Леди Мэри Тюдор пишет письмо, а королева Джейн ссорится с мужем

[MirrinMinttu]

Вечер коронационного дня вряд ли был радостным и для компании лордов, собравшихся в Тауэре: они получили письмо от Мэри, которая официально объявляла себя королевой, и предлагала им сдать себя на ее милость.



«Милорды, мы приветствуем вас и сообщаем, что получили известие о том, что наш брат король и суверен почил в Божьей милости; о том, как печальна эта новость для нашего сердца, знает только Тот, чьей воле мы должны подчинить все наши желания.

Но как бы ни были мы сокрушены после смерти нашего брата, мы должны думать о короне и управлении Англией, которые были обозначены в акте парламента и завещании нашего дорогого отца, о чем вы знаете и весь мир знает. Свитки и записи регистрируют волю нашего отца нашему брату и всем подданным королевства; таким образом, мы полагаем, ни один подданный короля не может притворяться, что ничего об этом не знает, и со своей стороны мы заверяем вас, что Бог укрепит и направит нас в том, чтобы наш титул и наши права были опубликованы и объявлены, как полагается.

Поэтому нам кажется странным, что мы ничего не знаем о таком серьезном деле, как смерть нашего брата в ночь на четверг, от вас самих; но мы надеемся, что ваша мудрость, после того, как вы обговорите положение дел между собой, взвесите и оцените наши интересы, ваши интересы, интересы общего благоденствия и вашу честь, приведет вас к лояльному решению; поэтому мы не торопимся интерпретировать ситуацию к худшему, но надеемся, что вы, как люди чести, выберете наилучшее решение.

Тем не менее, нам известны ваши планы и та подготовка, которую вы сделали, чтобы провести их в жизнь, Бог знает для чего и с каким результатом, скорее всего с дурным. Политика ли подтолкнула вас к этому или что-нибудь еще, не сомневайтесь, милорды, что мы готовы принять ваши деяния милостиво и простить вас, желая избежать кровопролития и враждебности; и мы хотим верить, что вы примете эту милость и прощение без того, чтобы мы были вынуждены прибегать к помощи наших верных подданных в нашем справедливом и законном деле.

Таким образом, милорды, мы взываем к вам и требуем от вас, от каждого из вас, проявить преданность перед Богом и нами, ради вашей чести и порядка в королевстве; и чтобы наше право и наш коронованный титул были объявлены в нашем гороле Лондоне и других городах, в каких – пусть решит ваша мудрость, мы верим в вас. И пусть это письмо, собственноручно нами подписанное, послужит вам предупреждением» (я не меняла стиль письма на современный, так она и писала)

Имперские дипломаты получили более сердечное письмо, в котором она сообщала, что находится среди добрых друзей и в безопасности, и спрашивала, может ли она расчитывать на военную силу своего кузена императора, находящуюся во Фландрии. Послы у императора были уже не те, что при Катарине Арагонской, и просто трусливо промолчали в ответ. Они боялись не зря: два сына герцога Нортумберленда были отправлены на охоту за Мэри, и они об этом знали.

Люди императора не сомневались, что в любую минуту им будет объявлено о смерти Мэри. Лорды, читающие письмо Мэри в Тауэре, уже понимали, кто проиграл, но отступить сил в себе не нашли. Ничего не знала о письме только леди Грей-Дадли, королева Джейн, которая была у себя в комнате. Вскоре туда пришел развлечь ее маркиз Винчестер, принеся с собой корону. Джейн строго сказала, что корона Англии – не игрушка, на что получила ответ, что корону взяли для того, чтобы изготовить ей пару для ее мужа. Леди Джейн оторопела. За страстями последних дней она не подумала о том, что ее коронация может поднять на престол ее мужа...

маркиз

Поэтому, когда пришел муж, она прямо сказала ему, что в завещании короля Эдварда Дадли не упомянуты, и что он может распрощаться со всеми мечтами о коронации, если такие у него имелись. Муж побежал жаловаться маме, а Джейн вызвала к себе Пермброка и Арундела, и объяснила им, что она не имеет никакого права делать кого бы то ни было королем. Это право парламента и только парламента. Она может сделать четвертого сына Дадли герцогом, если он хочет, это в ее власти, но коронован по ее воле он не будет.

набросок завещания, сделанный рукой Эдварда

Вскоре в комнату зашла герцогиня Нортумберленд, которую еще потряхивало после прочтения письма Мэри, и устроила скандал. Муж зло рыдал, что хочет быть королем, а не герцогом. Но королева Джейн – это не леди Джейн Грей, оттрепать ее за косы, как несколько дней назад, было уже невозможно. Герцогиня увела сына к себе, призывая его не делить постель с неблагодарной и непослушной женой. Эти подробности известны из рапорта дипломата Ренара императору Чарльзу, а вот кто их передавал ему – неизвестно. Очевидно, кто-то из бесчисленной прислуги, на виду которой постоянно находился каждый аристократ.

это леди Джейн отвергает примерку короны

На следующий день благородные лорды слегка оклемались от испуга при свете белого дня. В Лондоне было тихо. Бедного Гилфорда Поттера прибили за уши к колоде на лобном месте, и через некоторое время, когда он достаточно настрадался, эти уши ему отрезали. Можно сказать, дешево отделался. Сыновья герцога Нортумберленда не подавали о себе знать - значит, продолжали свою охоту на Мэри. Сам герцог не сомневался, что Мэри попытается бежать во Фландрию. Настолько не сомневался, что послал на побережье Эссекса отряд, который должен был ее перехватить.

Еще один показатель ограниченности этого неглупого, по большому счету, человека. Сначала он не подумал вовремя о завещании Эдварда, пока его еще можно было провести совершенно спокойно через парламент. Потом, видя каждый день вокруг женщин довольно крутого нрава, он совершенно не был в состоянии представить себе женщину, которая в минуту опасности поведет себя... ну, как мужчина.

Потом герцог сочинил от лица королевы Джейн ответ на письмо Мэри, изложив там все доводы, которыми в свое время был убежден король Эдвард. Прибавив, что если она одумается и вернется в Лондон, королева Джейн будет к ней милостива и внимательна.

Плохой это был ход. Мэри была уже достаточно взрослой и ученой девочкой, когда ее отец долго и мучительно разводился с ее матерью, когда он перестал любить и ее, Мэри, послав прислуживать дочери от другой женщины и угрожая позже самой ее жизни. Она ничего не забыла. Она отстрадала положенное, оставаясь лояльной Богу, отцу, матери, сводной сестре, сводному брату. Но теперь ей предлагали склониться перед совершенно посторонней женщиной, ради которой ее снова попытались унизить новым завещанием брата, ради которой на нее сейчас шла самая настоящая охота. Плохой ход