Когда китайская косметика лучше французской

Пока не забыла. У меня тут возникла с месяц назад странная идея попробовать дневной крем от Garnier - типа, пептиды, роза, всё такое, и... на 48 часов (предполагалось, что кто-то двое суток умываться не будет?). А до этого были розы и пептиды от китайского OEDO. Ну что тут скажешь... Французские розы в креме, в отличие от китайских, отчаянно разят огурцом, по какой-то причине. И качество - ерундовое.



На лицо я это мазать не решилась, проверила на шее. Вроде, какая-то пленка образовывается, и кожа производит и через сутки впечатление чем-то намазанной, но после китайского крема такой "намазанности" не было, а вот подтянутость была. А после французского - ничего. Своя собственная шкура, только поверху что-то намазюкано. Переведу-ка я его на пятки, а пока OEDO будет до меня добираться, домажу и на шею корейскую "Мишку" (которая, как ни странно, тоже хуже вышеупомянутого китайского крема).



Конечно, для китайского крема OEDO - весьма не дешевый, а вот Garnier - очень дешевый для французского, так что это две крайности сегмента, и оба раз в 10 дешевле любого японского, но теперь доказано - всё-таки, не все кремы одинаковы, как я всегда тайно думала.

@темы: красота - страшная сила

---

Генри VII - король беспокоится

Не знаю, имел ли когда-нибудь в своей предыдущей жизни Генри Ричмонд момент просто сесть и задуматься, что он будет делать после (или в случае) того, как все амбиции его матушки будут удовлетворены, все те, кто жаждал его свободы и/или крови, будут побеждены, и на его кудри будет помещена вожделенная корона Англии. Впрочем, если точнее, эту корону вожделел не он. Всю его сознательную жизнь, всё пережитое с ним случалось, а не являлось результатом его личных амбиций или его личных планов. Даже эта, неожиданно оказавшаяся победоносной, высадка в Англии – Генри в нее буквально катапультировали, не спросив ни его мнения, ни его желания её совершать. И вот теперь, когда ему шел уже 29-й год, он, наконец, оказался в той точке жизненного пути, от которой он мог начинать идти самостоятельными шагами.



Wood paneling from Vernon's Haddon Hall estate, depicting his benefactors Henry VII and Elizabeth of York

Да, он был опять в незнакомой стране, опять среди незнакомых, по большей части, людей, в среде незнакомого (или плохо знакомого) ему языка, и, вероятно, без определенных соображений о том, за что хвататься в первую очередь. До этого самого момента, он и в Англии продолжал делать то, чего от него ожидали, и что ему говорили делать. После коронации всё должно было измениться, причем измениться для него самого. Окружающие поймут и прочувствуют силу перемен только году к 1490-му, потому что молодой человек, которого выдвинули на самый верх исключительно благодаря его чужеродности в английском болотце взаимозависимостей и вендетт, умел молчать о своих намерениях. А также, он умел замечать и делать выводы. И учиться – как на чужих ошибках, так и заполняя прорехи в своем собственном образовании.

Достаточно сказать, что именно он покончил с практикой вести документацию на английском и французском. С 1490 года, государственным языком Англии стал, наконец, английский. Он привел к завершению то, что начал Генри V, до которого английский язык в официальных документах отсутствовал вообще. И сделал это на свой лад – без обсуждений и предупреждений. Просто, в один прекрасный день 1490 года, та часть документации, которая обычно излагалась на французском, просто исчезла. Король он или не король!

Но пока, осенью 1485 года, первым его действием в международной политике было обеспечение мира с Францией. Потому что, как писали оксфордские профессора Томасу Стэнли, «everything is new to us, and though we hope the present order may prove firmly established, it is but in its infancy». Так оно и бывает, когда новый режим возникает на развалинах предыдущего. Договор был подписан практически сразу после победы при Босуорте – на один год, но затем был продлен до 1489 года.

На данный момент, насущных проблем было несколько. Во-первых, сторонники Ричарда III. Те, которые сидели в своих манорах и особняках, именно сейчас опасности не представляли – у них просто не было лидеров. Но в церковных убежищах сидели Харрингтоны, Хаддлстоуны, Миддлтоны, Франки, и лорд Ловелл к ним в придачу. Общим числом в восемь человек. И вот с ними что-то нужно было делать немедленно. Причем, именно с самым известным из этих укрыванцев, лордом Ловеллом, действовать нужно было аккуратно, хотя именно у него было наибольшее количество недоброжелателей среди людей нового режима. Тем не менее, он был из чисто ланкастерианской семьи, и, к тому же, приходился Уильяму Стэнли пасынком – тот был одно время женат на матери Ловелла.

Харрингтоны были частью английского дворянства ещё со времен Ричарда I, а до этого были довольно значимым англосаксонским родом. К тому же, нынешняя баронесса Харрингтон была замужем за маркизом Дорсетом, который был оставлен заложником за долги Ричмонда во Франции. И даже если наплевать на Дорсета, соратника невольного, оставался его брат Эдвард Вудвилл, который был соратником верным и нужным, не говоря о тысячах людей, Вудвиллам преданных.

Хаддлстоуны тоже вели родословную по мужской линии в незапамятные англосаксонские времена, а по женской – от норманна Годарда де Бойвилла, хозяина Миллоум Кастл, чья внучка вышла за одного из Хаддлстоунов. Здесь были очень близкие связи с Невиллами (см. mirrinminttu.diary.ru/p219615430_lyudi-pri-dvor...). А обижать потомков Невиллов на севере, оказавшем такую поддержку Ричарду III, было бы себе дороже.

Миддлтоны, в свою очередь, были семейством многочисленным и предприимчивым. Их хватало в Оксфордшире, Линкольншире, Бэкингемшире, Йоркшире, Сассексе, Уорвикшире... Они были и в Шотландии, причем Хэмфри де Миддлтон приносил оммаж Эдварду I в 1296 году, а Роберт Миддлтон в том же году защищал Данбар от англичан (1-й граф Миддлтон был, по-моему, из этой ветви). Довольно многие Миддлтоны были шерифами Йоркшира (как и Харрингтоны, впрочем).

Что касается Франков, то они вели родословную чуть ли не с времен Вильгельма Завоевателя, от норманнов, и вплоть до XV века были хорошо представлены в Шропшире, Йоркшире, Норфолке и Суррее. Я не нашла, чем представители семейства занимались при Йорках, но из этого рода вышли знаменитости более поздних времен – довольно известный кембриджский теолог Марк Франк, не склонившийся перед железнобокими, капитан армии Парламента, писатель Ричард Франк, и армейский хирург Калвин Фринк. В укрытии сидел Эдвард Франк, который впоследствии продолжал участвовать во всех заварушках против нового короля, пока его в 1489 году не схватили и не казнили (то ли повесив, то ли обезглавив).

Поэтому, не желая усугублять всё ещё существующий раскол в симпатиях и умах, и не имея достаточно ресурсов, чтобы заполнить все вакансии своими людьми, Ричмонд 11 октября помиловал всех, сделав, правда, некоторые исключения ранее, прокламацией от 8 октября, потому что их надо было сделать для сохранения королевского престижа. В частности, из общего пардона был исключен Майлс Меткалф, регистратор города Йорка, за то, что тот «hath done much against us which disables him to exercise things of authority . . . which his seditious means might . . . and fall to divers inconvenients». Город Йорк, тем не менее, в сторону почти-короля и ухом не повел. Трудно сказать, как бы далеко зашел конфликт, если бы Меткалф не умер в начале 1486 года. Впрочем, его место занял человек, которого выдвинули в Йорке (Джон Вавасур), а не тот, кого назначил король.

В общем, ресурсов и авторитета Ричмонду, ожидающему коронации, явно не хватало, а тут свалилось ещё одна проблема. Как он писал в Дербишир Генри Вернону 17 октября, «certain our rebels and traitors being of little honour or substance» установили контакт «with our ancient enemies the Scots» и «made insurrection and assemblies in the north portions of our realm, taking Robin of Reddesdale, Jack St Thomalyn at Lath, and Master Mendall for their captains, intending if they be of power the final and abversion . . . of our realm».

Ну что ж, если это было правдой, то ход был не самым достойным, и об этом многое могла бы рассказать королева Маргарет Анжуйская, так что в своем негодовании Ричмонд был совершенно прав. Тем не менее, этот ход бил в самый центр слабости нового режима, не имеющего армии. Так что если Ричмонд и имел свои соображения относительно надежности отчима, Томаса Стэнли, ему не оставалось ничего другого, как отправить того на границу с Шотландией. Потому что у Стэнли была возможность собрать для этого похода, без всякого напряжения, 15 000 человек.

Интересно, что Генри Вернон, с которым Ричмонд почему-то быстро подружился, был, в своем роде, более бледной копией Томаса Стэнли. Он, формально симпатизируя и Ланкастерам, и Йоркам, как-то ухитрился не явиться ни на битву при Барнете (хотя сохранилось письмо графа Уорвика, который его вызывал), ни на битву при Тьюксбери (хотя его вызывал туда герцог Кларенс). Как именно он отговорился, свидетельств не осталось, но из своего поместья в Хаддоне он так и не выехал. И ему ничего за это не было – Вернон был личным сквайром короля как при Эдварде IV, так и при Ричарде III, и без всяких проблем принял смену династии. В отличие от Томаса Стэнли, Генри Вернон был приятным малым.

