Алиэкспресс

Нашла себе Страну Чудес

Как выяснилось, много самопальных смешных туалетных прибамбасов, над которыми мы веселились, имеют аналоги в реально существующей продукции. Помните носочки, которыми кто-то укутал сидение унитаза? Вот так идея выглядит в оригинале:



А как вам такой креативчик??? Наклеивается на внутреннюю часть крышки унитазного сидения.



И, собственно, рюшечки. Пространство вокруг унитаза тоже умиляет - не то туалет вынесен в декор библиотеки, не то библиотека перенесена в туалет. Впрочем, я поняла, почему в большинстве стран рюшечки не мешают - я ж привыкла к наличию санитарного душа в Финляндии, а в остальном мире народ просто пользуется влажными салфетками, так что в девочковой квартире никто рюшечки не замочит и не забрызгает.



Впрочем, для фанатов высоких технологий тоже есть сидения мечты:



И это ещё не всё! Существуют даже оболочки для дверей холодильников:



Зачем? Понятия не имею.

@темы: "веселая бредь"

---

Генри I - заговор де Мовбрея с нового ракурса

К 1094 году власть Генри и его влияние на дела западной Нормандии выросли безмерно. Не без помощи Ричарда Редверса и хорошего знакомого этого Редверса – Роджера де Магневилля, который был когда-то среди «верных» графа Мортена, но перешел в ближний круг восходящей звезды, поскольку старый граф, сводный брат Завоевателя, начал прихварывать (он умер в 1095 году), а его наследнику было ещё маловато лет. Возможно, конечно, свою роль сыграло то, что женой старого графа и матерью молодого была сестра Роберта дю Беллема. Ещё одной хорошей инвестицией в будущее стал Томас де Сен-Жан-ле-Тома, который раньше был просто арендатором в орбите владений аббатства Мон-Сен-Мишель. В общем и целом, между 1092 и 1094 годом граф Генри вернул себе если не формально, то по сути, практически все владения в Котантене, которые ему пришлось в 1091 сдать Роберту.



Equestrian Statue of Hugh Lupus, 1st Earl of Chester in the western forecourt of Eaton Hall. The statue by George Frederic Watts is Grade II listed.


Как ему это удалось? Отчасти, благодаря тому, что он был альтернативной силой Роберту дю Беллему. Историк Марк Хаггер даже предполагает, что герцог Роберт мог считать присутствие брата в Донфроне стабилизирующим ситуацию на западе Нормандии фактором (Mark S. Hagger, «Norman Rule in Normandy, 911-1144»). Хаггер, правда, предполагает, что поскольку в договоре Руфуса и Куртгёза условия, очевидно, диктовал Руфус, то экспроприация Котантена у графа Генри была его инициативой, но фактическая база, как мне кажется, эту точку зрения не поддерживает. Руфус мог, конечно, внушительно посоветовать брату-герцогу на выпускать из-под своего контроля такие большие территории, но ничто в отношениях между Руфусом и его младшим братом не говорит о том, что там была какая-то глубокая враждебность.

Есть, конечно, один момент, который мог потенциально задеть Руфуса – то, как умело Генри блокировал безусловную преданность королю такой крупной фигуры, как Хью Честерский, в момент подготовки «ответного визита» Руфуса в Нормандию. Как Хью ни изворачивался, но всё, что касалось его владений в Авранше, было для этого богатого и влиятельного в Англии человека настолько важным, что сохранить какое-то достоинство в колебаниях между Руфусом и Генри ему не удавалось от слова вообще. Не смог он выдержать искушения и в 1094 году, когда Генри величественно отдал Хью в полную собственность замок Сен-Джеймс ле Беврон, на границе Авранша и Бретани, который был всегда герцогским замком, построенным ещё Завоевателем в ходе войны с герцогом Бретани. Хью был виконтом этого замка, управляющим, но теперь Генри дал ему право рассматривать замок как собственность, передаваемую по наследству.

В принципе, один сильный противник растущей власти Генри в регионе был – епископ Кутанский Джеффри, богатейший человек, передавший свою собственности и неприятие Генри наследнику – племянику, Роберту де Мовбрею. Джеффри умер в феврале 1093 года. Его преемник на посту епископа, Ральф, человек гораздо более скромных возможностей, оппозиции Генри составить не мог, да и не хотел. То есть, единственным препятствием на пути к обсолютной власти в Котантене для графа Генри был Роберт де Мовбрей.

Теперь было бы неплохо вспомнить о некоторых особенностях этого Роберта, графа Нортумбрии. В частности, о том, что гением политических нюансов он не был, и с логикой не дружил, зато обладал огромным честолюбием и сметающей всех на своем пути энергией. Для работы в Нортумбрии, куда никто в графы добровольно не хотел, эти качества были даже похвальными. На тот момент Нортумбрии был нужен железный кулак, а не шелковая перчатка, а что касается остального, то в роли дипломата всегда выступал дядюшка.

В феврале 1093 дядюшка умирает, и уже в ноябре 1093 Роберту приходит в голову светлая идея приловить снова вторгнувшегося в Нортумбрию Малькольма III из засады, и покончить с этим старым лисом раз и навсегда. Решено – сделано, 13 ноября 1093 года Малькольм был убит. Казалось бы, эффективное и справедливое решение проблемы, понятное и тогда любому из ограбленных шотландцами (в очередной раз).

Но проблемой стало то, что Малькольм не погиб в битве – он был намеренно убит из засады, а это уже называлось регицидом, непростительнейшим преступлением против коронованной персоны. И хотя убийцей его величества не был персонально де Мовбрей, а Аркил Морель, заговорили, что этот Морель был родственником де Мовбрея, а значит, граф в некотором смысле несет за случившееся ответственность. На самом деле, этот Морель был просто арендатором каких-то земель графа, а его родственником был Морель из Бамборо, но поднявшийся шум был несомненным ударом по репутации графа Нортумбрии. Потому что план был, разумеется, его собственный, без всяких сомнений.

Я думаю, что именно этот шум и обратил внимание графа Генри на личность наследника своего почившего оппонента. Вряд ли у них до этого была какая-то возможность пересечься. Де Мовбрей был в Англии, и Генри в Нормандии. Для Генри интерес представлял не сам граф Нортумбрии, а тот факт, что земли и связи епископа Кутанса унаследовал именно этот тип, который, к тому же, по какой-то причине разделяет неприязнь дядюшки к нему, Генри. И этот тип, как показала история с королем Малькольмом, не очень-то умеет прикидывать последствия своих поступков.

Предупреждаю, что всё дальнейшее будет моим собственным выстраиванием некоторых известных событий в логическую цепочку, способную объяснить более чем странный бунт Роберта де Мовбрея против своего короля, Вильгельма Руфуса. Мне пришло в голову, что за всем этим стоял граф Генри, которому нужно было убрать с дороги графа Роберта.
Дело в том, что один из преданных графу Генри небогатых землевладельцев, Вильгельм д'Обиньи приходился богатому Роберту де Мовбрею близким родственником. Их отец был женат на Амиции де Мобрей, приходившейся сестрой и епископу Джеффри, и отцу Роберта де Мовбрея. То есть, случись что с Робертом, который на 1093 год не был даже женат и наследников законных не имел, все его земли, унаследованные от епископа Джеффри, перешли бы к лояльной Генри ветви рода.

