Хорошая новость: двойная прививка действительно защищает на 90%, теперь это проверено на персонале одной больницы. Случайно, конечно, это не было задуманным экспериментом. Плохая новость: помереть можно и с двойной прививкой, если не повезет (сотрудница, которой не повезло заболеть и после двух прививок, умерла). Проверено там же. Вторая плохая новость: хирургические маски, которые носит весь коллектив вышеупомянутой больницы уже второй год, от заражения индийским вариантом не предохраняют. Третья плохая новость: после одной прививки, большинство заболевают так, словно прививки и не было. Возможно, не так тяжело, но кто может сказать, как заболел бы данный человек без прививки?
и немного статистикиВ целом, с начала эпидемии у нас умирали от ковида именно люди старше 70, это 86% от всех ковидных смертей. Из тех, кто моложе 60, умерли 0,01% от заболевших, это 6% ковидных смертей. Факторы риска - ожирение, диабет, сердечно-сосудистые заболевания, но хорошо просматривается зависимость от индивидуального иммунитета в целом. То есть, снова как повезет. Считается, что чем старше человек, тем ленивее становится его защитная система. Тем не менее, индивидуальные различия огромны. Выздоравливали без осложнений не слишком здоровые люди за 80 и за 90, а спортивный тренер, бывший до болезни в идеальном состоянии, до сих пор ходит с кислородным баллоном за спиной - не может дышать без добавочного кислорода, через полгода после выписки из больницы.
Так что не болейте! И обязательно прививайтесь. Если что, то хоть себя проклинать не придется.
Придворные наблюдали за каждым движением принца Гарри не просто так, хотя обычное человеческое любопытство и играло свою роль. Раньше большинство из них никогда юного Гарри не видели, и не сказать, чтобы персона младшего сына короля их заинтересовала даже после того, как умер Артур. Потому что придворные жили сегодняшним днем, тогда как те изменения в быте единственного оставшегося в живых сына, которые предпринял король, были сделаны необыкновенно тихо и мягко, и очень медленно, если учесть, что сам Генри VII всегда считал, что его собственные суровые испытания времен детства и юности были очень полезными для него как для короля. Тем не менее, младшего сына он всегда держал близко, в семье, и теперь перевел ещё ближе, к собственному двору, хотя традиционно принц Уэльский жил именно поближе к Уэльсу и отдельно от основного хозяйства короля. Так что ситуация была для придворных неожиданной и, чего уж там, в свете жестких регламентов того времени – буквально революционной.
Возможно, портрет молодого Генри VIII. Известен как "Portrait of a Courtier" by Jan Mostaert (ca. 1475-1552/53)
читать дальшеЧто касается самого принца Гарри, то он выглядел именно тем, чем являлся – выросшим в счастливых условиях, умненьким парнишкой с прекрасными манерами. Было известно, что в его интеллектуальное развитие было вложено много. Но было также известно, что принц не получил никакой военной тренировки. А в те времена по умолчанию считалось, что принцы и короли воевать умеют, и они умели. Те же Эдвард IV и Ричард III начали свою военную карьеру приблизительно в возрасте принца Гарри, и единственным исключением из правил был Генри VI, да и то… Надо сказать, что точка зрения на этого короля начала изменяться уже при Ричарде III, который, перезахоронив Генри VI как святого, дал понять, что считает его не слабым королем, а королем, имевшим свои принципы. При Генри VII отказ Генри VI браться за оружие уже официально считался идейной силой, а не слабохарактерностью, и так оно и было. В конце концов, этот король всегда был во главе своей армии и не прятался на поле боя – он просто был повсюду без оружия. И он мог быть очень жестким в решениях, если противник задевал его принципы.
Впрочем, вернемся к принцу Гарри. Одновременно с его прибытием ко двору отца, заменявший Монтжоя в качестве тьютора принца Джон Холт неожиданно умер. Холт был человеком в первую очередь благонадежным (он начинал как подопечный архиепископа Мортона), что было совсем не лишним после того, как учивший принца Джон Скелтон, «свет и слава английской литературы» по словам Эразмуса, за что-то загремел в 1502 году в тюрьму – кажется за долги, хотя точная причина лично мне не известна. Впрочем, этот действительно оригинальный поэт и действительно утонченный латинист был завсегдатаем кабаков и дебоширом такого масштаба, что в наше время его даже назвали «Godfather of Rap», так что причина могла быть какой угодно. Теперь, после Холта, все ожидали, что новым тьютором принца Гарри станет Бернар Андрэ, учивший принца Артура – тоже латинист. Тем более, что Андрэ тоже был надежнее некуда – его представили Генри VII ещё тогда, когда тот был пытающимся выжить в чужих политических играх графом Ричмондом. К всеобщему удивлению, пост получил на Андрэ, а прозаичный Уильям Хон, из той же Чичестерской грамматической школы, что и Холт, его предшественник в качестве директора этой школы.
Дело, возможно, было просто в том, что король пожелал, чтобы принц изучал древнегреческий, специалистом в котором был именно Хон. И все же, придворные недаром почуяли в назначении интригу лорда Монтжоя. В отношении Монтжоя выбранная королем политика очень оправдалась: связанный бешеной величины бондами, тот трудился в Кале не за страх, а за совесть, так что ему было не до преподавания. Но и упускать доступ к принцу-наследнику Монтжой не собирался. В свое время, один из его друзей, Томас Линакр – интеллектуал, теолог и физиатр, надеялся получить место в команде преподавателей при принце Артуре, но его кандидатура была торпедирована Бернаром Андрэ, который был более знаменит, но менее образован, и боялся конкурентов. С тех пор, в ученых кругах Бернара Андрэ называли не иначе как Цербером, и хорошо понимали, что к своей сахарной косточке он соперников не подпустит. Стало быть, его самого нельзя подускать к сахарной косточке. К счастью для Монтжоя и Хона, уважая своего старого соратника и почитателя, Генри VII, тем не менее, хотел обеспечить наследника лучшими возможными учителями, и утвердил выбор Монтжоя под предлогом, что хочет дать мастеру Андрэ время для работы над биографией короля.
