Не могу не

09.08.2018 в 22:14

Пишет  Vitce:

Беги, Джерри, беги!
Я должна была поделиться

Как тебе такое, Илон Маск? pic.twitter.com/F0adOaYmFz

— Паша Пахоменко (@PashaXVI) 9 августа 2018 г.

@темы: "зверята"

---

Хотите посмеяться перед сном?

Тогда все сюда: epilas.livejournal.com/23830.html

Какой стиль!!!! Комментарии тоже огонь, конечно, каждый в своем роде. Я вот даже поблагодарила. Обожаю этот блог, редко где можно так от души посмеяться.

@темы: "веселая бредь"

---

Беззаконный адвокат

Сериал о преступлении и наказании. Как бы. Скорее, о мести. Или о борьбе за невинную душу. Или о месте женщины в обществе. Хочется сказать, что очень-очень корейский сериал, но мне в самом деле трудно поверить, что на свете есть такой порядок вещей, как нам показывают. Может, это такие же преувеличения, как в каких-нибудь "Мстителях"? Показывается отдельно взятый город, в котором коррупция абсолютна. Более того, она практически унаследована нынешней "королевой" города - судьей, перед которой в буквальном смысле стоят на коленях матерые гангстеры, потому что она - самый матерый гангстер среди них.



Невинная душа - главгероиня - была лишена лицензии адвоката на полгода из-за того, что "благославила" кулаком судью-мужчину, отправившего жертву домашнего абьюза в тюрьму на 20 лет. Она возвращается домой, в родной город, и сразу попадает на процесс, где судья-женщина выносит по абсолютно сходному делу оправдательный приговор. Более того, эта судья всегда принимала участие в судьбе юной адвокатессы, которая даже привыкла называть её "мама", не зная, что её родная мама пострадала именно по приказу судьи. Она вообще знает только то, что мать ушла покупать ей губную гармонику и пропала.

Главный герой видел, как и кто убил его маму, и слышал, кто отдал приказ. Его бы тоже убили, если бы ему не помогла мама главгероини. Разумеется, он начинает свою месть, учитывая ту власть, какую судья имеет над душой юной адвокатессы, которой он хочет открыть глаза на её покровительницу. Этого и справедливость требует, и, к тому же, потеря такой суррогатной "дочки" наверняка причинит его врагу, судье, довольно сильные страдания. Или он так думает, по крайней мере.



Всё это довольно дотошно обрисовывается в первых же сериях, а остальные 13 или даже 14 - это про перетягивание каната, то бишь главной героини. Действует главный герой... ну, дико, мягко говоря. Нам это объясняют тем, что он же сам вырос у дяди в банде гангстером, и у него свои представления о том, как делаются дела. И уважения к закону у него по определению нет, потому что его, закон, представляют люди, на которых клейма ставить негде. Но он - действительно адвокат, причем - безумно успешный.

Мне интересны те взаимоотношения, которые нам показывают в корейских сериалах. Вот женщин там обычно пинают вечно в прямом и переносном смысле, а те, в свою очередь, имеют достаточно толстую кожу, чтобы пинки не доставали до сердца. А тут - леди-босс и элитная гангстерша. Которая сама пинает окружающих её мужчин. Надо сказать, что выглядит это не менее отвратительно. Хотя и поучительно.

Даже не знаю, рекомендовать или нет, потому что для сюжетной линии 16 серий - это пережим. Хватило бы с лихвой половины. От выборных роликов главзлодея-мужчины (гангстер, лезущий в мэры) просто тошнит, но тошнит ведь и от реальных в нашей действительности, перед каждыми выборами. Смотришь, и становится стыдно, что кто-то за такое голосует, а ведь голосуют. Этот главзлодей, к тому же, переигрывает.



Вообще, чем-то напоминает городок, где орудовал Бэтмэн, только без Бэтмэна, хотя чем-то главгерой на него смахивает. Машина, верный слуга... Но не летает, кроме как во время драки.

@темы: Дорамы

---

К хаосу привыкнуть сложно

Я привыкла, что в моей жизни всё происходит как-то по таким кривым, словно колею мою жизненную прокладывал вдрабадан пьяный, но добродушный Создатель. Но иногда хочется крыть эти зигзаги трехэтажным с перебором. Хотя, возможно, эту колею прокладывал кот, а кошки, как известно, по прямой не ходят.



Например, некоторое время назад, в начале лета, при крутом повороте, с заднего правого моего норовистого ландровера стал раздаваться какой-то шаркающе-шлепающий звук. Если кому-то знаком звук, который издает ограничивающая полоса скоростной трассы, если её случайно задеть колесом, то очень похоже. Сначала раздавался редко, и я отвезла машину откалибровать профили. Сделали бесплатно, потому что не сделали этого в предыдущем обслуживании, хотя должны были. Про звук сказала, но они пожали плечами.

Проблема продолжалась и слегка усиливалась, и её услышал даже мой супруг, который плохо слышит низкие звуки. "Похоже на подшипник", - глубокомыслено молвил он. "А чё будет, если забить до осени?" - поинтересовалась я. "Ну... колесо вряд ли отвалится, но, в принципе, может". И осенила его идея проконсультироваться у местного умельца, у которого авторемонтная мастерская в 4 км от нас.

"Подшипники!", - уверенно подтвердил умелец. "Заказывать надо". Прошла неделя. Звонит, что подшипники пришли, он их поменяет сразу в обоих задних, потому что мало ли что. Отвезли машину. Звонит на следующее утро, и подтверждает, что таки старые подшипники там вхлам разъюзаны, но он их не может вытащить, увы. Для такой большой машины нужно какое-то специальное приспособление, которого у него нет. Ладно, звоню в большую мастерскую в центре нашей деревни, и они говорят, что постараются всунуть куда-то по времени и поменять.

И вот час назад звонит мне мастер оттуда, и осторожно интересуется, какой дурак мне сказал про подшипники в колесах, и через какие очки он увидел их покоцанными, если те подшипники совершенно целы. А звук - да, он идет от подшипника, но подшипника карданного вала. Один из двух там сломан и шумит. Надо искать, где его можно добыть.

Иду к мужу и интересуюсь, куда я могу засунуть его мастеру две коробки подшипников и оплаченный счет на 170 евро. Выясняется, что никуда, и что вообще об этом ни звука, даже если когда-нибудь случайно где-то столкнемся. Чертов Козерог, все они такие - перед чужими хотят быть хорошими, а со своими уж как получится.

Искомый подшипник нашелся в центре спортивных машин где-то в Вантаа, и поедет мой милый завтра по холодку его оттуда забирать, чтобы не терять времени. Мне эта машина нужна завтра! А мастерской я сказала, что если к ним заблудится кто-то, кому понадобятся те подшипники, которые заказал умелец, то пусть звонят - продам со скидкой.

"А в чем благодушность твоего прокладчика?" - спросите вы. Да в том, что кардан не сломался на скорости в 120 км

@темы: "веселая бредь"

---

Роберт Куртгёз - кольцо вокруг Нормандии сжимается

Методичностью действий Генри I против брата можно ужасаться или восхищаться, зависит от того, с какой стороны на них смотреть. Но интересно поведение и прочих участников событий – короля Франции и графа Фландрии, которые не были Роберту Нормандскому чужими людьми. Начнем с короля Франции. Ранее, в конфликтах с Вильгельмом Руфусом, Роберт активно пользовался помощью своего оверлорда, а король Франции делал хоть какие-то движения в сторону этой помощи. Но не в данном случае. Собственно, именно поведение французов в сторону короля Генри и стало причиной подозрений, что Вильгельм Руфус был убит французским шпионом.



Philip I (1052-1108), King of France (1060-1108), with his second wife Bertrade de Monfort (c. 1070-1117), queen consort of France by her marriage with him. Engraving by Ecosse, 1851.


Тем не менее, похоже на то, что новый король Англии не уповал просто на расположенность к нему французского королевского дома. Французы были достаточно дальновидны, чтобы всей душой поддерживать раздельное управление Нормандией и Англией потомками Завоевателя. Было только вопросом времени, когда Нормандия потеряет независимость и станет частью Франции. Так что визит принца Луи в Лондон на рождественские праздники 1100-го года означал просто французскую поддержку раздельному управлению герцогства и королевства. Французы в тот момент понятия не имели, что Генри настолько нагл, что собирается отобрать у старшего брата Нормандию.

Но Генри-то собирался. Как минимум для того, чтобы раз и навсегда покончить с двойным подчинением своих лордов и ему, и его брату. Значит, ему предстояло нейтрализовать будущую реакцию Франции. Поэтому, заключив с Робертом Нормандским договор, Генри обратил свое внимание на Фландрию. В конце концов, Роберт Фландрский был практически постоянным соратником Роберта Нормандского в Святой Земле, и было бы естественно ожидать, что когда начнется планируемое Генри завоевание Нормандии, он поддержит старого товарища по оружию. Но отношения между Фландрией и Нормандией, Англией и Францией были слишком сложны для того, чтобы поведением правителя Фландрии управляла чисто человеческая симпатия (если она имела место).