В 1094 году Руфус (в компании Хью Честерского) отправляется в Нормандию, где обиженный вдрызг на что-то Роберт отказывается с ним общаться, а Генри дарит Хью замок, и, в качестве союзника Руфуса, едет в Англию, причем оказывается в Лондоне до того, как туда прибыл сам король – за целых два месяца, в конце октября. И, к слову, отплыл он из Донфрона как бы для того, чтобы встретиться с Руфусом в Нормандии, а оказался совсем в другом государстве. Причем, для того, чтобы Руфус вернулся в Англию, были предприняты кое-какие меры. Например, вдруг очень серьезно зашевелился Уэльс, вплоть до того, что несколько пограничных крепостей норманнов были сожжены. Это потом объясняли тем, что Хью Честерский был с королем в Нормандии, но насколько этому объяснению можно верить, в свете данных о гораздо более тесной дружбе между Хью и Генри, чем принято думать - непонятно.

Лично у меня такое впечатление, что Генри пытался в 1095 году избавиться не только от де Мовбрея, но и от короля. Воздействовать на Руфуса манипуляциями было делом достаточно безнадежным, соответственно, его надо было поставить в условия, в которых он не мог ответить иначе, как только войной Роберту де Мовбрею. Но для того, чтобы Мовбрей вдруг ополчился на короля, нужно было как-то попасть в его самый близкий круг. И где-то в начале марта 36-летний де Мовбрей вдруг женится, да не на лишь бы ком, а на 20-летней племяннице Хью Честерского, Матильде де л’Эгль. И начинает вести себя очень странно.

Ведь вся трагедия 1095 года началось с дикой выходки де Мовбрея, который вдруг захватил торговые норвежские суда. Де Мовбрей, оказывается, почему-то решил против Руфуса взбунтоваться и поднять север Англии за никому толком не известного Стефана Омальского, который, похоже, не знал об этом деле вообще ничего.
Нет, Руфус ничем графа не обидел. Графа кто-то просто обманул. Возможно, припугнув, что король, на досуге, хорошенько теперь за него возьмется по поводу убийство короля Малькольма. Этим кем-то могла быть молодая жена, которой манипулировал дядюшка, а мог быть и сам Хью, с которым де Мовбрей был сейчас в родстве. Почему именно Стефан Омальский? Решительно не понимаю, если честно. Разве что по той простой причине, что он был достаточно близким родственником (первым кузеном) сыновьям Завоевателя, но его будущие владения находились достаточно далеко от Нормандии.

Да и вообще, другого, хотя бы теоретически альтернативного Руфусу и Куртгёзу кандидата просто не было. Сесилия была в монастыре, Констанцию нелюбящий супруг отравил ещё в 1090-м году, а привязывать к этому шутовскому заговору имя Аделы Блуасской не посмел бы никто, находящийся в относительно здравом рассудке. Что характерно, в этой истории чувствуется, всё-таки, известная осторожность в отношении последствий. Стефан Омальский был далеко, и вскоре обещал быть ещё дальше – он собирался в крестовый поход.

Целью заговора было уничтожить де Мовбрея. Возможно, и Руфуса тоже (во всяком случае, засада на него была, но Руфуса предупредил о ней Гилберт Фиц-Ричард де Клер). Почерк устройства засады на короля безошибочно указывает на де Мовбрея, который так же расправился с королем Малькольмом. Но не факт, что именно за этой засадой стоял и граф Генри, влияющий на Мовбрея через Хью Честерского. Или всё-таки?

Допустим, Руфус погиб бы в засаде. Королем Англии короновался бы Роберт. Но Роберт уезжал в крестовый поход, это было ясно уже в 1094 году, а в 1095 конкретизировалось. От участия в этом походе Роберта не отвлекла бы и новая корона. Генри остался бы с развязанными в Нормандии руками, и дальше уж как получится. Роберту по-любому были нужны деньги для похода, то есть сценарий заложенного герцогства повторился бы, но не с Руфусом, а с Генри. И Роберт мог сгинуть в походе. А если бы вернулся, то ему было не потянуть и королевство, и герцогство, а советников умнее брата рядом с ним не было. Генри все равно провернул бы свою схему с Робертом, как он это сделал в 1106 году.
Но и уничтожить хотя бы одного де Мовбрея тоже было достаточно привлекательной перспективой.

Мало того, что нормандские владения бездетного графа тут же отошли к человеку Генри, старшему из братьев д'Обиньи – Вильгельму, так стало возможно облагодетельствовать ещё и младшего – холостяка Найджела. Ведь молодая жена де Мовбрея, брак графа с которой аннулировали сразу в 1095-м, принесла Найджелу английские земли де Мовбреев. Я плоховато понимаю, как это удалось – если брак был аннулирован, Матильда не имела прав на земли того, кого в мужьях у неё как бы никогда и не было. Возможно, всё было сделано по приказу Руфуса, который мог чувствовать сострадание к девушке, так храбро защищавшей замок мужа, и оказавшейся женой изменника, хотя выходила она за графа Нортумбрии. А потом ещё и брак её аннулировали, оставив в статусе непонятно кого.

Где именно находился граф Генри во время описанный выше событий, сказать не могу. С момента его коронации, существует достаточно подробное описание того, где он был и что там делал, но до 1100-го года всё очень приблизительно. Он, кажется, уехал в Нормандию в 1095 году, но когда? Весной, как отмечают Англосаксонские хроники, но весна – понятие растяжимое. Тем не менее, Генри вполне мог успеть провернуть всё вышеописанное, и убраться подальше, когда запущенное им колесо событий покатилось, набирая обороты.

@темы: Henry I

---

Верный признак осени - вакцинохоливар

Что характерно, о необходимости вакцинирования напоминает врач: dpmmax.livejournal.com/795478.html

Возражают... ну вот на таком уровне: "Вам действительно по фигу, что вам вводят в вену? Познакомьтесь-www.cdc.gov/vaccines/pubs/pinkbook/downloads/ap...

Кроме активного вещества прививки содержат множество добавок. Адъюванты (гидроксид алюминия, фосфат алюминия, AAHS, сквален), консерванты и стабилизаторы (тиомерсал, полисорбат 80, желатин, формальдегид), фрагменты диплоидных человеческих клеток (WI-38, MRC-5), антибиотики, фрагменты обезьяньих клеточных культур, фрагменты ДНК (человеческие и животные), дрожжи, мочевина, боракс (средство от тараканов), яичный белок, глютамат натрия и множество других".

Это человек пишет или бот, интересно? Какие прививки ему в вену-то вводили?

Или, например: "Всплеск заразы в Европе не от отказа от прививок,а от наплыва непривитых первобытных мигрантов из Африки и Азии. Там о таких прививках и не слышали. И они принесли в ЕС эту заразу". Зая, ну какая разница, откуда зараза? Главное, что если люди привиты от неё - они в безопасности большей, чем не привитые.