Что касается упоминания Робина Редесдейла, то этот персонаж был активен в царствование Эдварда IV, и вряд ли мог выступить против Ричмонда, сговорившись с шотландцами. Разве что это был намек на сэра Джона Коньерса, который, говорят, скрывался тогда за этим именем? Сразу скажу, что осенью 1485 года сэр Джон послушно выдвинулся к границе с Шотландией, как ему и было приказано, и весной 1486 года Джон Коньерс уже вовсю сражался за Генри VII, но ведь точно так же он покорился и Эдварду IV в 1470-м. И потом верно служил и ему, и Ричарду III.

Если Jack St Thomalyn был Джоном Томлинсоном, то речь точно идет о Коньерсе – этот Джон, чья сестра была замужем за сыном Майлса Меткалфа из Йорка, был упомянут в завещании брата Джона Коньерса, Кристофера. Думаю, в этом случае Ричмонд просто не воспринял на слух незнакомое ему имя, и запомнил его на французский манер.

Тем не менее, на что я не нашла никаких намеков, так это на то, что Шотландия была готова что-то предпринять против Англии в целом и Ричмонда в частности осенью 1485 года. Таким образом, то ли Генри Ричмонд был кем-то дезинформирован, то ли он был склонен ожидать всевозможных пакостей от Джеймса III в принципе, после того, как брат и враг Джеймса, Александр герцог Олбани, был убит в Париже на турнире в начале августа 1485 года. Но могло быть и так, что Ричмонд просто испугался более локального заговора, в котором ударную силу заговорщикам-рикардианцам могли предоставить шотландские Миддлтоны и их союзники.

Пакости же от Джеймса III действительно прилетели, но гораздо позже, когда Генри Ричмонд был уже коронован

@темы: Henry VII

---

Надеюсь

выбрать осеннего котика от mell shell

@темы: "нетягостная бредь"

---

Буддизм через металл

Во всяком случае, Shui Shu из BLISS-ILLUSION так считает. Решайте сами, буддизм или нет, и металл или нет. Своеобразно, в любом случае.

@темы: "музыка"

---

Веселый парень Робин Гуд

По просьбе читателя, поднимаю старое про Робин Гуда:

12.05.2010 в 16:15

Пишет antoin:

Робин-Бобин

В 1377 году Уильям Ланглэнд мельком упомянул стихи о Робин Гуде — таким было первое известное нам упоминание этой легенды. К 1600 году было уже более двухсот таких свидетельств популярности персонажа. О Робине наперебой писали хронисты, люди называли в его честь камни, пещеры и корабли, правоохранители кликали настоящих разбойников «робингудами», а разбойники сами охотно брали в качестве оперативных псевдонимов имена Гуда и его подельников. Более того, в 1510 году сам Генрих VIII с 11 дворянами прокрался к спальню королевы, одетый а-ля Робин Гуд с бандой (если он был Гудом, то интересно, кто был Малюткой Джоном?). Но главное — конечно, сами баллады (изначально рассказываемые в прозе) и театральные представления.

Хотя, истории о Робин Гуде всегда были литературой классом ниже, чем легенды артуровского цикла. Скорее средневековый заменитель летнего блокбастера, чем артхауза, дешёвое чтиво, а не Пруст, и средневековые критики часто ругали их за грубость и примитивность. В конце концов, многие баллады вообще идут по одной и той же тропинке: Робин встречает незнакомца, затевает драку, получает на орехи, трубит в рог и зовёт на помощь, предлагает незнакомцу вступить в бандформирование. Учитывая, что весёлых ребят отмутозили по очереди гончар, мясник, кожевник, лудильщик, монах, мельник и прочие простые мужики, возникает вопрос, что это шериф так долго с ними возился? Только вот популярности баллад у народа это не умаляло.

В ранних балладах Робин Гуд не грабил сборщиков налогов. Не отнимал деньги у богатых, чтобы отдать бедным. В поздних историях он даже строил приюты для бедняков, а в изначальных он разве что помог бедному рыцарю, и никогда не разбрасывал отнятое у богачей золото по какой-нибудь деревне. И, конечно, он не боролся против норманнской тирании — вообще норманны стали злодеями намного позже (в XVII веке радикалы типа левеллеров и диггеров сравнивали социальные пороки своего времени к Норманнским завоеванием и Норманнским игом, т.е. использовали норманнов в качестве аллегорий, а вот Робин Гуд схлестнулся с норманнами только в версии XIX века).

Робин Гуд первых рассказов приказывал своим людям не обижать ни йоменов, ни сквайров, ни земледельцев, ни рыцарей, ни женщин и детей. Его враги — только коррумпированные епископы, архиепископы и шерифы, а не «класс эксплуататоров». Расправлялся Робин с ними сурово — Гаю Гисборну отчекрыжил голову и насадил на свой лук, шерифа тоже обезглавил, ну и нехорошего монаха обезглавил вместе с молодым слугой. Робин не поднимал сотни крестьян на восстание, чтобы установить в Англии новый порядок. Даже от борьбы против плохого принца Джона он откосил, равно как и не водил дружбу с добрым королём Ричардом — в ранних сборниках он встречает короля Эдуарда. Каким по счёту был этот Эдик — ещё вопрос, возможно Второй, а скорее Третий, а может и Четвёртый, правивший во время появления большинства баллад. Многие современные версии истории Робин Гуда заканчиваются королевским прощением разбойных грехов, а в ранних рассказах с этого всё только начиналось: через 15 месяцев Робин обанкротился и заскучал при дворе, а потому опять вернулся в лес и грабил путников ещё 22 года.

Современный историк сэр Джеймс Холт считает, что ранний Робин Гуд был фигурой защитника общественного порядка и status quo, помогая охранять народ от коррумпированных элементов. А Стефан Найт видит в Робине борца с властью, поскольку баллады о Робин Гуде «оправдывают кражу церковного имущества в крупном размере, бунт и убийство законно назначенного шерифа, нарушение легитимного соглашения с королём; и все эти вещи якобы ведут к долгой и счастливой жизни». Разве что Морис Кин видел в Робине метафору мятежа крестьян, но позднее сам Кин признался, что для этого мало оснований в первых рассказах.

Интересно не только то, что легенда о Робин Гуде поглотила предыдущие и последующие легенды о разбойных персонажах вроде Юстаса-Монаха, Херварда, Уильяма Уолласа и Фулька Фитца Уаррина, вплоть до похожих сюжетов с обманами, переодеванием и побегами. Главное, что хотя личность реального Робина довольно спорна, в легендах о Гуде нет драконов, гигантов и прочих чудищ голливудского размаха, которые встречаются в рассказах о его вполне исторических предшественниках.

Три шотландских хрониста упоминают Робин Гуда как реальное лицо (хотя и не очень положительное), но каждый относит его к разному времени. В 1420 году Эндрю Уинтоун поместил похождения Робина Гуда и Маленького Джона в 1283-1285 годы, когда правил Эдуард I. Уолтер Боуэр в 1440 году, дописывая «Шотландские хроники» Джона Фордунского, упомянул эту парочку под 1266 годом, в период послевкусия от баронского восстания против Генриха III. В 1521 году Джон Мэйджор поместил Робина и Джона в 1190-е, период правления Ричарда I, и эту версию восприняли последующие легенды. Томас Гэйл, настоятель Йоркского собора в 1697-1702 гг., оставил среди своих бумаг записку, что Робин умер 24 декабря 1247 года.

Сэр Джеймс Холт в биографии Гуда 1982 года написал, что Робин активно разбойничал в 1193-1194 годах, в 1225 был объявлен вне закона, а скончался где-то около 1247 года. Джулиан Лаксфорд в 2009 году привлёк внимание к месту в хронике, добавленной к копии «Полихроникона» Ранульфа Хигдена в 1460х годах, где Робин Гуд появляется на странице про 1294-1299 гг. Тем не менее, многие современные исследователи относят Робина (реального или вымышленного) к XIV веку, за пару десятилетий до первого письменного упоминания о нём.

Точно известно, что ранний Робин Гуд не был ни графом, ни рыцарем, ни крестьянином. Все эти варианты пришли позже, а сначала его называли только йоменом. Непонятно только, каким именно йоменом он был. К середине XV века так обычно называли средний класс землевладельцев, которые не относились к благородному сословию. Ещё так называли придворных короля или феодала рангом ниже рыцарей. Они, например, следили за хранением королевских книг, за гардеробом, носили хозяйские луки. Те же бифитеры считались йоменами.

Сэр Холт указывает, что Робин был именно королевским йоменом, потому что на это место король принимает его после амнистии, и с этой службы он уходит опять разбойничать. Ещё интересная версия — Олгрен и Тардифф считают, что Робин Гуд мог быть йоменом, работавшим на городские гильдии, поскольку в балладах много упоминаний Робина как торговца тканями, часто особо упоминаются дорогие зелёные и алые одежды, а гильдии ткачей как и Робин были очень преданы деве Марии и королю (так что Робина можно рядить в любые цвета радуги). Также, многие йомены служили лесниками, а потому ассоциировались с луками.

Кстати о стрельбе из лука. Она, конечно, занимала важное место уже в первых рассказах о Робин Гуде.

Келли ДеФриз заметил, что в собрании первых баллад лук используют все — и рыцари, и простолюдины, — только вот почти всегда не для боя или охоты. Как ни странно, баллады о Робин Гуде и его шайке упоминают луки в основном в контексте спорта, а сражаются персонажи на мечах — даже если до этого постреливали, луки и стрелы откладываются в сторону и достаются клинки. Однажды, в церкви, Робин вообще выхватывает двуручный меч, убивает им 12 воинов шерифа и ранит ещё больше, прежде чем меч сломался. Тогда Робин ругается, что стал безоружен, хотя лук ещё был при нём. По словам ДеФриза, описание стрельбы из лука в первых балладах лучше всего подходит под вторую половину XIV века и начало XV в., когда лук, во-первых, ассоциировался с йоменами и дворянским спортом, а не более низкими классами, и, во-вторых, не уничтожал солдат противника, а гнал их на оборонительные линии англичан, которые затем пускали в дело копья, мечи и прочее холодное оружие. Только в конце XV и в XVI веке лонгбоу превратился в общественном сознании в совершенное непобедимое оружие.

