"Тайны следствия-18"

Почему-то люблю этот сериал. Швецова посветлела и накачала губы, Панов стал невыносимым брюзгой, Курочкин по-прежнему неподражаем, а Кораблев все больше похож на кота. Шилов по-прежнему подл и в чем-то жалок. И мне категорически не нравится новый ухажер нашей Маши. У неё удивительная тяга к проблемным мужикам. Был один нормальный, но вот его она поперла. Подозреваю, что именно по причине нормальности. Подходящий сериал для "отдохнуть от китайщины", тем более что у китайщины на сайте, где я пасусь, полный затык с выкладками.

@темы: кино на радость нам дано

---

Король Стефан - дела духовные

Рождественская сессия двора короля Стефана в 1138 году была самой представительной после его пасхальной сессии 1136 года. Судя по предлагаемой агенде, в королевстве не было более значительных дел, чем рукоположение епископа Экзетера и выборов архиепископа Кентерберийского. Причем этим оркестром руководил пришлый человек – папский легат Альберик Остийский. Предыдущие короли потратили довольно много энергии и золота, чтобы держать загребущие руки Святейшего престола подальше от английских берегов, но Стефан, получивший корону в результате интриги людей церкви, был вынужден принимать во внимание интересы людей, которые его посадили на трон (епископы Солсбери и Винчестера), и которые ему помогли на этом троне удержаться (папа Иннокентий II).



прижизненное изображение епископа Винчестерского Генри де Блуа, хотя так и хочется сказать, что в такой позе не живут

Собственно, в истории борьбы Матильды и Стефана, очень важную роль играют именно интересы церкви. Достаточно сказать, что Иннокентий II знал Матильду ещё со времен Вормсского конкордата 1122 года, на котором он присутствовал в качестве помощника папского легата. Тогда папской власти пришлось сильно уступить первому мужу Матильды, признав вассальные обязанности епископов перед императором, согласившись на присутствие императора при избрании епископов, и даже дав право императору решать спорные случаи. Было бы логично предположить, что Матильда, уже высказавшая свое недоверие епископу Солсбери, продолжила бы линию своих предшественников, и держала бы папских легатов подальше от Англии. Поэтому, рассматривая причины, по которым был коронован (и утвержден на троне) Стефан, нельзя обойтись без учета интересов церкви, которая лоббировала его кандидатуру, по представлению его брата, епископа Винчестера.

Надо сказать, что эта зависимость Лондона времен Стефана от Рима времен Иннокентия II хорошо просматривается даже в послании папского легата Альдерика Остийского английским прелатам. Вернее, в приказном тоне этого послания: «Мы желаем проинформировать вас, что мы, авторитетом папы, вызываем всех епископов, аббатов и прочих религиозных персон этого королевства на совет, который мы устраиваем в Лондоне, в Вестминстере, 11 декабря».

Собрались все – и те, кого вызвали, и те, кто ожидал ответственных назначений, и даже светские магнаты королевства, которые просто не могли остаться в стороне от свежайших сплетен, и которые, кстати, очень даже могли повлиять на решения через представителей своих домов в числе духовных лордов. Сам совет, впрочем, был, по большей части, повторением старого, имея всё ту же цель: вывести духовных лиц из-под влияния их светского окружения, и усилить их зависимость от папской/церковной администрации. Новым был только проведенный в приказном порядке закон, запрещающий монахиням, под страхом отлучения от церкви, укладывать волосы в прически и вплетать в них украшения, носить кольца и мех соболя, белки, куницы, горностая или бобра. Не то чтобы монахини укутывались в меха во время служб, но была категория монахинь, живущих в миру, как и священников-мирян, и именно их старался изжить Рим в своем стремлении построить единое церковно-монашеское государство из духовных персон разных стран и разного ранга, под эгидой папы.

Но все собравшиеся, затаив в предвкушении дыхание, ждали прений по поводу выбора архиепископа Кентерберийского, потому что все знали, что это место хочет для себя брат короля Стефана, епископ Винчестерский. Ордерик рассказывает историю, что когда зимой 1136 года умер предыдущий архиепископ, Вильгельм де Корбейль, то Генри Винчестерский уже назначил сам себя архиепископом Кентерберийским, и даже провел зиму во Франции, ожидая вызова из Рима – для получения паллиума. Папа, тем не менее, отделывался от назойливого самоизбранного кандидата мелкими подарками. То пару поместий Винчестерской епархии вернул, то привилегии колледжа Святого Креста восстановил. Не помогали ни намеки делегатов, которых посылал в Рим Генри, ни прямые попытки дать взятку.

Тем не менее, открыто ссориться с человеком, обладающим такой родословной, такими связями, такой пробивной наглостью, и такой склонностью к интригам, как один из сыновей Аделы де Блуа, папа не хотел. Можно сказать, явно опасался. Поэтому епископа Генри послали в собор св. Павла рукополагать в дьяконы довольно известную в церковных кругах личность, Ричарда де Бельмейса II. Пока епископ занимался подготовкой к церемонии и самой церемонией, в Весминстере на должность архиепископа Кентерберийского единогласно выбрали Теобальда, аббата Бека. Когда епископу доложили о случившемся, он в бешенстве прервал церемонию.

Тем не менее, первое сомнение относительно правдивости рассказанной истории дает тот факт, что Ричард де Бельмейс был рукоположен в тот день, церемония не была прервана. Более того, когда он стал епископом Лондона со временем, Генри поздравил его самым сердечным образом, в стихах. Поэтому есть точка зрения, что выборы архиепископа во время отсутствия главного претендента на должность не содержали интриги, а, напротив, были направлены на то, чтобы спасти епископу Генри лицо. Что он просто не мог не знать о сделанном уже выборе, являясь заместителем епископа Линкольна, Александра, который и объявлял о выборе.

Конечно, возникает вопрос, зачем такие сложные построения, и почему епископ Генри де Блуа не мог стать архиепископом, если ему так этого хотелось. В конце концов, на этой же сессии аббатом Вестминстера был назначен бастард Стефана Жервайз, аббатом в Глостер – родственник Майло Глостерского, а аббатом в Баттл – брат Ричарда де Лэси. Причем, назначены без малейшей попытки скрыть причину назначения: родство с важными персонами, гарантирующее покровительство перечисленным аббатствам. Проблема Генри де Блуа была, похоже, в том, что он обладал, по словам современников, сокрушающей харизмой, и поэтому сильные мира того опасались подпускать его слишком близко к центру власти.

Но ещё одного харизматика из круга короля Стефана исключить никто не мог. До того, как появиться в Лондоне, Альдерик Остийский провел долгое время при дворе Дэвида Шотландского, разрабатывая мирный договор между Англией и Шотландией. Только вот многие южные бароны, включая самого короля, и слышать о мире не хотели. И тогда в дело вступила королева Матильда. Эта женщина умела воевать, но она ценила дипломатию. Ну и, вдобавок, Дэвид Шотландский приходился ей дядюшкой. Ей понадобилось не слишком много времени, чтобы переубедить супруга.

В декабре, из Рима прибыл ещё один эмиссар с важными известиями. Во-первых, папа объявлял полный собор прелатов Западной церкви на следующую Пасху, и, во-вторых, предупреждал, что на соборе будет разбираться официальный протест императрицы Матильды против коронации Стефана. Эдмунд Кинг предполагает, что этот же эмиссар привел епископу Генри де Блуа личное письмо от папы, в которой тот сообщил свое решение о назначении Генри постоянным легатом Святейшего престола в Англии, когда ситуация этого потребует.

