Карл Густавссон Ваза - 2

Сигизмунд был официально смещен с формально занимаемой им должности шведского короля в отсутствии, в 1599 году. Надо отдать должное выдержке и чувству умеренности Карла: он не провозгласил себя королем! Еще 4 года ему вполне хватало власти реальной, но с 1603 он потихоньку начинает называть себя королем. А короновался он Карлом IX только в 1607! Забавно, что порядковый номер он себе взял, как и Эрик – на основании всё той же легенды о Ное, Гоге, Магоге и прочих. На самом деле, Карл был только третьим королем с таким именем.

В коронационной грамоте Карл, помимо прочего, назвал себя избранным королем северных лапландцев. Это был довольно нахальный пинок в бок пышной Дании, которая считала те области своими. Карл к этому моменту успел уже отправить в Лапландию несколько экспедиций прозондировать торговые перспективы. Тем не менее, время для своей выходки Карл выбрал неудачно. В тот момент он со всей семьей и двором сидел уже в Ревеле, откуда руководил военными действиями на Балтике.



Королю сообщили из Стокгольма, что Дания вполне может открыть военные действия, и в Западной Гётландии Гёран Поссе, бывший губернатор провинции, поднял восстание. А положение на Балтике было само по себе критическим: шведы довольно успешно брали одну ливонскую крепость за другой, но поляки как раз начали контр-наступление. Карл не успевал из Ревеля в Стокгольм морем – начались осенние штормы, но он решил добираться до столицы через Финляндию, полагая, что такое небольшое расстояние они с семьей одолеть успеют.

Не успели: именно в ту самую ночь, когда корабль шел через залив, море встало. Шведы успели даже подумать, что снова остались без короля, но Карл был человеком отчаянным, да и его жена ему не уступала: с детьми (один из которых был новорожденным!), ползком, они добрались до берега по льду. Добраться добрались, но смогли полностью убедиться, как редко населена Финляндия: ни постоялых дворов, ни городов, ни деревень на огромных пространствах. Позднее, под впечатлением этого путешествия, Карл начнет строить аж два города на побережье, Оулу и Ваазу.

Разобравшись дома, Карл вернулся в Ливонию в 1605 году, причем войско у него по тем временам было приличным: 1600 человек, плюс немецкие, шотландские, французские и английские наемники. Целью была Рига. Но войска Сигизмунда взгрели у Киркхольма шведов так, что немногие вернулись оттуда домой. Карл сделал из своей неудачи вполне рациональный вывод: внешнюю политику он менять не собирался, значит, оставалась полная модернизация армии.

Карл и Зигги снова схлестнулись и в России. Правда, в России сам Карл приключений не искал, оставив эту авантюру полностью в руках своего племянника, Якоба де ла Гарда.
Отцом Якоба был тот самый Понтус де ла Гард, которому Карл и Йохан были, собственно, обязаны жизнью – это он выпустил их из охраняемой им крепости, куда их заключил Эрик, и откуда другой выход вел только на плаху. Предательство всегда предательство, но де ла Гарда оправдывает то, что он не был человеком Эрика, он был просто наемником, уже раньше сменившим двух нанимателей на третьего. И он тогда еще не был де ла Гардом, а называл себя Понтус д’Эскупери, хотя де Морни и прочие французы Эрика очень сомневались, что этот молодец имеет в роду д’Эскупери хоть какое-то отношение. Эрик просто напрасно ему доверил такую миссию, где искушение снова сменить работодателя было слишком велико.



Так или иначе, воином Понтус был хорошим, а полная беспринципность сделала его и хорошим дипломатом. В 1580 он женился на внебрачной дочери короля Йохана, и от этого брака и родился у него сын Якоб. Матерью Софии была Карин Хансдоттер, простолюдинка, и после смерти Софии в 1583 году Якоб воспитывался именно у нее.

Интересно, что вдова Эрика, Карин Монсдоттер, была пожалована землями совсем рядом с владениями отставной фриллы короля Йохана. Еще интереснее, что это именно она привезла Якоба в Стокгольм, где он и остался. Иначе парня так бы и забыли в далекой Финляндии. И не было бы у короля Карла этого 26-летнего рыжего полководца, который вошел в Москву. В отличии от папеньки, Якоб имел принципы: в обмен на любезность вдовствующей королевы-простолюдинки, он никогда и никому не открыл, что сын Эрика, Густав, жил некоторое время у матери, и даже стал причиной местного восстания. Если бы Густав Эрикссон хотел побороться за трон Швеции, он вполне мог бы и преуспеть, но он предпочел уехать из Швеции-Финляндии в Ревель (или его отозвали отцы-иезуиты, довольные политикой Йохана?), и восстание осталось на уровне провинциального бунта.



Шведы очень гордятся тем, что Якоб де ла Гард смог сделать то, что не удалось никому – занять Москву, но дело было, очевидно, не столько в талантах де ла Гарда, сколько в том, что у ставленника Швеции, Василия Шуйского, были в России многочисленные сторонники. Как только Зигги предложил боярам и наемникам лучшие условия и своего сына в кандидаты на царствование – пришлось Якобу, преданному всеми своими наемниками, кроме финских, бежать в Выборг.

В этот момент русской игрой заинтересовался и сам Карл, прислал де ла Гарду в Выборг подкрепление, и бравый Якоб занял Новгород, установив контроль над северными частями России. Когда русские выгнали поляков, именно Якоб предложил им шведского царя. И делегация бояр отправилась в Швецию! Царем они хотели бы 11-летнего тогда Карла Филиппа. Королева, Кристина Холстейн-Готторпская, идею сходу отвергла, и пока шли препирательства, русские сами выбрали себе нового царя, Романова.

Сам Карл в тот момент занимался модернизацие армии и развитием артиллерии, но парламентская фракция аристократов перекрыла ему вентиль денежных поступлений. Карл, не привыкший к сопротивлению, вышел из себя настолько, что прямо в зале заседаний получил инсульт. Но он был могуч и упрям, и вышел из зала сам, с багровым от напряжения лицом. В своих покоях он получил второй инсульт. И все-таки он пришел на следующий день в парламент! «Если бы я мог говорить, - сказал он еле слышным голосом, - я бы вам всё высказал, что думаю о вас. Но я не могу говорить. Пойми те же вы...» В этом месте король схватился за грудь, и потом поднял глаза к потолку и сказал: «Бог покарал меня». Откуда такие подробности? Из протоколов шведского парламента.

Казалось бы, занавес? Не тут то было. Именно в этот момент в Швецию высадились датчане. Парализованный 61-летний король воспрянул на глазах. Он смог сам выступить во главе своих войск к Кальмару, который упорно держался. И продержался бы, если бы не предательство воеводы замка, открывшего датчанам ворота. Ну, за это его не покарали ни земные, ни небесные владыки. Предатель счастливо жил и спокойно умер богатым землевладельцем в Холстейне.

Тогда Карл IX отправил Кристиану IV вызов на дуэль, которая должна была решить войну старым обычаем, король против короля. «... чтобы явился ты сражаться с Нами без всякого предательства, на ровной земле, как положено рыцарям, воинам и дворянам. Там Мы будем сражаться с тобой лично. Надета на Нас будет простая одежда, без кирасы и лат, только шлем и длинный меч; иди и сражайся! Если ты не явишься, Мы будем знать, что ты – не король и не воин.»

Бедный Карл... Он и не заметил, не хотел заметить, что времена изменились, и что воины вокруг него и против него принадлежат уже совсем другому веку, им всем еще и 30 не было.

Ответ Кристиана очень выразителен в этом плане, хотя и не делает отправителю чести: «Мы, Кристиан четвертый, сообщаем тебе, Карлу девятому, что твое легкомысленное и недружелюбное послание было вручено Нам под рев трумбетов, хотя лучше бы ты Нас не утомлял подобными сочинениями. Но поскольку месяц гнилой луны в твоих мозгах еще не прошел, как Мы заметили, придется Нам действовать по пословице «как аукнется, так и откликнется»... Что касается нашей королевской дуэли, то Нам приятнее тебя жалеть, чем с тобой сражаться. Теплая печка и хороший врач, который поправил бы состояние твоей головы, подошли бы тебе больше, чем шум и гам на поле битвы. Постыдился бы, старый шут, так оскорблять королевское величество: защищать себя бранью, как старая шлюха!»



Это письмо добило Карла, и он умер в 1611 году. Король Карл IX Шведский не был приятным человеком, и царствование его не было легким для его подданных, но сделал он немало и хорошего. Это он пригласил зарубежных специалистов по руде, и открыл копи в Вермланде. Это он пригласил в страну бельгийцев и голландцев, которые были архитекторами и оружейниками. При Карле в Швеции начали лить свою бронзу, сталь, изготавливать свои латы. Швеция стала поставлять на европейские рынки более чистые железо и медь. Карл основал первый Гётеборг, населенный иммигрантами-ремесленниками и купцами. Учитывая, насколько тяжелыми по всей Европе начались 1600-е, с их исключительными погодными условиями, несколько лет подряд уничтожающими урожаи, с их войнами, распадом старого, каким-то всеобщим беспределом, охватившим Старый Свет, не приходится удивляться настроениям в Швеции в год смерти короля.

Аксель Оксенстьерна, ближний советник короля, сообщал в Стокгольм: «королевство воюет уже 52 года... Ливония опустела, Финляндия разорена... Смоландия, Оландия и Гётландия или в руках врагов, или сожжены. Другие ждут, пока придет их очередь». Швеция в тот момент была в состоянии войны с Данией, Польшей и Россией, в провинциях шли бунты, и военный потенциал был практически исчерпан. Но король Карл завершил, несомненно, то, что начал его отец, Густав Ваза: он создал единую страну, объединил ее хотя бы и по религиозному принципу, и вывел на европейские политические подмостки.

Именно в момент передачи послания, Густав Адольф, 16-летний наследник престола, и пробормотал: «С нами Бог...» Это станет его девизом.