Робин Гуд как йомен очень соответствовал образу средневекового преступника, ведь по результатам исследований разбойничали вовсе не отбросы общества, а как минимум крестьяне среднего достатка. Более того, многие действительно любили блеснуть отвагой и вытворить что-нибудь этакое, вроде побега из замка или освобождения приговорённого прямо под виселицей. Правда, реальные бандитос всё же грабили кого угодно, даже самых нищих соотечественников, и в отличие от баллад по подсчётам историков женщины составляли 37% убитых разбойниками.

А что касается реальных прототипов Робина и Ко, то их слишком много, чтобы не было скучно про них рассказывать и читать, тем более, что историки всё ещё между собой не договорились, чему верить.

П.С. Украшать текст картинками было лень, зато кое-кто их собрал и так премного.

Ранее:
Разбойники XV века
Разбойники XIV века
Иск разбойника к разбойнику
Ограбление в XVIII веке
Жаргон английских преступников
Уголовное право при Тюдорах

запись создана: 13.05.2010 в 16:56

@темы: Англия Плантагенетов

---

Точнее и не скажешь!

Гадание по случайным дневникам.

1. Про меня: ~Дом драконов~
2. Про жизнь: скрытый сад
3. Про любовь: как-то так
4. Про дневник: Есть повод для порции бреда
5. Про будущее: Неактуально

@темы: "нетягостная бредь"

---

"Дева Холмс"

Ещё одна свежайшая дорама. Есть боевой генерал, почти потерявший зрение (молодой и красивый, естественно), к тому же принц. Есть служащая следователем девушка, одетая как парень - она и есть "дева Холмс", так как умеет видеть и делать выводы из того, что видит (естественно, с драматичным прошлым - семья была кем-то истреблена), которая заодно зачитывается романами о славных делах этого принца. Судьба их сводит в расследовании похищения трех сундуков серебра, отправленного правительством в помощь голодающей провинции, только дева не знает, все-таки, что её непрошенный спутник - тот самый принц её мечты. Не знает она и того, что он не просто так около нее колотится, а тоже расследует это дело, по просьбе императора (совсем пацана ещё). Будут, несомненно, дворцовые интриги и продажные чиновники. Есть парочка "два дебила - это сила", жутко предприимчивые в поисках приключений на пятую точку парень и девица, очень симпатичные и неглупые, но страшно наивные.



Актрису эту вижу часто в последнее время:



Пока вышли 4 серии, и пока только ансаб: doramatv.live/deva_holms/

@темы: Дорамы

---

Ого!

"Недавно был опубликован список Forbes «China Celebrity 100» на 2020 год, в который вошли самые влиятельные и высокооплачиваемые китайские, гонконгские и тайваньские знаменитости. Возглавил этот список 19-летний певец и актер Джексон И (TFBOYS). Джексон И стал первой знаменитостью, родившейся после 2000 года, которая возглавила этот список".



Чжан Исин ("Загадочная девятка", "Золотые глаза") - на пятом месте, а Ван И Бо ("Неукротимый") - на девятом.

@темы: Дорамы

---

Ф-мобное 9: Орден грандмонтинцев-4

Нелегко понять, что именно в аббатстве Грандмонт так сильно притягивало аристократов, если даже один из приоров ордена описывал его довольно гиблым местом: холодным, исстеганным ветрами, бесплодным, не приносящим радостей ни взору, ни здоровью, так как даже вода там была плохой по качеству. "The place which was chosen by God is a solitude for penitence and religion, and those who dwell there lead a hard life", - заключил свое описание приор, и, возможно, именно это воспламенило воображение Валтера де Лэси. Он был в аббатстве в первые дни апреля 1214 года, вместе с королем Джоном, который хоть и имел свое, критически-насмешливое отношение к религиозным канонам, но долг короля, повелевавший оказывать религии покровительство, соблюдал безукоризненно. Де Лэси, в общем-то, вдохновился тем, что у него была уникальная возможность поместить дочерний приорат ордена в местность, чрезвычайно напоминающую условия, в которые было вписано аббатство Грандмонт - на плато Хэй Блафф, на границе Англии и юго-восточного Уэльса.



Hay Bluff Spring Landscape by Nigel Forster, 2016

Де Лэси был гораздо менее колоритным персонажем, чем его современник Фиц-Уорин, и даже менее колоритной, чем его собственный отец, Хью де Лэси. Тот самый, которому король Генри II пожаловал в Ирландии земли целого королевство, но пожалованные земли Хью сначала предстояло у ирландцев отвоевать, что тот и сделал. И тот самый, который после смерти первой своей супруги, леди Рогезы Монмутской, немедленно женился на Розе Ни Конхобайр, дочери короля Коннахта и верховного короля Ирландии Руайдри Уа Конхобай, введя своей предприимчивостью короля Генри в форменный ступор. К тому же, короля изрядно достали жалобы ирландцев на поведение его человека, так что лорду пришлось срочно явиться перед королем и объясниться. Впрочем, вскоре Генри Хью де Лэси в Ирландию отпустил, но объявил, на всякий случай, его сына от этой ирландской Розы незаконнорожденным, посколько разрешения на брак он де Лэси действительно не давал, и подарить его отпрыску шанс стать королем Ирландии вовсе не собирался.

Тем не менее, когда бравый Хью умер, его останки оказались настолько востребованными в Ирландии, что бедолаге никак не удавалось упокоиться с миром. Сначала его, честь по чести, захоронили в живописнейшем крошечном аббатстве Дарроу.



Через десять лет, епископ Дублина распорядился останки бравого лорда выкопать, и перезахоронить в аббатстве-крепости Бектив, но аббатство св. Томаса в Дублине всё-таки вытребовало себе хотя бы голову де Лэси.



Потом они несколько лет пререкались, где же должно быть погребальное место Хью, и ещё через десять лет, аббатство св. Томаса получило, к уже имеющейся голове лорда, и его тело, захороненное, в конечном итоге, рядышком с супругой. Дело было в карьере его сына, носящего то же имя. Тот в 1205 году как раз стал вице-королем Ирландии и графом Ольстера.



Что же касается героя этой истории, то сэра Валтера угораздило жениться на дочери Вильгельма де Браоза. И то, что в 1203 году выглядело блестящей партией, в 1207 году превратилось в обязанность укрыть беглого тестя от внезапного гнева короля. Хотя, учитывая несдержанность на язык, к которой была склонна тёща, скандал был только вопросом времени. В общем, для того, чтобы наказать братьев де Лэси, король Джон самолично явился в Ирландию. Но надо отдать сэру Валтеру должное: он продолжал невозмутимо служить королю и после конфискации имущества. И, естественно, получил всё назад. Именно в 1120-х годах, Валтер де Лэси жил уже, по большей части, в Англии, был экспертом по ирландским делам, шерифом Херефордшира, и воплощал то, что задумал десять лет назад - строил грандмонтинский приорат на 13 монахов и 3 священников, один из которых выполнял обязанности контролера хозяйства и, по сути, заведовал приоратом. Также в приорате Красволла изначально было предусмотрено место для 10 братьев-мирян, которые не были ни наемной силой, ни эксплуатируемой, а получили сразу равные с монахами права.



В сентябре 1233 года, король Генри III был в тех краях по делам, и ознакомился с аббатством, которое ему чрезвычайно понравилось. Воспользовавшись знакомством, обитатели приората пожаловались королю, что их замучали ростовщики-евреи, которым Уолтер де Лэси задолжал. Король специальным распоряжением запретил ростовщикам донимать монахов долгами лорда де Лэси. В 1242 году ситуация повторилась, и король повторил свое распоряжение. Тем не менее, через три года приорат снова пожаловался королю, и тогда тот разозлился по-настоящему, и выпустил королевский указ о том, что "the brothers of Grandmont and their men shall be quit of tallage, pontage, toll, passage, vinage, fossage, army amercement, and all custom, and of all things and occasions pertaining to the king, with prohibition of any vexation of the brothers or their men".

Уникальным в управлении Красволла стало то, что после назначения брата Реджинальда в 1252 году приором, он получил право делать назначения и увольнения в остальных двух грандмонтиских английских приоратах, и это право оставалось за Красволлом 50 лет. Естественно, в 1341 году и на собственность Красволла был наложен арест, поскольку их начальство находилось во Франции. При Ричарде II арест был наложен снова, и после этого приорат так и остался в руках короны, пока не был подарен королем Генри VI университету в Кембридже. В данном случае, это был щедрый дар - для приората грандмонтинцев, Красволл был учреждением богатым, удобным, и процветающим. Увы, университету были интересны лишь деньги, которые приносили владения приората, а само здание было ни к чему, и оно постепенно разрушилось.

К началу двадцатого века от приората остались только почти неразличимые развалины, требующие раскопок. Первые были предприняты в 1904 году, когда энтузиазма было больше, чем умения, и найденный на большой глубине, под алтарем, каменный саркофаг с отлично сохранившимся дубовым гробом, в котором был не менее отлично сохранившийся скелет высокого мужчины, был бесцеремонно открыт, а гроб со скелетом вытащен наружу, где скелет рассыпался в пыль раньше, чем его даже успели сфотографировать. Предположительно, это было найдено захоронение сына Валтера де Лэси, Гилберта, умершего в 1230 году. Чего ещё можно было ожидать от раскопок местного лендлорда, состоявшего в клубе любителей старины.



