Джеффри Паркер. Филипп II. Становление. 1527 – 1558. Часть 1.

[MirrinMinttu]

Это перепост отсюда: icorso.livejournal.com/profile
Интересно прочесть отдельно о Филиппе.

"9 марта 1526 года Карл V, император Священной Римской империи и владыка Испании, Мексики, Нидерландов и большей части Италии впервые въехал в шумный и быстро растущий город Севилья.

Облачённый в дорожную одежду, покрытый пылью, он спешился во дворе королевского дворца и вошёл в комнату, где находилась в ожидании его кузина принцесса Изабелла Португальская. Карл удалился в свои покои отдохнуть и переодеться, а в час по полудни следующего дня они с Изабеллой были обручены и коронованы. После церемонии оба отошли в опочивальню.

Королевская чета была в расцвете сил – императору было 23, его супруге – 26 лет, и он к тому времени уже был отцом незаконнорожденной дочери, Маргариты Пармской. Лето супруги провели вместе на юге Испании. Жили в основном в Альгамбре, прекрасном дворце мавританских королей в Гранаде, в котором по приказу Карла были достроены дополнительные покои. На самом деле, новый дворец никогда не был завершён, и Карл никогда больше не возвращался в Гранаду, но именно здесь, душным андалузским летом был зачат Филипп II. В декабре родители переехал в более привычное окружение в Старой Кастилии, и именно в Вальядолиде, в здании, которое по сей день называют «дворцом Филиппа II», ребёнок появился на свет 21 мая 1527 года в присутствии отца и первых грандов Испании.

Как это обычно бывает, первые роды проходили тяжело – более 13 часов – и мать попросила накинуть ей на лицо вуаль, дабы не показывать муки боли. «Может, я умру, но я не заплачу», - было сказано повитухе, которая умоляла королеву кричать, если будет больно. Две недели спустя ребёнка крестили, и по окончании церемонии королевский герольд трижды провозгласил: «Дон Филиппе, милостью Божьей, принц Испанский!» Но принц был наследником отнюдь не одной лишь Испании.

Карл V сочетал в себе результат династических браков четырёх влиятельнейших королевских домов Европы. От своего деда по отцовской линии Карл унаследовал исконные земли Габсбургов в юго-восточной Германии и (после 1519 года) титул Императора Священной Римской империи; от своего деда по материнской линии он получил Бургундские земли в Нидерландах. От бабки по материнской линии Карлу перешла Кастилия и земли в Северной Африке, Карибском море и Центральной Америке; от деда по материнской линии – Арагон и его доминионы в Неаполе, Сицилии и Сардинии. За время своего царствования Карлу удалось присоединить себе ещё несколько крупных территорий: он аннексировал ряд провинций на северо-востоке Фландрии; в Италии завоёвана Ломбардия, а в Северной Африке – Тунис. Но самым впечатляющим получился итог двадцатилетнего завоевания несколькими тысячами испанцев огромных территорий в Америке, которые в 8 раз превосходили размеры Кастилии и с населением, составляющим 1/5 всего населения Земли.

Однако ко времени рождения Филиппа большинству этих завоеваний только предстояло произойти. В 1527 году Карл V находился в состоянии войны с Францией и со многими независимыми правителями Италии (включая Римского Папу); Турция только что захватила Венгрию, вынудив к изгнанию сестру Карла (Марию, королеву Венгрии и Богемии) и убив её супруга, короля. Годом ранее была создана первая антигабсбургская коалиция в составе Франции и Турции. В целом, ситуация во владениях Карла давала повод для беспокойства. В Нидерландах в главных городах Брабанта, самой богатой и влиятельной провинции, введён запрет на финансирование военных действий. В Испании кортесы поступают схожим образом, что приводит к их расформированию. Карл V благовидно не пошёл на прямую конфронтацию, помня о недавнем восстании, спровоцированном по большей части именно налоговой политикой Карла. Восстание комунерос затронуло большинство крупных городов Кастилии, и было подавлено только в 1521 году, когда дворянство, опасаясь народного переворота, подчинилось короне. Последовали казни, ссылки и конфискации; но Карл чётко усвоил урок. Комунерос выдвинули ряд обоснованных требований, а король-победитель, в свою очередь, пошёл на уступки. Во-первых, Карлу полагалось прибыть в Испанию, выучить кастильский и приобщить к управлению кастильских советников (всё это Карл не преминул исполнить); во-вторых, ему следовало заключить брак с португальской принцессой (брак состоялся в 1526 году); и в-третьих, любой ребёнок, рождённый от этого союза должен был жить в Испании и получить образование в Испании (так и произошло; более того, все они и умерли в Испании). Филиппа II часто критиковали за то, что он был «слишком испанским». Карл выполнил требования; и у него не было выбора – уж слишком свежи ещё было воспоминания о «восстании Комунерос».