Суть всех этих взаимосвязей восходит к деятелю по имени Бодуэн V Фландрский, который нашел себя в положении вассала и короля Франции, и императора Священной Римской империи, и решил что-то с этим сделать. В 1028 году он женился на Аделе, дочери короля Франции Роберта II, и вместе с тестем поднял бунт против своего папаши, в результате которого Бодуэну IV пришлось бежать в Нормандию. Но Роберт Дьявол быстро надавал юному бунтарю плюх, и Бодуэн IV вернулся на свое законное место, откуда продолжил бодаться с немцами и всеми прочими, мешавшими ему расширять границы Фландрии. Бодуэн V престол и конфликты папеньки в свое время унаследовал, и всё это тянулось до самой смерти императора Генриха III в 1055 году. В принципе, этот Бодуэн V был совсем даже неплохим воином и не последней фигурой в европейской политике, о чем говорит его роль в качестве совместного с Анной Ярославной регента на время несовершеннолетия Филиппа I Французского.

Кроме того, Бодуэн V был одновременно и отцом жены Завоевателя, и сводным братом жены Тостига Годвинссона, так что Завоеватель счел разумным заключить с этим графом договор, который назывался money fief. Если совсем просто, то по такому договору одна сторона регулярно платит другой «пенсию» (300 марок, в данном случае), в обмен на обещание получающей плату стороны предоставить платящему определенную военную силу по первому требованию. Эдакий долгосрочный наемнический договор.

Когда Бодуэн V умер, графская корона Фландрии перешла к его старшему сыну Бодуэну VI, и далее должна была передаваться по линии старшего сына. Но у Бодуэна V был младший сын, Роберт, которого он женил на вдове графа Голландии, у которой от первого брака было трое детей, включая дочь Берту. И этот Роберт перехватил у племянника, сына безвременно почившего Бодуэна VI, власть и графство, благо за того собиралась управлять его мамочка, Ришильда де Эно, которая вовсе не пользовалась в народе популярностью. Вернее, скажем прямо, не пользовалась популярностью у знати, и все из-за своего жесткого, воинственного характера.

Ришильда пожаловалась Филиппу I Французскому, который был как бы формальным оверлордом Фландрии. Тот вызвал Роберта к себе на ковер, но Роберт, разумеется, не явился. И начались военные действия, в которых Нормандия и Франция поддерживали сына Бодуэна VI, Арнульфа. И в этот момент узурпации власти Робертом, Завоеватель прекратил выплату своих money fief. Разумеется, это Роберту I совсем не понравилось, но ещё меньше ему понравилось то, что его сестра Матильда конкретно поддержала Ришильду и Арнульфа, и даже послала им в поддержку военный контингент. Вдобавок к этому, граф Роберт сильно подозревал, что Матильда, в случае гибели Арнульфа, может заявить свои права на корону Фландрии, потому что она была старше Роберта. Командовал войсками Матильды граф Херефорда Фиц-Осберн, и, кажется, ему пообещали руку Ришильды в случае успеха.

Но победы не случилось, во многом из-за того, что Роберт I был воином серьезным и обстоятельным, а Фиц-Осберн отнесся ко всей истории легкомысленно, за что и поплатился жизнью. Если он изначально всерьез собирался защищать интересы Арнульфа – за Арнульфа вообще стоял всего один кастеллан всего одного замка Сен-Омер. Самое смешное, что именно этому кастеллану, Вульфрику Рабелю, удалось взять в плен Роберта I, который просто не ожидал сопротивления. Роберта, впрочем, пришлось обменять на взятую в плен сторонниками Роберта Ришильду, а в 1071 году состоялась решающая битва при Касселе, в которой Арнульф погиб.

Король Филипп решил, что нет человека – нет проблемы, и признал Роберта I законным правителем Фландрии, а тот отдал за него своё приемную дочь Берту. Правда, Ришильда не сдалась чтоб уж совсем, и таки выкрутила, строя авансы в сторону Германии, у Филиппа признание её второго сына, Бодуэна, графом Геннегау (Эно). Поскольку Филипп поддержал Роберта I, этот Бодуэн де Эно стал искать поддержки у Завоевателя. Но вообще, тут, скорее, племяннику помогала Матильда, а не её муж. Это она совершенно публично кляла младшего брата за жестокость, которая принесла окружающим столько несчастий.

Примирение между Англией и Фландрией настало, когда Филиппа I ударило любовью к Бертраде де Монфор. Король взбесился совершенно, отправив Берту за стены замка Монтрёй-сюр-Мер в 1090-м году, и украв любимую у мужа через два года. Надо сказать при этом, что мать Берты приходилась близкой родней (племянницей) кому-то из пап, так что Филипп воистину выбрал не самый легкий путь к счастью.

Вильгельм Руфус, отлично знавший кухню фландрской политики, сделал стойку, и быстро протянул руку Роберту I, предложив ему возобновить старый договор относительно money fief. Впрочем, Роберт умер в 1093 году, так что вряд ли он успел получить деньги, но враждебность Фландрии по отношению к Англии поулеглась. А его преемник, Роберт II, имел предрасположенность к здравым компромиссам, так что и с Англией дружил (и получал от Руфуса с 1093 года эту пресловутую «пенсию»), и с Нормандией, и с Францией помирился. Первые годы своего правления он был слишком занят с делами Первого Крестового, но когда вернулся, то встретился в марте 1101 года в Дувре с королем Генрихом. Причиной были всё те же money fief.

Про Роберта II Фландрского поговаривали, что он имеет ненасытную страсть к деньгам, но, в принципе, он не действовал в приобретении этих денег бесчестно. У него был договор с Вильгельмом Руфусом. После смерти Руфуса, он встретится с новым королем, Генри I. Насколько можно сделать вывод из дошедшего до наших дней черновика договора, Генри наметил в нем своей целью короля Филиппа, чтобы потом иметь весомый аргумент в переговорах с Францией. В частности, Роберт II обещал сделать всё возможное, чтобы отговорить короля Франции от конфликта с королем Англии, а если такой конфликт случится, то он выступит на стороне короля Франции силой в 20 рыцарей, и, одновременно, на стороне короля Генри с силой в 980 рыцарей. Любопытный пассаж, если учесть, что король Франции был оверлордом Фландрии. Не менее любопытно и то, что Роберт Фландрский обязался поставить ту же тысячу рыцарей по вызову короля Генри в Нормандию. На которую, напомню, Генри не имел ни малейших прав. Но чего не пообещаешь за 500 марок годовых. Что проливает дополнительный свет на то, что Алтонский договор не был для Роберта Куртгёза бесславным или глупым, потому что 3 000 марок серебром были в то время баснословной суммой.

Насколько известно, Генри никогда не прибегнул к прямой помощи графа Фландрии в своих делах, да и вообще отношения Фландрии и Англии в его царствование не были радужными. Тем не менее, два «но» к этому замечанию. Во-первых, всё, что ему от договора с Робертом Фландрским было нужно – это сам факт того, что договор существует. Во-вторых, континтгент Фландрии на стороне короля всё-таки воевал, просто не под знаменами своего графа, сохранились свидетельства участников этих действий. Аналогичные договоры были заключены Генри с Бретанью, Анжу и Мэном. В таких условиях, Филипп I был просто вынужден проглотить любые действия своего английского коронованного собрата, или получить пограничные войны по всем направлениям.

@темы: Robert Curthose

---

Тайванская версия "Гарри Поттера"

Называется The Four Horsemen





Мистическая академия, о которой идет речь в сюжете этой великолепной картины, существует уже на протяжении очень многих лет. Ро Лан Де считается одним из наиболее элитных учебных заведений страны, в котором получают великолепные знания исключительно дети богатых и знаменитых родителей. Бывшие выпускники школы с удовольствием отправляют сюда учиться своих подросших детей. Однажды трем из них одновременно пришли, никем не подписанные письма, в содержании которых значилось, что Академия находится под угрозой закрытия. Чтобы провести собственное расследование, герои отправляют туда собственных детей.

Переводить, вроде, начали, но там же 48 коротких серий... Жаль, что тайванский, я их вообще не воспринимаю, там мне любой сюжет комедией кажется. Но хочу отметить, что жилищные условия героев тут гораздо лучше, чем у их европейских аналогов.

@темы: Дорамы

---

Роберт Куртгёз - инструкция к тому, как вырыть себе яму

Heinrich V. und Papst Paschalis


Роберт Нормандский и Генри I Английский были, конечно, братьями. Но, при этом, один был правителем герцогства, а другой королем. То есть, просто так заскочить на огонек друг к другу они не могли, даже если бы сильно этого хотели. Правители ведь, по протоколу, путешествуют с эскортом, да и вообще... Наверное, был какой-то обходной путь для огибания формальностей по разрешению въезда и выпуска охранной грамоты. Например, назваться титулом какого-нибудь сеньора одного из своих владений. Но это могло бы помочь, если правители были между собой в достаточно дружественных отношениях.

Как понимаю, между Вильгельмом Руфусом и его братом Робертом формальности были соблюдены только раза два, когда речь шла именно об армейских походах с намеком на возвожные военные действия. А так Руфус довольно спокойно мотался в Нормандию и по Нормандии, как лорд своих поместий, и никого это не беспокоило. Потому что в их договорах этот момент был отдельно решен предварительно.

Но Генри был Генри. Во-первых, его всё-таки точил червячок осознания, что трон он занял не по праву. И хотя к 1103-му году никакой нормальный лорд и в кошмарном сне не хотел бы поменять его на герцога Роберта, неуверенность осталась. Во-вторых, Генри всегда был человеком, старающимся выжать любую выгоду из любой ситуации. Политика, ничего личного. Свести такой подарок судьбы, как нахождение практически беззащитного герцога Нормандии на своей территории, к посиделкам за бутылкой он не собирался.