Со своей стороны, Генри VII озаботился передать сыну свое знание французского, на котором он, разумеется, говорил, как урожденный француз. Надо сказать, что король уважал труды гуманистов и классиков античности, разумеется, но в его жизни всё получилось так, что ему, беглецу и почетному пленнику, пришлось, в основном, самообразовываться, хотя в какой-то период жизни латынь и древнегреческий он все-таки одолел. Но предпочитал знакомиться с классиками в изложении на французском. А ещё он обожал рыцарские и исторические романы, и озаботился тем, чтобы в его библиотеке они были. И тем, чтобы его сын и наследник был не только учен и набожен, но и обладал всеми придворными умениями и манерами.
Отвлекусь немного на библиотеку. Вообще, считается, что королевская библиотека была формализирована как библиотека в полном смысле слова только при Генри VII. До этого короли приобретали, конечно, манускрипты, и обменивались ими на предмет почитать с другими любителями литературы, но эти манускрипты считались более личными, а не публичными книгами. И мы очень мало знаем о количестве книг в этих библиотеках. Только книги, упоминавшиеся в личных письмах, и сохранившиеся подписанные книги можно считать совершенно установленно принадлежавшими определенному лицу. Вот и получилось, что на Ричарда III приходится ровнехонько две книги: De re militari Вегатиуса (www.bl.uk/catalogues/illuminatedmanuscripts/rec...), да Grandes chroniques de France (www.bl.uk/catalogues/illuminatedmanuscripts/rec...).
Royal 18 A XII, f. 1, Royal arms of England
Philip and knights mourning over the body of Queen Isabella. Image taken from f. 6 of Chroniques de France ou de St Denis (from 1270 to 1380)
Что касается Генри VII, то его главная библиотека была в Ричмонде, но он также оборудовал библиотеки в Виндзоре, Гринвиче и Тауэре. Коллекцию бургундских манускриптов Эдварда IV он перевез в Ричмонд, и дополнил ее. Первым зарегистрированным в истории библиотекарем Генри VII был Квентин Пуле, священник из Лилля с талантом каллиграфа и иллюстратора. В 1504 году король нанял второго библиотекаря – Уильяма Фоукса/William Faques, который также был и каллиграфом, и иллюстратором, но вообще обратил свою энергию на набирающий обороты бизнес печатных книг. Фоукс тоже был уроженцем Северной Франции. Генри VII охотно печатные книги покупал и импортировал, хотя некоторые экземпляры специального для него иллюстрировались вручную. И, наконец, специально из Элтема был переведен ещё один библиотекарь, на этот раз – личный библиотекарь принца, Жиль Дюве. Но вообще, Дюве был больше чем библиотекарем или учителем французского (а он ещё будет учить и Мэри, дочь Генри VIII!), он был лютнистом редкого таланта и квалификации. Разумеется, он играл не только на лютне, и не только играл – он ещё и пел, и складывал сонеты. Так что именно он воспитал из принца Гарри настоящего принца, обучив его всем светским талантам, без которых ни один придворный того времени не мог обойтись.
В том, что именно Генри VII как бы заложил основу королевской библиотеки, сделав её по типу известных нам библиотек (хотя и только для узкого круга пользователей), кроется определенная ирония. Дело в том, что и до него короли книги активно покупали, но они их и не менее активно раздаривали и завещали. Один только Генри V, страстный книжник и ценитель литературы, завещал более 100 манускриптов на сторону! И придворным, и университету, и различным религиозным учреждениям. Не менее страстным книжником был и его сын, который тоже продолжал дело отца, покупая и раздаривая манускрипты. То же самое практиковал Эдвард II, но Генри IV, похоже, к книгам был равнодушен. А вот Генри VII оставил книги в своих библиотеках.
О панических атаках, с кучей дополнительно материала, плюс перечень других тем, по которым данные специалисты высказывались: dpmmax.livejournal.com/988222.html
читать дальшеЖалко людей ужасно, но все равно глаза на лоб лезут. Это же совершенно нормально, испытывать ничем не спровоцированные тревожные состояния (на мгновение), бояться или ничего хорошего не ожидать от теоретических перспектив тяжело заболеть, впадать в стресс от того, что тебя, взрослого человека, кто-то на работе позволяет себе отчитывать, и всё такое прочее.
Это нормально, когда от тебя требуют быть красивой, умной и сильной на каждом повороте, а тебе этого как бы не хочется, потому что ты себя и так вполне нормальной считаешь по всем параметрам, и требования воспринимаются атаками. Это - нормально, это - жизнь. Вспылила, высказала свое кредо требовательщикам, при необходимости - послала подальше. И живешь себе потом сама собой, счастливая и по-своему.
И у всех у нас в анамнезе потери, травмы, собственные демоны или хотя бы тараканы. Но почему некоторые люди не в состоянии со всем этим нормально жить? Ну всплакнуть над этим клятым завявшим цветком, ну шваркнуть надоевшую тарелку о пол, ну пожелать кучу дерьма разлучнице и "уведенному" мужу, ну перетереть неприятность с друзьями или хотя бы в сети - и всё, прошло и забылось прочь из активной памяти.
Этих людей обманули, пообещав им безоблачную жизнь? Вряд ли. Почему они не могут справиться с такими мелочами, пусть и огорчительными? Так и не поняла.
