Посмотреть полный список нумерологических тестов и вариантов интерпретаций: uborshizzza.narod.ru/numerolog.html
Пойти получить нумерологический Квадрат Пифагора и узнать про удачу: uborshizzza.livejournal.com/831852.html

@темы: "нетягостная бредь"

---

Кстати, да

Ты - Фокстрот

Бывает музыка, которая "ведет". Конечно же, это фокстрот. Вдвоем. А можно и в одиночестве. Волшебная фигура, силуэт танцора - он движется с нечеловеческой, игривой, кошачьей (а может - лисиной?) грацией, плавно взлетает и застывает, послушный ритму. Это фокстрот. Это - ты. http://infiction.ru/ http://sir-archet.livejournal.com

Пройти тест

@темы: "нетягостная бредь"

---

Reise, Reise

Тяжелое помешательство на крестовых походах - даже во сне снятся...

@темы: "музыка"

---

Agincourt Carol

@темы: "музыка"

---

Воительницы XI века - 1

Эмма, графиня Норфолкская (Emma, Countess of Norfolk) была женой англосаксонского графа Ральфа де Гвадера.
Граф это был не лишь бы какой, а принадлежащий к немногочисленным представителям англосаксонской знати, которые имели достаточно свободы и влияния при норманнах. Земли де Гвадеров находились по обе стороны Ла-Манша. Поскольку ко времени вторжения Вильгельма Завоевателя граф жил в Бретани и был больше связан интересами с норманнами, чем с саксами, он принимал участи в битве при Гастингсе на стороне норманнов.

Все шло прекрасно до 1075 года: сэр Ральф храбро отражал набеги датчан, заседал в королевском совете, а после смерти отца получил гигантские владения в Норфолке, Саффолке, Эссексе и Хертфордшире, и титул графа Васточной Англии.

В 1075 году граф де Гвадер женился. Женой его стала дочь Вильгельма Фитц-Осборна, одного из богатейших магнатов Северной Англии. Вскоре после женитьбы, де Гвадер поднял мятеж против своего короля. Почему – никто не знает достоверно, потому что есть два взаимоисключающих свидетельства: согласно норманнским хроникам, Эмму в жены де Гвадеру отдал сам король. Согласно легенде о восстании, оно произошло потому, что король отказался подтвердить брак, на который разрешения не давал. Не был этот мятеж и направлен против норманнов, потому что саксы участвовали в его подавлении. Причиной могло быть то, что именно в 1075-м Вильгельм Завоеватель отправился воевать с Бретанью, где были владения де Гвадеров.

Так или иначе, мятеж начался, и в нем участвовали Ральф де Гвадер, брат его жены Роджер Херефордский, и некий Вальтеоф Нортумбрийский, сакс-аристократ из Северной Англии. Этот Вальтеоф тоже был настолько близок к королю Вильгельму, что тот отдал за него свою племянницу Джудит. Примкнув к заговору, Вальтеоф быстро раскаялся, рассказал о заговоре епископу Кентерберийскому Лафранку, и тот отправил его в Нормандию вымалить у короля прощение.

Войска Роджера, пытавшиеся проникнуть в Среднюю Англию, были остановлены на Северне вустерширским ополчением (фирдом), во главе которого стоял Вульфстан, последний англосаксонский епископ Вустера. Против отрядов Ральфа выступили крупные воинские соединения ближайших соратников короля Вильгельма, которым было доверено управление Англией в отсутствие последнего, — Одо, епископа Байё, и Жоффруа, епископа Кутанса. У Кембриджа войска епископов отбросили отряды Ральфа, который отступил к Нориджу, откуда отправился к тем самым датчанам, с которыми раньше воевал, за помощью. Датчанам было не до того, они делили наследство

Как ни парадоксально звучит, единственное серьезное сопротивление силам епископов оказала юная жена Ральфа де Гвадера. В 1075 году ей было 16 лет. Поскольку муж ее, по сути, бежал в Данию, Эмма осталась защищать себя и Норфолкский замок сама. Делала она это настолько успешно, что королевские силы предпочли с ней договорится о том, что она сдаст замок при условии, что и она сама, и ее войско свободно покинет замок, и в течение 40 дней покинет страну. Эмма Норфолкская со своим отрядом отбыла в Бретань, где позже и встретилась с мужем.

В Бретани Ральф не успокоился, продолжая ссориться и мириться с герцогами и королями, но в 1095 он и Эмма отбыли в Палестину с Робертом Куртгёзом. Они завоевывали Сирию и осаждали Никею, и погибли оба около 1096-го года, сражаясь в составе антиохской армии.

Уррака (Urraca of León and Castile ) была старшей дочерью короля Леона и Констанции Бургундской. Как старшая дочь, она была явной наследницей, но... король-отец предпочел признать законным сыном и наследником своего бастарда. Парень погиб в битве через год, и Уррака снова стала наследницей престола. Поскольку ее отец имел мечтой заключить кросс-пиринейский союз, Уракку еще девочкой 8 лет просватали за внучатого племянника ее матушки, бургундского вояку Раймонда Бургундца, который погиб оставив сына, рожденного Урракой в 1105 году.



Король по-прежнему относился к идее о женщине-королеве крайне негативно, и, после смерти своего сына-бастарда, стал работать над браком между Урракой и королем Арагона Альфонсо I. Король умер раньше, чем что-то было решено, Уррака стала, все-таки, королевой. Относительно замужества с королем Арагона свободу она, тем не менее, не получила, этот брак был практически приказом умирающего короля, условием, на котором Уррака получила корону. Хотя лично она за Альфонсо замуж очень не хотела, и советники явно видели, что союз Арагона и Леона ничего хорошего Леону не принесет.

Уррака стала королевой в 1109 году, и вышла, все-таки, за короля Арагона в том же году, но уже на следующий год потребовала развода на основании закона о плохом обращении. Ситуация была для 30-летней королевы нелегкой: ей пришлось отвоевывать у мужа Астурию, Леон и Галисию, и, хотя тот продолжал окуппировать Кастилию, Уррака была очень популярна и там. Головной боли добавляли королеве ее единокровная сестра Тереза (еще один результат внебрачных любовей покойного короля) и муж Терезы, Генри Бургундец, правитель Португалии и брат первого мужа Урраки – эти прихватили себе Эстремадуру и Замору.

Вся политика Урраки была подчинена двум целям: объединению отцовского наследства под своей властью, и расширение своих владений за счет мусульманских земель. И все это для того, чтобы передать своему сыну всю полноту власти.

Уррака воевала, сама водила войска, вступала в союзы дипломатические и любовные, манипулировала окружающими и силой, и сексом. Испанские хроники описывают ее нахрапистую политику удивительно кротко, называя Урраку правительницей бережливой, скромной и разумной, относя прочее к «слабостям ее пола», хотя зарубежные наблюдатели сухо констатировали, что ни у кого не остается и тени сомнения, в чьих руках находятся бразды правления во всех альянсах Урраки.

Своего сына Уррака сделала королем Галисии еще в 1111 году, в 1116 – королем отвоеванного у мусульман Толедо. После смерти Урраки в 1126 году, ее сын унаследовал и Леон. Кастилию он отвоевывал у экс-мужа своей матери до тех пор, пока не добился своего, а потом, когда тот умер, не оставив наследников, еще и оттяпал у Арагона Ла Риойю и Сарагосу. Можно сказать, что королева Уррака добилась всего, чего добиться хотела – что выглядит еще более замечательным, если учесть, с какими трудностями она столкнулась в начале своего царствования из-за консерватизма своего папеньки.

@темы: Средневековая женщина

---

Глубокомысленное

Генератор личности

Ваше имя Итак, ты: Воительница И живешь ты: В соломенном шалаше Наличие совести: Затрудняюсь сказать Тебя все любят: За целеустремленность Тебя не любят: За жестокость Тебе всегда помогает: Только ты сама Твой символ: Перо Твой лучший друг: Твой питомец Твой главный враг: Строит постоянно козни Тебя любит: Любят многие, но по-настоящему только один Твое предназначение: Нечто очень важное

все гадания на aeterna.ru

@темы: "нетягостная бредь"

---

Тот самый рыцарь в сверкающих доспехах на верном коне

14.03.2010 в 20:03

Пишет  kxena:

Схема доспеха рыцаря и коня

Материал сетевой. На абсолютную достоверность не претендую, но картинка мне показалась ценной тем, что на ней показано, что и где расположено. Перевод подписей делался на основании различных источников.

расшифровка подписей

Схема доспеха рыцаря:
Upper visor — верхний козырек забрала.
Lower visor — нижний козырек забрала.
Beaver — забрало.
Helmet comb — гребень шлема.
Helmet bowl — шлем.
Gorget — стальной воротник «горжет».
Breastplate — нагрудник.
Lance rest — опора копья.
Vamplate — «вэмплейт» она же дословно «передняя пластина», защитный диск в виде чаши на древке боевого копья для защиты рук.
Gauntlet — латная руковица
Pauldron — наплечник 15 в., закрывающий плечо и часть руки, хотя на картинке скорее должны быть подписаны как Spaulder, потому что в отличии от Pauldron они не закрывают подмышку.
Besagew — «бесагью» или «рондель», круглая пластинка, для защиты подмышек носили с наплечниками.
Rerebrace — плечо, пластина, охватывающая руку от локтя до плеча, защита верхней части руки. В текстах иногда переводят, как наручи, но наручи это скорее Vambrace.
Cowter (couter) (elbow cop) — налокотник.
Vambrace — наручь.
Tasset — «налядвенник», защита верхней части бедра.
Saddle steel — седло.
Cuisse — набедренник.
Poleyn (knee cop) — наколенник. В европейском средневековом доспехе начинает применяться с XIII века, когда первые наколенники (кожаные или металлические) пришнуровывались к кольчужным чулкам;
Greave — поножь.
Sabaton — (ботинок) защита ступни, крепилась к поножу.
Brayette — гульфик.

Конь:
Crupper — «круппер» он же подхвостник.
Flanchard — «фланчард», боковая защита, металлическая часть доспеха под седлом, вроде вальтрапа.
Peytrel — «пейтрел», нагрудник.
Armored reins — вожжи.
Escutcheon — «эскучеон», налобный рог с пластиной.
Chanfron (Shaffron) — налобная пластина, оголовье.
Ear guards — защита ушей.
Crinet — «кринет», нашейные пластины.

@темы: Medieval

---

soley412, привет!

Дарю персональный дворец у моря!

---

Эволюция средневекового доспеха

Материал сетевой.