@темы: Empress Matilda, King Stephen

---

Мы всё-таки неподражаемы!

Иллюстрация к тому, как мы делаем покупки.

Собрались открыть гриль-сезон. Сгоняла супруга за угольями и зажигательной смесью. Пришел вечер. "Не пора ли?", - спросила я, и потащилась выкидывать мусор. Через минуту муж выскакивает на крыльцо с очумевшим видом: "А гриля-то нет! Старый за прошлый сезон прохудился, и я его отвез в металлолом". Ну, прыгнул в машину и погнал в магазин. Привез настольный, других не было. Нам, впрочем, он подойдет, по-моему.

@темы: "веселая бредь"

---

Текущее

Я в отпуске до конца месяца, колени почти работают и почти не болят, и я только что поняла, как была не права в одной дискуссии



Одна дама в своем блоге в жж написала, что мужчины женятся с одной единственной целью: чтобы жены разгребали за ними дерьмо Дама, конечно, специфичная, позиционирует себя содержанкой, но вы ж понимаете, что это может быть и сценическим образом, так сказать. Мне кажется, она уверенно работает на то, чтобы стать топовым блогером, и уверена, что у неё получится, потому что она продвигается грамотно. Вот, почитайте на досуге: misscaprizzz.livejournal.com/ Нет, я не знаю, почему люди липнут к блогам "проституток" и "содержанок", и какие такие мудрости хотят там разыскать, да и почти уверена, что хозяйка блога не содержанка, а просто сильно разочарованная женщина, собирающаяся монетизировать свои соображения о жизни. Почему не верю, что она содержанка? У неё повторяется из поста в пост один мотив об особенностях поведения мужчин, который не соответствует реальности на 100% в той среде, которую она пытается описывать. Впрочем, как альтернатива, она может быть из гораздо более низшей касты в этой профессии.

Но не суть. А суть в том, что сижу за компом и слышу, что супруг совершает броуновские движения во дому. Обычно это указывает на то, что опять чего-нибудь начудил, и теперь создает образ потерявшегося мальчика, которому надо помочь. "Ну чё на этот раз?" - спрашиваю. Оказывается, "перестал работать интернет, там какие были объявления, я потыкал во что-то, и оно перестало работать". Нет, он не читал, во что тыкал. Да, я миллион раз говорила, что или читай, прежде чем "тыкать", или просто закрывай окна. Но нет, тыкать проще. В общем, каким-то образом он ухитрился отключить и удалить Гугл Хром. Вообще нафиг. Вчера я не копалась в причинах, просто кинула ему карточку айтишника-ремонтника и посоветовала искать утешения там. Но сегодня парень был так занят, что просто обрубал звонки. Тогда супруг настрапалился, ухватил сумчонку с экипировкой для зала, и свалил на тренировку, а я осталась наедине с его компом. Ну ничего, скачала со своего на флешку установочный файл гугла, поставила на мужнин комп. Всё работает. Горжусь собой! Надеюсь, некоторое время он будет помнить, что "тыкать" по всплывающим окнам низзя.

Так что, права была "мисс каприз", что ли? Не права, конечно. Всё это мелкие эпизоды (но я помню каждый из них, да), а по большому счету, у меня десятки примеров мужей, трогательно заботящихся о сильно больных, а то и вовсе выживших из ума женах. Не от безысходности, а именно потому, что "в радости и горе".

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Кот в своей новой недвижимости-движимости

Прикупила более мягкую переноску. Старая была куплена в Питере ещё в 90-х, наверное. Шикарная бамбуковая клетка, но слишком открытая со всех сторон. Кажется, котам в ней не сильно уютно. Хотя кто их, котов, знает. Эта переноска мягкая, котяра сам в неё периодически посидеть приходит.



Купила здесь: www.aliexpress.com/store/3566016, магазин называется BuBuPet Store, продавец - прелесть, мы некоторое время переписывались - изощрялись по поводу сборки (переноска на молниях, складывается в совершенно плоскую, что тоже удобно).

@темы: "зверята"

---

Краткая история конфликта Матильды и Стефана

@темы: "веселая бредь", Англия норманнов

---

Король Стефан - Роберт Глостерский берет свои слова обратно

«If you want a thing well done, do it yourself», - сказала себе императрица Матильда в октябре 1136 года. Удивительно беспроблемно разрешившись от последней беременности, она персонально привела на помощь супругу, осаждавшему маленькую крепость Ле-Сап, контингент, состоявший из двухсот воинов. К какому бы решению о продолжении супружеской жизни с Жоффруа она к тому моменту ни пришла, вряд ли она ожидала увидеть своего обычно самоуверенного супруга в препоганейшем настроении и собирающимся «домой» - всё, по его мнению, пошло не так в этой чертовой жениной Нормандии, и виновата в этом была именно она, потому что это за её приданое ему теперь приходилось сражаться.



Mendips, East Harptree, see louisewyattsmusings.wordpress.com/2015/02/22/th...

Сварливость Жоффруа объясняют полученная им чуть ли не в день прибытия жены рана в ногу и явно начинающаяся среди осаждающих дизентерия, и Нормандию он, в конце концов, завоевал, хотя на это ушло у него долгих десять лет, но Матильда не была кроткой и понимающей женой. Её ещё только предстояло понять, в какое изматывающее предприятие она ввязалась, решив бороться за свои права наследницы английского престола с коронованным королем Англии, но два момента она подметила совершенно точно, и сделала правильный вывод.

Ни дорогой муж, ни любящий дядюшка Дэвид не делали ей услугу, защищая свои деяния её интересами. То, что местная пропаганда всегда описывала зверства чужих вояк чудовищнее, чем свои, местные зверства соседних баронов во время феодальных войн – было привычно, хоть и несправедливо. Но людям и местных кровопийц хватало, так что добавочные рейды чужих воспринимались ими ничем не заслуженным наказанием.

Проблемой было, что её, Матильды, имя ассоциировали то с шотландцами, то с ангевинами, хотя ни для тех, ни для других она ничего не значила. Таким образом, главным её интересом на 1138 год стали не военные успехи нынешних союзников, а поиск чемпиона своего дела, обладавшего достаточной харизмой, репутацией, опытом и ресурсами, и который воспринимался бы в Англии и Нормандии «своим», а не вторженцем извне.

Союзники... Могла ли она вообще считать Дэвида Шотландского и Жоффруа Анжуйского союзниками? Всё, что известно об отношениях Мод и Жоффруа предполагает, что в чисто политическом браке их объединяло сначала понимание необходимости произвести легальных наследников, а впоследствии – общие амбиции, касающиеся будущего их сыновей. Проблема в том, что материалы о жизни и политике графа Жоффруа Анжуйского хоть и существуют, но не представлены в виде стройной биографии (во всяком случае, на английском языке). Такое впечатление, что биографы Матильды отвели ему очень скромную роль в истории знаменитой жены и ещё более знаменитого сына.

На самом же деле, он, похоже, всё-таки никогда не оставлял супругу без поддержки. Во всяком случае, его практически регулярный свидетель хартий в Анжу, Паган Клервосский (брат лорда Дюрталя), находился впоследствии при Матильде, и даже выступил в качестве заложника доброй воли в переговорах Матильды и Обри де Вера. В этом мае выходит книга Angevin Dynasties of Europe 900-1500: Lords of the Greater Part of the World, но там на 600 лет отпущено всего 300 стр., так что не думаю, что цена в почти 30 евро за эту книгу в электронном виде как-то оправдана. Скорее всего, будут галопы по Европам с цитированием наиболее известных хроник.