Интерес к теме панических атак у меня не праздный. Есть у нас одна такая пациентка, не старая ещё женщина, которую прикладывает паническими атаками ежедневно. И она берется за телефон, и звонит нам на дежурный телефон много-много раз. "Ты знаешь, что это такое - паническая атака?!", - орала она однажды, когда телефон был у меня (он у нас по очереди, хотя что мы можем-то в таких вопросах?). Я сказала, что знаю, видела (у коллеги-мужчины видела, кстати, его приложило перед выходом по пациентам), но поскольку не переживала ничего подобного, то можно сказать, что и не знаю. И вот я искала хотя бы намек, как тётку успокаивать, когда она обрывает телефон? Похоже, никак. Психотерапевтеческую сессию я ей по телефону устроить не могу, хотя причина-то ее состояний понятна всем, и ей тоже (связана с лекарствами). Ну повезло нам ее недавно отправить в психиатрию на несколько недель, когда она вякнула, что убьет себя (это - единственная практически причина, по которой психиатрическое отделение примет), но ситуацию это совершенно не исправит. Работать с ней психоаналитически никто не будет (слишком дорого, у нас нет муниципальных психотерапевтов, то есть муниципальное здравоохранение платит частникам, и, соответственно, старается тратиться на молодых и работающих), а без этого так и будем гонять по кругу. Сама она уже слишком глубоко, чтобы взять себя в руки - и не слишком умна, и уже с аддикций к психотропным препаратам, от которых ей уже не лучше, а хуже. Соответственно, консультирующий терапевт её доступ к этим лекарствам ограничивает, и мы имеем то, что имеем, то есть человека в состоянии систематических панических атак. Увы.
Во-первых, одуванчики. Они сейчас в самом красивом виде, желтенькие. Очень оживляют нестриженную траву, например. А не стригли мы ее потому, что сначала стричь было нечего, а потом неделю дожди шпарили. Вчера и сегодня было солнце, так не знали, за что хвататься. Схватились, в конечном итоге, за газонокосилки. То есть, осталась на ходу одна, вторая, корейская, отказалась сотрудничать и намекнула, что ей и на покой пора. Ну, больше 10 лет... Впрочем, шведская не меньше 15 лет бегает, и работать продолжает. Вот так всё это выглядело перед стрижкой травы, которую мы, в результате, 2 дня стригли. Одна машинка и один триммер.
читать дальшеОставить на улице ничего не возможно, через полчаса на поверхности образовывается слой цветочной пыльцы. Вообще, все цветет, но это, как понимаю, березы выдают в таких количествах. Каждую весну радуюсь, что не аллергик. Не понимаю, как они выживают в такие периоды. Машина грязнее, чем в весеннюю грязюку. Даже асфальт на дороге желто-зеленый от пыльцы.
И спирея цветет безумно бурно. Кстати, у нее ещё и запах очень приятный, благоухают вместе с черемухой (которую мы умненько на границе участка посадили, потому что докуки от нее осенью много).
И не менее бурно цветет миндаль, оказавшийся, как ни странно, абсолютно морозоустойчивым маленьким деревцем. Позже, чем обычно, но густо.
Завтра и послезавтра снова дожди, но в пятницу начну ощипывать так называемые клумбы.
Как ни странно, до 1504 года единственный нынче сын и наследник короля со своим отцом был едва знаком. Изначально мальчика растили для церковной карьеры – нормальная практика для благородных семейств, стремившихся держать свои позиции и в сложном мире единственной на тот момент международной политической организации. Так что юный Гарри рос со своими сестрами при дворе королевы, вдали от дворцовых интриг и потрясений. Конечно же, там были в курсе всего происходящего, но на расстоянии токсичная специфика придворной атмосферы оставалась теорией. Так что принц рос счастливым, бойким и чрезвычайно интеллектуально развитым ребенком, в женском царстве обручений, браков, рождений детей, и рассуждений о радостях и горестях семейной жизни. Пока не умер его старший брат, наследник короны, и обожаемая им мать, неосторожно попытавшаяся укрепить династию поздней беременностью, которую она не выдержала.
читать дальшеСтолкновение с грубыми реалиями жизни оказалось для Гарри шоком, который в будущем конкретно отразится на судьбе королевства. Он навсегда возненавидел «предрассудки» гаданий и предсказаний – ведь астролог предсказал королеве благополучное рождение сына и долгую, счастливую жизнь. Он стал с большим подозрением относиться к паломничествам и реликвиям – ведь королева от всей души ездила по святым местам, и это ей совершенно не помогло. К сожалению, он не догадался столь же критически рассмотреть состояние придворной медицины, но эта область была далеко за пределами знаний людей, не являющихся специалистами, а придворные медики умели быть убедительными, даже разводя руками в состоянии полной беспомощности. И только мужчина, хорошо знакомый с практической изнанкой женской жизни, мог долгие годы стоически переносить все неудачи с беременностями жены, невозмутимо отбиваясь от издевательского сочувствия иностранных послов.
Но все это будет в далеком будущем, а сейчас, в канун Троицы 1504 года, принц Гарри переезжал из осиротевшего Элтема ко двору короля. Надо сказать, что Генри VII тоже толком сына не знал. Разумеется, он сталкивался с ним в официальных ситуациях, но после смерти жены, он более или менее полностью передал практические вопросы организации быта сына своей матушке, леди Маргарет. В святой вере, что та знает, что делать. К счастью, леди Маргарет действительно знала. Конечно, ситуация может вызвать в наше время изумление, ведь, в конце концов, принца-наследника, «папиного сына» Артура, король благополучно вырастил до юношества. На самом же деле, и Артур до 7 лет жил при дворе матери, а потом переехал далеко от родителей, в свое собственное хозяйство, управляемое своим собственным советом. Именно с этим советом король и имел дело по всем практическим вопросам.
