Хороший совет!!!

Что мне делать?

Ваше имя Забить на всё

все гадания на aeterna.ru

Хииии, у меня на любимой футболке именно изображение развалившегося кота и надпись: "Забей на всё!"

@темы: "нетягостная бредь"

---

В отделе игрушек

В субботу нам предстоит посещение мужниной родни по поводу дня рождения его старшего брата. Получилось так, что в этот же день отмечает день рождения одна из младшего поколения, то ли 5, то ли 6 лет. Отправилась я покупать девочке подарок.

Плюшевые звери отпадают, девочка живет на ферме, где есть в большом количестве все те животные, которым на ферме жить полагается.
Игрушечные кухни и пупсы - тоже, потому что дети там с самого младшего возраста крутятся около взрослых, принимая участи по силам в делах настоящих.
Идеей мужа была кукла. ОК, подошла к полке с куклами... Хмммм... Я просто не посмела купить никого из этих губастых и грудастых, подозрительно-силиконовых красоток в сетчатых чулочках, с одновременно глупыми и наглыми физиономиями Интересно, чье подсознание прорвалось в созданиии этих уменьшенных копий неотразимых дамми? Теперь я понимаю, почему многие мамаши эти шедевры бойкотируют.





Потянулась я к Драконову Замку, но продавец заметила, что не видела, чтобы его покупали девочкам - только мальчикам. Выяснилось, что покупают девочкам: "Хелло, Китти". Я действительно вспомнила, что читала об этом, это просто детский хит, маст би. Ну что, купила. Набор бело-розовых, чудовищно-платмассовых украшений, с аляповатым зеркалом и шкатулкой в форме кошачьей мордочки. По-моему, ужас.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Pale Enchantress, приветствую!

Поскольку у меня сейчас крестовопоходный период здесь образовался, приветствую вот этим роликом на тему битвы, в которой точно участвовали женщины. Хоть так представить, что там творилось.

---

Оле-Лукойе, добро пожаловать))

---

О новом атеизме - 2

Как и обещала, публикую отзвуки по статье Илзе Пааккинен о новом атеизме, которая у меня переведена здесь:
mirrinminttu.diary.ru/p98617334.htm#more1

Илзе Пааккинен отвечает в новой статье «Термины атеизм и антирелигиозный новый атеизм не являются синонимами» в Helsingin Sanomat от 8.03.2010. А ниже переводы высказываний из дискуссий.

«Атеизм и новый атеизм – это не синонимы. Атеизм – это общее представление, включающее в себя и умеренные, и фанатические течения. В своей статье я рассматривала не атеизм, а антирелигиозный новый атеизм.

Я не называю новый атеизм религией, а сравниваю его с религиозным или любым другим идейным фанатизмом.

Разумеется, по сравнению с высказываниями Кристофера Хитченса «Бог не велик – как вера отравляет всё», Ричард Довкинс производит впечатление человека более мирного, но он, например, сравнивает веру с чумой, добавляя, что истребление веры займет больше времени, чем истребление чумы. Его отношение к религии агрессивно.

Для антирелигиозного нового атеизма типично устанавливать границы проявлениям религиозности. Один мой оппонент пишет: «атеисты не имеют ничего против такой веры, которая не представляет сверхестественные утверждения». И дальше: «я голосую за экологическую партию, и не имею ничего против политиков, которые не критикуют экологов». Довкинс, со своей стороны, пишет, что он одобряет веру в Бога, если к Богу не прибавляют персональные атрибуты.

С моральной точки зрения непереносимо, что кто-либо отстаивает свои убеждения критерием для других людей.

Мой оппонент утверждает, что религиозным течениям нужно создать единое представление о Боге, если они хотят, чтобы их принимали всерьез. Но ведь и атеисты очень отличаются друг от друга. Фридрих Ницше, Жан-Поль Сартр, Карл Маркс представляют различные типы атеизма – не говоря уж о перечисленных мною новых атеистах.

Опять же, необходимо ли иметь единое представление о политике и ее целях для того, чтобы говорить о политике? Философское или метафизическое сходство идеологий невозможно считать критерием их правильности или серьезности.

В дискуссиях упоминалась акция свободомыслящих, когда была оплачена реклама на поверхность автобусов следующего содержания: «Вряд ли Бог есть. Поэтому перестань печалиться и радуйся жизни». Эта реклама – типичный пример того, как собственное послание распространяется максимально широко самым простым способом, не вступая в дискуссии с противоположной стороной, не давая ей возможности представить свои постулаты. В этой рекламе скрыты два утверждения: что вера – это синоним печальной и безрадостной жизни, и что без веры жить веселее».

Рекламная акция в свое время пробудила очень глубокое чувство протеста у водителей-мусульман. Они даже собирались отказаться водить автобусы, «украшенные» этим лозунгом. А вот финны отнеслись к этому с полным безразличием. Здесь никого подобным не удивишь, и не переубедишь, и даже не потрясешь. В результете автобусы откатали оплаченное для рекламной акции небольшое время, потом наклейки сменили на очередные рекламные, и все всё благополучно забыли. Если и вспоминают, то с ухмылкой, как глупость.

Перевожу также некоторые выдержки из дискуссионных высказываний (да, высказываются, разумеется, представители протестантско-лютеранского исповедования, такова специфика страны):

«Любовь к произведениям Довкинса и Харриса – это дело вуса. С моей точки зрения, их понимание сути христианства несколько неправильно, потому что критическое восприятие и умение думать являются важными составляющими веры».

«Вера не подразумевает автоматически существование Бога, как и атеизм и материализм не являются прямым следствием науки»

«Атеизм может иметь признаки веры, основывающейся на определенной идеологии, если он отказывается подвергаться критическому анализу»

«Понятия добра и зла очень трудно определить на научном основании»

«Новым атеистам, очевидно, недостаточно просто заявить, что у них нет Бога и сосредоточиться потом на важных для них вещах. Вместо этого, они сосредоточены именно на Боге – на аргументах в пользу его несуществования»

«Во Вселенной и в человеческой жизни слишком много такого, что не поместится под микроскоп науки. Это все равно, что искать Бога при помощи телескопа»

«Для понимания смысла жизни и моральных основ философии атеизма предложить нечего»

«Если мы чего-то не знаем, это не доказывает того, что оно не существует»

«Религиозный фанатизм практически без исключения противостоит демократии, правам человека, идеям равенства и свободы – а атеизм их защищает»

«Религиозные фанатики проводят по всему миру кампании против сексуальных меньшинств, против сексуальной свободы. Они также хотят жестких ограничений в вопросах науки, образования, свободы слова и права на аборты»

«Если надежды фанатиков исполнятся, мы вернемся в систему угнетения прошлых времен, когда религиозная гегемония подавляла свободу личности на всех уровнях общества» (от себя: а чем будет лучше фанатичная антирелигиозная гегемония?)

«Борьба новоатеистов против религиозного фанатизма мотивирует защиту либеральных принципов государственного устройства, равноправия и мирского образа жизни»

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Женщины и крестовые походы - 5: нелегко быть женщиной

У Джоанны Английской, она же Сицилийская (1165 – 1199), жизнь была более, чем насыщенной. Будучи дочерью Генриха Второго Английского и Алиеноры Аквитанской, она с детства была в центре сложных политических манипуляций. Ей было всего 3 года, когда было договорено о ее браке с Вильгельмом II Сицилийским, которому самому было 15 лет. После многочисленных политических вывертов, связанных с волей пап и политикой отца, она действительно вышла за просватанного ей Вильгельма. Альтернативами были бы Фридрих Барбаросса и византийский император. В 1177 году 12-летняя Джоанна стала женой Вильгельма в Палермо, через 4 года стала матерью (сын умер в детстве), а в 1189 – вдовой.

Ричард, Джоанна и король Франции

Через год королем Сицилии стал кузен Вильгельма Танкред, но, поскольку он был бастардом, началась свара за власть между ним и прочими родственниками. Джоанна оказалась в сложной ситуации, практически в плену. Причиной были деньги. Танкред вовсе не хотел выплачивать ей вдовью долю, да и на доходы с ее собственного приданого лапу наложил. Не будь дама сестрой Ричарда, стать бы ей пешкой в сицилийской партии, но случилось так, что Ричард заскочил в Сицилию по пути в Святую землю. Неизвестно, поехал бы он выручать сестру, если бы это не было по пути, но хочется верить, что поехал бы.

Танкреда он наказал, сестре полагающееся выплатили, и Ричард отправился туда, куда и направлялся изначально. Джоанна осталась в Мессине дожидаться Ричардову невесту, чтобы сопроводить ее к местонахождению жениха. Корабль дам попал в шторм, его отнесло к Кипру, и дам от плена во власти, кстати, вполне христианского монарха, спасло только появление флота Ричарда. В Иерусалиме Ричард имел планы выдать сестру замуж за брата Саладина, посадив пару править в Иерусалиме вместе, но интересный политический план разбился о твердость предполагаемых жениха и невесты: оба наотрез отказались от брака с представителем «неправильной» веры.

Замуж Джоанну выдали за Раймунда Тулузского в 1196 году. Брак оказался не слишком удачным, потому что граф был человеком сильных страстей, мягко говоря. Джоанна стала ему четвертой женой. Никакой лояльности к себе она не получила ни от мужа, ни от его баронов. Страхи Джоанны получили подтверждение, когда ей пришлось справляться с бунтов баронов в отсутствие супруга. Если бароны полагали, что с женщиной им будет легко справиться, то они сильно ошиблись. Джоанна не только подавила заговор, но и осадила главарей мятежа в их замке. Будучи беременной, кстати. Но тут вскрылся заговор среди тех баронов, которые осаждали замок вместе с ней.

Почувствовав, что с нее достаточно, Джоанна бежала под защиту брата, но к ее прибытию тот уже был уже мертв. Оставалась только защита матери, и Джоанна отправилась в Руан. Но настолько силен был ее страх перед Тулузой с ее заморочками, что она попросилась в аббатство Фонтевро, куда ее приняли, хотя пострижение замужней, беременной женщины и не было там обычным делом. Практически сразу пришло время родов, но и мать, и сын были в таком плохом состоянии, что мальчика спешно окрестили, а Джоанну, как она и хотела, постригли. 4 сентября 1199 года Джоанна и ее сын умерли. Ей не исполнилось и 34 лет.

О Бланке Кастильской (1188 – 1252) можно с полным правом сказать, что она была королевой-воительницей. Франции повезло, и повезло потому, что бабушка Бланки решила, что именно Бланка, а не ее сестра, с которой изначально планировалось поженить короля Франции, больше подходит для подобной работы. Потому что это действительно была работа!



Пока Людовик VIII то боролся за Англию, то воевал против катаров, государством управляла Бланка. Став женой Людовика в 12 лет, она за 23 года брака родила королю 13 детей, из которых похоронила шестерых. Это именно она организовала в поддержку мужу два флота и армию после того, как отец Людовика отказался поддерживать английскую авантюру сына.

