Король Джон - 8

[MirrinMinttu]

Начало делам домашним было положено Джоном еще сразу после смерти архиепископа Кентерберийского. Тогда он провел некоторое время в Кентербери и отбыл, прихватив изрядное количество ценностей покойного архиепископа, аскетическими вкусами не отличавшегося.



Заковыка с выбором архиепископа была серьезной, и проблема с этим выбором не была чем-то новым. Давным-давно в церковных кругах кипела то более, то менее сдержанная вражда. Монахи считали, что архиепископ должен выбираться из их рядов. Епископы были уверены, что выборы первого прелата страны должны проводиться в их рядах. На деле, архиепископа назначал король, чего не одобряли ни монахи, ни епископы.

Возможно, с современной точки зрения ситуация выглядит бурей в стакане воды, но для Англии XII – XIII вв этот вопрос был более, чем серьезным. Главный прелат королевства – это практически второй король, причем, для многих он был даже королем главным. Разве не он был проводником воли Божьей на земле? Плюс, как уже упоминалось выше, архиепископ автоматически входил в самую высшую администрацию королевства. Поэтому для короля то, кто занимает пост архиепископа Кентербери, было делом практически государственной важности.

Часть монахов выбрала на эту должность некоего Реджинальда, чуть ли не во тьме ночной, в условиях чрезвычайной секретности. Реджинальд практически сразу после этого отправился в Рим, чтобы получить благословение папы на свое избрание. План был прост: поставить всех перед фактом, что вот ваш новый архиепископ, а вот и согласие Святейшего Престола. К сожалению для себя, Реджинальд не сдержал тщеславия, и немедленно, только ступив на континент, начал повсюду именовать себя «избранник Кентербери».

Разумеется, новости о том, что у Кентербери уже имеется, оказывается, избранник, добрались до Англии довольно быстро. И, разумеется, наделали много шума. Епископы немедленно отправили протест в Рим, а та часть кентерберийской братии, кто не принимал участие в выборах Реджинальда, поспешили к Джону с заверениями, что они ни сном, ни духом. Джон принял их очень мило, и не менее мило бросил фразу, что Джон де Грей, епископ Норвича, пользуется его, короля, особой дружбой и доверием. Разве не было бы славно, если бы архиепископом был выбран именно он? Король даже своих клерков отправил с монахами, чтобы у тех была помощь в правильных выборах.

Предсказуемо, Джон де Грей был избран, и король отправил в Рим просьбу о подтверждении в декабре 1206 года. Увы и ах, папа еще в марте того же года решил, что выборы в Англии были не каноничными, а посему не имеющими силы. Из Англии были вызваны 16 монахов из Кентербери, из которых 12 успели переговорить с королем и пообещать ему поддержать де Грея.

В Риме, правда, все повернулось совсем не так. Для начала, папа подтвердил, что архиепископ должен избираться монахами, но тут же отверг выбор Реджинальда, как слишком камерный и секретный. И предложил святым братьям избрать «самого честного и способного англичанина» на пост архиепископа. Здесь и сейчас. Они и избрали – Стефана Лэнгтона, одного из самых молодых и горячих монахов, которые изначально выдвинули Реджинальда. Несомненно, Лэнгтон был по характеру лидером, потому что никакого разногласия по поводу его кандидатуры среди избирающий не было. Те, кто пообещали Джону поддержать де Грея, рассказали о своей неосторожной инициативе папе, и Иннокентий немедленно освободил их от обещания.

Вся эта кутерьма свалилась на Джона практически в первую неделю после его возвращения из Франции. Теперь уже не было сомнений, что король вполне может вернуть себе владения Ангевинов и найдет для этого поддержку, если только у него будут достаточные военные силы. Как показали недавние события, особенно полагаться на баронское ополчение не стоило, и Джон предпочел бы наемников, профессионалов-добровольцев и прочих из когорты искателей приключений. Похоже, он не видел большого смысла рисковать англичанами, которые больше пригодились бы на своем месте – в качестве налогоплательщиков.

Потому что экономика Англии была сильно подорвана (если вовсе не развалена) еще во времена правления Ричарда. Ричард все увеличивал и увеличивал бремя налогов, которые многие графства были не в состоянии выплатить. К осени 1201 года недоимки по «нормандскому щитовому сбору», которым рыцари и бароны откупались от службы в армии, были в каждом графстве, а ведь это были сборы за 1194, 1195 и 1196 годы. По сборам на выкуп короля Ричарда продолжали оставаться в должниках графства Дорсет и Сомерсет. Да что там, многие еще не заплатили по «уэльсскому щитовому сбору», который проводился в далеком 1190-м году.