В любом случае, с политической точки зрения, Жоффруа был для Матильды скорее обузой в её английских претензиях. Да, она была наследницей, которой дважды клялись в верности лорды Англии. Да, при удачном стечение обстоятельств, было возможно доказать, что Бигод солгал, выступив свидетелем изменения завещания Генри I по пункту о престолонаследовании. Но всё это не имело ни малейшего значения, потому что правым в любом случае оказался бы более сильный, а более сильным оказался бы тот, за кем пошли бы практичные бароны. А бароны не могли себе представить ситуации, в которой коронованная королева полностью бы игнорировала интересы своего законного супруга и отца её детей, а также всех, с её супругом связанных – его вассалов, его союзников, и его родню, а также родню, вассалов и союзников вассалов и союзников. Вот это было бы настолько чудовищным нарушением общественной морали и чувства долга того времени, что такую королеву не захотел бы никто.

К королю Стефану большинство его соратников в Англии примкнули просто потому, что знакомый черт был лучше незнакомого. Потому, что его подняли на трон духовные лорды королевства, используя все свои родственные связи. Подняли потому, что рассчитывали получить у него всё, чего им никогда не дала бы Матильда – и не ошиблись (до поры до времени). И просто потому, что у него была казна, которую он был готов тратить. Что касается лордов Нормандии, то их никто и не спрашивал, хотя они тоже склонялись к семейство Блуасских и против их врагов Анжуйских. И по той же причине – Тео знали, а чего ожидать от Жоффруа? Понадобилось 10 лет не слишком активной войны, чтобы к Жоффруа в Нормандии привыкли, и из него получился чрезвычайно популярный герцог.

Что касается дядюшки Дэвида, который всерьез разошелся на севере Англии летом 1138 года, то она, Мод, не была его единственной племянницей. Племянницей шотландскому королю приходилась и другая Матильда, жена Стефана. И эта Матильда тоже отнюдь не была пассивной натурой. Когда летом 1138 года Стефан оказался окруженным неприятностями по всем фронтам (в Шотландии, Уэльсе и Нормандии, где кто-то уже нарушил перемирие, плюс пара локальных восстаний в Шропшире и Херефордшире), именно его супруга засучила рукава и пошла стучать в дядюшкину дверь. В результате, Стефан обменял оммаж Дэвида и его сына на весь Нортумберленд, но, вообще-то, Нортумберленд в любом случае был под властью шотландцев, которые, проиграв летнюю Битву Штандартов, выиграли сражение за север в целом. Так что Стефан не потерял ничего, кроме гордости. А вот для императрицы Мод важным было то, что дядюшка Дэвид вновь её предал, принеся оммаж за север Стефану.

Итак, императрице Матильде был нужен чемпион, а чемпионы на пустое место не приходят. То есть, ей были нужны её личные войска, подчиняющиеся только ей и никому другому, и личные ресурсы, на которые она могла бы содержать эти войска. Роберт Глостерский, к слову, из Нормандии в Англию в 1137 году не вернулся, то есть обретался где-то неподалеку от сводной сестры. До сих пор не известно, обменивались ли они известиями до мая 1138 года, когда небольшая делегация графа Роберта явилась к королю Стефану с официально выпущенным diffidatio, в котором граф со звонкой средневековой риторикой объявлял, что берет назад свою присягу Стефану, потому что Стефан незаконно захватил трон, хотя предварительно публично клялся в верности императрице. И потому, что король нарушил все свои обещания, данные графу. Логика? Нет, не слышали.

Причем, это отсутствие логики (граф знал, на момент клятвы королю, что тот когда-то клялся императрице!) никого не смущало. Делегация Роберта Глостерского церемониально вышла из комнаты, где сидел король со своими советниками, чтобы тот мог свободно обсудить ответ. В ответе, врученном вызванной обратно делегации, было сказано, что клятва императрице не считается, потому что покойный король своих магнатов к ней принудил. И вообще, король потом мнение изменил (интересное и наглое утверждение, учитывая, что Роберт-то при умирающем был, а вот Стефан – нет, но официальная легенда была уже принята за истину, и у правительство не было другой возможности, как только на голубом глазу убеждать свидетеля, что он всё видел неправильно). И поскольку Роберт Стефану клялся добровольно, и Стефан всегда относился к графу Глостерскому с должным уважением, то граф может не сомневаться, что его diffidatio будет иметь последствия для него и его семьи. Графу предписывалось явиться на королевский суд, а пока суд да дело, то сдать Стефану все свои замки, которые король объявляет конфискованными.

В общем, обе стороны выполнили формальности, и теперь можно было переходить к делу. В Нормандии, Мод и Жоффруа двинулись на соединение с Робертом, беря по ходу дела небольшие крепости, принадлежавшие Стефану, и немного завязнув под Фалезом, но к осени 1138 года соединили силы. В Англии, Стефан всё лето просидел под стенами только одной крепости Роберта Глостерского – Бристоля. Интересно, что королева, Матильда Булонская, действовала куда как решительнее своего супруга, осадив Дувр. Впрочем, море у Дувра контролировали королевские силы, тогда как снабжение Бристоля шло во морю, контролируемому силами Роберта Глостерского и его союзников. В любом случае, Дувр королеве сдался. Тем не менее, успех королевских властей в деле конфискации владений Роберта Глостерского в Англии практически ограничился этим Дувром и двумя небольшими, практическим не имевшими гарнизонов замками: Кэр и Харптри.

В Нормандии, Матильда, Роберт и ещё один их сводный брат, Реджинальд, провели осень 1138 и зиму 1138-39гг в подготовке экспедиции в Англию. Стефан и верные ему люди усердно заседали с ноября 1138 года, решая не менее судьбоносные вопросы.

@темы: Empress Matilda, King Stephen

---

Они называют это футболками!

Но вообще, если хотите увидеть кучу реально странных и интересных моделей, забейте в поиск на али TVVOVVIN, и наслаждайтесь. Кажется, тоже может быть грамотный раскрой - учитываются разные типы фигуры в размерах. Есть плюс-сайз для европейцев. Ну и цены на особо интересные модели тоже интересны. В общем, от платьиц для принцессок до чисто хипстерских примочек, и от пары десятков баксов до пары сотен.

@темы: красота - страшная сила

---

Ведомство "Большая медведица" династии Сун

The Big Dipper of Song Dynasty. Чрезвычайно милая клюква, гораздо более интересная, чем я ожидала.

@темы: Дорамы

---

Со Светлой Пасхой!

Мира в душе, и чтоб душа с миром в мире



Ну и трибьют неисповедимым путям Господним, своим для каждого.





От постели к окну протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом. Идущие о чем-то разговаривают с жаром, спорят, хотят о чем-то договориться.

— Боги, боги, — говорит, обращая надменное лицо к своему спутнику, тот человек в плаще, — какая пошлая казнь! Но ты мне, пожалуйста, скажи, — тут лицо из надменного превращается в умоляющее, — ведь ее не было! Молю тебя, скажи, не было?

— Ну, конечно не было, — отвечает хриплым голосом спутник, — тебе это померещилось.

— И ты можешь поклясться в этом? — заискивающе просит человек в плаще.

— Клянусь, — отвечает спутник, и глаза его почему-то улыбаются.

— Больше мне ничего не нужно! — сорванным голосом вскрикивает человек в плаще и поднимается все выше к луне, увлекая своего спутника. За ними идет спокойный и величественный гигантский остроухий пес.