Овдовев в возрасте 35 лет, она стала регентом при сыне Людовике IX. В 1226 году она раздавила мятеж баронов, в 1229-м подавила мятеж «Пастушков», в 1230-м отразила англичан. Когда ее сын отправился в Крестовый поход, она, ненавидящая саму идею о походе, моталась по всей стране, собирая ему деньги и войска. И как ее запомнила история? Как сварливую и жестокую свекровь Маргареты Прованской. Несомненно, такой свекровью она и была, но как она могла относиться к «бабьим слабостям", имея за плечами такую жизнь?

Стефания де Милли была леди Трансиордании. Время рождения ее неизвестно, но в первый раз она вышла замуж в 1163 году. Через 10 лет она овдовела, и практически сразу снова вышла замуж, за Миля де Планси, но тот погиб через год. В третий раз Стефания вышла за Рене де Шатильона в 1176 году, когда его выпустили из плена в Алеппо. В том же году сын Стефании от первого брака женился на дочери Марии Комнины, Изабелле, хотя Стефания не считала родство с Марией честью. Тем не менее, во время свадьбы произошел интересный случай: замок был осажден силами Саладина. Именно Стефания вышла переговариться с Саладином, и напомнила ему, что в этом замке он когда-то был уважаемым пленником.

А нападение Саладина было вызвано тем, что Рене де Шатильон был личностью более, чем своеобразной. Чего он только не испытал на своем веку, вплоть до того, что и принцем, и наемником был. Промышлял он тем, что грабил мусульманские караваны и караваны паломников. Ограбление каравана, в котором находилась (возможно) сестра Саладина, стала для того последней каплей. Случилась катастрофическая для христиан битва при Хоттине (1187 год), и Стефания снова овдовела. Трансиордания больше никогла не вернулась в руки христиан. А Стефания осталась леди Торона, передав титул потом своей дочери.

Ее кузена, тоже Стефания, сыграла решающую роль при осаде Гиблета, захваченного мусульманами. Она находилась в действующей армии, потому что речь шла о владении ее мужа, и просто подкупила стражу крепости, которая открыла христианам ворота. Насколько помню описание этой истории, некоторые бароны сочли подобное разрешение проблемы недостойным, но это было уже потом.

@темы: Средневековая женщина

---

Всех прекрасных леди с праздником!

И джентельменов тоже поздравляю с тем, что у них есть прекрасные леди!

---

Снова о "темноте" Средневековья

06.03.2010 в 21:53

Пишет medieviste:

Были ли Тёмные века на самом деле "тёмной" эпохой ?




ДЕСЯТЬ ПРИЧИН ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ НЕ СЧИТАТЬ ЕВРОПЕЙСКОЕ РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ "ТЁМНЫМИ ВЕКАМИ"

10. Появление первых университетов

Классическое образование (которое используется до сих пор в некоторых заведениях) представляло собой систему, используемую университетами, созданными в Раннем Средневековье (впервые в истории). В университетах преподавали различные виды искусства, право, медицину и теологию (науку о религии). Болонский университет (созданный в 1088 году нашей эры) впервые мог предоставить научную степень. В дополнение к классической структуре (основанной на древнегреческом образовании) средневековые университеты также испытали арабское влияние. В то время, как женщин действительно не допускали в университеты, женское образование действительно существовало. Женские монастыри той эпохи обучали женщин, которые могли вступать туда в раннем возрасте. Одна из них (Хильдегард Вон Бинген) является одной из самых знаменитых женщин Средневековья, имевших влияние на власть имущих мужчин.



9. Начало развития науки

В то время как научный прогресс на Западе был медленным, его достижения были достаточно стабильными и достигали высокого уровня. Заложение научных основ в эту эпоху смогло дать начало великолепному расцвету науки, произошедшему в Позднем Средневековье. Можно с уверенностью сказать, что без научных достижений Раннего Средневековья, сейчас мы находились бы на гораздо более низком уровне развития.

Рональд Намберс (профессор Кембриджского университета) сказал следующее: «Идеи о том, что «развитие христианства убило античную науку», «средневековая христианская Церковь подавила рост естественных наук», «средневековые христиане думали, что мир был плоским» и то, что «Церковь запрещала вскрытия и исследования трупов» являются примерами широко распространенных мифов, которые все еще иногда воспринимаются как правда, несмотря на то, что они не обоснованы какими-либо историческими исследованиями.



8. Ренессанс Каролингов

Ренессанс Каролингов был периодов развития литературы, письменности, искусств, архитектуры, юриспруденции, литургических и библейских исследований, произошедших в конце восьмого и в девятом веках нашей эры. Каролинги были королями франков, самым известным среди которых был Шарлемань. Империя Каролингов представляла собой возрождение культуры Римской империи. К этому времени «народная латынь» представляла собой множество диалектов, употребляемых в Европе, таким образом, создание школ было жизненно необходимым для распространения этих знаний среди простых людей. Это был также период зарождения западной классической музыки.



7. Золотой век Византии

В период правления Юстиниана появился Corpus Juris Civilis – огромная компиляция норм римского права. Уровень грамотности был достаточно высоким, начальное образование было широко распространено (даже в сельской местности), среднее образование было доступно для многих людей, а высшее образование, о чем говорилось выше, было также широко доступным. Это был также период массового издания книг – энциклопедий, словарей и антологий. В то время как появилось не очень много новшеств, было приложено немало усилий для сохранения для будущего былых достижений.



6. Религиозное единство

Это довольно спорная тема, но фактом является то, что во времена Раннего Средневековья в Европе была единая Церковь, согласованный канон Библии и развитая философская традиция. Это привело к долгому мирному периоду в пределах западных наций. Это религиозное единство было связано с интеллектуальным развитием, до сих пор невидимым по сравнению с Римской империей эпохи её расцвета. Несмотря на то, что ислам был далек от доктрин Запада, но взаимный обмен информацией всё же имел место. Но это было лишь затишье перед бурей, которой стал Первый Крестовый поход, направленный на возвращение Иерусалима и других христианских святынь. После этого взаимный обмен информацией между двумя цивилизациями завершился.



5. Появление алгебры

Исследования на Востоке привели к появлению первой книги по алгебре. «Книга о восполнении и противопоставлении», написанная Аль-Хорезми (790-840 гг.) и арабское название книги дали начало слову «алгебра». Это книга дала первое систематическое решение линейных и квадратных уравнений. Слово «алгоритм» происходит от имени самого Аль-Хорезми. Более поздние переводы его книг дали также десятичную позиционную систему чисел, используемую и поныне. Аль-Хорезми, наряду с Диофантасом являются «отцами» алгебры.



4. Искусство и архитектура

На протяжении Раннего Средневековья архитектура были инновационной и разнообразной. В это время была внедрена идея реалистических изображений в искусстве, ставшая основой Романского искусства, влияние которого проникло и в Позднее Средневековье. В течение этого же периода имело место внедрение классических форм и понятий в архитектуру. Можно сказать, что этот период стал первой эпохой высокого искусства, и по сравнению с эпохой Великого переселения народов он было намного более функциональным и менее артистическим. Мы можем утверждать, что Раннее Средневековье породило удивительную и красивую историю искусства и архитектуры.



3. Фантастическая погода

Это может показаться тривиальным, но погода играла гораздо более значительную роль в жизни жителей эпохи Средневековья. Когда мы представляем себе «Средневековье», мы представляем себе шторм, снег, дождь и тьму – так, как мы можем это наблюдать в фильме «Имя Розы». Фактом является то, что в Раннем Средневековье Североатлантическая область нагревалась настолько, что к началу Позднего Средневековья (1100 г. н.э.) в этой области уже более ста лет длилась эпоха, получившая название «Средневековый теплый период». В течение этого периода имело место таяние ледников, позволившее викингам колонизировать Гренландию и другие северные земли. Как ни странно, протестантская Реформация (16 век), а также период вплоть до 19 века сопряжена с периодом Малого ледникового периода – период Просвещения был буквально-таки более темным и холодным, чем сама эпоха Темных веков. Во время этого периода реформы и повышения уровня сельскохозяйственных знаний обеспечили повышение запасов продовольствия.



2. Закон становится справедливым

В Раннем Средневековье была сложная система законов, которые часто не были связаны между собой, но они были эффективны в применении и справедливы. Для торговцев, путешествовавших по миру существовал Lex Mercatoria (Торговое Уложение), который развивался на протяжении долгого времени. Этот закон учитывал создание арбитража и стимулировал хорошую практику среди торговцев. В то же время англо-саксонское право было сформировано с акцентом на сохранении мира на земле. Раннее Средневековье (с его правовой системой) было лучшим временем для проживания, поскольку система права был гибкой и удобной для большинства. Третьей важной системой права было раннегерманское право, которое позволяло каждом человеку быть судимым себе подобными.



1. Сельскохозяйственный бум

Если Вы желали умереть голодной мучительной смертью, то Раннее Средневековье было не наилучшим времен для этого. Как следствие превосходной погоды и расширения сельскохозяйственных знаний, стали чрезвычайные успехи Запада. Железные инструменты были в широком употреблении в Византийской империи, а феодализм в других странах предоставил возможность для эффективного управления землей, а значительные излишки распределялись так, что животные питались зерном, а не травой. Государственная безопасность также обеспечивалась феодальной системой, а мир и процветание были доступны для большинства людей.




Статья в оригинале:

http://www.balto-slavica.com/forum/index.php?showtopic=2419

@темы: Medieval

---

Падуб остролистый, приветствую

---

Женщины и крестовые походы - 4: "о лютой ненависти и святой любви"

“Jerusalem, you do me a great wrong by taking from me that which I loved best.
Know this to be true: I’ll never love you, for this is the reason for my unhappiness...
Fair, sweet lover, how will you endure your great ache for me out on the salty sea,
When nothing that exists could ever tell the deep grief that has come into my heart?
When I think of your gentle, sparkling face that I used to kiss and caress,
It is a great miracle that I am not deranged....”
(Anonymous singer of women’s songs)

Адела Блуасская, она же Адела Нормандская (1064 – 1137), дочь Вильгельма Завоевателя – имела к крестовым походам не совсем прямое отношение. По ее настоянию, ее муж Этьен-Анри (Стефан–Генри), наследник графа Блуа и Шартра, отправился в Первый крестовый. Оттуда он вернулся в 1100-м году, привезя с собой массу трофеев, от каталогов карт до драгоценностей. Через год ему пришлось вернуться в Антиохию (и обет папе был дан, и жена настойчиво требовала исполнения обета, в чем была права - нарушить его было бы величайшим позором для всего рода), где он вскоре погиб при неудачном штурме Рамлы. Именно через его подробнейшие описания похода в письмах к Аделе известны многочисленные детали Первого крестового похода. Канонизирована.



Королева Сибилла Иерусалимская (1160—1190) – правила Иерусалимом с 1186 по 1190 год. Если оставить в стороне ее увлекательную брачную жизнь, то она знаменита тем, что лично возглавила оборону Иерусалима от войск Саладина, а позже осаждала вместе с мужем Акру. Воины Третьего крестового присоединились к ним позже.