Высадившийся в Саутгемптоне только с личной охраной Роберт был встречен Робертом де Мёланом, который объявил ему, что только вежливость его величества не позволяет ему, Роберту де Мёлану, немедленно арестовать и посадить под замок вторгнувшегося на территорию суверенного государства герцога. Роберт растерянно оглянулся на безмолвно стоявшие за ним «силы вторжения», числом человек в тридцать, и развел руками. Практически под конвоем его доставили к брату, где Генри, в первую очередь, энергично обвинил Роберта в нарушении Алтонского договора. По договору, Роберт был обязан воевать с дю Беллемом, а он заключил с врагом его величества мир! Роберт снова развел руками и попытался объяснить, при каких обстоятельствах этот мир у него выкрутили, но Генри был непреклонен.

По логике короля, подобное нарушение договора можно было компенсировать только одним способом – отказом от злосчастных 3000 серебряных марок. Психологически интересный момент здесь в том, как именно у Роберта выкрутили отказ. Генри, по-видимому, совершенно ясно понимал, что поступает с Робертом отвратительно, и что понимания своему поведению он среди лордов не найдёт. Поэтому он ханжески прикрылся в этом деле помощью королевы.

Дэвид пишет, что дочь Генри и Матильды (будущая "императрица Матильда" была крестницей Роберта. Так что принимала Роберта как гостя именно Матильда, и принимала достойно – как родственника соответствующего ранга. И требование короля относительно отказа от 3000 марок было представлено именно ею как просьба, как добровольный подарок крестнице, но этот финт не обманул, собственно, никого. Особенно постыдным его заклеймил поэт Вас, Уильям из Малмсбери намекнул, что, на самом деле, Роберт явился к брату по-простому потому, что у него было когда-то отправленное его братом приглашение. Очевидно, оно было отправлено, когда Роберта попросили стать крестным маленькой Матильды. То есть, в начале 1102 года. И только Ордерик старательно оправдывал Генри.

Что касается Роберта, то встреча, устроенная Генри, должна была открыть ему глаза на истинный характер их отношений. Но что он мог сделать, находясь во власти брата на его территории? Только добиться хоть чего-то (решения в пользу де Варенна) и унести благополучно ноги. Если бы Роберт только смог сделать в тот момент величайшее усилие над собой, и унес бы ноги в неизвестном направлении! В конце концов, опыт странствующего рыцаря у него уже был. Но бедняга безропотно вернулся в Нормандию, где у него уже практически не осталось друзей.

По иронии судьбы, его единственным союзником оказался тот самый дю Беллем. Дю Беллему было важно легально находиться в Нормандии под формальной защитой герцога Нормандии, поэтому Роберт был ему просто-напросто необходим. А у Роберта Нормандского больше не было никого, кому он был бы нужен. И именно этот вынужденный союз двух ненавидящих друг друга людей стал для герцога шагом в бездну. Потому что против него поднялась вся церковь Нормандии. Церковь вообще считала, что Роберт, раскидывающий деньги и земли направо и налево, пожертвовал ей слишком мало. А уж когда часть церковных угодий оказалась отданной дю Беллему, который жег церкви с таким бесстрастием, словно перед ним были стога сена, высшее духовенство Нормандии стало сговариваться с королем Англии.

Последней каплей для церкви Нормандии стал конфликт герцога с аббатством Сен-Пьер-сюр-Див. Когда там умер аббат, герцог продал абатство за 145 серебряных марок некоему монаху из Сен-Дени, которого Ордерик называет Робертом. Это несколько странно, потому что монахи носили, насколько я знаю, старомодно-латинские имена, да и вообще, бывших монахов не бывает, а от монаха не потерпели бы того, что этот «Роберт» утворил: выставил смиренную братию аббатства на все четыре стороны, продал всё ценное, что в аббатских реликвариях нашлось, нанял на эти деньги себе челядь, и стал жить бароном. Думаю, что этот «Роберт» был не монахом, а мирянином на какой-то церковной должности, именно против таких и была затеяна церковная реформа, проталкиваемая Ансельмом в Англии.

Другой крупный конфликт между интересами герцога и интересами церкви приключился в Лизьё, где умер епископ. Небезызвестный нам Ранульф Фламбард сначала протащил на вакантную должность своего брата. Который, формально, не был для неё компетентен, потому что не владел письменной латынью. Но поскольку новый епископ умер через несколько месяцев (и, возможно, никто против него не возражал, по большому счету), протест против назначения сделан не был. И на освободившееся от брата место Фламбард протолкнул своего сына. И всё бы ничего, если бы молодой человек не был несовершеннолетним. Собственно, ему было всего 12 лет. Более того, Фламбард протолкнул в указе о назначении параграф, что если и этот епископ умрет, то его место займет другой сын Фламбарда, который был ещё младше. Естественно, фактическую работу епископа взялся делать сам Фламбард – в качестве управляющего.

Зная Фламбарда, гения эффективного управления, можно предположить, что он просто положил перед герцогом расчеты, насколько обогатится герцогская казна от такого своеобразного распределения должностей. Вот только церковь, как организация, пришла в полную ярость от того, что герцог назначил на должность епископа ребёнка. Это был удар по престижу, не говоря о том, что каждый знатный дом герцогства имел членов своего семейства в церковной иерархии, и место епископа для многих из них было бы венцом карьеры. А тут, понимаете, Фламбард со своим малолетним бастардом.

Тем не менее, для нанесения ответного удара церкви понадобилось время. Для наступления на Фламбарда нужен был лидер, который сумеет заставить герцога себя услышать. А повязанность епископов со светской политикой делала практически любого из них уязвимым для защиты Фламбарда. Тем более что у каждого уважающего себя церковника были свои люди в курии Святейшего Престола, лоббирующие его интересы, и лобби Фламбарда с давних времен было одним из сильнейших. Значит, давить надо было на герцога Роберта. В общем и целом, в самой Нормандии такой фигуры попросту не нашлось.

Для этой задачи был выбран епископ Шартра, Иво. По нескольким причинам. Во-первых, происхождения он был не знатного, и никакой большой дом со своими амбициями за ним не стоял. То есть, он был фигурой условно нейтральной. Во-вторых, будучи парнем неглупым, он с самого начала засел всерьез за книги, стал учиться сам, потом начал писать философские трактаты, и преподавать в школе августинского аббатства Сен-Квентин в Бовэ. Вскоре он стал котироваться как лучший учитель во всей Франции, и слава его школы разнеслась «по всему христианскому миру», как говорится. По Франции – точно, и этот факт обратил взгляд Адели Блуасской на Иво, для которого она стала покровительницей на долгие годы.

В-третьих, у Иво на тот момент было самое сильное лобби в папской курии, о чем говорят провернутые им проекты значительной степени сложности. Всё началось, очевидно, в 1094 году, когда Иво Шартрский, вместе с папским легатом Гуго де Ди, отлучил короля Франции Филиппа I от церкви – за брак с Бертрадой де Монфор. В 1101 году, он добивается отстранения вновьизбранного епископа Бовэ Этьена, а в 1104 году расторгает брак Гуго Шампанского и дочери Филиппа I по столь любимой церковью статье «близкое родство». В общем, такому зубастому типу, как этот вылезший в самые верха церковной иерархии разночинец, какой-то там герцог Нормандии был бы легкой закуской. И Роберт это понял. Поэтому, когда Иво в 1105 году обратил свой гневный взгляд на Нормандию, Фламбарду с сыновьями пришлось оттуда срочно ретироваться. Действовал Иво Шартрский, конечно, не прямо, а через нормандского епископа Эврё, но ни для кого не было секретом, откуда пошла волна на герцога Роберта.

Но понимаете, есть вопросы, решение которых приносят заинтересованным сторонам только новые и новые неприятности. Вот так и с этим местом епископа Лизьё. Церковники теперь сами избрали туда епископа, но тут вдруг выяснилось, что архиепископ Руана, Вильям Бона Анима, который должен посвятить нового епископа, сам находится под отлучением от церкви. Не спрашивайте, как такое было возможно, и как об этом было можно забыть. В общем, Иво посоветовал выборному епископу ехать в Рим, и там утрясать все формальности. А в Нормандии, как только ситуация утихла, Фламбард подкупил герцога Роберта, и продвинул на освободившуюся должность епископа Эврё одного из своих клерков, Вильгельма де Пэси.

В данном случае Иво Шартрский зашел так далеко, что напрямую пригрозил епископу Руана, что еслии только тот попробует данное назначение утвердить, все его «грязные делишки» станут известны самому папе. Он, Иво, это обещает. Ладно, Вильгельма де Пэси вызвали в Руан. И там он, с деланной наивностью, заявил, что его избрание не было ни подарком герцога, ни результатом выборов. Наивность этого деятеля не спасла, и он был отправлен прямиком в Рим, где его осудили за симонию – покупку церковной должности за деньги. И вся эта активность не спасла высшие церковные эшелоны Нормандии от кляузы Иво Шартрского папе.