---

Король Стефан - "а мы идем на север"

Для Матильды, 1136 год был выматывающим. Её бесило замалчивание окружающим миром самого факта её существования как наследницы английского престола, причем замалчивание, ханжески обоснованное её статусом беременной женщины. К счастью, Жоффруа, личные амбиции которого не выходили за пределы Нормандии, полностью понимал важность того, что именно Матильда скажет этому окружающему миру через свой титул. Именно поэтому оба никогда не называли её графиней Анжу. Но она не могла называть себя и королевой Англии – в Англии уже была королева Матильда, Матильда Булонская, обеспечившая будущее своей династии через трех сыновей.



West front of Malton Priory church, Founder Eustace fitz John


Именно поэтому дочь короля Генри I Английского называла себя «Матильда, императрица, дочь короля Англии», а Жоффруа упоминал о ней так: «Матильда, моя жена, дочь короля Англии Генри, законно отданная мне в супруги после смерти Римского императора Генриха». Оба не использовали слов «законная наследница короля Англии Генри», тем не менее, и на это была своя причина – Стефана можно, несомненно, назвать узурпатором по методу перехвата власти у Матильды. Но никто не мог не признать факта, что Стефан занял престол как выбранный король. С этим смирились даже Тео Блуасский и Роберт Глостерский.

Впоследствии история даст титулу Матильды насмешливую интерпретацию. О ней будут говорить как о нестерпимо высокомерной и тщеславной женщине, которая не могла втиснуть свое самомнение в титул «всего лишь» графини. Но имеет смысл помнить, что императрицей её начал называть ещё отец, который никогда ничего не говорил просто так. И что Жоффруа тоже считал важным, чтобы люди помнили о первом браке его супруги.Так что, скорее всего, Матильда была ничуть не более надменна чем её окружение, просто эта демонстративная надменность плохо укладывалось в кодекс требований к публичному имиджу жены, матери и дочери как к сглаживающей углы мужской политики силе.

Что касается летописцев, то для них вопрос коронации Стефана в ущерб прав Матильды явно представлял сложность. Бенуа де Сент-Мор, современник Робера Васа и Генри II, писал в своих «Хрониках герцогов Нормандских», что Стефан стал королем через «через обман и чудовищную несправедливость в адрес законной наследницы, императрицы», но его хроники на этом и заканчиваются. Джон Вустерский, умерший около 1140 года, пишет в своих «Chronicon ex chronicis», что все признавшие Стефана стали клятвопреступниками, и то, что Стефан был избранным королем, но не пускается в рассуждения по вопросу. Генри Хантингдонский, писавший свою хронику по заказу епископа Александра Линкольнского, в Historia Anglorum пишет удивительно прямо, что Стефан «испытывал терпение Божье, узурпировав корону Англии». Но тут следует помнить, что у епископа была хорошая причина ненавидеть Стефана как чуму. Ну а любитель исторических сплетен Уильям Малмсберийский и вовсе ограничивается описанием плохих предзнаменований, связанных с высадкой и короноцей Стефана, никак не задевая щепетильную проблему перехвата короны.

Катерина Хэнли, автор последней биографии Матильды, решила использовать эти факты в качестве доказательства, что Стефан был выбран по единственной причине: он не был женщиной. Но я бы, все-таки, не стала забывать один несомненный и важный момент: Матильда действительно долго не заявляла своих прав на отцовскую корону, и ничто в её биографии не подтверждает наивности этой дамы, проявлением которой было бы ожидание, что «сами придут и сами предложат». Ну а хронисты просто-напросто потверждают своей осторожностью, что ситуация была непростой не столько с точки зрения прав Матильды, сколько с точки зрения ситуации самого Стефана: несомненный узурпатор, который, тем не менее, был легально выбран королем, и утвержден на этом посту Святейшим престолом, то есть законно носил незаконно захваченную корону. Если бы ситуация была однозначной в ту или другую строну, Англия не увязла бы в гражданской войне и анархии на долгие годы, и Генри II, сын Матильды, никогда не признал бы Стефана «прижизненным» королем Англии.

Несомненно, всю деликатность ситуации понимали и сами вовлеченные в неё наиболее глубоко - Матильда и Стефан. Да, получать известия о холодном отношении к королю Стефану Роберта Глостерского было, возможно, и приятно, но вряд ли Матильда могла не отметить тот факт, что к ней брат проявил ещё большую холодность, проигнорировав её и её права, которые он дважды признавал клятвой, целиком и полностью, и затеяв переговоры с Тео Блуасским. Тем более приятным для неё было поведение Редверса, который прямолинейно и недвусмысленно напомнил на всю Англию, кто был законным наследником короны, и ему за это ничего не было.

Странную кротость Стефана, просадившего под Экзетером тысячи фунтов на бесплодную осаду, отметили не только современники. Современники пожали плечами и кулуарно выразили опасение, не посадили ли они себе на шею второго Роберта Куртгеза, слишком любящего удобства, чтобы быть эффективным и авторитетным правителем, но явно видели большую угрозу в атаках валлийцев на построенные в Уэльсе крепости англо-норманнов. А вот современные нам историки хмурят лбы и рассуждают, что демонстрация Редверса была настолько серьезна, что требовала, в государственных интересах, самого строжайшего и ужаснейшего наказания. К счастью, сам Стефан и его современники понимали, что Редверс не выступил против своего короля, а просто не признал Стефана королем, на что имел право, принеся клятву Матильде.

Вообще к концу второго года царствования, подданные и служащие короля обычно составляли о нем мнение. В случае Стефана, публичная сторона его личности осталась прежней – любезной и приятной, хотя он, естественно, в качестве короля был формальнее, чем в качестве племянника короля. Это нравилось людям, которые имели с ним дело. Особенно людям нравилась одна интересная черта характера Стефана, которую он разделял со своим братом Тео: его было невозможно спровоцировать. Завоеватель позволял своему гневу прорываться, Руфус в гневе становился едко ироничным, Генри был злопамятен, а вот Тео и Стефан оставались милашками с любыми оппонентами, даже если оппоненет, с малиновой от бешенства рожей, топает ногами и трясет кулаками прямо перед августейшим носом. С другой стороны, никто не знал, что они о своих оппонентах думали, так что, скорее всего, такая концентрация непоколебимой милоты наиболее умных придворных изрядно нервировала. Как показало развитие событий, не напрасно.

Стефан также был щедр. От предыдущих королей он унаследовал, по словам летописцев, около 100 000 фунтов стерлингов в Англии, и около 60 000 в Нормандии (тоже английские деньги, переданные королем Генри Роберту Глостерскому для управления нормандскими делами). Деньги были в звонкой монете высокого качества, в драгоценных камнях, золотой и серебряной посуде, а также в брусках драгоценных металлов, который могли быть поделены на две или четыре части. Правда, современные историки считают, что судя по стоимости найденных кладов того времени, казна Стефана была в начале его царствования вдвое больше того, что писали летописцы – как минимум вдвое. Но деньги не любят неумелого обращения. А Стефан, по словам Уильяма Малмсберийского, всегда ухитрялся заключить сделки так, чтобы остаться внакладе.

Что касается функциональной стороны деятельности Стефана, то и Ордерик, и автор Gesta Stephani отметили, что король предпочитал делать мелкие уступки, чтобы сохранить большие дела своего королевства в мире и гармонии. Вместе с историком Эдмундом Кингом можно спросить, была ли передача Карлайла Дэвиду Шотландскому мелкой уступкой, но критически настроенный к Стефану Уильям Малмсберийский коротко высказался, что «король получил то, что он хотел» в результате этой сделки. А именно, признание себя королем Англии со стороны Дэвида Шотландского, мгновенно слившего права племянницы ради интересов сына.