Анна Комнина (1083—1153) – принцесса, философ, историк, властная и разочарованная женщина. Она хотела править, но ей достался слабый муж: «nature had mistaken their sexes, for he ought to have been the woman», как она писала позже. Но история ее запомнила вовсе не жадной до власти заговорщицей, а хронистом событий Первого крестового похода. Она знала лично все ключевые личности того времени, хотя, разумеется, судила о них со своей точки зрения. Для нее все франки были дикарями, а для франков, соответственно, все греки были не внушающими доверия интриганами – слишком велика была разница культур, совершенно разными были поведенческие реакции. И еще она много писала о женщинах своего времени, об их психологии, о том, каким они воспринимали мир вокруг себя. Прочесть ее работу можно здесь:
www.fordham.edu/halsall/basis/AnnaComnena-Alexi...



Мария Комнина (1154 – 1208/1217) – вторая жена короля Иерусалима Альмарика I. Двойная дата смерти стоит потому, что ее имя последний раз упоминалось в хрониках в 1208 году, и точно известно, что к 1217-му она уже умерла, но когда именно – непонятно. Значительна эта дама своим участием в политических альянсах своего времени. Альмарик женился на ней после того, как папа аннулировал его брак с Агнес де Куртене (что-то папы безжалостно аннулировали браки времен крестовых походов).



Кстати, существует аж три предположения, почему брак с Агнес был аннулирован: то ли потому, что Альмарик ее просто-напросто выкрал и женился на ней против ее воли, то ли потому, что она была не просто обручена на тот момент, но и замужем, или просто она заслужила ненависть окружения короля, и те заявили, что «такая женщина не может быть королевой такого святого города, как Иерусалим». Но, скорее всего, настоящая причина была в том, что у Агнес на тот момент не было влиятельной родни, ее земли были потеряны, а брак с византийской династией давал франкам союзников.

Итак, Альмарик женился на Марии Комнине в 1167 году. После смерти Альмарика, Мария вышла в 1177 году за Балиана д’Ибелина. Балиан защищал Иерусалим в 1187 году, и они с Марией поддерживали в борьбе за корону Иерусалимского королевства Конрада Морферратского против Ги де Лузиньяна. Для этого они развели дочь Марии от Альмарика, Изабеллу, с ее мужем, чтобы выдать ее за Конрада. За это на парочку разгневался Ричард Львиное Сердце, хронисты которого припечатали Марию и Балиана таким образом: «Steeped in Greek filth from the cradle, she had a husband whose morals matched her own: he was cruel, she was godless; he was fickle, she was pliable; he was faithless, she was fraudulent».
В 1208 году Мария собралась выдать свою внучку Алису Шампанскую замуж за короля Кипра, Гуго I. Велись переговоры, было приготовлено приданое, и это было последнее упоминание об участии Марии в большой политике.

Можно упомянуть здесь и о Хильдегард Бингенской (1098 – 1179), хотя она в Иерусалиме никогда не была. Просто в качестве иллюстрации к тому, какая моральная власть была у некоторых женщин в то время. О Хильдгард можно писать много – философ, музыкант, композитор, физик, математик, медик, провидица, советница королей... Но в данном случае Хильдегард упоминается просто потому, что она имела огромное влияние на двух значительных в европейской истории мужчин: Фридриха Барбароссу и Адриана IV, патриарха Иерусалимского. Впрочем, ее музыка тоже пользовалась популярностью в пропаганде крестовых походов.



О Шагрет эль-Дорр я писала здесь: mirrinminttu.diary.ru/p53124076.htm#more1

Сибилла Фландрская, она же Анжуйская (1112-1165) – ее брак с сыном Роберта Куртгёза тоже был аннулирован. Ее отец, Фульк Иерусалимский (тогда еще Фульк Анжуйский) настолько рассорился с папой по этому поводу, что дело дошло до интердикта на Анжу. Сибилла отправилась с отцом в Иерусалим, где он стал в 1131 году королем, женившись на Мелисенде, а Сибилла вышла в Иерусалиме в 1139-м замуж за Тьерри Эльзасского, который прибыл в Иерусалим паломником.

Когда ее муж отправился во Второй крестовый, Сибилла осталась дома регентом, потому что ждала ребенка. Впрочем, слишком спокойным для нее этот период не получился, потому что Балдвин IV, граф Геннегау (Эно), решил воспользоваться случаем и атаковал Фландрию. Но Сибилла с нападением справилась, более того, сама разорила Эно основательно. Разъяренный и униженный Балдвин разорил, в свою очередь, Артуа. Враждующих примирил только архиепископ Реймский. Зато Тьерри счел уместным дополнительно всыпать соседу, когда вернулся домой а 1149 году. А сына Сибилла благополучно родила.

Вцелом у них с Тьерри было уже шестеро детей, когда пара снова отправилась в Иерусалим в 1157 году. Неизвестно, что произошло там или по дороге с супругами, но домой Сибилла возвращаться с мужем отказалась. Она постриглась в монастырь! Аббатисой его была ее родственница, сестра королевы Мелисенды, Иовета. Иовета и Сибилла поддерживали Мелисенду в ее желании удержать власть как можно дольше, и оказали изрядное влияние на избрание пикардийского Алмарика из Несле Патриархом Иерусалима. Такая вот насыщенная судьба.

Элеонора Кастильская – жена короля-воина Эдварда I Английского. Умница, дипломатка, хозяйка, истинная королева. В 1271 году и она отправилась в мужем в Восьмой крестовый поход, где само присутствие Эдварда в Акре вызвало у бахрийцев настолько сильные чувства, что его решили убить, но покушение не удалось. Элеонора и Эдвард вообще практически не расставались, проведя из 36 лет брака всего лет пять порознь. Элеонора участвовала практически во всех походах мужа, что не помешало ей родить 16 детей.



Иовета Вифанская ((1120 – не позднее 1178) – дочь иерусалимского короля Балдвина II. Ей было всего 3 года, когда ее отдали заложницей в крепость Шайзар, освободив взамен ее отца, короля. Иовета прожила пленницей 2 года, пока ее отец не взял в битве при Азазе богатую добычу, и не выкупил дочь за 8 000 динаров. То ли ее решение стать монахиней было результатом такого необычного раннего детства, то ли Иовета просто не имела охоты выходить замуж. Три ее сестры сделали блестящие партии: Мелисенда вышла за Фулька Анжуйского и унаследовала отцовскую корону, Элис (Алиса) стала женой князя Антиохии, а Годерна – за графа Триполийского. Сестры всю жизнь были очень дружны и единым фронтом отстаивали свою линию иерусалимской политики.

Самой драматической была жизнь сестры Алисы (1110 – 1161?), которая очень быстро овдовела. Парадоксально, но она оказалась в состоянии войны с собственным отцом, который считал, что теперь-то у него через брак дочери есть права на Антиохию. Алиса попыталась договориться с правителем Алеппо о союзе против иерусалимцев, но ее посланник был перехвачен отцом Алисы и казнен.

С этого момента начинается цепь предательств со стороны «рыцарской знати» Антиохии. Они открыли ворота перед Фульком Анжуйским и Жосленом Эдесским. Алисе пришлось удовольствоваться только тем, что она, выходя замуж, получила от отца в качестве приданого. Когда в 1131 году Мелисенда стала королевой, она дала понять сестре, что теперь та может действовать в Антиохии. И снова «рыцари» Антиохии, не желающие иметь правителем женщину, вызвали на помощь Фулька, теперь уже Иерусалимского. Муж третьей сестры, Годерны, сначала действительно не пропускал Фулька через свои владения в Антиохию, но мужчины довольно быстро договорились.

Следующий акт драмы довольно отвратителен. Алиса начинает переговоры с византийцами о браке своей дочери, которой было в 1135 году всего 8 лет. Антиохийцы не стали ждать результата, а выдали ребенка за 37-летнего Раймунда де Пуатье. Причем, в процессе подготовки к свадьбе все, включая патриарха Домфора, лгали Алисе, что готовится ее собственная свадьба. Брак Раймунда с несовершеннолетней Констанцией вызвал резонанс, но не нашлось никого, кто, кроме Алисы, решился бы требовать его расторжения, и этот брак был признан действительным!

Судьба Констанции (1127 – 1163) оказалась не лучше судьбы матери, и по той же причине. Она родила де Пуатье сына в 1144 году, а через 3 года де Пуатье погиб. Констанция вышла за Рено де Шатийона 1153-м – но тот уже в 1160-м попал к мусульманам в плен. Тут-то 16-летний сынок Констанции и заявил, что хочет править сам, и право имеет (и действительно имел). Боролась Констанция с сыном 3 года, но снова «рыцари» Антиохии обернулись против своей правительницы. Дата смерти Констанции совпадает с датой ее изгнания из Антиохии, что наводит на мрачные мысли.

Участие королевы Беренгарии в событиях, связанных с крестовыми походами, ограничивается тем, что ее пришлось на место событий везти, чтобы Ричард Львиное Сердце успел, среди других дел, заскочить в церковь обвенчаться, но здесь она только ради довольно персонального портрета.

@темы: Средневековая женщина

---

Некоторые аспекты изучения Средневековья

АПД: поскольку я уже с неделю, если не больше, дискутирую в комментах по поводу того, когда средневековые дамы выходили замуж, и кому верить в описании их жизни, поднимаю этот пост. Мне кажется, он хорошо объясняет то, почему у каждого настолько "свое" Средневековье.

Нашла интересные рассуждения Джудит Беннетт о том, как изучалась и изучается жизнь средневековых женщин.

Она пишет, что в детстве мы играем в сказки, где есть храбрые рыцари, прекрасные дамы, святые девы и хитрые монахи. Мы вырастаем из детства, и начинаем переносить свои детские представления о Средневековье в раздел сказок для взрослых, в фэнтези. Тем не менее, наши представления о Средневековье остаются детскими, и постепенно всё Средневековье начинает нами восприниматься как время какой-то примитивной невинности и простоты, в котором каждый знал свое место, добро торжествовало, и которое осталось в далеком прошлом, никак не влияя на наше суперсовременное настоящее. Напрасно.

Когда феминистки в конце 19-го века начали сплачивать ряды, они довольно быстро обратились к средним векам: как женщины получали образование? Какой работой они занимались? Какие законные права они имели? Занимались ли они политикой?

Собственно и сегодня есть сотни феминистов-средневековщиков, изучающих с этой точки зрения философию, науку, искусство, музыку, религиозные тексты. Это настоящая элита, имеющая долгое и дорогое образование, знающая старые языки и наречья. Их проблема в том, что они пытаются проникнуть в прошлое женской истории, изучая разрозненные и не всегда достоверные источники, написанные, по большей части, мужчинами. Тем не мнее, их влияние на умы тех, кто только начинает карьеру историка, нельзя недооценивать. Например, тех студентов и молодых ученых, которые убеждены в том, что сегодня женщина живет в некоем золотом веке свободы и неограниченных возможностей, которые были получены совсем недавно, ждет довольно много сюрпризов при изучении Средневековья.