Разумеется, у папы Паскаля и герцога Роберта Нормандского шла ещё и прямая переписка, причем все время после возвращения герцога-крестоносца в Нормандию. Но тут следует понимать, что целью папы вовсе не была справедливость и мир во всем мире. Папа был таком же политиком, как глава любого государства, и в этой должности преследовал ту же цель, что и глава государства – суверенность и влиятельность, а также богатство. Хладнокровный Генри I это понимал, а непростительно наивный в политических делах герцог Роберт – нет. Соответственно, даже когда папа хотя бы очень формально и нехотя поддерживал Роберта (как в 1101 году, в вопросе об английской короне), на деле Святейший Престол всегда становился на сторону короля Генри, который всегда умел сделать вовремя уступки в вопросах о выборе епископов, тогда как Роберт упрямо твердил, что вручение выбранному им самим епископу кольца и посоха из его, герцога, рук является его наследственным правом и, соответственно, обязанностью.

Увы, в мире существует закон, который действовал всегда и будет продолжать действовать, покуда существует человечество: чтобы качать права, надо иметь ресурсы. Надо быть доказанно ценным на своем конкретном месте для тех, кто обладает возможностями усилить или ослабить твою котировку. А уж сама котировка зависит от многих факторов, учитывающих и финансовые возможности, и способности поладить с другими игроками, и связи, и потенциал. По этой шкале, в глазах Святейшего Престола однозначно лидировал хладнокровный, быстрый, богатый Генри, всегда готовый обсудить любой проект не эмоционально, а с точки зрения выгоды. И чем больше Роберт Нормандский, обедневший и слабый, неумелый правитель, отстаивал свои права, тем ниже падала его котировка на политическом рынке Европы.

@темы: Robert Curthose

---

Я тоже так думаю

Получить предсказание

@темы: "нетягостная бредь"

---

Роберт Куртгёз - Нормандия в огне

Роберт счел себя обязанным выполнить если и не дух, то букву Алтонского соглашения, собрал кое-какие войска, и осадил крепость Винья, принадлежавшую дю Беллему. Крепостью в тот момент управлял Жерар де Сен-Илер, человек с практическим складом ума. Как я уже упоминала, Роберта дю Беллема не любил никто, ему просто подчинялись из страха, и иначе чем «чудовищем» его люди не называли, а это говорит о многом, потому что говорившие жизненный опыт имели обширный. Так что гарнизон замка был вполне готов почетно сдаться законному герцогу Нормандии при первом удобном случае. Воинский кодекс, всё-таки, требовал, чтобы какая-то причина для сдачи осажденным была дана.



Отсюда: evewho.com/pilot/Robert+de+Belleme

Только вот подчиненные герцога, которые, возможно, его и любили, подчиняться своему лорду не привыкли, и привыкать не собирались. Разумеется, это нервировало весь собравшийся у Винья контингент. Поэтому, когда кто-то из Монфоров открыл, по какому-то поводу, стрельбу в лагере (видно, кто-то некстати из пушки пальнул), то нервы у людей не выдержали, они запаниковали, и вся армия герцога... побежала, к вящему изумлению осажденных, которым вдруг некому стало сдаваться. Кушать им, тем не менее хотелось, и поэтому они, без всяких тонкостей, вышли из крепости, и стали грабить окрестности. Видимо, по логике «если наш хозяин – враг герцога, который нас не победил, то и мы право куснуть имеем».

Герцог, по причине невладения ситуацией, мародеров остановить даже не попытался, и вскоре к ним присоединились собратья из других гарнизонов дю Беллема: Шато-Гонтье, Фурша и Аржентана. Конечно, вполне может быть, что Роберт Нормандский просто не считал окрестных крестьян людьми, ради которых ему придется отвечать перед дю Беллемом. В конце концов, для Франции полное презрение правительства к нуждам и горестям народа было практически официальной идеологией, и вряд ли Нормандия при таком пассивном герцоге как Роберт далеко от этой идеологии ушла. Благо, хотя бы местные лорды понимали, что своих кормильцев от мародеров надо защищать. Известно, что как минимум Роберт де Грандмесниль, Роберт де Курси и Хью де Монпиньон собрали военные силы, способные отбивать наскоки банд мародеров на их земли.

А осенью 1102 года в Нормандию вернулся разъяренный проигрышами в Англии дю Беллем, и начал войну против всех, кто не был его союзником. В свое время, Роберт Куртгез сам понадарил ему земель и замков, пытаясь задобрить и выиграть на свою сторону, и теперь в руках дю Беллема было 34 замка и практически неисчерпаемые ресурсы для ведения своей войны. И это была война на уничтожение – сжигались деревни, сжигались церкви вместе с духовенством и людьми, искавшими в церквях укрытие. Вряд ли эта пламенная ярость имела какую-то политическую цель, и именно поэтому она потрясла даже братьев Роберта дю Беллема. Настолько, что Роджер полностью закрылся от мира в поместье своей жены, и никогда больше не покинул его, а Арнульф стал союзником Роберта Нормандского, уведя этим поступком немало людей дю Беллемов от своего бешеного братца.

Возможно, Роберт дю Беллем действительно никогда не был полностью вменяемым человеком. Возможно, он потерял рассудок от чувства безнаказанности, но его ярость за отступничество братьев вылилась на сестру, женский монастырь которой, Альменеш, он сжег дотла. Вернее, вылилась бы, если бы Эмма не понимала характера своего брата, и не расселила монахинь по другим монастырям сразу, как Роберт дю Беллем вернулся в Нормандию. Сама она, с тремя другими монахинями, нашла укрытие в аббатстве Сен-Эбрульф. Это она потом рассказала несколько эпизодов того периода, практически не упомянутого в летописях, Ордерику.

На какой-то момент ситуация в Нормандии выглядела так, что ни сам герцог сольно, и объединенные силы Роберта Куртгёза и прочих, включая помощь от родичей жены, не могли сделать ничего против дю Беллема. Можно ли одолеть торнадо? Всё, что они могли – это отступать и снова отступать. По сути, дю Беллем полностью завоевал Нормандию. Короны для себя он, всё же, не хотел, так что герцогу было позволено заключить с ним мирный договор, хотя и на очень унизительных для герцога условиях. Именно в тот момент епископ Серло пересек пролив, и направился к английскому королю с подробными рассказами о том, что его брат превратился в герцога-марионетку в руках Роберта дю Беллема.

А в январе 1103 года умер Вильгельм де Бретейл, не оставив законного наследника. За его наследство вразу же схлестнулись двое – бастард де Бретейла Юстас, и племянник де Бретейла Рено, из бургундского дома де Гранси. Юстас был проворнее, так что успел первым прибрать папашино наследство, да ещё и обратился... к королю Англии. Видимо, по поводу английских владений де Бретейла. И Генри, конечно, не замедлил признать Юстаса наследником отца, отдать ему в жены свою незаконную дочь Джулиану, да ещё и отправить ко двору брата своего министра Роберта де Мёлана (он же де Бьюмонт) с известием, что им бы лучше по-хорошему признать права его, Генри, зятя против бургундца-чужеземца, иначе они почувствуют его королевское неудовольствие.

Что ж, Юстас де Бретейл занял свое место среди лордов Нормандии, и очередная феодальная война закончилась, но общую ситуацию это не улучшило. Вскоре сам английский посланник, по совместительству один из крупных нормандских лордов, угодил в неприятности, да так, что был вынужден отдать свою дочь Аделину за племянника Вильгельма д’Эврё.

А чем занимался всё это время герцог Роберт Нормандский? Ничем, к сожалению. Во всяком случае, никаких героических его действий хроники не упоминают. Он не принимал участия в этих феодальных войнах, и ничего не сделал для того, чтобы их прекратить. К тому же, в марте 1103 года Сибилла умерла. И именно этот момент выбрал де Варенн, чтобы влезть со своими жалобами на то, как страшно пострадало его благосостояние из-за его верности делу герцога. Вконец измучанный, Роберт Куртгёз не нашел ничего лучшего, чем подорваться в Англию к брату. Формально – чтобы просить за де Варенна, но, скорее всего, просто от безнадежности, просто потому, что ему хотелось в тот момент быть где угодно, только не в Нормандии.

На самом деле, все признают, что именно современных тому моменту хроник или хотя бы внутримонастырских записей в Нормандии не сохранилось. Или, по крайней мере, они пока не найдены. Более или менее стройный ход событий выстраивался позже – тем же Ордериком, у которого ещё была возможность встретиться если не с самими свидетелями событий (хотя и с ними тоже – с той же Эммой), то с первым поколением их слушателей. Проблема в том, что Ордерик и прочие его современники писали во славу Генри I Английского. То есть, в интересах цели было преувеличить то состояние хаоса, в котором находилась Нормандия под управлением Роберта Куртгёза, чтобы создать нужную степень контраста с довольно жестким порядком, который позже установил Генри I. Более того, именно в этой части летописи Ордерика хронология чрезвычайно запутана. Очевидно, сам автор не мог уже тогда восстановить хронологический ход событий. Или не захотел. Или ему пришлось отредактировать из текста определенные пассажи, и это спутало всю хронологию.

