Кромвель имел среди своих современников репутацию стяжателя, и стяжателем он, разумеется, был. Но он любил деньги не ради денег, а ради того качества жизни, которое можно было на эти деньги купить. Вряд ли на показ, скорее для себя. Потому что, будучи стяжателем, он не был скупцом. И, поднимаясь все выше по иерархической лестнице, он не превращался в высокомерного, заносчивого сноба. Возможно, это произошло потому, что богатство и власть пришли к Кромвелю в возрасте уже зрелом. Более того, Кромвель уже успел сделать себе определенное имя, достаток, и заработать некоторый статус до того, как кардинал Волси подключил его к своим схемам. И, наконец, у него была прекрасная возможность пронаблюдать на примере кардинала, какие подводные камни могут привести к крушению выходца из низов.
читать дальшеИтак, кому перепадало от щедрот? Племяннику, разумеется. Племянник Ричард тесно сотрудничал с дядюшкой, усердно у него учился, и проявлял определенные способности. Он сделал блестящую карьеру, в какой-то момент взял даже фамилию Кромвель. Сын Грегори был для Кромвеля разочарованием, в какой-то степени. Дело, думаю, было не столько в недостатках Грегори (из которого вырос, в конечном итоге, неглупый человек), сколько в том, что Грегори был просто балованным ребенком в то самое время, когда Ричард был достаточно взрослым для того, чтобы стать Кромвелю соратником.
Грегори тоже перепадало – на воспитание, которое получали и детки лордов. На модных учителей и репетиторов, на прибамбасы для охоты в блестящей компании. Если Грегори ехал «в деревню», то гостил у лордов, что тоже денег, наверняка, стоило. В целом, Кромвель, кажется, вполне реально принял во внимание некоторые особенности сына, и обезопасил будущее Грегори, сделав определенные ограничения и условия в завещании.
Несомненно, Кромвель способствовал процветанию местных ремесленников. Он был модником. Двенадцать пар перчаток, двенадцать дублетов (из которых два были алыми), девять пар брюк, набор костяных щеток и расчесок, кольца, где среди рубинов и алмазов (только два из которых стоили 741 000 фунтов на наши деньги) трогательно затесалось «туркозовое в форме сердца» - подарок покойной жены. Одинокая постель Кромвеля была окружена занавесями в зеленом и алом, украшенными позолоченными колокольчиками. Можно долго описывать великолепие посуды и отделки в новом доме Кромвеля (именующегося Остин Фрайарс), который был закончен к концу 1536 года, и который, по обычаю тех времен, был определенным гибридом приватной резиденции и присутственного офиса. В декоре явно превалировали те же зеленый и алый. Но ограничусь только упоминанием одной панели, находящейся в холле, на всеобщем обозрении – позолоченный герб кардинала Волси, к тому времени давно покойному. Кромвель умел сохранять лояльность, как видите.
Он вообще никогда не отбрасывал прошлого – редкое качество для человека, поднявшегося из низов. Известно, что он обожал свою резиденцию в Уимблдоне. Имение в Вандсворте он арендовал у короны на 60 лет, имение Дансфорд он купил у Чарльза Брэндона. Уимблдон, Путни, Вандсворт, Мортлэйк – места, где прошли его детство и юность.
Когда-то, на заре своей карьеры, Кромвель содержал 200 служащих, одетых в серые ливреи. В 1537 – 1538 годах он покупал «зеленые куртки» для стражи на 60 фунтов и желтый вельвет для своих служащих-джентльменов на почти 54 фунта. Известно, что таких джентльменов в его хозяйстве было 52. Каждый день его кухни обслуживали 200 бедных дважды в день. Причем, рискну предположить, он поддерживал именно нуждающихся, а не профессиональных нищих – по примеру самого короля. Он любил собирать к себе на обед людей, чья компания ему правилась, особо не взирая на титулы. Там могли за одним столом оказаться посол императора Чарльза, обычный юрист из старых знакомых хозяина, и капеллан короля, споря и рассуждая о чем угодно, от Писания и политики до природы и сплетен.
Вне дома, Кромведь тоже букой не был. В конце концов, его должность предполагала активное участие в жизни двора. Известно, например, что в феврале 1537 года он был Валентином для принцессы Мэри, помирившейся с королем. Он принимал участие в устройстве маскарадов. И, разумеется, он играл – катал шары, кидал кости, играл в карты. Проигрывая, по большей части, как и следует ожидать. Проигрывал он королю, пэрам, контролеру королевского хозяйства, королевскому физиатру и прочим заметным личностям.