Другое дело, насколько в гармонии остались большие вопросы между Англией и Шотландией. Договор с королем Дэвидом был перемирием, истекавшим в конце 1137 года. И стоило королю Стефану вернуться к Рождеству домой, как к нему явились шотландские послы с тем же вопросом, который он отклонил два года назад: как насчет прав сына короля Дэвида на Нортумбрию? Получив через послов ответ, что никак, Дэвид перешел английскую границу. Как известно, в Средние века предвочитали воевать летом. Не то чтобы английская зима была такой уж суровой (хотя гораздо суровее, чем нынешние зимы), но добывание продуктов и фуража было зимой гораздо более сложной задачей.
Чтобы зимняя кампания не показалась Стефану уж слишком легкой, по пути он застрял под замком Бедфорд. Хозяин замка, Майло де Бьючамп (или Бошан/Бошам/Бичем – как угодно) объявил свою территорию принадлежащей императрице Матильде, и Стефану замок предоставить отказался. Вообще, я столкнулась с той проблемой, что о существовании оппозиции в пользу Матильды почему-то не пишут, если только эта оппозиция как-то не беспокоила планы Стефана. Поэтому может сложиться впечатление, что вся страна в едином порыве проголосовала за Стефана. И что все ненавидели ангевинов, с которыми стали ассоциировать и Матильду. Но это не так.

Стефану пришлось откупиться от Жоффруа и заключить с ним перемирие в Нормандии именно потому, что он остался без войска. Своего не было, наемников было размером с эскорт, а местные бароны испарились из его ставки в тот момент, когда он был готов атаковать ангевинов. Но нигде не описывается, что именно произошло. То же самое и в Англии. То Экзетер Стефану пришлось осаждать, то вот Бедфорд. Причем совсем непонятно, то ли Майло действительно был за Матильду, то ли взбесился из-за чисто семейных дел, когда старший брат Саймон, служивший ещё королю Генри, решил устроить свою дочку получше в этой жизни, но за счет других членов семейства. Майло сдал замок епископу Генри, который явился заменить брата, чтобы тот мог попасть туда, куда и направлялся – на север. Но немедленно после заявки Матильды на трон, снова захватил замок в её пользу.

Стефан добрался до Нортумбрии в феврале 1138 года, и на севере началась странная игра в кошки-мышки, в которой, в конечном итоге, победила проигравшая сторона – бывает и такое. Интересен в этой игре один момент. Ходили слухи, что одна важная персона местного значения, Юстас Фитц-Джон, имел договор с Дэвидом Шотландским заманить Стефана в ловушку в Роксбурге. При предыдущем короле, Фитц-Джон был одной из главных сил на севере, вместе с Дэвидом Шотландским и Вальтером Эспе, и исполнял обязанности юстициария, но при Стефане ему только позволили сохранить владения, но не значимость.

Проблема в том, что на начало 1138 года не существовало ни одного доказательства того, что Фитц-Джон что-то затевает против короля, которому он присягал. Но были слухи и было недоверие, так что Стефан решил удержать Фиц-Джона при дворе волевым решением, в ответ на что Фиц-Джон оскорбился, и вот после этого выступил на стороне короля Дэвида, когда тот снова перешел Твид в апреле 1138 года. Возможно, что снова Стефан поторопился записать слишком могущественного подданного (а владения Фитц-Джона были второе больше обычных владений магната его ранга) во враги, и сделал этим из него врага.

@темы: Empress Matilda, King Stephen

---

Детектив Эл

Очень милый сериал совершенно ни о чем. Начинается с того, что милая девушка приезжает в Шанхай, приходит в ненормальный восторг, углядев под ковром съемной комнаты меловые очертания трупа, и оказывается полицейским детективом-выпускником академии. И мгновенно и естественно находит общий язык с детективом-консультантом. Вот эта парочка и расследуе три серии первое дело об исчезновении жены одного шанхайского богача. Только все "совы" там не то, чем кажутся. Увы, виновный понятен с первого взгляда, но антураж миловидный, главгероиня приятная, и даже местный аналог Шерлока не выбешивает.



Всего 24 серии, переведено 4.

@темы: Дорамы

---

Весна, весна

Захотелось изменить стиль. Полностью. Всегда предпочитала на себе строгую одноцветную классику, и чтобы ткань ни в коем случае не мялась. А теперь припала на асимметричный оверсайз, да ещё самых странных фасонов. Возлюбила такой вот стиль:




Кстати, продавец вот этого магазина OLOEY LEIDI Store дала мне и моим друзьям номер vip-кода для скидки: AL0059.

А ещё я купила страшно удачные туфли для работы, совершенно невесомые:



Вот здесь: Shop1971787 Store

И ещё я влюбилась в фирму ZANZEA, хламиды которой имеют тенденцию ложиться на фигуру так, словно они сделаны по меркам. Заказала красную.



А поскольку их белая хламида и широкие штаны (идеального покроя!!!) у меня уже есть, заказала и рубаху-накидку.



И сумки винтажные под платье и хламиды:



И, конечно, украшения:







И даже шляпу!!!



Даже не знаю, что это обо мне говорит. То ли стремление к предельному комфорту, то ли попытка спрятать себя так основательно, чтобы никто не нашел. Потому что это настолько не мой привычный стиль, что контрастнее не бывает. Впрочем... ношу же я на работу футболки с россыпями стразов и даже, о Господи, штаны, расшитые золотом как у Элвиса Престли - на радость дедам и бабкам, которые считают такую одежду очень красивой, и расстраиваются, если я одеваюсь менее "вырви-глаз" Говорят, что вхожу в их комнаты как Солнце! На самом деле, подозреваю, они просто опознают меня по одежде, и это их радует. Надо отдать должное каталогу "Клингель", эти веселенькие шмотки они смастерили из настолько хорошего материала и так добротно, что уже 4 года частой стирки их не убили.

А на осень мечтаю о красном тренче с красными кроссовками.

@темы: красота - страшная сила

---

Второй визит к остеопату и прочее текущее

Мне удалось слегка согнать холодными компрессами опухоль на коленях, и сегодня парень поработал над ними. Массаж, растирание, легкие надавливания. Ну и потом я встала и пошла Не поковыляла, а именно пошла. Да, это не конкретно артроз мне выдавал и выдает. Это именно нервы, зажатые распухшими тканями. Слава те Господи! То есть, артроз-то есть. У 25% местного населения он начинает развиваться уже с 30 лет, так что дело житейское.

Я понимаю, что эффект работы остеопата продлится не долго. Мне надо продолжать работать с отеками коленей в частности и с коленями вообще. Но как же хорошо хоть немного походить нормально, как здоровый человек!!! В общем, услуги остеопатов горячо рекомендую.

Пока не забыла: остеопат знал о солевом растворе. Но сказал, что этот раствор выводит жидкость, находящуюся близко к поверхности. С глубокими, твердыми отеками он не срабатывает.

Убедилась также, что не зря с четверга принимаю таблетки "от сердца". В рабочие дни я их стабильно принимала где-то в 12:30, перед выездом на работу. А сегодня выходной, и я о них забыла. А сердце осторожненько так напомнило. Не говоря о том, что мне аж из поликлиники сегодня позвонили. Врач из больницы скорой помощи такого понаписала, что магическим образом и время на прием к врачу нашлось. Умничка, знала, как заставить коллег из поликлиники попы поднять. Забавно, но в моем случае "плохо с сердцем" как-то совсем отдельно от остального организма. Мне не плохо, я просто чувствую, что сердце как-то неправильно там работает. Не так, как всегда.