Очень ценный совет: "И прививаться лучше на полоэжительном периоде физического цикла.
Мощнее будет, иммунный ответ и иммунная память)
Берём дату рождения, высчитываем количество прожитых дней до сейчас.
Делим на 23, узнаём целое количество циклов прошлого.
Это целое количество, без десятых долей, умножаем на 23.
Полученный результат вычитаем из прожитых дней (общих) и получаем количество дней,
которое прошло после последнего старта цикла.
Узнаём конкретную дату старта, отняв от сейчас это количество и уже имеем представление как у нас сейчас.
11,5 дней после начала период положительный, 11,5 дней отрицательный.
В дни нуль-перехода лучше вообще ничего не делать, в отрицательный период больше беречься, а в положительный период можно смело ворочить камни и колоть себя вакцинами как дротиками - плюм, плюм, плюм... ))" Вот даже не знаю, что сказать на такое

А вот чья-то душа возопила: "Есть универсальные правила
Если торопят с решением и не дают обьективную информацию - наебывают,
Если пугают всеми мировыми бедами если не сделать плевую вещь - наебывают,
Если ссылаются на авторитеты вместо фактов - наебывают,
Если государство проводит инициативу, обязательную и бесплатную - наебывает".
И с решением тебя торопят только сезонные инфекции, и факты приводят, но ты их не способна понять. И вообще, вот кому ты, сердечная, настолько нужна, чтобы тебя наебывали с таким размахом?

@темы: истории о медицине

---

Генри I - лорд Донфрона

Есть поэтическая версия Ордерика о том, что после капитуляции в Мон-Сен-Мишеле граф Генри провел пару лет во французском Вексене, в компании пяти спутников – рыцаря, монаха, и трёх служащих. И эти годы научили его сочувствию к бедным и сирым. Но есть и другая версия, базирующаяся на хартии Вильгельма де Сен-Кале, принца-епископа Дарема от осени (сентябрь-декабрь) 1091 года, адресованная приору и монахам Даремского аббатства, и заверенная печатями Вильгельма Руфуса, Роберта Куртгёза и «Генри брата короля». Согласно этой версии, Генри никогда и не эмигрировал во Францию, а уехал в Англию вместе с братьями.

Правда, указывает Холлистер, некий Оффлер, в своей работе «Епископальные хартии Дарема» (H. S. Offler, ”Durham Episcopal Charters 1071–1152”), в свою очередь, утверждает, что данная хартия – подделка, сделаная в XII веке. С одной стороны, зная о постоянных, чуть ли не традиционных конфликтах между аббатством и епископами Дарема, совсем не удивительно, если почтенные иноки что-то слегка подправили в имеющейся хартии в свою пользу. Или даже написали новую, выдав её за старую. С другой стороны, Холлистер пишет, что Оффлер «убедительно доказывает», что данная хартия поддельна, но ведь Оффлер был просто издателем сборника хартий, а не экспертом. Да, ему удалось разыскать около 15 считавшихся утерянными хартий, но это и всё. Следующий момент заключается в том, что Оффлер издал свою книгу в 1968 году. Почему-то мне очень трудно поверить, что в те годы было возможно сделать анализы, датирующие документ с точностью до 60 лет. Насколько мне известно, такой точной до десятилетия техники не существует до сих пор.

Итак, Оффлер был издателем. А автором книги считается «Catholic Church. Diocese of Durham (England)». То есть, какие-то комментарии к хартиям могли поступить с этой стороны. Не вдаваясь в тонкости содержания хартии, в котором могло быть что-то, что заставило комментатора предположить, что хартия не была издана в 1091 году, нельзя не спросить себя – а зачем фальсификатору было лепить на неё печать какого-то «Генри брата короля», не имевшего никакого отношения к английской политике того времени? Скорее всего, рассуждения о подделке всё-таки касаются содержания. Это логичнее, и именно в период анархической ситуации с борьбой за престол между Матильдой и Стефаном такие подделки были очень обычным делом – дабы показать и доказать свои права на что-то именно той стороне, которая была в данный момент у власти. Брался старый документ, подчищался, и в него вписывалось требуемое.

Тем не менее, я считаю, что самым верным доказательством того, что Генри старшие братья прихватили с собой в Англию, является реакция Филиппа I Французского. Вернее, отсутствие этой реакции. Получается, что младший сын Вильгельма Завоевателя, брат герцога Нормандии и короля Англии, два года ведет жизнь безденежнего бродяги на территории Франции, не будучи оприходованным политически королем Франции, который раньше давал тому же Куртгёзу замки вблизи границы, чтобы тот мог кусать за пятки ставшего слишком сильным вассала короля. А с прибытием Руфуса, герцог Роберт несомненно стал набирать силу за счет того, что Руфус стал помогать ему приводить в порядок административную власть в герцогстве. Не говоря о том, что член правящего рода одного государства просто не мог слоняться по территории другого без всяких формальностей вроде разрешения на въезд.

А сейчас внимание: осада Мон-Сен-Мишеля проходит в марте 1091 года, в сентябре 1091 года штормы уже разбрасывают эскадру Руфуса, попытавшегося быстро перебросить войска на север морем, против вторгнувшегося в Нортумбрию Малькольма III Шотландского. Перед самым Рождеством 1091 года Роберт возвращается в Нормандию, и весной 1092 года осаждает земок Бреваль, в компании с братом Генри. Лордом Донфрона Генри становится в июне 1092 года, эффектно уведя этот сильный город из-под власти Роберта дю Беллема. Очень похоже на то, что Генри всё время был с братьями (а вот и Даремская хартия за его свидетельством - он был в тот период на севере Англии), затем вернулся с Робертом в Нормандию, и потом был при дворе брата. Благо, епископа Одо теперь там не было. В общем, как бы ни был прав Холлистер в своем мнении, что старшие младшего обобрали, они на произвол судьбы его не бросили.

Хотя... ну как обобрали... Завоеватель не оставил ему в своих владениях недвижимости. Точка. И пока он находился в доменах братьев, его судьбой было получать в управление владения, которые были на тот момент свободны. Конечно, остается момент с уплаченными за Котантен тремя тысячами. Я предполагаю, что здесь кроется некоторое непонимание существующей в Средние века практики выкупа прав на управление или должность. Ведь очень долго считалось, например, что Роберт Нормандский продал свой домен брату, Вильгельму Руфусу, отправившись в крестовый поход. На самом же деле, Роберт дал Нормандию брату в управление и в качестве залога за большой денежный займ. Как-то трудно предположить, чтобы правитель вообще имел право безвозвратно распродавать свое герцогство по кусочкам, если на то пошло. Наследование земель и титулов было практически основным рычагом управления в те времена, почти основой общества.

То есть, когда Генри получил от Роберта Котантен, это могло быть сделано по той же системе: ты даешь мне деньги, а я делаю обеспечение займу Котантеном, которым ты можешь управлять как граф, выполняя обязанности и получая доходы, пока я не выплачу тебе долг. Но всё пошло не так с походом на Англию, и вмешательство Одо с обвинением Генри в заговорщической деятельности явно привело к тому, что у графа всё отобрали без уважения к условиям договора, отсюда и его реакция. И мне кажется, что если бы Генри, сдав Мон-Сен-Мишель, не получил бы свои деньги назад, он бы совершенно точно обратился к оверлорду нарушителя – к королю Филиппу. Скорее всего, долг Роберта заплатил Вильгельм Руфус.

