А вот и про Ди новенькое

@темы: Дорамы

---

Новенькое про молодого Бао

Вот люблю, когда добро не позволяет вытирать собою стол!

@темы: Дорамы

---

Две недели, всего две недели осталось пережить

Скоро, скоро Добби станет свободным...

За последние года два мне периодически мечталось шваркнуть ключи пациентов на стол, хлопнуть дверью офиса так, чтобы стена вздрогнула, и уйти с работы, не оглядываясь. В последнее время мне хочется этого постоянно. Ха, по сути мечты сбываются - идиотка, числящаяся у нас в начальстве, мало того, что сделала мне текущий график из сплошных пятидневок (это очень тяжело с нашей работой), она освинела настолько, что в начале следующего, после пятидневки, вхренакала мне шестидневку с одним выходным между ними. С 15.08. А я с 15.08 согласовала с её замом отпуск! Ну то есть мне освобождали отпускные этого года как-то неравномерно, и я должна была уйти только где-то в последнюю декаду августа. А тут освободили разом 10 дней, эквивалентные 14 календарным дням, и я немедленно их застолбила. Причем, отказать мне не могли.

На этой неделе понедельник и вторник выходные, четверг за свой счет, а на следующей два выходных, и три рабочих начинаются только в 15:00. Выживу.

Только не подумайте, что эти мысли отражаются на качестве моей работы. Работаю я хорошо из самоуважения. Просто достало всё до мозга костей.

@темы: житие мое

---

Генри III - 28: король полон планов

Год 1245 стал для Генри III знаменательным по нескольким причинам. У 38-летнего короля наконец-то родился второй сын, Эдмунд. Это было важно по двум причинам. Во-первых, если бы что-то случилось с наследником престола, Эдвардом, его место занял бы Эдмунд. Во-вторых, даже в качестве просто брата короля Эдмунд был бы тому поддержкой, какой стал для самого Генри его брат, Ричард Корнуэльский. Например, очередная кампания против Уэльса была полностью профинансирована Ричардом (хотя тот и взял в залог драгоценности короны).



Другим знаменательным событием стала попытка папы Иннокентия перебраться в Англию, поближе к золотой кормушке. Несколько кардиналов написали Генри III, что для его королевства стало бы великой честью и славой, если бы воплощение власти Бога на Земле, папа Римский, посетил бы Лондон и Вестминстерское аббатство, которые очень его интересовали. Увы для папы и ура для Англии, прошлогодний рейд мастера Мартина заставил всех, включая короля, отнестись к прожекту очень холодно, и дело быстро спустили на тормозах.

И, наконец, в 1245 началась перестройка Вестминстерского аббатства, в результате которой от аббатства Эдварда Исповедника остались лишь крипта да фундамент. То, что мы видим сейчас (хотя и основательно испакощенным викторианским монументальным безвкусием), построил именно Генри III. Вернее, его доверенный архитектор Генри де Рейес, только что закончивший работы в Виндзоре. Официально, король хотел перестроить место захоронения своего святого патрона в соответствии с представлениями своего времени о том, как должно выглядеть святилище Эдварда Исповедника. Фактически… Фактически он хотел освободить место для своей гробницы рядом с гробницей святого, чего уж там. И своего добился, хотя это стоило £45,000 (около 15 миллионов фунтов на современные деньги), которых у него не было. Так что его величество особо не церемонился в поисках средств. Есть мнение, например, что его знаменитые гонения на евреев имели целью (помимо искреннего стремления обратить всех в христианство) именно экспроприацию их денег на проект Вестминстерского аббатства.

Новое аббатство изначально задумывалось более французским нежели английским - Генри III волевым решением перенес новую моду на английскую почву. Я затрудняюсь определить точный русскоязычный эквивалент термину Rayonnant – высокая готика или пламенеющая готика. В любом случае, идеей был стиль, близкий скорее к собору в Реймсе, с элементами, позаимствованными как от других французских кафедралов, так и от местных строительных традиций. Для работ были приглашены 400 мастеров, выбранных лично де Рейесом. Он наблюдал за работами до самого 1253 года. Материалы тоже закупались на материке и доставлялись оттуда. В конечном итоге, собор будет закончен только в царствование Эдварда I, и гроб Генри III займет свое место – в точности так, как тому и мечталось.

А в 1246 году умерла Изабелла Ангулемская, с которой Генри всегда был очень близок несмотря на то, что они не виделись почти тридцать лет. Через второй брак матери у него было девять сводных сиблингов, и Генри решил приютить в Англии четырех из них, трёх братьев и одну сестру. Разумеется, это разъярило английских лордов в очередной раз, но, честно говоря, на сей раз король имел вполне одобряемые основания для такого решения. Дело в том, что Изабелла Ангулемская никогда не была воплощением кротости, и время её не укротило. С королевским домом Франции у нее были препаршивейшие отношения из-за того, что королева-мать, Бланка Кастильская, ненавидела Изабель как чуму, и никогда не упускала возможности унизить её публично.

В конечном итоге в 1244 году случилась весьма темная история с якобы попыткой отравить Луи IX, когда два королевских повара заявили на следствии, что им платила именно Изабель. Кто бы сомневался, что заявили, но не факт, что заявление имело под собой основание.

Изабель была проинформирована о нависшей опасности вовремя, и быстро метнулась в Фонтевро, под защиту матери нашей Церкви. Церковь защитила, и Изабель осталась в аббатстве до самой смерти в начале июня 1246 года. Скорее всего, перед самой смертью она приняла монашеский чин, как это было иогда принято. В Фонтевро она и была похоронена. Правда, во дворе, на монашеском кладбище, а не в крипте, рядом с королевскими родственниками по мужу, как подразумевал её статус королевы. Да-да, пусть она овдовела и снова вышла замуж, помазание на царствование не могло быть отмененным, ведь это был мандат от Господа, который не отзывался, потому что менял человека навсегда. Так, во всяком случае, говорили, и в это верили.

Не удивляет, что Бланка Кастильская так ненавидела Изабель, которая была равна ей по статусу, хоть Бланка и озаботилась никогда не оказывать ей никаких почестей выше положенных графине и жене графа. Если же прибавить к этому королевское происхождение Изабель по материнской линии и её неугомонность в плане интриг… В общем, Бланку можно понять.

Чем объясняется привязанность Генри III к особе, скандализировавшей общественность дважды: сбежав из-под венца к другому, и впоследствии выйдя замуж за сына бывшего жениха? К жене человека, от которого Англия видела столько проблем и предательства? К женщине, которую во Франции прозвали Иезавелью? При всей своей набожности, Генри III не был ханжой. Матери он был обязан и жизнью, и короной.

Ведь это она подсуетилась срочно призвать Маршалла в нужный момент и передать ему сына для срочной коронации. И затем оказала ему услугу, через пристойное время покинув страну, где большинство знати её терпеть не могли с самого начала. Да, собственно, и инспирированные письмами матери неудачные попытки Генри во Франции имели за собой более стройный план, чем это может показаться: конфедерацию независимых от короля Франции графств, опирающихся на Англию. И не её вина, что под рукой не оказалось более искусных стратегов, чем Лузиньяны и Генри. В общем, когда Генри III в 1254 году сам посетил Фонтевро и увидел могилу матери, он был шокирован до глубины души, и заставил церемониально перезахоронить её рядом с другими королевскими предками.

Год 1247 был отмечен лишь несколькими интересными моментами. Один из них был приятным – очередной оммаж от принцев Уэльса, другой неприятным – папа снова предпринял по отношению к Англии очередное кровопускание в размере 11 000 марок. На этот раз случилось дивное: Генри III был в бешенстве и протестовал, а бароны кряхтели, но уговаривали его не ерепениться и покориться. Понятно, что король был зол: ему постоянно нужны были деньги на постоянно ведущееся строительство во всех концах королевства. Говорят, что именем этого короля не назван в Англии ни один паб. Что ж, Генри был трезвенником, так что обратное было бы странно. Зато с его именем связано более 30 грандиозных построек. Сами понимаете, отдавать 11 000 в такой ситуации было так же «приятно» как пить смолу.

Возможно, именно поэтому раздосадованный король принял решение, которое впоследствии будет аукаться ему снова и снова. Желая избавиться от наглого Симона де Монфора под боком, он сделал его сенешалем Гаскони без права увольнения его с должности. То есть, сам-то де Монфор с должности уволиться мог, но вот король его уволить не мог бы. В принципе, с точки зрения логики решение было правильным: де Монфор, по сути, стал оверлордом Гаскони, тронуть которого никто не мог. Куда уж выше? А Гаскони был явно нужен сильный лидер, каковым де Монфор себя позиционировал. Как показало довольно скорое будущее, Генри III плохо знал супруга своей сестры.

