Расторжение помолвки - и последующий суд. Часть Вторая.
Продолжим тему брачных обещаний
Один из самых значимых процессов о нарушении брачного обещания состоялся 14 февраля 1846 года. Прямиком в День Святого Валентина — судье не откажешь в чувстве юморе, хотя и довольно черном. Ведь в суде встретились давние друзья, влюбленные друг в друга без памяти — Мэри Элизабет Смит, 21 года, и Вашингтон Севаллис Шерли, граф Феррерс, 24 года.
Впрочем, пылкая влюбленность обреталась только в показаниях Мэри Смит. Дочь небогатого фермера из Стаффордшира живописала историю, достойную романа в розовой обложке. В 14 лет она познакомилась в 17-летним Вашингтоном, который не мог не полюбить ее красоту и свежесть. Но родители-аристократы не оценили силы его чувств и выслали сына за границу. Но что такое расстояния для истинной любви?
читать дальше
В 1842 году Вашингтон вернулся в деревушку Остри, где его дожидалась Мэри, и возобновил ухаживания. Молодые люди назначили свадьбу на май 1844 года, хотя дважды ее переносили — сначала на июль, потом на август. Тем временем Мэри покупала себе одежду и книги из расчета, что за них уплатит Вашингтон. Чего мелочиться, раз бюджет все равно будет общий? Но Вашингтон не платил ни пенни, и разбираться со счетами приходилось отцу Мэри. Ну, может, у аристократов так заведено — ни за что не платить. С родителями Мэри он тоже не встречался, что тоже выглядело странно. Но что возьмешь с графьев, они все малость чокнутые. Мэри продолжала строить планы.
А затем произошла история, уже многажды описанная в английских балладах — пока невеста дожидалась свадьбы, ее возлюбленный взял в жены другую. В июле 1844 года Мэри получила два письма от брата Вашингтона, сообщавшего о его болезни. На самом же деле Вашингтон играл свадьбу, о которой Мэри узнала из газеты. В отличие от балладных девиц, Мэри не явилась на пир к бывшему любовнику и не устроила там скандал со смертоубийством. Она выбрала месть похуже — подала в суд. Именно такой совет ей и дала родня, которой, видимо, надоело платить по счетам.
По закону ни Мэри, ни Вашингтон не могли непосредственно выступать в суде, показания давали их свидетели — родители и сестра Мэри, брат Вашингтона, односельчане и слуги. Миссис Смит защищала дочь, потрясая связкой писем, которые Мэри получала от графа — целая дюжина! Впрочем, она не могла не признать, что ни разу не встречала Феррерса лично, хотя 13-летняя сестра Мэри заявила, что он все-таки приходил к ним домой. Односельчане Мэри тоже видели их вместе, правда, всегда на значительном расстоянии. Нашлось у Мэри и кольцо, которое ей якобы подарил Феррерс.
Со слов Феррерса история их отношений выглядела совсем иначе. Собственно, никаких отношений не было. Он действительно познакомился с юной селянкой, но никогда за ней не ухаживал. Она же влюбилась в графа, как девицы влюбляются в знаменитостей, и выстроила себе роскошный воздушный замок. Покупала себе подарки якобы от его имени, писала себе письма его почерком и рассылала ему анонимные признания в любви через знакомых. А в конце концов она так завралась, что уже не могла отступиться от своей истории без ущерба для репутации.
Примечательно, что письма графа, которые предоставила суду Мэри, выглядели странновато — на них не было почтового штампа, но Мэри утверждала, что их передавали из рук в руки. Что же касается их содержание, то это была полная галиматья. Имена родственников, клички домашних животных, события, даты — все было перепутано и читалось как полнейший бред. Защитник Мэри настаивал, что всему виной дикое воображение графа и недостаток образованности. Граф же однозначно заявлял, что не имеет к письма никакого отношения. Мэри сочинила их сама. Чем бы дитя не тешилось, но зачем в суд-то идти? Кроме того, он подозревал что за всем этим стоит матушка Мэри, возжелавшая заполучить для дочери богатого жениха. Брат графа утверждал, что никогда не писал Мэри.
