение не считалось рыцарским в теории, но практиковалось постоянно.

И в лагере крестоносцев начался выбор лидера. То есть, бесспорным лидером для штурма Акры выглядел Ричард, но через неделю после прибытия он заболел. Эта болезнь называлась «леонардия» (франц.) или «арналдия» (лат.), и была, предположительно, одним из видов цинги, хотя совершенно непонятно, как Ричард мог начать страдать от авитаминоза уже через неделю под стенами Акры. И страдал ли? Всё, что мы знаем наверняка – это то, что он перестал показываться на людях, и передвигался только в закрытом палантине. Но вот деятельность он развил бешеную, но об этом чуть позже. Так что ситуация больше похожа на карантин, что было, несомненно, очень разумно со стороны Ричарда.

Согласно современным исследованиям, за годы осады Акры в армии крестоносцев погибли около 16% бывших в армии крестоносцев клириков и около 30% аристократов. Более высокая смертность среди аристократов объясняется тем, что они погибали не только от авитаминоза и эпидемий, как клирики, но ещё и от оружия. В армии действовали полевые, мобильные госпитали иоаннитов, и контингент английской и германской армий разбили свои госпитали. Историю медицины времён Третьего крестового разбирали подробно и современники, и более поздние медицинские авторитеты. Все они указывают на то, что зима 1190-1191 была очень тяжёлой для здоровья крестоносцев. Во-первых, период был богат на перепады температур. Во-вторых, лагерь крестоносцев в какой-то момент буквально был залит ливнями, вымывшими из грунта всякую дрянь. И, наконец, к тому моменту количество трупов, погребённых и просто сброшенных с глаз подальше в ров, достигло такой концентрации, что стало источником заразы. Как известно, даже Саладин подхватил под Акрой какую-то заразу, что заставило его убраться подальше от линии фронта.

Но что приключилось с Ричардом? Разные источники говорят об этом несколько по-разному. Причём, некоторые говорят о болезни и Ричарда, и Филиппа, а некоторые – только о болезни Ричарда, и некоторые – только о болезни Филиппа. В лагере англичан был какой-то очень грамотный жонглёр и поэт по имени Амбруаз, который вёл дневник. Вот он и написал, что «но король болен, его губы и рот бледны из-за этой Богом проклятой болезни, «леонардии». Через несколько дней Амбруаз записывает, что король Филипп тоже болен, и называет эту болезнь уже «арналдия». Следующая запись говорит о том, что одним из проявлений симптомов болезни у Ричарда была дрожь.

Сам Ричард надиктовал письмо Уильяму Лонгчампу 6 августа 1191 года, в котором говорит о том, что частенько болел в течение своего похода, но сейчас, благодаря Божьей милости, он полностью восстановился.

Одновременное заболевание обоих лидеров крестового похода выглядит очень подозрительным. Допустим, Филипп мог заболеть цингой, хотя практически наверняка ему не приходилось очень уж страдать от плохой диеты – король, всё-таки, способный оплатить заказы. Тому же Ричарду Саладин послал по его просьбе лёд и персики, так что война войной, а отношения отношениями. Можно вполне допустить, что и стол Филиппа снабжался всем лучшим, что можно было достать за деньги или расположение. А уж Ричард и вовсе не мог заболеть цингой за неделю.

И действительно, Вильгельм Бретонец, капеллан Филиппа, определённо пишет, что его господина притравили чашей вина, которую ему подал какой-то предатель, которого капеллан не называет по имени. Яд повредил королю ногти на руках и ногах, а также большую часть поверхности кожи. У Филиппа, как и у Ричарда, болезнь сопровождалась приступами дрожи. Но ни о какой «леонардии» Бретонец не пишет, и о Ричарде не упоминает.

Роджер Ховденский, летописец Ричарда, вернулся в Европу вместе с Филиппом, то есть у него были источники при обоих дворах, но он только упоминает, что оба короля переболели какой-то «арналдией», от которой у них выпали волосы, но оба, Божьей милостью, поправились и стали даже лучше, чем были.

Есть также продолжение хроник, которые писал архиепископ Тира, Вильям Тирский, но до наших дней дошли только копии, сделанные кем-то в Акре где-то во второй половине тринадцатого века под сборным именем Lyon Eracles, в которых повторяется информация о покушении на королей посредством яда. И там говорится, что Филипп уже страдал от малярии к моменту покушения. Но непонятно, то ли состояние короля ухудшилось от яда, то ли яда именно ему не досталось, а состояние его ухудшилось от потрясения, вызванного известием о покушении.

Ричард де Темпло, возможно капеллан тамплиеров и в каком-то смысле подчинённый графа Лестера, в Itinerarium Regis Ricardi пишет про «арнольдию», которой переболел король Ричард – болезнь типа лихорадки из-за неподходящего для европейцев климата.

Так что чем и в какой степени болели Филипп и Ричард под Акрой, остаётся полнейшей загадкой. Учтём, что эпизод произошёл в разгар лета, и дело было в нынешнем Северном Израиле, где летом ну очень сухо. Какая малярия? Где вились малярийные комары в июне-июле? Не говоря о том, что регион Средиземного моря не является зоной, в которой распространена малярия. И что Акра расположена на морском побережье.

Ричард высадился в Тире 8 июня 1191 года. В Акре он был на следующий день, то есть 9.06. Заболел он, соответственно, около 15.06. Где-то 3.07 происходит несанкционированная атака крестоносцев на Акру, в которой Ричард не участвовал и о которой позже. И 11.07 произошла финальная битва, в которой Ричард постреливал из арбалета в сторону города из-за занавесок паланкина, и после которой 12.07 Акра сдалась. Между прибытием Ричарда и первой атакой на Акру английский король начал тайные переговоры с Саладином – под предлогом посылки тех самых персиков, так необходимых для его здоровья. В тот момент Саладин персики и лёд прислал, но от встречи отказался.