Поэтому в оценке действий того отрезка правления и личности Роберта Нормандского (Куртгёза), в истории создалась своеобразная ситуация. Отрывочные свидетельства дают представление о творящемся беспределе. Нет никаких записей о том, чем именно занимался среди всего этого сам Роберт. Поэтому очень редкие историки решились писать о Куртгёзе на базе более чем скудных данных. Я пока нашла буквально два имени. Чарльз Дэвид, американец, писавший в самом начале 20-го века, и Уильям M. Айрд, шотландский профессор из Эдинбурга, наш современник. Был ещё один, Эдвард Август Фриман, писавший о Куртгёзе ещё раньше Дэвида, около 1876 года, в контексте завоевания Англии норманнами. Но именно биографией Роберта Нормандского текст Фримана не был.

Делать вывод о том, что Роберт Куртгёз ничего не делал между Алтонским договором и своим визитом в Англию в 1103 году, на основании отсутствия данных о его действиях, на мой взгляд просто некорректно. Во всяком случае, вскользь упомянутое Дэвидом участие в войне с дю Беллемом кого-то из родственников Сибиллы (одного из племянников Робера Гискара, Вильгельма Конверсанского) уже говорит о том, что помощь Роберт запрашивал и получал. С другой стороны, сам факт того, как именно Роберт Куртгёз появился в Англии в 1103 году, говорит о том, что герцог оценивал ситуацию в Нормандии как отчаянную, и вряд ли он допустил бы такое невиданное и опасное нарушение этикета только из-за нытья де Варенна.

@темы: Robert Curthose

---

И снова...

Ещё один год жизни под знаком белой розы. А через несколько дней - десятилетие этому дневнику. Самое быстро прожитое десятилетие в моей жизни.

@темы: "праздники"

---

Продолжение суеты вокруг колена

Вы не поверите... Я сама почти не верю. Сегодня поехала на работу, чтобы заполнить с и.о. начальницы извещение о несчастном случае на работе (так квалифицируется моя травма), и впервые взглянула, что написано в моем больничном.

Диагноз и даты - это единственное, что было правильно. Они переврали название моей должности, и не указали работодателя. В таком виде с этим больничным и в уборную не сходишь, ибо бумага жесткая. Я не знаю, как им это удалось, ведь идентификация пациента проводится по карточке Национального Пенсионного Фонда (типа вашего полиса), и направление было из ведомственной поликлиники работодателя. По идее, все данные должны выплыть автоматически при проведении считывающего устройства через штрих-код. Завтра поеду требовать, чтобы переписали этот больничный по правилам. Не ближний свет, 80 км в целом.

Я бы ещё поняла, если бы там был наплыв пациентов. Но нет, я была одна в пустом холле, как, кстати, и в местной поликлинике, когда врач не заметил в заключении радиолога фразы про перелом. У них не было ни одной причины в мире что-то делать впопыхах. Кажется, теперь меня уже ничего не удивит. Разве что если мне заплатят по страховке, а не напишут, как в прошлом году, что ситуация получения травмы является стандартно-рабочей.

@темы: истории о медицине

---

Роберт Куртгёз - хитроумный король Генри

Героев в истории с алтонским договором не было. В том смысле, что никто из участников не проявил требуемого историческим периодом геройства, и не залил окрестности кровью противника. Здравый смысл победил, но надолго ли? Если бы всё зависело только от Роберта, то, пожалуй, противостояние братьев на этом бы и закончилось. С Генри, тем не менее, ситуация была несколько другой. Как ни крути, а получалось, что он платит старшему брату за то, что занимает трон Англии. Не говоря уже о том, что ни один здравомыслящий король не потерпит открыто нелояльных ему магнатов в своем окружении. А именно магнаты составляли окружение короля. Генри I Английский был королем здравомыслящим, и выкинул из своего королевства всех значительных персон, показавших себя неблагонадежными.

Нет, никаких массовых репрессий не было, открыто нарушать Алтонский договор он не собирался. Просто магнаты не привыкли жить по параграфам законов. Обычно на их выбрики смотрели сквозь пальцы, потому что любые действия закона против магната означали расходящиеся кругами беспокойства в окружении магната, которые оказывали влияние на функционирование хозяйства данного магната, и, в конце концов, на функционирование экономики всего королевства. Не говоря о том, что именно на ответственности магнатов была вся система обороны, и именно их военные силы составляли королевскую армию как таковую. В общем, репрессии против магнатов применяли только в самых крайних случаях, когда те оказывались замешанными в серьезных преступлениях типа государственной измены и убийства.

Генри I ворошить осиное гнездо не стал, а просто повторил тот же финт, который сделал его предшественник, Вильгельм Руфус, в 1088 году – выдворил из королевства неугодных ему лордов в Нормандию. Вильгельм де Варенн, со своим ближним кругом, был буквально первым. Причем, как я понимаю, его английские земли даже не конфисковали – его лишили права наследственно управлять этими землями. Английские владения де Вареннов и их титулы были подарены королем, разумеется, и, по большому счету, принадлежали короне. Графам-норманнам в Англии просто давалось управление королевскими землями взамен на выполнение определенных обязанностей перед короной. То есть, формально, не исполнивший свой долг граф мог быть отстранен и лишен права управлять имуществом короны. В отличие от ситуации, когда корона брала под свою власть земли, принадлежавшие лично землевладельцу – в этом случае речь шла бы именно о конфискации.

Далее, Роберт Малет, разделивший участь де Варенна, был шерифом Норфолка и Саффолка, с правом сбора налога. В первый раз он был лишен должности и права Вильгельмом Руфусом в 1094 году, и выслан в Нормандию. Генри I восстановил Малета в должности и правах в 1100-м году, но счел после событий при Алтоне, что не сможет ему доверять, и выслал в Нормандию. Та же судьба постигла Роберта де Лэси, лорда Понтефракта и пр.

Надо сказать, все эти лорды были прощены королем по первой же просьбе, им вернули владения, признали их права на наследование, и все они сделали впоследствии карьеру при дворе Генри I, так что урок пошел впрок. Но, пожалуй, будущее де Варенна обошлось Роберту Нормандскому очень дорого – мало того, что Роберту пришлось самому ехать в Англию просить за него (в 1103 году), так вдобавок пришлось отказаться от получения тех 3000 серебряных марок, которые Роберт получал от Генри по Алтонскому договору. В этом есть своя мрачная ирония, потому что с того часа де Варенн выступал только на стороне своего нового господина, и, в конце концов, против Роберта Нормандского.

Несколько строже Генри обошелся с Иво де Грандмеснилем, который унаследовал от отца город и крепость Лестера, а также должность шерифа Лестершира. Дело в том, что Иво дезертировал из-под Антиохии. Так что можно предположить, что его участие в заговоре в пользу Роберта Куртгеза было отчаянной попыткой вернуть дружбу герцога, и снова попасть в число «рукопожатых», так сказать, потому что незавидной была репутация сбежавшего из крестового похода. В общем, когда Роберт Нормандский отказался от короны Англии, положение Иво стало настолько непереносимым, что он вступил с кем-то из соседей в вооруженный конфликт. Или его спровоцировали вступить, чтобы король смог обвинить его в беспрецедентной в истории Англии норманнов попытке начать приватную войну, и наложить такие штрафы, что у Иво остался один путь – вернуться в Святую землю. Только вот даже на это денег у Иво не осталось. Но у него оставались земли его супруги, дочери Гилберта де Гонта, родственника Матильды Фландрской. Так что заложил он эти земли соседу, Роберту де Бьюмонту, дав, в качестве залога, разрешение сэру Роберту женить его племянницу на своем сыне. И отправился в паломничество вместе с женой, где оба вскоре и сгинули, уже в 1102 году. К слову, вся родня Иво в будущем выступила за короля Стефана против дочери короля Генри.

Но всё это было сущей мелочью для Генри, по сравнению с главным противостоянием – Робертом дю Беллемом. В Англии дю Беллем носил титул графа Шрюсбери, и был самым богатым лордом Англии и Нормандии, причем большинство его земель принадлежали ему лично. Что означало (с его-то буквально генетической предрасположенностью к агрессии и насилию), что он ни в грош не ставил ни герцогов, ни королей, и не привык сдерживаться ни на словах, ни в поступках. Презирал он всех абсолютно равноправно, без какого бы то ни было уважения к статусу и титулам, и король решил сыграть на этом. Год его шпионы записывали и заверяли каждое неаккуратное высказывание дю Беллема, и осенью 1102 года графа вдруг вызвали на заседание королевской курии по обвинению в 45 словах и делах, направленных против короля Англии и герцога Нормандии.

Дю Беллем повел себя ожидаемо. Ни на какой суд он не явился, никак оправдываться не стал, а кинулся укреплять свои замки. Тогда его объявили вне закона, и началась настоящая война. Королевские войска последовательно взяли Арундел, Тикхилл, Бриджнорт, Шрюсбери, и до Михайлова дня вытеснили дю Беллема прочь из Англии. В Нормандию. Два брата Роберта, Арнульф и Роджер, тоже были осуждены, лишены имущества, и изгнаны в Нормандию. Даже нормандский монастырь, имевший в Англии земли, лишился этих земель потому, что им руководила Эмма, сестра дю Беллема.

Для Нормандии вообще и для герцога Роберта в частности всё это имело печальные и далеко идущие последствия. После смерти Вильгельма Руфуса, герцогство превратилось в плацдарм феодальных войн всех против всех. Возвращение Роберта из крестового похода и подготовка похода на Англию вернули на время порядок, но когда из Англии пришлось вернуться без добычи, и в Нормандию стали стекаться выгнанные из Англии, несколько обедневшие лорды, войны вспыхнули с ещё более яростной силой. Ещё хуже было то, что Генри, ссылаясь на Алтонский договор, потребовал он Роберта начать преследование дю Беллема в Нормандии, потому как король Генри находился с этим графом в состоянии официальной войны.