"Вот примерные цифры по весу доспеха и оружия в средние века: типичный доспех 15 века весил около 52 фунтов, то есть приблизительно 23.6 кг. Если брать индивидуальные части, то шлем-армэ (полный закрытый шлем) весил от 6'-7'8" (2.7-3.4 кг), горжет (воротник) - 9 унций (0.25 кг), кираса из спинной и нагрудной частей - 12'8" (5.7 кг), "юбка" внизу кирасы - 1'11" (0.76 кг), правый наруч - 2'14" (1.3 кг), левый наруч - 2'9" (1.16 кг), "ноги" - 6'1" (2.74 кг) каждая, кольчатая рубашка с коротким рукавом - 15'7" (7 кг), с длинным рукавом - 20'11" (9.38 кг), типичный длинный меч - 2'8" (1.13 кг).
Ежедневная маршевая выкладка пехотинца с Наполеоновских войн и до нашего времени составляет от 60 до 70 фунтов, то есть между 27 и 32 кг. И вес этот распределен гораздо менее удобно, чем доспех средневекового рыцаря.

Подобно тому, как под шлем надевалась амортизирующая шапка, так и под кольчугу, а затем и под латы рыцари надевали стеганую (прошитую из 8-30 слоев холста) куртку, именуемую “гамбезон”. Плечи и грудь в ней подбивали ватой.



Заметный рельеф плеч и груди производил должное впечатление на дам, но не это было целью находчивых рыцарей. Эти “подушки” предназначались для распределения веса доспехов и амортизации ударов. Многослойная материя также могла остановить разящий удар, уже ослабленный железной броней.

Повышению уровня защиты служила и подушка на груди. Если шелковый платок с трудом, но можно было разрубить в воздухе саблей, то подушку не рассечь с одного удара никаким булатом даже на плахе. В качестве аргументирующего примера вспомним рассказы ветеранов Великой Отечественной. Штатный солдатский ватник останавливал пулю немецких пистолетов-пулеметов с 200 метров!

Так что престижный костюм XV века (дутая куртка-дублет с валиками на плечах, с узкими рукавами, а также похожие на чулки брюки-шоссы, приплюснутый головной убор-”таблетка”, туфли без каблуков, но с длинными носами — и все это кричащих расцветок) — отнюдь не абсурдная мода, а шикарный стиль “милитари”. А что штанины разного цвета — так этого под доспехами как раз видно и не было...

В 7 веке широко распространились стремена, позволившие всадникам использовать могучих лошадей, длинные копья и тяжелые топоры — без стремени усидеть на коне, размахивая секирой, было практически невозможно. Появившиеся стремена резко усилили кавалерию. Но замещение крестьянских ополчений настоящей рыцарской конницей произошло не за один день. Только в 9 веке, в эпоху Карла Великого, рыцари стали главной силой на поле боя. Что же представляли собой эти рыцари?

Воинам всегда приходилось пользоваться тем оружием, которое могли изготовить современные и соплеменные им ремесленники. Карл Великий, создатель огромной империи, полководец, имя которого стало нарицательным, жил в деревянном тереме и ходил в домотканой льняной рубахе. И не из желания быть ближе к народу, а из-за отсутствия выбора. В его государстве не было ни зодчих, ни красильщиков. И кузнецов — тоже имелось немного... По этим причинам панцири первых европейских рыцарей были еще кожаными. Во всяком случае, в своей основе.

Кираса (часть панциря, закрывающая туловище, но не защищающая шею и руки), изготовленная из нескольких слоев вываренной в масле и склеенной воловьей кожи, весила более 4 кг, а полный доспех (кираса, набедренники, поножи, наплечи, наручи), выполненный по этой технологии, — около 15 кг. Многослойная кожа хорошо держала стрелы из лука, но пробивалась стрелами из арбалета с дистанции до 100 метров. Тем более этот доспех можно было пробить сильным ударом копья или меча. И он практически вовсе не защищал от палиц и топоров.



Положительные черты кожаного панциря — его доступность и легкость (в сравнении с металлическим). Но в целом он часто не оправдывал себя — даруемый им уровень защиты не окупал снижения подвижности. Потому в пехоте кожаные доспехи использовались редко. С другой стороны, менее озабоченные высокой подвижностью конные воины не пренебрегали им. Хотя и то — только за неимением альтернативы.

Повышение уровня защиты кожаного доспеха, как правило, достигалось за счет крепления на него пластин из мягкого железа. Если пластина была одна, она защищала сердце. Несколько пластин могли полностью прикрывать грудь и живот.

Толщина металла в пластинах составляла всего около миллиметра. Если наращивать толщину, то доспех становился чересчур тяжелым. К тому же, увеличение толщины все равно не позволяло железу пластин держать прямые удары: оно проминалось и пробивалось из за несовершенства средневековой технологии. Так что усиление пластинами кожаного доспеха увеличивало его вес всего на 2-3 кг.

Конечно, лучший результат мог быть достигнут усилением кожаной брони твердой сталью, но тонкие пластинки из нее оказались бы ломкими и не принесли бы пользы. Потому альтернативой применению широких железных пластин было крепление на кожу большого числа небольших — несколько сантиметров в поперечнике — стальных блях. Они мало помогали от стрел и ударов копья, но, будучи твердыми, эффективно препятствовали разрубанию брони.

Кольчуга

Альтернативой латам из кожи выступал хоуберк, представлявший собой кольчугу с рукавами и капюшоном, укомплектованную дополнительно кольчужными чулками.



Для изготовления кольчуги из железной проволоки толщиной примерно в миллиметр навивалось множество колечек, каждое около сантиметра в диаметре.

Внешне хоуберк смотрелся вполне солидно: доспех полностью закрывал тело, весил сравнительно немного (около 10 кг; с чулками и капюшоном — больше), движений почти не стеснял. Однако защиту хоуберк давал весьма сомнительную. Тогдашняя технология позволяла тянуть проволоку только из самого мягкого и ковкого железа (колечки из твердой стали ломались и давали еще худшую защиту). Кольчужные доспехи легко разрезались саблей, протыкались копьем и разрубались топором. Совсем не защищала гибкая кольчуга и от дубины или булавы. Только от сравнительно легких мечей, употреблявшихся до 14 века, кольчуга давала удовлетворительную защиту.



Против стрел кольчужный доспех был почти бесполезен: граненые наконечники проходили в ячейку кольца. Даже на дистанции 50 метров воин не мог чувствовать себя в безопасности при обстреле тяжелыми стрелами из мощных луков.
Кольчуга представляла собой один из самых простых в изготовлении видов металлической брони — и это главное ее достоинство. Производство хоуберка требовало всего несколько килограммов самого дешевого железа. Конечно, и без устройства для вытяжки проволоки было не обойтись.

Бехтерец и бригантина

Кольчужные доспехи долгое время использовались параллельно с кожаными, в 11 веке стали преобладать, а в 13 веке окончательно оттеснили кожу на второй план. Когда кольчуга стала доступна большинству рыцарей, кожаная кираса с нашитыми на нее железными пластинками стала надеваться поверх кольчужной рубахи. Так достигался более высокий уровень защиты от стрел. Общий вес защитного снаряжения увеличивался и достигал 18 кг.

Учитывая, что даже такая (тройная!) защита легко пробивалась и топором, и кавалерийским копьем, большой вес комплекта был явно неоправдан.

К тому же прогресс кузнечного искусства позволил рыцарям в 14 веке сменить мечи каролингского образца на вдвое более тяжелые и в полтора раза более длинные риттершверты. Против полутораручных мечей кольчуга уже не годилась.
Оптимальным соотношением веса к уровню защиты обладала бы сплошная металлическая пластина толщиной 1,2-2 миллиметра, но такой элемент брони из железа можно было изготовить только методом сварки. Подобные технологии не были доступны.

Для того, чтобы отковать из трех полос металла плоский клинок — уже требовалось большое искусство. Трехмерный же объект (шлем или кираса) изготовить одной ковкой несравненно сложнее. Иногда мастерам удавалось составить кирасу из нескольких элементов, которые соединялись между собой. Но такое изделие являлось буквальным произведением искусства, и было исключением из общего правила. К тому же искусных ремесленников было мало. В Западной Европе до 11 века отсутствовали крупные города, и, следовательно, были ограничены торговля, каменное строительство, сложные ремесла.

Мастеров, способных выковать из нескольких слоев металла крупный и надежный броневой элемент (тем более — криволинейный), в Европе не существовало до 14 века. Потому все детали доспеха собирались из плоских и небольших элементов.

В простейшем случае около 1500 небольших сварных чешуек соединялись кольчужными кольцами. Плетеный таким образом доспех (по аналогии с древнеримским его именовали “ламеллярным”) по-русски назывался “бехтерец”, напоминал чешую и обладал некоторой гибкостью.



Бехтерец закрывал грудь, спину и бедра бойца. При весе в 12 кг он выдерживал рубящие удары риттершверта, но от ударов копья, топора и палицы не спасал. Поэтому следующим шагом в развитии защиты воина стала широко распространившаяся с середины 14 века бригантина.



В ней все еще использовались плоские броневые элементы, однако их было только 30-40 штук. Пластины не соединялись между собой, а вкладывались в кармашки матерчатой куртки, образовывая заметные зазоры. Недостатком бригантины была и большая подвижность пластин относительно друг друга. Пластина распределяла удар палицы по поверхности доспеха, но в конечном счете он обычно приходился на ребра человека. Да и вражеский клинок мог соскользнуть в зазор между пластинами. Туда же могла попасть и стрела. Что же до копья, то пластины сами расходились под давлением наконечника.

В общем, бригантина значительно повышала защиту, но употреблялась в основном только поверх хоуберка, добавляя свои 10 кг к его и так немалому весу.

Пластинчатые латы

В 15 веке качество бригантин улучшилось. Пластины приобрели трапециевидную форму и стали плотно подгоняться по фигуре. Иногда пластины даже перекрывали друг друга, обеспечивая улучшенную защиту. Число пластин в доспехе возросло до 100-200, а потом и до 500 штук. Но все это, конечно, были полумеры. Настоящую защиту могли дать только крупные, объемные, цельнокованые детали.

Еще в 13 веке в Европе кольчуги иногда усиливали обширными наплечными и нагрудными пластинами (когда воину, владельцу доспехов, это позволяли средства). Кроме нагрудников и наплечей, из сплошного металла изготавливались наручи, поножи, набедренники и иные элементы. Чаще всего сплошные элементы брони дополнялись кольчужными или кожаными фрагментами. В Европе рано оценили преимущества жесткого бронирования. Мастера не прекращали воплощать новые идеи, пока не довели принцип до логического окончания, сделав доспех действительно сплошным. Отныне он был сочленен из отдельных деталей и закрывал все тело.