@темы: Henry III

---

Летний день

В этом году у меня на балконе цветут искусственные цветы. Нет, мне не стыдно)) И намерена впредь украшаться именно в этом направлении - поливать не надо, ибо бумага не дохнетЪ, да и кот землеройством не занимается. Плюс экономия, потому что несколько лет они проживут, даже если от солнца в какой-то степени выгорают.

Кот радует своей непосредственностью



Хоба ленивца

@темы: тот кот

---

Её милость "железная леди"

Вирджиния (Сигрид) Кристина София аф Форселлес. Кто бы мог подумать, что овдовевшая в 31 год мать двоих малолеток (Якобу было пять лет, а Берндту два года) будет успешно управлять металлургическим заводом в Стрёмфорсе, да ещё целых 57 лет, да ещё не в самые простые времена - с 1790 по 1847. Эпоха Просвещения, конечно, и всё такое, но для заводчиц время всё-таки раннее. Судя по родословной, молодая женщина могла иметь хорошее образование (отец был высокопоставленным чиновником, получившим дворянский титул, мать из семьи епископа), да и у супруга, видимо, было достаточно здравого смысла держать жену в курсе заводских дел.



Власти, впрочем, обычно с заводчиками более чем любезные, с её милостью, как Вирджинию величали заводские, любезны не были. В 1808 году, в ходе наполеоновских войн, через Стрёмфорс проходили русские войска, которые деревню разграбили, весь товар реквизировали, и хозяйке пришлось ещё некоторое время содержать остановившийся на постой отряд. Впоследствии Вирджиния обратилась к правительству с просьбой о налоговом послаблении из-за понесенного ущерба, но ей было отказано.



Вот тот трёхэтажный дом - это, так сказать, особняк хозяйки завода. Она назвала его красиво, Armonlinna (что-то типа "Оплот Милосердия"), но заводские прозвали его Lutikkalinna, клоповник. Построен дом был в 1824 году, и судя по тому, что стоит он по сей день, и даже сдается в наем на несколько дней, в самом доме изъянов не было. Так что за насмешливым прозвищем стоит либо неприязнь к хозяйке (кровопийца), или презрение к чисто шведской слабости к звучным названиям, либо просто-напросто своеобразная, чужая для тех мест, форма дома.

Ну, как бы там ни было, а тот Стрёмфорс, который мы знаем сейчас, и который сохранился практически в первозданном состоянии, построила именно Вирджиния аф Форселлес, и её весьма необычным по тем временам решением было построить свой дом рядом с мастерскими. И днями курсировала по этим мастерским, чтобы работа там шла без перерыва. Кузнецам это, конечно, не нравилось, и они быстро научились фальсифицировать температуру наковальни, держа её не то что тёплой, а горячей. Скорее всего, Вирджиния об этом прекрасно знала, и недостаточно трудолюбивых мастеров недолюбливала.



Она ведь и пневматический молот туда поставила (до сих пор в рабочем состоянии), но всё время жаловалась, что квалификация у финских кузнецов плохая, и выписала, в конечном итоге, специалистов из Швеции. Наверняка не без помощи сына, который сделал успешную карьеру там в железнорудной промышленности. Хотя, представьте, по образованию и склонностям Якоб Хенрик был ботаником! В честь него даже названы Forsellesia spinescens и Forsellesia Nevadensis (виды древесных кустарников).



О высоком эта дама тоже думала, и в 1847 году подарила местной церкви её первый орган. Церковь эта необычна тем, что спланировал её человек весьма от архитектуры далекий - лейтенант Олаф Глансеншерна. Впрочем, он учился в университете и работал потом с крепостями, так что мог и быть инженером-строителем. А спланировал церковь он потому, что был дядей мужа наследницы барона Йохана Крейца, который владел заводом до аф Форселлов.

И вот этот муж наследницы, Ларс Глансеншерна, в 1788 году сбежал в Россию. Почему - кто его знает, из армии он уже десять лет как к тому времени уволился. Может, от долгов - ведь муж Вирджинии именно потому и смог купить завод с землей, что тот находился уже в полупарализованном состоянии. В любом случае, в воюющей с Россией Швеции этого Ларса заочно приговорили к смертной казни за государственную измену. Впрочем, такой символический приговор вряд ли произвел на отставного капитана впечатление, хотя имя он в России на всякий случай сменил. Причем, даже не известно точно, на какое - то ли Ларссон, то ли вообще Шнайдер.



Церковь реконструировалась в 1898 году, и алтарную картину туда написала Хелена Шерфбек

Но вообще я заинтересовалась этой дамой потому, что недавно в газете было вскользь упомянуто, что она построила убежище для женщин в те времена. Но не нашла ничего об этом, ни одного факта. Если они существуют, то где-нибудь в архивах. В принципе, могла и дать разрешение пристроить очередную побитую жену или попавшую в беду девицу на половине прислуги на время.

@темы: финляндия

---

Осталось 24 дня на работе

Только эта мысль и спасает. Это полный треш, товарищи.

Я даже не помню, когда можно было явиться на работу и просто отработать. Сейчас смена начинается и продолжается по схеме "от несчастий к катастрофам". Наша единственная фельдшерица в отпуске. Как-то предполагалось, что её заменят на это время медсестра из ресурса персонала, плюс медсестра другой бригады. Ага-ага. В понедельник лекарства отказались не заказаны, потому что некому было заказывать. Как-бы-начальница тоже умотала в отпуск. Сначала до конца месяца, а потом решила ещё недельку прихватить. К счастью, её-то адекватная женщина заменила. Я аж чуть не прослезилась от счастья общения с нормальным человеком, который всё знает и всё умеет. Ну, сделала она допуски и показала, где и как эти лекарства заказывают. Одной проблемой меньше.

Вторая проблема - наша "мама-Африка". Они вообще плевать хотели на всё, что им говорят. И из того, что говорят, понимают процентов 10. И вот одни кретины отправляют утром несколько старушек в группу дневной активности, не потрудившись разыскать их ключи, а вторые такие же идут вечером открывать двери по часам, потому что без наших ключей старушки на улице останутся. Ну написано им, что в интервале 17:00 - 17:20, так они бабушек подождали, и ушли, не дождавшись. Водитель звонит потом, что с бабками делать, а товарищ из Камеруна орет, что у него закончилось время, на ожидание отпущенное. Как этим идиотам объяснить, что в нашей индустрии работают не по часам, а по ситуации? И зачем набирать в мобильную медбригаду инвалидов по языку? Это же просто опасно. И на работу приходят, когда хотят, и уходят, когда пожелают.

Ну, я вынесла дискуссию относительно "я ухожу, если её до 18 часов не привезут" в вотсапп. Чисто чтобы начальство завтра полюбовалась. Впрочем, сегодня крыша, похоже, ехала почему-то почти у всех. Я правда не знаю, что они будут делать, когда уйдут адекватные и опытные работники. А мы уходим.

@темы: житие мое

---

Вот так откроешь дорамочку, которую рекомендовали как ржачную, перед работой - а там сразу кровища, резня, смерть. Тьфу ты, до чего у людей всё-таки разное чувство юмора((

@темы: Дорамы

---

Генри III - 27: король получает по носу

Первым делом, которое его величество поручил архиепископу Йоркскому, едва бросив якорь у Сен-Матье де Финистер в Бретани, был приказ организовать бесплатные обеды для пяти сотен бедняков, с тем, чтобы в будущем раздатчик милостыни брат Джон продолжать кормить 350 человек из этого числа. Из Бретани Генри III отправился в Руайан, где высадился и позволил своим людям отдохнуть несколько дней. После этого он промаршировал в Понс, где был с почетом встречен несколькими баронами. Этого оказалось достаточно, чтобы гордо не принять более чем щедрое предложение мира от Луи IX. Луи, разумеется, оскорбился, развернул знамена, да и ударил по всем территориям де Лузиньяна одновременно.



Фиктивный портрет Луи IX

Не хочется говорить неуважительно о столь важных персонах как короли Англии и Франции, но эта кампания была каким-то разухабистым карнавалом, а не военной операцией. Для начала, в какой-то момент обе армии встали на противоположных берегах Шаранты, и Ричард Корнуэльский еле утащил своего братца с их берега, потому что выиграть ту битву у англичан шансов не было. В разгар маневров королей вокруг друг друга, королева Генри III взялась рожать – так родилась принцесса Беатрис, которая в будущем станет супругой наследника герцога Бретани, но умрет до того, как её муж станет герцогом. Ей будет суждено прожить всего 33 года. Потом сам Генри III заболел в Блае, за что был немедленно предан де Лузиньяном, который, теряя шпоры, кинулся к французскому королю и получил мирный договор, хоть и на довольно жестких условиях.