И теперь Роберт Куртгёз оказался перед необходимостью делать то, чего он не только не умел, но и не желал делать – перед необходимостью воевать против своих подданных. Очевидно, эту цель и преследовал король Генри, точно знающий слабейшее место брата. Потому что нынешняя ситуация радикально отличалась от ситуации 1088 года, когда Руфус выслал в Нормандию тех, кто хотел видеть королем и Англии, и Нормандии именно Роберта. Нынешние изгнанники вообще не хотели ничего, кроме как захапать всё возможное у более слабых, и защищать нахапанное когтями и зубами. Это была самая настоящая анархия, и герцогская власть Роберта Нормандского превратилась в почти полную фикцию всего за год после подписания мирного договора с братом.

@темы: Robert Curthose

---

LIGHT THE TORCH

Очень, ну очень интересная группа

@темы: "музыка"

---

Как-то так

Получить предсказание

Левую ногу зафигачили от середины бедра до середины голени в какую-то оплетку, как у Робокопа, чтобы сустав не дергался вбок. Дали трость. Сказали есть Бурану 400 трижды в день и Панакод на ночь. Когда-нибудь боль пройдет, сказали они. А перелом, наверное, за следующие 3 недели зарастет. Операция не нужна. Больничный на... неделю. Ногу подергали, но никаких дописследований не сделали. Как ни странно, пациентов в тот момент вообще не было, на всё ушло меньше часа.

Я так скажу, товарищи, что чаша моего терпения переполнилась. В очередной раз. Фиг я пойду на работу раньше, чем через 3 недели. Буду больничный продлевать. И потребую снимка в конце эпопеи, что да - зарос перелом. Ну и ещё много чего в свою пользу сделаю.

@темы: истории о медицине

---

Суета вокруг колена

Заболело у меня колено ровно 3 недели назад. Внезапно и жгуче. Нет, не перенапрягалась. Была пятница, я ещё оба выходных прохромала на работе. Потом у меня были два выходных, а во вторник я пошла в местную неотложку. Об этом я писала. Место боли (внутренняя сторона колена) типично для артроза. Сделали рентген. Дежурный врач, до заключения рентгенолога, посмотрела снимки и записала, что не видит ничего, указывающего на артроз. Сказала, приходите если будет продолжать болеть. Больничный на 3 дня.

Пришла через неделю. Дежурит любезный молодой араб. Почему в неотложку? Меня туда перенаправили, когда я пыталась к нормальному врачу попасть. Ибо других врачей просто нет. Открыл снимок. Артроз, говорит. Я приуныла дико. Потому что если от артроза такие боли, то это кранты нормальной жизни. Дал больничный на два дня, прописал Аркоксию. Прицельное лекарство для артрозных обострений, помогает даже в тяжких хронических случаях. Отпила курс неделю - никакого эффекта от слова вообще. И тут я задумалась. Ну не видела я артрозников, которые корчатся от боли именно в положении лежа. Их поднять трудно, потому что лежа им хорошо, а в движении - больно. А у меня зеркально наоборот. И Аркоксия не помогает, а я видела, в каких жутко запущенных случаях артроза она помогает так, что пациент рыдает от того, что курс закончен и больше нельзя.

Короче, написала про всю эпопею по внутренней почте нашему прикрепленному фельдшеру. Вернее, летней заместительнице, потому что фельдшер в отпуске. С врачем, увы, только через фельдшера, напрямую нельзя. Хотя потом в чат доктор может проявиться. Прихожу вчера со смены, смотрю ответ. Соверуют мне плавание и велосипед, хорошую обувь, хороший комплекс упражнений, и снова про артроз. Спасибо, пишу, но что мне с ночными болями делать? Вчера ведь снова буквально выла полчаса от боли, пока как-то ногу не устроила. Звонит утром: может, к врачу хотите? ХОЧУ!!!!

И тут мне повезло. Адекватный белый мужчина, не пацен, но ещё не поторявший к работе интерес. Крутил здоровое колено, потом больное, и сказал, что точно не связка (чего я больше всего боялась). И совсем не похоже на обострение артроза. А похоже это... переходит к компьютеру, открывает снимки... а похоже это на перелом. И говорит, что вот и в заключении радиолог пишет, что "яркая линия указывает на перелом". А у второго врача я была именно после того, когда заключение радиолога уже было. Я-то в своей электронной истории болезни заключений узких специалистов не вижу. Они для внутреннего пользования между врачами. Тот врач-араб либо конкретно не открыл заключения, либо не счел нужным заморачиваться, и выдал человеку с переломом в колене двухдневный больничный.

В общем сегодняшний врач дал мне направление в больницу, к которой я приписана. И туда тоже через дежурное отделение, то есть завтра я там точно весь день просижу, ведь в первую очередь принимают тех, у кого нарушены витальные функции. Там меня должны дообследовать и решить, что делать. Хотел, чтобы я сегодня ехала, но я не могла - дело было около 3 дня, на мое место просто не успели бы заказать работника. Пообещала завтра с утра поехать. И Панакод прописал. Сказал, что это таки посильнее, чем Бурана 400. Ну вот, заместителя на выходные я себе нашла, в понедельник я выходная, так что хаоса из-за невыхода не случится.

А колено - а что колено? Я была до дрожи рада, что таки связка цела, и очень рада, что дело не в артрозе. На фоне этого перелом кажется делом житейским. Понятия не имею, где я его отхватила (и это жаль, потому что у меня есть страховка на несчастные случаи). Когда всё тело болит всегда и в любом случае, как-то не остается в памяти, когда вдруг на что-то налетаешь. Скажешь несколько ласковых - и живешь дальше.

Если завтра диагноз подтвердится, я попрошу завтрашнего врача сделать рекламацию на врача-араба. Откажется - сама жалобу напишу. Могла бы сказать, что для его же блага, он ещё молодой врач, пусть будет внимательнее впредь. Но правда в том, что я хочу его наказать и за физическую боль, которую я терпела 10 дней, и за моральное отчаяние от того, что помощи не получила, ведь двухдневный больничный при проблемах с опорно-двигательной - это просто насмешка. Мне хочется посмеяться в этой ситуации последней. Ещё и компенсации потребую за страдания.

@темы: истории о медицине

---

Роберт Куртгёз - туда и обратно

The Meeting of the Countess Matilda and Anselm of Canterbury in the Presence of Pope Urban II.
Date: 1637-1642.
Artist: Giovanni Francesco Romanelli

Когда бароны Англии, более или менее неохотно, собрались на обязательный королевский прием в честь Троицы, их «обрадовали» известием, что вторжение с континента ожидает только попутного ветра. Поскольку ко двору собирались все бароны королевства, а не только земельные магнаты, заправляющие ежедневной политикой, известие это было принято довольно мрачно – большая часть собравшихся знала не по рассказам, что такое вести военные действия на своей территории. Да и вообще, с точки зрения рядового баронства и подавляющего большинства населения, в управлении королевством важным было поддержание закона и порядка действующей администрацией. А уж у кого больше на этот трон прав, у Роберта или Генри, их интересовало постольку поскольку.

Тем не менее, феодальная и родственная взаимозависимость баронов друг от друга предполагала, что к какому-то конкретному решение относительно сложившейся ситуации придти необходимо. Король, не без основания, не верил баронам. Бароны, не без основания, опасались, что стоит королю получить мандат доверия большинства, всем, связанным с переговорами с Робертам, придется очень плохо. То есть, ситуация была патовая, и как раз в таких ситуаций архиепископ королевства начинал переговоры между заинтересованными сторонами. Не то, чтобы от него ожидали каких-то гениальных по инновативности предложений – дело было в ритуале, значимость которого архиепископ гарантировал своим статусом. После того, как присутствующие возобновили свои клятвы сидящему на троне королю, а король поклялся руководить королевством по святым и справедливым законам «покуда он жив», можно было начинать работать.

В данном случае, очень похоже на то, что Генри потребовал клятвы не только от баронов, но и от населения королевства вообще, через королевский указ. В Линкольншире сохранился его текст: «Sciatis quod ego vobis concede tales lagas et rectitudines et consuetudines,quales ego vobis dedi et concessi, quando imprimis coronam recepi. Quare volo ut assecuretis michi sacramento terram meam Anglie, ad tenendum et ad defendendum contra omnes homines et nominatim contra Rotbertum comitem Normannie fratrem meum usque ad natale domini; et vobis predictis precipio ut hanc securitatem recipiatis de meis dominicis hominibus francigenis et anglis, et barones mei faciant vobis habere hanc eandem securitatem de omnibus suis hominibus sicut michi concesserunt». Насколько я и онлайн-переводчик можем понять, речь идет о том, что все, от баронов до простолюдинов, встанут на защиту королевства и своего законного короля против Роберта Нормандского, старшего брата короля. Такая клятва приносилась обычно через приходские церкви.