Необходимость постоянного пребывания принца Филиппа в Испании была также вызвана частым и длительным отсутствием императора. С 1529 по 1533 гг. он был в Италии и Германии в заботах о защите христианского мира от нападения турков. В 1535 по 1536 гг. он был занят завоеванием Туниса. В 1539-1541 гг. он был в Нидерландах. И после своего отбытия в Северную Европу в мае 1543 года он не возвращался в Испанию до 1556 года. Таким образом, годы становления Филипп провёл вдали от отца, а в 1537 году, когда ему было только 12 лет, умерла мать. На Филиппа II была возложена обязанность возглавить траурную процессию из Толедо, где скончалась императрица, в усыпальницу её предков в Гранаде. (Путешествие было отмечено не только присутствием принца. Из-за летней жары тело императрицы подверглось быстрому тлению, поэтому по прибытию в Гранаду для официального опознания, после того как открыли гроб, маркиз Ломбей не смог с точностью сказать, принадлежит ли тело его госпоже. Ужаснувшись подобным примером «земного гниения» Ломбей покинул двор, вступил в монашеский орден, дослужился до главы ордена Иезуитов, и посмертно наречён Святым Франциском Борджиа.) Карл же, сражённый горем, ушёл 8-недельное добровольное отшельничество в монастырь.

До 1535 года Филипп рос и воспитывался вместе с сестрой Марией (она была на год младше) при дворе их матери. Жизнь здесь была спокойной и непринуждённой, так что к 7-летнему возрасту он не умел ни читать, ни писать. Шокированный данным обстоятельством, один из царедворцев написал специальную книгу для обучения принца письму и кастильской грамматике (молодым ученикам с трудом давалась стандартная грамматика за авторством великого гуманиста Антонии Небрихи). Перу того же царедворца принадлежит перевод на кастильский классического труда Эразма «Воспитание христианских принцев» (составленного в честь Карла V в 1516 году). Но это многообещающее начинание было изменено в пользу Хуана Мартина де Силесео, который стал наставником Филиппа, обойдя многих именитый учёных, в том числе и Хуана Луиса Вивеса (известного валенсийского гуманиста, бывшего учителем Марии Тюдор в 1520-х годах). Однако Карл отверг кандидатуру Силесио. «Ни ранее, ни сейчас он не являлся человеком, в полной мере подходящим на роль твоего наставника», - жаловался Карл. Однако позже Силесео стал исповедником Филиппа. «Надеюсь, в вопросах духовных он не будет с тобой столь же снисходителен, как в вопросах образования», отмечал Карл. Именно мягкость характера Силесео явилась причиной того, что участие в дальнейшем образовании принца приняли Кристобаль Кальвете, известный учёный, призванный обучить Филиппа латыни и греческому; Онорато Хуан, преподававший математику и архитектуру; Хуан Хинес де Сепульведа, учитель географии и истории. Но, к сожалению, вопрос изучения современных языков был упущен, и, не смотря на то, что со временем Филипп был в состоянии понимать французский, итальянский и португальский, разговаривать на этих языках он не мог. К концу жизни Филипп делал всё возможное, чтобы наследники, в частности, Филипп III, могли свободно владеть французским. Престарелый король отмечал, что, хотя он и полностью понимает речь, но ему крайне тяжело и неловко на нём говорить. (Этой неловкостью объясняется известный эпизод, когда в 1556 году во время своей франкоязычной речи по случаю отречения от трона Карла V, он смог произнести лишь первые два слова; остальное за него дочитали).