Леди Маргарет взялась за дело перестройки жизни внука энергично и с умом. Разумеется, леди Элизабет Дентон, заправляющая хозяйством принца, должна была оставить свой пост. Она была переведена на службу к леди Маргарет, став придворной дамой – хозяйством наследника должен был управлять мужчина. Для Гарри это было словно осиротеть во второй раз. Тем не менее, протокол обустройства быта принца-наследника был неумолим. Именно в тот период на службу к принцу (с начала года – официально принца Уэльского) поступили хорошо вышколенные, доказавшие свою полезность, прагматичные молодые придворные: валлиец Уильям Томпсон (служивший когда-то принцу Артуру), Ральф Падси (который начал пажом в личных палатах короля, и стал хранителем драгоценностей при принце), Уильям Комптон (сирота малозначинильного землевладельца-джентри из Уорвикшира, воспитанный при дворе). Мажордомом при хозяйстве принца стал сэр Генри Марни, служивший королю ещё с Босуорта. В принципе, это место должен бы был занять сэр Ричард Поль, который управлял хозяйством принца Артура, но Поль уже был был смертельно болен, и действительно умер в октябре 1504 года, так что Марни, которому доверяли и король, и леди Маргарет, стал самой важной фигурой при дворе нового принца-наследника. Из родственников, при принце Гарри был его обожаемый дядюшка, Артур Плантагенет, занявший место в совете принца. Вместе с Эмтоном, к слову сказать, и Фоксом. Втроем они представляли рыцарство, закон и духовность.
Разумеется, Генри VII был абсолютно настроен оберегать сына, как зеницу ока. В конце концов, на плечах принца теперь лежали все надежды на продолжение династии. И король был в курсе, что никакой преданности подданных его династии пока не существовало. Да, принц Гарри с самых нежных лет играл значительную роль во всех публичных ритуалах, но для широкой публики он был величиной неизвестной. Так что за каждым его шагом отныне следили внимательные глаза придворных, и каждое его слово ловили чуткие уши. Примечалось всё – с кем принц разговаривает, а кого игнорирует, как он выглядит, как ходит, как смеется и как гневается. К счастью для Гарри, он был вполне готов для этой ноши, кажущейся непомерной для 13-летнего ребенка. Он был веселым, здоровым и бойким мальчишкой, обожавшим находиться в центре внимания, и вышколенным для своей роли. Немного избалованным, но умным и по-хорошему, всерьез набожным – сказывалось влияние бабушки и, отчасти, матери, для которой как минимум публичная набожность была её государственной ролью. Достаточно сказать, что Гарри повсюду носил с собой молитвенный свиток (дошедший до наших дней), на втором листе которого он впоследствии трогательно написал: «Wylliam thomas I pray yow pray for me your lovyng master Prynce Henry».
А уже в июле 1504 года, отец и сын выехали с летним прогрессом по стране. Со стороны, королевский прогресс должен был выглядеть летними каникулами – охота, зеленые леса и луга, свежий воздух и менее церемониальная атмосфера, чем во дворце, где почти всё определялось жестким протоколом поведения. На самом деле, прогресс был всё той же политикой, и, возможно, важнейшей её частью, потому что именно во время королевского прогресса подданные видели своих правителей на расстоянии если и не вытянутой руки, то достаточно близко. Последние несколько лет Генри VII чувствовал реальную необходимость отвлечься от работы, и предпочитал отдыхать в нескольких королевских поместьях вдоль Темзы, но этим летом он решил поработать всерьез, представив принца максимально возможному количеству людей, а заодно и самому толком с ним познакомиться. Благо, одно увлечение у них было общим: охота. И, благо, отец и сын прониклись друг к другу симпатией.
Тем не менее, одно весьма крупное облако на летнем небосводе все-таки зависло, и звали это облако папа Юлиус II. Английская делегация, прибывшая в Рим 20 мая, так и не получила папской диспенсации на новый брак Катарины Арагонской, с принцем Гарри. Папа Юлиус отделался сладким письмом, что он ни в коем случае не хочет затягивать это дело, но ему нужно время для вынесения зрелого решения. То ли в результате стресса сама Катарина действительно заболела (лихорадка и боли в животе), то ли её обычное нервное состояние, из которого она не выходила, беспокоясь о своем будущем, было использовано как причина, но своего нового жениха она не сопровождала, оставшись со своим небольшим двором в Дарем Хаус. Вместо нее прогресс сопровождал новый испанский посол, герцог Фердинанд де Эстрада.
На самом деле, Юлиус II действительно не имел ничего против того, чтобы испанская принцесса вышла замуж за брата своего покойного супруга – папы объединяли и разъединяли и более скандальные пары. Папа Юлиус просто хотел, чтобы Генри VII поддерживал его ставленника, Сильвестро де Гигли, в качестве папского представителя в Англии (эта должность называлась кардинал-протектор), а не Адриано Кастеллеси, который исполнял эту работу при предыдущем папе, Александре VI. Кастеллеси, надо сказать, трудился в своей роли, не будучи на нее формально назначенным, но он был епископом Херефорда, а также Бата и Вэллса по милости короля, а также завзятым англоманом. Гигли же хотел работу Кастеллеси, чтобы проталкивать при дворе интересы своих родичей-банкиров, окопавшихся в Лондоне лет десять назад.
Конечно, при Генри VII и банкиры-итальянцы, работавшие в Лондоне, выполняли дипломатические миссии при папском дворе, но Гигли хотел большего, чем епископат Вустера, который ему передал добрый дядюшка Джиованни де Гигли. Папа Юлиус же всячески способствовал карьере своих многочисленных родственников и свойственников, как и Борджиа на папском престоле до него, а Гигли в число этих родственников входили. А чтобы желание папы было кристально ясно для короля, он на все лады превозносил то, как Сальваторе продвигает дело о женитьбе принца, и ни словом не упомянул об усилиях Кастеллеси, который, кстати, предоставил свой римский особняк в распоряжение английского посольства.