Последней каплей стали анонимные письма Мэри, которые представил суду защитник графа. «Я осведомлена, что писать так недостойно девицы, но поскольку Вы не знаете автора этих строк, это воодушевляет ее признаться Вам, как же сильно она Вас любит» писала стаффордширская Татьяна. Все эти эпистолы Феррерс жег, но четыре, видимо, оставил на память и показал на суде. Как признавалась потом сама Мэри, эти письма были девичьим капризом с целью заманить Феррерса на бал и выведать, свободно ли его сердце. Но тут уже адвокат Мэри понял, что ловить им нечего, и предложил ей отказаться от разбирательств. Таким образом, дело было решено в пользу ответчика. Платить по чужим счетам Феррерсу не пришлось.
Решение суда по делу о нарушении брачного обещания можно было опротестовать. Об это свидетельствует дело Фрост против Найта, рассмотренное в марте 1870 года. В 1861 году Полли Фрост, дочь стаффордширкого лесника, поступила служить в дом миссис Найт, проживавшей с мужем и сыном в Милвич-холле. Хозяйский сын заинтересовался юной служанкой, между ними завязалась связь, впрочем, сугубо платоническая.
В 1863 году Джозайя Найт признался Полли в любви и пообещал жениться на ней после смерти своего отца, который не одобрил бы такой мезальянс. После кончины миссис Найт в 1865 году Полли стала экономкой и встречалась с Джозайей уже открыто, хотя по-прежнему избегала грехопадения как такового. Но в 1869 году коварный мистер Найт вознамерился жениться на своей кузине, о чем и предупредил Полли. На тот момент Полли была еще молода — всего-то 23 года, - она сохранила девственность и, в принципе, могла бы подыскать и другого мужа. Но ее сердце было разбито, и, вдобавок, все ее расчеты на обеспеченное будущее потерпели крах. Полли решила судиться с изменником.
Выслушав показания Полли, присяжные обязали Найта уплатить ей 200 фунтов — примерно 7 - 10 годовых зарплат Полли. Однако Джозайя Найт поскупился и решил опротестовать решение в апелляционном суде казначейской палаты. Дело в том, что Найт не давал Полли прямого обещания жениться, а поставил условие — свадьба только после смерти его отца. А батюшка его здравствовал и не собирался в ближайшее время навещать Святого Петра. Иными словами, обещание как таковое не было нарушено. Отец не умер, а Найт не женился на Полли, в вместо нее рещил жениться на ком-то еще — кузине ведь он такого обещания не давал. Так что все честно.
Разумеется, адвокат Полли доказывал, что теперь Найт не собирался жениться на ней ни до, ни после смерти отца. Он не собирался жениться на ней вообще. Тем не менее, на новых судей подействовали именно аргументы Найта. Ведь к тому времени, как Найт-старший все же преставится, обстоятельства могут поменяться — Джозайя может обеднеть и вообще не иметь средств создать семью. Обещание казалось таким расплывчатым, что решение было принято в пользу Найта.
Но Полли не сдавалась и обратилась в высшую палату апелляционного суда с просьбой о пересмотре предыдущего решения. Как бы то ни было, обещание было нарушено. Новое слушание состоялось в феврале 1872 года. Судьи посочувствовали обманутой Полли и окончательно присудили ей 200 фунтов, дабы другим болтунам неповадно было давать такие клятвы. Справедливость восторжествовала, хотя я подозреваю, что значительная доля этих 200 фунтов досталась адвокату Мэри — ведь разбирательства длились 2 года. Тем не менее, хоть что-то она получила. А вот не фиг врать.
А что случалось, если истцами по делу о нарушенном обещании выступали мужчины? Об этом мы поговорим в следующий раз.