Для начала, Средневековье – это невероятно долгий период длиной во множество столетий: раннее средневековье (500 – 1000 гг), среднее (1000 – 1300 гг) и позднее (1300 – 1500 гг).
Во-вторых, большое значение имеет исторический контекст условий жизни и событий изучаемого периода. В третьих, совершенно невозможно делать какие-то выводы о европейской средневековой женщине, не принимая во внимание «женский вопрос» и способы его решения в сопредельных Европе странах.

Человек, впадающий в ужас от женоненавистнических историй о поясах верности, права сеньора на первую ночь, должен четко себе представлять, кем, когда, и, главное, с какой целью они сочинялись. Это же касается и сахарных историй о рыцарях и девах. Необходимо понимать и средневековое значение женоненавистничества, и его аналоги в современном нам обществе. Далее, Средневековье – это не только истории об отношениях женщины и мужчины, это также истории о женщине и войне, о женщине и экономике, и, разумеется, о таких мощных фигурах, как королева Радегунда (525-587), Элеонора Аквитанская (1122 – 1203), Хильдегард из Бингена (1098 – 1179) и Жанна Д’Арк (1412 – 1431, дата смерти условная).

Примером того, как модифицировались наши представления о средневековой женщине, может служить эссэ Эйлин Пауэр о женщинах в томе «Наследие Средних Веков» (1926 г). Эта работа до сих пор является одной из самых влиятельных при формировании взглядов на место женщины в мире средних веков, но вот ведь беда: это эссэ – не совсем то, что Пауэр, историк и преподаватель в лондонской высшей экономической школе, написала изначально. Издатели просто потребовали, чтобы она его переделала, потому что оно, по их мнению, было «недостаточно уважительным к а) женщинам, б) церкви и в) правилам приличия». Это из ее письма подруге, которое она зло подписала «нянька в детском саду, во время урока вышивания».

Но даже в выхолощеном виде, эссэ Пауэр, сосредоточенное на ситуации центральних и поздних средних веков, дает хорошее представление о статусе женщины того времени по отношению к мужчине.

Пауэр утверждает, что, во-первых, здесь имеет место быть сильное расхождение теоритеческого представления о роли женщины в обществе, каким оно виделось тогдашними социологами, и практикой повседневной жизни. Как минимум, путаница и противоречия теорий делали их просто неприменимыми в быту. Во-вторых, Пауэр оценивает довольно благосклонно общий социальный статус средневековой женщины того периода. Она отмечает, что сложности, разумеется, были. Не могли даром пройти сочинения, сочащиеся ненавистью к женщине, законы, как бы подразумевающие, что женщина – существо неполноценное, сама социальная структура, во многом наделяющая мужчину правами над женской жизнью и бытом. Но, на самом деле, между мужчиной и женщиной тех времен существовал некий корявый, но прочный балланс сил, в которой позиция женщины не была ни неполноценной, ни доминирующей. В третьих, Пауэр оценивает тот период для женщин вцелом если и не «золотым», то достаточно хорошим. Всё это доказывается примерами из жизни феодальных леди, горожанок и крестьянок.

Разумеется, после Пауэр были предприняты и другие попытки проанализировать жезнь средневековой женщины, даже неколько : в 30-х, 60-х и 90-х годах. Современный взгляд на этот вопрос заключается в том, что на судьбу отдельного человека в средневековом обществе влияли три фактора: раса, класс и пол. Но даже это триединство только начинает раскрывать «женский вопрос Средневековья».

Для начала, женщины были разные: кто-то оставался одиноким на всю жизнь, отвергая замужество как таковое. Другое выходили замуж настолько рано, что их жизнь определялась ролью жены, матери и хозяйки. Третьи рано вдовели, и тогда наступала их совершенно новая жизнь с непривычным статусом. Четвертые более или менее плавно переходили из одного состояния в другое. Трудно ожидать, чтобы менталитет женщин, живущих такими разными ценностями, был идентичен.

Во-вторых, принадлежность к определенной религии формировала и менталитет, и вполне бытовую, ежедневную рутину, не говоря уже о социальном статусе женщины. Христианство, иудаизм, мусульманство, мистицизм, ортодоксальные и мистические ответвления – каждое привносило что-то свое и внутри общины, и в социуме вцелом.

В третьих, жизнь свободного человека сильно отличалась от жизни батрака, а жизнь того – от жизни раба. В четвертых, чисто культурные различия: Европа населялась различными этническими группами, каждая из которых привносила свои культурные традиции, которые в отношении к женщине далеко не всегда были «переферийными», и это тоже со временем начинало влиять на социум.

Далее, существовали различия для приличных женщин и проституток, начиная с одежды и жилья, и заканчивая манерой поведения. И, наконец, региональные различия. К поздним средним векам, если не раньше, Европа четко разделилась в плане замужеств на два региона: на севере и западе женщины, не принадлежащие к аристократии, выходили замуж позже, и за мужчин более или менее своего возраста. К тому же, некоторое количество женщин не выходило замуж, не становясь при этом монахинями. На юге и востоке девушки выходили замуж рано, как правило, за мужчин вдвое старше, и незамужние уходили в монастыри.

Какого-то единогласия по вопросу среди историков, тем не менее, не существует. Там, где историк Клапиш-Зубер возмущается положением женщин в средневековой Италии, где среднестатистическая девушка к 18 годам была уже матерью двоих детей и замужем за человеком вдвое старше себя. Клапиш-Зубер считает, что эти бедняжки проводили лучшие годы в подчинении старым мужьям, и, овдовев, оказывались в невыносимых обстоятельствах. Историки же Стэнли Чознацки, Елена Розенберг, Томас Кун и другие возражают, утверждая, что при таком подходе к делу совершенно не учитывается инициативность и способность к социальным маневрам женщин, для которых эти условия были естественными во многих поколениях. Не лучше обстоит дело и в северном регионе: здесь мечи скрестили Марианна Ковалевская и Джереми Голдберг. Их разногласия касаются процента женщин, проживавших в средневековых городах Англии.

Случаются и откровенные ляпы. Например, одна группа историков невзначай создала некий архетип эмансипированной средневековой женщины, изучая документы по сбору налогов, листы гильдий и регистры недвижимости. То ли случайно, то ли нет, от их внимания ускользнуло, что документы говорят о «вдовах», а не о «женщинах» вцелом. А вдовы были совершено отдельной историей в плане прав и обязанностей перед короной.

Были, правда, общие моменты в жизни средневековых английских женщин, независимо от того, к какому социальному слою они относились. Аристократки не заседали в парламенте, горожанки не становились мэрами, а крестьянки – бейлифами. И феодальная, и королевская, и городская, и помещичья легислационные системы ограничивали имущественные права замужних женщин, давая куда большую свободу женщинам одиноким и вдовам, и большую свободу мужчинам, чем женщинам. Социальные обычаи определяли всем женам, от крестьянки до аристократки, роль помощницы мужа и безупречное поведение. Экономически жизнь была построена таким образом, что от жены требовалось умение управлять хозяйсвом. Эти навыки были разными в замке лорда и в домике крестьянина, но и жена лорда не могла быть просто «драгоценным камнем в короне» своего мужа. Все они, от королев до крестьянок, работали, и работали много.

запись создана: 20.06.2009 в 19:12

@темы: Средневековая женщина

---

Женщины и крестовые походы - 3: светские хроники

Мои муки совести по поводу цитирования неизвестного автора с ЖЖ несколько улеглись, когда выяснилось, что и автор цитирует другого автора: книгу Р. Перну "Крестоносцы". Ее можно полностью прочесть здесь: www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Pernoud/i...

А я продолжу обзор судеб женщин в истории крестовых походов светской хроникой браков, разводов, измен и примирений в среде крестоносцев. В конце концов, судьба королевств часто решалась не на поле битвы, а именно у брачного алтаря.

"С самого начала своей длительной авантюры франкские рыцари выказали полное безразличие к тому, что мы сейчас называем «расовыми проблемами», охотно беря в жены уроженок страны, при условии, что те были христианками или соглашались принять христианскую веру. К 1180 г. в Палестине проживало около пяти тысяч воинов, многие из которых были женаты на местных жительницах, армянках или сарацинках; в результате в Иерусалиме было множество полукровок, говоривших на арабском языке.

Бароны первыми подали пример, и вот тому свидетельство — Балдуин дю Бур'г, двоюродный брат и наследник Балдуина Булонского, став графом Эдессы, женился на армянской княжне Морфии, дочери Гавриила, владельца Мелитены и являлся безупречным мужем, хотя его отношения с семьей жены в самом начале ознаменовались грубоватой шуткой, достойной попасть в лучшее из фаблио. Балдуин, желая добиться от тестя денег для оплаты своих войск, якобы убедил того, что он дал людям клятву обрить бороду, ежели платеж не произойдет. Гавриил, ошеломленный мыслью получить безбородого зятя, не колеблясь, передал Балдуину требуемую сумму, попросив, однако, в будущем быть более осторожным в принесении клятв.

Балдуин дю Бург лишь последовал примеру Балдуина Булонского, который, после смерти своей жены Годверы, женился на армянке Арде. Правда, по истечении некоторого времени он развелся, обвинив жену в прелюбодеянии; возможно, у него действительно были основания для этого, так как его экс-жена, заключенная в монастыре Св. Анны Иерусалимской, не замедлила бежать в Константинополь, и вела в этом огромном городе беззаботную жизнь до конца своих дней.
Тогда Балдуин, принявшись разыскивать богатую невесту, решил, что графиня Аделаида, регентша Сицилии, чей сын Рожер II уже достиг совершеннолетия, будет ему достойной партией. Он испросил ее руки, на что та, без сомнения, уже смирившаяся с мыслью о продолжительной вдовьей жизни, сразу же согласилась.

В августе 1113 г. Аделаида прибыла в порт Акры с необычайной пышностью, отмеченной в анналах королевства: сидя на ковре, вышитом из золота, на галере, нос которой был украшен золотом и серебром; две триремы сопровождения везли ее арабскую гвардию, одетую во все белое, и позади них плыли семь кораблей с имуществом графини. Балдуин, ожидавший на берегу, чтобы не ударить в грязь лицом, разоделся в золото и пурпур, равно как и рыцари его свиты; сбруя на их конях была тех же цветов. Несмотря на такое многообещающее начало, брак продлился недолго, ибо папа, извещенный о произошедшем, стал энергично протестовать, обвинив Балдуина Булонского в двоеженстве — ведь его жена Арда еще не умерла, — и призвал его расстаться с графиней. Вынужденная подчиниться, Аделаида спустя четыре года после своего триумфального приезда отплыла в Сицилию.