А вот статус Донфрона был совсем другим, это был город на земле дю Беллемов, заложенный ещё пра-прадедом графа Роберта. На момент правления Завоевателя, этот крайний западный форпост был под властью анжуйцев, так что Завоеватель его отобрал и дю-Беллемам вернул, заодно женив наследницу рода, Мабелль, на своем верном де Монтгомери. Но горожанам методы управления графа Роберта, взявшего под контроль крепость сразу после смерти Завоевателя, не понравились настолько, что они решили сменить правителя раз и навсегда.

Возникает, конечно, вопрос: а почему именно Генри? И как вообще город, находившийся в герцогстве, настолько свободно выбирал себе лорда?

Насколько известно, никакого лобби у графа в Донфроне не было. Ордериком упоминается некий горожанин «Арчард» (Harecherius), которого настолько опечалила судьба безземельного юноши, что он послал за ним во Францию. Очень поэтично, но как-то далеко от политических реалий. До дю Беллема городом правил анжуйский граф Жоффруа II «Молот». Очень он был своеобразным типом, но умелым лидером. Правда, этот Жоффруа умер ещё в 1060 году, да ещё и бездетным (несмотря на очень бурную брачную жизнь), но были ведь и другие анжуйцы, как то племянник этого Молота Фульк IV Анжуйский. Но нет, почему-то в лорды города пригласили именно Генри.

Вообще, Арчард – это настолько редкое имя, что его удалось идентифицировать. Это был «Achardus dives, miles de Donnifronte», то есть Арчард Богатый, олдермен из Донфрона. Причем, был этот Арчард, как получается, достаточно древним, чтобы выступить свидетелем в одной из хартий Гийома дю Беллема в 1025 году. Если учесть тот факт, что для свидетельстве в хартии нужно было быть как минимум совершеннолетним, если ты не был отпрыском аристократической семьи, то к 1092 году этому Арчарду набежало уже годка 82, не меньше. А то и лет на 15 больше, потому что вряд ли едва-едва совершеннолетний мальчик звался бы Арчард Богатый.

Естественно, историки считать умеют, поэтому они стали искать сына и/или наследника этого богача, и вышли на некоего Жервеза ле Донфрона, персону достаточно важную, чтобы иметь собственную челядь и зваться бароном в хартии Роберта дю Беллема от 1086 года. Этот Жервез выступал свидетелем уже в хартиях Завоевателя. Так вот, по утверждению Жерара Луиса, написавшего исследование «Замки и власть» (Louise, ”Châteaux et pouvoirs”), у Жервеза был брат по имени Арчард. Луис не вполне уверен, были ли члены этой семьи кастелланами замка Донфрона, но если были, то это объясняет, как Генри удалось так легко стать лордом города, в котором просто не могло не быть на достаточно ключевых постах людей, верных дому дю Беллемов: у кого замок, у того и власть.

Учитывая то, чем занялся в Донфроне Генри, город это был своеобразным. Скорее всего, при прежних хозяевах, до дю Беллема, это был обычный торговый город, удачно доминирующий над пересечением многих важных коммуникационных узлов. Но при графе Роберте что-то изменилось, либо же он невольно создал условия, при которых город стал жить по законам разбойничьих сообществ, где лидер выбирался. Генри, например, входя в город принес клятву никогда не передавать своей власти в Донфроне никому, и слово сдержал. Он также поклялся уважать и не вмешиваться в законы, по которым жил Донфрон. Сам город при Генри, скорее всего, продолжал функционировать в обычном режиме. Но замок,в котором обосновался младший сын Завоевателя, стал замком барона-разбойника. Он нападал и на земли дю Беллема, и на земли своего брата-герцога, брал богатых заложников и назначал за них значительные выкупы.

Генри объединился в своих делах с исконными врагами дю Беллемов, родом Жиро, что говорит об обычности такого странного стиля жизни – ведь Жиро даже имели хорошую репутацию. А врагами дю Беллемов они стали из-за одного представителя этого рода, которому когда-то приходились вассалами. Один из дю Беллемов, Гийом «Щит» (Талвас) заманил к себе на свадьбу и отправил прямиком в пыточную Гийома Жиро, на которого затаил злобу из-за эпизода, когда Жиро выступил против Талваса на стороне другого своего сеньора, Жоффруа де Майенна. Жиро был ослеплен и искалечен до такой степени, что непонятно ни как он выбрался из темницы, ни как вообще выжил, но доживать ему пришлось в монастыре Бек, в монастырской больнице.

И, хотя родной сын Талваса взбунтовался против отца из-за этого случая, и Талвас стал изгнанником, семьи никогда не помирились. Впрочем, Талвасу повезло даже в таких экстремальных условиях – его, в конце концов, пригрел де Монтгомери. Ради дочери Талваса – прекрасной Мабелль, за хорошеньким личиком которой жила личность, идентичная папенькиной. Хотя Монтгомери она была хорошей женой, даже отличной. А потом умер сын Талваса, и этот ирод снова вынырнул в ряды знати Нормандии, как ни в чем не бывало.

Роберт дю Беллем был от этого странного корня (Талвас приходился ему дедом, а Мабелль – матерью), так что можно себе представить, как «тепло» к нему относились соседи. А Генри этим пользовался – и богател. Но пока нашелся только ответ на вопрос «каким образом?». Главный вопрос, «почему именно Генри?» может, на мой взгляд, иметь только один ответ: потому что он был единственным, кому задача была по плечу. Он был не менее жесток и лишен сострадания, чем Роберт дю Беллем, но он был умнее, пожалуй. В том смысле, что с ним можно было сотрудничать, и жестокость ради жестокости его совершенно не привлекала. Генри предпочитал жестокость в качестве инструмента для строительства того, что ему было нужно. А нужна ему была власть.

@темы: Henry I

---

"Хладнокровный Ходзуки"

Кажется, самое мое любимое анимэ.

Ходзуки - управляющий всего ада, а в Японии в аду аж 272 подразделения. Всё знет, всё умеет, и обожает гладить пушистиков. Пушистики в аду, правда, тоже демонические, но его это не смущает.

Много едкой сатиры на современность. Например, если когда-то лисы превращались в соблазнительных женщин и мужчин, то нынче Ходзуки спас уныло подыхающий хост-клуб лис-оборотней предложением быть самими собой, пушистыми, рыжими, хитрыми зверюшками. И клуб тут же наполнился визжащими от восторга и тискающими пушистиков девицами.

@темы: Анимэ

---

Парочка он-гоуингов

Песочное море (Tomb of the Sea)







Главгерой и его похититель



Что-то вроде "Свечи в гробнице", и даже намек на Мистическую Девятку наших дней. Герои ползают по подземельям, ищут то да сё, но, в основном, стараются выжить. Немного нетипичный главгерой-подросток, которого, собственно, похитили и привезли в пустыню. Какой-то он настоящий, что ли. Серий аж 54, переведены 7, но вот здесь, kissasian.es/Drama/Tomb-of-the-Sea-2018/Episode..., есть уже английские субтитры для 12-ти.