@темы: "шведы"

---

Vanadis

@темы: "музыка"

---

Карл Густавссон Ваза

Карл, младший из сыновей Густава Вазы, ждал своей очереди на трон не очень терпеливо, но очень долго. Ему было уже 42 года, когда на престоле образовалась относительная вакансия. Относительная потому, что в стране уже была наследственная монархия, а наследником короля Йохана был его сын Сигизмунд, Зигги, который, к счастью, сидел королем в Польше. Польша Зигги в тот момент, кстати, совсем не нравилась, и ему очень хотелось вернуться в Швецию, но это – история его правления. Что касается Карла, то в нем дух клана Вазы был достаточно силен, чтобы под шумок религиозной войны, идущей по всей Европе, сделать свой решительный ход – как это сделал в обстановке всеобщей сумятицы его отец.



В своем герцогстве, достаточно автономном, он соблюдал режим редкостной по тем временам строгости. Как он говаривал, любого управляющего, который был на своей должности более шести лет, «можно спокойно повесить без суда и следствия». Вешать он не вешал, но требовал строгой отчетности. И если кто с отчетностью задерживался, по указу герцога его можно было привести «в оковах и на веревке, чтобы в следующий раз сообразил являться именно тогда, когда приказано».

Карл был по натуре не столько протестантом, сколько кальвинистом. Просто потому, что кальвинизм больше отвечал потребностям его властной натуры, не терпящей расхождений с его собственным мнением. И ситуация в королевстве его раздражала. В конце концов, хоть на троне в Стокгольме физически никто и не сидел, между троном и Карлом по-прежнему стоял теоретический заслон. Во-первых, был ведь у Йохана еще один сын, от Гуниллы Билке. Был еще один брат, Магнус, который мог стать королем. Был где-то уцелевший сын Эрика. Здесь Карлу подыграла судьба, потому что ни Магнус, ни Густав Эрикссон властью не интересовались совершенно. То ли из чувства самосохранения, то ли искренне. Младший сын Йохана был еще мал, и его можно было даже воспитать помощником, а не соперником. Оставался Зигги, которого любящий дядюшка называл не иначе, как «этот польский выперд...к». И не только сам Зигги, но и его будущие сыновья-наследники, которые будут шведами вообще на четверть!



Проблему можно было решить только одним способом, раз и навсегда. А именно, сыграв на католицизме Зигги. Насколько истовым католиком в душе был сам Сигизмунд – неважно. Важен сам факт, что управление официально провозгласившей себя протестантско-лютеранской страной католическим королем само по себе дело не простое. И Карл быстро собрал совет в Уппсале в марте 1593 года. Текст решения у меня есть полностью, но на финском, так что переведу только общий смысл.

Начинается текст так: «Мы, Карл, Божьей милостью наследственный правитель королевства Шведского и герцог Сёдерманландии, Нарке и Вермландии...» Затем напоминается о разладах и раздорах прошлых лет, и о том, что пришло время начать жить в гармонии и согласии. И ничто не может объединить людей так, как чистое и искреннее Божье слово. Далее говорится, что Библия и Евангелие сами по себе настолько исчерпывающи, что не нуждаются в толкованиях, даже если эти толкования и принадлежат святым церкви. Потом говорится о тех обрядах, от которых присутствующие хотят освободить литургии (использование соли и свечей, перемещение Библии из одного угла в другой, поднятие чаши перед обрядом причастия, и обязательный обряд экзорцизма при крещении).

Следующий пассаж настолько значителен, что я его переведу полностью: «Вообще-то в эту страну не надо бы пускать и поселять тех, кто увлекается ложными учениями и не придерживается нашего, чтобы они не соблазняли других. Но поскольку из-за торговли и путешествий этого нельзя предотвратить, мы решили хотя бы запретить проповедовать ложные учения у себя дома или в другом месте. Если такое встретится, и если кто-то вообще говорит о нашей вере презрительно, его необходимо справедливо наказать».

И подписи: коротко CAROLUS и еще 26 подписей членов совета.

Будучи принцем, Карл ведь прекрасно знал, как именно и с кем появится в Швеции Сигизмунд. Тот появился в сентябре, с женой – католичкой из Габсбургов, и множеством католических патеров, которые немедленно начали католические мессы. Под защитой венгерских гвардейцев, разумеется.

Возможно, герцог расчитывал, что за подобными действиями последует взрыв всеобщего возмущения, который выметет Зигги с патерами из Швеции вон, но пришлось Карлу увидеть, как Зигги коронуют в Уппсале. Правда, тому пришлось принести клятву, что он будет уважать шведские законы и религию, а также подтвердит все привилегии знати. Еще ему пришлось поклясться, что никогда католики не будут назначены на государственные должности. После этого Сигтзмунда короновали.

Но ведь патеры Зигги приехали с ним не только мессы служить! Они обошли запреты так, что шестью наместниками нового короля (пять в Швеции и один в Финляндии) были назначены преданные лично Зигги дворяне. Ведь многие привыкли к религиозной терпимости, и им была важнее законность короля, чем его религиозные предпочтения. Эти наместники стали прямыми подчиненными Сигизмунда, обходя совет. Единственной областью, где Зигги ничего не смог изменить (потому что практическую автономность ей даровал еще Густав Ваза), осталось герцогство Карла.

Зато племянник (вернее, его многомудрые советники) элегантно указал дядюшке на место, назначив того со всей помпой... наместником собственного герцогства! Формально автономность герцогства, предусмотренная Густавом, была соблюдена, но здесь была обыграна вторая часть решения: подчиненность королю. Таким образом, Карл вдруг стал одним из равных, потеряв значимость принца, который мог и парламент созвать.

Корона начала уплывать от Карла, и он не собирался с этим мириться. Как только Зигги со своими гвардейцами отбыли в Польшу, Карл просто-напросто уволил всех наместников племянника. Флеминг в Финляндии просто-напросто ответил по-военному коротко: «Нам не по пути». Карлу не удалось завладеть ни армией, ни флотом Флеминга, и дворянство заколебалось, на кого поставить. Часть членов совета быстро ретировалась в Польшу, а с остальными Карл рассорился.

Что оставалось герцогу? Обратиться к народу, что он и сделал, созвав парламент вопреки тому, что права на это у него не было. На парламенте Карл обратился к крестьянству и буржуазии, которым не забыл оплатить дорожные расходы и выпивку. Два сословия большинством дали Карлу право управлять королевством при помощи совета. Дворяне все в большем количестве начали группироваться вокруг Сигизмунда. Никакого отношения к вере это, конечно, не имело. Дворяне просто сообразили, что кто поднял герцога к власти, тот и получит льготы. Право, Густаву Вазе было в этом отношении легче, ему невольно «помог» датский Кристиан, просто казнив верхушку шведского дворянства.

По сути, здесь герцог Карл совершил государственное преступление: он восстал против короля. То, что его поддержали так многие, само по себе значительно. В сознании шведов плотно укоренилась их вековая традиция королей себе выбирать, и в данном случае они поставили на Карла. Надо признать, не ошиблись. Когда фракции Сигизмунда и Карла сошлись в битве при Линкёпинге, эта баталия стала последней на территории Швеции. После нее шведы воевали только в чужих владениях, а это, разумеется, куда как менее разорительно.

Некоторые историки даже считают эту битву религиозной, потому что какими бы ни были истинные мотивы лидеров фракций, фракции были - католическая и протестантская. Имею наглость не согласиться: коронационные клятвы Зигги отменить бы не посмел, убоявшись реакции своих шведских подданных, и шведская церковь после Йохана была, по сути, мирным синтезом католичества и протестантства.

За что тогда шведские крестьяне и буржуа пошли воевать? Думаю, просто за свое право выбирать и решать. Сигизмунд был больше шведом, чем многие те, которые сидели на троне после него, но Катаржина сделал правление своего сына в Швеции невозможным, воспитывая его поляком, одевая, как поляка, и проча его именно в короли Польши. Для шведов он был совершенно чужим.

Интересно, что хотя в битве фракция Карла победила, и Зигги был принужден подписать перемирие с обещанием прибыть в Стокгольм и созвать парламент, оба заклятых врага сочли необходимым по окончании военных действий сесть вместе за праздничный стол в Линкёпингском замке. Летописцы правдиво записали, что дядя с племянником были взаимно вежливы, но ни о чем интресном не говорили. Можно себе представить атмосферу этого обеда! Кем-кем, а глупцом сын Йохана никогда не был, и обедал он в тот день с полным пониманием, что Швеция для него потеряна. Он уезжал навсегда, и знал это.

Карл после победы повел себя так, как всегда вели себя в подобных случаях короли и диктаторы: начал истреблять противников, физически. Законность, конечно, была соблюдена, все они были осуждены на смерть после суда и следствия, но гнусная ирония заключается в том, что изменивший королю казнил тех, кто королю и присяге остался верен. Да, жизнь – это не назидательная сказка со счастливым концом.

@темы: "шведы"

---

Таримэль Феанариэн, с Днем Рождения!

---

Как питаться во время болезни

Написала я это для сообщества, но инфа интересная, поэтому пусть будет и здесь.

20.02.2010 в 09:53

Пишет  Настоящая женщина:

Питание при простудных (и не только) заболеваниях

Наверное, отчасти это известно, но для меня кое-что было совершенно новым.

Итак, что РЕКОМЕНДУЕТСЯ есть, когда организм ослаблен, и когда начинаются сезонные вирусные эпидемии:

1. Помидоры, огурцы, отварные и тушеные овощи, авокадо, зелень.

Они содержат комплекс витаминов, минералов, ферментов, антиоксидантов, укрепляющих иммунитет.

2. Куриный бульон, обезжиренные йогурты, куриные грудки.

Белок обеспечивает быстрое восстановление клеток и ферментативных систем, а аминокислоты делают слизь в носу, пазухах и бронхах менее вязкой, то есть, и отводится она легче.