Браки с местными уроженками также были многочисленны в истории латинской константинопольской империи столетие спустя. Известно, что даже Генрих, граф Эно, став императором, женился на дочери болгарского царя Бориля. Впоследствии императрицу- болгарку обвинили в отравлении своего мужа, внезапно умершего в Салониках, когда ему еще не исполнилось и тридцати девяти лет; эта история вошла в греческий фольклор.
Император Балдуин II превратил заключение брачных союзов в настоящую политику: он заключил союз с куманами, еще полукочевым народом, и во время торжественной церемонии, следуя обычаям этого народа, скрепил договор, пролив в кубок несколько капель своей крови, как и вожди степняков, отпив затем глоток из чаши; двое из его рыцарей Наржо де Туей и Гильом де Море взяли в жены дочерей двух вождей Жонаса и Зарония; девушки приняли христианство — куманы были еще язычниками — и заняли почетное место в императорском окружении. В свою очередь, один болгарский князь Слав женился на внебрачной дочери императора Генриха, что дало случай заключить между князьями соглашение.

Несколькими годами ранее, когда византийская столица пала под натиском франкских рыцарей, захватчики, проникнув в дворец Буколеон, приветствовали «множество наизнатнейших дам, которые укрылись в этом замке»; среди этих женщин была Агнесса, родная сестра Филиппа Августа, которая в возрасте 11 лет вышла замуж за императора Андроника. Робер де Клари рассказал об их встрече, сильно разочаровавшей его соотечественников:

«Тогда бароны пошли туда свидеться с нею, и приветствовали ее, и горячо обещали служить ей, а она оказала им весьма худой прием, и она не хотела разговаривать с ними, но она все же говорила с ними через толмача, а толмач сказал, что она ни слова не знает по-французски».
Вдова Андроника была настолько ассимилирована в греческой среде, что вышла замуж за византийского феодала Феодора Врана.
Усама поведал о еще более изумительном случае, как юная девушка франкского рода вышла замуж за мусульманина, правителя Табра. Но затем, хотя ее сын стал владетельным князем, она вернулась к франкам и сочеталась браком с одним из них.

Браки и семейное имущество сыграли решающую роль в истории Иерусалимского королевства — впрочем, как и во всем средневековом обществе: связь между разношерстными барониями зависела от кровных союзов так же или почти так же, как от самих феодальных отношений между вассалом и сеньором.
Когда Понс Триполийский был осажден в Монферране, то король Фульк пришел ему на помощь именно под давлением своей жены — сестры Понса Неоднократно случалось, что женщины требовали для себя регентства. Наследные кутюмы в каждой местности были разными. В Триполи женщина не могла рассчитывать на наследство, но зато ей уступали вдовью часть из родовых земель, которой она могла распоряжаться по своему усмотрению. Известно, что графиня Цецилия, поочередно выходившая замуж за Танкреда и Понса Трипо-лийского, от своего имени подарила Мон-Пелерен. В XIII в. другой женщине. Плезанции Антиохийской десять лет пришлось быть регентшей на острове Кипре, заслужив репутацию, по словам Мартина Канальского, «самой храброй дамы в мире».

Мы также видим лица женщин в эпизодах, бывших поворотными для истории латинских королевств.
Прежде всего, это Констанция Антиохийская, из-за романтических грез которой антиохийское княжество досталось такому роковому персонажу, как Рено де Шатийон.
Будучи уже двадцать лет как вдовой, она все это время отказывалась от предложенных ей блестящих партий. Хронист писал, что «княгиня слишком хорошо знала по себе, как скучно находиться во власти мужа, и как мало свободы оставлено даме, имеющей сеньора». Между прочими она отвергла Рожера Соррентского, родственника византийского императора, который с досады сделался монахом, и другому византийскому «кесарю» — Андронику-Иоанну Комнину.

К великому несчастью для Святой Земли, она внезапно влюбилась в простого рыцаря, младшего отпрыска в семье, уроженца Шатийон-сюр-Луен, нищего и находившегося на жаловании у короля, которого звали Рено. Однако, охваченная сомнениями, «она не захотела, — писал Гильом Тирский — объявить о своем выборе прежде чем сеньор король, чьей кузиной она была и под покровительством которого находилось княжество Антиохийское, не подтвердит его своей властью и своим согласием». Балдуин III в то время направился осаждать Аскалон.
Рено поспешно проскакал расстояние, отделяющее Антиохию от Аскалона:
«Он доставил королю послание княгини, получил его согласие, вернулся в Антиохию и тотчас же женился на ней, вызвав удивление у многих людей, которые не могли понять, как женщина, столь изысканная, могущественная и знаменитая, вдова такого великого князя, снизошла до женитьбы на человеке, бывшем лишь простым рыцарем».

Из-за подобного же каприза Сибилла, сестра Балдуина Прокаженного, вышла замуж за юного пуатевинского сеньора, бывшего, как и Рено, младшим сыном в семье, не получившим никакого состояния. Сначала Сибилла была женой Гильома Монферратского, прозванного Длинным Мечом, который умер через несколько месяцев, оставив сына, родившегося уже после смерти отца — маленького Балдуина, скончавшегося восьми лет от роду.
Поскольку болезнь короля не оставляла никаких сомнений на то, что Палестине скоро придется искать другого защитника, всякий находившийся около Сибиллы, предлагал все возможные брачные варианты. Но она сама объявила, что нашла мужа по любви. К сожалению, Гвидо де Лузиньян, как бы обворожителен он ни был, совершенно не обладал качествами, необходимыми для правителя королевства, тем более в критических обстоятельствах, когда Святой Земле угрожал непоколебимый противник — Саладин.

Балдуин Прокаженный был слишком болен, чтобы справиться с капризами своей сестры; он согласился на этот брак (1180 г.) и передал Гвидо де Луизиньяну «бальи» — регентство — над королевством. Но когда его зять тут же доказал свою бездарность (во время нашествия Саладина на Галилею в 1183 г.), король пересмотрел свое решение и завещал трон маленькому Балдуину, назначив при нем регентом графа Триполи Раймунда III.
К несчастью, король умер два года спустя, и его последние распоряжения, как мы увидим, не были выполнены. Фактически, Гвидо де Лузиньян вместе с Рено де Шатийоном и патриархом Ираклием является главным виновником разгрома при Гаттине, утраты Иерусалима и большей части королевства.

После этого разгрома на сцену выходит младшая сестра Балдуина и Сибиллы — Изабелла. Одно время бароны надеялись передать ей корону, но она также выбрала себе мужа по любви, с которым была помолвлена в восемь лет, и сочеталась браком в одиннадцать: ее юный красавец муж Онфруа Торонтский происходил из рода, известного своими героическими деяниями в Святой Земле. Но из качеств своих предков он скорее унаследовал обширные культурные знания — на арабском Онфруа говорил как на своем родном языке и выполнял функции переводчика во время переговоров с Саладином, — чем беззаветную храбрость.
В остальном же он был просто веселым мальчишкой. «Я видел этого юношу, он действительно очень красив», — писал про него арабский хронист. Бароны, собравшиеся в Наблусе, предложили ему принять корону, которую только что без их согласия присвоил в Иерусалиме супруг Сибиллы. Мучился ли Онфруа из-за соображений вассальной верности или же он попросту испугался предложенной ему роли? В любом случае он ночью тайно покинул Наблус, чтобы предстать перед Гвидо и Сибиллой, «подобно ребенку, пойманному с поличным», писали в хрониках.

Бароны не простили ему этой измены. После битвы при Гаттине, когда королевство более чем когда-либо нуждалось в защитнике, они заставили Изабеллу не только принять корону (ее сестра Сибилла умерла бездетной), но и развестись с Онфруа, ибо им нужен был «человек действия». И такой человек существовал: пьемонтский маркиз Конрад Монферратский, высадившийся в Тире в тот момент, когда город был уже готов капитулировать, и хладнокровно оборонивший его, за заслуги он потребовал сделать его сеньором города и известил короля Гвидо и королеву Сибиллу, «что покуда он жив, они не войдут туда».
Про маркиза Монферратского шла молва, что он оставил жену на Западе (некоторые хронисты уточняли, что двух). С другой стороны, Изабелла, поставленная в известность об этом проекте, сопротивлялась изо всех сил: слишком любя своего прекрасного мужа, она и подумать не могла, чтобы расстаться с ним. Онфруа сам пожелал спорить с баронами. Тогда один из них, Ги Санлисский, сторонник маркиза Монферратского, «бросил перчатку», вызвав его на поединок; однако Онфруа не хватило духу принять вызов.

Изабелле оставалось только подчиниться требованиям государства. Впоследствии папа, узнав об этом деле, яростно протестовал против подобного нарушения религиозных законов; но тем временем Конрад уже играл свадьбу с Изабеллой. В остальном же этому перевороту не было суждено завершиться успехом. Конрад уже готовился к коронации, когда вечером 28 апреля 1192 г., возвращаясь после ужина у епископа Бове по улочкам Тира, был атакован двумя мусульманами, которые совсем недавно, чтобы ввести его в заблуждение, согласились принять крещение. Один из них протянул Конраду записку, и пока ничего не подозревавший маркиз читал, другой заколол его. Эти мусульмане были членами ужасной исламской секты «ассасинов», фанатично преданные своему властелину, фигурировавшему в хрониках под именем Старца Горы, сделавшему политические убийства своей специальностью.

Таким образом, вновь на повестке дня стоял вопрос о наследовании Иерусалимского престола. Решение было неожиданно найдено в лице графа Генриха II Шампанского, только что прибывшего на восток. Правда, он не торопился стать королем столь уязвимого королевства: отправляясь в крестовый поход, он и не помышлял остаться навсегда в Святой Земле. Но, призванный защищать интересы христианского мира, он 5 мая 1192 г. в свою очередь стал мужем Изабеллы, к тому времени уже беременной от Конрада.

Хроника Амбруаза уточняет, что сначала Генрих колебался, но сразу же передумал, увидев, «как она (Изабелла) потрясающе хороша и очаровательна». Поскольку Изабелла родила дочь Конрада, за Генрихом оставались все права на корону. Заметим, что он ее заслуживал, будучи настолько же мудрым во время мира, насколько отважным на войне. Неоднократно его действия позволяли восстановить порядок в королевстве, особенно когда в Акре высадилась группа германских крестоносцев, тут же поведших себя как на вражеской территории, выгоняя жителей, насилуя женщин.
В городе после осады и без того было неспокойно, вспыхивали постоянные распри между прежними владельцами, желавшими вернуть дома, и осаждавшими, которые размешались там, где хотели. Генрих Шампанский, укрыв женщин и детей за стенами резиденции госпитальеров, объявил, что намеревается призвать к оружию население. После этого предводители только что высадившихся крестоносцев поспешили разместить свои войска в пригородах.

Генрих также предусмотрительно возобновил отношения с «ассасинами», диссидентской силой внутри исламского мира, которые могли стать бесценными союзниками, равно как и опасными противниками, и также с киликийскими армянами. Казалось, что для франкской Сирии наступила эра спокойствия (Саладин умер в 1193 г.), которую внезапно нарушил странный несчастный случай Генрих Шампанский выпал с балкона своего дворца в Акре на мостовую, разбив череп; его карлик Экарлат, видя, как он падает, напрасно пытался удержать его за одежду (1197 г.) Так Изабелла в третий раз стала вдовой. Ей исполнилось тогда тридцать пять лет.

