Лондон 1600-х - семейные разборки

[MirrinMinttu]

На рубеже 1600-х годов главным врагом жительницы Лондона была другая жительница Лондона. Судя по статистике, женщины судились с женщинами в 6 раз чаще, чем мужчины судились с мужчинами. Даже причины обращения к суду у мужчин и женщин были разными. Подавляющее большинство рассматриваемых «женских дел» имели отношение к сексуальному поведению. Мужчины, как правило, судились с мужчинами в церковных судах за распускание слухов, наносящих ущерб деловой репутации.



Репутация – это было очень серьезно. Человек, игнорирующий оскорбления, вызывал не восхищение, а подозрение в том, что оскорбления совершенно справедливы. Если какая-нибудь языкастая бабенка заявляла про новых соседей, что те «десять лет в Норвиче бордель держали, и все это знают», то единственным путем очистить свою репутацию было судебное дело. Кстати, дела эти редко доводились до вынесения приговора. Полное рассмотрение было довольно дорого, до 10 фунтов, да еще приговором мог быть не только штраф и публичное покаяние, но и возмещение судебных издержек пострадавшей стороны. Поэтому чаще всего, дело прекращалось после того, как показания высказывались, записывались и оглашались. После этого начинался процесс примирения, что суды очень поощряли.

Уже в те времена большинство людей имели сертификаты о хорошей репутации, благодаря которым могли доказать новым соседям, что заслуживают право жить среди приличных людей. Не то, чтобы это сильно помогало. Женщины пристально наблюдали за своими соседками, тщательно вычисляли даты рождения детей, время, которое прошло между заключением брака и родами, приглядывали за случаями нелегальных беременностей.

В 1634 году Мэри Хил заподозрила, что служанка ее соседки беременна, и бесцеремонно потискала молодку за грудь, чтобы проверить на предмет выделения молока. В 1613 Сьюзен Чеддок обвинила Элизабет Барвик в том, что та забеременела, хотя ее мужа не было дома. Не поленилась Сьюзен проверить содержимое ночного горшка соседки, проинспектировала урину.

Причины, по которым женщины вели себя таким образом, были довольно простыми: ревность, деньги, распространение болезней и рождение бастардов, которых ни о чем не ведающий муж мог вырастить, как собственных детей. Не было чем-то исключительным, если семейные дела выносились на люди. В 1609 году в Эссексе Дороти Хоу, работающая в пекарне вместе со своим мужем, заявила ему в присутствии свидетелей: «Давай, иди к своей шлюхе на холме», и обратилась к другим женщинам, что «давайте мы все станем шлюхами! Их больше любят, чем честных женщин. Мой муж любит свою шлюху, а я вам говорю, что пусть у нее красивые платья, но она – шлюха и стерва!»

«Шлюху и стерву» звали Джейн Хертфорд, и она была прекрасно известна всем присутствующим. Надо сказать, что большинство подобных драм изначально улаживались наиболее уважаемыми членами общины, соседями и родственниками. И в этом случае, сосед Дороти Хоу, Джон Фелтхем, предложил Дороти помириться с Джейн. Но та была непреклонна: «никогда я не буду подругой с этой бесстыдной мордой, с этой косоглазой шлюхой, которая украла у меня любовь моего мужа!». Фелтхем возразил, что Джейн вовсе не производит впечатления подобной женщины, потому что у нее «такие хорошие манеры» (мужская логика!). На что Дороти ответила, что «чем лучше шлюха, тем лучше манеры», и нельзя сказать, что она уж совершенно была не права.

Иллюстрацией к финансовому разочарованию законной жены может послужить ссора Элизабет Фрайер с Маргарет Ярд, которая имела место в 1611 году в таверне на Сен-Джон Стрит: «ты – жена Стивена Ярда и шлюха моего мужа! Отъявленная, грязная шлюха, вот кто ты есть. Он счастлив потратить на тебя 10 шиллингов, а в моей компании ему и 2 пенсов жалко!».

Иногда любовные треугольники осложнялись не только оскорбленной любовью и финансовыми потерями, но угрожали самому статусу обиженной стороны. В 1579 году Агнес Сир, жена возчика, серьезно и неоднократно оскорбила Элис Лиланд. Первый случай имел место в доме соседей, где Агнес обратились к мужу насчет Элис, утверждая, что тот «занимался» с Элис не реже, чем с собственной женой, и что из-за Элис он так поколотил ее однажды, что она с кровати не могла встать несколько дней. Разумеется, Элис Лиланд подала на Агнес в суд, раз уж ее честь была столько публично опорочена. Из показаний Агнес на суде следует, что Элис – «потаскушка, и мой муж потратил на нее 40 фунтов, и ее брат приходил к моему мужу домой, когда меня не было, и говорил ему: брось жену и пойдем со мной, я дам тебе за моей сестрой 10 фунтов, лошадь и повозку. Мой муж потратил на нее все, что у него было, и я вам говорю, что она – шлюха, я пять лет это говорила и буду стоять на своем».

Что ж, в те годы иногда было нелегко разобраться, кто же именно является законной женой, потому что брачный договор, еще недавно равнозначный браку, именно в тот момент переходил в стадию переговорную, предшествующую заключению брака. И люди привыкли к тому, что церковь веками признавала законным брак, совершившийся де-факто без всякого амена, не говоря о том, что были слова, сказанные при свидетелях, которые можно было истолковать обещанием жениться. И если за этими словами следовали интимные отношения, то отношения рассматривались вполне законными. Вот и получались ситуации, когда женщина заявляла про другую: «шлюха, которая спала с моим мужем, а потом еще и вышла за него замуж!»