Большинство рыцарей теперь желало иметь такие и только такие доспехи. Это было обусловлено и тактикой действия рыцарской кавалерии. Тяжелая кавалерия атаковала в сомкнутом строю глубиной в несколько рядов. При этом король нередко считал важным находиться в первом ряду. Ведь по европейской традиции представители наиболее обеспеченного класса — высшей аристократии — не только лично участвовали в сражениях, но и, в отсутствие оных, ежегодно должны были биться на турнирах. А что произойдет с командиром, скачущем впереди на лихом коне, если он окажется выбит из седла? Всадник грохнется прямо под ноги коня собственного оруженосца, а по сравнению с ударом подкованного копыта любая палица — пустяк!

Полные сочлененные латы не только обеспечивали высокий уровень защиты в рукопашном бою. Главное, они выполняли функцию своеобразного экзоскелета (подобного природному панцирю жуков), и тем самым резко повышали живучесть воина, спешенного во время кавалерийского сражения.

Первые “классические” пластинчатые рыцарские доспехи появились еще в 13 веке. Но в ту пору они были доступны только королям. И то не всем, а только самым обеспеченным! С начала 14 века полное вооружение могли себе позволить уже короли среднего достатка и многие герцоги, а в 15 веке это удовольствие стало доступно и для широких рыцарских масс.

Сплошные доспехи 15 века гарантированно защищали от стрел, пущенных из лука с любой дистанции. На расстоянии 25-30 метров латы выдерживали арбалетные болты и аркебузные пули. Они не пробивались дротиками, копьями и мечами (кроме двуручников), надежно защищали и от ударов. Пробить их можно было только тяжелым рубящим оружием (желательно — двуручным).

К сожалению, подобная броня имела и недостатки, из которых наиболее весомый (в буквальном смысле) — нагрузка на воина. Весил сочлененный панцирь около 25 кг. Если же под него надевалась кольчуга, что было общепринято до конца 15 века, то общая масса защитного снаряжения достигала 32 килограммов!

Воин, закованный в такие тяжелые доспехи, был существенно ограничен в подвижности. В индивидуальном пешем бою латы скорее мешали, чем помогали, ибо одной пассивной обороной победы не достичь. Ну, а для нападения на врага нельзя уступать ему в подвижности. Встреча с легковооруженным противником, располагающим длинным оружием большой пробивной силы, ничего хорошего пешему рыцарю не сулила. Готовясь принять бой в пешем строю, рыцари снимали защиту, по крайней мере, с ног.

Шлемы

Шлем представляет собой наиболее ответственный и важный элемент бронирования: потеряв руку, еще можно усидеть в седле, а вот потеряв голову... Поэтому новейшие изобретения применялись, в первую очередь, при изготовлении шлемов. В раннем средневековье шлемы делались по тем же технологиям, что и усиленные кожаные панцири. Такой головной убор представлял собой либо шапку из амортизирующей подложки и нескольких слоев кожи, обшитую полосами железа, либо ту же шапку с закрепленными на ней стальными бляхами. Подобные шлемы не выдерживали критики. Немногим больше пользы было от кольчужных капюшонов.

Тем не менее именно капюшоны хоуберков долгое время выполняли в Европе функции шлемов. До возрождения городской цивилизации, торговли и ремесла цельнометаллические шлемы могла позволить себе только малая часть воинов. Для основной массы рыцарей они стали доступны лишь к началу 14 века, а для пеших воинов — только к концу того же столетия. В середине 14 века знаменитые генуэзские арбалетчики были облачены в хоуберки и бригантины, но все еще не имели шлемов.

Древнейшие, норманнские европейские шлемы по конструкции были совершенно аналогичны азиатским и русским шлемам. Коническая или яйцевидная форма способствовала соскальзыванию вражеских ударов, а приваренный к козырьку стержень (наносье) защищал лицо. Шея и горло воина прикрывались бармицей, кольчужной накидкой.



Иногда вместо приварки наносья делали шлем таким образом, что он закрывал всю верхнюю часть лица, или даже полностью все лицо до подбородка. Для глаз в этом случае, естественно, оставлялись прорези. Такие “полуглухие” шлемы обычно конструировались с учетом возможности использования их и в качестве открытых. “Дорический”, как его называли в античности, шлем мог носиться сдвинутым на затылок. В средние века сдвигаемые шлемы именовались варбудами.



Наконец, с 15 века, сначала среди европейской пехоты, а потом и среди кавалерии, распространились шлемы с широкими полями — это были похожие на шляпы капалины.



Всех упомянутые шлемы отличались неустранимым недостатком: в конечном счете, крепились они на шейные позвонки. При падении бойца с лошади открытый шлем мог спасти от сотрясения мозга, но не от смертельного перелома шеи.

По этой причине, с 13 века в Европе получили распространение глухие шлемы в форме усеченного конуса (перевернутого ведра). Главное достоинство “горшков” заключалось в том, что при ударе сверху амортизирующая шапка под шлемом сминалась (а под всякий шлем обязательно надевалась такая шапка), и края его опускались на плечевые пластины. Таким образом, удар приходился не по голове, а по плечам.



В начале 14 века в конструкцию шлема были введены стальной воротник “гарже” и подвижное забрало. Однако на протяжении всего 14 столетия такие шлемы (“песьи головы”, “лягушачьи морды”, “арметы”) производились в считанном количестве. Они входили в комплект с сочлененными латами, и, как и латы, широко распространились только с 15 века.
Конечно, даже глухой шлем не был лишен недостатков. Возможность вертеть головой в нем практически отсутствовала. К тому же “наблюдательные амбразуры” сужали поле зрения, тем более что щели забрала находились далеко от глаз (чтобы наконечник меча, проникнув в них, не мог причинить ранения). Еще хуже обстояло дело со слышимостью: ничего, кроме собственного сопения, воин в глухом шлеме не чувствовал. И вряд ли даже поднятое забрало до конца решало такие проблемы.



В итоге — глухой шлем был хорош только для боя в плотных построениях, когда нет опасности нападения сбоку или сзади. Если же начинался индивидуальный бой, да еще пеший или с несколькими противниками, рыцарь снимал шлем, оставаясь в капюшоне хоуберка. Оруженосцы и конные сержанты, а также пехотинцы, и вовсе предпочитали открытые шлемы.

Рыцарь часто был вынужден снимать шлем, причем вместе с ним снималась и амортизирующая шапка, бывшая частью металлического головного убора. Остававшийся на месте кольчужный капюшон серьезной защиты голове не давал, что подтолкнуло рыцарей на остроумное решение. Под глухим шлемом наиболее предусмотрительные воины стали носить другой шлем — маленький, плотно облегающий череп.

Шлемы делались из металла толщиной около 3 мм, а потому и весили они не так уж мало — редко менее 2 кг. Вес же глухих шлемов с подвижным забралом и дополнительным железным подшлемником доходил почти до 5 кг.
Широко распространено мнение о необычайно надежном защитном снаряжении европейских рыцарей (в сравнении с воинами прочих эпох и народов). Мнение это не имеет под собой достаточного основания. В 7-10 веках европейские доспехи были если и не легче, то хуже, например, арабских. Только к концу этого периода в Европе кольчуги стали преобладать над кожаными кафтанами, обшитыми металлическими бляхами.

В 11-13 веках кожаные панцири встречались уже как исключение, но кольчуга по-прежнему считалась венцом прогресса. Лишь изредка ее дополнял шлем, кованые наплечи и обшитый железом кожаный жилет. Защиту от стрел на протяжении этого времени обеспечивал главным образом длинный франкский щит. В общем, на льду Чудского озера вооружение немцев соответствовало вооружению новгородской пехоты и даже уступало, как качеством, так и весом, доспехам русской кавалерии.

Мало изменилась ситуация и в первой половине 14 века. Большие потери французской кавалерии от стрел во время сражения при Кресси объяснялись тем, что большинство рыцарей все еще облачались в кольчуги.

Однако если русская цивилизация в 14 веке пережила тяжелый кризис, то европейская сделала большой шаг вперед. В 15 веке рыцари, наконец, смогли вооружиться “по-рыцарски”. Только с этого времени европейское защитное снаряжение действительно стало тяжелее и надежнее принятого в других частях света.
В этот же период распространилась броня для рыцарских коней. Стегаными попонами их иногда покрывали еще в 13 веке, но лишь в середине 14 столетия кони наиболее богатых рыцарей получили кольчужную броню.

Настоящие конные латы, жесткие, собранные из обширных кованых деталей, стали навешивать на лошадей только в 15 веке. Впрочем, и в 15 веке в большинстве случаев латы защищали только грудь, голову и шею коня, бока же и спина, как и за два столетия до этого веке, оставались прикрытыми только стеганой попоной.



Статья взята отсюда: www.mirf.ru/archive.php
Как говорится в комментах к ней, не диссертация, но толково. Хотя лично у меня возникли некоторые сомнения в хронологии.

А кто хочет серьезную и полную инфу, тем сюда: www.sprinter.ru/books/1779385.html

@темы: Medieval

---

Ramine, Reine des souris и Marty Targaryen, с прибытием!

---

Холодное оружие средних веков - картинки.

Бастард

Классический бастард

Гладус

Каролингский

Катцбальгер

Дамасская сталь

Фальшион

Фламберг

Одноручный

Скрамасакс

Спата

Двуручный

Ландкнехтские двуручные

Кинжалы

Дага

@темы: Medieval

---

Эволюция меча

Материал сетевой, но описано так подробно, что решила доверчиво перепостить. Хммм... 2 кг - это совсем не настолько тяжело, как я думала. Собственно, подтверждение тому, что вопрос был не столько в том, сможет ли женщина орудовать мечом или нет, а в том, насколько отработана выносливость.

"Германцы, перенявшие от римлян короткий меч - “гладиус”, первоначально пользовались большими боевыми ножами - “саксами”, клинки которых вначале были изогнутыми, но позже делались прямыми. Конечно, такое оружие не могло быть достаточно эффективным на войне, поэтому, как только появилась возможность ковать клинки большего размера, эти ножи стали удлиняться, пока из них не развился “лангсакс” - уже достаточно длинное и тяжелое оружие с прямым, заточенным с одной стороны, рубящим клинком шириной от 3,5 до 4 см и длиной от 40 до 60 см. Он уже вполне годился для использования в бою, но для всадника, которому очень часто приходилось наносить улары с коня, лангсакс оказался не слишком удобен.

В результате возник тяжелый тесак - “скрамасакс”, клинок которого при ширине до 6,5 см достигал от 41 до 76 см в длину, а ширина его обуха составляла 6-8 мм. А отдельные экземпляры скрамасаксов были по тем временам просто громадными, как, например, обнаруженные во Фронстеттских могильниках. Их общая длина превышала 120 см, из которых более 30 приходилось на рукоять (“Внешний быт народов”). Такие параметры придавали этому оружию большую поражающую способность, к тому же германцы часто наносили удары скрамасаксом, обхватив его рукоять обеими руками.