Потом в беду угодил Луи IX, армия которого выросла до таких размеров, что осталась без соответствующей логистики. Дело в том, что богомольный король Англии, отступая со своими тремя с половиной сотнями, останавливался буквально в каждом монастыре помолиться, не забывая вносить при этом денежную лепту в монастырские сундуки. Естественно, голодным такого гостя и его сопровождение не отпускали. Соответственно, когда на место приходил Луи, припасов уже не находилось, да и вода в колодцах почему-то вызывала безудержную диарею у всех, кто её пил (да, «бактериологическое оружие» подобного рода было известно издавна). А это не шутка – штук восемь дворян и немало воинов от болезни умерли, да и сам король заболел. Желая выбраться из случившегося кошмара и выжить, Луи предложил Генри мир на пять лет, который, на сей раз, был радостно принят.

И все же, несмотря на диарею, в той кампании победил Луи. Он не забыл привести к оммажу весь Пуату, прежде чем отбыть на лечение, и вышел из ситуации без значительных потерь (потери в живом составе к таковым не относились, они были вполне пополняемы). Де Лузиньян поплатился репутацией за свое предательство союзника, и не выиграл ничего, предав перед эти своего сюзерена. Что касается Генри, то 1242 год стал для него своего рода стартом начала войны с Симоном де Монфором. Всё началось просто с высмеивания неудач короля, который профукал на континенте деньги и не приобрел славы. Симон называл Генри «Шарль Простак», словно предсказывая будущие повороты фортуны. Впрочем, поскольку это будущее во многом будет выстраиваться самим де Монфором, то можно сказать, что он будет действовать по опробованной историей методичке.

Самое обидное, что Генри III де Монфора не окоротил и не наказал. Напротив – он простил ему долги на 2000 фунтов в начале 1243 года. Скорее всего, просто желая помочь сестре, но выказывая этим и свою слабость. Найди он в себе моральные силы выкинуть обнаглевшего нищего дворянчика, приосанившегося на английской почве, из королевства, многие будущие испытания в его жизни просто не случились бы. С другой стороны, несомненно случились бы другие – у Генри III были изумительные способности притягивать неприятности на свою голову. В целом, дурацкая кампания на континенте обошлась Англии в 80-90 000 фунтов, не принеся взамен ничего, кроме неприятностей.

В мае 1243 как-то незаметно умер бывший великий из великих в политике Англии – Хью де Бург. Кстати, возможно Генри III и не унаследовал злопамятности своего отца, но он совершенно точно унаследовал мелочность своей бабки, и история его отношений с кланом Маршаллов и с бывшим юстициарием показывают, что ещё как унаследовал. Он не простил ни одной могущественной фигуре периода регентства своей невидимости того периода. Да, эти люди действовали во благо Англии, и да, они неоднократно спасали его жизнь своими действиями, а в дальнейшем советами, но короля, по-видимому, травмировал уже тот факт, что кто-то мог быть разумнее и дальновиднее его самого. Поэтому после приключений 1230-х, де Бург, которого король посмел даже обвинить в препятствовании браку его величества, в политике не отсвечивал совершенно, сосредоточившись на своих собственных делах. Единственным разом, когда он поднял свой голос, была шумиха вокруг брака Симона де Монфора, и тогда Хью короля поддержал, практически единственный из лордов королевства. И да, король снова ему этого не простил. Собственно, Генри III прекратил искать способов вцепиться бывшему юстициарию в глотку только после получения прямого приказа от Григория IX оставить де Бурга в покое. Что ж, после смерти этого последнего из великих королю больше ничто не напоминало о временах, когда другие решали за него дела его королевства.

После утверждения на Святейшем престоле нового папы, Иннокентия IV, возобновилась чехарда с назначениями английских епископов. Король считал, что эти назначения должны происходить по его воле – епископы, в конце концов, сидели в королевских советах как лорды духовные. Церковь же считала, что только она вправе решать, кто из кандидатов в епископы подходит под критерии выбора, и выбор князей церкви является делом самой церкви. Новый папа уважил волю предыдущего, подтвердив Бонифаса Савойского на должности архиепископа Кентерберийского, но относительно того, кто должен занять престол епископа Винчестерского, у него было свое мнение. Согласно голосованию монахов Винчестера, епископом должен был стать Уильям Рэйли, епископ Норича. Поэтому Иннокентий IV написал тому письмо о переводе в Винчестер.

Увы, Рэйли тоже был человеком, который, в свое время, был практически незаменимым советником короля, оказавшись единственным профессиональным юристом Королевской скамьи. Помощники у него, конечно, были, но именно Рэйли был тем, кто мозолил глаза его величеству. И чем больше он для королевства делал, тем быстрее росла к нему королевская неприязнь. Не прошло и трёх лет, как Генри III стал позволять себе совсем уж неприличные выходки в адрес Рэйли, как то заявление о том, что Рэйли не годится в епископы потому, что убил словом больше людей, чем иные мечом. Он стал отходить от двора, и, в конечном итоге, принял свое избрание на должность епископа Норича. Король «поздравил» его на свой лад, попытавшись заставить подписать обязательство никуда из Норича не переводиться. Рэйли отказался.

Таким образом, получив известие о том, что папа перевел Рэйли на должность епископа Винчестерского, Генри III буквально взбесился. Он запретил властям города впускать Рэйли в свои стены, и разослал письма, что тот добился перевода махинациями и подкупом. Рэйли, которому кишкомотание сторон вокруг епископского престола Винчестера уже плешь проело, наложил, в свою очередь, интердикт на весь Винчестер, дабы городским властям неповадно было вмешиваться в дела церковные. Одновременно сверкнули молнии в руках епископа Линкольна, Роберта Гроссетеста – активного противника вмешательства светских властей в дела церковные. Вместе с епископом Вустера и Херефорда он написал архиепископу Бонифасу Савойскому с просьбой о вмешательстве в дело, где король не подчиняется воле папы, и отправился лично приструнить Генри III.

Потом епископы проследовали прямиком в Вестминстер, где король, помариновав их немножко, был вынужден дать аудиенцию после того, как епископы пригрозили наложить интердикт на все королевские часовни. Правда, толку от переговоров не было, потому что король успел послать в Рим своих людей с немалым количеством золота, надеясь купить через папскую канцелярию отмену распоряжению папы, и ему нужно было время дождаться ответа. Король попросил о паузе, которую епископы были вынуждены ему предоставить. Правда, Генри ничего не дождался. Один из двоих посланников исчез по дороге, не желая иметь ничего общего со столь бесчестной интригой, другой то ли сбежал с королевским золотом, то ли был ограблен и тоже предпочел исчезнуть с королевского горизонта.

А вот письмо короля к папе вполне дошло, хотя ответ задержался аж до 1244 года, и это был чрезвычайно саркастичный ответ, особенно по поводу пассажа, что решение папы основано на ложной и неправильной информации. «Возлюбленный сын наш, подобное предположение не делает чести ни Господу, ни Церкви, ни вам самому». Генри III пришлось, скрипя зубами, утвердить, наконец, назначение Рэйли, но не успел он залечить раны, нанесенные его самолюбию, как в Англию прибыл папский коллектор мастер Мартин, имеющий права отлучать от церкви, снимать с должностей и наказывать разными наказаниями любого, кто будет держаться за завязки своего кошеля слишком крепко. И главная ирония состояла в том, что вместе с коллектором в Англию прибыла целая свора папских племянников, которыми мастер Мартин своей волей и при помощи данных ему полномочий заполнил все имеющиеся в церковной иерархии Англии вакансии.

От папского рейда взвыли все – и лорды духовные, и лорды светские, и сам король, заваливающий папскую канцелярию мольбами и жалобами. Только у того унаследованная война с Фридрихом II шла скверно, папский двор жил в эвакуации во Франции, и Иннокентий IV качал деньги оттуда, где было золото и не было сильного короля – из Англии. Лорды Англии, в свою очередь, начали роптать, что эти деньги будут использованы против «английской леди» - у Фридриха и Изабеллы Английской была дочь, Маргарет. Рождество 1244 года было, поэтому, отпраздновано в Валлинфорде, куда, по приглашению Ричарда Корнуэльского, явились практически все лорды королевства, сплоченные общим несчастьем.

@темы: Henry III

---

В честь пятницы и середины лета

Но! Зима крОдется...





Все картинки потащены из Пинтереста!

@темы: тот кот

---

Невообразимый кавай

Остальное здесь: dymontiger.livejournal.com/18972570.html

@темы: "зверята"

---

Генри III - 26: потери и надежды

Поведение Генри III по отношению к своему «сеньору», папе Римскому, в конце 1240 – начале 1241 было своеобразным, если даже не несколько истеричным. Он был явно потрясен налетом папских коллекторов на Англию, и оскорблен до глубины души, что с его мнением не только не посчитались, а даже не спросили, согласен ли король страны на подобное. Судя по тому, что на Рождество 1240 года он издевательски предложил легату Отто сесть на королевский трон, Генри был действительно уязвлен. А провожая легата 7 января 1241 года из Дувра, он посетовал, что легат лишает его не только своего общества, но и изрядной суммы денег. Впрочем, если его величество хотел таким образом поднять свой рейтинг в глазах подданных, это ему не удалось – в Германии были обнаружены большие залежи олова, что сильно подорвало экономику Англии, имевшей до того момента монополию. А нация, находящаяся в состоянии экономической депрессии, мало склонна аплодировать пустым словам.



