Медицинская иерархия в Лондоне Тюдоров

[MirrinMinttu]

В медицинской иерархии времен Тюдоров терапевты находились на верхней ступени медицинской иерархии. Еще в 1518 году выпускники College of Physicians получили статус джентельменов, если они имели дипломы Оксфорда или Кембриджа – правда, других университетов в Англии того времени и не было. Признавались в Англии дипломы университетов Падуи и Лейдена, где, честно говоря, подготовка будущих врачей была лучше, чем в Англии. В 1568 году на весь Лондон было всего 9 терапевтов, и трое из них были иностранцами. Родериго Лопес, испанец, был терапевтом королевы Елизаветы – опасная должность. В 1594 году его обвинили в попытке отравить королеву и казнили без особых попыток как-то доказать его вину.



Другими иностранцами-терапевтами были отец и сын Боргаруччи, Карло и Джулио, венецианцы. Насколько я знаю, у Карло был еще один сын, младший, по имени Просперо, который преподавал в Падуе анатомию и был профессором. А Джулио был протестантом, поэтому и перебрался с отцом в Лондон. Про него ходили слухи, что он слишком хорошо разбирается в ядах, но он сделал карьеру, став сначала личным врачом графа Лейчестерского, а потом, в 1573, был включен в придворный штат королевы. Что случилось потом, не могу сказать, но в 1581 он точно попал в тюрьму по обвинению в шарлатанстве, и практически сразу там умер (был казнен?). Поскольку с ним в приговоре фигурируют еще двое, среди них аптекарь, то выводы можно делать какие угодно. Может, тоже обвинение в деятельности отравителя. По некоторым данным, Джулио Боргаруччи был одним из редких эпидемиологов, изучающих чуму.

College of Physicians получил в 1540 году получил теоретический контроль над аптекарями и хирургами, но практически многие из них продолжали свою деятельность, как и раньше, нигде не регистрируясь, кроме как в собственной гильдии, и никому не подчиняясь. Зато Колледжу даровали 1565 году аж по четыре трупа повешенных в год для проведения анатомических публичных лекций, которые были невероятно популярны среди лондонцев. По закону, только терапевты имели право прописывать больным лекарства для внутреннего применения. Когда хирург заканчивал свою работу, ему приходилось вызывать терапевта, чтобы тот прописал лекарство, если в этом была необходимость. Впрочем, хирурги неплохо научились обходить это правило.

Хирурги джентельменами не были, и, соответственно, не были леди женщины-хирурги, которые в то время практиковали - оказывается. Элинор Снешелл начала практику в Лондоне еще в конце 1560-х, а Элизабет Мултхорн открыла практику в 1593 году. Первая была валенсийкой, вторая- фламандкой. Известно о них только благодаря переписи иностранцев, проживающих в Лондоне в 1593 году, деталей о том, где они учились и как, я не нашла. Во всяком случае, не в Лондоне, хотя явно входили в гильдию хирургов, соединенную в 1520 году с гильдией цирюльников.

Цирюльники были в Англии старой гильдией, занимающейся хирургической практикой еще с 1308 года. Тогда она называлась The Worshipful Company of Barbers – и не без причины. Учителями гильдейцев были монахи, которые медицину знали, но которым было запрещено проливать кровь. Первым мастером этой гильдии стал Ричард ле Барбер, отсюда, собственно, и название. А вот гильдия хирургов более молодая, ее образовали только в 1368 году, а до этого хирургов обучали именно в The Worshipful Company of Barbers. В 1540 Генрих VIII обе гильдии объединил под именем Company of Barber-Surgeons. И только в 1745 году хирурги образовали отдельную организацию, Company of Surgeons, которая стала в 1800-м году Royal College of Surgeons. Эта организация тоже получала свои трупы, тоже четыре в год. По ним обучали новых хирургов, и известно, что одним из лекторов был тот же Джулио Боргаруччи.

К концу 1500-х годов в Лондоне было 70-100 хирургов, как минум пятеро из которых были иностранцами. Готовили хирургов к профессиональной деятельности долго, семь лет длилось их ученичество, и только после этого они получали лицензию на ограниченную практику. Для того, чтобы стать мастером в анатомии и хирургии, надо было учиться дальше, и мастерам лицензию выдавал уже епископ Лондона. Очень незначительное количество хирургов было готово идти в своем образовании до получения полной лицензии, но некоторые были энтузиастами своего дела.

Например, Уильям Кловс, военный хирург. Неизвестно, где он учился, об этом нет данных. Скорее всего, обычным путем, начав с ученичества. Полную лицензию он получил после почти 30 лет практики, в 1590-м году. Свои записи, которые стали популярной книгой A Prooved Practice, он вел на четком и понятном английском, совершенно не пытаясь украсить их маловразумительной латынью, как тогда было модно. Кстати, благодаря ему известно еще одной коллеги-женщины: постоянным хирургом-аптекарем в Christ's Hospital была некая миссис Кук.