Однолезвийное рубящее оружие с прямым клинком - изобретение германцев. Стальной же обоюдоострый меч (spatha) был позаимствован ими, как, впрочем, и римлянами, у галлов. В эпоху Меровингов спата у германцев удлинилась, стала тяжелее и развилась в характерную форму с коротким перекрестием и конусообразным навершием.

Поскольку изготовить спату было очень непросто, стоила она дорого, а потому изначально не была общедоступным оружием. Владеть ею мог себе позволить только состоятельный человек, который, как правило, на войне сражался верхом. Собственно, именно из среды этих богатых и хорошо вооруженных всадников и родилось европейское рыцарство. Для удобства ведения конного боя клинок спаты изготавливался длиной 60-70 см. Именно это оружие эпохи Меровингов, появившееся примерно в 80-х гг. VI в., является прямым предком рыцарского меча.

Первые клинки мечей имели линзообразное поперечное сечение, а потому были несколько тяжеловесными. Поэтому уже в VII в. они приобрели долы - продольные желоба по обеим сторонам клинка, служившие для его облегчения. К этому времени длина клинка стала еще больше и теперь составляла около 85 см, а их ширина равнялась 5-7 см. У большинства мечей клинки имели закругленный конец, поскольку предназначались они прежде всего для нанесения рубящих ударов: в те времена еще довольно редко случались поединки на мечах. По этой же причине и перекрестия лишь незначительно выступали за края клинка: меч возник, как оружие нападения и первоначально защите руки не уделяли должного внимания.

С VII в. началось относительно быстрое развитие меча, которое привело к образованию основополагающей формы, ставшей основой дальнейшей его эволюции. Это был так называемый меч скандинавского типа, который в VIII-Х вв. распространился почти по всей территории Европы. Свое название он получил вовсе не потому, что был изобретен на Скандинавском полуострове, а из-за того, что именно там археологами было найдено наибольшее количество его образцов, особенно в Норвегии, где было обнаружено две с половиной тысячи экземпляров мечей подобного типа, датированных IX-Х вв.

На самом деле европейские мечи VIII-IX вв. происходят в основном из Центральной и Западной Европы. В частности, мечи, которые еще в VIII в. активно употреблялись викингами, были оружием франкского происхождения. Они также служили в качестве образцов для подражания местным мастерам.

Лишь немногие средневековые европейские центры того времени производили качественное оружие. Для того чтобы застраховать свою продукцию от подделок, мастера снабжали клинки мечей своей работы разного рода надписями и знаками, которые служили своеобразной пометой, так сказать, знаком качества. Эти пометы выполнялись инкрустацией из металлической проволоки (иногда дамаскированной) и располагались в верхней трети дола клинка или же посередине.

Лучшим тому примером могут послужить мечи, отмеченные надписью Ulfberht. Всего в Европе было обнаружено 115 экземпляров мечей с такой меткой. Предполагают, что первоначально это слово обозначало имя конкретного франкского мастера, работы которого пользовались большим спросом по причине хорошего качества изготовления. Очевидно, этот Ulfberht стал родоначальником целой династии кузнецов-оружейников, так что впоследствии его имя стало семейной маркой и, очевидно, закрепилось за большой группой мастеров. На основании франкской формы имени Ulfberht был сделан вывод, что эти мастера работали в районе Мааса, на Рейне, на территории между современными Майнцем и Бонном.

Несколько слов скажем о производстве клинков. Это была особая, очень развитая отрасль средневекового ремесла. Уже в раннем средневековье при изготовлении мечей применялось разделение труда с четкой специализацией. Каждую операцию - заготовку металла, проковку полосы, полировку, закалку, заточку, насаживание клинка на рукоять - выполнял специальный человек. Техника изготовления полосы для клинка концентрировала в себе лучшие достижения металлургии. При ковке меча на мягкую вязкую основу из железа наваривалось стальное лезвие. Такой способ был хорошо известен кузнецам-оружейникам Х в., однако приемы работы часто могли быть и более сложными. Например, еще со II-III вв. н. э. в Европе для ковки клинков применяли сварочный Дамаск. Расцвет технологии дамаскатуры клинков связан с франкским миром. Французский исследователь Франс-Ланор, исходивший из того, что рисунок узора клинка отражает его внутреннюю структуру, реконструировал технику сварочного Дамаска, характерную для эпохи Меровингов.

Итак, кузнец брал три полосы из железа и четыре стальных, после чего сваривал их попеременно вместе. Затем полученный “сварок” перекручивали или, надрубив, складывали гармошкой, а потом проковывали в полосу. Таких полос заготавливали несколько, от двух до восьми. Из них сваривали основу клинка, к которой наращивали стальное лезвие. В зависимости от различного сочетания пластин на поверхности клинка получался различный рисунок. Так король Теодорих Великий (454-526) писал своему шурину, королю вандалов Тразамунду (496-523), что благодарит его за присланные им в подарок мечи, клинки которых гладкие и блестящие, как зеркало, и украшены узором в виде червячков. Это одно из первых текстовых свидетельств о европейском дамаскированном оружии. При всей своей внешней декоративности дамаскатура придавала клинку отличные боевые качества. Достаточно сказать, что средняя часть клинка, где проходил дол, а потому имевшая в толщину от 2,5-3 до 4-6 мм, обладала большой сопротивляемостью.

Дорогая и трудоемкая, техника дамаскирования к IX-Х вв. несколько упрощается. Теперь сложноузорчатые полосы не составляют основу клинка, а выполняются в виде двух тонких боковых пластинок, наложенных на сердечник из железа. Быть может, подобная продукция была своего рода подделкой под качественные изделия. При этом использовали доверчивость покупателя, который считал, что, как говорил багдадский философ ал-Кинди, живший в IX веке, “глядя на дамасскую сталь, видишь ее как снаружи, так и внутри”. В это время дамаскатура играет лишь декоративную роль.

Тогда же появляются и клинки вообще без дамаскирования. Это было вызвано не потерей производственных секретов, а тем, что мастера теперь стали работать с прочными сталистыми соединениями, что намного удешевило выпуск оружия.

О франкских мечах нередко упоминают в своих трудах арабские ученые и философы того времени. В первую очередь это вышеупомянутый ал-Кинди, написавший трактат “О различных видах мечей и железе хороших клинков и о местностях, по которым они называются”, посвященный халифу Мутасиму (833-841). Ал-Кинди пишет о более чем 25 видах мечей Европы и Азии, дает разъяснение о способах их изготовления, о сортах железа и стали, о способах закалки клинков.

Франкские мечи, по его словам, выкованы из материала, составленного из мягкого железа (nermahen) и стали (saburagan). Они широкие у рукояти и узкие у острия (попутно отметим для сравнения, что клинок спаты имел практически одинаковую ширину по всей длине и лишь у самого конца сужался), имеют широкий дол, “который выглядит как чистый речной поток”. Франкский дамаск (qauhar) по рисунку похож “на редкий узор табаристанской ткани”. В верхней части этих мечей находятся полумесяцы или кресты, иногда “отверстия” (кольца или круги), выложенные латунью или золотом. Кинди сообщает, что франкские мечи приготовлялись из сварочного Дамаска. Причем в своем описании он перечисляет почти все те знаки, которые обнаружены современными исследователями на дошедших до нас образцах.

Надо сказать, франкские мечи снискали себе заслуженную славу благодаря своему качеству. Для торговли этим оружием была налажена такая разветвленная контрабанда, что с нею не могли справиться даже многочисленные запреты франкских королей и императоров. Таких запретов было несколько - в 779, 803, 805, 811 и 864-м гг. В разделе, посвященном оборонительному вооружению, уже упоминался капитулярий Карла Великого от 805 г., запрещавший купцам, которые направлялись к славянам и аварам, продавать им франкское холодное оружие и броню. Контроль за незаконным вывозом оружия осуществлялся сетью досмотровых станций - в Магдебурге, Регенсбурге, Эрфурте и других городах. Но это не помогало. Например, на Нижнем Днепре были найдены мечи, отмеченные надписью Ulfberht. Купцырусы, по сообщению Ибн Хордадбега (80-е гг. IX в.), привозили франкские мечи к Черному морю, а иногда и в Багдад. По другим источникам, они экспортировались также и в Хорезм.

А вот исламские мечи в Европе не были столь популярны, поскольку отличались худшим качеством. По свидетельству ал-Гарнати (30-50-е гг. XII в.), восточные клинки, попадавшие к “северной югре”, были из железа, “которое только что вышло из огня и затем пролежало некоторое время в воде” (то есть подразумевается закалка железных лезвий), В Европе не обнаружено ни одного экземпляра оружия, изготовленного из литой булатной стали, которым так славились восточные народы, особенно индусы. Как писал Бируни, такие клинки не выдерживали холода северных зим и от этого становились хрупкими.

Зато франкское оружие пользовалось на Востоке повышенным спросом. С IX по XIII вв. в развитии мечей существовала определенная преемственность. Уже в Х в. существовали мечи с крупными навершиями, служившими не только для того, чтобы предотвращать выскальзывание меча из руки, но и предназначенные в качестве противовеса длинному клинку, а также с довольно развитыми перекрестиями, послужившие переходными формами к конструкциям последующих времен. Клинки мечей Х и XII вв. уже различаются между собой. В раннесредневековый период встречались сравнительно длинные, около 95 см, и довольно тяжелые, до 1,5 кг, клинки. Во второй половине XI в. они уже, как правило, не встречаются. Меч второй половины XI - начала XII в. легче - около 1 кг, несколько короче - достигает в длину 86 см и на 0,5-1,5 см уже. Изменились и параметры дола. Для клинков мечей IX-Х вв. он, как правило, занимает половину ширины полосы. Позднее он начал сужаться, к концу Х - началу XII в. он занимал уже одну треть ширины, а уже в период XII-XIII вв. превратился в узкий желоб.

Процесс утончения дола был вызван прежде всего тем, что в бою постепенно возрастает значение колющего удара. Широкие и плоские мечи с большими долами были прекрасно приспособлены для рубки, но изгиб “из плоскости” клинка, неминуемо появлявшийся при нанесении укола, мог привести к его поломке. Поэтому ширина была несколько уменьшена и увеличена относительная высота продольных ребер, шедших по бокам дола, которые и призваны были сопротивляться изгибу.