Один из самых значимых процессов о нарушении брачного обещания состоялся 14 февраля 1846 года. Прямиком в День Святого Валентина — судье не откажешь в чувстве юморе, хотя и довольно черном. Ведь в суде встретились давние друзья, влюбленные друг в друга без памяти — Мэри Элизабет Смит, 21 года, и Вашингтон Севаллис Шерли, граф Феррерс, 24 года.
Впрочем, пылкая влюбленность обреталась только в показаниях Мэри Смит. Дочь небогатого фермера из Стаффордшира живописала историю, достойную романа в розовой обложке. В 14 лет она познакомилась в 17-летним Вашингтоном, который не мог не полюбить ее красоту и свежесть. Но родители-аристократы не оценили силы его чувств и выслали сына за границу. Но что такое расстояния для истинной любви?
читать дальше
В 1842 году Вашингтон вернулся в деревушку Остри, где его дожидалась Мэри, и возобновил ухаживания. Молодые люди назначили свадьбу на май 1844 года, хотя дважды ее переносили — сначала на июль, потом на август. Тем временем Мэри покупала себе одежду и книги из расчета, что за них уплатит Вашингтон. Чего мелочиться, раз бюджет все равно будет общий? Но Вашингтон не платил ни пенни, и разбираться со счетами приходилось отцу Мэри. Ну, может, у аристократов так заведено — ни за что не платить. С родителями Мэри он тоже не встречался, что тоже выглядело странно. Но что возьмешь с графьев, они все малость чокнутые. Мэри продолжала строить планы.
А затем произошла история, уже многажды описанная в английских балладах — пока невеста дожидалась свадьбы, ее возлюбленный взял в жены другую. В июле 1844 года Мэри получила два письма от брата Вашингтона, сообщавшего о его болезни. На самом же деле Вашингтон играл свадьбу, о которой Мэри узнала из газеты. В отличие от балладных девиц, Мэри не явилась на пир к бывшему любовнику и не устроила там скандал со смертоубийством. Она выбрала месть похуже — подала в суд. Именно такой совет ей и дала родня, которой, видимо, надоело платить по счетам.
По закону ни Мэри, ни Вашингтон не могли непосредственно выступать в суде, показания давали их свидетели — родители и сестра Мэри, брат Вашингтона, односельчане и слуги. Миссис Смит защищала дочь, потрясая связкой писем, которые Мэри получала от графа — целая дюжина! Впрочем, она не могла не признать, что ни разу не встречала Феррерса лично, хотя 13-летняя сестра Мэри заявила, что он все-таки приходил к ним домой. Односельчане Мэри тоже видели их вместе, правда, всегда на значительном расстоянии. Нашлось у Мэри и кольцо, которое ей якобы подарил Феррерс.
Со слов Феррерса история их отношений выглядела совсем иначе. Собственно, никаких отношений не было. Он действительно познакомился с юной селянкой, но никогда за ней не ухаживал. Она же влюбилась в графа, как девицы влюбляются в знаменитостей, и выстроила себе роскошный воздушный замок. Покупала себе подарки якобы от его имени, писала себе письма его почерком и рассылала ему анонимные признания в любви через знакомых. А в конце концов она так завралась, что уже не могла отступиться от своей истории без ущерба для репутации.
Примечательно, что письма графа, которые предоставила суду Мэри, выглядели странновато — на них не было почтового штампа, но Мэри утверждала, что их передавали из рук в руки. Что же касается их содержание, то это была полная галиматья. Имена родственников, клички домашних животных, события, даты — все было перепутано и читалось как полнейший бред. Защитник Мэри настаивал, что всему виной дикое воображение графа и недостаток образованности. Граф же однозначно заявлял, что не имеет к письма никакого отношения. Мэри сочинила их сама. Чем бы дитя не тешилось, но зачем в суд-то идти? Кроме того, он подозревал что за всем этим стоит матушка Мэри, возжелавшая заполучить для дочери богатого жениха. Брат графа утверждал, что никогда не писал Мэри.