То есть, что мы имеем в качестве компонентов паззла. Тайные переговоры с врагом и перекупка у Филиппа солдат, предпринятые Ричардом. Заполошная, плохо подготовленная атака на Акру, предпринятая Филиппом, которая, правда, чуть было не удалась, но «чуть» - не считается. Припадок бешенства у Филиппа, таинственное затворничество Ричарда, и стрррашная, неизвестная науке болезнь, которая сделала обоих королей лысыми, а одного (или обоих?) даже когтей лишила, но которая не помешала одному интриговать, а второму повести крестоносцев в атаку, и после которой они стали краше, чем были. И ещё у нас есть яд и упоминания французскими летописцами предателей и заговора.

Кто травил, кого травил, и кто кого предавал, мы вряд ли узнаем наверняка. Тайная политика для того и тайная, чтобы широкая общественность о ней не знала. Но по крайней мере теорию о цинге можно с уверенностью отмести. Кстати, Филипп прибыл к Акре 20 апреля, то есть до начала июня цингой он тоже заболеть не мог.

@темы: Richard I

---

Ричард I и его крестовый поход - 5

На пути в Святую землю у Ричарда тоже было приключение, как же без этого. Не успел на горизонте показаться Сидон, как моряки заметили прямо по курсу роскошный дромон, нёсший цвета короля Франции. Но это был тесный мир, где все более или менее значительные личности знали друг о друге всё. И Ричард совершенно точно знал, что у Филиппа такой плавучей крепости не было. Впрочем, не было – не значит, что Филипп её не приобрёл в последнее время. И король отправил Ричарда дю Барри поинтересоваться, кто является командующим корабля. С борта дромона напрямую на вопрос не ответили, а сказали, что корабль принадлежит королю Франции. Ответили на французском.



Дело было к вечеру, и сбежать дромон от более лёгких кораблей эскадры Ричарда не мог, так что его величество смог с близкого расстояния рассмотреть этот трёхмачтовик, покрашенный чередующимися полосами в жёлтый и красный. Хронист пишет, что король так же не смог увидеть на корабле ничего, кроме цветов королей Франции, что указывало бы на то, что корабль французский и вообще христианский. Очевидно, какие-то явные для знатока различия были.

Более того, теперь, когда странный дромон был так близко, один из экипажа корабля Ричарда отрапортовал, что уже видел этот трёхмачтовик – в Бейруте, где на него загружали пращи, луки, стрелы и дротики, доставленные для погрузки караваном в сто верблюдов. К тому, что этот моряк видел, он кое-что слышал: что на дромоне отплывут семь сарацинских адмиралов (что на жаргоне крестоносцев означало офицеров) с гвардией в 80 турок, что на борту уже находится большое количество «греческого огня» в бутылках, и что на борту есть груз в 200 ядовитых змей, которых планировалось напустить на лагерь христиан под Акрой.

Ричарду, очевидно, было немного трудно поверить в дрессированных змей, которых можно было натравить на врага, поэтому он отправил других моряков поспрашивать у команды дромона побольше. Один из них, вернувшись, поклялся, что на дромоне находятся сарацины, и пусть его повесят, если это не так. И обратил внимание короля на то, что дромон готовится продолжить путь. Король послал третью галеру, с которой уже ничего не спрашивали, но просто следовали неспешно параллельным дромону курсом. И нервы находящихся на дромоне не выдержали, с него полетели дротики и стрелы.

Началось морское сражение, в котором дромон не мог использовать преимущество скорости из-за слабого ветра, а корабли Ричарда явно уступали этой махине по мощности. Крестоносцы были уже готовы махнуть рукой, но Ричард поплыл на своём корабле вдоль линии атакующих, и «выразительным языком», как пишет хронист, пробудил в них подобающий воинский дух.

Похоже, Ричард I был выдающимся мастером живого слова, потому что галеры короля окружили дромон на длину весла. Дело в том, что вёсла у галер королевского флота легко превращались в оружие, они были окованы металлом. И когда, по знаку с королевской галеры, борта дромона стали этими вёслами методично долбить, счёт пошёл на минуты.

Дромон с грузом был благополучно утоплен, пытающиеся спастись были выловлены и отсортированы. Офицеров взяли в плен ради выкупа, остальных хладнокровно сбросили обратно в море.

Так что Ричард высадился в Тире не просто с огромной армией. Он высадился покорителем Кипра и победителем в морском сражении. Которое, собственно, из Тира было видно всем интересующимся. Зрелище оказалось полезным для жителей Тира, которые и знать не знали, что такое настоящая война с сарацинами, но неплохо оценивали настоящую силу, когда её видели. За занимательный спектакль они закатили для Ричарда шикарный банкет. После которого предупредили его, что Конрад Моферратский и его союзник Филипп II Французский велели им, собственно, закрыть перед Ричардом ворота Тира, если он появится в гавани.

Король поблагодарил, переночевал, чтобы не ставить хозяев в неловкое положение, в собственной палатке – и отправился на следующее утро в Акру. Несомненно, узнав все самые горячие сплетни сезона.

@темы: Richard I

---

Жуть, реально!

За находку спасибо makkawity.livejournal.com/3442318.html

@темы: Всячина внетеговая

---

Другие тесты и гадания от Шувани

@темы: "нетягостная бредь"

---

"Подумать котиком"

Это серия очень интересных жизненных наблюдений с сопутствующим анализом от Княжны, которую все, конечно, знают по её типологиям: knjazna.livejournal.com/tag/подумать%20котиком

У меня к автору более чем сложное отношение. Тот случай, когда ты находишь что-то достаточно интересным, но исходящим от человека не вполне тебе лично приятного. По многим причинам. И да, Княжна - блестящий пример того, как оборачивать популярные тренды на пользу себе и окружающим. Была волна фэнтези - появилась классификация "нелюдей". Сеть переполнена котиками - рассматривает человеческое поведение "через котика". Естественно, и классификация, и думки котиком - это всё о нас, о человеках.

Мне не нравится, когда люди применяют всякие типологии в качестве оправдания своих косяков. Типа, "такой уж я есть, и вам придётся это терпеть". Нет, милые. Мы, на самом-то деле, не нелюди, и наши особенности вполне можно описать в чрезвычайно замысловатых профтерминах, которые психологи и психотерапевты знают, а прочие смертные - нет. Поэтому доведение понимания ситиации до тех, кто сидит в ситуации по горло, в простых и понятных образах - это очень нужно и правильно.