3. Напитки без кофеина.

Минеральная вода, фруктовые соки, морсы выводят токсины. При чем здесь кофеин – не знаю, разве только ослабленный организм не стоит подстегивать.

4. Курага, изюм, бананы, яблоки (лучше печеные), киви, айва, инжир, малина, смородина, брусника.

Облегчают дыхание и работу сердца, стимулируют работу почек, иммунитет. Кстати, знаю, что дело еще и в запахе. Запах яблок, малины и банана вызывают прилив хорошего настроения, что при болезни нелишне.

5. Цитрусы, тыква, вареная морковь, желтые и оранжевые фрукты-овощи.

Содержат витамины А, Е и С и биофлавониды, которые помагают этим витаминам легко усваиваться.

6. Орехи (5 – 6 шт в день)

В них растительные белки, жирные кислоты и витамин Е для укрепления иммунитета.

7. Рыба, яйцо, овсяная каша, горох, фасоль.

Дело в цинке, который содержится в этих продуктах, и нейтрализует вирусы. Не зря в Шотландии и Англии, где климат непростой, а центральное обогревание во всем доме вошло в моду не так уж давно, овсянка просто автоматически входит в рацион, а гороховая каша – в гарниры к мясным и рыбным блюдам.

Насчет цитрусовых хочу предупредить. Не знаю, насколько это общая особенность, но меня лично стакан свежевыжатого апельсинового сока или салат из цитрусовых утром может отправить только в ближайший пункт «Скорой» - начинается адское жжение в желудке. Мне кажется, что цитрусовые с утра, на голодный желудок, вообще испытание не для слизистой оболочки. И ананас, кстати. У нас в поликлинике заметила, что у персонала любимый завтрак – это баночка ананасной крошки, но смешанная с творогом. Да, молочные продукты образуют защитную пленку, фокус, очевидно, именно в этом.

А вот что НЕЛЬЗЯ есть при простудах, гриппах, ОРВИ, ОРЗ и вообще в ослабленном состоянии:

1. Белокочанная капуста, редис, репа, брюква.

Во-первых, они плохо усваиваются, что делает их такими привлекательными продуктами в диетых. Но ослабленному организму нужны не диеты, а питание.
Во-вторых, эти продукты дают неслабую нагрузку на желудочно-кишечный тракт, что при болезни тоже нежелательно.

2. Жирные продукты.

Это касается и молочных жирных продуктов – дело, опять же, в нагрузке на желудочно-кишечный тракт, организму для переваривания жирненького тоже нужна здоровая энергия, желательно подкрепленная дополнительными физическими нагрузками.

3. Кофе, острые приправы, соления, копчености.

Вот и выяснилось, при чем здесь кофе: эти продукты в разной степени раздражают слизистую оболочку желудочно-кишечного тракта.

4. Ананасы, слишком кислые или сладкие фрукты-овощи и ягоды.

Обладают сокогонным действием, нарушающим кислотно-щелочное равновесие организма. Да, помню, как я поела обожаемой мною черешни через месяц (!) после операции. Было ну очень муторно.

5. Крепкие мясные бульоны, говядина, телятина, свинина, баранина.

Просто требуют слишком больших энергетических затрат для переваривания, а отвлекать на это борющийся с болезнью организм не стоит.
Вот этот пункт был для меня новостью. Я думала, что любой бульон хорош при болезни.

6. Хлеб и макароны, сладости.

Особенно черный хлеб. С углеводами разбирается поджелудочная железа, и именно она борется и с вирусными инфекциями, так что лишняя нагрузка ей в этой борьбе не нужна.

Насколько я помню по «дореволюционным» книгам, в старые, добрые времена, когда у людей еще были семейные врачи (понятно, у тех, кто эту услугу мог оплачивать), те всегда прописывали болящим куриный бульон, фруктовые желе, небольшие кусочки французской булки, морсы – и небольшое количество кагора после еды, чтобы облегчить процесс пищеварения.

Когда больной становился крепче, ему давали уже курятину, рыбу, каши по утрам. Но в первые дня три питание было, собственно, жидким. До сих пор эту практику можно увидеть в больничных меню, где утром более окрепшие получают кашу, а самые слабые – жидкие «болтушки». Так что родные и близкие, таскающие лежачему больному домашние колбаску, пирожки, борщики и пельмени оказывают ему медвежью услугу. А что говорить о конфетах и тортиках(((

Инфа из брошюры: «Секреты здоровья» № 3, 2010 г.

@темы: истории о медицине

---

Вы только гляньте, какая красота!

18.02.2010 в 23:57

Пишет  Флыф:

Портбукет – это изобретение, введенное в моду в эпоху Людовика XIV. Порт-букет, porte-bouquet, posy holder — подставка, а скорее подвеска для подносимого цветочного букета.

Трафег

Помимо эстетства и шика, у портбукета был ещё и практический смысл: эта небольшая вещица питала букет водой, чтобы он подольше выглядел свежим, и помогала прикреплять его к одежде, позволяла удобно держать букет в руках.
Портбукет изготавливался из любых материалов: кости, хрусталя, драгоценных металлов – и предназначался как для украшения одежды, так и мог служить отдельным аксессуаром












Позднее, в 19 и начале 20 века они стали как модным аксессуаром для девушек. Переподносимые кавалером цветы собирались в букет и демонстрировались в случае принятия ухаживания. Он мог носиться, как шатлен - на талии, корсаже или просто на кольце или цепочке, надетой на руку.

Интересно, что в некоторых портбукетах были небольшие зеркальца, так же, как и в бальных веерах.



В них можно было незаметно для других рассматривать интересующую тебя персону, а также ими посылались сигналы в своеобразном флирте.





Источник - nezhna.com/post121114203/

@темы: "красотища"

---

Изабелла I, королева Кастилии и Леона (с)

"Изабелла жила вместе с матерью в Альваро, вдали от королевского двора, и поэтому была воспитана в правилах скромности. Она была очень умна, хороша собой и грациозна. Многие важные вельможи искали ее руки. Король Энрике IV, брат Изабеллы, хотел, чтобы она вышла за старого и порочного гроссмейстера Калатравы Педро Хирона, но Изабелла сильно сопротивлялась этому браку. Еще больше поклонников появилось у нее после того, как в 1468 г. король и кортесы объявили ее наследницей кастильской короны.

Многие принцы, мечтая овладеть Кастилией, просили руки инфанты. Изабелла предпочла им всем молодого дона Фердинанда, наследника арагонской короны. В январе 1469 г. был подписан брачный договор, согласно которому жених обещал соблюдать кастильские законы, жить в Кастилии, не назначать никого ни на какие должности и не делать никаких распоряжений в этом королевстве без согласия Изабеллы. Таким образом, Кастилия должна была оставаться государством отдельным от Арагона.

Этот самовольный поступок рассердил Энрике. Он собирался уже арестовать сестру и держать ее под стражей, но адмирал Генрикес и архиепископ Толедский увезли инфанту в Вальядолид и поручили ее охрану преданным горожанам. Вскоре сюда приехал жених, пробравшийся через кастильские области в одежде слуги. Он был чрезвычайно красив, хорошо воспитан и уже в ранней молодости соединял в себе свойства блестящего рыцаря и ловкого правителя.

С первой встречи Фердинанд очень понравился Изабелле, и она до самой смерти сохраняла к нему пылкую любовь. 19 октября архиепископ Толедский обвенчал молодых. Свадьба не сопровождалась роскошными праздниками, потому что ни у Фердинанда, ни у Изабеллы не было тогда денег, и у них едва хватало средств на содержание своего маленького двора. Следующие четыре года супруги жили очень скромно. Принцесса сама чинила мужу одежду, и часто у них за столом подавалось всего несколько блюд. Фердинанд подолгу жил в Арагоне, помогая отцу. Изабелла оставалась одна.

Пишут, что она умела держать себя с необыкновенным достоинством, но была скромна до застенчивости. Она умела говорить изящно и красиво, любила серьезное чтение и вообще была гораздо образованнее своего мужа.

Энрике долго сердился на сестру за ее самовольный брак, не хотел признавать ее прав на престол и умер в 1474 г., так и не примирившись с ней. После смерти короля часть вельмож объявила себя сторонниками его дочери Хуаны, а другие поддержали Изабеллу.

Португальский король Альфонс V вступился за свою племянницу Хуану и в мае 1475 г. явился со значительным войском в Кастилию. После целого года бесплодной борьбы, в марте 1476 г. произошло решительное сражение при Торо; португальское войско было наголову разбито и рассеяно; 12 тысяч португальцев пало в сражении или попало в плен.

Затем война продолжалась еще три года, потому что португальский король не хотел сложить оружия. Изабелла сама командовала войсками, сама управляла осадами и безбоязненно подвергала опасностям свою жизнь в сражениях. Все больше городов и вельмож переходило на ее сторону. В 1479 г., поняв бесплодность борьбы, Альфонс отказался от претензий на Кастилию. Изабелла повсеместно была признана королевой. Незадолго до этого, после смерти отца, на арагонский престол взошел Фердинанд. Началось их совместное управление Испанией. Впрочем, согласно заключенному десять лет назад договору, который строго соблюдался супругами, каждый из них оставался правителем лишь своего королевства.

Первой заботой Изабеллы после признания ее прав стало наведение порядка в стране, вот уже много десятилетий потрясаемой смутами и мятежами; второй — покорение гранадских мавров на юге полуострова. Молодая королева твердо взялась за разрешение этих задач и действовала с такой энергией, что добилась полного успеха в изумительно короткий срок.

Изабелла понимала, что без установления сильной судебной власти ей никогда не сломить своеволия вельмож, и прежде всего занялась реформой судебной системы. Опорой королевских судов она сделала святые германдады (братства). Это были отряды городской милиции, содержавшиеся на общественный счет и создаваемые для охраны порядка. Королева подчинила их королевской власти и, таким образом, получила в свое распоряжение постоянное полицейское войско, состоявшее из 2 тысяч конных воинов и многочисленной пехоты.