Больше повезло другой находке. В свинцовой коробке-реликварии была найдена чья-то часть руки и кисть, которые, как предположил вышеупомянутый чудо-археолог C.J. Lilwall, принадлежали "маленькому мужчине". Этот реликварий мирно провалялся в шкафах сообщества любителей археологии до 1966 года, когда его отправили, наконец, в Лондон на исследование. Выяснилось, что "маленький мужчина" оказался женщиной. Рука была отрублена в районе локтя двумя ударами топора или другого сходного оружия. А ещё в 1942 году стало известно, что Валтер де Лэси запросил у приора грандмонтинского ордена кость-реликвию из останков так называемых 11 000 девственниц св. Урсулы, которых убили гунны у Кёльна году эдак в 400-м. Действительно, в XII веке под Кёльном были найдены захоронения, их которых были извлечены тысячи скелетов! Самое странное, что место их захоронения явилось во сне одной монахине - или не во сне, но так рассказывают. Так вот подтвердилась странная легенда об Урсуле, и выяснилось, чья рука находится в реликварии.

@темы: Medieval

---

Сделала сегодня песочное печенье по этому рецепту: your-food-today.livejournal.com/8082842.html
Съели 4 часа назад, о еде до сих пор и подумать страшно. Кстати, вкусно.

@темы: Еда

---

Ф-мобное 8: Орден грандмонтинцев-3

С радостью возвращаюсь на английскую почву. Итак, у грандмонтинцев на этой почве было три приората: Албербери, Красволл и Гросмонт. Самым маленьким из них был приорат Албербери - всего на семь персон, хотя стандартные религиозные сообщества грандмонтинцев обычно состояли из ячеек в 13 человек, в честь 12 апостолов и Иисуса. А обязан своим XS размером приорат тому, что изначально его основатель собирался устроить там приорат арвезианского ордена (Arrouaisian Order - по сути, общежитие отшельников, не являющихся монахами, и просто живущих по более строгой версии канона августинцев). Кстати, таких арвезианских приоратов в Англии было даже больше, чем грандмонтинских - аж целых девять штук (впоследствии они стали аббатствами августинцев), тогда как во Франции их было всего три. А основателем этим был лорд Фульк III Фиц-Уорин, один из прообразов Робин Гуда.



Ну как прообразом... Начну я лучше с отличия. Трепетная и храбрая девица Мэрион звалась, в данном случае, Мод ле Вавасур, и была не девицей, а вдовой Теобальда лорда Батлера, и матерью двоих детей. После шести лет брака, овдовевшей Мод пришлось вернуться из Ирландии к отцу, главному шерифу Ланкашира, который купил у короля Джона право на её опекунство, и на то, чтобы выдать свою дочь и наследницу обширных владений по собственному усмотрению. Мод была оценена в 1200 марок и двух быстроходных лошадей. Так что "злым шерифом" робингудовского эпоса был, на самом деле, отец.

Что касается самого Фулька Фиц-Уорина, то его склока с королем Джоном случилась из-за замка Виттингтон. Замок и правда был симпатичным, плюс, обладание собственным замком-крепостью сильно повышало престиж владельца. Соответственно, замки были ходовой валютой для королей, желавших кого-то наградить, и имели, поэтому, замысловатые истории своей принадлежности к какому-то определенному роду.



Whittington Castle

Именно Виттингтон был изначально укреплен до состояния замка во времена Анархии, для сторонника императрицы Матильды, норманна Гийома Пиперелла, который в Англии звался Вильгельмом Певереллом. Поскольку Виттингтон находился практически на границе с Уэльсом, в 1149 году его аннексировал для своего королевства Повис последний принц этого королевства, Мадог ап Маредид, который в этом замке и умер в 1160 году. Через пять лет, король Генри II отдал замок Роджеру де Повису, валлийцу, и дал даже средства на ремонт. Какое отношение замок имеет к Фиц-Уоренам, понять трудно. Кажется, он был когда-то доверен первому Фульку Певереллом. Но право точно было, потому что второй Фульк, бывший в дружеских отношениях с Генри II, этот замок получил, но так и не удосужился заплатить за право держать замок какие-то несчастные 40 марок. Поэтому замок формально так и остался в руках валлийцев. После смерти отца, наш Фульк III предложил 100 фунтов за права на замок, но король Джон предпочел отдать его в 1200 году сыну де Повиса, причем за какие-то 50 фунтов!

Дело могло быть в политике (и, скорее всего, было), но отношений между Джоном и Фульком имели в далеком детском прошлом один эпизод. Тогда, проигравший Фульку в шахматы Джон огрел противника шахматной доской по голове, а тот пнул Джона в живот. Джон, оскорбленный до глубины души (принц он или не принц?!) побежал жаловаться отцу, но тот навалял отпрыску за то, что парень сам не решает свои проблемы. Так это было или нет, но так рассказывает семейная легенда Фиц-Уоренов. Поэтому, когда замок Виттингтон был отдан Джоном Морису де Повису, Фульк воспринял это продолжением той драки (сдается мне, что и ему, в свою очередь, навалял его отец), и поднял против короля полномасштабное восстание. Вместе с ним восстали его братья Вильгельм, Филипп и Джон, и, соответственно, все люди, имеющие подчиненное к этому семейству положение.



Благородный разбойник Фиц-Уорен

Поскольку королю было в 1201 году не до Фиц-Уоренов, он просто послал разобраться с ними Хьюберта (Гая) де Бурга (будущего юстициария и графа Кента) - вот и наш "Гай Гисборн". Тот и разобрался. Фульку пришлось искать убежища в аббатстве Стэнли, откуда он тихенько перебрался во Францию и стал служить королю Филиппу. Впрочем, в 1203 они с Джоном помирились, тот его и его сторонников простил, и Фульк, заплативший 200 марок штрафа за свои приключения, в октябре 1204 года воцарился, наконец-то, в вожделенном замке. Больше они с королем не ссорились до 1215 года. Интересно, что легенда говорит о том, как Мод повсюду следовала за своим супругом, скрываясь вместе с ним в лесах, но на самом деле шериф Роберт де Вавасур отдал её Фульку в жены в октябре 1207 года. Вернув, естественно, те деньги, которые в свое время заплатил королю за это право. Но Фульк, похоже, мог себе позволить такие расходы. Тем более, что жена ему принесла земли в Норфолке и Ланкашире, плюс треть доходов от земель своего покойного мужа в Ирландии. Они прожили вместе 20 лет. Поскольку Фульк III прожил хорошо так за 80 лет, он, через много лет после смерти Мод, женился снова, но пережил и вторую жену.

Таким человеком был основатель приората Албербери. Строить он его начал около 1221 года, и строительство, очевидно, закончилось в 1226 году. Первым приглашенным аббатом, надзиравшим за процессом, был Алан из августинского аббатства Лиллешелл, который кротко мучался с явно недостаточным финансированием, но его сменил менее терпеливый аббат Уильям, который обозрел несоответствие амбиций заказчика и предоставленных в его распоряжение финансов, и объявил, что ему такая ноша не интересна. Вот тогда-то Фиц-Уорин и решил отказаться от идеи арвезианского приората, и вдохновился примером Валтера де Лэси, строившего грандмонтинский приорат в Красволле. Причем, Фиц-Уорин широким жестом подчинил свое детище прямиком аббатству в Гранмонте, а не тому же приорату в Красволле, чем обрек его на массу проблем в будущем. Поскольку приораты грандмонтинцев роскошью убранства не блистали, он дал в пользование приората довольно неплохие угодья. Тут было и право на рыбную ловлю в Северне, и общие права в Албербери и Пекнелле, манор в Ватборо, а также право строить мельницы. Земля, на которой был построен приорат, тоже была отдана в его собственность. Очень даже неплохо для шести монахов и аббата, не так ли?

К сожалению, у Албербери с самого начала были две проблемы. Во-первых, расположение в приграничье с Уэльсом, и, во-вторых, их подчиненность главному приорату, находящемуся за границей. Первая проблема проявлялась в буднях обитателей приората угнанным скотом и укораденным или уничтоженным зерном, а вторая... По сути, обитатели приората не могли и пальцем пошевелить в управлении своим хозяйством без разрешения приора в Гранмонте, но приор в Гранмонте требовал от дочернего приората половину дохода, который должны были приносить их владения. Опять же, административные проблемы Гранмонта во Франции неизбежно отражались на назначениях, которые мог делать только главный приор ордена. А мы помним, что о периодические скандалы в головном приорате обламывали зубы даже привычные ко всему администраторы папы. А потом началась Столетняя война. В 1337 году Эдвард III наложил арест на всё имущество грандмонтинских приоратов в Англии, поскольку их начальник был во Франции. В 1344 году, отчаявшийся приор Албербери официально заявил, что он является подданным английского короля, а не французского, что было официально подтверждено патроном приората, очередным Фиц-Уорином, которому и было дано право взять дела приората в свои руки, и самому назначать в него приоров.

Но, естественно, головной офис, так сказать, сдаваться не собирался, и продолжал назначать своих приоров. И снимать их с должности, как в 1357 году, когда приор Джон из Каблингтона был обвинен в растрате средств, жестоком поведении и убийстве. Король Эдвард III приказал начать расследование, но вмешался аббат Гранмонта, и, в результате, приор был просто смещен. К сожалению, я не нашла никакого материала по этому делу. Аналогичная ситуация случилась в 1364 году, когда приор Ричард из Стреттона был объявлен вне закона по обвинению в убийстве, и бежал из приората на время, нужное для получения королевского пардона. Естественно, на его место был назначен аббатом Грандмонта другой приор, Ричард из Хаттона. По этому случаю можно сказать только то, что Ричард из Стреттона королевского пардона не получил, потому что с 1365 года приором в Альбербери был Ричард из Хаттона. В конце концов, в 1369 году на аббатство был снова наложен арест, как на организацию, управляемую из-за границы. В 1441 году, король Генри VI отдал его колледжу Всех Святых в Оксфорде. В 1550-х годах приорат был перестроен в частный дом. При перестройке были найдены классические скелеты под лестницей, в количестве 5 штук, но никого не заинтересовало, кому они принадлежали.