Моделью послужила кисуля Машка, судьбу которой устроила
 LenaElansed

Вот, собственно, о чем эта серия:

"Дорогие мои.

Идея "убить внутреннего котика" или подвергнуть его жестким мерам, чтобы прекратил себя проявлять, если вы ее реализуете (то есть, если у вас этот номер удастся), даст вам совершенно не те результаты, на которые вы рассчитываете. И кстати, если кто-то из так подумавших, почему-то убежден, что эта идея пришла ему в голову, когда он думал человеком - увы. Вы это подумали тем же самым котиком, который вас в себе так не устраивает.

Слабое место этой идеи, которая кажется на первый взгляд такой простой и хорошей, заключается в том, что ваш внутренний котик - это вы и есть. И вы себе не представляете, сколько раз в течение дня вы действуете и думаете котиком вполне удачно и успешно, и вы тем более не представляете себе, что бы с вами было, попробуй вы в этих же самых обстоятельствах подумать человеком.

Понимаете, "убить" - это очень надолго. А внутренний котик ваш честно служит вашим интересам примерно 50 минут каждого часа вашего бодрствования и примерно девяносто пять процентов всего времени, пока вы спите. Ну то есть, это если вы фигни не наделали и внутренний котик у вас здоров или хотя бы на данный момент условно благополучен и не слишком запуган.

Для того, чтобы вы получили представления о масштабе последствий реализации этой вашей идеи, есть очень простой рецепт. Подойдите к вашему компьютеру, тому самому, с которого вы вышли в интернет и читаете это, откройте папку "компьютер", найдите на диске С папку Windows и удалите ее. Да-да, удалите совсем. А после этого попробуйте включить компьютер снова. Ой, пардон, забыла спросить: загрузочный диск для вашей машинки у вас есть, ну так, на всякий случай? И кстати, есть ли у вас знакомые специалисты, которые занимаются отладкой и ремонтом персональных ПК? Есть кого вызвать? А сколько стоят услуги по переустановке системы, вы у них спрашивали? А сколько времени занимает переустановка и отладка системы, вы себе представляете?

Я почему спрашиваю - загрузочных дисков для человеческого мозга не существует, такой вот облом. И систему переустановить в один присест, поудаляв нафиг все, что вам почему-то не понравилось со всем, что к этому вам несимпатичному крепилось, а вы и не знали, просто пользовались себе незамутненно и беспечно, как это можно сделать с ПК, извините, нереально. И в отличие от переустановки системы, если вам повезет и вы найдете в вашем городе специалиста (их не так много, к вашему сведению), который возьмется вам систему в черепной коробке поднять, это займет сильно больше суток и даже недели, необходимой на отладку системы ПК. И стоить будет на порядки дороже.

Пожалуйста, не надо пытаться быть умнее эволюционного процесса, никаких выдающихся результатов, кроме премии Дарвина, вам на этом поприще не светит. Если вам не нравятся ваши реакции на окружающие вас реалии - вероятно, делать надо что-то не с реакциями, а с реалиями. Вы же не дерево, чтобы "косо, криво, лишь бы живо" расти там, где вас воткнула судьба и обстоятельства. У вас есть ручки, ножки, гражданские права и интеллект. Та самая, человеческая его часть, которая в формировании решения об окончательном загноблении внутреннего котика, не вполне социально реагирующего на внешние условия, не участвовала ни секунды. И вы не животное, которое может в ответ на происходящее с ним только дать обратную связь изменением настроения и поведения. У вас есть дар речи и дар, повторюсь, человеческой мысли. Попробуйте их задействовать, это, конечно, с непривычки страшновато, но во-первых, гораздо эффективнее, а во-вторых, вам может понравиться. Ну вдруг. Если вы додумались до идеи "убить в себе котика" - хуже, чем есть, уже точно не будет. Даже если подумать человеком".

@темы: "Грани миров"

---

О вас строчками из песен В.С.Высоцкого

Ваше имя Каков вы есть... "я -"Як"-истребитель, Мотор мой звенит, Небо - моя обитель, Но тот, который во мне сидит, Считает, что он - истребитель." Цель в жизни... "досадно попугаем быть, гадюкой с длинным веком, не лучше ли при жизни быть приличным человеком." Что о вас думают знакомые... "Такого не обшаришь:вы не трогайте его, мол, кроме водки - ничего,- Проверенный товарищ!"

все гадания на aeterna.qip.ru

@темы: "нетягостная бредь"

---

Ричард I и его крестовый поход - 4

Акру осадил Ги де Лузиньян сразу после того, как его завернули от стен Тира. Благо, отстояла Акра от Тира всего на 50 км. Народа с неприкаянным королём было чуть, но клич к Третьему крестовому был уже кинут, так что формальному королю Иерусалима уже рисовались полчища крестоносцев, которые возьмут и Акру, и Иеруслим, и всё встанет на свои места. К сожалению для королевы Сибиллы и двух её дочерей от Лузиньяна, которые умерли под стенами Акры во время эпидемии, полчищ пришлось ждать долго, очень долго. И те, кто прибыл в Святую землю в 1188 году, высадились прямо в Тире, у Конрада Монферратского. Помощь именно к Лузиньяну отправил, кстати, супруг Джоан, сестры Ричарда, почти перед своей смертью – 200 рыцарей. Архиепископ Пизанский прибыл лично, и привёл с собой 52 корабля, но это было уже в 1189 году.



Осада Акры

В том же 1189 году сицилийцы, узнавшие о смерти своего короля, хладнокровно покинули ряды крестоносцев и вернулись домой. Что поделать, рыцарь – человек подневольный, куда король пошлёт, туда он и отправится, а новый король пока приказа участвовать в осаде Акры не давал. Правда, на их место прибыли небольшие группы крестоносцев из Дании. В общем и целом, первая попытка взять Акру осенью 1189 года была проведена, по большей части, местными силами и силами тамплиеров. В тот раз Акра не пала, и потери были значительными с обеих сторон, но сражение, надо сказать, показало несостоятельность мифа о непобедимости Саладина. Даже при отрицательном результате было понятно, что крестоносцы вполне способны крепость взять, если только получат для этого достаточное количество воинов. Кстати, именно в этом штурме Лузиньян спас Конрада Монферратского. На тот момент они были не врагами, а союзниками.