Продолжал Кромвель и занимать деньги придворным. Правда, теперь очень важным людям он занимал деньги без процентов. Почти дружеская помощь. Зато с других компенсировал потерю с лихвой. Величина займов обычно была от 20 до 100 фунтов, но лорд Виндзор, например, просто отправил кипу счетов от кредиторов со слезной мольбой заплатить по этим счетам. Так случалось с многими лордами – придворная жизнь была безумно дорога, а статус обязывал. Можно только представить себе, как должники ненавидели Кромвеля.
Никто не может сказать, был ли Кромвель одинок и насколько. Он часто имел дело с женщинами по работе, и относился к ним с искренним сочувствием, пытаясь по возможности помочь, но с ним не связаны ни конкретные имена, ни даже сплетни. Однажды, когда Кромвель был в поместье Норфолка, куда он приехал разбираться с жалобами леди Норфолк, хозяин за ужином брякнул, что если ему, Кромвелю, наскучит компания леди, он, лорд, может предложить ему девчонку, у которой уж всяко груди получше, чем у этой старой клячи. По словам Бесс Холланд, присутствовавшей при разговоре, Кромвель только молча улыбнулся и невозмутимо продолжил трапезу.
У него была дома какая-то животина, подаренная королем – но об этом известно только благодаря счету за вельветовый ошейник (19 шиллингов) для «странного монстра». Разумеется, не обходилось и без неизбежных канареек. Известно, что он очень любил музыку и постановки, но своей труппы у него, похоже, не было. Зато были свои музыканты, и даже появился шут – после того, как таинственный Уилл Сомерс устроил в его доме представление на один из праздников в 1538 году. Кстати, сам это факт говорит о многом, потому что Сомерс был известен именно своими злыми шутками над придворными. Очевидно, с Кромвелем он был вполне дружен.
Пользовалась деньгами Кромвеля и корона. Как минимум, носитель этой короны. У короля Генри был один интересный бзик. Все рождественские подарки, которые он получал от своих придворных, фиксировались и оценивались в момент дарения. Хороший способ обезопасить себя от не имеющей ценности дряни. Так вот, в 1534 и 1539 годах подарки Кромвеля были самыми дорогими.
Что касается поставщиков продуктов, то они наживались на хозяйстве Кромвеля гораздо меньше, чем могли бы – ибо огромная часть припасов в его кладовые шла в виде подарков, в том числе и от короля (артишоки, мускатный орех, марципаны и вино).
Наиболее интересны для историков счета аптекарей Кромвеля, потому что они могут немало рассказать о человеке. Не в данном случае, увы. То ли Кромвель был здоровее среднестатистического человека того времени, то ли, скорее всего, не обращал внимания на проблемы, пока они не валили его с ног. Так произошло в 1535 году, когда в середине апреля его челюсть разнесло от «ревматизма», и опухоль поднялась до самого глаза. Но 1 мая Кромвель уже приступил к работе. Он периодически заказывал обезболивающие. В январе 1539 года для него были куплены две скамейки под ноги – у Кромвеля одна нога была слегка короче другой после какой-то травмы в молодости, и это не могло не вызвать определенных проблем в опорно-двигательной системе у перешагивающего порог среднего возраста, погрузневшего человека.
Возникает справедливый вопрос, откуда стекались к Кромвелю деньги? Ведь мы говорим об огромных суммах. Например, в 1534 году годовой доход министра обозначен круглой суммой в 4 012 фунтов (1 500 000 в современных деньгах), из которых он израсходовал 3 290 фунтов. А расход королевы за тот же год составил 3 840 фунтов. Так вот, деньги шли из трех источников. Во-первых, зарплата за массу занимаемых государственных должностей. Во времена короля Генри министрам еще платили за их деятельность. Во-вторых, деньги шли с земель и недвижимости, сданных в аренду. И, наконец, немалую часть дохода составляли «пенсии», ежегодно выплачиваемые теми, кто хотел обеспечить себе расположение министра на всякий случай.
Впрочем, Кромвель деньги принимал не от всех. Когда французы попытались назначить ему в октябре 1536 года пенсию в размере 2 000 дукатов, Кромвель ее отверг. В феврале 1537 года канцлер на пенсию согласился – по рекомендации самого короля. Политическая ситуация изменилась, и Генри не видел никаких препятствий к тому, чтобы его министр принял подарок и пенсию от французов. Забавный век, когда коррупция процветала, но размер и источник взяток являлись публичными сведениями.