В XII в. выработка клинков удешевляется: сравнительно редко используется их орнаментация, так популярная в прежние времена. Если раньше на мечах иногда монтировались навершия и перекрестия из бронзы, то теперь они совершенно уступают свое место железным. Прежние навершия, собиравшиеся из отдельных частей, заменяются цельными. Эти изменения в конструкции были вызваны не только стремлением сделать продукцию оружейников более доступной, менее дорогой, но и тенденциями к общему усилению рыцарского вооружения. Известны мечи XII-XIII вв. длиной до 120 см и весом около 2 кг, то есть по своим характеристикам они превосходят образцы IX-Х вв. Перекрестия рыцарских мечей вытягиваются в длину, так что она составляла 18-20 см (для сравнения: длина перекрестий у предшествующих типов мечей равнялась 9-12 см, то есть они “выросли” почти вдвое). Длинные перекрестия лучше предохраняли кисть руки от проскальзывавших вдоль клинка ударов противника.

На каролингских мечах для удобства удержания их рукой навершие и перекрестие отгибались в разные стороны, чтобы во время рубки кисть руки между ними не зажималась. Здесь же эффект достигался не изогнутостью частей, а удлинением самого стержня рукояти с 9-10 до 12 и более см. Так что при случае за рукоять меча можно было взяться не одной, а обеими руками.

Изменилась и конструкция клинка. Раньше он был приспособлен практически лишь для нанесения рубящих ударов. Теперь же его острие несколько вытянулось и сузилось, что дало возможность успешно наносить и колющие удары (кстати, удлиненное перекрестие при этом создавало хороший упор для руки). В XIII в. клинки несколько сужаются и одновременно происходит относительное увеличение высоты продольных ребер, что свидетельствует о все большем распространении колющих ударов в воинской практике.

Со второй половины XIII в. появляются мечи, у которых клинок резко сужается от рукояти к острию, приобретая очертания сильно вытянутого треугольника, а вместо дола у них выступает продольное ребро. Это было специальное колющее оружие, впрочем отнюдь не утратившее своих рубящих функции, которое первое время применялось в пешем бою, а затем и в конном. Такие клинки положили начало развитию “готических” мечей, применявшихся до начала XVI в. Заостренная форма клинка говорит о происшедших изменениях в тактике ведения боя: раньше старались разрубить доспехи, теперь стремились нанести укол в слабое место.

Одним из примеров такого оружия является так называемый меч князя Довмонта, традиционно приписываемый этому псковскому князю. Трудно сказать, принадлежал ли он на самом деле Довмонту или нет, но одно известно точно - этот меч был изготовлен западноевропейскими мастерами, о чем свидетельствует клеймо в виде “пассауского волчка” - “фирменный” знак оружейников немецкого города Пассау.

В XIV в., в связи с появлением первых пластинчатых защитных приспособлений, мечи все больше стали делать с вытянутыми заостренными концами и все чаще снабжать продольными ребрами вместо долов. Однако с появлением первых образцов латного защитного снаряжения эти усовершенствования формы клинка стали недостаточными: они все-таки были слишком широкими, чтобы проникнуть в сочленения.

В результате во второй половине XIV в. появился так называемый боршверт - “меч-протыкатель”. Это оружие было специально предназначено для нанесения колющих ударов в стыки между смежными пластинами доспехов, а потому его клинок практически утратил свою рубящую функцию. Он имел вид длинного четырехгранного шила и изготовлялся из твердой закаленной стали. Позже, в период конца XV - начала XVI в., “протыкатель” несколько видоизменился в облегченный колющий меч-кончар, исчезнувший во второй половине XVI в. в связи с появлением шпаги.

Искусство владения мечом постоянно совершенствовалось и усложнялось, в соответствии с этим менялся внешний облик и рукоятей мечей. Прежде всего рукоять несколько удлинили: трудно было действовать клинком длиною 80-90 см, удерживая меч только одной рукой. Поэтому уже в середине XIII в. появились “мечи в полторы руки”, рукоять которых была приспособлена для удержания ее как одной, так и двумя руками. Первоначально они не были широко распространены, но уже в первой половине XIV в. “полутораручные” мечи становятся характерным оружием рыцарей. Их общая длина в среднем равнялась 125 см, из которых около 30 приходилось на рукоять. Изменилась и до тех пор простая форма перекрестия, она все чаще отгибается в сторону клинка. Нередко конец такой дугообразной крестовины расширялся и уплощался. Это давало рыцарю возможность во время поединка, при известной сноровке, захватить клинок вражеского меча между клинком своего и перекрестием и отвести его в сторону и даже вырвать из руки.

В конце XIV в. на перекрестиях появилось добавление - так называемая ослиная подкова, или металлическое полукольцо, выступавшее на боковой поверхности перекрестия и защищавшее от удара внешнюю сторону кисти. На итальянских мечах впервые появилась защитная дужка - отросток перекрестия, отогнутый книзу, в сторону навершия, и служивший для защиты пальцев. Образовались и боковые защитные кольца, отделившиеся от крестовины и загибавшиеся в сторону острия, сначала с одной стороны клинка, а впоследствии, к концу XV в., - с обеих. С первой половины XVI в. начинают делать и двойные боковые кольца под перекрестием - одно под другим, для захвата неприятельского клинка. Вслед за этим были изобретены особые лужки, образовывавшие как бы корзинку, которая закрывала кисть руки.

Рукояти первых мечей были овального сечения, обматывались кожаным шнуром или нарезались поперечными рубцами, чтобы обеспечить крепкий обхват. В период второй половины XIV - первой половины XV в. их стали делать уже с небольшими гранями и обматывать проволокой, а в конце XV в. ее сделали узкой и снабдили отчетливыми продольными ребрами, чтобы она не выскальзывала из латной перчатки. С появлением двойных боковых защитных колец происходят и некоторые изменения в конструкции клинка. Его небольшой участок от перекрестия до уровня нижнего кольца оказался закрытым, а потому не имело смысла устраивать на нем заточку и он оставался прямоугольного сечения. Этот участок получил название “пятка” или “рикассо”.

В некоторых случаях рыцари использовали и клинковое оружие, которое первоначально предназначалось для пехотинцев. Особенно это было характерно для тех случаев, когда рыцарь выступал в роли командира пехотного отряда. Наибольшей популярностью среди рыцарей пользовались короткие мечи ландскнехтов и применявшиеся ими же огромные двуручные мечи. Ландскнехтский меч, как отдельная разновидность, появился в конце XV - начале XVI в. Он имел короткую рукоять, расширявшуюся кверху в виде уплощенного конуса. Концы его длинной крестовины загибались таким образом, что она походила на горизонтально расположенную восьмерку или латинскую литеру “S”. Иногда такой меч снабжался и защитной дугой, отходившей от перекрестия к навершию. Его клинок был широким, несколько более полуметра в длину, и, как правило, имел закругленный конец, то есть был приспособлен для рубящих ударов. Из-за того что солдаты первое время обтягивали его ножны кошачьими шкурками, этот меч нарекли “катцбальгером” - “кошкодером”. Мечи, которыми пользовались рыцари, конструктивно не отличались от своих солдатских прототипов, они выделялись только качеством работы и отделкой.

А вот двуручный меч по своей длине иной раз равнялся росту человека. Появились они во второй половине XV в. и состояли на вооружении солдат, которым вменялось в обязанность охранять командира или знамя, а также врубаться в ряды противника, прокладывая дорогу остальным, или же прикрывать, отступление. Он имел очень длинную рукоять (ведь действовать им можно было только взявшись обеими руками), достигавшую в среднем 60 см в длину, простое прямое, иногда несколько изогнутое к острию, перекрестие, нередко снабжаемое с обеих сторон мощными боковыми полукольцами для защиты пальцев, иногда эти полукольца заполнялись перфорированными пластинками.

Его клинок в своей начальной четверти, от перекрестия, имел рикассо и нередко обтягивался в этом месте плотной кожей. В нижней части рикассо от клинка отходили два боковых заостренных отростка, прямых или несколько изогнутых к острию клинка. Они служили для захвата между ними и перекрестием вражеского клинка и для парирования ударов древкового оружия. Как правило, клинки двуручных мечей были прямыми, но нередко их делали с волнистыми лезвиями, которые при ударе наносили страшные рваные раны. Называли подобные мечи “фламбергами” или “фламбержами”, от слова “фламме”, что означает “пламя”.

Из-за своих огромных размеров двуручный меч не имел ножен, а носился в походе на плече или - реже - на специальной перевязи за спиной. Здесь следует сделать одно замечание. Нередко в боевой практике встречались образцы мечей, которые по своим размерным характеристикам занимают как бы промежуточное положение между мечами “в полторы руки” и двуручными, по этой причине их часто причисляют то к одному, то к другому типу. Относительно недавно к подобным мечам стали применять термин “бастард” (как намек на некоторую неопределенность в типологии).

От “полуторных” мечей бастарды отличались прежде всего заметно большими размерами (до 140 см в длину, из которых примерно 30-35 приходится на рукоять), а от двуручных - прежде всего тем, что имели ножны и носились на поясе, как обычные мечи, и отсутствием боковых отростков на клинке. Наглядным примером бастарда может послужить меч, изображенный на известной картине Павла Корина “Александр Невский”. Моделью для него послужил подлинный западноевропейский меч XV в., который приписывается почему-то псковскому князю Всеволоду Мстиславовичу, хотя тот умер еще в 1137 г. Правда, художник несколько переиначил форму навершия и слегка “укоротил” меч (или “растянул” Александра). Длина его составляет 140 см, из них 30 - длина рукояти. Кстати, и это отражено в картине, его перекрестие смонтировано в перевернутом положении: видимо, данный образец использовался как символически парадное оружие.

Со второй половины XVI в. мечи утрачивают свое ведущее значение и постепенно уступают свое место шпагам, которые, по сути дела, являются лишь усовершенствованными разновидностями мечей и отличаются от них прежде всего более узкими клинками, рассчитанными скорее на укол, чем на рубящий удар, каковую функцию, правда, утратили далеко не сразу.

В отличие от меча в конструкции шпаги гораздо больше внимания уделено защите руки. Помимо защитных колец, которые обеспечивали лучшее парирование удара, шпаги часто снабжались и дужками для зашиты пальцев, которые иногда развивались в систему стержней, напоминавших корзину. Формы эфесов шпаг и их конструкции так разнообразны и насчитывают такое великое множество вариантов, что перечислить их все здесь просто невозможно. В качестве примера мы приводим только три образца этого оружия на иллюстрациях.

Клинки шпаг были, как правило, обоюдоострыми, широкими у основания и сужающимися к острию. Но встречались и клинки с односторонней заточкой, обоюдоострые лишь на конце.