Фиктивный портрет stupor mundi, или Фридриха II

Язвительность короля могла объясняться и тем, что орбиты сильных мира сего тогда пересекались даже в большей мере чем сейчас, и в этих сферах ни для кого не было секретом, что папа Григорий IX потратил часть собранных для крестоносцев денег на личные нужды, построив в Кампанье внушительную крепость, должную защитить его племянника и остальных членов семьи от гнева императора Фридриха, война с которым по всем фронтам была для него буквально навязчивой идеей. Ничего хорошего злоупотребление финансами папе не принесло – Фридрих крепость буквально стер с лица земли, оставив только одну покосившуюся башню в память о случившемся. Ну и перевешал всех, кого в этой крепости нашел.

Кстати, легат Отто тоже попал в замес между папой и императором, когда отправился на совет, созванный Григорием IX с целью нанести врагу последний удар, и лишить его сана императора Священной Римской империи. Ну, идея была, наверное, хороша в своем коварстве, но Фридрих II уверенно контролировал все пути, которые ведут в Рим, и в морской битве при Джильо в мае 1241 легат Отто оказался среди тех прелатов, которые попали к императору в плен. А в августе уже Фридрих решил поставить точку в слишком затянувшемся конфликте, и осадил Рим. Уверенно приближавшийся к своему столетнему юбилею папа Григорий IX от досады и стресса последних месяцев умер совершенно вовремя – 22 августа. С точки зрения Фридриха конфликт был, таким образом, исчерпан. На радостях он даже пленных прелатов выпустил.

Наверное, впоследствии он не раз проклинал себя за то, что упустил из вида суть притязаний Святейшего престола, сведя свой конфликт с папой Григорием к конфликту личностей. На самом деле это был конфликт взглядов на управление христианским миром, в котором Святейший престол видел себя пастырем над пастырями. Так что от смены папы ни для христианского мира, ни для императора Фридриха ничего к лучшему не изменилось. Более того, Иннокентий IV окажется на добрый десяток лет сущей головной болью для светских властей всей Европы, активно вмешиваясь в их дела.

Григорий IX успел, все-таки, утвердить на престоле архиепископа Кентерберийского Бонифаса Савойского, чем, несомненно, доставил огромную радость Генри III. Вроде как ходатаями за эту кандидатуру выступали монахи Кентербери, но в целом считается, что это ходатайство не было добровольным. Убедившись на примере выбора епископа Винчестерского, как хорошо их король умеет стоять на своем, они решили не гневить Господа, а просто смиренно взять то, что им давали. Собственно, Бонифас Савойский оказался вполне полезной для королевства личностью, способной активно влиять на межгосударственную политику, что от первого прелата страны и ожидалось. Более того, он активно продвигал независимость дел духовных от дел светских, что говорит о понимании им определенной опасность для церкви в лоббировании королем своих кандидатур на должности внутри церковной структуры. Нет, к Генри III он никакой благодарности не испытывал, будучи уверенным, что занял престол архиепископа благодаря своим способностям, а не благодаря протекции. Забавно, что в истории останутся не достижения и способности архиепископа Бонифаса, которых было немало, а именно его нетерпимость и высокомерие, которых тоже было в нем немало.

Второй несомненной удачей для короля стала абсолютно бескровная победа над Даффидом Уэльским, который заключил под арест своего старшего брата Гриффида. Определенный риск для Даффида сводный братец, конечно, представлял уже потому, что был старшим – хотя и не от законной жены. Но поскольку законодательство Уэльса не дискриминировало бастардов, Ллевелину Великому пришлось хорошо поработать над тем, чтобы назвать наследником именно своего второго сына, от Джоанны Английской. Тем не менее, Даффид всю жизнь был вынужден жить с оглядкой на потенциальную альтернативу своей власти. И да, Гриффид на его место метил. В 1241 году он передал Генри III предложение, что ежели английский король его освободит, он отвоюет своё у обнаглевшего Даффида, и принесет оммаж английскому королю, да ещё и будет выплачивать Англии ежегодную дань в 200 марок.

Естественно, Генри III за это предложение ухватился, даром что его родным племянником был именно Даффид. И тот всё испортил сам, категорически отказавшись приехать к королю в Шрюсбери, где тот встал вместе с быстро собранной армией. И брата он освободить тоже отказался. Что ж, королевская армия проследовала в Честер, готовясь вторгнуться в Уэльс. А надо сказать, что дело было летом, причем четыре месяца подряд в Уэльсе не было дождей, зато было со всей дури жарящее солнце. Реки обмелели, ручьи высохли, и болота стали высыхать, и валлийцы лишились, таким образом, своего лучшего союзника – мерзкой региональной погоды и болотистого ландшафта. Даффид то ли струсил, то ли здраво оценил свои возможности, и не стал меряться силами с дядюшкой, а согласился на все условия Генри III, и передал ему всех своих пленников. Правда, с условием, что Гриффид будет заключен в апартаментах Тауэра. Генри это подходило – у Гриффида отсутствовал тот практичный здравый смысл, который был в наличии у Даффида, а англичанам мятежный Уэльс был совершенно не нужен. Даффид в благодарность приехал в октябре в Лондон, и принес дядюшке оммаж.

В декабре Генри III узнал, что его сестра Изабелла, супруга Фридриха II, умерла родами в Италии. Говорят, что её брак не был счастливым, но супруг, похоже, всё-таки держал Изабеллу всегда при себе, где бы его ни носило, беспокоясь о её безопасности. С другой стороны, держал как-то в изоляции. Хотя Изабелла получила патенты на титулы королевы Сицилии и императрицы Священной Римской империи даже до того, как отбыла из Англии, её никогда не видели на придворных приемах – муж держал Изабеллу на положении просто жены, но не соправительницы, как понимали её титулы в Англии. Даже брат, Ричард Корнуэльский, смог встретиться с сестрой только по разрешению Фридриха, и только в личных апартаментах Изабель, но не при дворе. Что ж, этот брак изначально был чисто политическим, конечно, но мне кажется, что господствующее мнение о муже-тиране, не уважающем жену, не учитывает с юности проявляемую Изабеллой тягу к отстраненности от обычной светской жизни. Причем эта тяга становилась тем сильнее, чем взрослее становилась Изабель. Так что делать выводы о качестве её семейной жизни, основываясь только на факте отсутствия в придворной жизни, всё-таки не стоит.

Теперь из сестер у Генри III осталась только Элеанор, супруга Симона де Монфора. Джоан, бывшая замужем за Александром Шотландским, умерла ещё в 1238 году. Но свято место пусто не бывает, особенно у королей. По мере исчезновения одних родственников, стали появляться другие – Лузиньяны, представьте. Сам Хью написал пасынку, что Пуату готово упасть в объятия Англии, стоит только англичанам появиться на пороге. Даже армии не надо, достаточно «нескольких монет», чтобы нанять отряд наемников.

Ошалевший от радости Генри срочно созвал совет. Увы, совет блестящих возможностей в проекте не увидел. Совет увидел факт: Хью де Лузиньян и жена его Изабель (которую французы обзывали Иезавелью) расплевались с королем Франции, и стараются сделать ему гадость. Желательно, чужими руками. Так что английские бароны холодно заявили своему королю, что удерживать его они, конечно, не в праве, но если он отправится воевать во Францию вопреки подписанному между королевствами мирному договору, то пусть делает это как частное лицо. И, кстати, на свои денежки. Дошло до того, что Генри действительно 15 мая 1242 года попытался уплыть из Англии, но добрался только до Портсмута, где его застиг полный штиль. Пришлось бесславно возвращаться, хотя определенную роль в переговорах с баронами этот демарш сыграл, но катализатором процесса стал не король, а его брат.

Да, Ричард Корнуэльский вернулся из Святой Земли героем, был прямо у трапа корабля заключен в любящие объятия семейства, завален подарками и от своей семьи, и от практически каждого лорда королевства, и немедленно припахан к квесту возвращения Пуату в лоно «империи Ангевинов», память о которой не давала (и ещё долго не будет давать) английским королям покоя. Вообще-то Ричард воевать с Францией или практически вмешиваться в локальные французские конфликты желанием не горел. Но вразумить Генри ему не удалось, а бросать восторженного брата на произвол военной судьбы не хотелось. Ричард Корнуэльский присоединился к проекту, а за ним присоединились и семеро графов, и сотни три рыцарей. Король и королева решили возглавить поход, оставив управление государством на архиепископа Йоркского.