Эдмунд Дадли стал официальным советником короля 11 сентября 1504 года. Одним из многих, казалось бы, с неплохой оплатой (100 марок в год), но с эксклюзивной обязанностью (и правом) отчитываться о своей деятельности напрямую его величеству. Цель деятельности нового советника была простой, как дубина: вынюхивать все возможности пополнять королевскую казну, и пополнять её. Честно говоря, ничего нового Генри VII начинать не собирался. Просто за годы его царствования в архивах финансового кабинета скопилась пропасть материалов о бондах, которые были назначены, но никогда не взысканы, о штрафах, которые остались на бумаге, о выплатах, которые успели устареть прежде, чем у кого-то дошли руки их собрать. Всё это давно пора было систематизировать и использовать.
THE EXCHEQUER IN THE TIME OF HENRY VII. From a print in the British Museum.
читать дальшеДадли и его помощник, Джон Митчелл, выгребали мешки и коробки документации из приватных покоев короля и хранилищ Вестминстера, казначей, сэр Джон Хирон, рассортировывал её по файлам, а файлы Дадли увозил прямо к себе домой. Вполне возможно, что со стороны сэра Джона работа выполнялась совершенно механически – бумаг было много, и вчитываться в то, чего они касаются, у него не было ни времени, ни физической возможности. Во всяком случае, сэр Джон в будущем сохранил свой пост, и даже передал его сыну, то есть ненависть аристократов его не зацепила совершенно.
Тем, кто читал сформированные им файлы дни и ночи напролет, был Дадли. Этот-то был полностью в своем элементе, занимаясь любимым делом: анализом деятельности людей, когда-то связанных бондами для обеспечения их лояльного поведения в будущем. К 1504 году это будущее стало прошлым, так что каждый человек, фигурирующий в файлах, был как на ладони. Естественно, множества закулисных историй Эдмунд Дадли знать не мог. Во-первых, Генри VII вообще не любил афишировать на публике свою осведомленность, и о многих тайных делишках своих подданных знал теперь он один. Во-вторых, Дадли был просто-напросто слишком молод для того, чтобы знать подноготную всех фигурантов рассматриваемых им дел (ему было всего-то слегка за 30). Именно для заполения информационных интервалов у него и был прямой контакт с королем, который снабжал его необходимой информацией, полученной благодаря неутомимому Брэю и системе контроля, им созданной.
После того, как история конкретного человека за горами документов и сведений, к нему относящихся, становилась кристально ясной, Дадли делал новый файл с сухой выжимкой фактов, вдвоем с королем они принимали решение о дальнейшем курсе работы с этим человеком, и король визировал каждую страницу нового файла.
Это был интересный тандем - Генри VII и Эдмунд Дадли. Несомненно, оба наслаждались совместной работой. Об этом короле-выскочке можно быть какого угодно мнения, но было бы несправедливо отказать ему в высокой степени интеллектуальности и в добросовестности, с которой он делал свою работу. Поэтому он и рассмотрел в Дадли другого интеллектуала, влюбленного в предмет своих знаний, и добросовестно над этими знаниями работающего. Они также дополняли друг друга. Король знал токсичный мир аристократических хитросплений и взаимозависимостей, а Дадли знал, как и чем живет класс, производящий для аристократии конкретные деньги.
Более того, Дадли был достаточно умен, чтобы идти к целям, которые ему указывал король, не пытаясь их переосмысливать и переоценивать. Да, у него была та же власть и информация, которые были у умершего год назад Брэя, но он четко понимал разницу между Брэем и собой. По сути, сэр Реджинальд был во многом наставником короля, которому король был многим обязан. Брэй мог себе позволить спорить с королем, и даже видел в этом свою обязанность, если его величество сворачивал не туда. Это право он заработал и заслужил. Политкорректным сэр Реджинальд быть никогда не пытался, и право иногда жарко браниться с сыном своей госпожи всегда подтверждалось правотой Брэя по результатам. Дадли же просто работал на короля, профессионально и креативно делая то, что ему поручили, что Генри, в свою очередь, ценил.
Рискну предположить, что этих двух объединяло ещё и то, что оба они были своего рода аутсайдерами в том мире, с которым работали. В свое время, епископ Мортон поставил на «дважды бастарда» именно потому, что тот не имел персональных связей внутри той тесно взаимосвязанной группы, к которой он принадлежал по рождению. Генри VII не связывали века обязанностей и отношений с другими аристократическими домами королевства. Будучи по крови отпрыском английской и французской королевских династий, он волей судьбы оказался на переферии игр престолов, откуда волей демиургов нового времени попал на престол Англии, имея совершенно четкую задачу: покончить с властью феодалов.
Дадли же был плоть от плоти английского дворянства, но, по прихоти обычая, передающего титул по линии старшего сына, тоже оказался в чужой ему среде торговцев и бюрократов, и тоже с вполне конкретной задачей: обеспечить себе и своим потомкам достойное место под солнцем. Причем, надо сказать, Эдмунд Дадли, впоследствии ошельмованный своими врагами, всегда с презрением относился к тем «слугам короля», которые, как он писал в своей работе The Tree of Commonwealth (www.academia.edu/8158734/The_Tree_of_Commonweal...), шли дальше, чем должна была позволить их совесть, чтобы набить карманы или удовлетворить свое недображелательство и решить свои собственные вендетты.