Сохранились также некоторые образцы шпаг с волнистыми клинками. По сравнению с обычными их не так уж много, но это объясняется не их плохими боевыми качествами, скорее наоборот. Поскольку волнистые клинки наносили обширные, плохо заживавшие, рваные раны, то к владельцам подобных шпаг отношение было весьма негативное. Попадись он в плен - его не щадили. Например, цюрихский капитан Лафатер в своей “Военной книжечке”, изданной в 1644 г., прямо указывает: тот “кто стреляет железными четырехугольными, квадратными или иными картечинами, либо пулями с зазубринами, или носит волнистые шпаги - повинны смерти”.

Существует мнение, что оружие с изогнутым клинком стало знакомо европейцам только в XVII в., но это не совсем так. Такое утверждение может быть справедливо в отношении такого оружия, как сабля. Но это совсем не означает, что в Европе не пользовались какими-либо конструктивными ее подобиями. Уже в период крестовых походов, познакомившись с восточным боевым искусством, оружейники задумали объединить режущие свойства сабли с тяжестью меча, и в результате к началу XIV в. появился большой тяжелый тесак-“фальшион” с прямым расширяющимся клинком, закругляющимся к острию.

В XV- XVI вв. в Швейцарии и Германии бытовала так называемая двуручная сабля - по сути дела, сочетание рукояти меченого типа с длинным изогнутым клинком. Для ведения рукопашного боя на коротких дистанциях рыцари использовали кинжалы. Это и подобное ему оружие применялось еще в раннем средневековье. Упоминавшийся в разделе о доспехах Вальтар, герой одноименной поэмы, собираясь в бой, прикрепляет к левому бедру обоюдоострый меч, а к правому - “по паннопийскому обычаю, другой, наносящий смертельные раны только одной стороной” (“Внешний быт народов”). Очевидно, в данном случае подразумевалось оружие типа “сакс”.

Изображения уже вполне четко сформировавшегося кинжала с обоюдоострым клинком встречаются на миниатюрах начала XI в., например, на иллюстрациях к “Средневековой энциклопедии” Рабана Мавра, относящейся к 1028 г. На одной из них изображены рядом меч, кинжал и небольшой нож с изогнутым клинком.

Систематическое употребление кинжала во время ведения боевых действий началось, вероятно, в конце XII - начале XIII вв. С этого времени он превратился в обязательный атрибут рыцарского вооружения.

За свою историю кинжал не претерпел каких-либо основополагающих изменений в своей конструкции, поскольку и характер применения его в бою практически не менялся. Как правило, предназначался он для нанесения колющих ударов, поэтому его изначально изготовляли с вытянутым и заостренным на конце клинком, Те перемены, которым это оружие все же подвергалось, были рассчитаны на придание ему лучшей пробивной способности.

Особенно это заметно на образцах, относящихся к XIV-XV в. Кинжалы этого периода имели прочные и узкие, как правило, четырехгранные клинки, которыми вполне можно было проникнуть сквозь сочленения доспеха или проткнуть кольчугу.

Для того чтобы обеспечить руке хороший упор при нанесении удара сквозь кольчугу или чешуи панциря, навершие и перекрестие кинжала изготовлялись в виде небольших толстых дисков, отчего такие кинжалы прозвали “шайбендолх” - “кинжал с шайбами”. Рукояти же более ранних образцов делались по образцу мечевых. Средняя длина шайбендолха равнялась 40-42 см. Впрочем, одновременно с ними бытовали также кинжалы, которые являлись, по сути дела, уменьшенными копиями мечей, иной раз использовавшиеся с ними в паре, достигавшие в длину полуметра и частично сохранившие рубящую функцию, но все же преимущественно ориентировавшиеся на нанесение колющего удара.

Обычно в Западной Европе употребляли обоюдоострые кинжалы с прямым клинком, иногда - так называемые долхмессеры, что в переводе с немецкого означает “кинжал-нож”, имевшие уплощенные клинки с односторонней заточкой. С XV в. встречаются образцы с волнистыми клинками, которыми помимо укола можно было наносить и полосующие удары. Когда кинжалы стали использовать как парное оружие при фехтовании на шпагах, произошел возврат к прежней конструктивной схеме рукояти. Теперь она делалась с длинным перекрестием, которое не только обеспечивало упор для руки, но и помогало парировать удары.

Несколько слов скажем еще о двух разновидностях холодного оружия с коротким клинком, которые обычно относятся к кинжалам, но на самом деле являются совершенно самостоятельными типами оружия. Речь пойдет о появившихся в XVI в., в связи с развитием фехтования на шпагах, даге и шпаголомателе. Дага представляла собой холодное оружие с длинным, до 50 см, прямым клинком, приспособленным почти исключительно для укола, имевшим трехгранное сечение и снабжавшимся у острия иногда встречной заточкой. Рукоять даги оснащалась довольно длинным перекрестием, от которого отходил крупный металлический щиток треугольной формы, огибавший руку кольцом. Нередко по бокам клинка у даги имелись продольные отростки или пружинные язычки, которые использовались в качестве ловушек для клинка противника. А иногда клинки даг изготовлялись волнистыми.

Еще более своеобразной была конструкция шпаголомателя. Его широкий, массивный и плоский клинок на конце имел небольшое острие и был заточен с одной стороны. С другой же стороны на нем проделывались глубокие пропилы в виде длинных прямых зубьев, в которые захватывали вражеский клинок и рывком рукояти сгибали его или ломали (отчего это оружие и получило свое название). Чтобы не дать вражеской шпаге выскользнуть из пропила, на их концах укреплялись маленькие подпружиненные зубцы, служившие стопорами. Эти конструкции отличались от кинжалов не только внешне, но и по характеру использования.

Если кинжалы могли применяться практически в любой обстановке совершенно самостоятельно, то вышеописанные типы оружия - только в паре со шпагой и только во время поединков, не в ходе боев во время войн. Особенно это относится к лаге. Кроме того, если кинжал, как правило, удерживают таким образом, что мизинец расположен у перекрестия, а большой палец - у навершия (то есть так называемым обратным хватом, при котором клинок направлен вниз относительно кулака), то дагу и шпаголоматель - всегда клинком вверх.

Не менее важным оружием, чем меч, было копье. Первые его образцы, которыми пользовались рыцари, имели прямое древко круглого сечения, одинакового диаметра по всей длине, составлявшей около трех метров, и снабжались плоскими крупными остриями с боковой заточкой и ребром посередине. Такие копья были недостаточно пригодными для борьбы с противником, оснащенным доспехами, поэтому с середины XII в. начинается процесс усиления его поражающей способности. Прежде всего произошло удлинение и утяжеление древка. Если раньше его длина не превышала, в наибольшем случае, 4 м, а диаметр равнялся 3,3-3,5 см, то позднее появились древки диаметром 4,5 см и длиной до 5 м, а наконечники приобрели длинные втулки. Увеличение веса привело к тому, что всадник стал зажимать древко копья подмышкой, брать его “наперевес”, тогда как раньше он мог удерживать его только рукой. Так что копьем не ударяли, а таранили. Выяснилось, что это куда более эффективный способ поражения тяжеловооруженного противника. Но для того, чтобы наносить таранный удар с наибольшей эффективностью, нужно было обеспечить копью наилучшее удержание. Кроме того, длинное ровное древко довольно трудно было удержать ровно, поскольку его центр тяжести находился далеко от места обхвата его рукой.

Поэтому уже с XIV в. начался процесс усовершенствования конструкции кавалерийского копья. В первую очередь копье застраховали от проскальзывания под мышкой при ударе, для чего снабдили упорным диском из дерева или металла. Позднее ему придали форму конуса, а на конце древка сделали утолщение. Таким образом центр тяжести копья сместился ближе к месту обхвата и управлять им стало легче. Отныне рыцарское копье приобрело свой характерный внешний вид. С увеличением защитных свойств доспехов наращивалась и пробивная способность копья. Происходило это за счет увеличения веса древка, поэтому уже к концу XIV в. на нагрудниках стали укреплять опорные крюки, на которые укладывали древко копья. Чтобы этот упор не мешал в рукопашной схватке, его делали откидным. Тогда же стали делать наконечники с небольшими гранеными остриями, которые лучше подходили для борьбы с пластинами панциря, чем плоские.

Очень часто, особенно в период XII-XIV вв., под наконечником копья укрепляли матерчатый вымпел, на котором нередко изображали герб владельца и который одновременно служил и своеобразным знаком отличия рыцаря: по его форме судили о ранге воина. Но вымпел служил не только для этого. Во время атаки, развеваясь от набегающего на него встречного потока воздуха, он мешал вражеским стрелкам точно прицелиться, а кроме того, издавал громкие хлопающие звуки, путавшие неприятельских коней. Копье просуществовало в европейских армиях до конца XVI в. Позднее, когда кавалеристы обзавелись пистолетами, которые по своей пробивной способности не уступали копью, от него постепенно отказались. В качестве вспомогательного оружия рыцари применяли булаву, секиру и боевой молот.

Прообразом булавы является обыкновенная деревянная дубина, известная еще с незапамятных времен. Однако, несмотря на столь плебейское происхождение, булава заслужила среди благородного рыцарства весьма высокую оценку. Собственно, изображения на ковре из Байо говорят нам о том, что и простой дубиной рыцари отнюдь не брезговали. Даже сам Вильгельм Завоеватель в одном месте изображен именно с дубиной, довольно массивной и сучковатой. Но уже тогда появилась булава в своем классическом виде - деревянной прямой рукояти с насаженным на него металлическим навершием.

Предназначалась булава для нанесения оглушающих и дробящих ударов по голове или корпусу. Но не только. На том же самом Байонском ковре видно, что иной раз рыцари используют булаву и в качестве своеобразного метательного оружия, причем швыряют ее с довольно отдаленных дистанций, стараясь попасть в голову.

Это оружие было прекрасно приспособлено для поражения противника, защищенного кольчужным или чешуйчатым доспехом. Ударом булавы по мягкой кольчуге можно было причинить очень серьезный ушиб, а то и раздробить кость. Ею можно было оглушить даже воина в закрытом шлеме или даже разбить его. Так что рыцаря было очень трудно представить без этого столь мощного оружия, подвешенного к луке седла. (Существует давнее, но ошибочное представление, что ТОЛЬКО таким оружием (как “не проливающим крови”) сражались рыцари-священнослужители. Легенда эта существует чуть ли не с той поры, как имеющий сан священника Одо, брат Вильгельма, сражался при Гастингсе булавой: Однако ведь и сам Вильгельм пользовался, наряду с мечом и копьем, даже еще более примитивным оружием...) Навершия булав всегда изготовлялись таким образом, чтобы усилить дробящий или проламывающий эффект. Для того чтобы придать булаве способность прорывать кольчугу, ее уже в XII в. снабдили короткими массивными шипами. Изготовляли навершия из железа, бронзы или свинца. Для увеличения силы удара древко булавы подчас делалось около метра в длину. Формы наверший несколько отличались. Вначале они были цилиндрическими, потом - в виде шара или многогранника. В XIII в., во время крестовых походов, европейцы позаимствовали новую конструкцию булавы, навершие которой представляло собою стержень, от которого радиально расходились широкие заостренные ребра (на Руси такое оружие называлось “пернач” или “шестопер”). В дальнейшем эта форма стала наиболее популярной в Европе.