@темы: Henry III

---

А вот я себе насохраняла ещё эпопею

Кстати, пока мы тут веселимся, что в нынешних сериалах обязательно должны быть представители сексуального меньшинства, расового мегьшинства, и, желательно, лицо с ограниченными возможностями, Чайнавуд конвейером выпускает фильмы с обязательными женшинами-мастерами боевых искусств, занимающими высокие посты в администрации. Причем похожи эти персонажи внешне и по сути друг на друга так, что переходят из фильма в фильм без особых изменений образа. Но иногда ещё появляются вполне адекватные героини, а ещё такие, которых хочется обеззвучить с первого появления - писклявые, пронзительные голоса и гопническое поведение. Как-то ведь в фильмах, снятых до 2015 года, обходились без этого, а эффект был сильнее.

@темы: Дорамы

---

Поместье Хертонас

Когда-то оно было огромно - сейчас на его землях находятся четыре (!) района города. Сейчас это одно из самых красивых поместий страны с до сих пор сохранившимся садовым ландшафтом в стиле барокко. Хотя, честно говоря, нынче это гибрид барокко с английским садом, потому что содержать это барокко в чистом виде нынешним отцам города не по карману. Вообще-то я всегда думала, что Херттониеми - район пролетарский, и наличие сохранившегося там поместья меня меня удивило. Ещё сильнее удивило то, что это не просто зажатое со всех сторон новостройками здание, а очень солидный лесной массив, с деревьями почтенного возраста и чистыми тропинками, на краю которого это поместье и находится. Более того, окружающие кварталы были тихими, зелеными, и очень чистыми. Оказывается, эта часть Херттониеми - дорогая его часть. Пролетарские районы строились подальше отсюда, в другой части района.





Чуть проглядывающий за лабиринтом барский дом, и сфотографирован он с середины сада, так что некоторое представление о масштабах даёт. Сирени уже отцветали, но аромат был всё ещё сильным, и смотрелись эти сиреневые стены внушительно

Имя свое Херттониеми получил по имени Лоренса Хертога, который в далеком 1405 году был владельцем свободной от подушного налога конной усадьбы. Хертог был всего лишь судебным присяжным из Порвоо, благородной крови в нем не было ни капли, но шведской короне были нужны подобные усадьбы, и свободные от уплаты налога их владельцы стали впоследствии считаться привилегированным классом - дворянами. Впрочем, корона всегда могла забрать то, что дала, и король Густав Ваза конфисковал усадьбы Херттониеми, которых к тому моменту было три, и они уже принадлежали церкви (напомню, что местные пасторы были обязаны устраивать на ночлег и кормить благородных военных, которым ютиться в избах было не по чину, так что никакого противоречия здравому смыслу в этом не было). И вот в 1555 году король оказался в здешних местах, его принимал местный викарий Карл Фолкенсон, и, видимо, оказался хорошим хозяином и интересным собеседником, так что одну усадьбу, где позднее образуется поместье, Густав Ваза викарию подарил, с пожизненными правами освобождения от налога. Как-то так получилось, что после смерти Фолкенсона усадьбу унаследовал его зять, и никто уже не вспомнил, что освобождение от налога давалось конкретному человеку, а не усадьбе.



Дерево выглядит старым, но, скорее всего, оно где-то лет ста от роду, не больше

Хозяевами двух других усадьб Херттониеми были Егерхорны, и усадьба Фолкенсона, в конечном итоге, досталась им, но с благородно звучащим именем связана забавная история. Именно эти Егерхорны были из владельцев конных усадьб, и вели свой род чуть ли не от оруженосца Эрика Святого, то есть где-то с середины XII века. И всё было славно, пока они не решили встать на учет в Рыцарской палате в 1686 году. Дело в том, что в Финляндии уже жили аж две ветви рода Егерхорнов, Егерхорны аф Спурила и Егерхорны аф Сторбю, ведущие свою родословную от того же оруженосца, и нувориша своим близким родственником они признать отказались, выразив даже высокомерное подозрение: а уж не самозванец ли этот майор Клас Егерхорн? Самозванцем тот, конечно, не был, для того и пошел регистрировать себя в Рыцарскую палату, но на родню оскорбился так кровно, что вообще сменил дворянское имя, и стал называться Егершельдом. Впрочем, ещё до этой бури в стакане воды усадьба Хертонас перешла в 1644 году к Хенрику Блофельду, титулованному дворянину. Через брак с наследницей.



Герб Егерхорнов



Герб Егершельдов

В 1700-х в историю Хартонаса врывается весьма тёмная лошадка по имени Петтер Веттер. Известно, что родился он где-то в Смоланде на юге Швеции, а в Финляндию переехал уже с женой и овдовевшей матерью, чтобы начать бурную деятельность на почве таможенного аудиторства. Причем этот Веттер был всегда в тени, и оттуда так хорошо посадил на займы семьи благородных Егершельдов и Блофельдов, что, в конечном итоге, забрал у них за долги все три усадьбы Херттониеми, и объединил их в одну. Почему такой тернистый путь? Потому, что к тому времени владеть свободной от налога недвижимостью могли только дворяне и представители духовенства. Но никто не предусмотрел, что на любой запрет существует не предусмотренное логикой запрещающего решение.



На новой территории этот славный человек построил винокуренный завод и кабак, хотя не входил в разряд купечества. Но кто может запретить государственному служащему что-то строить на собственной земле? К тому же, Веттер записал Херттониеми с землями и заводами на Авраама, сына от первого брака, уже в 1725 году. И вот у Авраама-то как минимум купеческий статус уже был, потому что он и мэром Хельсинки был с 1722 по 1737 год, до самой своей довольно ранней смерти. И тут тоже всё получилось странно — это были годы, когда Россия воевала со Швецией, и когда, по призыву короля, благородные и богатые политики сбежали от греха подальше в Швецию, и возвращаться в разоренную войной Финляндию не рвались. Веттеры, как и многие из тех, кто не был "сливками общества", вернулись. Хотя, по другим сведениям, они вообще не уезжали. И Авраам просто стал выполнять обязанности мэра, хотя никто его на этот пост не выбирал – оставшиеся работники городской управы в числе чуть ли не трёх человек так решили. Время показало, что мэр из него получился отменный.



А старый Веттер стал вкладываться в продажу сырого леса в Англию, и делал это до тех пор, пока не заполучил в собственность лесопилку, после чего развернул кампанию во славу местной деревообрабатывающей промышленности, и таки добился, что к экспорту остался разрешен только пиленый лес. А судовладельцем он стал, подняв как-то затонувший в порту Хельсинки русский галиот, который починил и гордо назвал Die Stadt Hellsingfors. Назвал, и отправил в Голландию за солью, на которую в Хельсинки была цена страшная из-за образовавшегося дефицита. Благодаря Веттеру, скоро цены на соль в Хельсинки нормализовались, и соль перестала быть доступной только богатым. Вообще-то это называется «обвалить рынок», но с точки зрения рядового покупателя понижение цены на дефицит всегда событие приятное. Возможно, именно поэтому горожане Веттеров уважали и любили, хотя в наше время про старшего точно бы сказали, что он злоупотреблял служебным положением. В наше время их имена носят две улицы района Херттониеми.



Впрочем, они в чем-то были и принципиальны, эти Веттеры. Один из сыновей старого Веттера от второго брака, Густав, попался на контрабанде. Это означало тогда смертный приговор, но в данном случае молодому человеку дали шанс, так сказать - семь раз сквозь строй, и потом в тюрьму на два года. Невероятно, но после шпицпрутенов он выжил, и даже был в состоянии отправиться в тюрьму, но потом его следы теряются - просто не сохранились тюремные архивы с тех времен. Известно только, что он благополучно дожил до 1782 года.



Что касается поместья, то тут получилось интересно – Авраам, похоже, жил бобылем, но кому-то он своё имущество отписал при жизни, потому что наследники ему были, и они выставили Хертонас на продажу. Причем старый Веттер, на пару лет переживший сына, пытался оспорить права наследования, но, в кои-то годы, потерпел неудачу. И ему наследники Авраама Хертонас не продали. Можно только гадать, в чем там было дело. Скорее всего, у Авраама всё-таки была так называемая гражданская семья, которая осталась гражданской из-за неодобрения старшего Веттера. В любом случае, наследники продали поместье только в 1750 году некоему корнету Берндту де ла Мотту, а тот, через пару лет, Августину Эренсверду, который строил Свеаборг.



Надо сказать, что поместье интересовало Эренсверда только с одной точки зрения – практической. То есть, и там быстренько поставили кирпичный завод, и стали обжигать кирпичи для строительства крепости. В 1757 году граф отправился на Померанскую войну, предусмотрительно продав брату Фредрику все земельные владения в Финляндии, кроме поместья в Кулосаари, которое соседствует с Хертониеми, и тоже дожило до наших дней, только там сейчас расположился один из самых крупных профсоюзов страны.