По иронии судьбы, работать Дадли пришлось не с Джоном Мордаунтом, человеком хоть и своеобразным, но не лишенным понятия прямолинейной справедливости, а с хитромудрым Эмсоном, потому что в октябре 1504 года Мордаунт неожиданно умер после кратковременной болезни. А Эмсон был именно человеком с совестью чрезвычайно эластичной. Возможно, именно поэтому задуманное преобразование эффективности системы финансового управления подданными его величества приняло обличие системы финансовых наказаний и эксплуатации технических возможностей закона. Но возможно, что именно так и видел эффективность сам король, который, в отличие от Дадли, был к тому времени уже не склонен уповать на моральные достоинства своих подданных.
Впоследствии Дадли припечатал сложившуюся систему финансового террора со стороны короны как «экстраординарную законность», но, естественно, наставлять короля не полез. И запечатал этим свою судьбу. Хотя, судя по его заметкам, сделанным в Тауэре, он был до конца верен своим принципам, безуспешно пытаясь отстоять перед новым режимом хотя бы правоту своего короля в целях, которые именно в тот момент ни правительство Генри VIII, ни сам Генри VIII понимать просто не желали.
Финал. Решила смотреть, и выдержала почти всё. Оказалось, что пристойные выступления таки были. Совершенно потрясающая Португалия, например.
читать дальшеШвейцария и Болгария словно пели арии из мюзиклов, совершенно не в дурашливом формате Евровидения, но пели невероятно хорошо.
Украина - вообще молодцы, просто освежающий номер. Как и Франция, собственно. И француженку надо было видеть, чтобы понять её выступление.
Италия удивила сначала, потому что обещали выступление в стиле Лед Зеппелин, а показали 100% Италию, да ещё слова удивительно почти те же, что и у наших мальчиков с Dark Side. Но потом, ближе к концу - да, определенно влияние Лед Зеппелин.
Хуже всех - определенно Великобритания, которая, похоже, послала представителя, вытянув имя вслепую из ящика. Ну и Германия. Опасаюсь, что выиграет Мальта - просто потому, что там певица и массивна, и некрасива. Хотя она, как и остальные - на один шаблон. Да, и Россия тоже, хотя благодаря Маниже и тому фонтану ненависти, который ее выступление вызвало в определенных кругах, выступление не осталось незамеченным. Вообще, вот что странно: мое поколение учили в школе, что расистом быть позорно. А теперь я вижу, как мои сверстники, академически образованные люди, плюются публично, что таджичка смеет представлять Россию с песней про русскую женщину. И им явно не стыдно. Ну да ладно, ждем победителя.
читать дальшеКонечно, кошки - сами по себе драгоценности, и в украшениях не нуждаются. Еда, забота, безопасность. В них они нуждаются. А остальное - от хозяев, которым кажется, кто кошка украсит любое украшение, и так оно и есть, собственно.
Обычно у кошек, которых фотографируют в украшениях или нарядах, выражение мордочек снисходительно-терпеливое.
Но иногда модели позируют с явным удовольствием.
И мне неожиданно понравились всевозможные воротнички на кошках, хотя не знаю, как усатые модели себя в воротничках чувствуют. Кажется, весьма неплохо.
А вот этот экземпляр в украшательстве решительно не нуждается, его природа разукрасила!
О, финны прошли в финал. Даже и не помню, когда проходили в последний раз. Вообще, до этой весны о существовании группы никто и не знал, хотя выступают они давно, так что случился прорыв, можно сказать. Правда, супруг их неуважительно обозвал "психушниками", но чего можно ожидать от любителя попсы?
читать дальшеМеня же рассмешила их тусня вокруг права показывать средний палец. Им это на евровидении запретили. Мальчики сначала психанули чуть ли не до "ну и провалитесь со своим евровидением!", но все-таки не настолько. Теперь выкрасили средние пальцы в красный цвет На фоне происходящего в большом мире это всё выглядит настолько по-детски, а на фоне того, что рок всегда считался жанром протеста, настолько мелкотравчато. Ну ладно, они с севера, хорошо сохранились в возрасте подросткового бунта, чего там.
По поводу всего остального, то я приключалась в гробницах с расхитителями, и обратила внимание только на то, что кто-то вдруг запел голосом Тины Тёрнер. Супруг считает, что незаслуженно прошли в финал Швейцария и Исландия, но после литовцев в желтеньком уже ничто не удивляет.
Оказывается, в этой серии есть куча и коротких зарисовок. Но чтобы их смотреть, надо быть уж совсем трю-фанатом темы, мне они оказались не интересными. Что касается этой, то несомненный минус - другой состав актеров, и все не совсем то. Разве что "толстяк" именно здесь оказался наименее бесючим, чем в других частях. А так... А-Нин вообще круглоглазая, Братец никакой, даже Цветочек так себе, не говоря о типе в темных очках, который здесь жутко кругломордый. Ну как-то не верится в их крутизну, хоть тресни. У Се - вообще ребенок, словно и не он под водой приключался. Видимо, омолодили состав для таргетной группы? Или предыдущие актеры успели состариться? С другой стороны, как вспомню побитого жизнью, кашляющего задохлика У Се из "Перезагрузки"... Уж лучше этот. Неизменным остается любование съемочной группы крутыми тачками))
На фоне глючащих дайриков смотрю старый сериал про Томми и Таппенс Бересфордов. Он милый. Не имеет ничего общего с тем, что писала Кристи, но полностью в ее духе. Никогда не прощу авторам очередной поделки про мисс Марпл, что из Таппенс сделали алкоголичку в истории с тётушкой Томми. Все-таки, сериалы 80-х работали с материалом добросовестнее и без попытки шокировать зрителя. А вообще, я искала фильм или сериал по "Вратам судьбы".