@темы: Medieval

---

Ну не прелесть ли?

@темы: "зверята"

---

Под процесс глажения белья, включила "Следователь Тихонов". Это вторая попытка, вообще-то, в первый раз глянула на мятую физию главгероя - и выключила. Это ещё задолго до скандала с актером было. А недавно встретила упоминание сериала в связи с пресонажем Шараповым, и решила потерпеть. Благо, в экран можно было и не пялиться.

Слушать этот сериал, изредка поглядывая на экран, забавно. Почему-то М. Ефремов играет какого-то гопника, а не следователя по особо важным, но это на совести сценариста. Интереснее другое. Периодически Ефремов подпускает в речь раскаты и интонации Жеглова. Но посколько харизмы Высоцкого у него нет, да и год на дворе изображается 1980, а не 1945, то всё равно получается гопник. Не скажу, что этот Ефремов играть не умеет, просто то, что он играет, мне категорически не нравится. Но мне очень понравился Юра с Босхом

@темы: кино на радость нам дано

---

Сбивчивый поток мыслей

Пока не забыла. Не знаю, с чего вдруг - тут наложились книга о китайской цивилизации, пост френдессы о том, что ей некомфортно с собой жить, пост в дайри о "чудовище в твоей комнате", и мельком увиденная вчера в жж-шной ленте бодипозитивная фотография толстушки, упоенно подъедающей конфеты из коробки, и сегодняшняя статейка в газете о том, как строить отношения с любимыми. Ну и, конечно, мое собственное восприятие жизни.



Я всегда чувствовала большой подвох в популярной идее бодипозитива. С позитивом-то всё нормально, себя надо воспринимать действительно позитивно, но тут произошла, на мой взгляд, подмена понятия. Вот он человек, которому дано тело для того, чтобы своей сложной (и, одновременно, очень простой деятельностью) обеспечить ему возможность думать, чувствовать, познавать мир, и даже немножко его изменять. У тела есть свои, простые потребности. Ему нужна энергия, чтобы функционировать. Ему нужны хорошо и слаженно действующие детали внутреннего механизма, чтобы, опять же, функционировать. Тело также оптимизировано в определенных параметрах, чтобы его функционирование шло четко и слаженно. Это фукционирование не будет идти слаженно, если телу приходится выдерживать двойную нагрузку избыточного веса, если детали его механизма будут окружены жировыми мешками, если жир будет растягивать кожу в складки и образовывать очаги воспаления под этими складками. Соответственно, когда человек раскармливает себя до состояния ожирения, но продолжает уписывать шоколад коробками, это не бодипозитив - это самоуничтожение и самообман.

Но себя обмануть невозможно. Под сладким вкусом шоколада всё равно будет чувствоваться горечь поражения. И тут выходит на сцену психика. Как мы определяем комфорт и дискомфорт, победу и поражение? Моя недовольная собой френдесса написала длинный и детальный список того, что с ней "не так": проблемы со сном, проблемы с питанием (то много, то мало), "синдром самозванца" (неверие в свои достижения?), нормальная бытовая лень (если чего-то дома нет, а в магазин идти лень, то можно и обойтись без того, чего хочется), тревожность, ипохондрия, перепады настроения, склонность избегать общения с неприятными почему-то людьми, общая "тонкокожесть", утомляемость к вечеру, реагирование на погодные явления. Нормальные проблемы нормальной жизни, да? Вполне решаемые. К тому же, дискомфорт в определенных количествах - это вообще часть жизни. Поводья, если хотите, которые направляют в нужную сторону. Руль. Ведь руль - это не "я стою и рулю, куда хочу", это о том, чтобы прибыть туда, куда направляешься. А направляемся мы, по большому счету, к состоянию гармонии. И с собой, и, извиняюсь, с мирозданием, или хотя бы с микрокосмом своей маленькой судьбы. А гармония не статична, она подвержена влияниям того, что происходит в большом макрокосме. То есть, раз и навсегда приплыть в гавань под названием Счастье невозможно. Дискомфорт будет всегда, потому что он должен быть. Не будет дискомфорта - жизнь превратится в плаванье без рули, а так и разбиться можно.

Но как-то получилось, что человек стремится к ложно-бодипозитивному "немедленно сделайте мне хорошо" и здесь. То есть, к состоянию полного комфорта, к определенной статичной точке. Которая по определению невозможна для живого, думающего и чувствующего существа. И начинаются затраты всей жизненной энергии на то, чтобы оставаться в этой неподвижной точке "хорошо". И затраты, превышающие имеющуюся жизненную энергию, потому что невозможно заставить по определению динамичную систему застыть в статичном состоянии гипотетического "хорошо". И вот когда энергия этого измотанного человека переходит в устойчивый минус и уверенно стремится к нулю, начинается совершенно дикий уровень дискомфорта, переходящий во фрустрацию. Да, об этом миф о Сизифе, я думаю. Как только он докатывает камень до вершины горы, тот не застывает на ней, а катится. В случае Сизифа - на исходную позицию. До тех пор, пока бедняга не поймет подтолкнуть его на вершине горы катиться свободно дальше. Ну или в другую сторону хотя бы, а не по одной траектории, черт его побери.

Что делает человек, испытывая зашкаливающий уровень дискомфорта? Обычно орет "аааа!!!" и бежит с этим на публичные сетевые площадки, где всем миром устраивается обсуждение, и довольно часто коллективный разум все-таки находит выход из "ааааа!". Но. Во-первых, не всегда коллектив включает разум, довольно часто он берется за камни, и начинает вопящего ими закидывать. Ну вот так сложился момент. Во-вторых, ум взывающего должен быть открыт достаточно, чтобы услышать, что ж ему предлагают. И поступить, чаще всего, наоборот, но все-таки сдвинуться с места))

Другой путь - поиск мудреца на вершине горы, который всё разложит по полочкам и наметит страдальцу курс движения. Например, к психотерапевту. Но. Откуда столько жалоб на плохих психотерапевтов? Потому что те плохие специалисты? Вовсе нет. Просто потому, что психотерапевты - тоже люди. Вот в древности с такими проблемами шли в храмы, к тем, кто всякими молитвами-медитациями сумел, предположительно, освободиться от своего человеческого, от своей судьбы, и смог беспристрастным взглядом со стороны увидеть и понять, и даже подтолкнуть в нужную сторону. В наше время, с молитвами-медитациями образовался напряг, поэтому их заменили на суррогаты. Но ладно, всё лучше искать единения с космическим разумом в душевой, за неимением водопада, чем вообще не искать. Увы, единение - материя тонкая, но растяжимая, а люди таки упорно стремятся получить рецепт счастья, простой и беспроигрышный. То есть, пойдут к психотерапевту. И хорошо, если нападут на специалиста, идущего схожей судьбой, что ли. Который сможет в общих чертах понять, о чем несвязно бормочет посетитель, но это не так уж часто случается. Дело не в нежелании понять, этого любой специалист желает - хорошо сделать свою работу. Просто психотерапевт - это такой же человек, как и его пациент, то есть, со своими ограничениями, и никакие таблицы-тесты этого не изменят.

Вот поэтому я и думаю, что зачем ходить со своей жизнью к кому-то, кто её всё равно не увидет такой, какая она есть для тебя, а всего лишь через фильтры своего восприятия. Зачем вытаскивать из памяти давно искаженные временем воспоминания, зачем снова и снова погружаться в старые травмы, если все они уже случились, и совсем не с тем человеком, который сидит перед психотерапевтом? "Чудовища в комнате" тоже бы давно уже не было, если бы его не подкармливали изрядно протухшими, старыми тревогами личности, которой в этой комнате уже нет, которая давно, извиняюсь, умерла, а её так и не похоронили. В конце концов, всё довольно просто решается с этими старыми тревогами, проблемами и травмами. Достаточно признать, что очень большая их часть была твоим личным выбором. Многие не были. Сядь, рассортируй, сделай выводы. И если с выбором проблемы будут, и это нормально - главное, сам выбрал, то изменить свой модус операнди, чтобы не врюхиваться в ситуации, где выбор делают за тебя, вполне возможно. А после этого, проветрив свой чердак и выкинув из него старый хлам, можно жить дальше.

А вот как можно домашними средствами соединить макрокосм с личным микрокосмом, я ещё не придумала. Скорее всего, так, как написала выше. Сформулируй претензии к мирозданию - выкинь из них нормальные, направляющие дискомфорты - по оставшимся определи свой модус операнди - измени его - начни менять то, что тебе мешает развиваться - и не жалей ни о чем.

@темы: просто бредь

---

Ф-мобное 7: Орден грандмонтинцев-2

После того, как грандмонтинцы стали уважаемым, почитаемым и активным в политике орденом, на них посыпались, как и следовало ожидать, материальные проявления этого уважения и почитания. И, поскольку правила ордена однозначно запрещали святой братии обременять свою души земными богатствами, был найден выход, который на то время (думаю, где-то с времен уже Пьера де Лиможа) показался гениальным: монахи оставались свободными от оков маммоны, а финансами и имуществом грандмонтинских аббатств стали заправлять братья-миряне. То есть, члены общины, не дававшие монашеского обета. Таким образом, аббатствам удавалось как бы иметь и, одновременно, не иметь собственность, и обрабатывать поля не допотопными средствами, и не изнурять монашескую братию принудительной диетой в добавок к обязательной. Можно было и скот разводить, и даже торговать, и при этом сами монахи могли сосредоточиться на том, для чего они, собственно, в монастырь и ушли - на делах духовных.




