Томас Кромвель - 3

[MirrinMinttu]

Парламент 1529 года, который начал свое заседание 3 ноября, обещал быть бурным. Норфолк подготовил для случая монументальный труд, который немедленно окрестили за объем названием Book of Articles. Через палату лордов он прошел, разумеется, но палата общин его не приняла. Герцог перестарался. Или почтенных буржуа просто отвратил (или насмешил) слишком живой стиль, в котором герцог обрушился на опального кардинала.



«Лорд Кардинал, зная, что он болен позорной и заразной болезнью, сифилисом, являлся ежедневно к вам (т.е. к королю), шепча вам на ухо и дыша на вас своим заразным дыханием, подвергая вашу милость смертельной опасности», - сочинял Норфолк. Лгал, но имя кардинала было основательно вываляно в грязи.

Что касается самого кардинала, то он быстро деградировал. Волси, собственно, еще не был стар. Ему в 1529 году было 54 года. Но, говорят, что людей, имевших долгие годы статус чуть ли не диктатора, убивает потеря власти. Возможно. Но, возможно, дело было в настоящей болезни. Депрессия? Но в клинической депрессии человек впадает в полукоматозное состояние, а кардинал буквально засыпал Кромвеля письмами. Случилось ли у полнокровного кардинала на почве стресса небольшое кровоизлияние в мозг? Кто знает. Но он, из стратега и интригана, превратился в ноющего, беспомощного и довольно бестолкового жалобщика.

Кромвель, вопреки тому, что о нем будут позже говорить, делал для кардинала, что мог. В основном, утешал, и именно ему принадлежит забавная комбинация с назначением «пенсий» членам семейства Болейнов. Откуда деньги? Король, отобрав у Волси все, не мог отобрать у него то, что кардиналу давали церковные посты и имущество, принадлежавшее ему именно как кардиналу и епископу.

Была ли какая-то польза от сделанных подарков? Рискну сказать, что да. В январе король послал к опальному кардиналу своих лучших врачей. Кстати, это подтверждает мое подозрение, что странное, нетипичное для этого человека поведение имеет источником именно что-то в физическом плане. Наверняка кто-то подкинул Гарри мыслишку, сам бы он и не вспомнил. Кромвель? Возможно. Приведя в качестве аргумента, что вот-де, исправился человек, понял свои ошибки. И 12 февраля свершилось: Кромвель добился для Волси королевского помилования, подтвержденного Большой Печатью. Еще через два дня кардиналу вернули титул архиепископа Йоркского. А в начале марта позволили поселиться в комфортабельной резиденции при одном монастыре.

В том, что случилось потом не стоит винить ни Норфолка, ни Кромвеля, а только самого кардинала. Да, Норфолк очень старательно лоббировал идею, что кардинал должен удалиться туда, куда его призывает долг прелата, и жить, как положено жить прелату, не более того. Возможно, он действительно опасался, что король мог и вернуть милорда Волси в фавор. Но более вероятно то, что герцог совершенно искренне не любил «выскочку», и хотел убрать его с глаз подальше.

«Что ж, Томас, тогда мы поедем в Винчестер», - написал Волси Кромвелю. Не тут-то было. По мнению клики, собравшейся вокруг короля, место епископа Йоркского было в Йорке. Норфолк заявил Кромвелю вполне прямо: «Твой хозяин кардинал что-то не торопится на север. Ты скажи ему, что если он будет продолжать мешкать, я растерзаю его своими собственными зубами». Правда, к тому моменту «хозяином» Кромвеля был уже король, который сделал его советником по парламентским вопросам и судебным делам. И вскоре Норфолк, который никогда не был гением стратегии, в этом убедится.

А пока Кромвель получил от короля, из личного королевского кошелька, тысячу фунтов (350 000 на современные деньги) для нужд кардинала, который заявил, что в Йорк ему ехать не на что. А королевский совет добавил еще 650 фунтов. Правда, не в подарок, а как бы авансом в счет доходов от прихода в Винчестере. И что сделал кардинал? Отправился в путь с эскортом в 160 конников и караваном судов, которые были загружены тем, что у него оставалось в Лондоне. Очевидно, кардинала королевские конфискации не раздели до рубашки.

К 28 мая Волси добрался до Саутвелла, и там засел. Он был митрополитом Ноттингемшира с 1514 года, но в жизни своей в этой глуши не был. Пришлось побывать. И что же начал делать кардинал? Просить денег. У короля. «У меня нет ни зерна, ни скота, мне не на что содержать своих служащих…».