В 1485 г. был принят новый уголовный кодекс, очень строгий по сравнению с предыдущим. Самые ничтожные преступления отныне карались членовредительством и даже смертью. Изабелла строго следила за тем, чтобы эти законы исполнялись с беспощадной суровостью. Вельможи противились введению германдад в их владениях, не желая выпускать из своих рук судебную власть, но королева действовала так искусно и твердо, что вскоре новое устройство было утверждено кортесами по всему королевству. Это дало Изабелле возможность обуздать своеволие вельмож, прекратить их войны между собой и подчинить их королевской воле.

Она охотно брала на себя роль судьи и с неутомимым рвением подавляла всякое сопротивление. Так, едва у нее развязались руки, королева отправилась в Андалусию, где уже много лет шла форменная война между сторонниками фамилии Гусманов и семейства Понсе де Леонов. Все королевские города и замки были захвачены здесь вельможами той или другой партии. Обе они, воюя между собой, были одинаково непослушны королеве.

Изабелла поселилась в Севилье, стала принимать жалобы на вельмож, произносила над ними суровые приговоры и так запугала их, что они сдали королеве замки, возвратили государственные имения казне, а частные земли — их законным владельцам. Четыре тысячи человек, опасавшиеся быть преданными суду, укрылись за границу.

С той же беспощадностью действовали королевские представители в Галисии, где было приговорено к смерти множество людей, повинных в прошлом в совершении различных преступлений. 50 замков непокорных вельмож были разрушены до основания. Множество мошенников и грабителей в страхе бежали из страны. На дорогах установилось спокойствие, буйные рыцари почувствовали на себе твердую руку, стали вести себя, сообразуясь с законом.

В 1480 г. кортесы, созванные Изабеллой в Толедо, объявили незаконными все пожалования королевских имений, сделанные Энрике, отменили все назначенные им пенсии, запретили вельможам чеканить монету, отняли у них другие права верховной власти, незаконно ими присвоенные. Им было запрещено строить замки и решать споры междоусобицами. Эту утрату политических прав Изабелла постаралась вознаградить различными почестями. Она привлекла ко двору многих грандов и передала в их руки самые высокие должности. Этикет также придавал большое величие власти королевы.

Все эти меры, кроме установления спокойствия, позволили значительно поднять доходы казны, а это, в свою очередь, многократно усилило королевскую власть. Так, в Кастилии было введено прочное монархическое устройство. Королева имела богатые доходы, могла награждать за преданность и строго карать за ослушание; в государстве водворилось спокойствие, торговля ожила, чеканка дурной монеты прекратилась. Но одновременно с этими положительными достижениями появились первые ростки деспотизма.

Началась жестокая борьба с инакомыслием, сначала религиозным, а потом и политическим. Для борьбы с тайными евреями и мусульманами в 1480 г. был учрежден первый трибунал инквизиции. В 1483 г. великим инквизитором был назначен Торквемада. При нем число инквизиционных трибуналов возросло до 13. В следующие 18 лет было сожжено более 10 тысяч человек; почти столько же лишились имущества и гражданских прав. Кроме того, Торквемадо добился в 1492 г. от королевы повеления о поголовном изгнании всех некрещеных евреев. Не менее двухсот тысяч из них с великими лишениями покинули Испанию. Те, которые предпочли чужбине крещение, постоянно находились под неусыпным наблюдением инквизиции.

В те же годы шло завоевание Гранадского эмирата. Эта война была предпринята по настоянию Изабеллы и почти что против воли ее мужа. Боевые действия развернулись в 1482 г. и продолжались без перерыва десять лет. Гранада имела многочисленное мусульманское население, богатство позволяло эмирам содержать большое войско. Здесь было много крепостей, крутых гор и непроходимых ущелий. Поэтому победа далась христианам нелегко. После первых поражений в 1482 и 1483 гг. Фердинанд упал духом и готов был прекратить борьбу. Но Изабелла не желала уступать. Одетая в латы, она разъезжала верхом перед рядами войска, речами и наградами воодушевляла воинов и вельмож.

Ее стараниями были устроены первые в Европе военные госпитали. За большие деньги она наняла швейцарских наемников и по их образцу постаралась устроить испанскую пехоту. Вскоре в войне произошел перелом. В 1487 г. была взята Малага. Большую часть ее населения обратили в рабов и продали в Африку. В конце 1489 г. сдалась Баса, а в январе 1492 г. капитулировала Гранада. С ее падением кончилось владычество мусульман на Пиренейском полуострове, продолжавшееся восемь веков. Покоренные мавры вскоре разделили судьбу несчастных евреев.

В 1502 г. все, не принявшие крещения, должны были покинуть страну. Мориски (принявшие крещение мавры) жили под постоянной угрозой смерти. В это время королева была уже тяжело и неизлечимо больна. Но до самой смерти она продолжала твердо править страной: принимала доклады, давала аудиенции, писала указы. Ее последние распоряжения касались собственных похорон."

(Все монархи мира. Западная Европа. Константин Рыжов. Москва, 1999 г.)

@темы: Средневековая женщина

---

О свободе в средневековом искусстве - 3 (с)

ЗНАЧЕНИЕ ПИСЬМЕННЫХ СВИДЕТЕЛЬСТВ

При анализе конкретных явлений и памятников нельзя забывать о степени традиционности и новаторства, столь важных для всеобщей истории культуры. Но судить о них следует, во-первых, учитывая меняющееся в Средние века отношение к авторитету древности в целом, во-вторых, не доверяясь беззаветно письменным свидетельствам современников, этому идолу многих историков вообще и историков искусства в частности. Описания памятников в хрониках и иных литературных произведениях, документы об их создании, хартии, путеводители по святым местам и другие письменные источники по истории искусства, сколь бы они ни были занимательны, информативны и объективны, нужно читать, не забывая о том, что текст, по определению, не равнозначен образу, они говорят на разных «языках».

Вместе с тем ценность письменных свидетельств велика, учитывая масштабы утрат памятников, порой плачевную сохранность и фрагментарность наших знаний о них. Однако сопоставление некоторых описаний с дошедшими произведениями искусства зачастую заставляет задуматься над способностью или желанием средневековых писателей более или менее объективно передавать то, что они видели перед собой.

Так, в написанном в XII в. путеводителе по «чудесам» Рима Магистра Григория, человека культурного и большого почитателя Рима и его легенд, челка коня Марка Аврелия превратилась в кукушку, варвар под его ногой — в скорчившегося карлика, отставленная в сторону левая рука императора почему-то держит поводья (которых на самом деле нет и не было). В случае с этим уже упоминавшимся «Марком-Константином» в распоряжении современного историка множество различных источников, создававшихся на протяжении тысячелетия, которые позволяют «корректировать» Григория, хотя в других случаях тот, напротив, подкупает и видимой критичностью к своим информантам, и чувствительностью к эстетическим достоинствам описываемых памятников.

Гораздо чаще историку приходится доверять, или не доверять, какому-нибудь единственному, случайному письменному свидетельству, рисунку, отстоящему от оригинала на несколько веков, чертежу, слепку, гравюре, зафиксировавшим что-то из первоначального облика навсегда утерянных, но важнейших для своего времени изображений, статуй и построек.

Таким примерам несть числа, но нужно искать критерии оценки обьективности подобных «отражений» и косвенных свидетельств, а также знать, какие вопросы мы имеем право им задавать, а какие — нет. Меньше всего они могут рассказать о стилистических особенностях исполнения образа, и это многое отнимает не только у историка искусства, но и у историка, склонного видеть в стиле информацию к размышлению. Однако и письменные свидетельства о создании или нахождении тех или иных изображений в конкретном месте в конкретное время тоже весьма информативны, в том числе для понимания событий европейского масштаба.

Так, из свидетельств современников мы знаем, что в 1120—1130-е годы римские понтифики Калликст II и Иннокентий II на заключительном этапе борьбы за инвеституру вели активную художественную деятельность в Риме и за его пределами. Эта художественная деятельность имела в большой степени политическое значение.

Считается, что Вормсский конкордат 1122 года стал компромиссом, пусть временным, между духовной и светской властями. Совсем не это можно «вычитать» из того, что было изображено в Латеранском дворце по воле Калликста II.

Во второй половине XII века Арнульф, епископ Лизьё, увидел в приемном зале серию изображений римских епископов и Отцов Церкви, попирающих ногами врагов — еретиков и раскольников. Серия заканчивалась фигурой самого Калликста II (1119—1124), воспользовавшегося как подножием епископом Маврикием Пражским, выдвинутым императором Генрихом V в качестве антипапы под именем Григория VIII (явление, типичное в борьбе пап и императоров).

На другой фреске того же дворца Калликст II, опять же попирающий папу-схизматика, получает из рук Генриха V текст конкордата. Перед нами изображение умиротворения, но с очевидным для заказчика и зрителя нюансом: папа восседает на троне победителем, а светский государь стоит перед ним и подносит текст. Жест подношения говорил сам за себя и воспринимался в феодальных категориях.

А в так называемом «Толедском кодексе» (заметим, впрочем, не в монументальной живописи) Калликст II дошел до того, что дал изобразить себя попирающим императора!

Иннокентий II продолжил начинание своего предшественника, и по его заказу во дворце была изображена коронация Лотаря II в 1133 году. Въезд государя в Рим и церемония коронации сопровождались надписью: «Король встал перед вратами и вначале подтвердил честь Рима, потом он стал человеком папы, и тот дал ему корону». Такое утверждение вассальной зависимости императорской власти от папской было уже абсолютно провокационно (нескладно звучащее по-русски «стал человеком папы» значило собственно принесение оммажа, часть ритуала вассалитета). И эти фрески имели прямое следствие в конфликте между Фридрихом I Барбароссой и курией: во время переговоров с папскими посланниками в 1157 году германский император потребовал уничтожения и фресок, и надписей, «чтобы не осталось этого вечного напоминания о споре между духовной и светской властью», как гласил официальный диплом. Это уже чистая политика.