На момент штурма Акры в 1189 году, европейские крестоносцы были представлены силами небольших графств и рыцарями, собранными епископами Вероны, Пизы и Равенны. Да конца года к стенам Акры стали подтягиваться более значительные силы. Увы – с обеих сторон. Крестоносцы оказались в роли начинки в пироге: у стен крепости стояла армия Саладина, против них – крестоносцы, которые окружали войска Саладина вокруг Акры вместе с самой крепостью, а их, в свою очередь, окружала другая армия Саладина. И египтянам удалось прорвать блокаду Акры с моря, доставив в крепость припасы. Но крестоносцы не были окружены, тем не менее, к их услугам было море и Тир Конрада Монферратского, которого ещё до штурма убедил присоединиться кузен его матушки, Людвиг Тюрингский. В марте 1190 года Конрад привёз из Тира припасы и материалы для строительства осадных сооружений, а летом в лагерь крестоносцев стали подтягиваться контингенты из Франции. Англия в тот момент была представлена силами архиепископа Кентерберийского.

Но что такое осада крепости в условиях, когда сами осаждающие наполовину осаждены и ограничены в получение припасов только морским путём? Грубо говоря – много трупов, заражающих воздух и источники воды. Потому что военные действия шли непрерывно, и люди гибли постоянно. Тем более, что общего командования в те времена просто не существовало. Было нечто вроде высшего командного состава, который состоял из высшей знати, но каждый граф и епископ, приведший воинов, считал себя при этом вправе действовать суверенно и чисто по собственному усмотрению. Ги де Лузиньян отнюдь не имел должного авторитета, чтобы ударить кулаком по столу и сказать «цыц!». А поскольку вассальные рыцари высшей знати привели, в свою очередь, собственные силы, для которых законом было их слово, то ситуация с осадой была в среде крестоносцев довольно хаотической. И люди гибли, как, например, во время самостийной и бессмысленной атаки в конце июля.

А уж когда во время очередной эпидемии умерла королева Сибилла с обеими дочерями, то и в высшем командовании начался хаос. По идее, Лузиньян был всего лишь консортом Сибиллы, и титул короля Иерусалима носил через брак (Сибилла его короновала, как только смогла). То есть, нет Сибиллы – нет права на трон. Право перешло к Изабелле. Именно в тот момент сторонники Конрада Монферратского и спроворили более чем подозрительный развод Изабеллы с законным мужем и её брак с Конрадом, который, помимо того, что был то ли ещё женат, то ли уже свободен (фактов никто не знал), был ещё и братом первого мужа Сибиллы. Что делало Изабеллу, сводную сестру Сибиллы, и его сестрой – если принять жёсткое толкование церковных правил о родстве. Впрочем, на месте находился папский легат Убальдо Ланфранки, давший этому ходу своё одобрение, так что Конрад ухватил свою драгоценную добычу, и заперся в Тире.

Людвиг Тюрингский, единственный человек, к мнению которого Конрад прислушивался, к тому времени уже умер от малярии. Хотя неизвестно, что именно он бы посоветовал. Ведь вся ситуация со скоропалительной женитьбой Конрада на Изабелле Иерусалимской, напоминающая скорее военную операцию по захвату пленницы, случилась не на пустом месте и не от хорошей жизни. Имей Лузиньян лучшую репутацию, имей он уважение со стороны своих собратьев-крестоносцев, будь он, в конце концов, более талантлив! Но он не был. Тот же Убальдо Ланфранки прибыл под Акру поддержать Лузиньяна, но закончил тем, что выбрал Конрада Монферратского.

Таким образом, к весне 1191 года положение крестоносцев перешло из состояния обнадёживающего в состояние безнадёжное. От эпидемий умерли Фредерик Швабский, Теобальд Блуасский, Стефан Сансерский. Анри Шампанский был опасно болен. Саладину удалось прорвать блокаду Акры так мощно, что теперь там был свежий гарнизон и припасы, тогда как крестоносцы из-за зимне-весенних штормов до самого марта не могли пополнять свои запасы. Поэтому явившегося под Акру в марте Леопольда Австрийского встретили если и не бурными овациями, то с чувством явного облегчения. И он теперь стал бесспорным руководителем крестоносцев по простой и понятной логике: он был в этой компании самым сильным на тот момент.

Вот почему Ги де Лузиньян появился на рейде Лимасола в такой странной компании не столь давних врагов, с предложением себя Ричарду в вассалы «против всех». Акра Акрой, но политику нужно было делать незамедлительно – неспешно и основательно приближающийся к Святой земле английский король, с его гигантскими ресурсами, должен был стать у Акры самым сильным. И, соответственно, самым главным. То есть, с ним нужно было срочно подружиться, чтобы обеспечить себе поддержку. Ну и устроить, наконец, каникулы, и смыть с себя запах смерти.

Впрочем, передышка оказалась короткой. Вдогонку за Лузиньяном к Ричарду был послан корабль, привезший его величеству то ли просьбу, то ли приказ – немедленно явиться к Акре. Ему ставили в пример Филиппа Французского, честно сражающегося против неверных, пока король Англии «проливает кровь невинных христиан». Только вот с Ричардом это было плохим ходом. По-видимому, он давным-давно обдумал и решил, как и в каком порядке ему действовать. Не исключено (скорее даже наверняка возможно), что Ричард имел в своём распоряжении детальнейший анализ Второго крестового, от Алиеноры, которая всё видела своими глазами, а годы и опыт помогли ей увиденное проанализировать. И результат оказался блестящим.

Во-первых, Ричард не кинулся очертя голову под Акру, давая тем самым другим крестоносным государям время ослабеть самим и ослабить противника. Во-вторых, не зря он потратил время и энергию, пустив на продажу в своём королевстве всё, что не было приколочено. В-третьих, он точно знал, зачем сунулся именно на Кипр. Король Англии стал самым сильным из участников Третьего крестового ещё до того, как ступил на берег Палестины, а тем, кто самый сильный, не приказывают. Поэтому посланцев крестоносных государей он обложил словами, которые летописец стыдливо называет «грубыми», и отправился на Никозию. Но по дороге на него напал Исаак Комнин, которого Ричард снова попытался собственноручно взять в плен, и снова оказался в этой гонке вторым.