Тем не менее, без приключений не обошлось. Генри выслал сторожевые корабли в море, чтобы те могли вовремя просигналить о приближающемся флоте герцога, но в данном случае (поговаривали, не без усилий Фламбарда), эти корабли просто провели нормандский флот мимо Певенси, где стояла королевская армия, в Портсмут, где армия герцога Нормандии высадилась без всяких проблем, тепло встреченная приверженцами герцога. Что дает полное понимание цене клятв и уверений. Фламбард был в первых рядах прибывших, а общее число кораблей было около двух сотен.

Следующая цель армии Роберта была предсказуема – королевская сокровищница, находящаяся в Винчестере. Но вот что случилось потом, понять затруднительно. Роберт не атаковал Винчестер, хотя подошел к нему, а повернул к Лондону. Каким-то образом в эту историю замешана королева Матильда, которая то ли действительно находилась в Винчестере, и собиралась рожать, то ли Роберту сказали, что она там находилась в глубоко беременном состоянии, на что он ожидаемо отреагировал словами «только последний негодяй посмеет атаковать женщину в такой момент».

Но вообще, для короля Генри ситуация складывалась скверно. Само присутствие брата на его территории означало опасность эффекта снежного кома: за находящимися в сговоре с Робертом магнатами потянутся другие, за теми – более мелкие лорды, за ними – землевладельцы, а остальных и спрашивать не будут, они пойдут за теми, от кого держат свои владения. И Генри задействовал единственный оставшийся у него козырь. Архиепископа Ансельма. Нет, тот вовсе не отставил в сторону все свои дрязги с королем перед лицом опасности. Генри согласился на все его требования. И только после этого, Ансельм кинулся в бой.

Надо сказать, что именно склочность характера этого прелата поставила его на моральные высоты, которых он, на мой взгляд, не заслуживал. Ну нельзя же уважать человека, который категорически не способен на дипломатию, и последовательно портит отношения со всеми, с кем сталкивается. Тем не менее, все знали, что за Ансельмом стоит гораздо больше, чем слова и характер, за Ансельмом стоит церковь как организация, и сам римский папа, чью власть Ансельм был намерен укрепить в Англии любыми способами. То есть, сила, которая могла если и не раздавить, то поставить в сложное положение любого магната. Так что когда высший прелат королевства ринулся поносить лордов за их предательство данной королю клятвы, его слова имели серьезный резонанс.

В общем, когда обе армии встали друг против друга у Альтона, размер они имели достаточно внушительный, чтобы битва при Алтоне осталась в истории острова одной из самых кровавых. Если бы она состоялась. Но Роберт, которому Ансельм убедительно пригрозил отлучением от церкви, не решился начать, а Генри не был уверен, что его под шумок не прикончат, и вместо Алтонской битвы получился Алтонский договор. Именно текст этого договора не сохранился, сохранились рассказы, зафиксированные Ордериком, Флоренсом Вустерским, Уильямом из Малмсбери, Генри Хантингдонским, Васом, Робертом Ториньи и Вильгельмом Жюмьенжским. И хотя эти рассказы расходятся в деталях, в общих чертах смысл договора понять можно.

Вот что мы имеем в сухом остатке, если отмахнуться от слащавых монашеских слов о радостях братской любви. Роберт отказывался от всех претензий на корону Англии, и освобождал брата от вассальной клятвы, которую тот давал в 1088 году. Роберт также не требовал от Генри новой вассальной клятвы в отношении собственности брата в Нормандии, и признавал титул и достоинство Генри. Взамен, Генри обязался выплачивать Роберту 3 000 марок в серебре, и отказался от всех владений английской короны в Нормандии, за исключением крепости Донфрон. Бароны, имеющие владения в Нормандии и Англии, получили признания своих прав от Роберта и от Генри, и полную амнистию. И, как водилось в этой семье, братья снова решили, что если один из них умрет, не имея законного наследника, его корона будет унаследована братом. Я бы сказала, что последний пассаж выглядит странно для двух недавно женившихся мужчин, но, возможно, они решили предусмотреть всё.

Расхождения в хрониках начинаются на моменте, что оба поклялись вместе вернуть всё, что захватил Завоеватель. Ордерик утверждает, что братья также поклялись наказать всех, кто сеял между ними раздор. Но я согласна с Дэвидом, что такой параграф противоречит параграфу об амнистии, и что он добавлен Ордериком с заделом на будещее, так сказать, когда ему понадобилось оправдывать действия Генри. Вернее, подводить под них основу законности. И, вроде, оба обязались помочь друг другу сотней полностью экипированных рыцарей, если один из них окажется вовлеченным в какие-то военные действия.

Почему-то нигде не упоминается отдельно, что случилось с залогом Роберта. Возможно, тогда было принято, что долг «умирал» вместе с кредитором, не знаю. Или момент с возвратом одолженного всё-таки был оговорен, но не показался никому значимым, и не попал в хроники. Но Генри счет деньгам знал, да и собирались те деньги (Роберту на крестовый поход) из английских налогов, а не личных средств Вильгельма Руфуса, так что было бы логично предположить, что одним из серьезных бонусов для Роберта был отказ Генри от суммы залога.

В одном деле братья проявили совершенно искреннее единство: не успели высохнуть чернила на Алтонском договоре, как Генри вызвал архиепископа Ансельма на заседание королевской курии, на котором присутствовал и гостящий у него Роберт, и потребовал либо утвердить тех епископов и аббатов, которых он, король, назначил, либо покинуть королевство. В Нормандию Роберт уехал только на Михайлов день.

А сейчас я хочу прокомментировать утверждение Дэвиса, что Алтонский договор был самым дурацким шагом в долгой истории глупости Роберта. По мнению этого американского историка начала XX века, Роберту нужно было только протянуть руку и взять корону, потому что за Генри, в конце концов, было всего несколько магнатов. Все остальные радостно присоединились бы к победителю, никуда не делись.

По моему мнению, в расстановке сил при Алтоне всё было не так просто, как считает Дэвид. Самую мощную часть обеих армий составляли войска, приведенные магнатами, защищающими не столько права короля и герцога, сколько свои права на владения. Более того, это противостояние искусственно раскололо крупные и влиятельные аристократические дома, которые были вынуждены встать буквально брат против брата, и не из личной вражды, а связанные вассальными отношениями. Как показала история, взять корону было не так уж сложно – пример тому сам Генри. Но вот удержать корону было значительно сложнее, и если даже, как в случае с Генри, сам взявший умудрялся процарствовать относительно спокойно, с проблемой приходилось разбираться потомкам.

Да, Роберт взял только то, что, по всем мнениям и законам, безоговорочно принадлежало ему – Нормандию, свободную от войск английского короля, и небольшую сумму на организационные расходы. Верил ли он в то, что с Генри можно о чем-то договориться таким путем? Кто знает. Это было в характере Роберта – всегда искать максимально правильное компромиссное решение. Пример тому всё его поведение в Первом крестовом. Но можно ли назвать это глупостью? По-моему – нет. Но я не уверена, что неконфликтность может быть козырем для правителя, если только она не подкрепляется историей весьма энергичных и агрессивных при необходимости действий. У Роберта такой истории не было.

@темы: Robert Curthose

---

Оригинальной не буду

Жара. Влажная жара, сейчас вот почти 9 вечера, а на улице +26. Не могу сказать, что я страдаю - переношу я этот адище нормально, на работе все пациентки удивляются, что "на тебя жара словно и не действует". Но чертовски неприятно чувствовать себя то просто влажной от испарины, то откровенно мокрой, потому что вода по шее просто течет. Уж не знаю, почему именно на затылке эти источники открылись.

Интересное наблюдение - при такой жаре кожа теряет чувствительность к укусам кровососов. У меня, во всяком случае. Это удобно, потому что вчера вечером пришлось приводить в порядок длянную клумбу-грядку, высаживать уже цветущую рассаду "ноготков". Летние цветы уже исцвелись, что называется. Ведь с мая жарит. Пелларгонии на южной стороне даже не обещают больше соцветий, взяли тайм-аут. Смородина поспела, но собирать её невозможно по такой погоде. Ну и ладно.

Из приятного - кондеи дома и в машине, и понимание, что "это тоже пройдёт".

@темы: "Грани миров"

---

Роберт Куртгёз - на пороге второго завоевания Англии

Пока Роберт был в походе, Вильгельм Руфус довольно энергично вышиб из Мэна графа Эли де Божанси. Который, разумеется, сразу же после смерти короля попытался заполучить обратно упущенное. Ле Манс, по привычке, упал в объятия осаждающего, но крепость сдаваться не торопилась. Граф Эли запросил и получил помощь от Фулька Анжуйского, и сел под крепостью дожидаться развития событий. В свою очередь, командиры нормандского гарнизона крепости чесали затылка по поводу того, кому же они теперь подчиняются. Посадил-то их туда король Англии, ныне покойный. А кого считать начальством сейчас, когда Мэн как бы был частью герцогства Нормандия, но в воздухе витал вопрос о том, что Роберт-то использовал герцогство в качестве гаранта займа у короля Англии, которым он, по завещанию Вильгельма Руфуса, теперь должен был стать. Но королем Англии стал граф Генри.



