Томас Кромвель - 11

[MirrinMinttu]

У короля Гарри была прекрасная память. Правда, работающая в одном направлении: он не помнил оказываемых ему услуг, но никогда не забывал нанесенных обид. Не секрет, что большая часть духовенства, подписавшая акт о супремационной власти короля над английской церковью, сделали это из-под палки. Тем сильнее его возмущало стойкое сопротивление картезианцев, которые не снизошли даже до подобной формальности. Тем более, что упрямцы засели прямо у него под носом – в Лондоне, в Чартерхаусе.



Кромвель, опасаясь реакции Европы на слишком жесткое обращение с церковниками, сделал все, что мог сделать «малой кровью»: распорядился посадить в тюрьму тех, кто упорствовал в своих заблуждениях относительно того, откуда дует религиозный ветер, отделить симпатизирующих реформации от других, и осторожно дать им понять, что рапорты о злоупотреблениях приоров старой формации приветствуются.

Но королю этого было мало. В сентябре 1536 года проблема с этим приоратом грянула громом королевского гнева над головами Ральфа Седлера (непосредственно и неожиданно, когда король заметил его по пути на ужин), и самого Кромвеля. «Как это может быть, что с Чартерхаусом не поступили так, как я распорядился?!» - орал суверен, эффективно вводя себя в состояние опасного для окружающих бешенства.

Но Кромвель рискнул не торопиться. В мае 1537 года картузианцев более или менее вежливо предупредили, что если они все не подпишут согласие с супремационным правом короля, приорат закроют. Тем не менее, десять человек (в их числе трое братьев-мирян) наотрез отказались идти против своих убеждений, и, как в таких случаях обычно, за эти убеждения пострадали. Их перевели в тюрьму Ньюгейт, где девять из них умерли от голода и плохого обращения. Оставшиеся сдали приорат в королевские руки в июне 1537 года, но расформирован Чартерхаус был только в ноябре 1538-го. За два года королевский гнев против картезианцев не улегся: суверен подчеркнуто превратил монастырь в склад своих охотничьих принадлежностей. Потом недвижимость купил у казны лорд Норт, к счастью, и это помогло Чартерхайсу дожить до наших дней, хоть и в перестроенном виде.

Другой занозой в памяти короля Гарри был Сион – аббатство ордена св. Бригитты. Само по себе аббатство было известно своими проповедями и своей библиотекой, насчитывающей более 1400 томов, причем рукописных, украшенных миниатюрами и золотом. К временам короля Гарри слава аббатства как центра культуры несколько померкла. Набрало обороты книгопечатание, книги стали доступны всем желающим, и библиотека Сиона стала чем-то вроде музея для избранных. Впрочем, Сион стал печатать книги для широкой публики, и укрепил свое влияние снова. Монастырь был смешанным, и человек Кромвеля, Ричард Лейтон, нашел много интересного в отношениях обитателей. Например, один из исповедников состоял в связи с монахиней, убедив ее в том, что если они согрешат, а потом он отпустит грехи, она останется совершенно чистой перед Богом.

Но Кромвеля личная жизнь обитателей Сиона беспокоила менее всего. В конце концов, монахини, так обитающие, были отпрысками аристократических семейств, отдавшими предпочтение духовной карьере вместо семейной жизни, и некоторая эксцентричность поведения от них почти ожидалась. Проблемой Сиона было то, что он был настоящим рассадником слухов, сплетен и нелестных для новой политики историй, которые братья-миряне разносили по Лондону. Учитывая связи сестер, сплетни всегда были актуальны, злободневны, и, поэтому, особенно оскорбительны. Очевидно, обитатели аббатства чувствовали себя более или менее в безопасности – ведь человеком, основавшим Сион, был сам король Генри V, национальная икона в человеческом образе.

Для короля, конечно, факт, что именно Сион во многом способствовал выдвижению Элизабет Бартон, и именно Сион был местом религиозных медитаций Томаса Мора, значил больше, чем имя его кумира. Тем не менее, просто прихлопнуть аббатство не смел даже он. Собственно, желательно было бы, чтобы сами монахини спокойно признали его супремационное право, и потом потихоньку разбрелись по домам. Двое из Сиона, Ричард Рейнольдс и Томас Бронелл, были наказаны в качестве предупреждения, и женская часть аббатства почти тихо и мирно признала всё, что хотел король. В дальнейшем, аббатиса Агнес Джордан сдала монастырь в 1539 году, и была вознаграждена за кооперацию невиданно большой пенсией в 200 фунтов. Остальные, оставившие монастырь, тоже не остались обиженными, им всем обеспечили безбедную жизнь. Часть монахинь эмигрировала.

Агнес Джордан

Кстати, ныне в Сионе, перестроенном и модернизированном, обитают графы Нортумберленды. Это их лондонская резиденция. Прибрали они его к рукам еще в те времена, когда всё, заграбастанное в казну при Генри VIII, растаскивалось сэрами и пэрами при его малолетнем сыне.

Сион Хаус

Но в апреле 1536 года никто еще не знал, что случится с монастырями и их имуществом в будущем – все только предвкушали дележку. Акт парламента расформировал все монастыри, чей доход был меньше 200 фунтов год, и передал их владения короне навсегда. Для управления процессом был организован целый бюрократический отдел, названный Палата Прироста. Под руководством Ричарда Рича, некогда бедного юриста в поисках покровителя, а ныне сэра, получившего рыцарское звание в 1533 году, помоги небо всем, кому он попадался на пути.