Эта стычка занимательна тем, что во время неё Комнин дважды стрелял в Ричарда отравленными стрелами, и именно поэтому король впал в состояние «иступленного бешенства», как пишет хронист. И потом Ричард оказывается в Никозии больным, а форты ему берёт Ги де Лузиньян, который мог быть никудышным королём и плохим стратегом, но воевать он умел. Возможно, Ричард всё-таки был ранен одной из тех стрел – иначе как бы узнали, что Комнин стрелял отравленными стрелами? Или он просто решил не рисковать на Кипре, и заодно проверить, как будет действовать его новый вассал. Кто знает. В любом случае, именно Лузиньян взял тот форт, где находилась дочь Комнина, и после этого таран Кипра сдался, оговорив предварительно, что с ним будут обращаться как с почётным пленником, и не закуют в железа. Его в железа и не заковали. Для этого случая Ричард расстарался на серебряные наручники. Ведь о серебре речь в договоре о сдаче не шла, не так ли?

Комнин был богат как Крез, и вся его сокровищница оказалась в полном распоряжении Ричарда. Очевидно, ради этой причины и был затеян поход на Кипр. Более того, в обмен на «закон и порядок» Ричард обязал киприотов выплатить ему половину стоимости имущества каждого. А потом ещё и продал Кипр тамплиерам.
После этого он отправил большую часть своей армии в Лимасол с приказом сестре и жене подготовить всё для отправки к Акре. Исаак Комнин был отдан Лузиньяну, а его дочь, Деву Кипра, отправили под опёку Беренгарии. В будущем титул лордов Кипра будет передаваться в нескольких поколениях Лузиньянов.

В общем, неизвестно, сколько бы времени Ричард тянул на Кипре, дожидаясь правильного момента для своего появления под Акрой, но кто-то умный запустил слух, что Саладин готов сдать этот камень преткновения христианам. И вот тут Ричард заторопился. Он отплыл из Фамагусты, его флот – из Лимасола, и рандеву произошло уже в море.

@темы: Richard I

---

Вот неожиданность...

По-большей части моя интуиция премудро молчит Правда, только в том, что касается меня самой. В остальных случаях и правда работает. Вот жеж...

Узнайте Ваш сказочный архетип

Ваш сказочный архетип - Василиса Прекрасная

Узнай свой результат

@темы: "нетягостная бредь"

---

Ричард I и его крестовый поход - 3

Когда Исаак Комнин добрался до крепости Никозии, он, очевидно, полагал, что теперь-то сможет перегруппировать войска и выкинуть английского «какого-то короля» прочь с острова. Только перегруппировывать оказалось некого – большая часть его армии прислушалась к предложению Ричарда быть прощёнными и вместе весело пограбить то, что ещё принадлежит на Кипре Комнину. Император понял, что ситуацию нужно решать как-то радикально, и обратился к госпитальерам с просьбой организовать мирную конференцию между ним и Ричардом.

Конференция состоялась, и с ожидаемым результатом. Комнин пообещал много чего – и пятьсот рыцарей в крестовый поход (под личное командование Ричарда), и личное участие в походе. Он и дочь был готов отдать в заложницы (та самая Дева Кипра), и компенсировать то, что успел награбить у крестоносцев, и передать стратегически важные крепости Кипра Ричарду, и вообще быть на коротком поводке. Под конец король Англии и император Кипра расцеловались, и разбрелись по своим палаткам.

Казалось бы, после Первого крестового крестоносцы могли бы уже сделать кое-какие выводы о том, как греки ведут свою политику, и особо их словам не доверять. Но то ли человеческая память слишком коротка, то ли выводы Ричард как раз сделал, но в ночь после переговоров Исаак Комнин бесследно исчез из своей палатки, и обнаружился потом аж в Фамагусте. Невольно приходит в голову, что практика укладывать союзника на ночь в свою собственную кровать могла иметь ещё одно, практическое обоснование: отпусти его на ночь, и ищи потом…

Есть рассказ, что Комнина предупредил какой-то пожелавший остаться для истории анонимом рыцарь, что Ричард отдал тайный приказ этой ночью его арестовать. С другой стороны, Ричард в тот момент не проявил особого рвения в преследовании Комнина, позволив ему улизнуть из Фамагусты в близлежащие леса. Судя по состоянию современного Кипра, «скрылся в пещерах» звучало бы более убедительно, чем «спрятался в лесах», но возможно в 1190-х природа острова значительно отличалась от нынешней.

Скорее всего, происходящее между Ричардом и деспотом Кипра было действием многослойным, и к Комнину прямое отношение имел только слой верхний, самый тонкий. Дело в том, что как только англичане завоевали Лимасол, на горизонте показались несколько парусов. И даже сам Ричард понятия не имел, явились ли Ги де Лузиньян (король Иерусалима), его брат Джеффри, Боэмунд (принц Антиохии), и Раймунд, сын Боэмунда (граф-регент Триполи) как друзья или как враги. Как выяснилось, они явились в совершенно неожиданном качестве – предложить себя в вассалы Ричарду, ибо, как они объяснили, их титулы были пустым звуком, потому что реальной власти ни в Иерусалиме, ни в Антиохии, ни в Триполи крестоносцы больше не имели. Если точнее, то они не имели там больше никакой власти и никакой силы, а с пустых титулов проку мало.

Был ли Ричард счастлив и польщён? Вряд ли. Ги де Лузиньян был, собственно, причиной Третьего крестового, и его действия не имели ничего общего с какими-то высокими целями освобождения христианских святынь из рук неверных. Де Лузиньян начал консортом при королеве Сибилле, двоюродной тётушке Ричарда, которая сменила потом на троне своего брата Балдуина, умершего от проказы (помните персонажей шикарного фильма «Царство небесное»?). Причём, прибывшие с ним в Лимасол Боэмунд и предшественник Раймунда в своё время силой вторглись в Иерусалимское королевство, чтобы помешать браку Сибиллы с Лузиньяном. Собственно, время показало, что правы-то были они - Ги де Лузиньян оказался настолько паршивым и склочным регентом, что брат Сибиллы пытался аннулировать её брак в 1184 году. Но не успел.