Отчаявшись самостоятельно решить этот ребус, засевшие в крепости норманны попросили графа Эли посидеть под стенами ещё, и послали гонцов за инструкциями одновременно и к Роберту, и к Генри. Роберт от гарнизона просто отмахнулся. Во-первых, по его словам, он уже всадил в дела графства столько денег, времени и энергии без должного отклика, что больше не собирается вмешиваться. Ему, Роберту, вполне достаточно его собственного герцогства, да и бароны Англии приглашают его стать их королем. И вообще, он уже в Святой Земле навоевался, и заслуживает отдыха. Так что пусть гарнизон сдается на приличных условиях, и возвращается в Нормандию. Или в Англию. Да куда хотят, в общем-то.

Генри, в свою очередь, было совсем не до вечно мятежного Мэна на континенте – ему надо было укрепляться на лихо захваченном троне. Он, правда, очень красноречиво проблагодарил служак за их верность, но тоже посоветовал сдаться. В общем, в октябре гарнизон цитаделе Ле Манса торжественно сдал позиции Эли де Божанси, и разошелся восвояси. А граф Эли обручил свою дочь со старшим сыном Фулька Анжуйского, и графство Мэн окончательно перешло под руку анжуйцев.

Поговаривали, что хитроумный Генри послал с гонцом два письма. Одно – гарнизону крепости, а другое – графу Эли, которого он хотел в союзники в борьбе с герцогом Робертом. Но доказательств этому, конечно, нет. Вообще, основанием для такого мнения явился факт, что граф Анжу и граф Мэна в недалеком будущем поддержат короля Англии в войне с герцогом Нормандии – а это уже факт, а не мнение. С другой стороны, не секрет, что в феодальных войнах довольно странные альянсы зачастую заключались по принципу «враг моего врага – мой союзник», и распадались немедленно, когда интересы одной из сторон изменялись.

Ордерик, разумеется, не был в числе тех, кто симпатизировал герцогу Нормандии, но его летопись всё-таки несколько меняет взгляд на поведение Роберта по отношению к Мэну. По словам Ордерика, Роберт вовсе не лежал на диване, а довольно энергично готовился к «второму завоеванию Англии». И не без уверенности в успехе, потому что немедленно после его возвращения, очень многие бароны, имеющие владения и интересы как в Англии, так и на континенте, вступили с ним в секретные переговоры. Очевидно, они уже успели понять, что Генри I Английский будет для них слишком строгим господином – он был ничуть не менее энергичным хозяйственником и администратором чем покойный Вильгельм Руфус, но имел куда как более жестокий характер, не смягченный чувством юмора, свойственным брату. И да, они прекрасно понимали, что Роберту Куртгёзу одновременное управление и Англией, и Нормандией совершенно не по плечу, но это их мало волновало.

Имена заговорщиков вполне ожидаемы. Тут и сбежавший из крестового похода друг Роберта Иво де Грандмесниль, и вечный оппортунист Роберт дю Беллем с братьями Арнульфом и Роджером, и Вальтер Жиффард, и Вальтер де Варренн. По какой причине в этой компании оказался Роберт де Лэси – трудно предположить что-то другое кроме оппортунизма, но может быть и так, что повлиял фактор феодальной зависимости. Отец Роберта де Лэси, Ильберт, получил свои земли в Нормандии от епископа Одо из Байё. Одо к этому времени уже умер, конечно, но можно предположить, что оверлордом де Лэси в Нормандии был или герцог Роберт, или кто-то, ему верный. Герцог Роберт немедленно отписал дому дю Белемов важные для них владения в Нормандии, а прочих заговорщиков обнадежил обещаниями наградить их из добычи после завоевания Англии.

Верными Генри остались Роберт Бьюмонт, граф де Мёлан, его брат Генри Бьюмонт, граф Уорвик, Ричард де Редверс (примкнувший к Генри ещё в Контантене, и быстро делающий при новом короле карьеру в качестве советника), Роджер Биго (родоначальник Норфолков), шериф Норфолка и Саффолка, и Роберт Фиц-Хэмон, лорд Глостера. Это наиболее влиятельные бароны, но, полагаю, среди мелких поддержка Генри была куда как сильнее, ведь всё, что они имели, находилось в Англии, и им совсем не хотелось потерять имущество и статус в пользу нормандского окружения герцога Роберта.

Генри, естественно был в курсе готовящегося, но раньше весны 1101 года вторжения можно было не ожидать, и он сосредоточился на своих проблемах с архиепископом Ансельмом. Призывая Ансельма занять его пост архиепископа Кентерберийского, Генри полагал задобрить папскую власть, которая, в принципе, вполне могла бы и выступить за права герцога Роберта. Но Ансельм был Ансельмом – склочным стариком с раздутым чувством собственной значимости, и с королем Генри он поладил отнюдь не больше, чем с королем Вильгельмом. Так что осень 1100-го года была занята у нового короля Англии не проблемами инвазии брата в Англию, а проблемами с собственным архиепископом, которого как-то надо было перетянуть на свою сторону.

В феврале 1101 года из Тауэра бежал блистательный умница и реформатор Фламбард – прямиком в объятия герцога Роберта. Я уже писала о своей уверенности, что из Тауэра не удалось бы бежать даже Фламбарду, если бы ему не помогали достаточно влиятельные люди извне. В свете того, что высшее баронство Англии в тот момент флиртовало с герцогом Робертом, совершенно понятно, зачем им понадобился Фламбард на воле – для подготовки флота и армии вторжения. Фламбард взялся за дело, и к лету в Ле-Трепоре красовались полностью экипированные корабли, и немалое количество рыцарей, лучников и пехоты, готовых пересечь канал и повторить подвиг Завоевателя.

@темы: Robert Curthose

---

DIMMU BORGIR

@темы: "музыка"

---

Чтобы не потерять

Не холивара для, а просто как жизненная позиция, на которой я стоять бы не смогла. Просто побоялась бы.

"Не знаю, за что боролись феминистки, которые, по слухам, так и не победили, но мне всё это не нужно, ведь я – женщина! Только женщина. У меня тонкие запястья, узкие щиколотки, большая разница между талией и бёдрами, уж не говорю – грудью… Её, эту разницу, видно глазами, но на ощупь она ещё вернее. Что же можно от меня требовать?



У меня всё так, как придумала природа для женщин: где надо – узко, где надо – широко, здесь – впадина, там – бугорок… Это – для мужчины, это – для ребёнка… Я – часть пазла. Всё подогнано и смазано. Надо совпасть и оно заработает. Только не требуйте от меня других функций! Смотрите, как красиво, когда я закалываю волосы наверх, и одна прядь выбивается… На мне духи пахнут лучше, чем они задумывались автором. На мне браслеты звенят, как обещание радости, — и это обещание выполняется…
И не нужна мне зарплата такая же, как у мужчин! Я вообще не хочу работать. Я хочу быть дома столько, сколько мне нужно, и чтобы было время приготовить ужин и посмотреть в окно…
У меня шёлковая кожа, волосы и душа.
Из этого который год не получается ничего железного. Всё это только горит хорошо. Горит, но не закаляется, не становится твёрже. Потрещит, остынет, нарастёт новое и снова жаждет не равных прав, а шёлковых простыней…
Ну, нет во мне таких материалов и веществ, из которых можно ковать твёрдый характер и создавать жизнь, полную свершений! Я не могу быть сама по себе. Я сделана для кого-то. Из ребра, из ключицы… не знаю, не важно! И я чувствую себя так, будто во мне меньше костей, чем надо, чтобы твёрдо стоять, быстро ходить, высоко прыгать и махать руками: «Я! Я!» Лучше я пойду сяду в кресло, накроюсь пледом… Или поцелую ребёнка. Или обниму любимого мужчину…

Чему там учили в Смольном? Танцам, языкам и варенье варить? Я хочу варить варенье. Иногда молчать, иногда говорить… Зачем мне надо столько всего знать, чтобы жить?! Зачем мне эти учёные степени? Почему не достаточно тонко чувствовать, верно любить, быть тем мягким, во что можно спрятаться? Просто быть…
И не хочу я говорить ни себе, ни другим: «Я справлюсь, я разберусь!» Я хочу позволить себе впадать в панику, в обморок, отключаться, чтобы очнуться, и чтобы мне говорили: «Вам нельзя волноваться! Вам нужно отдыхать…» Потому что мне и правда нужно отдыхать. И вообще, горизонтально мне комфортней… И не нужно мне продвижение! А нужен новый кружевной лифчик на тоненьких бретельках. И чулки со швом…
А все эти конференции, все эти доклады про то, как трудно быть женщиной в современном мире… Ну, что за ерунда! Нетрудно быть женщиной, если не стесняешься ею быть!
Кто-то меня презрит, скажет, что я совсем…. Да, я совсем! Я больше не хочу быть женщиной в современном мире, где надо быть сильной, бороться, работать локтями, где надо осваивать грандиозные возможности, отбитые суфражистками у мира мужчин. Где надо кусаться, предлагать себя, продвигать себя, пиариться… А по ходу ещё уметь подцепить мужчину, чтобы потом удерживать его, сражаться за него, звонить соперницам, интриговать… Выигрывать в тендерах, конкурировать, предъявляя свои достоинства. А потом предъявлять его, как символ своего успеха и знак того, что ты состоялась… и в этом тоже!
Я состоялась только в одном. Я умею его любить. Я умею быть супругой и матерью. Я умею быть честной.

Для счастья мне хватит, чтобы меня любили. И мне достаточно только одной возможности – спать по ночам в той выемке у него на плече, которая тоже часть пазла…"

@темы: Дамский вопрос