У нас уже +20! Хотя послезавтра чуть похолодает и могут пройти дожди. Хорошо бы, а то очень сухо. Дороги после зимы в жутком состоянии - фуры понавдавливали такие колеи в асфальте, что на некоторых участках только такие любители адреналина как я решаются ехать на 120. Так в этих колеях мотает легковушки. Не знаю, зачем я езжу там быстро, нужды-то нет. Скорее, выплескиваю раздражение, чтобы не застаивалось.

На работе всё ужасно, но не у меня, а вообще. Одна фельдшер уже ушла, две другие на низком старте, остается один год назад выпустившийся. Фигасе... СМИ постоянно трубят о кризисе в сфере лечения и ухода за престарелыми, но неужели они не знают, в чем дело? Низкие для такой ответственности зарплаты и бездарно неповоротливый административный аппарат. И постоянно урезаемые бюджетные средства на фоне постоянного роста собственно контингента, нуждающегося в уходе.

Не только у нас, в церкви,оказывается, тоже. Если на приход, населенный, по большей части, очень престарелыми людьми, со стариками работают три дьякониссы, и, возможно, одну сократят в конце года, то куда падать ниже? Ведь нужда в поддержке церкви именно у стариков возрастает с приближением смерти, да и вообще это поколение очень верующее. Их нельзя бросать на произвол судьбы, особенно в условиях, когда дьякониссы заменяют психологов в работе с клиентом. Если больных и убогих бросит церковь, кто у них останется? Ведь они и всех психически подвинутых под крыло взяли. Теми тоже никто больше не занимается. А так все наши участковые шизофреники каждый день в церкви, добровольными помощниками, при деле.

@темы: Досье

---

Где растет та трава, которую он курит?

"...но самое интресное это то, что символическая свызь Нотр-Дам-де-Пари с с государством Израиль состоит в том, что Морис де Сюлли был инициатором конфискации европейских синагог и превращения их христианские церкви, росписи который напоминают о черном миропроекте. И сейчас в США идет битва между журналистами, считающими, что у них есть все права предположить, что 15 апреля 2019 года кто-то поджог Нотр-Дам-де-Пари, и теми, кто считают, что такие предположения являются исламофобией и расизмом и должны караться полицией. Но если поджог имел место быть, то символический смысл этого поджога скорее всего не был исламистским, так выбор даты для этого теракта указывает скорее на Войну Роз, так как 15 апреля 1450 года состоялась самая круная победа черного миропроекта над союзом красного и белого миропроектов - битва при Форминьи, в которой французская армия разбила английский экспедиционный корпус на континенте, что согласно Шекспиру поволило Валуа спровоцировалть Войну Красной Розы кельтского Ланкастера, христианизированного Иосифом Аримафейским и Белой Розой англосаксонского Йорка, христианизированного тоже кельтом Святым Патриком Ирландским". Отсюда: abrod.livejournal.com/1380901.html

Там у человека просто полностью своя вселенная, ещё попричудливее чем у Дрогунова.

@темы: просто бредь

---

Король Стефан - визит в Нормандию

На третьей неделе марта 1137 года, король Стефан решился, наконец, отправиться в Нормандию. Вообще, Нормандия, после смерти короля Генри, мгновенно вернулась в свое естественное состояние территории, на которой местные феодалы воевали друг с другом, простой люд пытался выжить, а администрация старательно делала вид, что её не существует.



Notre-Dame de Rouen


Так что долгом нового короля, по-хорошему, была бы экспедиция в земли дедов по матери сразу после коронации, но Стефан Блуасский никогда не был блестящим стратегом, хотя, за годы брака с Матильдой Булонской, и научился более или менее эффективно управлять порученным. Что необычно для амбициозных людей, не обладающих особыми талантами, Стефан был в курсе пределов своих способностей, и собрал для визита в Нормандию все сливки военных кругов англонорманнов (но не войско, хотя у каждого был с собой приличный военный эскорт).

За одним, разумеется, исключением. Роберт Глостерский отправился в Нормандию сольно, недели через три после короля, причем озаботался отслушать пасхальную мессу 11 апреля в Англии, и снова не появиться на приеме короля по случаю Пасхи. Формально, Роберт всегда безукоризненно вежливо извинялся за свое отсутствие на придворных торжествах, и король Стефан так же безукоризненно вежливо извинения принимал, но оба не верили друг другу ни на грош.

Надо сказать, что Стефан не рисковал, он высадился не как карающая непослушных сила, а как покровитель верных подданных. Отплыв из Портсмута, он причалил в Ла-Хоге, и проследовал в Руан через Кан и Байё. Выбор был не случайным по нескольким причинам. Кан и Байё были центрами власти Роберта Глостерского в Нормандии, а это означало, что управлялись они через закон и порядок, и что традиционный для Нормандии хаос, после смерти короля, этих областей не коснулся. Во-вторых, сам факт, что король Стефан располагался во владениях Роберта Глостерского как у себя дома, хотя хозяин даже не пытался притвориться радушным и вообще отсутствовал, был демонстрацией формальной силы. Причем, демонстрацией, понятной современникам: самый сильный вассал короля не может эффективно противиться своему оверлорду, и для демонстрации своей формальной силы оверлорд даже не будет нуждаться в армии.

Вторым аргументом для выбора маршрута был ещё один очевидный факт, который мог активно не нравиться местным феодалам, но с которым они ничего не могли поделать. Города, аккумулировавшие внутри своих стен благосостояние и дарованные каждым предыдущим правителем привилегии, совершенно не были заинтересованы в войне. Они жили ремеслом и торговлей, и достаточно стабильное состояние государства было основой этой торговли. Поэтому города всегда поддерживали тех, у кого была самая сильная формальная власть, получая взамен покровительство, защиту, и новые привилегии.

Для Стефана, Руан стал главными подмостками его бенефиса в Нормандии. Причем, Адела Блуасская, строгая и требовательная мать, дала своей смертью 8 марта 1137 года повод для трогательного единения её сыновей Тео, Стефана и Генри. Братья сделали множественные дары стратегически важным аббатствам. К слову, Матильда Булонская, коронованная королевой Англии на Пасху 1136 года, была в Нормандии вместе с мужем, что, по-видимому, должно было дать знак подданным, что визит короля носит сугубо мирный характер, и что он рассматривает Нормандию как мирную и поддерживающую его территорию. Тем не менее, весь это визит был не более чем прелюдией к военной операции, которую Стефан мысленно поместил в недалекое будущее: всем и каждому из баронов Нормандии нужно было сделать совершенно ясным, кто в доме хозяин.

И все эти планы подразумевали мир в семье и мир с Францией. В принципе, и Тео Блуасский, и Луи Французский поддержали письмами к папе выбор Стефана королем Англии. Они как раз переживали пору потепления отношений, и Тео даже сопровождал сына Луи к его невесте, Алиеноре Аквитанской, так что слова Луи в пользу Стефана были комплиментом дому Блуа, а не конкретно новоявленному королю Англии. Тем не менее, все знали, что Тео чувствует себя уязвленным узурпацией Стефана – и потому, что Тео был куда как более опытен в дипломатии и военном деле, чем Стефан, и потому, что он был старшим братом. Но именно опытность Тео в дипломатии и заставила его подписать с братцем договор в Эврё – семья должна была выступить единым фронтом перед Луи Французским, переговоры с которым Стефану предстояли, и из рук которого он должен быть получить Нормандию. В мае церемония состоялась, и, по созданному предыдущим королем прецеденту, оммаж королю Франции за Нормандию принес семилетний сын Стефана.