Вообще христианские королевства в Святой земле были ещё тем несвятым гадюшником, в котором успех обеспечивали не какие-то высокие моральные качества, а брутальная сила, сочетающаяся с коварством и верностью только и только своим интересам. Но чтобы понять события Третьего крестового и поведение его главных действующих лиц, необходимо знать хотя бы в общих чертах, какая ситуация сложилась вокруг Акры.

Если совсем честно, то Саладин, захвативший Лузиньяна в числе прочих в борьбе за Иерусалим, выпустил его по единственной причине. Лузиньян на свободе был роскошным разделяющим крестоносцев фактором, тогда как Лузиньян в плену их несомненно бы объединил. Одно дело собственные междусобойчики, и совсем другое – вмешательство посторонней силы.

И действительно, когда бездомный Лузиньян появился у стен Тира, где правил Конрад Монферратский, в город его попросту не впустили. Возможно, если бы Лузиньян просто попросил убежища и предложил свой меч, дело обернулось бы по-другому. Но когда ты остаёшься защитником и хозяином единственной сохранившей независимость христианской крепости, а потом под твоими стенами появляется давным-давно оскандалившийся король без королевства, то как-то жаль бросать к ногам подобного типа все свои, завоёванные немалой кровью, достижения. Так что не будем осуждать Конрада. Он имел все основания поступить так, как поступил, и именно в его случае это не было банальной борьбой за власть. Тем более, что он собирался отдать решение о том, кто будет следующим королём Иерусалима, королям Европы, когда те прибудут в Святую землю. Жаль только Сибиллу, которая была вынуждена, разумеется, сопровождать супруга во время этого унизительного путешествия.

А теперь – самое главное, то есть причина борьбы за пустую иерусалимскую корону. Вообще-то, в этих раздорах очень сильно виноваты высшие эшелоны церковных властей. Сибилла и её брат-король были детьми короля Альмарика Иерусалимского от брака с Алис де Кортенай (де Куртенэ). Поженились Альмарик и Алис в 1157 году. Но их брак не пришёлся по вкусу тогдашнему патриарху Иерусалима Фульку Ангулемскому, который весьма активно вмешивался в политические дела Иерусалима ещё при раздоре между матерью и братом Альмарика.

По мнению прелата, Альмарик (тогда ещё не наследник иерусалимского престола, а просто брат короля) и Алис были в слишком близком родстве – у них был общий прапрадед, и Фульк Иерусалимский в данном случае был склонен к очень жёсткой трактовке церковных правил о кровном родстве. В любом другом случае, родители брачующихся просто-напросто запросили бы отдельное разрешение на брак из Рима. Но патриарху было без малого сто лет, и было проще подождать, пока он умрёт. Долго ждать не пришлось, где-то около года.

Увы, прелат умер, а проблема, то есть факт кровного родства, осталась. Было много интриг, открытых и тайных, и в результате в 1163 году Альмарик оказался перед выбором: либо он разводится с Алис, либо престола ему не видать, а свято место пусто не бывает. Лезть в дебри, почему Алис была столь не мила иерусалимской знати, лучше не стоит – в этом болоте семейных интересов и старых и новых взаимных обид можно просто утонуть. Забегая вперёд, можно смело сказать, что лучше бы этого развода не было, потому что влияние в Иерусалиме Алис вполне сохранила через своих детей, которых, не смотря на развод, церковь признала законными, а вот второй брак Альмарика аукнулся во всех делах Третьего крестового.

Второй раз Альмарик женился в 1167 году на византийской принцессе, Марии Комнине, и от этого брака у него была ещё одна дочь, Изабелла. Когда Альмарика на троне сменил его сын, было понятно, что единоутробную сестру Сибиллу новый король будет держать рядом, а вот судьбой Изабеллы он распорядится в политических целях. И распорядился. Восьмилетняя девочка была отдана в жены вассалу Балдуина, Онфруа IV де Торону. Просто в знак благодарности отцу Онфруа, который рискнул жизнью ради короля.

Но поскольку матушка Онфруа, овдовев, сходила замуж ещё несколько раз, среди приёмных отцов молодого человека оказался предприимчивый Рене де Шатильон, рыцарь-авантюрист. И именно де Шатильону принадлежит мысль перехватить престола у Ги де Лузиньяна в пользу пасынка. Ведь законность детей короля Альмарика от первого, признанного незаконным, брака была действительно изумительным логическим выкрутасом со стороны церкви. Тогда как с происхождением Изабеллы всё обстояло спокойно. Пасынок, правда, идеей не вдохновился, и остался на стороне Лузиньяна.

Изабеллу, в конце концов, просто-напросто похитили обратно к мамочке, и с Онфруа развели. По вполне легальной причине, кстати – на момент брака она была несовершеннолетней, да и относительно добровольности можно было усомниться. Её согласия ведь никто даже формально не спросил. Говорят, что и на этот раз не спросили, да и сама Изабелла пыталась слабо возражать против развода, потому что с Онфруа, слывшего интеллектуалом и умницей, она была счастлива. Но развод таки состоялся, и бедняжку выдали за Конрада Монферратского. Собственно, Конрад был и красавцем, и героем, но это ещё не значит, что после брака, заключённого подобным образом, у супругов были друг к другу тёплые чувства. Да и при чём здесь чувства, если через Изабеллу Конрад получил право требовать себе иерусалимский престол на законных основаниях. Ну, на почти законных. На момент женитьбы на Изабелле у Конрада ещё была где-то в Византии вполне законная жена, но тот брак мог быть и аннулирован, точно не известно.

А при чём здесь поддерживающие Конрада Ибелины, спрашивается, если в их семью вошла как раз мать Сибиллы? Почему они не встали за Лузиньяна? Да просто потому, что Алис спокойно пережила свой второй бездетный брак, и не осталась в клане, а вот Мария Комнина, мать принцессы Изабеллы Иерусалимской и вторая жена короля Альмарика, тоже вышла потом замуж за одного из Ибелинов – за Балиана. И осталась в клане, и этот брак не был бездетным. Что самое милое, Конрада Монферратского поддерживали союзники Ибелинов – графы Триполийские.