Описание Арнульфа, что немаловажно, дошло до нас в его письме к папе Александру III, который в то время вынужден был вести тяжелую борьбу против Фридриха I Барбароссы и антипапы Виктора II. Комментарий образованного епископа к латеранским фрескам, хорошо, впрочем, известным папе Александру, подтверждает и без того очевидное антиимперское политическое содержание рассмотренной программы и свидетельствует об актуальности и понятности их для наследников Калликста на кафедре Св. Петра.

Александр III заказал уже не фреску, а мозаику (!) на архитраве портика Латеранской базилики (т.е. у всех на виду) с изображением истории папы Сильвестра и императора Константина Великого, в которой была предложена куриальная трактовка знаменитого «Константинова дара» со сценами исцеления папой императора от проказы, крещением и письменной передачей прав на светскую власть в Западной Римской империи (с надписью: Rex in scriptura Sylvestro dat sua iura). Здесь следует отметить, что для средневекового человека иерархическая разница между фреской и мозаикой была принципиальной.

@темы: Medieval

---

(Риш), с Днем Рождения!

---

Как они в такой атмосфере работают?

Причем, всю жизнь? Или это нормально? Я о прелестях работы, когда начальник сидит этажом выше. В принципе, я в этом больничном центре пятый год работаю, всех давно знаю, причем часто работала сверхурочно именно у нынешнего моего босса. Был сплошной позитив. А сейчас я своих коллег просто не узнаю.

Каждый шаг теперь должен фиксироваться бумагой. Входящие - исходящие должны подшиваться, желательно в алфавитном порядке. Должны фиксироваться на отдельных бланках ошибки в заказах (раньше мы их сами исправляли без всякого шума). Кабинет должен быть открыт только в приемные часы. Если кто пришел вне этих часов и стучит, надо открыть, и вежливо сказать, что приемные часы тогда-то. И дать в руки распечатку с приемными часами. А если случай экстренный, надо записать, кто приходил и зачем, и человек должен расписаться. Это ладно. Повесила на стену расписание, и смотрю, когда у меня приемные часы. Но вот и телефон должен быть включен только в приемные часы. Вот, а второй телефон, для прямой связи с шефом, должен быть всегда включен. Третий телефон мой собственный. Сегодня замоталась, и про телефон забыла - тут же звонок от шефа: уже пожаловались, включи телефон. После этого я вообще перестала его выключать, пропади он пропадом. С тремя телефонами в кармане я себя чувствую героиней анекдота.

Люди здесь уже ничего между собой не решают. По каждому вопросу - сигнал шефу. Инициатива не приветствуется. Решения принимает только шеф, даже если этим решением будет "решай сама". Но без одобрямса - ни-ни. Если шеф услышал даже в коридоре, что кто-то с кем-то не любит иметь дело - на ковер. Начинается разговор, который называется "конструктивное решение проблемы". Я бы назвала это передачей сплетен на официальном уровне. Ой... Как люди после этого вообще друг с другом общаются? Я вообще стала бродить молчаливой, с загадочной улыбкой идиотки. Наверное, и это кого-то обидит раньше или позже.

А я еще удивлялась, почему с середины прошлого года люди стали уходить. Кто мог - в более крупные больницы, кто - на пенсию, кто - на долгий больничный. Причем, определенный костяк остается, а вот новые приходящие уходят. И старые работники, которые помнят еще милую атмосферу сельской больнички, которую и я застала. Перестраивают наш центр, перестраивается и работа. Вижу, что многие еще уйдут, потому что работа перестала приносить радость, удовлетворение. Ради которого многие раньше делали и то, что были делать не обязаны. Все стали нервными, раздражительными. Нет больше общих перерывов на обед и кофе - каждый ходит или сам по себе, или с напарницей. Разделяй и властвуй? Но зачем? Причем, сфера-то именно та, где существует огромный дефицит рабочей силы, это ж не менеджеры.

Вроде как вопрос в том, чтобы работать эффективно. Но люди - не роботы, все идет сикось-накось. Я не жалуюсь. Это, скорее, информативный пост. Мне даже искренне любопытно, что из всего этого получится. Но вот трудовых подвигов от меня больше не предвидится. Буду делать от и до, что предписано, и выкидывать из головы все рабочие вопросы, закрывая за собой дверь кабинета.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

О свободе в средневековом искусстве - 2 (с)

КОПИЯ И ЦИТАТА.

Когда историк находит образец, с которого скопирован тот или иной более поздний памятник, это тоже не свидетельствует о бессмысленном подражательстве. Подражание, мимесис, не тождественны подражательству, факсимиле или плагиату.

Термином «копия» медиевисту, как и всякому историку, следует пользоваться осторожно, потому что он зачастую лишает каждый индивидуальный предмет его исторического содержания. Правильнее говорить о «цитировании». Напротив, чудотворные иконы именно копировались, иконописцы и заказчики воспринимали их как копии, списки, но решались при этом не художественные, а в большей степени религиозные или политические задачи.

Чаще всего подобное заимствование было культурно обосновано, оно рассказывает нам об общественных и политических союзах или, наоборот, конфликтах ничуть не хуже, а иногда и объективнее, правдивее, чем письменные свидетельства.

Неверна распространенная среди многих ученых презумпция большей объективности записанного слова перед «образом».

Например, историки архитектуры знают, что небольшая молельня в Жерминьи-де-Пре близ Орлеана связана со знаменитой Аахенской капеллой, поскольку была создана по заказу Теодульфа, епископа Орлеанского и аббата Флёри. Для нас это знак определенного культурного единства в среде придворной образованной элиты, «Академии» Карла Великого, ведь Теодульф был одним из самых талантливых ее представителей.

Аахенская капелла внутри

Внешний вид

Строя себе дворец с церковью, он не мог не ориентироваться на императорский образец. Однако первое письменное свидетельство этой связи двух памятников относится только к Х веку. Точно так же никто не отметил письменно, что Аахенская капелла, в свою очередь, была «слепком» с равеннского Сан-Витале, хотя известно было о перевозке колонн и других материалов из Италии за Альпы и о том, что Карл, бывавший в Равенне, восхищался этим образцом ранневизантийского зодчества в позднеантичном имперском городе.

Сан Витале внутри

Внешний вид

Теодульф, конечно, ориентировался на нечто вроде аахенской «моды», на эстетические вкусы, царившие при дворе, одним из законодателей которых он сам и был. Но будучи человеком неординарным и смелым, он не побоялся использовать иные архитектурные модели, среди которых исследователи находят как далекий Эчмиадзин в Армении, так и небольшие храмы родной для Теодульфа Испании (Санта-Комба в Галисии, Санта-Мария де Мельке близ Толедо). Результат: перед нами здание в высшей степени новаторское и оригинальное, оригинальное в рамках традиции и соответствующее этикету каролингской культуры.

Санта Комба



Для каролингской элиты, чтобы почувствовать единство Жерминьи и Аахена, видимо, было достаточно уже того, что в центральном пространстве обоих храмов стояли колонны, пусть и с различными конструктивными функциями. В Жерминьи они были как бы «цитатами» Аахена, а в Аахене — Равенны. И этому единству не противоречило то, что королевская капелла — восьмиугольная, а схема церкви Теодульфа — так называемый греческий равносторонний крест с апсидами по всем четырем сторонам.

Совсем уж парадоксальным современному сознанию покажется то, что в архитектурной эстетике Средневековья круглая пространственная форма воспринималась как указание на квадратную или, скажем, восьмиугольную. Образованному и чуткому средневековому зрителю достаточно было нескольких заимствованных элементов, зачастую перегруппированных, чтобы почувствовать неразрывную связь между произведениями: оригиналом и копией.

Точно так же бросающееся в глаза несоответствие не мешало им видеть в бронзовой волчице (или медведице?), сидевшей перед ааехенским дворцом, Капитолийскую волчицу. Те из них, кто бывал в Риме, знали, что «мир вскормившая волчица» стояла на площади перед папским дворцом в Латеране, поэтому и дворец Карла тоже назвали «Латераном», и это идеологически важное наименование значило для умов того времени больше, чем реальное несоответствие двух волчиц. Агнел Равеннский, современник событий, рассказывает, что Карлу, после императорской коронации 800 года остановившемуся в Равенне, так понравилась конная бронзовая статуя Теодориха, что он приказал увезти ее на север и тоже поставить перед своим «Латераном». Император якобы сам заявил, что никогда не видел ничего более прекрасного.

Должны ли мы верить на слово ему и хронисту? Была ли красота причиной экспроприации или более важным следует считать культурно-политическое чутье новоиспеченного возродителя западной Империи, решившего как бы собрать у себя дома имперские «святыни», способные конкурировать с таким же имперским изобразительным комплексом, который он только что видел в папском Риме?

Напомним, что там же, перед Латераном, видимо, со времен Григория Великого стояла и конная статуя Марка Аврелия, идентифицировавшаяся чаще всего, но не всегда, с Константином (средневековые путеводители по Риму называют ее caballus Constantini).



Не дошедший до наших дней равеннско-аахенский «Теодорих», судя по описаниям разного времени, иконографически был так же мало похож на римского «Марка Аврелия-Константина», как сидящая волчица (медведеца?) на стоящую волчицу (без близнецов, приписываемых Антонио Поллайоло), но все же достаточно, чтобы сыграть в глазах придворной элиты заданную ему идеологическую роль. За такими несоответствиями от нас не должны ускользать важные детали культурных связей и идеологии каролингского времени. Не случайно Ангильберт, член придворной Академии, в «Поэме о Карле Великом» (I, III, 97—98) писал об Аахене как о «втором Риме».

Итак, ни один памятник, как литературный, так и фигуративный, на протяжении всего средневекового тысячелетия не копировался полностью. Это хорошо видно на многочисленных примерах репродукции иерусалимского храма Гроба Господня.