читать дальшеЯ как раз заканчиваю перечитывать ПСС Кристи, и подумала, что "Врата судьбы" было бы трудно экранизировать. Хотя там и совершенно захватывающая шпионская история, но она сама по себе остается нерасказанной. Просто намекается, чего она могла касаться. Весь сюжет - это ход мыслей старенькой женщины с неутолимой жаждой узнать и разобраться. И её диалоги с не менее стареньким мужем. Это очень интересно, что сначала рассказывается, что и как было, а потом - те же события в исполнении героев, как они их запомнили и восприняли. Но попробуй всё это перенести на экран, да так, чтобы зритель не заскучал и не разочаровался.
И вот скажите мне, почему в современных детективах то, что злодей ясен с первых глав - бесит, а вот в классических детективах - ни капельки не бесит, просто наслаждаешься тем, как построена история.
Сказала бы, "бедненько, но чистенько" в этом году. Первый полуфинал звучит убого, и визуально тоже убог. Маниша (или как её?) из России настолько попала в струю, что если не попадет в финал, то это будут явные происки недружелюбных держав в голосовании.
На мой взгляд, очень удачное китайское аниме, причем классическое-рисованное, довольно элегантное. Герой - младший брат гениального изобретателя-алхимика, который оказался внутри одной из фигур терракотовой армии, и попал в наше время. Паренек славный, но попал он в интересное место и более чем интересное окружение, где всё не вполне то, чем кажется. А именно - в мир кино. Но там и вправду не всё объясняется просто трюками...
Буквально за несколько дней. Удачно, что сегодня у меня и отпуск трехнедельный начался. Печально, что начались и дожди. Хотя дожди-то нужны, конечно. Местный май раньше отличался засушливостью, но вот второй год уже выпадают и дожди. Немного смоют цветочную березовую пыльцу, слоями напыленную на все поверхности. По состоянию двора сильно видно, что в прошлом году я там ничего не могла делать. Хорошо, что тюльпаны-гиацинты-нарциссы освежают вид. И цветущие одуванчики.
Секрет непопулярности Генри VII, короля, правившего достаточно некровожадно, достаточно очевиден: финансовая политика. То есть, именно то, что и в нашей современности заставляет избирателей метаться между правящим правительством и оппозицией, в тщетной надежде, что следующие 4 года их не будут давить финансовым прессом, или будут давить хотя бы не так сильно. В условиях монархии, граждане лишены даже этого призрачного утешения, а английские монархи еще и имели тенденцию править долгие годы.
Эразмус и Мор (?), на приеме у детей Генри VII в 1499 году. На самом деле, пригласил его в Англию в том году тьютор принца Генри, лорд Монтжой, а Мор тогда был всего лишь студентом. Так что вряд ли Мор мог представить Эразмуса ко двору в Гринвиче. Монтжой, скорее всего, просто использовал случай, чтобы познакомить своего учителя со своим другом, и представить ко двору обоих.
читать дальшеТак что между королем, с его потребностью в деньгах, и теми, с кого он эти деньги хотел получить, стоял парламент. Вообще, в королевстве существовало одно золотое правило, освященное временем: король мог просить денег у парламента только для чего-то, выбивающегося из нормального течения жизни. Например, на оборону или на войну. Если не было необходимости тратиться ни то, ни на другое, а королевская казна пустела, это рассматривалось как неспособность короля толково управлять своим хозяйством. Уволить его с занимаемой должности, понятное дело, за это не могли, но попить кровушки – это сколько угодно. Кажется, единственным королем, которому парламент давал деньги добровольно и с ликованием, был Генри V времен своей победоносной кампании во Франции.
Естественно, за долгие столетия сложился и определенный канон того, как парламент отбивался от королевских требований. Опять же, ничего для нас нового: паршивые погодные условия, эпидемии, дороговизна, проблемы с квалифицированной рабочей силой, расходы на функционирование королевства. Именно поэтому и возненавидели Генри VII, который за основу оценки платежеспособности подданных решил взять факты, а не эмоциональные речи. Практически сразу после того, как осела пыль Босуорта, по городам и весям Англии отправились королевские комиссионеры, оценивающие персональное благосостояние каждого жителя, от герцога до золотаря. Вообще, их путеводной нитью была логика, которую назвали «вилкой Мортона»: если ты живешь широко, то деньги на такой стиль жизни у тебя есть; если же ты живешь скромно, то имеешь деньги в загашнике. Но на практике, добросовестные комиссионеры все-таки оценивали благосостояние по факту активов в хозяйстве. К слову сказать, система прогрессивного налога наших дней от "вилки Мортона" не так уж далека, да и уровень жизни зависит не от величины доходов, а от количества необходимых расходов, но когда это расходы конкретных граждан волновали власти? То есть, практически единственной возможностью остаться хоть немножко в плюсе побольше дозволенного являлось и является занижение уровня доходов. А для того, чтобы иметь возможность их занизить, нужно было не дать властям возможности их оценить.
С другой стороны, Генри VII в своем сребролюбии границ знать не желал. Например, он получил в свое время право сбора налога на войну 1492 года, и этот налог продолжал собираться уже после того, как он вернулся из Франции, так там и не повоевав, но получив жирную пенсию от французского короля. И вот теперь, в 1504 году, он явился в парламент не с просьбой, а с требованием возместить ему расходы за посвящение принца Артура в рыцари, и свадебные расходы на брак принцессы Маргарет. Основанием для этих требований и стало прерогативное право короля, о котором никто из присутствующих, кроме спикера Эдмунда Дадли, не имел ни малейшего понятия. Зато всем казалось логически диким возмещать королю его траты, которые имели место быть в 1489 году, да ещё и относились к принцу, который был уже мертв!
Тем не менее, технически король действительно имел право затребовать и получить сбор налога за представленные расходы как «feudal aid», который обязывал вассалов возмещать расходы их лорда (по его требованию) за посвящение в рыцари старшего сына и за свадьбу старшей дочери.