Таким образом на Кипр к Ричарду I весной 1191 года прибыли проситься в вассалы непримиримо враждебные друг к другу иерусалимские бароны. И он точно знал, что вскоре придётся решать, кому отдать титул короля Иерусалима, Ги да Лузиньяну, или Конраду Монферратскому. Более чем вероятно, что до момента прибытия этих непростых союзников Ричард и сам был не прочь объявить себя королём Иерусалима по праву завоевателя в недалёком будущем. Но, возможно, он лучше понял категорический отказ своего отца от иерусалимской короны, когда начал понимать хитросплетения местной политики.

Тем не менее, гораздо важнее местной политики для Ричарда была политика его собственного союзника, французского короля. Он не мог и не хотел допустить укрепления влияния Филиппа в кланах, поддержку которым тот окажет в Палестине. Оставалось только узнать, кого именно собирается поддержать его любимый враг. И вскоре ему удалось купить информацию: Филипп склонился поддержать Конрада Монферратского. О том, насколько дорога была эта информация для Ричарда, говорит цена, которую он заплатил рыцарю, информацию доставившему: 2 000 серебряных марок и 20 кубков, два из которых были из чистого золота, на общую сумму 105 серебряных марок.

Теперь он мог искренне веселиться на банкете, устроенном в Лимасоле для дорогих гостей. Выбор был сделан. Ричард был признанно некудышним королём для Англии и не слишком-то успешным правителем для Аквитании, но надо отдать должное, что свои военные и политические операции во время Третьего крестового он планировал не по капризу или личной симпатии.




Королева Сибилла и Ги де Лузиньян под стенами Тира

@темы: Richard I

---

Визуальные радости

Прелестная  Armilla предложила развлечься чем-то типа флэшмобика по выкладыванию фото любимых актёров. Поддерживаю.

В моём случае набор невероятно стандартен, естественно. И подборка идёт не по уровню актёрского мастерства, а чисто "мне нравится видеть их на экране", их герои вызывают у меня симпатию, даже если они вовсе не симпатичные.

После Шварца - Фэй Данауэй, а после Киры - Чемберлейн.










И есть актёры, которые останутся известными мне только по ролям, в которых мне их случилось увидеть. Например, божественно выглядящая мисс Фишер и агент Купер из "Твин Пикс". Конечно, я могу посмотреть их имена, но зачем? Мне и Депп-то нравится в единственной роли Джека Спарроу.

@темы: Счастье есть!, "красотища"

---

Белая роза, красная роза

и не только розы

@темы: Счастье есть!, "красотища"

---

Англия? Какая Англия?

Почти фоменкоидное:

«Англия, колония Франции». Смотреть и рыдать! Вот как делается история)))



Англичане не всегда побеждали в битвах с французами))) И французы заботливо собрали все свои победы в одно место, не забыв включить в него битву при Гастингсе!

запись создана: 11.01.2010 в 17:22

@темы: Счастье есть!, Medieval, "веселая бредь"

---

Ричард I и его крестовый поход - 2

Неугомонная Алиенора, обручив сына с Беренгарией и чмокнув дочку, которую в последний раз видела, когда той было лет одиннадцать, немедленно умчалась в Англию, бдить за Джоном. Ну и что, если на дворе было начало весны со штормами и непогодой! Передохнула на Сицилии эта престарелая леди всего ничего. Отправилась она через Рим, чтобы по пути захватить согласие папского престола на назначение бастарда короля Генри архиепископом Йоркским. Алиенора очень, очень заботилась о том, чтобы у Ричарда в Англии не осталось политических соперников.



Беренгария

И случись же так, что именно в день отплытия Алиеноры, 4 апреля, папа Клемент III умер. Пока избрали нового папу, пока отпраздновали его коронацию, пока он утвердил нового императора Священной Римской империи… Говорят, что благословение папой императора включало интересный обычай: благословив, папа скинул с головы императора корону, символизируя, что это в его власти назначать и свергать королей. А кардинал корону поднял, и снова водрузил императору на голову.

Ричард, пережив натиск мамочки, с женитьбой привычно затянул. В конце концов, Беренгария была уже с ним обручена, чего же ещё нужно? Он сдал невесту на руки сестре и отправился в Святую землю – под бурные аплодисменты сицилийцев, избавившихся, наконец, от такого дорогого гостя. Правда, сестра и невеста были не вместе с ним, а на одном из кораблей его флотилии, так что не похоже, чтобы Ричард был особенно озабочен их безопасностью. Возможно, более умудрённая жизнью Джоанна просто настояла на том, чтобы невеста короля находилась в той же точке географического пространства, что и его величество, и Ричард был, мягко говоря, раздосадован. Во всяком случае, когда его флотилию потрепал шторм, король приказал зажечь на мачте фонарь, собрал корабли таким способом в кучу, и спокойно переночевал в одной из бухт Крита.

Наутро обнаружилось, что во флотилии не хватает 25 кораблей. Неизвестно, в какой момент он понял, что на одном из пропавших кораблей находятся его сестра и невеста, и интересовало ли его это в принципе. Тем не менее, на этот раз они как-то ухитрились пересечься у Родоса. Известно, что Ричард просидел на Родосе дней десять, собирая информацию о том, что происходит на Кипре.

При чём здесь Кипр? Просто при том, что Кипр был условно подчинён Иерусалимскому королевству. А когда там в 1184 году возник некий Исаак Комнин, каким-то боком имеющий отношение к византийскому королевскому дому (до сих пор с точностью не выяснено, каким именно), и провозгласил себя Императором (деспотом) Кипра, остров стал фактически суверенным (благо, Иерусалиму в те годы было не до Кипра). Суверенным и очень богатым, потому что бури и течения работали на островитян как денежные мельницы, прибивая к берегам разбитые корабли, большая часть из которых имела прямое отношение к активности крестоносцев.