Технически, долги и права на их взыскание наследовались. Практически, у короны не было никакой возможности получить причитающееся, если должник не платил. Ну, можно было отобрать титул, замок, землю – теоретически. Практически, у каждого должника были аргументы, друзья, родня, связи, обстоятельства и возможность опротестовать решение как несправедливое. Бесконечный, безнадежный процесс. Впрочем, по некоторым косвенным свидетельствам (требованиям к новому королю вернуть законные права) администрация Ричарда кое-какие земли и замки начала отбирать к концу его правления.

Джон попробовал что-то в этом роде в 1201 году, но бароны-неплательщики предпочли послать ему своих сыновей в качестве заложников, оставив долги по выплатам расти. Здравый ход – избавиться от расходов на еду, одежду, тренировку и воспитание подрастающего поколения, если в сундуках пусто. Но проблемы-то это не решало. И с каждым годом финансовое состояние королевства все ухудшалось, а вместе с ним ухудшались отношения между баронами и королем. Ведь ему приходилось проводить «щитовые сборы», скутаж, практически каждый год, учитывая унаследованное и все возрастающее катастрофическое положение финансов и нужды на новые войны во Франции. По две марки каждый год.

А ведь были и другие налоги. Каракаж, земельный налог, зависящий от величины земельных владений, был введен Ричардом в 1194 году, и Джон его собирал в 1200-м. Была седьмая часть налога на движимость, которую Джон собирал в 1204 году. Очевидно, с тем же «успехом», что и его брат ранее. Оставалась продажа должностей и прав на владение – то, с чего и собирал самые значительные фонды на свои нужды Ричард. Джон попробовал то же самое в 1201 году.

В принципе, подобная практика сохранится еще на века. Выражение «доброй воли» городов и лордов, выражающееся в подарках деньгами и ценностями. Только Ричард III прекратит это мягкое вымогательство, заменив его честной системой займов под гарантию выплаты. В случае Джона, кто-то платил и делал подарки добровольно, по традиции. Кого-то король хотел наказать – например, город Йорк, поленившийся устроить торжественную встречу и подготовить жилье для королевских лучников.

Кстати, необходимо делать различие между королевской казной, которая вечно была с протянутой рукой, и казной лично короля, у которого, как у землевладельца, деньги вполне могли быть. Из этих денег традиционно шли «выражения доброй воли» от короля значительным людям королевства – в стыдливой форме «займов». Что любопытно, в английском королевстве была только одна группа финансистов, у которой было право давать деньги под проценты – евреи. Остальные, даже король, могли получить ровно столько, сколько заняли. Максимум, дозволялись «заклады» в виде земель и замков. Не отсюда ли крайне негативное отношение большей части населения к евреям, как к «кровопийцам»? Люди были просто не в состоянии принять, что привычная схема «взял – отдал» заменяется в этом случае формой «отдал больше, чем взял». Хотя ясно ведь, что под проценты деньги брали только в том случае, когда нормальная система была невозможна, т.е. когда сумма уже имеющегося долга начинала превышать возможность должника заплатить в обозримом будущем.

Так что к 1206 году у короля Джона были основания для политического оптимизма, но оптимизма он не испытывал. Финансы были в беспорядке, и реалистической надежды на улучшение положения не было. Баронская гордость была ущемлена унизительными напоминаниями о долгах и тем, что все большая часть молодого поколения оказывалась в хозяйстве короля на положении «заложников». Конечно, по сути нахлебников, но все равно обидно. Так что отношения между королем и его знатью тоже отнюдь не улучшались с каждым годом.

Впрочем, Джон не видел смысла сознательно зажимать своих баронов. Вместо этого, он попробовал нечто в Англии до сих пор не практиковавшееся: собрав духовных прелатов страны, он предложил им выплачивать определенную сумму с каждой должности королю. Переговоры проводились 8 января 1207 года в Лондоне. Именно переговоры, потому что никаких готовых требований к своим духовным лордам у короля не было. Но церковь никогда не любила расставаться со своими богатствами, хотя иногда и уступала нажиму – как в случае сбора средств на выкуп Ричарда. Предложение короля было расценено, как нападка на независимость церкви, и отклонено, потому что: " the English Church could by no means submit to a demand which had never been heard of in all previous ages."

А где-то на горизонте маячили серьезные разногласия с папой относительно того, кто будет главным прелатом Англии, хотя вряд ли в тот момент кто-то мог даже предположить, что именно эта распря будет иметь для Англии в целом и Джона в частности последствия даже более серьезные, чем расстроенная экономика. На тот момент, он просто ответил папе, что не может утвердить на должность архиепископа Кентерберийского человека, которого в глаза не видел, и о котором не знает ничего, кроме того, что тот участвовал в какой-то заговорщической деятельности.

Скандал с церковью и папой становился неизбежен.