Эдуард VI - коронован, но не король

[MirrinMinttu]

О том, как были приучены к дисциплине королевские дети, говорит то, как Эдвард и Элизабет узнали о смерти отца: они сидели в классе, когда им велели собраться и отправиться в Энфилд. И только на следующее утро им сообщили, что король умер. Повиноваться и не задавать вопросам они были приучены. А вот был ли Эдвард готов к тому, что 31 января 1547 года его быстро произвели в рыцари и провозгласили королем?



В Энфилд Эдвард после этого не вернулся, он был отвезен в Тауэр, где уже собрался королевский совет, и откуда он должен был отправиться в коронационной процессии. Но до этого была проведена дележка пирога власти. Опираясь на «последнюю волю короля», Пейджет предложил, чтобы Эдвард Сеймур стал Лордом Протектором. Канцлер Райтсли, слыхом ни о какой «последней воле» не слышавший, запротестовал было, что без решения парламента такое назначение невозможно, но клика Сеймура была слишком громогласна, а остальные молчали, и Эдвард Сеймур стал первым лицом в королевстве.

Аллегорическая картина с римским папой на переднем плане, шею которому сломала протестантская Библия

Пейджет, под шумок, сделал себя пэром, а чтобы остальным было не обидно, громкие титулы и прилагающиеся к титулам владения получили и все остальные. Даже Райтсли стал графом Саутхемптоном, хотя Сеймур его протест не забыл, и очень быстро под каким-то предлогом освободил от занимаемой должности. Лордом Канцлером стал... Ричард Рич.

коронация

Перед коронацией, принц Эдвард произвел в рыцари 85 ноблей, пятью из которых были его школьные приятели: Чарльз и Генри Брендоны, Эдвард Сеймур-младший, Тальбот и Малтраверс. Сама коронация прошла 20 февраля 1547 года, и была, разумеется, именно такой, какой коронации обычно и бывают: блестящей. Не менее роскошным был и коронационный пир, и последовавшие за ним турниры. А потом начались будни.

коронация

Юный король вернулся на школьную скамью, разумеется, а страной стали править дядюшка Сеймур и королевский совет. Сеймуру часто ставят в укор, что он всегда спрашивал у своего короля, для какой цели тот просит деньги, когда тот просил, и выдавал ровно ту сумму, которая была на это на самом деле необходима. Сеймура также укоряют, что он окружил короля своими шпионами. Но, право, король-то король, но при этом девятилетний мальчишка. Было бы преступлением за ним не присматривать.



Что Сеймуру можно поставить в укор, так это чрезмерную гордость своей женой, Анной Стенхоуп. Чудесное качество, но здесь оно оказалось обращено на бабу вздорную, мстительную, властную и агрессивную. Все началось с того, что Екатерина Парр, будучи королевой, не захотела включить эту даму в число своих придворных. После смерти короля, наступил период реванша для Анны. Поскольку ее муж, де-факто, правил страной, а она имела в предках настоящего принца, дама начала вести себя, как королева. Пока Екатерина (недолго) оставалась в статусе вдовствующей королевы, сделать ничего было нельзя, но брак с Томасом Сеймуром дал Анне шанс на реванш.

"Адова Бездна" или Анна Стенхоуп

Рассудив, что Екатерина, став женой младшего брата ее мужа, Анна решительно запретила супругу выдавать той украшения, которые дарил той покойный король, и в этом, пожалуй, была права, прецеденты были. Но новоявленная герцогиня Сомерсет решила, что, как жена Лорда Протектора, она теперь должна быть во всех придворных процессиях первой! У Екатерины с этой «Адовой Бездной», как она ласково называла золовку (а для человека настолько верующего, как Екатерина, упоминание ада было, пожалуй, самым грязным ругательством), дело дошло до потасовки. Герцогиня пыталась буквально оттолкнуть Екатерину в сторону. Дам, кажется, просто растащили под крики герцогини, что если мастер адмирал (Томас Сеймур) не обучит свою жену манерам, то этим займется она, Анна.

Но манерам учиться пришлось Анне. Екатерина просто обратилась к Акту о Преемственности от 1543 года, который, разумеется, никто не отменял. И выяснилось, что место Анны не только за Екатериной, но и за Мэри, Элизабет, и, наконец, Анной Клевской.

Зато был некто, на ком герцогиня могла сорвать свою досаду: малолетний король. Она не только запрещала ему видется с Екатериной, Томасом и Элизабет, но и вечно атаковала самых любимых его учителей. Почему? Потому, что ребенок еще не умел не показывать, как ему от этого больно. Почему-то герцогиня совсем не подумала, что дети имеют тенденцию становиться взрослыми, и что в совете, кроме ее мужа, сидят еще 15 закаленных интриганов с помощниками.



На свою беду, об этом не думал и сам Сеймур. Он выбрал из своих коллег комитет из наиболее легко управляемых, и работал только с ним. Остальной совет Лорд Протектор во внимание не принимал. Хотя правил он неплохо. В 1547 он объявил войну шотландцам, предполагая, что это заставит искать их мира через обручение наследницы престола Марии Стюарт с королем Эдвардом. Марию просто отправили во Францию, так что из обручения ничего не вышло, но шотландцев разбили крепко.



Более того, в ноябре 1547 собрался парламент, который отменил замысловатые законы о государственной измене, изобретенные Генри VIII, и вернулись к четким и понятным определениям государственной измены времен Эдварда III. Более того, количество свидетелей обвинения было увеличено до 6 человек, и обвиняемый получил право на защиту.

Был отменен запрет на печатание Библий с рассуждениями, пояснениями и вступлениями. Отменены были и акты об ограничениях религиозной свободы. В 1548 году священникам разрешили жениться, против чего возразили только четверо советников. Литургия стала явно протестантской. Это, разумеется, было влиянием Кранмера, и привело к немедленным проблемам с Мэри: она продолжала служить у себя мессы, и Сеймур возражал против этого довольно формально. Надо сказать, что когда Мэри приехала в 1548 в Лондон, то все члены совета радостно нанесли ей визиты. Все-таки, дети Тюдоров имели скверную тенденцию умирать в подростковом возрасте, а Мэри была следующей в линии наследования.



Сеймур продолжил экспроприацию церковного имущества, что вполне можно было понять: казна всегда нуждалась в деньгах. Но вот одновременно с этим Сеймур построил себе роскошный дворец, что не могло не заставить советников задуматься о том, какая часть экспроприированных средств осела в его сундуках. Была у Лорда Протектора еще одна раздражающая привычка: он по собственному хотению отменял приговоры судей, хотя, фактически, права на это не имел. Совсем бесславным дело было разрушение алтарей и уничтожение католических икон, фресок, картин и статуй. Часть их удалось спасти, часть была повреждена, но тоже спасена, и по этим работам можно судить, какой культурный ущерб был нанесен Англии во благо Реформации.