Генри V занимается дипломатией

[MirrinMinttu]

У человека, в управлении королевством неискушенного, поведение Генри после Азенкура может вызвать законный вопрос: почему? Почему он пошел, например, в Кале, а не в Париж? Почему он вообще после двухмесячной феерически успешной компании вернулся в Англию и засел там на целых 18 месяцев? Разве не более логичным было бы постучать в ворота Парижа, и, сияя доспехами, сесть на французский престол? Оказывается, не для настоящего короля.

Настоящий король, в первую очередь, думает о своем королевстве, какими бы ни были его личные амбиции. В первую очередь, Генри было необходимо обустроить экономику своей страны так, чтобы грандиозные затраты на завоевание Франции не обескровили Англию. Далее, в планы Генри входило развитие английского флота для достижения полного доминирования в Ла-Манше. Очень важным делом считал он также работу дипломатическую: нужно было изолировать французское правительство настолько, чтобы никто не кинулся его выручать по каким-то соображениям, когда придет время. То, что он силен, европейские политики уже увидели.

Но начал король со своего собственного правительства. Он полностью восстановил молодых графов Марша и Хантингтона в их правах и имуществе за проявленную доблесть. Он обменял наследника Хотспуров, находящегося в тюрьме в Шотландии, и восстановил его в правах, имуществе и положении при дворе. Он продлил мирный договор с шотландцами и дал поручение Джилберту Тальботу еще раз попытаться даговориться с Глендоуэром и его последователями – на границе с Уэллсом уже давно был полный покой, и переговоры могли оказаться успешными. Оба парламента, в ноябре 1415 года и в марте 1416 года, обе палаты, выразили полную поддержку королю, не предъявили ему ни одного требования, не выразили никакого недовольства: правительство было сильным и стабильным, и политика за рубежом полностью отвечала амбициям нации.

Дела во Франции обстояли следующим образом. Герцог Бургундии попытался утвердить себя поближе к королевскому двору, но Арманьяк быстро и энергично перехватил у него инициативу, став Коннетаблем. В декабре 1415 года дофин Луи умер, и его место занял дофин Жан, который вырос при бургундском дворе, и был обручен с племянницей герцога Бургундского Жаклин, но при дворе продолжал, по сути, заправлять всем Арманьяк. Умеренная группировка, которой руководил герцог де Берри, могла бы искать мира с Англией, если бы не зависимость от Арманьяка, который жаждал реванша. Но для Генри на весь следующий год центральной задачей в его игре стали не практически домашние уже склоки с французами, а вполне конкретная личность по имени Сигизмунд Люксембургский.



Казалось бы: Англия, Франция, и какой-то маркграф Бранденбургский... Тем не менее, уже в средневековой Европе имелся своего рода общеевропейский союз с правительством, чья власть была куда сильнее, чем власть нынешнего правительства объединенной Европы: римский император и его двор. Задачи этого правительства и в средние века были очень схожи с нынешними: увязать между собой противоречивые интересы Франции, Англии, Германии, принцев Италии, королевств Иберии, плюс противоречия интересов властей светских и властей духовных.

Сигизмунд был сыном римского императора Карла IV, от которого и унаследовал титул марграфа. В 1387, женившись на Мари Анжуйской, он утвердил за собой корону Венгрии, а после смерти короля Венцеслава – корону императора Рима. Сигизмунд как раз начал проводить церковную реформу, которая должна была много изменить как и в самом руководстве разделенной церкви, так и на локальных уровнях. Они с Генри были практически ровесниками, и Генри Сигизмундом искренне восхищался. Они были знакомы, хотя и заочно: еще в феврале 1411 года, когда Генри руководил правительством от имени отца, он послал к Сигизмунду доктора Джона Стокса и рыцаря из Силезии Хартанка ван Клюкса с предложением альянса. Тогда Сигизмунд это предложение проигнорировал, хотя и оставил у себя силезца, который стал там агентом английской короны (мальцу было тогда всего 12 лет!).

Мари Анжу

Второе посольство (в июле 1414) к Сигизмунду возглавлял сэр Уолтер Хангерфорд. О чем во время встреч говорить, было несколько неясно, потому что у Сигизмуда были руки полны забот по поводу собора в Констанце, в связи с чем ему пришлось опереться на французское духовенство и кузенов из дома Орлеан. Скорее всего, цель англичан было просто держать двери открытыми. Уже в октябре 1415 года у Сигизмунду отправилось посольство, состоящее из графа Варвика и епископов Бата, Салсбери и св. Дэвида. Но и на этот раз если какой-то прогресс и был сделан, то он остался тайной, потому что в марте 1416 года Сигизмунд отправился в Париж, где на него возлагали серьезные надежды. То, что Сигизмунд в Париже увидел, не понравилось ему совершенно. Мало того, что при дворе и в самой королевской семье все были против всех, так еще и Арманьяк демонстративно покинул Париж и начал докучать Aрфлёру. Сигизмунд покинул Париж, и отправился в Кале, к Варвику.