"Призрачный детектив" / "The Ghost Detective"







Здесь главгерой погибает сразу же в первой серии. И все следующие 15 расследует преступления в качестве призрака. Но не всё так просто - есть девушка, для которой он не призрачен, хотя она с первых же минут призрачной жизни этого парня поняла, что тот симпатичный детектив, который обещал разыскать убийцу её сестры - мертв. Но она не только его видит. Он для неё ещё и материален.

@темы: Дорамы

---

Генри I - безземельный граф

Возможно, Одо чувствовал бы себя спокойнее, если бы его младший племянник оставался под замком на время отсутствия герцога Роберта. Уж слишком предприимчивым был этот парень, чтобы оставить в руках стареющего епископа то, за что заплатил звонкой монетой. Но Роберт, так легко попавший под влияние дядюшки, не менее легко попадал под влияние и других людей, и вряд ли эта его особенность была секретом в довольно узком круге дворян Нормандии. Так что перед отъездом во Францию, Генри он из заключения распорядился выпустить.




Причина же, по которой он это сделал, видна через имена свидетелей его хартии от 24 апреля 1089 года,выпущенной перед самым отъездом и официально закрепляющей за епископатом Байё очередной земельный надел. Шестеро из свидетелей были постоянными или довольно постоянными спутниками герцога Роберта: Гийом Бона Анима (Бон-Ам), архиепископ Руана, Вильгельм де Сен-Кале, принц-епископ Дарема (изгнанный Руфусом из Англии), Роджер де Иври, дворецкий, Ангерран Фиц-Илберт и Вильгельм Бертран, герцогские придворные, и Вильгельм д’Артуа, монах из аббатства Молем.

А вот другие были свидетелями только этого документа, не появляясь в компании герцога ни до, ни после. И ведь знакомые почти все персонажи: Ричард де Редверс, виконт Бессина Ранульф де Бриксар, его сын Ранульф ле Мешлен (соответственно двоюродный брат и племянник Хью Честерского), аббат Сен-Этьенн Жиль, и некий «Айгелл из Котантена».

Всех их объединяло то, что они лично графа Генри знали, но были ли в этой группе у него друзья, кроме Редверса – кто знает. Активность этих людей в пользу младшего сына Завоевателя можно объяснить и политической прозорливостью в отношении будущих перспектив, и тем, что поставить члена правящей династии в положение человека, обязанного своей свободой определенным людям, было потенциально выгодным ходом.

Не говоря о том, что часть вовлеченных не столько ходатайствовала именно за Генри, сколько против Одо. Епископ Байё, человек крутой, коварный, жадный и агрессивный, никогда не был популярен среди, так сказать, коллег. К тому же, епископом Байё его назначил брат – Вильгельм Завоеватель, когда Одо было хорошо если лет 14, что, в общем-то, никогда в церковных кругах не приветствовалось. Стать епископом было для многих прелатов делом жизни, требующим усилий и затрат, а тут правитель посадил им на голову пацана, да ещё и довольно зубастого. Так вот, предшественником Одо был не кто иной, как Хью д’Иври, он же Авраншский – родной братец Жана, архиепископа Руанского, чьим преемником и был свидетель Робертовой хартии Гийом Бона Анима.

И знаете, план удался. Одо, после эпизода с бегством одного племянника и освобождением другого, и последовавшей за этим сердечной дружбой Роберта с рыжим братом-королем, от двора довольно резко удалился, и держался от Роберта подальше, примкнув к его отряду только накануне отправки в Первый крестовый. А вот чем именно занимался граф Генри после того, как его выпустили из епископской тюрьмы – неизвестно. Известно, что Генри поспешил на выручку Роберту 3 ноября 1089 года, когда буржуа Руана, заключившие за спиной своего герцога договор с Вильгельмом Руфусом, решили сдать город, а Роберт об этом узнал.

Получилось так, что Роберт и Генри были в «герцогской башне», когда контингент Вильгельма уже был впущен в город горожанами. О том, что произошло потом, можно спекулировать долго и бесцельно, потому что трактовка фактов полностью зависит от того, кому в этом конфликте симпатизирует спорящий. Обожающий Генри историк Холлистер пишет, что братья «кинулись в схватку», но потом у Роберта сдали нервы и он бежал. Те, кому симпатичен Руфус, утверждают, что Роберт вообще не участвовал в уличных боях в Руане, а был сразу эвакуирован за город, где и переждал благополучно всё восстание против своей персоны.

Что касается происшедшей в Руане резни, Холлистер обвиняет в ней Жильбера Л’Эгля и Роберта дю Беллема, ворвавшихся в город в решающий момент. Зная о том, насколько мало человеческая жизнь значила для дю Беллема, можно согласиться с Холлистером и обвинить в разорении Руана его. Тем не менее, никто не может отрицать, что предводителя горожан, по имени Конан, выбросил из окна башни именно Генри, не дав бедолаге даже покаяться в грехах. Ордерик, волей автора хроник, заставляет Генри произнести перед этим прочувствованный диалог о том, что предателей не прощуют, но описание эпизода Уильямом из Малмсбери уже имеет явный привкус скептицизма в адрес благородных побуждений младшего брата герцога. И мне лично кажется, что прав именно ехидина Малмсберийский – граф Генри был взбешен именно тем, что буржуа позволили себе вмешаться в игры, которые издавна были вотчиной аристократов. То, что лорды и графы переходили на сторону врагов своих оверлордов, было делом привычным и почти рутинным. Но позволять горожанам решать, кого они предпочитают видеть своим правителем, никто не собирался.

А потом в Нормандию прибыл Вильгельм Руфус с войском. К счастью для Роберта, воевать он с ним, на самом деле, и не собирался. Просто, в ответ на вмешательство Нормандии в дела Англии в 1088 году, он должен был ответить наказанием правителя Нормандии. А зная, что в том заговоре Роберт играл более чем пассивную роль (да и заговор закончился, собственно, получением лояльности тех, кто изначально не был счастлий разделением Нормандии и Англии), то наказывать Роберта явно было не за что. Надо полагать, Руфус никогда не заблуждался относительно возможностей герцога держать в узде своих баронов.

И вот договор Руфуса и Куртгёза содержит один интересный момент – он совершенно и абсолютно исключает возможность для Генри иметь какие бы то ни было владения в Нормандии или Англии, пока живы его братья. Интересна шутливая фраза Роберта, сказанная Руфусу во время осады Мон-Сен-Мишель: «Ты же не хочешь, чтобы он умер от жажды?! Где мы другого такого найдём-то?!». Что именно было в Генри такого, что сделало его любимой мишенью для дружбы Руфуса и Куртгёза? Неужели все-таки высокомерная заносчивость, о которой упоминает любящий сочные детали Уильям из Малмсбери, как то заявление чуть ли не в лицо грозному папаше, что несведующий в латыни правитель – это просто коронованный осел.

Так или иначе, против своих братьев, объединивших усилие, Генри сделать ничего не мог. К чести старших, и здесь они даже не попытались воевать против члена семьи. Но не приминули обобрать его до нитки. Возможно, именно потому, что Генри престиж землевладельца ценил превыше всего. Передав все свои владения братьям, безземельный граф удалился во Францию.