В четвертый раз она уже не противилась женитьбе, зная, что обречена жить во имя государственных интересов. Судьба послала ей, как это ни забавно, родного брата Гвидо де Лузиньяна, Амори, который унаследовал от того в 1194 г. кипрское королевство Невозможно представить себе столь непохожих друг на друга братьев. Амори был одновременно осторожным политиком и умелым воином. В октябре 1197 г он отвоевал Бейрут у мусульман, заключив затем выгодный мир с султаном Меликом-аль-Ади-лом. На этом закончились супружеские авантюры Изабеллы. "

@темы: Средневековая женщина

---

Что почем в XII-XIII веках

05.03.2010 в 21:17

Пишет  kate-kapella:

Деньги в XII-XIII веках

Не претендую на абсолютную точность, пишу только то, что самой удалось найти. Интересовал меня в основном рубеж XII-XIII веков, но приходилось использовать данные по всему XII-XIII веку.
Итак, искала я такие данные:
1) жалование рыцарей и пехотинцев,
2) покупательная способность денег,
3) отношение английского фунта к французскому турскому ливру

1) По первому пункту повезло сразу, я нашла вот эту таблицу.

Деньги, платная служба и наемничество

Англия



Франция



Источник

2) По второму пункту там же есть интересная статья, из которой я например узнала, что:

Согласно подсчету, цена лошадей нескольких рыцарей, находившихся в 1242 г. на жалованье у Альфонса Пуатевинского, колеблется от 5 до 60 турских ливров, то 30 ливров - средняя цена за лошадь(*73). В 1269 г. различные боевые лошади, купленные для крестового похода Людовика Святого на ярмарках Шампани и Бри (Бар-сюр-Об, Ланьи, Провен), стоили в среднем 85 турских ливров, но это, вероятно, были очень ценные животные, иногда привозимые из Испании и Апулии(*74). Роберт II, граф Артуа, перед походом на Фландрию в 1302 г., во время которого он находился на жалованье у короля с 26 мая по 15 июля, приказал закупить для себя и своей свиты лошадей. Их цена нам известна: 5 "больших коней" (один из Испании) -в среднем 280 парижских ливров, 8 обычных коней - в среднем 115 парижских ливров, 2 парадных коня - в среднем 50 парижских ливров, один скакун - 60 парижских ливров, 14 упряжных лошадей - в среднем 34 парижских ливра и 3 маленьких упряжных лошади- в среднем 12 парижских ливров. Общая стоимость боевого, парадного и упряжного коней для рыцаря составляла 470 турских ливров; правда, объявление о походе на фламандцев должно было взвинтить цены, и в это время счетная монета подверглась полной девальвации, поскольку серебряная марка, равная в 1266 г. 50 турским су и в 1295 г. 61 турскому су, к 23 апреля 1302 г. поднялась до 104 турских су.

Исходя из всего этого разнообразия данных, безусловно фрагментарных *~ и иногда противоречивых, можно заключить, что в XIII в. капитал рыцаря и его свиты, состоявший из наступательного и защитного снаряжения, а также лошадей, в среднем был равен жалованью за 6-8 месяцев. В Англии около 1250 г. стоимость снаряжения рыцаря, включая коней, оценивается как эквивалентная его годовому доходу.

И наконец вот этот интереснейший ресурс, где можно перевести современные фунты стерлингов в ту сумму, какой они были бы в 1270 году или позже (там по десятилетиям). Или можно узнать, сколько зерна, овец и т. п. можно было купить на какую сумму.

3) Третий пункт меня интересовал особо, поскольку жалование в большинстве источников было в шиллингах и пенсах, а найденные цены в основном в турских ливрах.
После долгого разбирательства с использованием множества сайтов, я пришла к такому результату:

Что такое исторический фунт стерлингов и так все знают - фунт (453,6 граммов) серебра.
Один фунт = 20 шиллингов = 240 пенсов
К концу тринадцатого века фунт, похоже девальвировал до трехсот с небольшим граммов, но это просто мой собственный вывод из прочитанного и пересчитанного.

Турский ливр изначально был тем же самым фунтом серебра. Ливр это вообще от латинского libra — римский фунт. И делился он так же:
Один турский ливр = 20 су = 240 денье
Был еще Парижский ливр, который делился так же, но он был дороже, и 1 Парижский су был равен 25 турским денье.

Ливр девальвировал гораздо быстрее фунта, поэтому к началу XIII века они были уже очень не равны. Примерно (очень примерно, поскольку точных цифр нигде не нашла, и поэтому считала сама) один фунт был равен трем с половиной ливрам. А к концу XIII века вроде как уже пяти.
Соотношения су к шиллингу и денье к пенсу считаются аналогично.

Данные, повторяюсь, далеко не точные. Но поскольку мне не научную работу писать, а временами мельком в романе кому-то премии давать и лошадей покупать, этого уже более-менее достаточно.

@темы: Medieval

---

Женщины и крестовые походы - 2

Про Алиенору Аквитанскую (1122 – 1204) у меня были перепосты с ЖЖ здесь:
mirrinminttu.diary.ru/p89403890.htm#more1
mirrinminttu.diary.ru/p89487341.htm#more1
mirrinminttu.diary.ru/p89627684.htm#more1

Про королеву Мелисанду (1105 - 1160) я тоже нашла историю на ЖЖ, но не запомнила, у кого именно, и это жаль, потому что человек пишет много и хорошо:

«Мелисанда, дочь короля Балдуина II в детстве дружила с сыном одного крестоносца, Гуго де Пюизе, умершего в Святой Земле вместе со своей женой; этот юноша, также названный Гуго, получил воспитание в Апулии, и в шестнадцать лет прибыл в Святую Землю, чтобы потребовать себе во фьеф Яффу — наследство его отца. Именно тогда он появился в королевском дворе в Иерусалиме, где он встретил Мелисанду и вступил с ней в интимные отношения, которым не смог помешать даже брак этой дочери Балдуина с Фульком Анжуйским.



Тем не менее Гуго вступил в брак с графиней Эммой, старше его и вдовы барона Евстахия Гарнье, имевшей от первого мужа двух сыновей. Разногласия не замедлили возникнуть между этими людьми и их слишком юным отчимом. Один из них, Гарнье, однажды прилюдно обвинил Гуго в безнравственности и вызвал на поединок на мечах. В назначенный день Гуго, то ли струсив, то ли почувствовав свою вину, не явился. Все отшатнулись от него, и тогда рыцарь, не выдержав всеобщего порицания, совершил ошибку, которой не должен был делать: он направился в Аскалон (события разворачивались в 1132 г., когда Аскалон еще находился в руках мусульман) и просил помощи у египетского гарнизона этого города.

Обрадованные представившимся поводом мусульмане тотчас же начали опустошительные набеги на окрестности Яффы и Зарона. Поняв, что он натворил, Гуго, терзаемый угрызениями совести, пустился в обратный путь к Иерусалиму и бросился к ногам короля, умоляя о прощении.

Сам король Фульк никогда не прислушивался к обвинителям своего вассала; кроме того, будучи человеком мудрым, он опасался, что дело еще более усложнится и сарацины смогут извлечь пользу из разногласий баронов — сторонников или противников Гуго. Он простил запутавшегося юношу и, по настоянию королевы, наказал его всего лишь тремя годами ссылки.

Однако, когда Гуго покидал город, на него было совершено нападение, в результате которого он получил колотую рану, как думали смертельную (на самом деле, он выздоровел). Для короля это было опасным, ибо могли его заподозрить в намерении избавиться от молодого человека. Поэтому он, не мешкая, приказал схватить нападавшего, который, подвергнутый прилюдной пытке, поклялся, что действовал без сообщников.

Постепенно страсти утихли и, когда спустя несколько лет король Фульк скончался от падения с лошади (1143 г.), Мелисанда стала править от имени своего сына, будущего Балдуина III, которому тогда не исполнилось и тринадцати лет. Именно она принимала крестоносцев, прибывших на помощь королевству, и возглавляла знаменитую ассамблею, 24 июня 1148 г. в Акре — одно из самых блистательных собраний того времени, ибо на нем присутствовали многие коронованные особы Европы, принявшие тогда крест. Там видели короля Франции Людовика VII, императора Конрада и его братьев, один из которых, Фридрих Швабский, был отцом будущего Фридриха Барбароссы, и, конечно, все прелаты и князья Святой Земли.

Среди крестоносцев был также Альфонс — Иордан — живое напоминание о первом крестовом походе — сын Раймунда Сен-Жилльского, некогда родившийся в Мон-Пе-лерен, в разгар осады Триполи. Он умер почти сразу после своего прибытия, и некоторое время ходил слух, что Раймунд Триполийский избавился от него, опасаясь, как бы он не потребовал свое наследство.

Годы шли, а Мелисанда настолько пристрастилась к власти, что не желала вообще ее терять. Ее сыну Балдуину III, достигшему двадцатидвухлетнего возраста, самому не терпелось взять правление в свои руки, но Мелисанда под любыми предлогами оттягивала его коронацию. Однажды — в Пасхальный вторник 1152 г. — Балдуин появился в церкви Святого Гроба Господня и приказал патриарху Иерусалимскому Фульхерию тотчас же приступать к церемонии коронования. Прелат был вынужден повиноваться, и Балдуин в одиночестве приняв помазание и корону, известил затем мать о происшедшем. Между ними произошла ссора, которая, впрочем, длилась недолго.

Мелисанда, побежденная, ушла из политики, и некоторое время спустя Балдуин, пойдя навстречу желаниям своих подданных, ради интересов королевства женился на Феодоре, племяннице императора Мануила Комнина, устроив свадебные торжества на несколько дней.»

Маргарита Прованская (1221 – 1295). Она была «женой Людовика Святого, вместе с ним пустившейся в его первый крестовый поход. В Дамьетте, где она родила через три дня, Маргарита узнала, что крестоносная армия потерпела поражение, король пленен, а город находится под угрозой захвата. Жуанвиль рассказывает, что она действовала с рассудительностью и энергией, свойственными ей по природе:
«Прежде чем родить, она приказал всем покинуть ее комнату, за исключением восьмидесятилетнего старика рыцаря (то был ее старый доверенный человек, спавший возле ее кровати), она склонилась перед ним и испросила у него милости; и рыцарь ей в том поклялся, и она ему сказала «Я прошу вас, ради верности, которой вы мне обязаны, если сарацины войдут в город, отрубите мне голову прежде, чем они меня схватят». И рыцарь ответил: «Знайте же, что я это обязательно свершу, ибо уже подумывал вас убить прежде, чем они нас схватят».