Его форма, совмещавшая в себе базилику и ротонду, была достаточно специфической и, следовательно, воспроизводимой и узнаваемой. Однако это далеко не всегда было возможно, потому что Иерусалим был во всех отношениях далек от христианского Запада. Воспроизведение реальных форм могло заменить уже простое заимствование посвящения: самого имени Гроба Господня было достаточно для того, чтобы типически и фигурально даже скромная молельня воспринималась как напоминание о далекой святыне.

Не случайно такие «иерусалимы» часто возникали при кладбищах: символически они должны были напоминать верующим, пришедшим сюда для поминальной молитвы, о грядущем воскресении. Такая меморативная функция храмов, не только посвященных Гробу Господню, очень важна для понимания священной топографии всего западнохристианского мира, пересеченного по всем направлениям путями паломников.

@темы: Medieval

---

О свободе в средневековом искусстве - 1 (с)

Увидела на ЖЖ ссылку на статью Олега Воскобойникова по теме. Начало понравилось:

«К чему в монастырском клуатре, где братия предается чтению, эти смехотворные чудовища? Эта странная уродливая красивость и это красивое уродство? Что здесь делают грязные обезьяны, дикие львы, страшенные кентавры, полулюди-полузвери, пятнистые тигры, сражающиеся рыцари, трубящие охотники? То при одной голове увидишь множество тел, то на одном теле — несколько голов. То у четвероногой твари — хвост змеи, то рыба красуется головою зверя. Смотришь: спереди — конь, сзади — коза, или наоборот: рогатая голова покоится на туловище лошади. Повсюду является взору такое немыслимое разнообразие форм, что скорее будешь читать на мраморе, чем листать книгу, и весь день глазеть на эти произведения, вместо того, чтобы размышлять о Божием законе. Боже праведный! Если здесь не стыдятся глупости, то пусть хотя бы пожалеют средств!»
(Бернард Клервосский, 12-й век)

ПРОБЛЕМЫ ТЕРМИНОЛОГИИ И ХРОНОЛОГИИ

Объединяющей задачей истории «гражданской» и истории искусства является реконструкция прошлого культуры и развития человека как вида, способного, в отличие от других живых существ, к духовной, культурной деятельности. И здесь сразу же встает вопрос хронологии. Что значат для историка термины вроде «предкаролингского», «каролингского», «оттоновского», «романского», «готического», «проторенессансного» и т. п.?

Сами историки искусства все настойчивее подвергают критике применимость подобных понятий для объяснения сути художественных процессов. Тем более закономерен вопрос о том, почему, скажем, витраж должен развиваться в том же ритме, что и феодальный линьяж, куртуазная поэзия или полифоническое пение, хотя эти явления истории культуры в Западной Европе совпали по времени?

Наверное, некоторое удивление может вызвать утверждение, что «классика и барокко существуют не только в Новое время и не только в античной архитектуре, но и на такой чужеродной почве, как готика» (Вёльфлин). При этом Л.Б. Альберти, Л. Валла, Дж. Вазари называли «готикой» все, что для них ассоциировалось с «устаревшей манерой» и «варварством», и они вряд ли согласились бы со смыслом приведенного выше постулата классика искусствознания XX столетия. Между тем, все по-своему правы.

Нас эта видимая терминологическая неясность тоже может сильно запутать. В средневековой Европе не было такого времени, когда повсюду главенствовал бы единый стиль, который мы могли бы без множества оговорок обозначить одним из привычных нам названий.

Жизнь художественных форм, при всем желании некоторых историков искусства, не подчиняется законам, описанным Дарвином в «Происхождении видов». Художественные формы не просто эволюционируют, но сосуществуют, противоборствуют, влияют друг на друга, кочуют из страны в страну, неся с собой заложенные в них определенные культурные и политические ценности, всякий раз заново и по-новому их переосмысляя и перерабатывая. В этом одна из характернейших и интереснейших особенностей жизни средневекового искусства: оно руководствовалось универсальными — христианскими — задачами, служило универсалистскому институту — Церкви, но язык его представлял собой, если угодно, бесчисленное множество «диалектов».

Некоторые из этих диалектов, например скульптурные школы Бургундии, Тулузы или нижнего течения Арно в Тоскане, зачастую существовали совсем недолго, не выйдя за рамки одного, иногда двух поколений мастеров, на небольшой территории, оставляя после себя несколько шедевров, множество памятников второго порядка, но никакой долговечной местной традиции. Однако благодаря всеобщности тем, идей, художественных задач, развитие искусства никогда не прекращалось, а шло скачками, чередой «ренессансов», как сказал бы Панофский. Для понимания этого общего развития — не только искусства, но и всей культуры — важен каждый фрагмент.

Мы должны работать над созданием такого представления об историческом времени, которое сложилось бы в сетку различных временных координат, где инерция одной сферы может сопровождаться и компенсироваться динамикой и достижениями в другой. В истории средневекового искусства, как и любого иного, бывали периоды напряженных исканий и эпохи с относительно умеренной фантазией, со слабо выраженной способностью к развитию и самообновлению.

«Тотальная» история культуры вырабатывает (и должна постоянно перерабатывать) периодизацию, более нюансированную и сложную, чем та, к которой привыкли историки, с одной стороны, и историки искусства — с другой. В этом — одна из многих задач, над решением которых, как следует с радостью признать, ученые смежных дисциплин в последние десятилетия много и успешно работают сообща.

ИСКУССТВО, РЕЛИГИЯ И ЦЕРКОВЬ

В эпоху главенства христианской религии искусство действительно формально служило Церкви и решало те же мировоззренческие задачи, но пользовалось при этом собственными выразительными средствами. Поэтому не следует путать художественные и религиозные задачи. Ни в одном из своих жанров, будь то архитектура, скульптура, мелкая пластика, монументальная или книжная живопись, витраж или иконопись, средневековое искусство почти никогда не было просто иллюстрацией каких-либо доктрин: религиозных, политических, философских или иных.

Но самой своей свободой и изобретательностью, богатством выразительных средств и индивидуальным мастерством художник помогал — как мы увидим ниже — эти доктрины вырабатывать. При этом, как ни парадоксально, обычно он не обладал достаточным уровнем общего образования и стоял в общественной иерархии довольно низко! Симптоматично, однако, что кодификатор западной, то есть латиноязычной, литургической практики, человек, обладавший несомненным эстетическим чутьем, епископ Гильом Дуранд (XIII в.) в монументальном «Распорядке богослужений» (Rationale divinorum officiorum) цитирует Горация:

Знаю: все смеют поэт с живописцем — и все им возможно,
Что захотят.
(«Наука поэзии». Ст. 9. Пер. М. Дмитриева)

И поясняет, что «различные истории Ветхого и Нового Заветов художники рисуют по своему усмотрению».

Так рассуждали многие. Еще при Карле Великом, около 800 года, придворные богословы, полемизируя с греками, только что восстановившими тогда иконопочитание после первого витка иконоборчества, в так называемых «Карловых книгах» (Libri Carolini) признавали значительную формальную свободу художников. Библия, как известно, была Книгой для всех сфер жизни. Она же не могла не стать источником канона для искусства. И привязанность средневекового христианского искусства к заранее заданным формулам, его общеизвестная каноничность не являются доказательством какой-либо однообразности.

Практически любая институциализированная религия с подозрением относится к фантазии, средневековое христианство в частности. Но история средневекового искусства показывает, что фантазия художников не только терпелась Церковью, но и поощрялась.

@темы: Medieval

---

Jane Alif, привет!

---

Пифагоризм

Пойти получить нумерологический Квадрат Пифагора и узнать про склонность к наукам и здоровье: uborshizzza.livejournal.com/796618.html

[J]Бред какой-то...[/J]

@темы: "нетягостная бредь"

---

Ода Алану Рикману

Поймут только снейпоманы

14.02.2010 в 20:07

Пишет  Illery:

Для себя, старая статья Рикман/Снейп
Читала давным-давно, сейчас сохраняю, чтоб не потерять, автор, скорее всего, dv aka ведьма

toronto, 05.04.2002
dv aka ведьма

alan sydney patrick rickman as professor severus snape,
the potions master
алан сидней патрик рикман в роли профессора зелий
северуса снейпа

"...and call of chrisssstmasssss!"
george, sheriff of nottingham*
отмените рождество – оно не понадобится.
этот текст уже был написан. мне просто потребовалось переписать его другими словами.

итак, сегодня мы поговорим о том, как алан рикман играет профессора северуса снейпа, и почему этот простой акт лицедейства оказывает такое убийственное воздействие на зрителей.
для разбора феномена мы располагаем ровно девятью эпизодами.
1. первый взгляд на мальчика со шрамом (после сортировки)
2. наезд на гарри на первой лекции (учитель зелий)
3. на хэллоуин (от стола в подземелья)
4. после инцидента с троллем (над оглушенным троллем)
5. квиррелл получает башкой об стену (сцена с плащом-невидимкой)
6. пожелание удачи перед игрой (наезд на трио в столовой)
7. спасая глупого гарри (контрзаклинание на матче)
8. наезд на трио после экзаменов ("up to something")
аплодисменты слизерину (заключение)

речь у нас сегодня пойдет не о всех эпизодах. и не только о фильме.

запоздалый дисклеймер: этот текст пишется исключительно для узкой группы не вполне нормальных читателей и зрителей. я честно предупреждаю, что текст следует воспринимать в качестве таблетки валиума для людей (преимущественно девушек и женщин с внезапно развившейся слабостью в коленях и помутненностью рассудка), кто попался на острый крючок из двух латинских буковок ss, пропитанных ядом не вполне ясного, но явно змеиного происхождения.

а случились с некоторыми из нас сдвоенные potions, те самые potions, которые строго-настрого запрещены уставом школы ведовства и магии хогвартс.