В 1761 году поместье попало в руки Бенгта Габриэля фон Спонгена, который построил там фаянсовый завод и... разбил английский сад. Вообще-то всё главный дом в поместье был всегда, одноэтажный и каменный, просто он был не там, где стоит нынешний. А нынешний - это как раз перестроенный фаянсовый завод фон Спонгена. Личностью фон Спонген был любопытной: выходец из династии военных, он тоже был военным, но при этом ещё и музыкантом, и архитектором, и обладал умом предпринимателя. Через 16 лет ему пришлось Финляндию покинуть и перебраться в Стокгольм - он получил повышение в звании. А Хертонас купил у него человек, который все эти годы был так или иначе вовлечен в деятельность поместья, Йохан Седерхольм. Его отец был приятелем старого Веттера, поэтому интерес к поместью был у Седерхольма в крови, можно сказать. Строго говоря, последовательно отказывающийся от предлагаемого ему дворянского звания Седерхольм тоже владельцем поместья быть не мог (начал-то с подмастерьев), но шведская корона была ему должна такие суммы, что...



Седерхольм отдал потом Хертонас зятю, а тот быстренько продал его коменданту Свеаборга Карлу Кронстедту. Тому самому, который 3 мая 1808 года сдал Свеаборг (вместе с зимовавшим там островным флотом) русским, чем заслужил в истории двусмысленную репутацию "был честным героем, но бесславным предателем". Разумеется, о предательстве речь не шла. Дело было в здравом смысле и совестливости честного человека. Ещё до блокады крепости российским флотом финансирование Свеаборга уже сильно спотыкатыкалось. К тому же, честно говоря, к 1808 году у Швеции против России не было ни одного шанса. Кронстедт мог положить на руинах крепости весь состав гарнизона, но делать этого не стал. Что мог - то он сделал, включив в условие здачи, что она случится только при условии, что до 3 мая не придет подмога из Стокгольма. Только вот времена военной куртуазности давно прошли, и вестового Кронстедта русские просто задержали. С их точки зрения это, несомненно было военной хитростью. Впрочем, участь Свеаборга была предрешена в любом случае.



Официальный Стокгольм был в бешенстве, офицеров Свеаборга объявили предателями за то, что они предпочли жить, а не славно и бессмыслено умереть. Так что Кронстедт остался в Финляндии, на царскую службу поступать, конечно, не стал (приглашали, но при сложившихся обстоятельствах...). Так что занялся он поместьем, и вот именно при нем фаянсовый завод трансформировался в тот помещичий дом, который мы знаем.



Строил дом Пер Гранштедт - один из тех офицеров крепости, кто попал в русский плен после сдачи Свеаборга, и был отпущен домой после заключения мира. А план был создан самим Карлом Энгелем, что, собственно, и заметно по внешнему виду дома. В этом доме адмирал Кронштедт прожил до самой смерти. Потом там жила его вдова, которая затем завещала поместье сыновьям, и один из них, Антон, выкупил его у братьев для себя. Впрочем, сестра его, Хедда (Хедвиг), придворная дама, проводившая часть года в Петербурге, тоже там жила до замужества. В будущем именно Хедда унаследует всё, и её более чем богатый муж, владелец многих поместий, продаст Хертонас камергеру Бергбому за 44000 серебряных рублей.



Камергер успел пожить помещиком всего несколько лет, так что сначала Хертонасом владела его вдова, а потом поместье перешло к последнему поколению Бергбомов, Йохану и Карлу. Как обычно принято в таких случах, Йохан выкупил у брата его долю. Надо сказать, что Йохан Бергбом был уже из поколения прогрессивных либералов, был магистром философии и неплохим бизнесменом. Уже в 1880-х он понял, что времена бескрайних полей в южной части страны прошли. Сначала Йохан стал сдавать участки в аренду, а потом и вовсе организовал акционерное общество Härtonäs Gods Ab, которому и продал всё, оставив из земельных владений за собой лишь главный дом и лесопарковую зону вокруг, 30 гектаров из 735. В принципе, человеком Йохан был для своих дней весьма прогрессивным и культурным. Он-то прекрасно помнил, что шведскоязычное население страны состоит не только из заводчиков, помещиков и богатых торговцев, но и из батраков, мелких арендаторов, рабочих и мелких ремесленников. И что на юге страны эта часть населения не представлена толком вообще ни в одной организации. Поэтому он основал Общество друзей шведского сельского хозяйства в Хельсинки, которым и завещил всё, чем владел на момент смерти.



Йохан и Хелена Бергбом

Вряд ли Йохан мог даже вообразить, каким этот момент смерти будет. После Октябрьской революции в России беспорядки начались и в Финляндии. В стране была объявлена общая забастовка, и отряды вооруженных "красных" повсюду искали оружие. Беда была лишь в том, что ряды красных (как, наверняка, и белых) состояли из разных личностей и групп, и часть этих групп была бандитами и уголовниками, освобожденных революционными силами из тюрем. Одна такая группа из пяти человек, под предводительством Густава Оксы, печально известная по нескольким убийствам, и забрела 17 ноября в Хертонас, и Йохан Бергбом был просто-напросто застрелен за собственным столом. Ему было 67 лет.

Вдова Йохана, Хелена, передала поместье Обществу друзей шведского сельского хозяйства, согласно воле Йохана, в 1919 году. В поместье она после смерти мужа не жила. В 1920-х годах была предприняте попытка создать на унаследованных Обществом землях что-то типа музея финско-шведской культуры, аналог музея финской культуры Сеурасаари, но, по какой-то причине, от этой идеи отказались, и сейчас поместье - это просто поместье с парком, единственной особенностью которого является запрет на собак, по вполне понятным причинам. В лесной зоне вокруг поместья с собаками гулять можно и даже должно, им там раздолье.

@темы: финляндия

---

То ли старею, то ли действительно времена меняются

Всё началось уже года два-три назад. У меня сломалась функция восприятия нынешней прессы.

Мне стал приносить сплошные разочарования журнал Рикардианского сообщества. Какая-то хрень ни о чем этот журнал теперь, и уровень качества публикаций просто рухнул. Думала, исправится положение, но нет, скорее ухудшилось. В этом году они не смогли собрать к летнему выпуску достаточно работ для приложения The Ricardian, издающегося раз в году, обещают к осени. Не говоря о том, что издатели журнала меняются постоянно (что плохой признак), и что доставка превратилась в лотерею - то ли придет, то ли нет. И традиционной годовщины битвы при Босуорте в этом году не будет, будет вот это: The Bosworth Medieval Medley will run from 19th and 20th August 10am to 4pm. Visitors will be able to get up close to medieval history at the living history camps, where re-enactment groups from the Wars of the Roses Federation will bring 1485 to life, with displays of medieval food, weapons, clothing and armour, as well as craft activities. An exciting programme will run throughout both days, including archery and combat demonstrations, a fashion show and a walk-through Battle of Bosworth in which audience members will get the chance to participate. Children’s activities include a fancy dress competition, craft activities and have a go soldier’s drill.

Второй бесючий момент - это местные газеты-журналы. Например, типа центральная Helsingin Sanomat. Качество материала упало ниже уровня т. н. "вечерних газет", а в публикации новостей они откровенно опаздывают. Но цены конские на подписку. В августе прекращу, достали. Как вцепятся в одну тему, так и глодают её годами на первых страницах. Не эпидемия так война, не война так НАТО. Вот как будто не происходит ничего другого в жизни граждан, что очень даже требует внимания прессы. Тематическое приложение, выходящее 4 раза в год, у них хорошее и качественное, но на него и подписка отдельная, её оставлю. Кошачий журнал слишком сильно, на мой взгляд, стал рупором несколько прибабахнутых любовью к кошкам особей.

Разумеется, проблема бродячих кошек и собак - это печальная проблема. Но как-то в требованиях и рекомендациях активистов постепенно начисто исчез здравый смысл. Например, "чего-то ожидать от животного" - это уже преступление, надо жить на условиях, которые определяет само животное. Как бы действительно оправданная кампания стерилизации животных, во избежание спонтанного их размножения, привела к тому, что желание "взять котёночка" превратилось в дорогостоящий квест. Даже обычный "дворянин" может стоить от 700 евро и выше, потому что их просто нет, а покупать через сеть ещё более себе дороже - котенок может оказаться больным, а то и краденым. Приюты же отдают сироток по критериям, понятным только им самим. Я до сих пор не знаю, почему приют Хельсинки не счел меня подходящей хозяйкой, и Мелочь нашелся аж в Тампере, где, правда, хозяйка приюта тоже оказалась особой странной, но хотя бы не такой загадочной. Правда, я мужа к ней отправила за котом и на смотрины, но списывалась с ней сама. И вот все эти "каждой кошке свой туалет, свою когтеточку" - это что? Как-то прекрасно наше трио когда-то тусовалось на одном горшке. Правда, горшок и чистился отнюдь не раз в сутки, надо признать.

