Генрих VI - Первая битва при Сент-Олбани

[MirrinMinttu]

Строго говоря, переходя к военным действиям, герцог Йорк нарушил свою клятву. Правда, его к ней принудили, прибегнув к некрасивому ходу, да и выхода у него не было. Позже аббат Ветемштедт писал, что герцог получил от папы освобождение от этой клятвы, но вряд ли у него было в тот момент время писать папе и ждать ответа.

То, что Йорк не планировал войну заранее, ясно из того, с какими силами он и Салсбери двинулись на юг в мае 1455 года. Даже с присоединившимся по дороге Варвиком, они собрали только около 3 000 человек. На западе Норфолк к тому моменту своих людей собрать еще не успел. Впрочем, не в лучшем положении был и Сомерсет. Из Лондона, где он находился возле короля, он собрал весьма небольшую армию в Лейчестер: своего сына Дорсета, герцога Бэкингема с его сыном Стаффордом, Нортумберленда, Девона, Пемброка, Вилтшира, Ормонда, и лордов Клиффорда, Дадли и Руза. Йоркисты встали лагерем в Ройстоне.

Всё еще можно было спасти, потому что Йорк отправил манифесты как напрямую к королю, так и через архиепископа Кентерберийского, где подчеркивал, что он и его союзники продолжают считать себя подданными короля, и их действия направлены только на что, чтобы спасти его от вредоносного влияния Сомерсета и его лордов-союзников. Позднее выяснилось, что оба письма были задержаны Сомерсетом, и король так и не узнал причины бунта Йорка. Впрочем, вряд ли что-то изменилось бы, даже если бы король получил обращения герцога. Это ведь был уже не первый случай, когда страна качалась на грани гражданской войны из-за Сомерсета, и каждый раз король выбирал Сомерсета, и всё как-то устаканивалось, хоть и с трудом. С какой стати тихий упрямец Генрих вдруг решил бы мыслить государственно?

Вместе с Сомерсетом король выехал из Лондона 21 мая, и на следующий день их силы заняли позиции у городка Сент-Олбанс. Йоркисты сгруппировались неподалеку. Средневековая куртуазность военных действий была в тот момент еще не совсем отброшена, поэтому ланкастерцы послали герцога Бэкингема, который был братом жены Салсбери, парламентером с официальным вопросом о намерениях йоркистов. Три Ричарда ответили, что они, верные слуги короля, пришли освободить его от предателей, и не успокоятся, пока те не умрут, или они сами не умрут в соей праведной борьбе.



Чего они хотели достичь? Во-первых, Генрих был до мозга костей лоялен своим. Во-вторых, даже если бы он дал себе труд задуматься о ситуации, Сомерсет был, практически, последней картой ланкастерианской колоды. В-третьих, Сомерсета он просто-напросто считал своим другом, а друзей не предают даже короли. Очевидно, Генрих был взбешен до того предела, на который он был способен, потому что ответил Ричардам посланием, которое заслуживает быть приведенным полностью.

«I, King Harry, charge and command that no manner of person, of what degree, or state, or condition that ever he be, abide not, but void the field and not be so hardy as to make any resistance against me in mine own realm; for I shall know what traitor dare be so bold to raise a people in mine own land, where through I am in great disease and heaviness. And by the faith I owe to St. Edward and to the Crown of England, I shall destroy them every mother’s son; and they shall be hanged and drawn and quartered that may be taken afterward, of them to have example to all such rising of people within my land, and so traitorly to abide their King and governer. And, for a conclusion rather than they shall have any Lord here with me at this time, I shall this day, for their sake and in this quarrel myself live or die”

Что оставалось делать Йорку? Он атаковал. Не вдаваясь в подробности, скажу, что исход битвы решил военный гений Варвика, что Сомерсет, Нортумберленд и лорд Клиффорд погибли, герцог Бэкингем был ранен в лицо стрелой, а король остался у своего стандарта в полном одиночестве, и тоже был ранен стрелой в шею, после чего кто-то увел его в какое-то укрытие, где его и нашли позже Ричарды. Они опустились перед ним на колени, и король попросил их прекратить кровопролитие. Очевидно, вид брошенного всеми, раненого короля потряс Йорка, Варвика и Салсбери настолько, что они ничего не сказали им о гибели Сомерсета, а просто отвели в Аббатство, и оставили на попечении аббата Ветемштедта.



Йоркисты в раже битвы практически разнесли Сент-Олбани, и аббат боялся, что та же судьба постигнет и само Аббатство, но обошлось. Историки не считают эту битву слишком значительной, но она, все-таки, поражает воображение своей свирепостью. Жители бежали, многие погибли, трупы лежали на улицах, никем не прибранные, пока аббат не обратился с просьбой о погребении погибших непосредственно к герцогу Йорку. После этого убитых собрали и похоронили. Сомерсет, Нортумберленд и Клиффорд были похоронены на территории Аббатства, но их могилы историки опознать не смогли, что говорит о том, что захоронены те были без всяких почестей, обычных для людей их ранга.



Короля перевезли в Лондон, во дворец епископа. Не похоже, чтобы его свободу как-то ограничивали, но либо никто особенно им не занимался, не то он сам не доверял тем, кто находился вокруг него, но сохранилось его письмо от 5 июня, написанное из Вестминстера, физиатру покойного герцога Глочестера, чтобы тот прибыл 12 июня осмотреть рану короля в Виндзор. Позднее король, королева и принц отправились в Хертфорт.

Правительство йоркистов было сформировано, сам Ричард Йорк стал Коннетаблем Англии, Ричард Варвик – капитаном Кале, а Ричард Салсбери – канцлером герцогства Ланкастер, которое давно уже нуждалось в хозяйском присмотре. Лорд Канцлер остался прежний, архиепископ Кентерберийский. Преследованиям своих врагов йоркисты снова не стали заниматься. Девона, правда, вернули в заключение. Парламент, собравшийся в Лондоне 9 июля, начался напряженно, и король даже запретил проносить оружие на заседания, пока лорды мудро не решили свалить трагедию Сент-Олбани на покойного Сомерсета, которому, понятное дело, было уже все равно, в чем еще его обвиняют. Остальные были огулом помилованы. Все лорды принесли свежую вассальную клятву королю, тот, получив наконец адресованные ему письма Ричардов от 21 и 22 мая, расчувствовался – и, почему-то, одарил щедро Салсбери. Наверное потому, что тот отправлялся приводить в порядок растрепанную королевскую вотчину.

Этот парламент замечателен там, что специальным декретом посмертно очистил покойного Глочестера от подозрений в измене. Никакого практического смысла в этом не было, наверное, йоркисты просто хотели сделать жест доброй воли в сторону ланкастерцев.

Всё затихло, но это вовсе не было знаком воцарившегося порядка. Королева кипела яростью, ставленники Сомерсета, потерявшие должности, жаждали реванша, и кровь, пролитая в Сент-Олбани, требовала крови.