Относительно того, чего, кроме денег, добивается король своим странным требованием, парламентариев просветил, представьте, не кто иной как Томас Мор, юрист. Совсем молодой тогда парень, он доказал, что его величество просто ищет повод вновь отправить в путь своих комиссионеров, которые вновь оценят, какой именно собственностью располагают королевские подданные. В общем, парламент пришел к компромиссному решению: денег дать, но не в форме feudal aid, а в форме стандартного налога на оборону, который собирался стандартным методом, через шерифов графств, а не комиссионерами короля у каждого отдельно взятого вассала.
Увлекшись прениями по вопросу, никто из присутствующих не догадался включить голову и задуматься, зачем Генри VII понадобилось вытаскивать из нафталина право, в последний раз применявшееся в 1401 году, и уже тогда встреченное совершенно без энтузиазма и приведшее к серии заговоров и восстаний. В конце концов, все же знали, что их король – скряга! Поэтому для всех (кроме, разве что, нескольких соавторов данного проекта) стало полной неожиданностью, когда его величество, закрывая сессию, объявил, что после проведенного заседания он не будет собирать парламент некоторое время, чтобы «облегчить финансовые тяготы свои подданным».
Надо сказать, что очень многие подданные после этого объявления с энтузиазмом мысленно перекрестились. Участие в парламентских сессиях было затратным как в плане денег, так и в плане времени, которое каждому из присутствующих было чем заполнить с гораздо большей выгодой для себя и семьи. Несомненно, парламентарии разъезжались с приятным чувством рядовых граждан, показавших нос королю и заставивших его обидеться, да ещё и избавившихся на неопределенное время от докуки исполнения гражданского долга. О том, что король, на самом деле, просто развязал себе руки, освободившись от парламентарного надзора, не подумал почти никто.
... были интересными. Не помню в деталях, что мне пророчили новогодние гадания, кроме "работать как савраска", но первое полугодие вышло нескучным. В пятницу приняла утром душ, потом обнаружила, что из крана больше не течет вода. Ещё посмеялась, что повезло не остаться без воды в намыленном виде.
читать дальшеМужу удалось вызвонить специалиста. Специалист приехал только в конце рабочего дня, был суров и немногословен. Заменил неперегоревшую пробку на щитке, и велел менять каждый раз, как насос остановится. Не успели скрыться из вида габаритные огни его машины, как вода закончилась. Пятница, вечер, впереди конец недели. Посоветовала супругу позвонить соседу, который знает всех, и может знать какого-нибудь умельца. И таки да, умелец нашелся буквально в полукилометре от нас.
Приехал чертовски говорливый, юркий пенсионер, быстро разобрался, что пробками горю не поможешь, но поскольку было уже поздно, решили начать в субботу с утра идти от простого к сложному. Шли всю субботу, пока не стало ясно, что проблема может быть только в том насосе, который в колодце. И то, молотит-то он не менее 13 лет, если не более. То есть, нужен новый насос. Хвала невидимой руке рыночной экономики, нынче по выходным работают те магазины, которые выгодно держать открытыми. Я нашла неподалеку магазин, где насосы продавали (всего в 50 км от нас), утром сегодня супруг туда помчался к открытию, и обрел вожделенное. Потом надо было откачивать воду из колодца (сосед приволок насос для этой цели). Заодно выяснился секрет неиссякаемости воды в нашем колодце, в любую засуху. Он глубиной в 6 метров, оказывается. В общем, поставили насос, и жизнь резко заиграла красками.
Отлично, конечно, что в юности я зачитывалась романами про золотую лихорадку в какой-то засушливой местности не то Америки, не то Австралии, и напрактиковалась тогда обходиться, как героини, смешным количеством воды для большинства дел и для умывания. Ну и от соседей можно было таскать воду в неограниченных количествах. Тем не менее, как же хорошо воду не экономить!!! Кстати, денег пенсионер не взял. Собственно, я этого почти ожидала, наблюдая, с каким упоением он возится с задачей. Супруг активно присутствовал рядом с мастером всё время, да и сосед регулярно к ним присоединялся. Все трое были явно счастливы необыкновенно. Я их периодически поила кофе с карельскими пирожками вчера и тортом сегодня, и своим присутствием дольше необходимого не надоедала. Все-таки, мужчинам нужно такое время в своей компании, над решением ПРОБЛЕМЫ.
Сегодня погода несколько часов была отличной, и я воспользовалась откачиваемой водой, чтобы набрать её во все емкости для дворовых дел, и душевно полила заодно самую засушливую цветочную грядку. Она там, куда дождевая вода не попадает. Ну что могу сказать... Спина, естественно, продолжает доставлять неудобства, но по участку я хожу нормально. С двумя лейками по 10л в руках. В прошлом году я и без леек не могла. При том, что правое колено ещё не прооперировано, но там временами покалывает именно в самом колене, связки в порядке. Пока жить и двигаться оно мне не мешает. Прооперированное колено функционирует довольно хорошо. Не знаю, смогу ли я чуть позже вставать на колени, используя свои наколенники. Зарубцевавшийся шов-то ещё довольно болезненный. Получила я, наконец, силиконовый пластырь из Китая для него, и он снял тянущие ощущения, но тот молодой врач, о котором я писала, сомневается, что на этом этапе пластырь разгладит рубец. В принципе, его лучше лепить после того, как снимут швы, до образования коллоидного рубца. Конечно же, не разгладит, а поспособствует разглаживанию, потому что сохраняет нужную влажность, препятствует пересыханию.
А потом пошел дождь со льдом (хотя температура была не ниже 10 градусов!), но мы уже были в домике.