Эти братья-миряне изначально были просто теми, кто имел тягу к религиозной жизни, но не был достаточно образован, чтобы вступить в орден. Их называли по-разному: fratres conversi, laici barbati, illiterati, а то и idiotæ, представьте. Хотя сам по себе образовательный ценз не был прихотью монашеских орденов - помимо "поститься и молиться", монахам вменялось также пожизненно учиться. Учиться же, то есть изучать и обдумывать труды теологов и философов (и не только на латыни), начиная с античных времен, будучи совершенно неграмотным, было практически невозможно. Разумеется, уровень требований мог быть разным в разных аббатствах, которые в духовной деятельности специализировались каждое на своем, но базовая грамотность была, все-таки, критерием. Институт братьев-мирян появился, предположительно, около 1038 года, с легкой руки св. Джиованни Гуальберто, основателя валломброзианского ордена.



Сам-то св. Джиованни был прекрасно образованным патрицием, но жизнь в обычном бенедиктинском аббатстве показалась ему слишком лёгкой. Во всяком случае, именно так официально объясняется, почему именно он решил основать свой собственный орден с аскетическим образом жизни, что ему и удалось. Но после того, как папа Виктор II подписал, в 1056 году, устав этого ордена, валломброзиане, как впоследствии и грандмонтинцы, стали расширяться, что потребовало, в свою очередь, рабочих и управляющих рук, хотя до этого орден был практически клубом для избранных и тщательно ограничивал свою численность. Впрочем, св. Джиованни всегда мечтал о том, чтобы аскеты-отшельники не превращились в полумистические фигуры, забираясь в дебри, а жили среди людей, показывая пример своим аскетизмом. Правда, не совсем понятно, что именно св. Джиованни понимал под жизнью среди людей, ведь монахам его ордена запрещалось покидать территорию аббатства, какой бы ни была причина. Остается надеяться, что беднягам хотя бы разрешалось принимать гостей. Так или иначе, история братьев-мирян в монашеской общине началась именно с него.

Но время шло, и аббатствам пришлось значительно расширить круг своей деятельности. Пришлось открывать школы, больницы, приюты, участвовать в строительных проектах. Им пришлось обзавестись арендаторами, и управлять финансовыми потоками. Всё это привлекало в общины всё более образованных братьев-мирян. Более того, неизбежные связи с обществом, в котором аббатства действовали, подразумевали, что часть должностей при них стала почетным правом видных ремесленников и горожан. Конечно, многие аббатства с самого начала практиковали разделение братьев-мирян на своего рода касты: безграмотные и бесприютные жили как монахи, не являясь монахами, и за это у них была какая-никакая еда на столе и крыша над головой, а квалифицированную рабочую силу нанимали за деньги. Эта система работала отлично в тех религиозных орденах, которые не были связаны жесткими запретами. Там священники и монахи становились, по сути, членами окружающего социума, наравне с братьями-мирянами.

Но у грандмонтинцев сложилась такая ситуация, что их аббатства функционировали только благодаря братьям-мирянам, которые, благодаря этому, стали частью функционирующего аббатства, тогда как все права были у монахов, которые либо уже были рукоположены в священники, либо готовились к этому. Тут нужно снова сделать небольшой, но важный вбоквелл о том, как разделялись на тот момент церковные должности. Диаконом, священником и епископом можно было стать только через рукоположение. А вот архидьякон, протодьякон, иеромонах, пресвитер, архипресвитер, архимандрит, архиепископ, монсиньор (младший прелат), кардинал, патриарх и папа - это административные должности, рукоположения не требующие. В общем, братья-миряне хотели права избираться на некоторые из перечисленных должностей, которые в те времена были в ходу.

Опять же, была и политика, которая просто не могла, через тех же братьев-мирян, не повлиять на взаимоотношения аббатств в ордене. Большая часть аббатств градмонтинцев была на континенте: в Нормандии, во Франции, в Анжу и в Аквитании. Но и в Англии имелись три аббатства: приорат Албербери в Шропшире, приорат Красволл в Херефордшире, и приорат Гросмонт в северном Йоркшире. Причем, с учетом распределения влияния Англии и Франции на регионы, в которых аббатства находились, орден раскололся, по сути, на две части: проанглийскую и профранцузскую (вернее, про-Плантагенетовскую и профранцузскую). Дело было в 1185 году, и касалось короля Англии, Генри II. Тогда приором монастыря был Гийом де Траиньяк, который в 1170-х годах, ещё в бытность рядовым монахом, написал для короля короткий третиз о том, как нужно наилучшим способом улаживать конфликты со служителями церкви, и довольно прямолинейное письмо сразу после гибели Бекета. Близкие отношения короля с орденом грандмонтинцев сыграли с аббатством, впрочем, злую шутку в 1183 году, когда его старший сын, тёзка и наследник, Молодой король, ограбил аббатство подчистую (и не только его), чтобы раздобыть денег для оплаты наемников, с которыми он воевал против отца. Надо сказать, что возмездие настигло Молодого Короля практически немедленно - он умер от дизентерии (а вовсе не от лихорадки) через несколько дней. И отпевали его именно в аббатстве Грандмонт.

То есть, можно сказать, что именно монахи аббатства были на стороне Плантагенетов, потому что именно аббатство около Лиможа было материнским аббатством для всех остальных, находящихся на территории обширной империи Ангевинов. Но вот братья-миряне аббатства, французы, были на стороне короля Филиппа, у которого к 1185 году окончательно испортились отношения с королем Англии. Дело закончилось тем, что братья-миряне выкинули из аббатства и аббата, и 200 человек его приспешников, и посадили для оставшихся аббатом того, избрали сами.

Ситуация, при этом, затянулась надолго, хотя её пытались безуспешно разрешить несколько пап. В 1219 году, из аббатства вылетел следующий приор, за которым последовали 40 монахов - и тоже с подачи братьев-мирян. Деталей этих дрязг сообщить, к сожалению не могу - об этом ордене существует только одна книга, The Hermit Monks of Grandmont (by Carole Hutchison) в 400 стр., но существует она только в бумаге, и не настолько нужна мне, чтобы я её заказала. Могу только сказать, что для усмирения в орден была отправлена в 1244 году целая папская делегация, которая поставила ультиматум: или грандмонтинцы прекращают позориться, либо их просто объединят с цистерцианцами. Угроза (а также принудительное удаление из аббатства большого количества монахов) помогла, и на время всё успокоилось. Тем не менее, скандалы и смягчение устава в 1224 году привели к тому, что орден потерял свою святую репутацию.

Спасла их тогда от полного распада папская булла "Exigente debito" в 1317 году. Количество религиозных домов было сокращено от 149 до 39, приор ордена стал аббатом, и выбираться он стал голосованием монахов аббатства, а не представителей всех религиозных домов ордена. Смертельный же удар ордену нанесла Столетняя война. Пожалуй, последняя славная глава аббатства была написана в 1604 году, когда в нем попытались обосноваться гугеноты. Аббат Ригуд де Лавур их каким-то образом изгнал. В 1643 годы была предпринята последняя попытка как-то ввести этот орден в мередиан, но и оставшиеся 150 грандмонтинцев продолжали ссориться буквально до самой смерти. В 1787 году из аббатства Грандмонтин ушли последние два монаха - возможно, и они после ссоры.

В Англии было три приората грандмонтинцев, и их история тоже была пестрой, но об этом - в следующий раз.



This gilded relief sculpture of Saint James the Great decorated the high altar of the abbey church at Grandmont until the French Revolution. Dated circa 1231.
(Metropolitan Museum of Art collection)

@темы: Medieval

---

Сходила в шоппинг

Надо же... Сейчас отмечала в алиэкспрессе полученный серум, и черт меня дернул заглянуть в "мой алиэкспресс". А там - аж 26 непрочитанных известий. Я их просто не видела в системе, как раньше - при входе. Выяснилось, что часть их была нытьем с просьбой дать побольше денег. После того, как отметка об отправке была уже сделана, кстати. Ну а так как я не отреагировала, то благополучно всё получила именно по той цене, по которой товар и был выставлен на продажу. Я не жадная, просто почему выкладывать что-то с бесплатной доставкой, если доставка подорожала? Впрочем, если бы увидела вовремя, то отменила бы эти заказы, конечно. У нас очень прикрутили доставки из Китая, им приходится отправлять черт знает откуда - из Малазии, из Тайпея, а это не бесплатно. Большие магазины практикуют дропшиппинги, но мелким продавцам сейчас тяжко.

А один крупный магазин только сейчас обнаружил, что посылку (один крем для шеи) то ли не выслал, то ли она к ним вернулась весной)) Выслали неделю назад снова. Я-то уже попрощалась с этим заказом мысленно.

Так удачно эти серумы подоспели от OEDO, я как раз недавно последний пузырек открыла. Заказала-то с запасом в разных местах, в надежде, что придут, пока снова границы не перекрыли - у нас ведь практически самые жесткие правила во всей Европе, безопасными условно считаются только Эстония да Венгрия. Из остальных стран прибывающим или рекомендуется карантин, либо обязателен карантин. Финнайр от такой жизни вчера тысячу человек уволил.

@темы: красота - страшная сила

---

Honey, Don't Run Away (Господин, возьми меня в жены)

Ещё одна дорамочка этого года на развлечься. Серии короткие, по 25 минут, всего 12 шт и субтитры есть на все. Очень миленько, и даже детективно.