И чего я совсем понять не могу, так это требования запретить свободное передвижение кошек даже там, где они на территории своих хозяев. Ну ладно город или центр поселка, где двор размером с носовой платок, и соседом может оказаться какой угодно неадекват, и выпускать кота двигаться свободно - это его обречь. Но на просторах от полгектара и выше? Ведь до того дошло, что прибабахнутые активисты могут и со двора кота забрать, если тот на крыльце сидит, а хозяев не видно. "Брошен на произвол судьбы", говорят. Поскольку заборы у нас отсутствую на селе, любой придурок может к тебе зарулить и животину уволочь. Что, они действительно считают, что выгулять кота - это посадить его в клетку во дворе? Да, хозяину спокойнее, конечно, но коту-то? Особенно деревенскому. Нет, не понимаю. Испокон веков здесь были коты, поколениями живущие на сеновалах и в хлевах/на конюшнях. Нынче такое считается чуть ли не преступлением против кошачьего рода. В общем, все границы здравого смысла порушены, и профильные журналы/сайты стали пророками новой морали. Подписку не возобновлю в конце года, хватит с меня.

@темы: житие мое

---

Da Ming Detective Story: The Iron Censor

Гугл перевел как "Детективная запись династии Мин". Там происходит странная смерть главы министерства Ритуалов в борделе. В самом начале разбирательства и губернатор города совершает суицид. Министры практически прямо отказываются ехать разбираться с этих делом, хотя император гневается. А вот этот тип с картинки, придворный и умный детектив, поехал. Там ещё какая-то дева в черном вокруг него вьется, собирается помогать, но я не поняла, кто она. Ансаб не совсем ужасный, но весьма хромой. С русабом оно существует?

@темы: Дорамы

---

Локальный интернационал

Вчера было на работе удивительно весело. Пришло такое чудо, как медбрат китайского происхождения, удивительно хорошо болтающий по-фински. Именно болтающий, потому что болтливый невероятно. Такой знакомый по дорама типаж, что аж умилительно. Неунывающий, работящий, энергичный, и весь в прожектах, и заткнуть этот фонтан красноречия не реально и не хочется даже. Был напоен кофе и накормлен тортом и мороженым (не мною, что характерно!). Так увлеклись вечером, в конце смены, обсуждать, как и где можно лучше заработать, и насколько ценен не облагаемый налогом главный выигрыш в лотерее, что опомнились насчет "пора домой" за минуту до 22. Оппонентом выступала милейшая девушка из Питера, которая спросила меня, как человеку можно вежливо объяснить, что лотерея - это ловушка для лохов Я объяснила, спросив, как часто он встречал лотерейных миллионеров. Поржали. Давно такого не было, я очень рада.

А вообще у нас в бригаде образовались и языковые барьеры, практически непроницаемые, и культурные барьеры, практически непреодолимые. Наше африканское пополнение по-фински знает несколько слов, чего уж там. При этом как минимум один усердно создает имидж полиглота, а один на все вопросы отвечает "всё хорошо". Третья, по-моему, неплохо понимает печатное слово, но с разговорным караул.

Мужики в офисе спят. Тётка валяется на стуле, устроив ноги на другом стуле, и общается по телефону. Один из мужиков никогда не снимает кепи, причем даже когда работает с пациентом. Подозревала, что он лысый, но когда мы, объединенными усилиями, донесли до него, что приличные люди в шляпах не медбратничают, он кепи снял, и лысины не обнаружилось. Тётка довольно злобная и хамовитая, по отзывам нашей клиентуры-пациентуры продолжает болтать по телефону и у них тоже, давая лекарства одной левой, а больше она там и не делает ничего. Ленивы эти двое до изумления. Камерун и Нигерия, кажется.

Мужик из Гамбии весьма приличный и добросовестный, но робок и поддается влиянию. Эдакая двухметровая "снежинка". Между собой они на как бы английском говорят, но никто этого английского не понимает, даже я, наслушавшаяся по жизни разных его версий. Если бы слушала внимательно, то, скорее всего, где-то процентов 50-70 поняла бы, но мне не интересно.

Русских тоже хватает, нас четверо. Двое говорят кое-как, хотя у парня литературное понимание стопроцентное, он бешеными темпами и экстерном экзамены сдал и параллельно отработал практики, скоро дипломированным спасателем будет. Просто практики в языковой среде нет, но он быстро наберется. Один из немногих в рамках всей бригады, кто работает осмысленно. Дева что-то говорит и как бы понимает, но очень часто понимает или не всё, или неправильно. Её главное достоинство в моих глазах - полная беззлобность и отсутствие цинизма.

Лично я такого мнения, что проблемы с персоналом не должны отражаться на работе. Поэтому с африканскими мужиками я сначала говорю на финском, потом прохожу с ними ключевые моменты на английском, и потом повторяю их снова на финском. С африканской тёткой мы друг друга обходим. Я сделала ей однажды замечание по поводу опоздания, она попыталась вытащить карточку "расистка", я её заткнула быстро тем, что со мной этот номер не пройдет, после чего она сказала "чё ты орешь", а я ей сказала, что она ещё не слышала, как я ору, и лучше бы ей не слышать. Потому что я действительно не орала - я была в таком бешенстве, что шипела. Впрочем, по смыслу это действительно было ором. Но не по форме и громкости. То же и русской девой - важные моменты на русском, чтобы точно уж было понято. Но в её случае это ещё не гарантия, она - человек мечтательный, и легко забывает.

Несколько коллег приблизительно моего возраста, английским не владеющих, ситуация выбешивает до того, что они говорят с нашими инвалидами по языку подчеркнуто сложным или быстрым финским. И не пытаются даже предупредить возможные дурацкие положения. Я сильно подозреваю, что другая сторона видит только злобных старых баб, которые почему-то их ненавидят. Вчера тот "мужик в кепке" реально накосячил, но я совершенно уверена, что он не понял, почему все на него орали. А он ещё из разряда людей, которые хотят быть и казаться уважаемыми, важными и успешными, так что эти оры наверняка блокировали у него и те способности понимать финский, которые у него были. Сегодня пройдусь с ним по вчерашним событиям. Нет, я тоже зла, и мне совсем не по характеру порхать там голубицей мира, но выхода-то нет.

Финны из профессии бегут, молодежь не идет. Говорящие по-фински потомки иммигрантов уезжают часто в другие страны, потому что с нашими дипломами их пока в профессию возьмут повсюду. А уезжают потому, что просто устают переносить обращение с собой как с недоумками, хотя они родились и выросли здесь, и менталитет у них уже общий с их сверстниками в стране. Обилие иммигрантов, начавшееся буквально несколько лет назад, действительно не способствует покою и взаимопониманию на работе, потому что этому финнов никто не учил. А я так видела даже профессоршу по вопросам культурных различий, которая была изумительна нетерпима к этим различиям. Так чего требовать от простых смертных. Короче: мы уйдём, а они останутся. И чтобы не потерялось то хорошее, что было смыслом нашей работы, нам надо передать именно этим раздражающим индивидам, потому что не все они и не всё сказанное забудут. Хотя бы потому, что понимание облегчит им работу))

@темы: житие мое

---

Просто милые котики. Зато много!

А наш милый котик медленно не верно отращивает не только внутреннего, но и внешнего тигра - "крошка" весит 5,7 кг. Для рыжего деревенского, с круглым тельцем и довольно мощными лапами, вес стандартный, но не раскормить бы. Очень не хотел взвешиваться, кстати!

@темы: тот кот

---

Пророк в пиццерии

Открыли по соседству новую пиццерию. Как говорят в таких случаях, "посреди ничего" - никаких оживленных трафиков. Зато пиццерия совсем для местных реалий нетипичная. Такая вся красивая, продуманный декор, пиццы готовит настоящий неаполитанец, и они тоже не похожи на то, что продают арабские и турецкие ребята. Вкусно. И - пусто. Боюсь, не выживут они. Впечатлилась огромной картиной. Супруг опознал сюжет, но я офигела от присутствующих там амуров. И что вообще библейский сюжет делает в пиццерии???

@темы: "веселая бредь"

---

Генри III - 25: о тяготах родственных отношений

Июль 1239 года начался с довольно бурной встречи легата Отто с английскими епископами, которые, не выбирая выражений, заявили ему, что если тот хочет денег, то пусть просит у того, кто его сюда, в Англию, вызвал, ни у кого не спросив. Отто так и поступил. Не из кротости, конечно, а из ясного понимания, что отцы местной церкви добровольно ему и гроша ломаного не дадут, не то что золота.

Надо сказать, что взбешены епископы (которые, заметим, все были выходцами из аристократических домов королевства) были уже до встречи с Отто. Он практически просто попался им под руку. А проблема была в том, что рождение королевой наследника престола распахнуло двери для новой партии пригретой королем группе «чужаков» - для её предприимчивых родственников-савояров. Король не только осыпал их щедрыми подарками, но и заполонил ими важные и денежные должности.