@темы: Henry I

---

Да неужто?!

Другие тесты и гадания от Шувани

@темы: "нетягостная бредь"

---

Оззи!

Всё-таки пойду 24 февраля на Оззи Осборна. Надеюсь, старый черт доживет до встречи Недавно ужасно разозлился на вопрос, не собирается ли он на пенсию. Нет, не собирается.

1981, кругломорденький и молодой:



И 2018, совсем старенький дедушка, 69 лет))



На самом деле, вряд ли Оззи в 1981 мог предполагать, что будет гастролировать через почти 40 лет!!!! Да, он выглядит кошмарно И петь за 40 лет не научился И всё-таки, Оззи - это Оззи. Собирать такие толпы в таком возрасте... Билеты стали продавать 10.09, и сегодня были места только в верхнем ярусе, хоть и напротив сцены.

@темы: "музыка"

---

Репостнула в жж, пусть и здесь будет

Отсюда: ento-iya.livejournal.com/311981.html

Вот вы думаете. что видели всё.
это не так.

@темы: "веселая бредь"

---

Ха-ха!

Австралиец Марк Найт нарисовал на Серену Вильямс карикатуру:

И понеслось...

Марка Найта немедленно обвинили в сексизме, расизме, женоненавистничестве, и не знаю каких ещё грехах. Не помогла и то, что Марк вышутил и австралийца-теннесиста, поведение которого тоже не было образцом хорошего тона.



Первой в атаку кинулась матерь Гарри Поттера Роулинг: "Well done on reducing one of the greatest sportswomen alive to racist and sexist tropes and turning a second great sportswoman into a faceless prop". На месте Найта, я бы обвинила Роулинг в элитизме - почему высмеивание дурацкого поведения спортсменки недопустимо именно потому, что она - "вторая по величине" звезда?

Но, кажется, возможность Найта защищать свою точку зрения сведена к нулю закрытием его аккаунта на Твиттере. Он ещё отбивался 10.09 (www.ndtv.com/world-news/us-open-2018-for-racist...), но вчера аккаунт уже исчез, утверждает HS сегодня. Газета пишет, что карикатуриста обвинили в расизме - он нарисовал волосы Найоми Осаки светлыми! И этим противопоставил две расы. На самом деле, у Осаки волосы действительно светлые - крашеные))

Могу только примкнуть к мнению www.theunshackled.net/rundown/herald-sun-cartoo...: "One can only conclude from this international outrage that a cartoonist now must never draw a person of color as it is a racist caricature, even if they are a deserving target of satire. Another point to make is that the alleged champions of the oppressed are defending a privileged tennis player in another sign of the warped priorities in seeing everything through race and identity politics".

Я всегда предполагала, что равноправие - это именно отсутствование расизма и сексизма в полном смысле, без расшаркиваний перед людьми любого цвета,пола и ориентации.

@темы: "веселая бредь"

---

Гляньте, какой фактурный Джаспер!

и голос... www.earlsandstaff.com/en/

@темы: Henry VII

---

Да, кстати! Так и есть.

А что выпадет из заветной шляпы вам?

@темы: "нетягостная бредь"

---

Вот странно,

посмотрела сейчас "Тайну двух океанов", 1955-1956 годы. Отличный же двухсерийник! И даже спецэффекты не смотрятся дебильно и в наши дни. Любопытно, что там в сцене на острове такое, что потом покажут в одном из джеймсбондов лет через десяток. И сюжет очень даже, и артисты интересные.

А вот "Планета бурь" 1961 года - уже отстой полный и нафталин. Интересно, с чего такой регресс?

@темы: кино на радость нам дано

---

Генри I - в катажке епископа Одо

После получения (или покупки – как хотите) Котантена от брата Роберта, новоиспеченный граф Генри решил разобраться относительно своих перспектив с другим братом, Вильгельмом. В самом деле, вся высшая знать Нормандии имела земельные собственности в Англии, а он, родной сын Завоевателя, не имел. Правда, торопиться он не стал, дав королю время покорить Рочестер Кастл. В военных талантах Руфуса он не сомневался, но попасть под раздачу вместе с прочими адептами единой Великой Нормандии ему совершенно не хотелось.



Роджер де Монтгомери
Отсюда: www.earlsandstaff.com/en/hub/106 (сходите постотреть и послушать!)


Встреча братьев получилась если и не сердечной, то вполне пристойной, и Генри сразу угодил в свидетели распоряжения Руфуса отдать епископу и монахам Рочестера два поместья, чтобы возместить разрушения и убытки, причиненные ими городу во время военных действий. На этом королевском указе нет даты, но именно большое число свидетелей (четырнадцать!) помогло вычислить хотя бы период: подпись Лафранка сузила его от лета 1088 до 28.05.1089, а сам Генри совершенно точно покинул Англию осенью 1088 года, и не возвращался туда до самого 1094 года.

Так получил ли Генри что-то от Руфуса? А вот это с точностью сказать невозможно, документов, опять же, нет. Ордерик дословно пишет, что король «отечески даровал свое разрешение» на вступление Генри в права материнского наследства, и отменил распоряжение (т.е. провел конфискацию этих земель) только в 1091 году, в связи с событиями в Нормандии. И именно тогда отдал земли Матильды Фландрской Фиц-Хамону.

Но почему-то ни сам Холлистер, ни Барлоу (современный нам биограф Руфуса) с Ордериком не согласны. По их мнению, более логичной датой передачи этих земель Фиц-Хамону был бы момент перед Рочестером, потому что отец Фиц-Хамона, шериф Кента, мог вести к Рочестеру силы англосаксов, прибывших на зов Руфуса.

Вот в этом месте мне просто необходимо сделать одно очень ехидное «эйджистское» замечание. Дело в том, что историки возраста Холлистера и Барлоу слишком близко к сердцу приняли те знания о периоде, на которых их учили. Согласно освященной веками традиции, личность Руфуса трактовалась как «беспринципный тиран», а личность Куртгеза как «бесхребетный идиот». Когда Холлистера и Барлоу учили, и речи не шло о том, чтобы отнестись к данным клише критически. Впрочем, спасибо им хотя бы за то, что они скурпулезно оставляют в примечаниях свои соображения.

А в целом ситуация с документацией периодов правления Руфуса и Куртгёза сильно напоминает мне ситуацию с документацией периода правления Ричарда III. Не стала бы исключать, что с бумагами в этом случае произошло то же самое: всё, противоречащее вылепленному и одобренному сверху имиджу, было просто уничтожено. Ведь для Генри I было так же важно очернить предшественников, как и для Генри VII.

В любом случае, осенью 1088 года Генри вернулся в Нормандию, в компании Роберта нашего дю Беллема, который тогда был одним из «сидельцев», возвращавшихся из Рочестера. Неизвестно, в каких отношениях эти двое были на тот момент, но в Нормандии оба угодили в очень неприятную ситуацию – там вовсю бесновался епископ Одо, которого выкинули из Англии с полной и вечной конфискации всей его гигантской недвижимости.