С появлением пластинчатых доспехов рукоять булавы стали изготовлять не из дерева, а из металла, что увеличило ее прочность и сообщило дополнительный вес.

Надо сказать, очень многие рыцари среди ударного оружия отдавали предпочтение именно булаве. Поэтому уже тогда, когда из тактических соображений ее стали редко применять в качестве оружия, она преобразилась в командирский жезл.

Боевым молотом, правда, рыцари начали пользоваться намного позднее, чем булавой. Его период широкого употребления в кавалерии начинается с середины XV в."

@темы: Medieval

---

Mileanna, Ingris, приветствую!

Кошки? Кошки!

---

Женщины-рыцари Средневековья

В 1148 году Тортоза была сарацинской крепостью, которая контролировала морскую торговлю, а точнее, сильно ей мешала. Мешала настолько, что ее взяли штурмом соединенные силы англичан, французов, и тамплиеров Аглии, Франции и Испании, которые были собраны для участия во Втором крестовом. Руководил ими граф Раймунд (Рамон) Бернджер IV.

Потом начались проблемы. Поскольку поход был неудачен, начались внутренние распри, поиски виновных, и сарацины решили этим воспользоваться.

В 1149 году они атаковали крепость и город, и отражать эту атаку пришлось женщинам, потому что мужчины были заняты осадой Лериды. Это было потрясающе, потому что женщины благополучно отбились не от какого-то отряда, а от регулярных войск, и отнюдь не швыряясь камнями, а сражаясь в мужских доспехах. Когда подошли силы графа Раймунда, дело уже было сделано, и графу осталось только отблагодарить женщин Тортозы за доблесть, что он и сделал. Он основал для них рыцарский орден, который назывался orden de la Hacha, Орден Топора, the Order of the Axe (основное оружие сражавшихся, боевой топор). Замужним женщинам были даны одинаковые рыцарские права с их мужьями, незамужним – с их отцами и братьями. Это был боевой рыцарский женский орден, опознавательным знаком которого было изображение красного топора на тунике.

Удивительно мало пишут об этом событии, поэтому многие о женщинах-рыцарях просто никогда не слышали. Членов ордена называли Cavalleras, Equitissae и Militissae. Для них был учреждена форма, напоминавшая форму капуцинов, они были освобождены от налогов, они получили право участвовать в тех же сборах, что и мужчины, сидеть выше их, и передавать рыцарский титул по женской линии. Известно, что в 1472 году, при осаде бургундцами Бове, атака была отбита под руководством Жанны Аше, члена Ордена Топора. Орден никогда не был расформирован, и предполагается, что он исчез сам по себе, со смертью последней женщины-рыцаря.

У Ордера Рыцарей Святой Марии было несколько наименований: The Order of the Blessed Virgin Mary, the Order of Saint Mary of the Tower и the Order of the Knights of the Mother of God. Этот орден тоже был военным, но не был чисто женским. Основан он был Лодериго д’Андало в 1233 году в Болонье, и, несмотря на то, что являлся орденом религиозным, принимал в свои ряды и женщин. Папа одобрил устав ордена, задачи которого были обозначены следующим образом: «членам ордена дозволяется носить оружие для защиты католической веры и религиозной свободы, и орден должен это делать по специальному призыву римской церкви. Для подавления гражданских волнений, они могут иметь только оружие, предназначенное для защиты, и только по разрешению епископа». Женщины в этом ордене носили звание militissa. Орден был предназначен для успокоения стычек между гвельфами и гебеллинами, в чем имел довольно скромный успех. Был распущен в 1558 году.

В орден Сантьяго со времени его основания (1175 год) принимали женатых рыцарей, и вскоре были созданы отдельные женские подразделения с женщинами во главе. Этих подразделений к концу 13-го века было шесть: Санта Эуфемия де Козуэлос в северной Кастилье, Сан Спириту де Саламанка, Сантос-о-Велло в Португалии, Дестриана около Асторги, Сан Педро де ла Пиедро в Лериде, и Сан Винсенте де Жункерес.

Орден был основан для защиты паломников в Компостеллу, его обязанностью было сражаться с сарацинами, но, помимо обязанностей военных, нес обязанности по сопровождению и устройству ночлега паломников. Женщины носили в ордене звание commendadora. Этот орден существует по сей день.

В Англии женские подразделения были у Ордена Госпитальеров. Женщин-рыцарей там называли soeurs hospitalieres. Их крепость-монастырь в Бакленде существовал до 1540 года, когда, очевидно, был закрыт вместе с остальными монастырями. В Арагоне такими конвентами были Sigena, San Salvador de Isot, Grison, Alguaire. Во Франции – в Beaulieu, Martel and Fieux.



Было женское отделение даже в ордене Калатавра, в Сан Фелисес де лос Барриос. Основанный в 1157 году, орден воевал за королей Кастилии и Арагона с сарацинами. Необходимость в этом ордене отпала еще в 1492 году после взятия Гранады, но расформирован он был только в 1838 году.

Женщины были в Тевтонском ордене, практически с самого начала. Они полностью принимали стиль орденской жизни и его дисциплину. В начальный период женщины ордена выполняли обязанности лечебного и обслуживающего персонала, но в 1190-м в Тевтонском ордене появились военные женские подразделения. Орден потерял влияние в 1525 году, и был распущен в 1809.

Для женщин-аристократок в Европе былo создано несколько рыцарских орденов. Катарина Воу создала один во Фландрии, в 1441 году. Кем она была – трудно сказать, я читала в одном англоязычном сообществе, что она, скорее всего, принадлежала к Бургундскому двору. Через 10 лет Изабелла, Элизабет и Мэри из рода Хорнов создали несколько монастырей, где женщины, после 3 лет послушничества, производились рыцарем-мужчиной в ранг рыцарей, прикосновением меча и с обычными в таких случаях словами посвящения. Об этом упоминается у Du Cange (не рискую перевести на русский), то есть эти ордена существовали еще в 17-м веке. Он пишет в своем Глоссариуме о том, что этот обычай практикуется в Брабанте, в монастыре св. Гертруды. Об этих женских рыцарских орденах, их целях и задачах известно настолько мало, что даже неясно, существуют ли они в наши дни. В сущности, аристократия никуда не делась, титул рыцаря никуда не делся – о них просто перестали говорить в массовой медии.

Разумеется, в Англии был Орден Подвязки, который англичане лишь бы кому тогда не давали. Тем не менее, рыцарями ордена между 1358 и 1488 стали 68 женщин: все консорты, все женщины королевской крови и все жены рыцарей Ордена – но не только. Поскольку отметка ордена делалась на могильных камнях его членов, известны практически все женщины-рыцари этого ордена, причем рыцарство в те годы отнюдь не было церемониальным, а всегда предполагало серьезную подготовку.

Я встречала обсуждение того, почему так мало известно о военной тренировке женщин, о женщинах-рыцарях, вообще о женщинах-воинах Средневековья, и объясняют этот факт историки (Беннетт, Голдсмит, Лейзер) тем, что не пишут про то, что само собой подразумевается, что является общей практикой, не заслуживающей какого-то особого удивления. В конце концов, мы имеем яркий пример Жанны д’Арк. Никто же может всерьез подумать, что пастушка надела доспехи, вскочила на рыцарского коня, и повела армии через многодневные переходы вот просто так, без всякой подготовки.

О рыцарских женских орденах пишется в истории Ордена Подвязки. Если кто интересуется вопросом широко и глубоко, источниками указывают следующих авторов:

Edmund Fellowes, Knights of the Garter, 1939
Beltz: Memorials of the Order of the Garter
H. E. Cardinale, Orders of Knighthood, Awards and the Holy See, 1983.

@темы: Средневековая женщина

---

Хороший совет!!!

Что мне делать?

Ваше имя Забить на всё

все гадания на aeterna.ru

Хииии, у меня на любимой футболке именно изображение развалившегося кота и надпись: "Забей на всё!"

@темы: "нетягостная бредь"

---

В отделе игрушек

В субботу нам предстоит посещение мужниной родни по поводу дня рождения его старшего брата. Получилось так, что в этот же день отмечает день рождения одна из младшего поколения, то ли 5, то ли 6 лет. Отправилась я покупать девочке подарок.

Плюшевые звери отпадают, девочка живет на ферме, где есть в большом количестве все те животные, которым на ферме жить полагается.
Игрушечные кухни и пупсы - тоже, потому что дети там с самого младшего возраста крутятся около взрослых, принимая участи по силам в делах настоящих.
Идеей мужа была кукла. ОК, подошла к полке с куклами... Хмммм... Я просто не посмела купить никого из этих губастых и грудастых, подозрительно-силиконовых красоток в сетчатых чулочках, с одновременно глупыми и наглыми физиономиями Интересно, чье подсознание прорвалось в созданиии этих уменьшенных копий неотразимых дамми? Теперь я понимаю, почему многие мамаши эти шедевры бойкотируют.





Потянулась я к Драконову Замку, но продавец заметила, что не видела, чтобы его покупали девочкам - только мальчикам. Выяснилось, что покупают девочкам: "Хелло, Китти". Я действительно вспомнила, что читала об этом, это просто детский хит, маст би. Ну что, купила. Набор бело-розовых, чудовищно-платмассовых украшений, с аляповатым зеркалом и шкатулкой в форме кошачьей мордочки. По-моему, ужас.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Pale Enchantress, приветствую!

Поскольку у меня сейчас крестовопоходный период здесь образовался, приветствую вот этим роликом на тему битвы, в которой точно участвовали женщины. Хоть так представить, что там творилось.

---

Оле-Лукойе, добро пожаловать))

---

О новом атеизме - 2

Как и обещала, публикую отзвуки по статье Илзе Пааккинен о новом атеизме, которая у меня переведена здесь:
mirrinminttu.diary.ru/p98617334.htm#more1

Илзе Пааккинен отвечает в новой статье «Термины атеизм и антирелигиозный новый атеизм не являются синонимами» в Helsingin Sanomat от 8.03.2010. А ниже переводы высказываний из дискуссий.

«Атеизм и новый атеизм – это не синонимы. Атеизм – это общее представление, включающее в себя и умеренные, и фанатические течения. В своей статье я рассматривала не атеизм, а антирелигиозный новый атеизм.