Последней каплей стали анонимные письма Мэри, которые представил суду защитник графа. «Я осведомлена, что писать так недостойно девицы, но поскольку Вы не знаете автора этих строк, это воодушевляет ее признаться Вам, как же сильно она Вас любит» писала стаффордширская Татьяна. Все эти эпистолы Феррерс жег, но четыре, видимо, оставил на память и показал на суде. Как признавалась потом сама Мэри, эти письма были девичьим капризом с целью заманить Феррерса на бал и выведать, свободно ли его сердце. Но тут уже адвокат Мэри понял, что ловить им нечего, и предложил ей отказаться от разбирательств. Таким образом, дело было решено в пользу ответчика. Платить по чужим счетам Феррерсу не пришлось.
Решение суда по делу о нарушении брачного обещания можно было опротестовать. Об это свидетельствует дело Фрост против Найта, рассмотренное в марте 1870 года. В 1861 году Полли Фрост, дочь стаффордширкого лесника, поступила служить в дом миссис Найт, проживавшей с мужем и сыном в Милвич-холле. Хозяйский сын заинтересовался юной служанкой, между ними завязалась связь, впрочем, сугубо платоническая.
В 1863 году Джозайя Найт признался Полли в любви и пообещал жениться на ней после смерти своего отца, который не одобрил бы такой мезальянс. После кончины миссис Найт в 1865 году Полли стала экономкой и встречалась с Джозайей уже открыто, хотя по-прежнему избегала грехопадения как такового. Но в 1869 году коварный мистер Найт вознамерился жениться на своей кузине, о чем и предупредил Полли. На тот момент Полли была еще молода — всего-то 23 года, - она сохранила девственность и, в принципе, могла бы подыскать и другого мужа. Но ее сердце было разбито, и, вдобавок, все ее расчеты на обеспеченное будущее потерпели крах. Полли решила судиться с изменником.
Выслушав показания Полли, присяжные обязали Найта уплатить ей 200 фунтов — примерно 7 - 10 годовых зарплат Полли. Однако Джозайя Найт поскупился и решил опротестовать решение в апелляционном суде казначейской палаты. Дело в том, что Найт не давал Полли прямого обещания жениться, а поставил условие — свадьба только после смерти его отца. А батюшка его здравствовал и не собирался в ближайшее время навещать Святого Петра. Иными словами, обещание как таковое не было нарушено. Отец не умер, а Найт не женился на Полли, в вместо нее рещил жениться на ком-то еще — кузине ведь он такого обещания не давал. Так что все честно.
Разумеется, адвокат Полли доказывал, что теперь Найт не собирался жениться на ней ни до, ни после смерти отца. Он не собирался жениться на ней вообще. Тем не менее, на новых судей подействовали именно аргументы Найта. Ведь к тому времени, как Найт-старший все же преставится, обстоятельства могут поменяться — Джозайя может обеднеть и вообще не иметь средств создать семью. Обещание казалось таким расплывчатым, что решение было принято в пользу Найта.
Но Полли не сдавалась и обратилась в высшую палату апелляционного суда с просьбой о пересмотре предыдущего решения. Как бы то ни было, обещание было нарушено. Новое слушание состоялось в феврале 1872 года. Судьи посочувствовали обманутой Полли и окончательно присудили ей 200 фунтов, дабы другим болтунам неповадно было давать такие клятвы. Справедливость восторжествовала, хотя я подозреваю, что значительная доля этих 200 фунтов досталась адвокату Мэри — ведь разбирательства длились 2 года. Тем не менее, хоть что-то она получила. А вот не фиг врать.
А что случалось, если истцами по делу о нарушенном обещании выступали мужчины? Об этом мы поговорим в следующий раз.