Именно этот момент Жоффруа Анжуйский выбрал для того, чтобы заявить права своей супруги на Нормандию и вторгнуться на её территорию с силой в 400 рыцарей, которые не столько воевали (кажется, никто им и не сопротивлялся), сколько вымогали деньги у богатых аббатств угрозой разорения, заодно демонстрируя окружающим, что Стефан не в состоянии выполнить свой долг герцога Нормандии, и защитить их.

Стефан, впрочем, отправил своего доверенного наемника-аристократа, Вильгельма Ипрского, сражаться с Жоффруа, но тот быстро понял, что ангевины ему не по зубам, быстренько объявил своих вояк некомпетентными, бросил их на произвол судьбы, и смотался под крыло Стефана.

У Стефана дела обстояли несколько лучше. Каким-то образом, ему удалось привлечь на свою сторону шамбеляна Нормандии Ребеля де Танкарвилля, который, кажется, ополчился на прямых потомков Генри I за то, что из великого шамбеляна Нормандии и Англии (le Chamberlain de Normandie et England) он превратился просто в шамбеляна Нормандии, а английская часть его наследственного титула перешла к де Верам в 1133 году. Стефан также смог заключить союз с Ротру дю Першем, графом Мортаня, и его племянником Ришаром л’Эглем, просто пообещав им всё, о чем те додумались попросить.

А потом всё пошло не так, причем для всех вовлеченных сторон. Внешне это выглядело так, словно фламандцы-наемники Вильгельма Ипрского рассорились с норманнами в лагере Стефана из за бочонка с вином. Ну знаете как это бывает, когда кабак закрылся, а выпить хочется, а кто-то не желает делиться. Но Уильям Малмберийский утверждает, что в этой потасовке, быстро переросшей в масштаб «стенка на стенку», просто прорвалось то, что происходило в высших эшелонах.

А в высшем эшелоне Вильгельм Ипрский, то ли с ведома Стефана, то ли нет, пытался устроить засаду и убить из нее Роберта Глостерского. Скорее всего, вопрос обсуждался далеко не в узком кругу наемников, потому что кто-то графа предупредил, и тот засел дома, не смотря на ежедневные вызовы в ставку Стефана.

С другой стороны, злодейский план аристократа-наемника выглядел, с точки зрения сторонников Стефана, не слишком злодейским с учетом того, куда пер со своими рыцарями Жоффруа Анжуйский: на Кан, где он, возможно, рассчитывал объединиться с Робертом Глостерским. Но Кан, разумеется, ворота Жоффруа не открыл. Потому что Жоффруа не был Матильдой, и ещё не настало время решать, на чьей стороне сражаться, потому что было неясно, сможет ли Матильда поднять самостоятельно знамена за свои права. Таскать же каштаны из огня для ангеванов никто не хотел.

Вот этого момента неуверенный в себе Стефан просто не понял, если он одобрил план засады на Роберта Глостерского – того, что граф Роберт ещё не выбрал. По идее, поддержав дурацкий план авантюриста-наемника Стефан сам подтолкнул Роберта Глостерского в лагерь сторонников Матильды. Потому что ни один человек в здравом рассудке не захочет служить государю, замышляющему его убийство. В результате, армия Стефана просто рассыпалась на фракции, и ему пришлось заключать унизительный мир с Жоффруа Анжуйским. Вернее, перемирие, причем Стефан обязался платить ангевинам 2 000 марок в год за каждый год перемирия.

Это случилось в конце июня – начале июля 1137 года, и до самого декабря Стефан обитался где-то в Нормандии, но не вылазя на передний политический план.

@темы: Empress Matilda, King Stephen

---

Я вовсе не уверена,

что ставила своей целью именно то, к чему всё подходит, но Мирозданию виднее.


Таро Фантастических Существ. Предсказание Будущего.

@темы: "нетягостная бредь"

---

Побывала у остеопата

Легонькие поглаживания, постукивания. Я-то думала, что там более ражее воздействие. С его точки зрения, это вода. И болят не кости, а нерв, который как раз в больнючих местах проходит. Его теория такая, что от травмы воспалилось одно колено, начало "плавать" (а вода давит на конструкцию при движении), воспалился нерв, который теперь симметрично спровоцировал проблему в другом колене. В общем, надо избавляться от воды в коленях - холодные компрессы и болтание ногами. Возможно - поднять дозу противовоспалительного, пока вода не сойдёт. Ну ладно, дешевле обойдется

@темы: Досье, истории о медицине

---

Про Собор Парижской Богоматери

Ух, начиталась сейчас в жж всяких версий. Но лично я практически уверена, что всё ещё хуже, чем предполагают поклонники теорий заговоров и склонные видеть в происшедшем некий символизм. Потому что то, что случилось, может быть результатом обычной жизненной реальности, против которой бессильны схемы противопожарной и прочей безопасности: человеческой жадности, жестокости и просто тяп-ляпничества.




Историческое наследие периодически гибнет, это его судьба. Кто-нибудь помнит, что прошлой осенью пожар в Бразильском Национальном Музее уничтожил около 20 миллионов совершенно уникальных артефактов, имеющих отношение к истории человечества как вида? Согласно заявлениям властей, причиной пожара стала халатность. Летом 2017 года пожар в музее на острове Татиу в Нормандии уничтожил ценные картины из Лувра (здесь оказалась повинна молния), и тем же летом в Лувре из-за ливня пострадали несколько картин. А о том, что в июне 1976 года бретонские националисты взорвали бомбу в Версале, точно помнят только единицы. Ничего, отстроили за четыре года, открыли снова. Но в этих несчастьях хотя бы не погибли люди. В 1974 году кто-то взорвал бомбу в Белой башне Труэра (никто так и не взял ответственность за теракт), и тут уже погибли и были жестоко покалечены туристы, в том числе и дети. В том же году IRA взорвала бомбу в здании Парламента, и тоже были жертвы. А пожар в Виндзоре в 1992 году?

Да чего там, вот вам целый лист уничтоженных исторических объектов в алфавитном порядке, по странам: en.wikipedia.org/wiki/List_of_destroyed_heritag...

А вот - такой же лист только по одной Москве: ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BF%D0%B8%D1%81%...
Нет, я понимаю, что дом какой-нибудь купчихи - это не французский кафедрал, но в целом этот список хорошо так напоминает нам, как именно люди относятся к своему собственному историческому наследию. Без рыданий.

Так что Нотр-Дам мне, конечно, жалко, и я рада, что ущерб оказался меньше ожидаемого, но апокалипсисом я бы случившееся не назвала. Его как начали перестраивать с 500-х годов, так и продолжали. Всё починят, всё откроют.

@темы: Всячина внетеговая

---

Король Стефан - первые трудности

Пасхальный прием нового короля, который проводился в марте 1136 года, собрал (в отличие от похорон предыдущего короля) при дворе всю высшую клерикальную и мирскую знать страны. Стефан не пожалел усилий, и сияние золота, серебра и драгоценных камней на одежде и украшениях наглядно демонстрировали всем окружающим процветающее состояние королевства. Только один представитель высшей аристократии блистал отсутствием: Роберт Глостерский.