Однако это не все. Едва оправившись от родов, королева узнала, что итальянские, пизанские, генуэзские и другие купцы, пришедшие вслед за крестоносцами, собираются покинуть Дамьетту: Город вот-вот был бы брошен на произвол судьбы вместе с женщинами, стариками и больными; королева собрала предводителей купцов в своей комнате (встреча состоялась на следующий день после рождения маленького Жана-Тристана) и просила их проявить к ней сострадание: «И если это вам не по нраву, пожалейте это маленькое дитя, лежащее здесь, подождите, по крайней мере, пока я не встану с постели».

Но она обращалась к купцам, людям рассудительным: «Что мы можем сделать? Ведь мы умрем от голода в этом городе!» Тогда королева предложила реквизировать, за ее счет, всю провизию, находящуюся в городе и начать продовольственные раздачи. Благодаря этому итальянцы согласились остаться. Маргарита истратила триста шестьдесят тысяч ливров на эту закупку и наладила пайковую раздачу продовольствия, что позволило удержать Дамьетту, которую позднее обменяли на короля и его людей. Она покинула город только непосредственно перед сдачей и направилась в Акру, где и нашла своего мужа: они оба вели себя достойно своему положению в одинаково драматической ситуации, олицетворяя идеал Рыцаря и Дамы в средние века.»

«Но, пожалуй, самые трогательные женские черты времен крестовых походов проступают не на страницах хроник. Их мы видим на могильном камне — без сомнения, самом патетическом изваянии, которое сохранилось из скульптур XII в.
Оно существует и в наше время в кордельерской церкви в Нанси - на нем изображены Гуго и Анна де Водемон, олицетворяющие «возвращение крестоносца».



Видно, как стоят, тесно обнявшись, крестоносец в рубище и его жена. Эта скульптура напоминает об истории ожидания, продлившегося, если верить легенде, почти всю жизнь для Гуго де Водемона, содержавшегося в плену в Святой Земле на протяжении шестнадцати лет и прослывшего мертвым, и его жены Анны Лотарингской, упорно отвергавшей все попытки вновь выдать ее замуж. Однажды вернулся тот, кого не ждали именно этот момент изобразил скульптор на могиле, где спустя несколько лет были погребены рыцарь и дама, хранившие обоюдную верность всю свою жизнь»

@темы: Средневековая женщина

---

Как шутят в Хогвартсе

@темы: "Harry Potter etc."

---

Все-таки написалось

Это тот самый моб, где "50 фактов обо мне".

Читать?

1. Мне никогда не бывает скучно.
2. Это потому, что я – трудоголик, и всегда чем-то занята.
3. Самодостаточна, хотя иногда люблю потрепаться и, особенно, посмеяться.
4. Люблю тишину, но научилась «не слышать» раздражающий шум.
5. Маниакально независима.
6. Поэтому люблю преодолевать свои слабости.
7. Практически никогда о себе не думаю.
8. Потому что предпочитаю жить и действовать.
9. Невероятно упряма.
10. Поэтому переубедить меня практически невозможно.
11. Периодически перетряхиваю свои убеждения сама, в соответствие к тому новому, что узнала и пережила.
12. Предпочитаю изучать только то, что мне интересно.
13. Не верю в существование людей, которые знают всё обо всём.
14. Не считаю умение сыпать чужими цитатами признаком эрудированности.
15. Прямолинейна.
16. Наверное потому, что лень разводить дипломатию.
17. Ленива только в области дипломатии.
18. Поэтому избегаю занятости, предполагающей что-то пробивать и что-то кому-то доказывать.
19. Окружающие относятся ко мне полярно: или любят, или терпеть не могут.
20. А мне практически неважно, что обо мне думают, хотя проявления нелюбви меня утомляют.
21. На агрессию отвечаю агрессией еще более агрессивной.
22. Но только в тех немногих случаях, когда речь идет о чем-то для меня принципиальном, а таких моментов немного.
23. Зато в ярости я могу многое.
24. И мне даже не бывает потом стыдно.
25. В большинстве конфликтных ситуаций просто ухожу.
26. Поэтому с мужем мы никогда не ругаемся.
27. Я замужем уже 20 лет!
28. В апреле будет 20 лет, как я живу в Финляндии.
29. Уважаю состоявшихся людей, независимо от области, в которой они состоялись.
30. Не считаю, что есть работа, достойная уважения, а есть недостойная.
31. Знаю два языка, кроме русского. Пыталась учить китайский и немецкий, успешно, но потеряла интерес, потому что они мне совершенно не нужны.
32. Увлеклась историей Средневековья, и меня вдохновляет факт, что так многого я еще не знаю.
33. Феминистка по натуре. Считаю обоснованно, что женщина может преуспеть там же, где и мужчина, если действительно этого хочет. Но имеет право и не хотеть. Не испытываю к мужчинам недобрых чувств.
34. Дома у нас нет разделения на мужскую и женскую работу. Каждый делает то, что у него лучше получается, и у кого есть время.
35. Практически ничего не знаю о своих корнях. Многое зависит от того, какую группу крови в СССР называли второй, А или В, но на данном этапе это уже не имеет никакого значения.
36. Очень многого не помню из своего прошлого, только отдельные позитивные моменты. Наверное потому, что не даю себе труда вспоминать и помнить.
37. Живу сегодняшним днем, не дуря голову по поводу того, что могло бы быть, и что может случиться.
38. Фаталистка, которая верит в то, что будет то, что должно быть, но упорно делает то, что считает нужным делать. «Делай, что можешь, и будь, что будет».
39. Люблю животных, но не очеловечивая, просто уважая в них их природу.
40. У меня три кота, старшему из которых, любимому, будет в середине июня 19 – если доживет, потому что он стал действительно старым, сонным котом.
41. Равнодушна к брендам.
42. Равнодушна к аксессуарам.
43. Имею брендовую одежду и аксессуары под стать – для случаев, когда они уместны.
44. В обычной жизни одеваюсь уместно.
45. Любимые духи – Мияки.
46. Больше всего на свете люблю путешествовать.
47. Люблю классическую музыку и тяжелые рок с металлом, а больше всего баллады и романсы.
48. Не читаю дамские романы про любовь, остальное подходит.
49. Не пускаю в свою жизнь чернуху и порнуху.
50. Мне интересно жить.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Женщины и крестовые походы - 1

В комментах к моим постам о средневековых женщинах был затронут вопрос о том, а воевали ли женщины? Поскольку отдельно я этот вопрос никогда не расматривала, то полезла искать инфу, и действительно нашла подтверждения тому, что воевали, причем не только руководя оборонами замков и в локальных конфликтах. Оказывается, среди крестоносцев тоже были женщины. Понятно, что женщины участвовали в крестовых походах, известно немало имен. Но для меня было новостью то, о чем писал Имад ал Дин (1125 – 1201 гг), биограф Саладина о битве при Хаттине:

«Among the Franks there were indeed women who rode into battle with cuirasses and helmets,
dressed in men's clothes; who rode out into the thick of the fray and acted like brave men
although they were but tender women, maintaining that all this was an act of piety, thinking to
gain heavenly rewards by it, and making it their way of life. Praise be to him who led them into
such error and out of the paths of wisdom! On the day of battle more than one woman rode
out with them like a knight and showed (masculine) endurance in spite of the weakness (of her
sex); clothed only in a coat of mail they were not recognized as women until they had been
stripped of their arms. Some of them were discovered and sold as slaves.»

(Francisco Gabrieli. Arab Historians of the Crusades. Berkeley: University of California Press, 1969, 207)

Сьюзен Эдгингтон и Сара Ламберт пишут по этому поводу в книге Gendering the Crusades (University of Wales Press, 2001):

«В средневековой Европе женщина воевала в случаях необходимости. От аристократки ожидалось, что она сможет организовать оборону своих владений и повести войска на поле битвы, если рядом не окажется мужчины, которому это дело может быть доверено.

Что касается крестовых походов, то они были не только военными операциями, но и паломничеством верующих в Святую Землю, так что женщины, несомненно, тоже «принимали крест» и присоединялись к походам, хотя те, кто проповедовал крестовые походы, предпочитали, чтобы женщины финансировали операции, но не примыкали к гарнизонам лично. Их аргументы ничем не отличались от аргументов по поводу женской службы в армии в наше время.

Главным аргументом всегда было то, что женщина физически неспособна принести пользу в битве, что силы у женщин иссякают быстрее, чем у мужчин, и что присутствие женщин в гарнизоне провоцирует мужчин. А поскольку в случае крестовых походах речь шла именно о паломничестве, проповедники считали особенно важным, чтобы мысли мужчин были сосредоточены на цели похода без отвлечений.

Несмотря на это, многие мужчины брали с собой в походы и женскую часть семьи – жен, дочерей, а самых молодых приводили матери и старшие сестры. Женщины проявляли очень большой энтузиазм по поводу крестовых походов, и охотно брали на себя самую тяжелую работу по уходу за больными и раненными, приготовлению пищи, окопных работах. Они обслуживали катапульты, использовали луки, присматривали за возведением укреплений и зачастую руководили защитой крепостей.

Неясно, насколько широко женщины воевали в активных отрядах крестоносцев. Два мусульманских источника говорят о том, что женщины были найдены среди убитых в битве за Акру 25 июля 1190 года. Причем описания настолько живые, что производят впечатление достоверных. Западные источники говорят только, что в тот день воевали «простые люди», то есть, эти женщины были простолюдинками, воюющими в пехоте. Западные источники также объясняют, что в тот день простолюдины пошли в бой самостоятельно, без командиров-аристократов, в эффективность которых они потеряли веру.

Что касается женщин, воюющих в коннице, то о них пишут только мусульмане. Ни один западный источник об этом не упоминает.»

Наиболее известны следующие работы о женщинах в крестовых походах:

James Powell, 'The role of women in the Fifth Crusade', The Horns of Hattin, ed. Benjamin Kedar (Jerusalem and London, 1992).

R. C. Finucane, Soldiers of the Faith: Crusaders and Muslims at War (London, 1983)

От себя хочу добавить, что, может, рыцарю и полагалось защищать прекрасных дам, но некоторые прекрасные дамы неплохо справлялись с эти делом сами. Например, герцогиня Гаита Ломбардская, которая появилась в 1080 году в Константинополе в полном доспехе, на рыцарском коне, рука об руку со своим мужем-норманном. Если кто сможен найти поэму «Турнир» Пьера Жентьена, то там описывается женский турнир в Париже, который был организован для подготовки дам к крестовому походу. Там поименно перечислены 50 участниц. Эта поэма лежит на англоязычных архивах, в сборнике поэзии, найдется по поисковым словам Pierre Gentien Tournament. Увы, на французском.

В Европе было вообще много леди, которые воевали, как рыцари, но, чтобы закончить с крестовыми походами (которые совсем не моя область знаний) я сначала чуть позже напишу о хорошо известных дамах, имена которых связаны с крестовыми походами.