Легко себе представить, как взбесился Одо дома, узнав, что за время его отсутствия юный брат герцога стал Роберту главным советником, а весь Байё, за исключением самого города, куплен тем же Генри. Что касается дю Беллема, то епископ Одо уже тогда понял, что племяннику с этим хищником просто не справиться. С другой стороны, невольно приходит в голову, что в данном случае именно действия Одо запустили весь будущий конфликт. А действия эти были продиктованы просто-напросто оскорбленным самолюбием человека, уже сходящего с исторической сцены, у которого всё великое уже осталось позади.

Дело в том, что обозленному, униженному сокрушительнейшим поражением в Англии и взбешенному потерей епископальных земель в Нормандии, Одо удалось убедить племянника в том, что граф Генри вместе с дю Беллемом вступили с Руфусом в заговор против него, герцога.

В принципе, Роберт Куртгёз параноиком никогда не был – это прекрасно видно из его биографии. Но он совершенно точно знал, что Вильгельм Руфус, при всём своем желании, просто не сможет не нанести ответный удар – так всегда обстояли дела с теми, кто напал, но проиграл. Скорее всего, Роберт, неопытный герцог, просто растерялся и уступил напору дядюшки. Возможно, именно в тот момент и определилась его будущая судьба – и его младший брат, и Роберт дю Беллем не принадлежали к категории всепрощающих людей.

Обоих арестовали немедленно, стоило им сойти с корабля. Генри был помещен в самом Байё, а дю Беллем – в Ней-л'Евек, в тридцати километрах к западу от Байё. Полностью находящийся под влиянием дядюшки, Роберт тут же наложил руку на Котантен, и вернул Одо одово. Против дю Беллема герцог предпринял одну только акцию – он осадил и взял замок Сен-Сенери недалеко от Алансона, после чего зачем-то ослепил кастеллана замка и велел покалечить весь гарнизон. Но вот тут он уже нарвался на гнев отца Роберта дю Беллема, Роджера де Монтгомери, который был личностью не менее внушительной чем Одо из Байё, и полностью владел искусством выражать своё мнение очень доходчиво.

Неизвестно, дошло ли дело до драки, но Роберт сына Роджера отпустил, и все действия против дю Беллема прекратил. А поскольку Одо трепал его по поводу недостаточно агрессивной политики как терьер, бедный герцог просто применил хорошо знакомую со времен конфликтов с отцом тактику – сбежал во Францию, к Филиппу, под предлогом планирования какой-то совместной операции.

@темы: Henry I

---

Достало!

На жж прямо нашествие какое-то - за сутки чуть ли не с десяток человек зафрендили. Не пойму, почему. У себя только про короля Генри писала, даже не комментировала нигде. Все резко заинтересовались Умной Сволочью? (я о Генри) И, конечно, тут же какая-то фря мужского рода вылезла якобы с невинным изумлением, о каких таких норманнах я говорю, ведя речь об аристократе из Нормандии.

Достали Ну термин это устоявшийся. Такой, как "тёмное Средневековье", означающий вполне определенный период и по определенной причине, не имеющей никакого отношения к темнотище в качестве бескультурья.

В общем, послала товарища. В Википедию.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Генри I - граф Котантена

После того, как старший сын Завоевателя, Роберт, стал полноправным герцогом Нормандии, очень похоже на то, что юный Генри (ему не было и 20 лет), тоже находящийся в Нормандии, попытался найти свое место при дворе брата. Он выступает свидетелем королевского акта передачи одного поместья аббатству Сен-Этьенн в Кане, и возвращения аббатству Фекан земель, конфискованных Завоевателем. Роберт также делает дар в Мон-Сен-Мишель, чтобы тамошние монахи молились о «спасении бессмертных душ меня, отца, матери, и брата Генри» в 1088 году. Правда, это не помогло Роберту, когда он попросил брата занять ему денег для похода в Англию – Генри решительно отказал, но с готовностью купил предложенную ему за 3000 серебряных марок часть Нормандии. Многообещающий молодой человек.



Итак, Генри получил всё-таки, такой вожделенный графский титул хотя бы подобным образом, и стал графом Котантена. Подписываться титулом «граф» от стал с марта 1088 года. Котантен был неплохим местом для максимальной автономности от Нормандии Роберта – при должной охране границ полуострова, никто туда сунуться без формальностей не смог бы.

Похоже, историки всерьез ломают головы над тем, почему за Генри не был закреплен какой-нибудь титул уже в завещании Завоевателя. Ведь традиция была давно установлена – королевские дети и братья становились герцогами, герцогские – графами, ушедшие на церковную стезю – настоятелями и епископами. На худой конец, кровные родственники королевской семьи, включая признанных бастардов, становились лордами, крупными землевладельцами. Причина такому порядку вещей очевидна – правитель всегда нуждался в сильной поддержке своего клана, полностью зависящего в плане благ от него. Сменись династия, и все эти титулы будут распределены среди новой группы поддержки. Полностью опасность интриг родственников против правителя такая система не гарантировала, но порог, несомненно, повышала.

На мой взгляд, ответ на вопрос о титуле Генри очевиден, и вполне совместим с политикой расширения домена, которую практиковал Завоеватель. Генри должен был жениться на дочери Малькольма Шотландского, Матильде, и получить сферу влияния в Шотландии. Не зря же девочку уже в шестилетнем возрасте отправили учиться в Англию. Образование образованием, но в те времена именно так старались, по возможности, воспитывать будущих жен – в культуре страны и семьи, в которую предстояло войти. Более того, Завоеватель не умер внезапно, и его чисто денежный дар младшему сыну в качестве наследства не вызвал на момент совершения никаких возражений или завихрений. На мой взгляд, это говорит о том, что непосредственные современники событий были в курсе предназначенного Генри будущего. Но на 1088 год положение было таким, что Матильде было всего 8 лет, да и её отец явно предпочитал из всех сыновей Завоевателя Роберта.

Разумеется, историки хотели и хотят полной ясности в том, какие именно легальные права новоявленному графу давала его новая собственность, и, далее, чем именно была эта собственность. Была ли она, со стороны герцога Роберта, подарком или закладом за 3000 серебряных марок, как рассуждает колеблющийся между этими определениями Ториньи. Но Уильям Малмсберийский и Ордерик уверены, что речь идет об абсолютной передаче права на имущество. За это говорит и сам факт использования Генри титула «граф», который проставлен также и возле его подписи в нескольких указах герцога. Только на базе лордства (получения владений из рук оверлорда) титул графа не давался. То есть, Генри за свои деньги получил лен с феодальной зависимостью от герцога, хотя в 1088 году его вассальная клятва то ли не была зарегистрирована, то ли этот документ просто до наших дней не дожил. Зато герцог Роберт, через тринадцать лет говорил о том, что освобождает Генри от вассальной клятвы.