Жила-была бедная богатая красавица. В смысле, её отец был очень богат. А бедной она была потому, что была по материнской линии ведьмой, и ей было суждено прожить всего 20 лет. Причем, за каким-то чертом этот ведьминский дар надо было обязательно передать дочери. Соответственно, после 19-го дня рождения девушка стала лихорадочна искать мужа. Чего раньше не подхватилась? Подхватилась, вот только все её женихи умирали до свадьбы, и по городу пошла молва, что она приносит несчастье. И вот в один прекрасный день девушка буквально упала с неба на очень перспективного жениха, в которого сразу же влюбилась, и стала предметом мечтаний не менее перспективного жениха. Только вот в чувствах им плавать некогда, потому что на руках у них труп, и историю того, как труп стал трупом, надо раскрутить за 7 дней. А тут ещё любимого поселили в зловещую усадьбу, где что-то или кто-то водится...

@темы: Дорамы

---

Генри VII - король награждает

Из Лестера Ричмонд со своей армией отправился в Нортхемптон и Сент-Олбанс, которые, разумеется и не подумали противиться его продвижению, а выказали подходящую случаю радость. Интересный момент: когда сравнительно небольшая армия проходила через небольшие городки и деревни, она, на самом деле, проходила мимо них, и чтобы не вызвать у вояк желания эти поселения пограбить, жители обычно выставляли у дороги ряды столов с едой и выпивкой. Ковентри, впрочем, этим не ограничился, а вручил Ричмонду спешно собранные 100 фунтов деньгами и золотую чашу. Сам граф-«почти король» остановился у мэра, его армию развлекали под стенами города горожане, и обошлось это им в немалую по тем временам сумму. Хлеба было съедено 512 штук (42 шиллинга 8 пенсов = стоимость 9 коров), выпито 110 галлонов красного вина (6 фунтов = стоимость 4 лошадей) и 27 бочонков эля, по 4,5 галлона каждый (41 шиллинг 4 пенни = зарплата квалифицированного работника за 64 дня).



Город Йорк незадолго до сражения посылал к королю Ричарду некоего Джона Спонера, для получения распоряжений. Тогда было известно, что Ричард находится где-то в Ноттингеме. Пока этот Спонер без спешки добрался до Ноттингема, битва при Босуорте уже состоялась, и король Ричард уже погиб. Так что Джон Спонер, на этот раз с гораздо большей скоростью, помчался в Йорк, куда прибыл 23 августа, кинулся прямиком в городской совет, и выпалил там то, что слышал в Ноттингеме: «King Richard late mercifully reigning upon us was through great treason of the Duke of Norfolk and many other that turned against him, with many other lords and nobles of this north parts was piteously slain and murdered».

Отцы города, отойдя от шока, не нашли ничего более практичного, чем написать графу Нортумберленду и спросить, что им теперь делать. Все-таки, Перси были на севере силой. По вполне понятной причине, Нортумберленд им ответить никак не мог, но 24 августа в Йорк прибыл сэр Роберт Котон с прокламацией нового короля. Надо сказать, что сэр Роберт наотрез отказался въезжать в город без существенной охраны, и встретился с представителями городского совета в таверне «Вепрь» на территории крепости. Прокламация в анналах города была зарегистрирована, но в хрониках было написано просто, что «on the 22nd day of August Anno Domini 1485 at Redemore near Leicester there was fought a battle between our Lord King Richard III and others of his nobles on the one part, and Harry Earl of Richmond and others of his followers on the other part». Йорк не признал Генри VII своим королем до 22 октября 1485 года.

Лондон, тем временем, пребывал в состоянии крайней нервозности. Мэр города издал 26 августа прокламацию, в которой мудро повелел всем солдатам и «проходимцам, не имеющим причины дожидаться прибытия хозяина» покинуть город в течение 3 часов с момента ознакомления с прокламацией. С 9 вечера до 5 утра улицы Лондона стали патрулироваться. Городские же власти стали готовиться к триумфальному въезду нового короля. Встречать Генри Ричмонда были 3 сентября 1485 года направлены разодетые по-парадному 435 виднейших лондонцев. Процессия вступила через Шордич и проследовала к Сент-Полю, под рев трумбетов. Любопытные лондонцы глазели на незнакомого им молодого мужчину, который объявил себя их королем, и на телеги, груженые военной добычей. Среди зевак был и слепой поэт Бернард Андрэ, который вскоре примкнет ко двору Генри VII, и которому будет поручено написать биографию нового короля. Андрэ не мог видеть, но мог чувствовать, и общая атмосфера процессии подействовала на него так, что он стал спонтанно (?) декламировать стихи, чем и обратил на себя внимание.

Подойдя к кафедралу, Ричмонд вручил три потрепанных в битве штандарта, чтобы их положили перед алтарем – это был знак, что он отныне имеет божественное право на царствование, право силы. Точно то же сделал, в свое время, и Эдвард IV. После торжественной службы, Ричмонд провел несколько дней во дворце епископа, после чего отправился в Гилфорд, где и оставался до 11 октября. А город праздновал. Не столько от радости, что династия сменилась, сколько от того, что сменилась она без изматывающей и тяжелой гражданской войны.

Что касается ещё не коронованного короля, то он, в основном, входил в курс дел королевства при помощи своей матери, леди Маргарет. В последний раз они виделись в далеком 1470 году, но после этого воссоединения практически не расставались. В королевских покоях всегда был прямой вход в покои матери короля, потому что Генри совершенно точно знал, кому он обязан своим головокружительным возвышением. Собственно, практически первым распоряжением Генри VII было оборудование резиденции в Колдхарбор для леди Маргарет. Именно туда была помещена и привезенная из Шериф Хаттон принцесса Элизабет Йоркская, дочь короля Эдварда. Для этого ему понадобилось выкинуть из дворца Геральдическую палату, которую туда определил его предшественник, но никто и не пикнул.



Вместе с принцессой Элизабет, под надзор леди Маргарет был помещен 10-летний Эдвард Плантагенет, граф Уорвик – или его двойник, по теории профессора Эшдаун-Хилла. В ту же золотую клетку поместили и восьмилетнего наследника герцога Бэкингема, сделав леди Маргарет его официальным опекуном (что приносило ей ежегодно 1000 фунтов). У ребенка, теоретически, тоже были права на корону посильнее, чем у Генри Ричмонда, и леди Маргарет была твердо настроена ничего не пускать на самотек.

Конечно, для того, чтобы войти в курс государственных дел, совсем не обязательно было сидеть в изоляции от столицы больше месяца, но у Генри Ричмонда была веская причина держаться подальше от Лондона. Через несколько недель после встречи нового короля и его войска у Шордича, были мертвы уже два мэра, шесть олдерменов и немало горожан столицы. Все они стали жертвой потовой лихорадки, убивающей свои жертвы в считанные часы. Лондон был в ужасе, и связал страшную болезнь, которая была не менее убийственной и легко распространяющейся чем чума, с военным контингентов французских и бретонских наемников, которые вошли в город вместе со своим хозяином. На самом деле, судя по записям университета в Оксфорде, в их город эпидемия пришла уже в начале августа, в конце июня по Йорку прошла волна какой-то «заразы», да и Томас Стэнли, по его словам, был болен чем-то похожим, когда уезжал в свое поместье от двора короля. Тем не менее, совпадение проявлений эпидемии в столице с появлением Генри Ричмонда в Лондоне было слишком впечатляющим, чтобы эти два события не стали объединять.

Не смотря на здравую осторожность, Ричмонд вовсе не был намерен ждать, пока всё утрясется, потому что полностью утрястись ничто и не могло – болезни приходили и уходили, унося свои жертвы, но жизнь шла своим чередом. Он назначил свою коронацию на 30 октября, и велел разослать 15 сентября вызовы на заседание парламента, которое должно было начаться сразу 7 ноября. А пока, ещё до коронации, новый правитель стал формировать свой административный аппарат, награждая сторонников землей, должностями и годовыми доходами. Из приблизительно 400 человек, составлявших его «двор» в Ванне, перед перемещением во Францию, 74 человека были награждены за то, что присоединились к Ричмоду в изгнании, и ещё 48 – за участие в «победоносном походе» или «за храбрость на поле сражения».

Но больше всего наград досталось тем, без которых Ричмонд никогда не смог бы достичь ничего значительного. Он буквально осыпал манорами и наделами Томаса Стэнли, называя его «right entirely beloved father». Что, в общем-то, соответствовало действительности: как муж матери Ричмонда, лорд Стэнли имел те же права и обязанности по отношению к пасынку, как если бы тот был его биологическим ребенком. Далее, щедро награжден был сэр Рис ап Томас, ставший управляющим всего Южного Уэльса – как он сам и ожидал. Тем не менее, Ричмонд был осторожнее своего предшественника, и не сделал Риса ап Томаса оверлордом, а здорово ограничил его возможное самоуправство, сделав главным судьей Южного Уэльса своего дядюшку Джаспера. Одновременно, Адам ап Джеван ап Дженкин стал королевским прокурором в Кардигане и Кармартене, Оуэна Ллойда посадили коннетаблем в Кардиган Кастл. Управляющим Северным Уэльсом Ричмод сделал родственника Стэнли, Уильяма Гриффита, подсвязав ему руки, поместив самого Уильяма Стэнли под бок Гриффиту в качестве главного судьи Северного Уэльса и коннетабля Карнарвон Кастл.