Так что вполне логично предположить, что Ричард решил покончить с этим гнездом стервятников. И снова действия короля неоднозначны. С одной стороны, он потратил бездну времени на свои вояжи, когда Филипп честно бомбил каменными ядрами Акру в Святой земле, и люди с обеих сторон гибли в количествах, которые трудно представить. В достаточном, чтобы крестоносцы засыпали трупами людей и лошадей ров вокруг Акры. С другой стороны, вопрос с Кипром всё равно должен был быть решён. Но вот как решён? Исаак Комнин был членом королевского дома Византии, как ни крути. И, строго говоря, юридически он преступлений не совершал. Да, обирать мёртвых и грабить разбитые корабли было как-то не по-рыцарски, но мародёрство всегда было частью любой войны. Да, требовать за спасшихся после кораблекрушения выкупы от родни было ещё более не по-рыцарски, но и это практиковалось повсеместно.

И вот случись так, что 24 апреля три корабля из флотилии Ричарда оказались в более или менее разбитом состоянии перед Лимасолом. Причём корабль, на котором находились Джоан и Беренгария, пострадал только отчасти, мачтами, и просто бросил якорь в бухте. Случайность или судьба? Кто знает. Во всяком случае, это кораблекрушение решило судьбу Кипра, и два других корабля были действительно разбиты в щепки. Кое-кто погиб, в частности вице-канцлер короля, но большая часть оказалась на берегу, где их встретили добрые киприоты и отвели в форт. Джоан же вела бесконечные переговоры с Исааком Комнином, который, конечно, не мог силой привести в гавань корабль, на котором находилась вдовая королева Сицилии и сестра короля Англии, и невеста короля (собственно, хроники называют Беренгарию в тот период уже женой Ричарда, потому что в те времена обручение было равнозначно браку).

Переговоры длились долго. Не известно, сколько именно, но ровно до момента, пока на горизонте не появилась часть флотилии Ричарда. Известно, что Ричард пришвартовался 6 мая, но корабли могли подойти и раньше. В любом случае, казначей Ричарда успел за время между прибытием кораблей короля и швартовкой послать продукты тем крестоносцам, которые находились с форте. Как и следовало ожидать, киприоты конфисковали припасы у ворот форта, в связи с чем там началось настоящее сражение, в котором крестоносцы выиграли.

Естественно, невозможно поверить, что после кораблекрушения у них было при себе оружие. Даже если что и было, вряд ли киприоты им это оружие оставили, когда сопровождали в форт. Значит, оружие было туда доставлено с кораблей Ричарда. Хроники как раз и говорят о плотах, на которых часть присутствующих в форте крестоносцев переправилась в другое место высадки, и напала на киприотов у форта с тыла. Практически наверняка вся эта история была жёстко продуманной военной операцией, результатом того, что Ричард узнал о методах Исаака Комнина на Родосе. Эта операция явно предусматривала некоторое количество жертв со стороны крестоносцев и была чрезвычайно дерзкой, но закончилась полным успехом.

Теперь Ричард мог обвинить деспота Кипра в измене, и обвинил, потребовав у того полной компенсации потерь. И Исаак Комнин повёл себя именно ожидаемым образом, высокомерно объявив посланцам Ричарда, что не намерен принимать угрозы от какого-то короля, ибо он – император. Реакция со стороны Ричарда последовала немедленно. Он уже был готов к завоеванию Лимасола, и теперь, с чувством праведного гнева, отправился его завоёвывать. Идиотом Комнин всё-таки не был, в порту крестоносцев встретили баррикады, а на киприотских кораблях были спрятаны лучники. И победа крестоносцев отнюдь не была приятной прогулкой по набережной. Собственно, англичан бомбардировали из камнемётов, затем попытались заманить в ловушку якобы поспешным бегством из города (наживкой рискнул быть сам Исаак Комнин), и всё было бы ещё труднее, если бы в городе не действовали крестоносцы из форта.

Ричард не двинулся из города, пока с его флотилии не были доставлены лошади. Это, по-видимому, стало происходить сразу после того, как крестоносцы очистили порт, потому что пятьдесят конных рыцарей обрушились на лагерь Комнина, который находился в двух лигах от города, уже следующим утром. И снова победа не была лёгкой. Византийцы не теряли времени, и их камнемёты были готовы к отражению атаки. Ричард приказал ждать, пока «боеприпасы» противника не закончатся. Именно тогда его пытались уговорить успокоиться некоторые крестоносцы, которые не были «кадровыми» военными. Но король ехидно порекомендовал им постоять в сторонке от толпы, чтоб не зашибло, и операцию не свернул. Конная атака началась немедленно после того, как катапульты прекратили действовать.

Ричард собственноручно выбил Исаака Комнина из седла. Но, поскольку дело было не на турнире, а в рамках реального боя, побеждённый не стал куртуазно сдаваться победителю. Деспоту Кипра удалось бежать, и даже добраться до Никозии. А Ричард предложил киприотом выбор: или они сдаются ему и получают прощение и полную амнистию, плюс все бенефиты от похода на своего деспота (читай, добычу), либо с ними будут обращаться, как с побеждёнными врагами.

Все действия Ричарда говорят о том, что случившееся на Кипре не было случайностью, приключившейся из-за шторма. Мог ли он так хладнокровно рискнуть сестрой и женой, выставив их в качестве добычи, вокруг которой Исаак Комнин будет готов кружить достаточно долго и вежливо? Совершенно очевидно, что мог и рискнул. Почти наверняка с согласия благородных леди. Как минимум от Джоанны такого согласия ожидать было можно, она ко многому была готова после Сицилии. Но хочется сказать несколько добрых слов о Беренгарии, репутации которой так крепко досталось от историков. Особенно от женщин-историков, заклеймивших её пассивным и безвольным существом, которое тащили за собой те, кто делал историю. Хочется заметить, что о характере и личности Беренгарии известно удивительно мало, но эта женщина вместе с будущей свекровью перешла через Альпы зимой и вполне вписалась в атмосферу очень и очень брутального крестового похода, принимая прямое участие в действиях крестоносцев. Думаю, что для дочери короля Санчо Наваррского это было совершенно естественно и нормально.

@темы: Richard I