Уильям Кловс

Мы ничего не знаем о женщинах-хирургах того времени, но мы хотя бы знаем, что они были, и были членами своих гильдий/организаций. Но вель и их коллег-мужчин мы не знаем поименно. Вполне может быть, что женщина в медицине в Лондоне 1500-х годов отнюдь не была ни чудом, ни редкостью, о которой надо было упоминать отдельно. На самом деле, в какой-то степени этот вопрос не так уж трудно выяснить при желании и доступе к гильдейским спискам и приходским записям, если кто-то этим займется. Надеюсь, что кто-то займется.

и не только а Англии женщины хирургами были

Из его записей понятно, что, например, при ампутациях ему удавалось свести потерю крови до 4 унций, что вполне уважаемое достижение и в наши дни. Он также никогда не прижигал культи, а использовал влажный бычий пузырь, который, высыхая, сжимался, прекращая кровотечение. В качестве анастезии он использовал сок крапчатого болиголова. Больной погружался в наркотический сон, и по окончании операции его приводили в себя винным уксусом, втираемым в ладони и ступни. Вот один из примеров того, как хирурги обходили приказ привлекать к своей деятельности терапевтов: ни растительные препараты, ни уксус лекарствами не являлись.

хирургические инструменты из книги Кловса

Кловсу принадлежит афоризм, что у хирурга должен быть орлиный глаз, сердце льва и руки женщины. Имея огромный практический опыт, он полность доверял тому, что пальцы хирурга – его лучший инструмент. Но даже Кловс не имел права делать полостные операции. Он мог проводить ампутации, работать с переломами и черепными травмами. Единственно полостной операцией, дозволенной врачу, было удаление камней, если болезнь была запущена настолько, что их нельзя уже было растворить (что предпочитают делать и в наши дни). Но камни удаляли литотомисты, специалисты узкой квалификации, а не простые хирурги.

Вот как Кловс описывает свои действия по трепанации черепа одного пострадавшего во время обвала галереи в Беар Гарден: хирург сначала просто запустил свои знаменитые пальцы в рану, чтобы понять, что там поизошло. А произошло то, что осколок черепной кости впился в мозг, поразив речевой центр. Кловс просверлил в черепе несколько отверстий, чтобы снизить внутричерепное давление, и затем элеватором извлек кость, после чего больной немедленно обрел дар речи (Кловс не пишет, какими были первые слова пациента после обретения возможности говорить). Со временем больной поправился полностью.

не та страна, но эпоха та же

Переломы лечились и тогда просто методом совмещения кости с наложением шины. Кловс описывает два случая, когда его пациенты остались недовольны тем, что нога, в которой кость была срощена, оказалась несколько короче другой. Я читала, что потом Кловс занялся именно тем, как предотвратить этот эффект, но не могу сказать, насколько далеко он преуспел. Во всяком случае, его работы в этом направлении называют значительными.

А еще Кловс неустанно боролся с шарлатанами от медицины, еще с армейских времен. В армии их было предостаточно, а уж в Лондоне и того больше. Здесь ему помогало его довольно острое перо. Например, он издевался над действительно дурацкими обещаниями излечить любую рану, нанесенную оружием, даже если «врач» никогда не видел ни раны, ни самого пациента. Оказывается, для этого целителю хватило бы самого оружия, которым была рана нанесена. «Этот шарлатан заявляет, что если человек был ранен в Йорке, то он может исцелить его только смазывая оружие, нанесшее рану, и не видя пациента. С таким же успехом можно попытаться поджечь море!»

шарлатан извлекает "камень безумия"

А еще лондонцы тогда очень увлекались загадачными «квинтэссенциями», которые, как гарантировали им шарлатаны, подарят всего за пенни вечную жизнь/красоту/здоровье, а то и всё это вместе в одном флаконе. Кловс пишет по поволу одного такого: «затем встал со стула, усмехаясь и подергиваясь, как лунатик, этот чудесный хирург, с браслетами и перстнями, с серебряным ящичком с инструментами, подвешенным к его поясу и позолоченным шпателем, воткнутым в его шляпу... он сказал, что обладает знаниями, позволяющими сделать квинтэссенцию, рецепту которой научил его великий заморский учитель, великий маг... Этот бесстыдный дикарь заявил, что если человек будет пить его квинтэссенцию каждый день, то доживет до дня Страшного Суда... сохранившись, как тридцатилетний, будь его возраст сто или в шесть раз больше лет!»

шарлатан за работой

Что ж, подобные целитили процветали в Лондоне Тюдоров так же, как они процветают и сейчас. В конце концов, человек, начавший в мрачную минуту принимать панацию, обещающую ему всё и навсегда, будет счастлив хотя бы то время, какое нужно для принятия курса. На этом стоит современный бизнес красоты, в который непрерывой и широкой рекой вливаются деньги доверчивых обывателей, желающих навечно сохранить красоту, стройность, потенцию и много чего еще.