Одних только дядюшек королевы было аж целых три! Пьер Савойский обосновался в Англии на долгих 20 лет, пока смерть племянника не освободила ему место графа Савойи. И графом Ричмонда его король сделал, и кастелланом Дувра, и лордом-хранителем Пяти Портов, и подарил ему землю в Лондоне у самой Темзы, где Пьер построил знаменитый Савойский дворец, который впоследствии ушел к Джону Гонту через Эдмунда Ланкастера, и был разрушен во время крестьянского восстания Уота Тайлера.

Второй дядюшка, Томас Фландрский, стал Фландрским после того, как попытался остаться во Франции при другой племяннице-королеве, Маргарет, но королева-мать Бланка Кастильская прогнала всех потенциальных нахлебников взашей. Тогда король Луи IX и порекомендовал Томасу обратить внимание на вдовую графиню Фландрскую, Джоан. Та, вообще-то, хотела ещё в 1233 году взять в мужья знакомого нам Симона де Монфора, но не получила на это согласия предыдущего французского короля, с которым её связывали сложные и недобровольные узы договоров. И посему была свободна для замужества. Единственным, кто от этого брака точно выиграл, был Луи IX – он выжал из Джоан не только 30 000 ливров за устройство брака, но и заставил её принести клятву верности французской короне. В общем, с 1237 года титул появился и у Томаса Савойского.

Ещё один дядюшка, Бонифас, был пристроен своими родственниками делать церковную карьеру, и про него говаривали, что он более знаменит происхождением, нежели мозгами. Ну, так это или нет – кто знает (Маттеуш Парижский, писавший хроники царствования, отличался язвительными суждениями обо всех, даже о своем короле, с кем он был, в общем-то, в приятельских отношениях, и которого использовал в качестве источника тех придворных сплетен, которыми пересыпаны его хроники). Во всяком случае, Бонифас, несомненно, внес огромный вклад в усиление власти и влияния своего дома, и не только в Англии, так что совсем безмозглым этот прелат не был. В Англии его возненавидят за высокомерие и властность, но будут вынуждены терпеть следующие 30 лет, и Господь видит, что он отнюдь не был плох в своей работе.

Ну и не забудем ещё Уильяма/Гийома Савойского, которого Генри III с упорством, заслуживающим лучшего применения, пытался усадить на престол епископа Винчестерского, вопреки воле английского духовенства. Гийом в свое время также не пришелся ко двору и Бланки Кастильской, хотя брак Луи IX с Маргарет Прованской устраивал именно он. Похоже, королева-мать этого умника опасалась. Правда, неудачи именно этого прелата не расстраивали – именно тихо осесть в Англии на хлебном месте он не рвался совершенно. Будучи в очередной раз отвергнут монахами Винчестера, он просто примкнул к походу императора Фридриха II на Италию – благо, воевать он умел, и был в этом деле хорош. Генри III дал ему с собой сотню конных рыцарей, и не прогадал.

Проблемой для Гийома Савойского стало то, что его таланты нещадно эксплуатировались и папой, и императором, и королем Англии, и практически всеми сторонами, вовлеченными в конфликт в Валансе, и даже любезными братьями, которые без Гийома перегрызли бы друг другу глотки за наследство. Поэтому по сей день не установлено, кто именно отравил его после того, как он стал принцем-епископом Льежским. Если он был вообще отравлен, конечно. Подозревался некий английский священник, якобы протестующий таким образом против засилья савояров в Англии, «мастер Лоуренс», но ему удалось оправдаться. Как минимум потому, что, если Гийом Савойский был отравлен, это произошло в Риме, буквально перед выездом его в Льеж. Но это уже из истории драк без правил между Фридрихом II и папой Григорием IX, каждый из которых хотел перетянуть его в свой лагерь.

Но вернемся к Генри III. К 1239 году стало уже совершенно очевидно, что с английскими баронами он поладить не в состоянии, и даже не хочет с ними ладить. Он хочет ими править, причем править, опираясь на тех, кому он доверяет – родственникам, своим высоким положением в стране обязанным только ему. Как и следовало ожидать, такая политика не привела в восторг ни лордов, ни духовенство, которые только что успели стряхнуть со своих загривков «пойтевинов» Пьера де Роша. На самом деле это не означает, что иностранцы короля были никудышними тупицами, желающими обогатиться, не делая ничего. Совсем наоборот, собственно. Те же «савояры» сделали довольно много для включения Англии в дела и связи европейских королевств, и все они были людьми энергичными и деловыми. Просто англичане не хотели, что какие-то иностранцы куда-то там их тащили. И точка.

Год 1240 начался скверно для Ричарда Корнуэльского. Его жена, Изабель Маршалл, беременная на последнем сроке, заболела желтухой, которая привела к горячке. В этом состоянии она родила сына, которого еле-еле успели окрестить перед смертью. Изабель тоже умерла. Вообще, этой паре с детьми явно не везло. Поскольку Изабель вышла за Ричарда в 30-летнем возрасте и будучи уже матерью шестерых, никаких проблем в плане продолжения рода не ожидалось. Тем не менее, из четырех рожденных в их браке детей выжил только один сын, да и у того жизнь оказалась короткой, сложной, и довольно безрадостной. Тем не менее, Ричард по жене горевал ужасно, и вместе с ним горевал брат Изабель, Гилберт Маршалл, для которого год тоже начался мезко.

Невероятно, но внезапное появление в поле зрения опального графа заставила короля выступить с какими-то обвинениями в его сторону. Летописец не уточняет, в чем было дело, осторожно упоминая, что речь идет о «некоторых частностях, о которых лучше хранить молчание, нежели упоминать о них». Маршаллу было дано время ответить на обвинения до Пасхи. Если судить по краткой биографии Гилберта Маршалла, речь шла либо о попытке заполучить себе в вассалы сына правителя одного валлийского королевства и женитьбе этого персонажа на внебрачной дочери Маршалла по имени Изабель, либо о феоде с Фиц-Джеральдами в Ирландии.

Впрочем, не миновала чаша огорчений и Генри III. Гонцы императора доставили ему гневное письмо Фридриха II относительно бездействия Англии относительно наложенного на императора очередного отлучения от церкви. Что ещё хуже, в Англии текст этого отлучения был опубликован и оглашен. Фридрих требовал, чтобы король как минимум выслал из королевства легата Отто. На письмо Генри, что он является вассалом папы и не может не подчиняться его требованиям, Фридрих даже не ответил. Это было совершенно правильной стратегией, потому что Генри обеспокоился и решил, что да, пожалуй, легата пора отослать – слишком уж он всех раздражал своим присутствием. Он написал папе, но ответ получил в стиле «святейший престол наносит ответный удар» - папа написал архиепископу Кентерберийскому, что тот должен назначать своей властью епископов на пустующие более полугода вакансии. Архиепископ письмом начальства заинтересовался слабо, а вот Генри III ответил протестом, написанным как аргументированно, так и резко – и папа понял, что лучше отступить. Так что король победоносно посадил на Винчестерский престол Бонифаса Савойского, хотя надо заметить, что того вполне мирно избрали монахи, вняв пояснению своего приора, что похорохорились – и будет, в Винчестере должен быть епископ.

А в августе в Англию нагрянули папские коллекторы. С одной стороны, вражда между Фридрихом II и папой Григорием IX требовала большого вливания финансов. Естественно, у папской власти была полная сокровищница, но не в их привычках было сокровища реализовывать, и он перестал церемониться. В Англии коллектор Петер Рубиус требовал деньги от всех религиозных общин на своем пути, причем заставлял обираемых клясться, что они будут держать случившееся в тайне полгода. Сколько именно он собрал – осталось тайной. Коллектор, действующий в Ирландии, Петер де Сапион, собрал там 1500 марок, а тот же Рубиус в Шотландии – вдвое больше. А старенький архиепископ Кентерберийский отправился на континент, где, в знак протеста против происшедшего, сам себя заключил в изоляцию. Он умер 16 ноября. Престол архиепископа был снова вакантен.

Этот год также запомнился тем, что брат короля, Ричард Корнуэльский, оставив единственного сына и всю свою собственность на Генри, отправился в крестовый поход. Его сопровождал Симон де Монфор, который весной вернулся в Англию, чтобы собрать для похода деньги, продав лес рыцарям-госпитальерам на сумму около 1000 фунтов. У Генри III родилась дочь Маргарет, и он привел жителей Лондона и всех, находящихся под рукой, под клятву верности принцу Эдварду как наследнику короны. Времена были тревожные – война между папой и императором втягивала в свою орбиту всё больше участников, и было непонятно, как долго Англия сможет балансировать между этими силами в состоянии нейтралитета.

@темы: Henry III