В следующей группе награжденных оказались самые твердолобые ланкастерианцы. Некий Джон Дентон был назначен хранителем Фрамлингем Кастл за «true and faithful service done unto the king and unto his right dear and most beloved lady and mother». Никто ничего об этом Джоне Дентоне не знает, зато известна его жена, Элизабет Дентон, благодаря тому, что некоторые дамы, пишущие на исторические темы (Филиппа Джонс и Алисон Вэйр), отдают ей место первой любовницы будущего Генри VIII. На основании того, что Гарри, взойдя на трон, назначил ей 50 фунтов годовых (звучит знакомо, не так ли – на тех же шатких основаниях «назначались» любовницы и Ричарду III). Тем не менее, эта Элизабет вышла замуж за Дентона ещё до октября 1473 года. Так что, когда леди Маргарет определила её на должность хозяйки детской своего сына в 1496 году, леди должно было быть не меньше 40 лет.

Награду получил и старый Джон Пилтон, служивший ещё королю Генри VI. Как понимаю, этот Джон Пилтон был приором и монахом в приорате Барнстэпэл, частично основанном на землях Пилтонов, ещё в 1468-1469 годах. Не могу сказать, как именно этот Пилтон был связан с Генри VI, но в 1500-м году он стал главным викарием по представлению леди Маргарет Бьюфорт. Эта леди точно не забывала тех, кто ей служил!
Был сделан окружным бейлифом Линкольншира Джон Робинсон, служивший ещё Эдмунду, отцу Генри Ричмонда. Вызов ко двору короля получила Анна Деверё, вдова бывшего опекуна Генри, графа Пемброка. Эндрю Оттерборн, бывший тьютор Генри, получил 20 марок годовых, а сэр Хью Джон – 10 фунтов годовых за службу подростку-Генри.
И, наконец, были те, кто начал рисковать своими жизнями ради карьеры Генри Ричмонда, когда Генри Ричмонд ещё понятия не имел об их существовании. Стивен Калмади, на страх и риск переправлявший на материк беглецов из Англии, получил новый корабль с полным оснащением. Кристофер Урсвик, священник-дипломат, шпион и курьер, стал заведовать королевской раздачей милостыни. Льюис Карлеон, физиатр и «некромансер» леди Маргарет, был награжден 40 фунтами годовых. Мрачная и таинственная фигура, неразрывно связанная с судьбой «принцев из Башни». Сэр Джон Ризли, организовавший восстание в Эссексе в 1484 году, был сделан коннетаблем Плишей Кастл и хранителем Данмоу в Эссексе.

Пожалуй, самой интересной является формулировка, с которой начальник гардероба при Ричарде III, Пирс Картис, с лета сидевший в церковном убежище, был переназначен на свой пост за «great heaviness, pain and fear, abiding our coming», и за «great persecution, jeopardies, and pains, robberies and losses of his goods». Я знала, что Картис попался на подтасовках счетов к оплате, связанных с его службой, и был наказал за это конфискацией неправедно нажитого, но я не знала, что он был ещё и человеком леди Маргарет. Кстати, Картис является одной из кандидатур в авторы записей, касающихся правления короля Ричарда, в Кроулендских хрониках.

За предательство был награжден Саймон Дигби, присоединившийся к Ричмонду незадолго до битвы. Его сделали лейтенантом лесов Шервуд и Бесквуд. Дезертир Уолтер Хангерфорд получил несколько маноров. Дважды помилованный королем Ричардом и дважды его предавший Джон Фогге получил мирную должность хранителя свитков при суде общей юрисдикции, вместе с Джоном Хейроном.

Награжденных валлийцев я перечислять не буду, хотя их и не так много – просто у них, собственно, было полное право поддерживать того, кто был для них ближе, или, скорее, выгоднее. Гораздо интереснее обозревать, кто тайно поддерживал интриги в пользу Генри Ричмонда.

Роберт Кромп, обеспечивший вход Ричмонда в Шрюсбери, получил должность церемониймейстера при дворе короля и много материальных благ. Впрочем, и город Шрюсбери был освобожден от выплат 10 марок из ежегодного налога на 50 лет, потому что Ричмонд своими глазами видел «ruin, poverty and decay of their town». Были награждены шерифы Честера, Джон Норис и Хью Харлетон. Джон Сэвидж и его сыновья, Джеймс и Кристофер, получили земли из владений Ловелла и лорда Зуха, за «the repressing of our rebels and traitors» помимо прочего. Вот вам и команда зачистки, как понимаю. Джентри, а сам Джон был племянником Томаса Стэнли по женской линии. Он ещё и кавалером ордена Подвязки стал в 1488 году! В той же команде был и Томас Беверкотс. Этот был представителем стариннейшего рыцарского рода, осевшего на 13 поколений в сельской местности, значительного в своих краях, хотя и угасшего в 1600-х. Что занесло этого сельского рыцаря в ряды Ричмонда – кто знает, но в награду он получил должность парламентского пристава. А вот вустерширскому рыцарю Роджеру Эктону о награде пришлось ходатайствовать.

Ещё одна интересная награда в 20 фунтов годовых досталась шотландскому командиру Александру Брюсу, сопровождавшему Ричмонда из Франции. Ему была выдана персональная лицензия на право находиться в Англии когда ему будет угодно. Лицензия распространялась на 20 человек сопровождения.

Естественно, был награжден де Вер, без которого Ричмонд точно не выжил бы на поле Босуорта. Он занял должность Лорда Великого Камергера, которая, собственно, принадлежала его семье в 1133-1388 годах. Также он стал адмиралом Англии и комендантом Тауэра. В Тауэр Ричмонд, кстати, назначил только вернейших из верных, что не удивительно. Хотя вот оружейника Ричарда III, Винченцио Туртолеца, он переназначил на ту же должность, с весьма приличной зарплатой. Собственно, практически одновременно началась замена артиллерии Тауэра без оглядки на стоимость проекта – снова, несомненно, идея де Вера. Таким же образом, вернейшими из верных, были укомплектованы все важнейшие оборонные посты по всей стране. Этими вернейшими были люди, которых Ричмонд знал персонально, и знал давно, с времен изгнания – Эдвард Вудвилл, Жиль Дюбени, Джеймс Блаунт, Томас Идем, Уильям Фрост, Джон Турбевилл, Джон Спайсер, Дживан Ллойд Воган, Томас Гайвуд. Отряд йоменов короля был укомплектован тоже компаньонами Ричмонда по изгнанию и маршу по Англии – 200 человек, под командованием Чарльза Сомерсета, сына-бастарда Генри, герцога Сомерсета (то бишь, Бьюфорты, и этот Чарльз был ближайшим родственником Ричмонда после дядюшки Джаспера).

@темы: Henry VII

---

Забавно...

Каждое утро, около 10 часов, на терассе раздаются предупреждающие вопли сороки. Я догадывалась, что вопит она на какого-то кота, которого, по её мнению, на подведомственной ей территории быть не должно. Но вчера впервые успела увидеть величественно проплывающий под окном рыжий пушистейший хвост, поднятый как знамя. Понятно - это котяра, живущий через дорогу, приплюсовал наши владения к своим.

@темы: "зверята"

---

Как-то извернуться

Достался от  isyo мне паззл. Меня почему-то проассоциировали с Хозяйкой Медной горы, а в антиподы выбрали Флоренс Найтингейл.

Всегда считала эту Хозяйку персонажем сугубо отрицательным: «худому с ней встретиться — горе, и доброму — радости мало». Насмешлива, инфернальна, одинока, и к тому же - нечисть. А поскольку нечисть, то и добро, которое она делает избранным, ничего доброго им не приносит, в конечном итоге.



Чего у меня с этой красоткой общего? Насмешливость. Это я в сети сильно фильтрую свою обычную манеру, потому что мой бытовой юмор люди, хорошо и долго меня знавшие, несколько раз назвали убийственным в буквальном смысле. К счастью, у супруга оказалась та же манера, так что наши домашние диалоги получаются бесспорно интересными.

Кошколюбие. У Хозяйки была Огненная Кошка, я тоже обожаю рыжих, хотя и только виртуально теперь.

Связь с миром мертвых. Вот тут несомненно общая черта - я ж пишу почти исключительно о людях, которые мертвы не менее половины тысячелетия, а то и дольше.

Нелюбовь к начальскому самодурству. Ну, это ещё мягко сказано. Я вообще хреновато воспринимаю попытки заставить меня действовать или думать по чужой указке. По молодости, чаще всего тупо обостряла с начальством отношения. Повзрослев, начала невозмутимо игнорировать все ценные указания, которые начальство всех рангов норовит беспрерывно изливать на тех, кто реально работает работу. В конце концов, их работа - именно это изливание, им за это платят.

Из скромности упущу "преломленный народным сознанием образ богини Венеры" и "сочетание Эроса и Танатоса (с преобладанием последнего)". Что бы это ни значило.
________________

Что касается Флоренс, то она - героиня сугубо положительная. Идеал медработника, собственно. Я, во всяком случаю, этой дамой восхищаюсь.



Тем не менее, во многом она - действительно мой антипод. Вернее, во всем, кроме старания рационализировать медицинскую деятельность в сторону благополучия именно пациентов.

Флоренс была богата, и ей никогда не приходилось заставлять себя что-то делать ради денег - она жила так, как считала нужным.

Флоренс была ужасающе энергична, сведя своей требовательной энергией Сидни Герберта в могилу, потому что грузила и грузила его его требованиями по проведению в жизнь её нужной (действительно нужной!) программы реформ.

Она отвергла Милнса, проморочив ему голову целых 8 лет!

Флоренс была весьма и весьма амбициозна.

И все же, её деятельность трудно переоценить. Как понимаю, тысячи и тысячи были реально обязаны её больничным реформам жизнью, и она была первой, кто посмел энергично внедрить здравоохранение в мир этих кошмарных работных домов, позора Англии.