Проблема, по словам Холлистера, заключается в том, что такого графства как Котантен никогда до марта 1088 года не существовало. Во времена Каролингов, полуостров управлялся семьей Сен-Совёр как виконтство. Понятие «виконт» (администратор-землевладелец выше барона, но ниже графа по иерархии) вообще именно в Англии было взято в употребление только в пятнадцатом веке, до этого там обходились понятием «шериф». А вот во Франции титул «виконт» («вице-граф, если буквально) употреблялся широко и издавна. Что касается Нормандии, то титул виконта там стал употребляться с начала одиннадцатого века. Возможно, поскольку речь шла о брате герцога, Генри был дан титул графа. Но, принимая во внимание другие обстоятельства, я бы рискнула предположить, что здесь роль сыграли деньги. Управляющий, виконт, не вкладывается денежно в то, чем управляет. Укрепление замков полуострова осталось бы на казне герцога. А вот граф уже отвечает за свой лен и деньгами тоже. Но и прав у него больше, вплоть до участия во внешней политике.

Насколько известно, управление Котантена графом Генри был довольно эффективным, что в контексте Нормандии означало, что он добросовестно укреплял замки, собирал налоги, и гнобил тех, кто не мог за себя постоять иначе чем жалобными записями в монастырских хрониках. Хочу здесь отметить, как особенность времени, тот факт, что хотя практически всё население христианской Европы и позиционировало себя в Средние века искренне верующими (и верующими они, несомненно, были), это совершенно не мешало правителям всех масштабов запускать руку в кубышки монастырей и аббатств с разной степенью периодичности.

Но куда как интереснее взаимодействие Генри с аристократической верхушкой Нормандии и Англии. Взять того же Хью Честерского. Он был в родстве с правящей династией через мать, единоутробную сестру Завоевателя. Отец его был виконтом (управляющим) Авранша, но имел и собственные, очень обширные владения, разбросанные по всей западной Нормандии, что позволило ему предложить Завоевателю, отправляющемуся на завоевание Англии, 60 кораблей. Хью, участвовавший в завоевании Англии, стал графом Честера. Он был свирепым воином и верным вассалом сначала Завоевателя, затем Вильгельма Руфуса, но в Нормандии-то он унаследовал титул виконта Авранша, а Авранш, находящийся в Котантене, теперь оказался в руках графа Генри, который потребовал от Хью вассальной клятвы ему. Хью поизвивался в ситуации, но, в конце концов, ему пришлось обратиться к Руфуса, и рассказать, под каким давлением он находится. Руфус, уже, очевидно, неплохо себе представляющий развитие событий, похлопал Хью по плечу и отнесся с пониманием, когда Хью присягал Генри.

Ричард де Ревьер/Редверс/Риверс тоже имел владения в Котантене, но этот рыцарь в принципе отновился к группе людей, которые имели все основания посчитать себя обделенными при разделе Англии норманнами – ему досталось всего-то поместьице Мостертон в Дорсете, всего-то в 6 гайд величиной. А поскольку оно было в Дорсете, то одна гайда (количество земли, необходимое для прокорма одной крестьянской семьи) получалась размером в каких-то жалких 40 акров. Будь поместье где-нибудь в Кембриджшире - и на гайду пришлось бы уже 120 акров, но... Поэтому, для Редверса Неу в Нормандии, отчий дом и гнездо семейства, всегда имел приоритет. Он, в принципе, имел кое-какие земли в Вексине, под герцогом Робертом, но здраво расставил приоритеты. Причем, если верить Васу, он зашел так далеко, что испросил у Роберта официального разрешения перейти в вассалы Генри. И получил. В конечном итоге, Редверс отнюдь не проиграл. Когда Генри стал королем Англии, Ричард Редверс был так близок к королю, как никто другой. Он был свиделем в не менее чем 20 указах короля, причем иногда – единственным свидетелем, что говорит о том, что он практически рассматривался королем как член семейства.

Собственно, единственным человеком, вступившим в конфликт с Генри по поводу вопроса подчинения, был епископ Кутанса Джеффри (Жоффруа де Монбрей), сыгравший такую роль в заковоре английских баронов в пользу Роберта Нормандского в 1088 году. Почтенный епископ не то чтобы имел что-то против самого Генри. Он просто считал ниже своего достоинства подчиняться кому-то мельче герцога по рангу. Так он и не нашел общего языка с графом до самой своей смерти, и ту же враждебность перенял племянник и наследник епископа, Роберт де Мовбрей.

@темы: Henry I

---

"Strong Woman Do Bong Soon"

Нет, я не сошла с ума. Я занимаюсь осмысленной деятельностью в первой половине дня, и смотрю дорамы во второй. Эту решила глянуть из-за интриги: совершенно дебильное название и дурацкая афиша, и при этом очень высокая популярность. И не разочаровалась.

Очень смешная первая серия, и вдруг параллельно пошла мрачная-мрачная линия с психом-серийником, похищением и т.п. Курьез строится на том, что главгероиня, пигалица, наделена сверх-силой, передающейся по наследству по женской линии. Силу можно и потерять - если использовать её для личного обогащения. Естественно, когда она идет творить справедливость, негодяи её всерьез не воспринимают, и начинается...

Ну и любовь, куда ж без неё. Причем, влюблена героиня в ходячий параграф - добросовестного и умного, но ужасно занудливого полицейского инспектора. Видеть и слышать героиню возле объекта её обожания - это нечто! Тем не менее, как обычно в дорамах, происходящее на экране глубже, чем кажется.

@темы: Дорамы

---

Ортопед позвонил

Нет, пока оперировать не хочет. В колене, по его мнению, боль идет от трех факторов: повреждения внутренней боковой связки (коллатерального сухожилия), повреждения коленной "спирали" (медиального мениска), и, отчасти, активизировавшегося под давлением обсоятельств артроза. Всё это ещё, по мнению ортопеда, имеет шанс зажить естественным путем. "Поверьте, лучше жить с плохим мениском, чем вообще без мениска", сказал он. Кто бы спорил.

Во вторник поеду туда на очередной укол кортизона и продление больничного. Надеюсь, ортопед сможет хоть немного раскрыть мне перспективы на будущее - куда я, собственно, двигаюсь, и чем мне это грозит. Учитывая поврежденные, но кое-как самозажившие ахилловы сухожилия обеих ног, двигаюсь я определенно к сильно облегченной (до сидячей) работе. А что произойдёт, если работодатель не сможет для меня такую организовать - посмотрим.

Очень хотелось бы, чтобы этот укол кортизона снял бы ощущение наболевшего до невозможности прикоснуться сустава. Неслабо же я нагрешила в жизни, если меня засунули нести болевое наказание уже прижизненно Второй год, блин. Причем, это очень сильная боль. Им что, посмертной вечности не хватило бы?!

@темы: истории о медицине

---

Соломатина опять отожгла

m.facebook.com/story.php?story_fbid=15059974595...

(а прочла я здесь: valkiriarf.livejournal.com/1557326.html?view=22...)

На этот раз вцепилась в боди-позитив, и модель Тэсс Холлидей.

непозитивный боди-позитив

Слева целлюлит отфотошоплен, конечно. Прочла, что "Holliday trains with a personal trainer four times a week, as well as hiking and swimming". Если правда, что при росте 160см она весит 155 кг, и это с тренировками 4 раза в неделю, то гнать ей надо своего персонального тренера. Противно быть в чем-то согласной с Соломатиной, но в своей статье она права. Без всякого ханжества, но где-то предел должен быть. Причем, как понимаю, худеть она просто боится. Здесь не бодипозитив, а что-то совсем другое.

@темы: Дамский вопрос