Варвик, принимая Сигизмунда, превзошел все мерки гостеприимства того времени, заслужив неофициальный, но почетный титул «Отец Куртуазности». И дальше было еще лучше. 30 апреля Сигизмунд прибыл в Дувр, и до самого Лондона, куда он прибыл 7 мая 1416 года, его встречали с невероятными почестями, причем не только нобли, но и народ. К народу с этой просьбой обратился король, но Сигизмунд-то видел только конечный результат. Контраст с Парижем в частности и Францией вообще Сигизмунда приятно поразил. Нужно сказать, что он был первым Римским Императором, допущенным в Англию, что, несомненно, было не лишним для его статуса, а уж пожалованный ему Орден Подвязки и вовсе увенчал визит: англичане своими орденами не разбрасывались.





Сигизмунд не только развлекался. Он действительно старался что-то сделать для примирения Англии и Франции. На уровне сплетен, правда, остался его визит к пленным французам. Что бы им ни предложили за освобождение, от предложения они отказались. Во Францию с предложениями мира отправился де Гонкур. Вряд ли Генри на самом деле нужен был мир, но он ничем не рисковал, зная Арманьяка. А тот упорно штурмовал Aрфлёр, сговорился с генуэзскими пиратами о рейдах в английские порты, и высокомерно отклонял любую возможность мира. Это позволило Генри возобновить давление на французов (на этот раз командование принял на себя его брат Джон, герцог Бедфорт), а Сигизмунд откинул все планы примирения, и полностью примкнул к Генри. 17 августа был объявлен и формальный договор в подходящих выражениях. Тем не менее, конференция в Кале, на которую ожидали герцога Бургундского, не отменялась, и 24 августа Сигизмунд отправился на континент. Через 10 дней к нему присоединился Генри, а к 7 сентября подтянулись и французы. Нужно отдать должное союзникам: предложение французов, что он может «купить мир», отдав Франции исконные земли Империи (находящиеся с данный момент под герцогом Бургундским), не вызвало никакой реакции. Переговоры они тянули аж до февраля 1417 года!

На самом деле, вся эта комедия в Кале была затеяна Генри только с одной целью: поторговаться с герцогом Бургундским. Поведение французов было, так сказать, дополнительным бонусом. Герцогу, прозванному Бесстрашным, доверять было, разумеется, нельзя, доверия он не заслуживал (да и не добивался). Зато его можно было купить. Разумеется, просто так герцог Бургундский в Кале не явился: не будучи человеком порядочным сам, он не верил в порядочность других. Брат Генри, Хэмфри, отправился ко двору герцога заложником на время переговоров, и они драматично обменялись кораблями посреди залива. О чем договаривался герцог с английским королем – осталось тайной. Известен только один факт: Генри уже имел готовые договорные документы, которое герцогу оставалось только подписать. И все-таки старый лис еще раз попробовал начать свою игру: он встретился с дофином и его тестем, Вильямом Голландским, и предложил заключить им свой союз против Арманьяка. Смерть дофина заставила герцога вернуться к союзу с англичанами.

Сигизмунд отбыл из Кале в Германию, прославляя всем, кто был готов слушать, Англию, как рай земной. Генри вернулся в Англию, как раз к заседанию парламента.

Вряд ли кто-то, кроме самого Генри, знал, как много делалось его агентами во всех странах Европы, пока он развлекал Сигизмунда. А сделана была колоссальная работа: был достигнут договор о поддержке с архиепископом Колони (в обмен на ежегодную пенсию), шли переговоры с Ганзой, укреплялась дружба с Венецией (за коммерческие бенефиции), генуэзцев уговаривали отказаться от союза с Францией, договор подписали с Арагоном, в Кастилии шли переговоры (с попыткой хотя бы добиться ее союза с Португалией). Одновременно его брат успешно разбил французов на море и с триумфом вошел в Арфлёр.



Все эти 18 месяцев, которые заняли дипломатические кадрили, строился и укреплялся английский флот, причем корабли строились мощные, сильные. 29 июля 1417 года англичане разбили сводный флот генуэзцев и французов, и после этого периодически патрулировали Ла Манш, но это сражение осталось единственным в истории правления Генри. Он строил корабли и позже, все больше и все мощнее. Нельзя сказать, что Генри основал английский флот, тот существовал и до него, но был малочисленен и использовался, собственно, для патрулирования. Когда Генри перевозил свою армию на континент в 1415 году, большая часть кораблей была занята, арендована, куплена. К 1417 году у короля уже был свой флот и господство в Ла Манше.