Я не называю новый атеизм религией, а сравниваю его с религиозным или любым другим идейным фанатизмом.

Разумеется, по сравнению с высказываниями Кристофера Хитченса «Бог не велик – как вера отравляет всё», Ричард Довкинс производит впечатление человека более мирного, но он, например, сравнивает веру с чумой, добавляя, что истребление веры займет больше времени, чем истребление чумы. Его отношение к религии агрессивно.

Для антирелигиозного нового атеизма типично устанавливать границы проявлениям религиозности. Один мой оппонент пишет: «атеисты не имеют ничего против такой веры, которая не представляет сверхестественные утверждения». И дальше: «я голосую за экологическую партию, и не имею ничего против политиков, которые не критикуют экологов». Довкинс, со своей стороны, пишет, что он одобряет веру в Бога, если к Богу не прибавляют персональные атрибуты.

С моральной точки зрения непереносимо, что кто-либо отстаивает свои убеждения критерием для других людей.

Мой оппонент утверждает, что религиозным течениям нужно создать единое представление о Боге, если они хотят, чтобы их принимали всерьез. Но ведь и атеисты очень отличаются друг от друга. Фридрих Ницше, Жан-Поль Сартр, Карл Маркс представляют различные типы атеизма – не говоря уж о перечисленных мною новых атеистах.

Опять же, необходимо ли иметь единое представление о политике и ее целях для того, чтобы говорить о политике? Философское или метафизическое сходство идеологий невозможно считать критерием их правильности или серьезности.

В дискуссиях упоминалась акция свободомыслящих, когда была оплачена реклама на поверхность автобусов следующего содержания: «Вряд ли Бог есть. Поэтому перестань печалиться и радуйся жизни». Эта реклама – типичный пример того, как собственное послание распространяется максимально широко самым простым способом, не вступая в дискуссии с противоположной стороной, не давая ей возможности представить свои постулаты. В этой рекламе скрыты два утверждения: что вера – это синоним печальной и безрадостной жизни, и что без веры жить веселее».

Рекламная акция в свое время пробудила очень глубокое чувство протеста у водителей-мусульман. Они даже собирались отказаться водить автобусы, «украшенные» этим лозунгом. А вот финны отнеслись к этому с полным безразличием. Здесь никого подобным не удивишь, и не переубедишь, и даже не потрясешь. В результете автобусы откатали оплаченное для рекламной акции небольшое время, потом наклейки сменили на очередные рекламные, и все всё благополучно забыли. Если и вспоминают, то с ухмылкой, как глупость.

Перевожу также некоторые выдержки из дискуссионных высказываний (да, высказываются, разумеется, представители протестантско-лютеранского исповедования, такова специфика страны):

«Любовь к произведениям Довкинса и Харриса – это дело вуса. С моей точки зрения, их понимание сути христианства несколько неправильно, потому что критическое восприятие и умение думать являются важными составляющими веры».

«Вера не подразумевает автоматически существование Бога, как и атеизм и материализм не являются прямым следствием науки»

«Атеизм может иметь признаки веры, основывающейся на определенной идеологии, если он отказывается подвергаться критическому анализу»

«Понятия добра и зла очень трудно определить на научном основании»

«Новым атеистам, очевидно, недостаточно просто заявить, что у них нет Бога и сосредоточиться потом на важных для них вещах. Вместо этого, они сосредоточены именно на Боге – на аргументах в пользу его несуществования»

«Во Вселенной и в человеческой жизни слишком много такого, что не поместится под микроскоп науки. Это все равно, что искать Бога при помощи телескопа»

«Для понимания смысла жизни и моральных основ философии атеизма предложить нечего»

«Если мы чего-то не знаем, это не доказывает того, что оно не существует»

«Религиозный фанатизм практически без исключения противостоит демократии, правам человека, идеям равенства и свободы – а атеизм их защищает»

«Религиозные фанатики проводят по всему миру кампании против сексуальных меньшинств, против сексуальной свободы. Они также хотят жестких ограничений в вопросах науки, образования, свободы слова и права на аборты»

«Если надежды фанатиков исполнятся, мы вернемся в систему угнетения прошлых времен, когда религиозная гегемония подавляла свободу личности на всех уровнях общества» (от себя: а чем будет лучше фанатичная антирелигиозная гегемония?)

«Борьба новоатеистов против религиозного фанатизма мотивирует защиту либеральных принципов государственного устройства, равноправия и мирского образа жизни»

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Женщины и крестовые походы - 5: нелегко быть женщиной

У Джоанны Английской, она же Сицилийская (1165 – 1199), жизнь была более, чем насыщенной. Будучи дочерью Генриха Второго Английского и Алиеноры Аквитанской, она с детства была в центре сложных политических манипуляций. Ей было всего 3 года, когда было договорено о ее браке с Вильгельмом II Сицилийским, которому самому было 15 лет. После многочисленных политических вывертов, связанных с волей пап и политикой отца, она действительно вышла за просватанного ей Вильгельма. Альтернативами были бы Фридрих Барбаросса и византийский император. В 1177 году 12-летняя Джоанна стала женой Вильгельма в Палермо, через 4 года стала матерью (сын умер в детстве), а в 1189 – вдовой.

Ричард, Джоанна и король Франции

Через год королем Сицилии стал кузен Вильгельма Танкред, но, поскольку он был бастардом, началась свара за власть между ним и прочими родственниками. Джоанна оказалась в сложной ситуации, практически в плену. Причиной были деньги. Танкред вовсе не хотел выплачивать ей вдовью долю, да и на доходы с ее собственного приданого лапу наложил. Не будь дама сестрой Ричарда, стать бы ей пешкой в сицилийской партии, но случилось так, что Ричард заскочил в Сицилию по пути в Святую землю. Неизвестно, поехал бы он выручать сестру, если бы это не было по пути, но хочется верить, что поехал бы.

Танкреда он наказал, сестре полагающееся выплатили, и Ричард отправился туда, куда и направлялся изначально. Джоанна осталась в Мессине дожидаться Ричардову невесту, чтобы сопроводить ее к местонахождению жениха. Корабль дам попал в шторм, его отнесло к Кипру, и дам от плена во власти, кстати, вполне христианского монарха, спасло только появление флота Ричарда. В Иерусалиме Ричард имел планы выдать сестру замуж за брата Саладина, посадив пару править в Иерусалиме вместе, но интересный политический план разбился о твердость предполагаемых жениха и невесты: оба наотрез отказались от брака с представителем «неправильной» веры.

Замуж Джоанну выдали за Раймунда Тулузского в 1196 году. Брак оказался не слишком удачным, потому что граф был человеком сильных страстей, мягко говоря. Джоанна стала ему четвертой женой. Никакой лояльности к себе она не получила ни от мужа, ни от его баронов. Страхи Джоанны получили подтверждение, когда ей пришлось справляться с бунтов баронов в отсутствие супруга. Если бароны полагали, что с женщиной им будет легко справиться, то они сильно ошиблись. Джоанна не только подавила заговор, но и осадила главарей мятежа в их замке. Будучи беременной, кстати. Но тут вскрылся заговор среди тех баронов, которые осаждали замок вместе с ней.

Почувствовав, что с нее достаточно, Джоанна бежала под защиту брата, но к ее прибытию тот уже был уже мертв. Оставалась только защита матери, и Джоанна отправилась в Руан. Но настолько силен был ее страх перед Тулузой с ее заморочками, что она попросилась в аббатство Фонтевро, куда ее приняли, хотя пострижение замужней, беременной женщины и не было там обычным делом. Практически сразу пришло время родов, но и мать, и сын были в таком плохом состоянии, что мальчика спешно окрестили, а Джоанну, как она и хотела, постригли. 4 сентября 1199 года Джоанна и ее сын умерли. Ей не исполнилось и 34 лет.

О Бланке Кастильской (1188 – 1252) можно с полным правом сказать, что она была королевой-воительницей. Франции повезло, и повезло потому, что бабушка Бланки решила, что именно Бланка, а не ее сестра, с которой изначально планировалось поженить короля Франции, больше подходит для подобной работы. Потому что это действительно была работа!



Пока Людовик VIII то боролся за Англию, то воевал против катаров, государством управляла Бланка. Став женой Людовика в 12 лет, она за 23 года брака родила королю 13 детей, из которых похоронила шестерых. Это именно она организовала в поддержку мужу два флота и армию после того, как отец Людовика отказался поддерживать английскую авантюру сына.

Овдовев в возрасте 35 лет, она стала регентом при сыне Людовике IX. В 1226 году она раздавила мятеж баронов, в 1229-м подавила мятеж «Пастушков», в 1230-м отразила англичан. Когда ее сын отправился в Крестовый поход, она, ненавидящая саму идею о походе, моталась по всей стране, собирая ему деньги и войска. И как ее запомнила история? Как сварливую и жестокую свекровь Маргареты Прованской. Несомненно, такой свекровью она и была, но как она могла относиться к «бабьим слабостям", имея за плечами такую жизнь?

Стефания де Милли была леди Трансиордании. Время рождения ее неизвестно, но в первый раз она вышла замуж в 1163 году. Через 10 лет она овдовела, и практически сразу снова вышла замуж, за Миля де Планси, но тот погиб через год. В третий раз Стефания вышла за Рене де Шатильона в 1176 году, когда его выпустили из плена в Алеппо. В том же году сын Стефании от первого брака женился на дочери Марии Комнины, Изабелле, хотя Стефания не считала родство с Марией честью. Тем не менее, во время свадьбы произошел интересный случай: замок был осажден силами Саладина. Именно Стефания вышла переговариться с Саладином, и напомнила ему, что в этом замке он когда-то был уважаемым пленником.

А нападение Саладина было вызвано тем, что Рене де Шатильон был личностью более, чем своеобразной. Чего он только не испытал на своем веку, вплоть до того, что и принцем, и наемником был. Промышлял он тем, что грабил мусульманские караваны и караваны паломников. Ограбление каравана, в котором находилась (возможно) сестра Саладина, стала для того последней каплей. Случилась катастрофическая для христиан битва при Хоттине (1187 год), и Стефания снова овдовела. Трансиордания больше никогла не вернулась в руки христиан. А Стефания осталась леди Торона, передав титул потом своей дочери.

Ее кузена, тоже Стефания, сыграла решающую роль при осаде Гиблета, захваченного мусульманами. Она находилась в действующей армии, потому что речь шла о владении ее мужа, и просто подкупила стражу крепости, которая открыла христианам ворота. Насколько помню описание этой истории, некоторые бароны сочли подобное разрешение проблемы недостойным, но это было уже потом.

@темы: Средневековая женщина