Непонятно, раскидывал ли кардинал данные ему королем деньги пригоршнями по пути, или просто ныл в надежде, что король кинется его утешать и осыпать милостями. В любом случае, это говорит о том, что милорд кардинал был не в себе. Он должен был знать короля! Он столько лет успешно манипулировал своим сувереном! И вдруг – такое…

Король, разумеется, расценил жалобы Волси, как самую черную неблагодарность, а недоброжелатели кардинала при дворе язвили, что легат вернулся к своей экстравагантности. Сэо Джон Гейдж жаловался Кромвелю, что кортеж кардинала был таким, словно для милорда вернулись старые времена. Правда, власти у него теперь не было. Кромвель немедленно написал Волси с советом (или почти требованием), чтобы тот вел себя потише. «Ради Бога! Я часто умолял вас принять во внимание всё и оценить, какие времена наступили, и вести себя согласно сезону». Он советует кардиналу уменьшить траты и зажить более скромной, плодотворной жизнью, что немедленно прищемит болтливые языки при дворе.

Можно осудить Кромвеля за жесткий тон по отношению к бывшему покровителю. Его можно даже осудить с точки зрения «легко ему было говорить». Но факт остается фактом. В 1530 году Кромвель был единственным человеком, который кардинала не утопить пытался, а спасти. Кавендиш, правда, считал, что Кромвель по уши обязан Волси. Ведь именно благодаря кардиналу он получал такие дела, которые позволили ему стать известным и королю, и придворным. В логике Кавендиша есть серьезный пробел: королю приглянули не дела, которые кардинал поручал Кромвелю, а та результативность, с которой Кромвель эти дела и задачи решал.

Очевидно, и Кавендиш, и кардинал свое мнение не скрывали, потому что письмо Кромвеля от 18 октября 1530 года звучит довольно раздраженно: «До меня дошли слухи, что ваша милость обижены на меня, и что вы подозреваете, что я действовал против ваших интересов. Я чрезвычайно удивлен, что ваша милость может так говорить или втайне думать, учитывая те мои усилия, которые я для вашей милости предпринял. Я прошу от вас откровенности. Если у вас есть ко мне претензии, выскажите их, чтобы я мог оправдаться. И пусть Бог нас рассудит. Право, ваша милость в некоторых вещах чрезмерны. Надо ведь соображать, что говорить, и кому говорить».

Бесполезно. Свою коронацию архиепископом Йорка Волси спланировал провести с такой помпой, что удивил даже короля: «Сколько же высокомерия в этом человеке, который совершенно очевидно уже стал никем!». И Генри обозвал своего бывшего политика № 1 «медным лбом». Да еще и Брайан уведомил из Рима, что кардинал попросил папу, чтобы тот поднажал на короля ради восстановления его, папского легата, в должности и в имуществе. Папа и поднажал, запретив Генри женитьбу на Анне Болейн под угрозой отлучения от церкви, и потребовал беспутницу от двора изгнать. Вот хуже и глупее ничего невозможно было придумать. Не говоря о том, что попытка подданного нажать на суверена при помощи третьей силы была прямой изменой и заговором, папский цык в сторону такого короля, каким был Генри, сделал все только хуже.

Волси арестовали, и только странно своевременная смерть спасла кардинала от казни. Официально причиной смерти стала дизентерия, но многие подозревали самоубийство. Слабительными. Экзотическая версия, конечно, но нельзя не признать, что Томас Волси умер в подходящий для себя момент. А Кромвеля он успел предупредить насчет короля письмом, что «будьте очень осторожны и вдумчивы относительно того, что вы вкладываете в его голову, потому что он это оттуда уже не выкинет».

Теперь, когда кардинал умер, у него внезапно появились защитники при дворе – сэр Джон Воллоп, например, который предпринял ряд оскорбительных нападок на Кромвеля, обвиняя его в том, что он мало чем помог своему покровителю и доброжелателю. Кромвель подумал, прикинул, да и попросил у короля аудиенции, на которой, если верить испанскому послу, пообещал королю сделать его самым богатым королем в мире. В январе 1531 года Томас Кромвель, простолюдин, человек из Путни, стал членом королевского совета.

Забавно, как жизненные кризисы влияют на судьбу человека. Не попади Волси в немилость, Кромвель был бы вполне просто удовлетворен возможностью богатеть, не более. Но оказавшись прижатым к стене, стремясь сохранить свое благополучие, он был просто вынужден сделать такой рывок вверх, чтобы враз стать недосягаемым для врагов и недоброжелателей, чтобы стать над теми, кто хотел его уничтожить. Он просто понял, что «путь к сердцу короля лежит через его кошелек», как съязвил Хатчинсон.