Истрия графа-поэта - 2

[MirrinMinttu]

В декабре 1546 года король явно начал умирать, и при дворе началась ожесточеннейшая подковерная грызня за места в регентском совете принца Эдуарда.

Гарри в 1546 году

Сеймуры, которых Норфолки презирали как выскочек, были дядюшками принца, и старательно закапывали всех, кто мог бы поставить под сомнение их власть в недалеком уже будущем. Норфолки для них были вполне естественной жертвой.

граф-поэт

Во-первых, Говарды действительно были первыми среди пэров и, как следствие, были естественными вождями оппозиции Сеймурам. Во-вторых, здесь был еще вопрос веры. Католики против реформистов. Да простят меня Сеймуры, Дадли и Говарды, если вопросы веры действительно были для них принципиальны. Но я не могу отделаться от чувства, что они использовали веру, как оружие против личных политических противников.

Герцога отправили в Тауэр по воде, отчаянно матерящегося графа провели под стражей по улицам. Знал ли король о том, что Говарды арестованы? Или это было сольным выступлением Сеймуров? На это есть разные точки зрения. Старки уверен, что арест Говардов стал реакцией короля на жалобу вдовы своего сына-бастарда. Мэри, графиня Ричмонд, доведенная до отчаяния давлением со стороны отца и, особенно, брата, собиравшихся подложить ее в постель короля, пожаловалась свекру. Тот пришел в ярость и законопатил Говардов в Тауэр. Потому что закон того времени трактовал Мэри Говард его собственной дочерью, а в вопросах морали король был щепетилен, как это ни странно звучит.

Мэри Говард

Хатчинсон дает другую версию, которая более правдоподобна, если принять во внимание, когда именно произошел арест Говардов. Король к тому времени просто умирал, и знал об этом. Вопрос о любовницах уже не стоял. Нужно было убирать с пути малолетнего сына всех возможных политических противников. А расследование Тайного совета, проведенное в тайне от сторонников Говардов Сеймурами, доказало однозначно: как минимум, граф Суррей видит себя возможным королем. Поскольку граф находился довольно сильно под сапогом своего задиристого папаши, то выходило, что он видит королем своего отца, а себя, в недалеком будущем, принцем-наследником.

Генрих не мог не знать, что на престол герцог никогда в жизни не метил, но из-за амбиций графа Суррея его противниками становились оба, и сын, и отец.

Разговор поэта с сестрой действительно имел место быть. Летом 1546 года. Мэри была еще молода, и хотела бы замуж. Герцог, всегда державший свой выдающийся нос по ветру, подготавливал почву для ее брака с Томасом Сеймуром, на что имел благосклонность короля. Граф же зажал в Вестминстере сестру в угол, и приказал ей завлечь короля. «Со временем ты так ему понравишься, что будешь править им, как мадам Д’Эстамп французским королем!». Возможно, слова подкреплялись чувствительными тычками, потому что Мэри разрыдалась и начала кричать, что «провались пропадом все Говарды», и что она «скорее перережет себе горло, чем согласится на такую дикость». Очень бурная реакция, за которой может стоять и то, что этот разговор был не первым. У этой сцены были свидетели – сэр Гавен Кэрью.

сэр Гавен

Действительно, когда королевские комиссионеры добрались до сундуков в замке Говардов, их поразил контраст апартаментов Мэри и апартаментов супруги графа, не говоря о сундуках любовницы герцога. Проще говоря, в сундуках Мэри не водились даже мыши. Так что правы могут быть и Старки, и Хатчинсон. Просто причина ареста Говардов была не одна, и жалобе Мэри, возможно, дали ход только в конце 1546 года именно потому, что предугадать реакцию короля было несложно. Или долго колебавшаяся Мэри осмелилась пожаловаться свекру только в ноябре-декабре, когда ее существование в Кеннингхолле стало совсем невыносимым.

Но «утопил» графа его бывший друг, сэр Ричард Саутвелл. Саутвелл хотел попасть в Тайный совет, и ему надо было дать будущим коллегам какую-то причину его туда выдвинуть. Вот он и заявил, что «знает некоторые вещи о графе касательно его верности королю». Этого оказалось достаточно для ареста. Надо сказать, что сэр Ричард когда-то был ментором сына Томаса Кромвеля. И герцог Норфолк был тем человеком, который Кромвеля свалил. Тот же Саутвелл выступил в свое время на процессе Томаса Мора свидетелем якобы состоявшегося разговора между Мором и Ричардом Ричем – не в пользу Мора. То есть, врать и лжесвидетельствовать для Саутвелла было так же естественно, как дышать. В случае с Говардом врать даже не пришлось, достаточно было просто предать.

портрет Саутвелла

В те годы было еще возможно арестовать человека без предъявления ему какого-либо конкретного обвинения (это запретила только Мэри Тэдор). Ход следствия, как понимаете. Человеку, попавшему в Тауэр, свойственно писать петиции и оправдываться в грехах, о которых следствие даже и не знало. Из письма герцога на шести страницах, адресаты в Тайном совете многое узнали о причинах падения кардинала Волси и Томаса Кромвеля.

Одновременно шли допросы родных, близких и знакомых подследственных. Мэри Говард горой встала за отца, но охарактеризовала брата, как человека несдержанного. Следователи отметили, тем не менее, что насколько Мэри привязана к отцу, настолько боится и ненавидит брата. Служащие герцога и графа говорили о них, как о людях далеких даже от возможности мысли проявить нелояльность к своему суверену. Самой уязвимой оказалась Бесси Холланд. Конфискация ее богатств напугала ее настолько, что она пела, как канарейка, обо всем, что ей приходило относительно герцога на ум. Но даже она не могла напеть ничего такого, что сам герцог не выдавал бы на гора совершенно открытым текстом.

Надо сказать, что против герцога Норфолка никакого компромата так и не нашли. А искали доказательства тому, что он замышлял уничтожить весь Тайный совет и узурпировать влияние на малолетнего принца, не меньше. Так утверждали Сеймуры. Поскольку не было никаких доказательств, дело пришлось строить против графа. Герцога могли обвинить в государственной измене только на основании того, что он знал, и не донес на сына, поэтому графа Суррея и судили первым.