Новые наставники также обучали около 50 детей дворянских фамилий, друзей принца. Начина с 1 марта 1535 года вся жизнь принца проходит в окружении его собственного двора. Он редко находился один. В течение 5 лет двор разросся до 191 человека, включая 51 пажа, 8 священников, кухонный персонал и уборщиков. Когда двор находился на выезде, требовалось 27 мулов и 6 повозок для перевозки всего хозяйства (включая алтарь).

Новый двор Филиппа находился под присмотром Хуана де Суньиги, назначенного самим Карлом V. Если в обязанности учителя входили вопросы умственного развития – моральные качества, грамота, этикет, послушание – то Суньига занимался развитием физическим и дисциплиной. До 1535 года этим занималась мать принца, которая наказывала сына за проступки. Суньига продолжил в том же духе, за что принц часто жаловался отцу. Но со стороны Карла V Суньига получил полную поддержку. «Если он будет потакать любому твоему капризу», - говорил отец принцу, - «то ты вырастешь обычным смертным, а рядом не будет человека, способного сказать тебе правду». По приказу короля для Филиппа была составлена особая книга, в которой описывалось воспитание последнего испанского принца, дона Хуана, старшего сына Католических монархов, и Суньиге было сказано действовать тем же образом, «чтобы мой сын жил и умер так же, как и его дядя» (очередная уступка комунерос?).

Суньига потрудился на славу. В 1543 году, когда Филипп стал регентом Испании, его отец отметил, что «теперь, слава Господу, мне не в чем тебя упрекнуть». Филипп стал, по словам Мартина Хьюма, «испанцем среди испанцев»: он ел, пил, одевался, и вёл себя как испанский гранд. Под строгим взглядом Суньиги он учился вести себя с достоинством и грацией, он создавал вокруг своей персоны такую ауру, что все, кто бы его не видел, не обращался бы по какому-либо вопросу, даже те, кто виделся с ним с глазу на глаз, относились к Филиппу с уважением. Суньига учил его самодисциплине и сдержанности, учил скрывать свои чувства и не выказывать эмоций.

Не смотря на то, что проводил большую часть времени за учёбой и чтением, из записей домовых книг и писем наставников Карлу V видно, как развивался вкус Филиппа. С ранних лет проявилась его любовь к природе. Когда двор был на выезде, выделался отдельный мул для перевозки клеток с птицами, принадлежащими Филиппу; в письмах Суньига сообщает императору, что принц чувствует себя по-настоящему счастливым, находясь на природе. Дома он обожает играть в солдатиков, облаченных в серебряные доспехи. С 1540 года, когда ему было 13, он начал покупать книги для своей библиотеки, положив начало увлечению всей жизни. Первыми приобретениями - безусловно, по совету наставников - стали «Иудейская война» Флавия, «Метамоморфозы» Овидия и Библия (в 5-ти томах). В тот же период для него была приобретена «книга с большими чистыми листами, в которой Его Высочество мог рисовать».

Ещё одним увлечением, пронесённым через всю жизнь, стала музыка. В 1540 году по высшему распоряжению были отремонтированы органы в капелле принца, и с тех пор Филипп отказывался путешествовать без собственного «оркестра», менестрелей, и хористов, поскольку его слух мог воспринимать музыку только высочайшего качества. Сестра Хуана неплохо умела играть на виоле и виуэле (вид лютни), и, предположительно, принц так же владел этими инструментами. А ещё он обожал охоту. В 1530 году, когда принцу было всего лишь 3 года, его ежедневно водили на прогулку в леса Аранхуэса, где он учился стрелять из маленького арбалета (если же он оставался дома, то постоянно спорил с сестрой Марией, у кого больше одежды). Десять лет спустя интерес не пропал: «Он ускакал на коне в горы, и его не было добрых 6 часов», - писал императору Суньига, добавляя: «Ему казалось, что его не было всего пару часов, в то время как для меня прошли все двенадцать... И чем он всё это время занимался, так только стрельбой из арбалета». В домовой книге постоянно присутствуют записи о покупке всё большего количества арбалетов, стрел и копий. Волки и медведи, равно как и олени и кролики - все это являлось объектам охоты, до тех пор, пока император не решил защитить свои леса от разорительных игр принца и ввести ограничение на отстрел. А чтобы сгладить недовольство принца, его камердинеру ежемесячно выдавалось 30 дукатов карманных денег на покупку «приятных для Его Высочества вещей», а именно: за 1540 год были куплены ювелирные украшения, парфюмерия, шпаги для фехтования, копья для рыцарских поединков и «бокал из венецианского стекла», приобретённого, когда принц страдал о диареи.