Объективно, выбора у Роберта не было, он должен был присягнуть королю Англии, потому что практически все «свои» владения он держал от короля Англии. Но была клятва Матильде, к которой он не был склонен относиться легко. Хотя бы потому, что присутствовал при смерти отца, и точно знал, что клятва Бигода о том, что Генри назначил своим преемником Стефана – фальшивка. Но Матильда не заявляла претензий на завещанный ей трон, по вполне объективной причине: непопулярности своего мужа-ангевина среди баронов Нормандии. Давало ли это право Роберту присягнуть Стефану? И если да, то насколько скрестив пальцы? Знал ли он в момент присяги, что нарушит свое слово в будущем?

Хроника Historia Novella Уильяма Малмсберийского утверждает, что присяга была сделана под условие: Роберт Глостерский присягнул быть верным королю Стефану, пока тот держит свое слово относительно обещаний, сделанных графу Роберту, и не покушался на права графа. Потому что он был уверен, что Стефан свое слово нарушит, и это освободит его, Роберта, от всякого долга перед королем. Другая летопись, Gesta Stephani, утверждает, что король дал графу всё, на что тот претендовал. Кто пишет правду?

Факт, который несомненен, здесь только один: Роберт Глостерский присягнул Стефану Блуасскому в апреле 1136 года как своему королю, и получил полный доступ к своему имуществу. Всё остальное – предположения. Празднование Пасхи 1136 года, достаточно подробно описанное, подтверждает одну особенность Стефана: в отличие от Завоевателя и его сыновей, этот король был невероятно формален и иерархичен. То есть, была ли произнесена оговорка о нерушимых правах графа Глостерского или нет, не столь важно, она подразумевалась. Другой вопрос, что у графа Роберта и короля Стефана могло быть совершенно разное представление о том, что входит в эти права.

Роберт Глостерский был правой рукой своего отца, короля Генри I, и был так долго, что мог воспринимать свою центральную роль в администрации короля как нечто, принадлежащее ему по праву. С точки же зрения Стефана, который не мог не понимать, что его коронация была узурпацией власти, признанного сына покойного короля следовало держать подальше от ключевых позиций, хотя тот сам никогда не притязал на корону. Узурпаторы всегда несколько более параноидальны к окружающим чем те, кто занимает трон по праву.

Надо признать, что основания для нежелания давать Роберту ключевую позицию при своем дворе были, с точки зрения Стефана, бесспорны. Даже если посмотреть правде в глаза и согласиться, что после смерти отца Роберт Глостерский ни на минуту не увидел сестренку Матильду в роли владычицы Англии и Нормандии, его изначальным и добровольным выбором был не Стефан, а Тео Блуасский. Плюс к этому, Роберт явился ко двору Стефана не сразу, его вызывали несколько раз. И теперь король брал формальный реванш, задерживая Роберта при дворе и не давая ему разрешения покинуть его. Более того, Роберту Глостерскому пришлось с оружием в руках пришлось подтверждать свою присягу Стефану – при осаде Экзетера.

Случайно или нет, но весной 1136 года среди людей всех сословий циркулировало много слухов. На основании одного из них, о том, что король умер, Бигод занял Норич Кастл, и, по слухам, отказался его сдать пока сам король не пожаловал под стены замка. На самом деле, Стефан и близко в тех краях в тот период не появлялся, но как-то Бигода все-таки убедили. Или, альтернативно, Бигод никогда не занимал замка Норич. Странная история циркулировала и позже, когла король, якобы, собрался после 10 мая отплыть Нормандию, и ожидал попутного ветра, как к нему явился вестник с сообщением о смерти епискора Солсбери. Опять же, епископ был жив и здоров, и, судя по записям в маршрутном журнале короля, в Нормандию Стефан вовсе не собирался. Историю про Бигода записал Генри Хантингдонский, и вторую – Ордерик.

А вот история о том, что Болдуин де Редверс занял королевскую цитадель в Экзетере и стал её укреплять, была правдивой. Надо сказать, что этот де Редверс никогда не клялся в верности Стефану, зато он клялся Матильде, так что, формально, он не взбунтовался против короля, а поднял флаг против узурпатора. При этом, он был самым крупным землевладельцем на юго-западе Англии, причем, в качестве особой награды, был пожалован королем Генри Плимптоном в Девоне, Крайстчёрч в Хэмпшире и островом Вайт. Никто, собственно, не знает, что стояло за решением де Редверса. Возможно, обида на Стефана за то, что тот не назначил его шерифом девона, на что Редверс имел наследственные права. А возможно, и правда политический протест против узурпации Стефана. Во всяком случае, дальнейшая карьера Редверса эту версию поддерживает.

Экзетерская цитадель была мощной крепостью. Она смогла противостоять всей армии Завоевателя три недели в 1066 году, а с тех пор её постоянно укрепляли. К тому же, Редверс был достаточно опытен и богат, чтобы набить цитедель припасами, которых могло хватить хоть до Судного дня. В результате, Стефан унизительно топтался под стенами цитадели всё лето, будучи не в состоянии её покорить. К концу лета, в крепости опустели колодцы, и её защитники перешли на вино, что несказанно подняло их боевой дух. Но всем было ясно, что ситуация патовая, и вечно продолжаться не может.

К удивлению своего братца-епископа, которые требовал крови, крови и крови, Стефан решился на почетную сдачу гарнизона. Скорее всего, именно по той самой причине, что Редверс и его люди не были, формально, предателями короны. Или простро здраво решил, что сражаться с этой перманентно пьяной бандой он может до самых осенних дождей, которые наполнят колодцы цитадели. Таким образом, Редверс с людьми проследовал к себе на о-в Вайт, откуда немного попиратствовал, дабы восстановить ресурсы, и потом уплыл к Матильде, с партией которой больше не расставался.

Гораздо более серьезной проблемой для новой власти стали события в Уэльсе. Волнения там начались немедленно после смерти короля Генри, но это не помешало Ричарду Фиц-Гилберту де Клеру сунуться, после приема у короля на Пасху, с небольшим отрядом, на территорию, захваченую не так уж давно у валлийцев. Там был Кередигион, который нынче принадлежал англонорманнам, и этого, по мнению де Клера, было достаточно, чтобы валлийцы не чинили ему препятствий. Надо сказать, что обычно пограничные лорды или не страдают чрезмерным оптимизмом, либо не живут слишком долго. Де Клер попал во вторую категорию, и был убит валлийцами около Абергаванни.

Карать валлийцев Стефан послал младшего брата сэра Ричарда, но тот добрался только до Брекона, где и застрял, «предаваясь обжорству и праздности». Вообще, шутами гороховыми де Клеры никогда не были, так что их странное поведение я бы отнесла к тому, что они привыкли к практически ненатуральной стабильности на границе, которую им обеспечила политика Генри I.

В общем, проблемы в Уэльсе набрали такие обороты, что понадобилось вмешательство Майло Глостерского, чтобы пробиться к осажденному Кардигану и освободить вдову сэра Ричарда, а вот Кармартен пал. А к 1153 году практически весь южный Уэльс уже был в руках валлийцев. Собственно, для подобного успеха им оказалось достаточно просто прекратить внутренние распри на некоторое время.

Что касается Роберта Глостерского, то Стефан его на эту войну не пустил, потому что сильный и славный Роберт Глостерский его не устраивал. Большая часть земель самого Стефана располагалась на юго-востоке Англии, и Уэльс его не особо интересовал в принципе, так что он прекрасно провел осень и зиму 1136-37гг разъезжая по абатствам и охотясь. В будущем, именно пограничные лорды уэльской марки, не забывшие безразличия короля, станут активной силой за императрицей Матильдой, но пока неспособность короля защитить то, что он поклялся защищать, была всего лишь темой для задушевных бесед за флягой вина.

@темы: Empress Matilda, King Stephen