итак, в одном фиале у нас будет созданный легкой рукой госпожи дж.к. роулинг potions master severus snape (профессор северус снейп), омерзительный отрицательный персонаж и злой гений милого и заслуженно любимого читателями гарри поттера. не столь однозначный, как сначала кажется, и не столь омерзительный, как кажется постоянно, пока читаешь (до самого конца iv книги).

в другом же сосуде нам выдали мистера алана рикмана (alan rickman) – одного из самых неоднозначных британских актеров, которому пришлось дожить до 55 лет, чтобы осуществить свой прорыв к широкой всемирной аудитории, узнавшей после фильма о гарри поттере его имя.

теперь смешиваем... все летит на воздух!

я здесь, наверное, не буду писать о заслугах мистера рикмана, ибо они стоят отдельного упоминания, но, на самом деле, не такой уж он и неизвестный. всякие эмми, золотые львы и призы гильдии киноактера у него есть, звездой его называют, фэндом у него достаточно обширный и многие уже годы преданный, а главное – ему достаточно буквально секунд экранного времени, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, кто главный на съемочной площадке.

мало того, что мистер рикман – актер, богато одаренный от природы, но, как всякий гений (да, недооценки мы не допустим) он свой дар отшлифовал и знает, как им пользоваться. если не придерживать за пазухой одну из основных мыслей, которые я хотела тут выплеснуть, скажу: он доигрывает свои эпизоды до того момента, когда зритель уже вот-вот готов найти дыхание и закричать "довольно, отпусти!" он этот момент знает, и до крика дело не доходит. но подобную степень владения экранным временем и дыханием зрителя я, пожалуй, не встречала вовсе.

алан рикман не строит страдальческих или псевдострадальческих лиц (как кевин спейси или робин уильямс), не жонглирует бровями, как французские актеры (или как предполагают авторы снейповских фан-фиков), не изгибает без конца рот в тонкой усмешке (как рисуют себе все те же smitten его образом авторы). он практически ничего не делает, как настоящему гениальному актеру и положено. я остановлюсь на этом позже, но мысль о благородном недеянии подтверждают его фото в образе ss для журналов. так, на фото в подземельях – в кресле возле стола с алхимическим оборудованием – я раньше могла смотреть без конца. снимок ведь не передает мимику, голос, пластику, но в нем и без этого все есть. а что есть? ну как, что? есть – взгляд, есть поза, есть человек. и этот человек, собственно, породил то безумие, которое бушует на просторах роулингомании, кое-где уже потихоньку перехлестывая поттероманию как таковую.

сразу оговорюсь: временное недеяние и полное некривляние не равняется малой энергии. тут мы переходим ко второму приему, которым пользуется мистер р., выстраивая на отведенных ему минутах экранного времени своего героя.
уж и не знаю, делает он это обдуманно или интуитивно. но… он восхитительно неровен.

подвергнем жестокой вивисекции эпизод с первой лекцией.

ну, во-первых, спасибо крису коламбусу:

в эпизоде "первый урок по зельям" вовсе нет музыки. мы слышим гулкие звуки подземелий, почти страшную тишину, и тот самый сопровождаемый полетом на цель голос, который создал рикмановскому снейпу легион поклонников сразу же после выхода второго трейлера еще до фильма (а ведь там была всего одна фраза, пять слов: "mister potter—our—new—celebrity"). ура – ар дали сыграть на одном из его самых лучших инструментов – ну да, мы уже все знаем эту мантру: "если бы бархат мог говорить, он говорил бы голосом рикмана". и он это делает. ух, как же это страшно! и прекрасно! "you don't know?.. pity… clearly, fame isn't everything, mister potter."

но я начала не об этом. отвлеклась.

то, что делает рикман со зрителем, совпадает с методом закаливания дамасской стали. только зрительская сталь не закаляется, а тихо (или со стонами) впадает в кому.

итак: дверь класса, шаги, дверь выносит на зрителя ударом (кажется, вообще, ногой), влетает он. буря, натиск, плащ летит, параллельно полету идет ровный текст: "there will be no fullish wand waving or silly incantations in this class…" о, мама… и все. мы встали. встали к кафедре. замерли.

…ффух. тишина в классе. класс обводится взором пустым и холодным (как может быть холодным взгляд черных глаз, – природе не понятно, но он таков. он мертвен, как и описано у роулинг, и глаза напоминают "черные туннели" до такой степени, до какой просто невозможно это представить, тем более, у человека с такими выразительными глазами, как у рикмана).

мы играем какую-то особую роль – то ли летучей мыши, то ли ворона. "however for those select few who posess the predisposition..." (обратите внимание на его взрывные согласные t и p), голова поворачивается, глаза гипнотизируют "своих".
дальше нам дарится тот самый пятисекундный проход на цель (на мальчика со шрамом. "then again, maybe some of you have come to hogwarts in possession of abilities so formidable that you feel confident enough to not—pay—attention!"), глядя даже на компьютерную версию которого, лично я милосердно лишаюсь сознания.

ну, поехали. вернее, полетели. мы расправляем черные крылья (довольно сложного кроя, кстати) плаща так, чтобы они чуть взметнулись, левая рука плавно делает живодерское движение пальцами, высвобождаясь из того самого рукава, который, как мы знаем, скрывает черную метку (обалденный, обалденный костюм, господа. эти белые полоски манжет с треугольными вырезами и этот белый воротничок, я уж молчу про непередаваемой элегантности куафюр, обязательно сделаю себе такую стрижку, – так вот, все это делает из рикмановского снейпа не то непотребное существо, которое описано в книгах, а байронически облагороженного вампира… не для бедных, нет. для крайне богатых)… так о чем бишь я?.. так вот, левая рука делает очень страшное живодерское движение, затем еще полувзмах крыльями, и мы над целью, встали, упершись рукой в стену. бедный гарри, merlin help him. правильно сделали в фильме, что убрали его дерзость в ответ – "спросите, мол, гермиону, она же знает". какая там дерзость?.. не свалиться бы со стула.

это совершенно серьезная сцена, и проведена она на полном серьезе. больше полностью серьезных сцен рикман в фильме не играет.

но главное, что тут важно для нас в его герое, – это лихорадочная смена затаенности и вот этого броска черного аспида (о, да, я понимаю, только что говорила про вороновы крылья… ну не знаю! все равно бросок абсолютно змеиный), и снова, на грани остановки сердца зрителя, – покой. ложный покой и очень пугающий.

пойдем ли мы дальше?

готовы ли мы?

так ли глубоко мы сидим в этой яме, так ли крепко скованы наши руки и ноги, так ли горит у нас голова? мы теряем слушателей? ничего. до конца дойдут самые связанные, самые пылающие челом.

продолжим.

та же лихорадка со сменой агрегатных состояний: полная недвижимость – бросок повторяется еще дважды – когда квиррелл кричит "troll in the dungeons!": возле стола – мы выслушиваем, что произошло, и кидаемся прочь (своими особыми путями, всегда своими!) и после ночной разборки с квиррелом в темном коридоре.

я склонна думать, что этот штрих-пунктир по системе "покой-бросок" – один из ключей к образу снейпа.

у роулинг он постоянно "прячется в тени". он вообще не лезет на авансцену, что не мешает ему быть умнее и коллективно умных маленьких эмпириков – трио гарри-рон-гермиона, и всеблагомудрого директора, подобно атланту держащего на плечах груз магического мира, а уж что говорить об остальных преподавателях?.. даже ошибаясь, как в третьей книге, где звучит столь трогательный дуэт на луну, исполняемый собакой и волком, даже сам становясь жалкой жертвой своей с детства не зажившей раны (ибо что, как не память об унижении и насмешке, может толкнуть такого персонажа, как северус снейп на, честно скажем, открытое стремление к убийству), именно он приходит в shrieking shack, он, а не директор.

да что говорить, умнее северуса в хогвартсе зверя нет. хотя он и постоянно терпит поражения от малышни в силу издержек своего дурного характера. посмотрим (дай нам трисмегист), как это все сыграет мистер рикман. мне очень хочется не потерять интерес к эпопее до третьего фильма.

но вернемся к приятному. к тому, что уже есть.

и позвольте мне тут неконструктивно взвизгнуть. мистеру рикману исполнилось 56 лет, играет он человека на 20 лет младше себя. правда, роулинговский снейп и смотрится старше, но… в общем, все получилось правильно.
сцена с троллем дарит нам несколько совершенно упоительных крупных планов, и пусть в меня кинут камень те, у кого повернется язык сказать, что этому человеку больше 36 лет.

но эта сцена проводится на грани комедии. какую кислую рожу корчит снейп на тролля и на детей! как прикольно он закрывает свою оцарапанную коленку плащом, делая гарри большие "страшные" глаза! "ой, баюс, баюс"©! как многозначительно он смотрит, уходя, на квиррела. скоро, скоро квиррел…

да. это одна из моих любимых сцен. иссиня-черная и исполненная угрожающего шепота. о, как ему веришь, этому шепоту, тем угрозам, которые он несет! "you do not want me as your enemy, quirrell… you know perfectly well what i mean... we'll have another little chat soon, when you have enough time to decide where your loyalties lie…"

еще один сногсшибательный контраст, который даже при воспоминании о том, что там творится, кидает в жар и холод: опять стремительный, но на этот раз сопровождающийся прямым рукоприкладством бросок, квиррел получает башкой (вольдемордой) прямо об стену, при этом голос нашего героя остается мягким, упругим, спокойным и играющим на ваших нервах ровно в том месте, за гранью которого нас уже ждет реальный обморок.

дальше идет нечто типично рикмановское – театральная пластика на службе сюжета – жест, которым он пытается поймать гаррин плащ-невидимку – очередной духоперехватывательный шедевр.

…вообще, я даже начинаю сомневаться, что бы стал мистер р. делать в какой-нибудь главной роли. если ему полуминуты достаточно для того, чтобы ты был счастлив, то что он сделает с тобой за целый фильм?.. не знаю. надо посмотреть месмера и распутина. вероятно, делает что-то, за что получает сразу золотых львов, эмми и приз гильдии киноактера.