Слабое здоровье принца служило источником постоянного волнения. Нездоровый вид Филипп сохранял на протяжении всей жизни – из-за редких волос и бледной кожи он казался альбиносом – но серьёзные болезни обходили его до лета 1535 года, когда из-за недуга он не мог заниматься уроками в течение двух месяцев, и в итоге чуть не умер из-за брюшного тифа. Рацион Филиппа был обильным, но чрезвычайно однообразным. Питался он два раза в день (завтрак и обед), и состав блюд был абсолютно идентичным: жареный цыплёнок, куропатка или голубь, дичь, оленина и ломоть говядины (около фунта), за исключением пятницы, когда подавалась рыба. Фрукты предлагались на завтрак, вечером был салат, но согласно домовой книге успехом они не пользовались. Позже Филипп получил специальное разрешение от Папы есть мясо и по пятницам, и в Пост. Просьбу он обосновал слабым телосложением. «Мы не желаем рисковать своей диетой», писал он Папе. От мяса он отказывался только на Великую пятницу. Неудивительно, что «Благоразумный король» постоянно страдал от запоров, и ему постоянно прописывался скипидар, рвотные средства и клизму. Регулярные отметки в домой книги свидетельствуют, что новый ночной горшок подавался в королевскую спальню каждые две недели.

Филипп уделял состоянию своего здоровья столь же пристальный интерес, как и его правнук, Людовик XIV (который, как известно, любил изучать записи докторов в своей медицинской карте). В инвентарных списках, составленных после смерти короля, мы можем узнать, как он заботился и о личной гигиене. У него имелись очки в золотой оправе, зубная щетка из чёрного дерева с золотыми узорами, золотая зубочистка и специальная коробочка со всякого рода щёточками, губками, тюбиками для пасты, порошками, специальными инструментами для чистки ушей, языка и средствами от зубной боли. Так же имелась расчёска, гребень, сосуд для кипячения воды для бритья, специальные ножницы, маникюрный набор и обязательный «серебряный кубок для личного пользования Его Величества». В баночках и коробочках находились специальные медицинские препараты: рог носорога, коралл, янтарь, кокос и «кольца из костей, которые, как говорят, помогают от геморроя». Предположительно, кроме геморроя и случающихся временами приступов пищевого отравления Филипп II страдал от астмы, артрита (начиная с 1563 года), желчнокаменной болезни (в более поздние годы жизни) и малярии (периодические приступы с 1560-х годов). Но всё же король считался довольно привлекательным. В 1554 году один шотландский наблюдатель отмечает:

Король среднего роста, у него широкий лоб, серые глаза, прямой нос и уверенный взгляд. Ото лба до подбородка его лицо сужается; поступь по-королевски благородна и пряма, и при ходьбе он не теряет в росте; у него светлая кожа и борода. И в целом, можно сказать, что он настолько хорошо сложен, что, кажется, природа не могла создать более красивого человека.

Именно таким его можно видеть на ранних портретах Тициана и Антониса Мора: возможно несколько застенчивый, но при этом привлекательный; «король – от головы до ног».
Интеллектуальное развитие Филиппа II соответствовало его физическому становлению. Из его писем виден особый литературный стиль и характерный почерк, точно описанный как «почти неразборчивый; округлые буквы, близко сдвинутые друг к другу, с многочисленными завитками».