@темы: Средневековая женщина

---

Смутные времена и Димитриады

Просто общая картинка

Действующие лица:

Иван Грозный – пытается прорваться на Балтику, сталкивается с противодействием Германии и Польши. Открывает Архангельск англичанам для торговли, разбивает казанских татар. Покоряет Астрахань, чем закрывает огромный рынок рабов в регионе. Проблемы с Ливонией в 1570-х, когда Курбский переметнулся к ливонцам и сжег Великие Луки – а в Москве в тот момент была чума. Начинаются насильственные рекрутации для Ливонской войны, разоряется Новгород. Баторий и оттоманцы сжимают Россию в тисках (у поляков тогда с турками был еще союзнический договор). Фредерик Датский увязает в проблемах и продает свои ливонские завоевания шведам, а именно королю Йохану Вазе.

Фёдор Блаженный – правит с 1584 по 1598 гг, под практическим регенством Годунова, на чьей сестре (Ирине) женат. Дал от ворот поворот англичанам. Умер бездетным. Рассматривался вопрос о правлении Ирины, но женщин на русском престоле тогда терпеть никто не собирался. Помимо Годунова, Иван Грозный назначил в протекторат, Василия Шуйского и Федора Романова, которых Годунов изрядно потеснил.

Есть еще один сын Ивана Грозного, царевич Дмитрий (1582 – 1591) от седьмого брака царя, который никогда не был признан законным. То есть, законность наследия под большим вопросом.

Борис Годунов – во время регенства воевал со шведами, успешно. Принял царствие от Земского Собора, то есть легально. Стал посылать русских учиться за границу, открыл первую лютеранскую церковь в России. Отклонил предложенный Сапегой союз с Польшей. Умер от инсульта в 1605 году.

Фёдор II – стал царем в 16 лет в 1605 году. Всеми предан и продан, шведский дипломат Пер Эрлесунд утверждал, что видел явные следы того, что Фёдор был удушен, причем не без борьбы, хотя, по официальной версии, он был отравлен. Эрлесунд был, кстати, врачем. Он также подтверждает в своих записках, что Дмитрий был убит в Угличе по приказу Годунова.

Ксения – дочь Годунова. Вот здесь выплывает снова Густав Эрикссон, пропадающий и появляющийся сын Эрика. Она действительно была с ним обручена, потом - с неким Иоганном Шлезвиг-Холшиейном, который даже прибыл в Москву в 1602 году – но вдруг там умер, в возрасте 19 лет!

Густав Эрикссон Ваза – прибывает в Москву в 1599-м году. Известно совершенно точно, что он впервые вынырнул из ниоткуда на коронации кузена Зигги. Говорят, в невероятно ободранном состоянии. Интересно, кто и почему пропустил оборванца к придворным? Потому что он представился и сестре, которую сумел убедить, что он – это он, и кузену, который снабдил его деньгами и взял под крыло. То ли действительно потому, что «это мог быть и я, если бы судьба сложилась по-другому», то ли еще почему. Подозревать, что у Зигги в то время могли быть на кузена какие-то далеко идущие планы, бессмысленно. В тот момент этих планов просто не могло быть. Это 1587 год.

В 1589 он точно был в Ревеле, где его видела его сестра, бывшая на том знаменитом съезде, на котором король Йохан требовал своего сына домой, в свите Анны Ваза. Тогда он упомянул, что встретил в Ревеле русского боярина Бориса Годунова, который был с ним очень дружелюбен. В России тогда еще правит Фёдор I, Димитрий еще жив, и Ксении Годуновой... 7 лет. Густаву 21 год. После этого он пропадает тотально на следующие 7 лет.

В 1596 году он точно был в Финляндии, хотя и неофициально, так сказать. Неизвестно, как задолго до этого он туда добрался. Вряд ли задолго: в соседстве с Карен жила бывшая фрилла короля Йохана, там воспитывался внук короля, и среди челяди матери Густава просто не могло не быть осведомителей. То ли в конце 1596, то ли в начале 1597 Густав внезапно исчезает из Финляндии, его снова видят в Ревеле. В 1599 он появляется в Москве. Мог ли он туда заявиться сам, или его, все-таки, пригласили? Скорее всего, пригласили, потому что в 1600 он официально обручатся с Ксенией.

И тут начинается веселье, но не для Ксении, и, наверняка, не для Годунова. Но ничего не известно точно. Эрлесунд в своих записках совершенно определенно говорит, что Густав к тому времени имел в Силезии фриллу, Бритту Карц, дочь шведского военного-наемника. Он приводит даже имена и даты рождения их 4-х детей: 1586, 1588, 1590 и 1592. В свое время шведский королевский дом спокойно данные факты принял и признал, пока в уже в 19-м веке всесильный Оксенстьерна вдруг опротестовал существование и Бритты, и ее с Густавом детей. Эрлесунд был в Москве во время событий, которые он описывает, Оксенстьера опротестовал их через 200 лет. Кому верить?

Но почему Густав, обручившись с Ксенией, вдруг пускается в загул и выписывает в Москву Бритту с детьми, как пишет Эрлесунд? Это же полное безумие! Как результат, Борис расторгает помолвку. Но Густав остается в Москве! Потому что он все еще в Москве в 1605 году. Где он жил и на что, с женой и детьми? Вики говорит, что Борис пожаловал ему Углич. Почему? За какие заслуги? Загадка.

Василий Шуйский – таки стал царем с 1606 по 1610 год. Его поддерживал Якоб де ла Гард, внук короля Йохана, который вообще задержался в России надолго, с 1608 до 1613 года. Шуйский якобы пообещал шведам русские территории. Судя по тому, что Якоб в 1611 привел домой делегацию из Новгорода и Северо-Западных областей просить младшего сына короля Карла, принца Филиппа, на царство, речь идет именно об этих областях. Как и когда Шуйский вышел на шведов? Вряд ли раньше 1604 года. Скорее всего, даже позже. Смысл ясен – использовать шведов против поляков, против чего те и не возражали. Закончил плохо, сначала его свергнули свои, а потом и вовсе Сигизмунд взял в плен.

Лжедмитрий I – выходит на сцену около 1600 года. Разумеется, Годунов отдает приказ об его аресте, и он бежит под защиту Константина Острожского, в Белоруссию. Затем переходит на службу братьев Вишневецких, которые и начали авантюру первого акта Димитриады. Зигги в этой истории никакой роли не играет – это схема магнатов.

Оказывается, есть еще одна легенда о происхождении молодого человека: он якобы однажды брякнул, что является сыном Стефана Батория. Впрочем, те, кто знавал Ивана Грозного, говорили, что парень действительно чрезвычайно похож на царевича Димитрия. Повадка и образование у него были аристократические. В 1604 году он добирается до Варшавы, но лично от Зигги получает только изъявления симпатии и пожелание удачи.

Ему обещают помощь иезуиты, он переходит в католичество. Важный момент: шведская карта Густав Ваза становится иезуитам ненужной. Похоже, Густав Эрикссон задурил действительно по своей воле, хотя иезуиты хотели, чтобы он женился на Ксении. В 1604 Густав сидит себе в Угличе, и совершенно бесполезен. Более того, вышел из-под контроля. Интересно, почему.

20 июня 1605 года Лжедмитрий коронуется в Москве греческим епископом Игнатиусом. Бояре, которые были в ссоре с Годуновыми, торжествуют, приверженцы Годунова теряют жизни. Бедняжку Ксению Лжедмитрий делает своей любовницей против ее воли. Густав попадает в тюрьму, хотя встречала утверждение, что кузен Зигги велел Лжедмитрию того убить. Непохоже, что Лжедмитрию была свойственна мягкосердечность, да и кем ему был Густав? Почему же не велел казнить?

Здесь непонятен еще один момент. Католик, которого коронует православный епископ? Если так, то почему бояр якобы взбесила католичность Марины Мнишек, на которой он женится в 1606 году? Или Лжедмитрий снова сменил веру?
Ну, в любом случае, его прикончили заговорщики через две недели после свадьбы. И вряд ли это были разгневанные католичностью Марины бояре – скорее уж сторонники следующего царя. Воцарился Василий Шуйский. Густава он из тюрьмы выпустил, и отправил жить в Кашино. Вот это - совершенно логичный поступок.

Лжедмитрий II выходит на сцену в Стародубе в 1607 году. Здесь история начинает уже походить на фарс. Его опознают и покровители (Ежи Мнишек, Адам Вишневецкий, Роман Розинский, Лев Сапега), и жена, хотя этот-то «Димитрий» уже совершенно не похож ни на оригинального, ни на первого. Он уже попроще, любит выпить, хотя тоже довольно образован. И снова Зигги в этой авантюре не участвует. Более того, Зигги ведет вообще свою войну с русскими под Смоленском, и его прибытие оттягивает поляков от армии Лжедмитрия. Армия этого самозванца вообще больше походит на толпу бунтовщиков, которым он обещает раздать боярское добро, которое он конфискует. Фарс, одним словом. Прикончил его солдат собственной армии.

Лжедмитрий III появляется в 1611 году в районе Нарвы, объявляет себя царевичем Димитрим, и почему-то получает признание у псковских бояр . В 1612, очевидно, протрезвев, он пытается бежать из Пскова, но его поймали, доставили в Москву, и быстренько казнили.

Владислав, сын Зигги, в 1610-м был 15-летним парнем. Шуйского бояре (Мстиславский, Воротынский, Трубецкой, Голицын, Лыков-Оболенский, Романов, Шереметьев - "Семибоярщина") как раз свергали в том году, и явились к Зигги под Смоленск просить в цари Владислава. Лжедмитрий II с его намерениями экспроприации их вовсе не устраивал. Пока суд да дело, бояре впустили в Москву польские части под командованием Гонсевского, у которого было красивое имя Александр Корвин. Он-то и стал комендантом Кремля на 2 года. К слову, Александр Корвин был не только бравым воином, но еще и иезуитом.

Владислава в Москву не пустил папенька, за что его до сих пор проклинают в блогах польские любители истории. Формально считается, что Зигги уперся из-за условия принятия Владиславом православия. Учитывая собственные, довольно униатские взгляды Зигги, верится как-то с трудом, что он в самый критический момент упустил шанс объединить Россию с Польшей и Литвой потому, что вдруг почувствовал себя твердым католиком.

А вот то, что Зигги захотел править в России сам, оставив Польшу на сына, вписывается в характер этого короля больше. Похоже, что Польша ему была откровенна немила, если он то в Швецию рвался, то в Москву править. Ну, амбиции Сигизмунда Йоханссона Вазу подвели в обоих случаях, потому что бояре тоже были не лыком шиты, и хорошо себе представляли, каково им будет житься с Зигги на троне. Это ж не при 15-летнем подростке в совете сидеть.

А Владислав, хоть никогда и не был коронован в России, до 1634 года называл себя русским царем.

Вот и всё. С какой стороны ни посмотри, на роль Главного Злодея Зигги не подходит, не тот калибр.

@темы: "шведы"

---

Birga, прошу располагаться с удобствами!

---

ИСТОРИЯ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ

Ссыль для интересующихся, там очень подробно: www.templiers.info/web/crusades.php

@темы: Крестоносцы