собственно, хотя я об этом и не хотела пока писать – и в die hard, и в робин гуде его роли были подрезаны и уредактированы именно с целью не дать одеялу полностью уползти в выразительные руки алана рикмана от выразительной челюсти брюса уиллиса или, тем более, выразительного пузика кевина костнера. и все равно, считается, что именно рикмановские роли спасли эти фильмы от полного небытия. на самом деле, верится. это ведь даже по фотографиям видно.

но вернемся в хогвартс.

квиддитчный sequence. вначале милейший наезд на малышню в столовой, где все хорошо, но особенно хороша игра темпов быстро-медленно во фразе про little game of quidditch: "good luck today, potter. then again, now that you've proven yourself against the troll a little game of quidditch should be easy work for you... even if it is against… slytherin".

а на самом матче мы получаем свое главное угощение – сцену контрзаклинания. там все восхитительно. абсолютно шедевральный грим, костюм – от чумовых пуговок на брючине по-над теми самыми обалденными туфлями черного лака, которые можно разглядеть вот здесь и здесь, до какого-то безумно элегантного черного шарфа вокруг горла, красных вампирских губ, читающих заклинание, глаз, держащих глупого бедного гарри на метле (и почему-то наплевать ему на свой родной слизерин) и, наконец, полный катарсис – голова опускается (убрать огонь; полное присутствие духа), рывок назад, волосы по лицу, глаза метнулись – видел ли кто-нибудь, что произошло? жив ли поттер?.. ...о, боже. хорошо, можно не поверить мне, насколько это убийственно прекрасно, можно еще раз почитать других. ну что, казалось бы, что такого? а вот ведь… тут мы и вправду теряем сознание. и не потому, что волновались за гарри.

еще одна врезка. алан рикман начинал свою карьеру как художник-дизайнер. он всегда импровизирует на съемках. он принимает участие в создании костюмов и причесок. что-то мне подсказывает, что внешняя сторона образа создавалась им совместно с костюмерами и парикмахерами.

к счастью, от северуса снейпа в фильме нам осталось два крошечных эпизода.
перевели ли мы дух?.. готовы ли мы?..
надо, надо. как говорит elia, "страшись, офелия, страшись, сестра". страшись, но смело иди вперед.

итак, у нас осталась одна презабавная сцена с наездом на ребятишек после экзаменов. "good afternoon. now what would three young gryffindors such as yourselves be doing inside on a day like this? be careful. people сould think that you are… up to something". тут не страшно. тут просто ужасно здорово, мы видим, что рикман прикалывается, что снейп прикалывается, что он просто отгоняет детей от того страшного места, куда, как он видит, их неизбежно несет, и лишний раз показывает, кто осуществляет за всеми "глаз да глаз". да, he is watching, именно этим он и занимается помимо своих сложных разборок с добром и злом в мире и в себе, с черной и белой магией, со своим болезненным прошлым и не менее болезненным будущим.

и, как ни странно, в этом занятии у него нет соперников тогда, когда автор дает ему действовать.
нет, все же еще одна врезка. никогда не соглашусь, что роулинг написала такого снейпа. она написала саркастичного, жестокого, intimidating, несправедливого, склонного к наездам, профессионального, бесстрашного (да-да, это совершенно явно определяется по ряду эпизодов), таинственного, много пережившего, действующего не по возрасту прозорливо, но крайне, крайне, неприятного человека. во всех смыслах неприятного – и по характеру, и внешне.

недаром обижаются ее старые учителя и большая часть читателей считает снейпа вторым главным злодеем в книге после вольдеморта. что ж, если бы коламбус привлек к роли тима рота (tim roth), такого снейпа мы бы и получили. сомневаюсь, что мы бы получили эту пластику на манер жидкой ртути, это в равной мере мастерское владение всей атрибутикой, данной актеру, включая одежду, ну и, конечно, этот голос.

фильм кончился. аплодисменты. в конце нам показывают снейпа, аплодирующим своему дому, эта сцена тоже автопародийна – в ней ар играет почти маньяка, это для фильма, не для образа. но в ней он снова batlike и пустоглаз.
тут мы прощаемся. остались только фотографии.

на том снимке в подземельях имеется полный спектральный анализ:

• noli me tangere
• я пережил столько, сколько вам не расскажет ни одна книга
• я все вижу
• не подходи
• а если подойдешь, пеняй на себя
• сейчас я сижу, но если я встану…
• умри все живое (особенно, если ты женщина, но это, якобы, не подразумевается)
• noli me tangere.
все,
"see me later, potter."

p.s.

• алан рикман часто носит длинные рукава, почти закрывающие кисти рук
• алан рикман изысканно выражается и обладает мощнейшим "присутствием"
• алан рикман полагает, что в актерском деле важнее всего слушать, что говорит партнер, он склонен наблюдать
• алан рикман умеет смотреть в камеру так, как не умеет это делать ни одна супермодель, и это притом, что ему не 26 лет, он не девушка и не какое-нибудь, прости господи, дикаприо
• алан рикман несет в себе столь гремучую смесь печали и веселья, что, смотря на него, раскалываешься пополам, не зная, улыбаться или плакать.
он почему-то садистичен в красивом, искусственном стиле
он ужасно несчастен
он гипнотичен
он весел
он один
он единственный в своем роде, и боюсь, что последний
он собирал этот образ из кусков всю жизнь
и да, его не должно быть много. иначе он не вынесет сам себя.
see you later, professor snape!
toronto, 05.04.2002
dv aka ведьма

@темы: "Harry Potter etc."

---

taknebivaet, приветствую!

День такой сегодня, как раз для этого рецепта:

---

Ну ведь хорош!

@темы: "музыка"

---

Про любовь

Валентинов день, любовь и сердечки в воздухе и сетевом пространстве... Давайте вспомним наши Великие Любови? Самые светлые, самые страстные, которые в принципе не могли плохо закончиться, потому что их объектами были чисто фиктивные личности. То есть, это были счастливые любови, и их всегда приятно вспомнить! Заодно и картинке поискать, и визуализировать Кто хочет - жду в комментах.

Наверное, я - особа непостоянная, потому что у меня таких любовей набралось совершенно неприличное количество - особенно в младших классах средней школы. Не сердце, а постоялый двор средних размеров, потому что большую часть своих прошлых любовей я любить продолжаю.

Моей первой Великой Любовью был Сергей Есенин, его я полюбила еще в 4-м классе.



В пятом я любила Ихтиандра. Потом я его основательно забыла до прошлого года, когда фильм "Человек-амфибия" снова показывали по ТВ. Глянула на свою детскую любовь - и пожала плечами.



Ну ничего, я и в пятом классе любила одновременно с Ихтиандром еще Юлия Цезаря и Александра Македонского!





В шестом моей Главной Любовью стал Атос



Седьмой и восьмой класс - это сразу Петр и его "мин херц" Алексашка, хотя Алексашку я любила больше:



А потом я стала старше, и в девятом меня приложило всерьез, причем к самому странному типу, Роману Хлудову из "Бега". Я даже никогда об этом подружкам не рассказывала



Хотя одновременно мы с подружками коллективно любили загадочного Жоффея де Пейрака



Одна из моих самых лучших подруг любила Питера Блада, поэтому я слегка трепыхнулась и в пиратскую тему, но воспринять пиратов в романтическом свете как-то не вышло, рельные знания по сабжу стали уже мешать романтической влюбленности. Ничего, Джек Спарроу не так давно сумел на время растопить мое сердце, потому что воспринять настоящим пиратом я его не смогла



Потом я увлеклась в классе 10-м и на первых курсах института Джеком Лондоном



Но ему пришлось бороться за мое сердце с Аленом Делоном, и Ален победил



Потом я навсегда влюбилась в Шерлока Холмса...



И в Корвина из "Хроник Амбера"...



И уже много лет я верна то ли Снейпу, то ли Рикману, а вернее, какому-то совершенно новому персонажу, который похож на рикмановского Снейпа



А вот этим сабжем отношения у меня очень странные. Я не то, что просто его люблю, он - часть моей души, ее наиболее здравомыслящая часть. Знаю, что никто мне не поверит, но я не про мускулы Я не зацикливаюсь на этих мускулах, потому что это же Конан, конечно, у него мускулы, но фишка в другом. Простая, прямая линия поведения без дурацких умствований и вечных дилемм, вот за что он мне дорог.



Были и другие. Целая куча анархистов во главе с Нестором Ивановичем и Лёвой, Штирлиц, невероятное количество индейцев, которых сыграл Гойко Митич, Яшка-цыган из "Неуловимых"... Да разве всех упомнишь ))

Ну, благодаря всем им я всегда была и остаюсь гораздо счастливее, чем предполагает реал

@темы: Счастье есть!, "Грани миров"

---

Освит, с прибытием!

---

Развлекушки

Серьезных записей сегодня не будет, так что развлекаюсь.

Пара строчек о тебе

Ваше имя Ты похожа на... Кошку. Гуляешь сама по себе, но всё равно рано или поздно захочешь куда-то вернуться. Глубоко в твоей душе таится... Страх. Хотя тебя и считают бесстрашной, на самом деле тебе очень страшно, особенно в ситуациях, когда ты бессильна, а помощь нужна срочно и именно от тебя. Так же тебе страшно за жизни своих близких людей. Тебе не хватает... Взаимопонимания. Иногда ты думаешь, что тебя никто не понимает. Больше всего ты любишь... Животных. И не важно каких) В твоём теле живёт душа животного... Кошки. Ты нужна всем, а тебе в основном никто не нужен. Ты - свободная и независимая личность, однако порой хочется поэксперементировать) Картинка, которая характеризует тебя...

все гадания на aeterna.ru

Тест утащен у  Эльвинг

@темы: "нетягостная бредь"