Под влиянием учителей развивается литературный вкус Филиппа. Большое количество книг было приобретено для принца Кальветом де Эстреллой в мае 1541 года в Саламанке. В основном, это были теологические труды классических авторов – что не должно нас удивлять, поскольку в первый век книгопечатания три четверти публиковавшихся работ касались именно религии. Но помимо этого, сюда входили «Adagia», «Размышления о вечном мире» и «Похвала глупости» Эразма (куплены в 1542 году); «Басни» Эзопа (на греческом и латыни); труды Дюрера по геометрии и архитектуре. Со временем приобретались всё новые книги, позже запрещённые инквизицией. Например, в 1543 году 144 мараведи было заплачено в Валенсии, где всё ещё ощущалось сильное влияние мавров, «за Коран, который был заказан по приказу Его Величества». Спустя два года он приобрёл книги по архитектуре за авторством Серлио и Витрувия (обе на итальянском), коллекцию собраний Эразма (в 10 томах), «Бессмертие души» Пико дела Мирандолы, «Об обращении небесных сфер» Коперника (опубликованный двумя годами ранее),и работы Марслио Фичино и Иоганна Рейхлина. В 1547 году венецианский печатный дом Альдус получил заказ сразу на 135 книг: 115 на греческом, 7 на латыни (включая «Естественную историю» Плиния) и 13 на итальянском (в том числе Данте и Петрарку). В этом списке также значились работы по музыке, математике, астрономии, истории, географии, магии, теологии и философии от «Происхождения металлов» Агриколы до «Искусства Каббалы» Рейхлина. К моменту своей смерти в библиотеке Филиппа II насчитывалось, по крайней мере, 200 книг по «магии» - герметике, астрологии и Каббале – и именно это увлечение вынудило его в 1585 году назначить специального цензора для «корректировки» библиотеки Эскориала, чтобы оградить её от инквизиции. Благодаря эрудиции Кальвете де Эстреллы Филипп II получил обширное образование, а книги, приобретённые им ещё в детском возрасте, постоянно находились на полках его библиотеки. Книги наделили Филиппа теми энциклопедическим знаниями, которые проявлялись во многих заметках к письмам и отчётам, получаемых от секретарей. Знания исторических событий, географических фактов, понимание человеческой психологии часто уберегали Филиппа, равно как и его министров, от ошибок.

Филипп II оставался преданным книголюбом всю свою жизнь, но в ранние годы он также проявлял практический интерес к шитью и плетению. Он любил танцевать, играл в карты, в кольца (видимо, новая для Испании в то время, так как потребовалось приобрести специальное сито «чтобы просеивать песок на столе, где бы Его Высочество мог играть в бросание колец на германский манер»), и в его распоряжении всегда находилась армия шутов и лилипутов. Молодой принц много времени проводил в молитвах. На Святую Троицу 1541 года он получил первое причастие, и с тех пор часто молился в своей капелле. Несколько лет спустя 77 дукатов было отдано за иллюстрированную книгу псалмов для принца. На Страстную неделю он всегда уединялся в каком-нибудь фамильном монастыре – что, опять же, стало привычкой всей жизни – хотя по молодости лет всегда брал с собой охотничьи принадлежности, чтобы путешествие туда и обратно было более приятным. В честь принца организовывались состязания и турниры, некоторые из которых являлись грандиозными событиями по мотивам рыцарских романов о похождениях Амадиса Галльского, любимых книгах Филиппа II. Однако в реальности все было не так красиво как в романе. В 1544 году одно из таких игрищ состоялось на острове на реке Писуерга недалеко от Вальядолида. Закончилось оно печально. Принц и его отряд, облачённый в доспехи, влезли в лодку, намереваясь доплыть до острова, но та затонула под их весом. Через некоторое время потрёпанные и измученные воины сели в другую лодку, но она снова утонула, и турнир закончился досрочно. В июле 1546 года состоялся ещё один зрелищный бой на острове на озере у Гвадалахары. И здесь не обошлось без неприятностей, когда принц повредил обе ноги и потом несколько недель мог ходить только с тростью. Празднования в Испании в принципе были известны своими провалами и во времена правления Карла V постоянно получали критические отзывы от заграничных гостей. И единственный запомнившийся с положительной стороны праздник состоялся в честь прибытия принца в Нидерланды, когда прошел знаменитый «фестиваль в Бинше».