Эдвард IV - тяжесть короны

[MirrinMinttu]

По-королевски пышный въезд в Лондон победоносного Эдварда, 26 июня 1461 года, на время отвлёк внимание горожан от того, что победа при Таутоне ничего ещё не решала. Ланкастерианцы были побеждены, но не уничтожены, хотя йоркисты очень сильно проредили их ряды. Король, королева и наследный принц были вполне живы, хоть и в бегах. И, главное, какое-то подобие работающего административного режима наблюдалось только в некоторых областях страны.
Но поговорим немного о въезде Эдварда в Лондон, и о коронации, которая была устроена через два дня. Кем, собственно, был Эдвард Марч на 26 июня 1461 года?



В глазах многих – уже королём. Собственно, отсчёт его царствования и начнёт идти от даты, когда он принёс публичную клятву в марте 1461 года. Правда, исследовавший вопрос историк Армстронг, опубликовавший в 1948 году своё исследование «The Inauguration Ceremonies of the Yorkist Kings and Their Title to the Throne», сравнивая хроники Вителлиуса, Фабиана и Гё, подозревает, что Эдвард Марч произнёс две клятвы. Одну – стандартную, публичную, перед собранным народом. И совсем другую – перед королевским йоркистским советом. Клятву, которая сильно ограничивала его суверенность.

Далее, Эдвард сидел, одетый в королевские одежды и с церемониальной шапкой из пурпурного вельвета на голове, на королевской скамье в Вестминстере, и он держал в руках скипетр короля Эдуарда Исповедника, коронационную регалию. Правда, скипетр, скорее всего, был другим. Потому что их, этих скипетров, было на самом деле два. Один – действительно коронационный, а другой – королевский, церемониальный. Так вполне доказательно считает тот же историк Армстронг.

Всё это тонкости, которые могут показаться сегодня неважными, но которые в дни царствования Эдварда привели к очень интересной детали, определяющей стиль его правления и многие последовавшие за этим правлением события: Эдвард не был выбран королём. Он был провозглашён королём. А потом, после победы при Таутоне, церемониально коронован. Парламент просто подтвердил это провозглашение, одобрив петицию, которую ему подал уже коронованный король Англии.

Всё лето и осень графства бурлили против нового режима, но это, собственно, просто происходили всегда неизбежные в подобных случаях перегруппировки. Наиболее твердолобые и запятнавшие себя в прошлом ланкастерианцы бежали, кто-то, под шумок, собирал банды и грабил всех и вся, кто-то потихоньку готовил почву для нового триумфа Ланкастеров, тонко саботируя распоряжения новой администрации.

Некоторую надежду на то, что Франция откажет ланкастерианцам в поддержке, дала смерть французского короля в июле 1461 года. В конце концов, дофин Луи дал бургундцам добро на использование своего знамени, когда те отправили наёмников в помощь Эдварду весной. Но король - это не дофин, и после кратковременной немилости в адрес Питера де Брезе, Луи XI стал делать авансы своей родственнице Маргарет Анжуйской.

Для Эдварда эта новость была и плохой, и хорошей. В принципе, Англия всегда чувствовала себя обязанной защищаться от инвазии с континента, но насколько политики верили в то, что эта инвазия реальна, если Францией правит король-интриган, предпочитающий, чтобы другие дрались между собой, а он бы за их спинами тянул ковёр в свою сторону? Нет, планы-то и совместные манёвры французов и испанцев на Сене вроде подтверждали слухи о подготовке совместной инвазии и попытках отравить Филиппа Бургундского. Но насколько далеко были готовы идти французы и испанцы? Очевидно, не были, потому что и Святейший Престол в Риме отнюдь не лелеял планов о крестовом походе на суверенное христианское государство. В любом случае, король великой державы, поддерживающий твоего врага – это плохая новость.

Хорошая сторона этой новости заключалась в готовности лондонцев развязать кошели для короля. Олдермен Томас Кук взахлеб расписывал, как союз французов с Ланкастерами обрушит на головы англичан «войну, обезлюживание, грабёж и убийства, каких ещё не видали христиане».

И все-таки основную опасность для Эдварда представляли приверженцы ланкастерианской партии внутри страны. В ноябре 1461 года приверженцы графов Экзетера и Сомерсета спровоцировали беспорядки в Хемпшире. В январе 1462 года начались восстания в Сомерсете, Дорсете и Вильтшире. В феврале беспорядки распространились ещё на шесть графств на севере и северо-западе. Новый король предложил ланкастериацам и кнут, и пряник. В роли кнута выступали карательные экспедиции коннетабля Англии Джона Типтофта, получившего многоговорящее прозвище «палач Англии». Роль пряника взял на себя король, проводя политику прощения и примирения до такой степени, что это стало возмущать уже его последователей, вдруг почувствовавших себя обойдёнными милостями в пользу врагов.

Типтофт

В этот период показала себя одна странная, ничем не объяснимая тенденция короля Эдварда избегать самых северных областей своего королевства. Дальше Ньюкастла он никогда не бывал, по-моему, да и туда забрался только для того, чтобы увидеть казнь Джеймса Батлера, графа Ормонда и Вильтшира в мае 1461 года. Сначала работу на севере делали для него Невиллы, потом – брат, Ричард. В апреле 1462 года граф Варвик был назначен лордом-хранителем Западной Марки на 20 лет, а до этого, в июне 1461 года, лордом-хранителем и Восточной, и Западной Марки по направлению к Шотландии. Там, надо сказать, Невиллы (сам Варвик, Фальконберг и Монтегю) и завязли на следующие несколько лет. Но порядок навели, хотя не без усилий.

За всем стояла, конечно, беспокойная королева Маргарет, которая в своём изгнании быстро поняла, что бывших королев не бывает. Королева без королевства быстро превращается в нахлебницу, и относятся к ней соответствующе. Сочтя пребывание в Шотландии по этой причине невыносимым, Маргарет сама отправилась во Францию. Причалила она в Бретани, оттуда отправилась в Бургундию, и, наконец, в Шинон, где ее не мог не принять король. Маргарет пообещала ему за помощь... Кале. Впрочем, Кале – не Бервик, над ним Маргарет власти не имела, так что Людовик должен был сначала взять эту крепость, чтобы считать её своей. Со своей стороны, король быстренько освободил старого приятеля Маргарет, Пьера де Брезе, из тюрьмы, справедливо полагая, что тот последует за Маргарет, и освободит короля от своего присутствия. Так оно и вышло. Де Брезе с несколькими сотнями наёмников (около 800) перешёл под руку Маргарет, а король откупился от родственницы займом в 20 000 ливров.

С этими силами Маргарет и отправилась в Бамборо, где ланкастерианцы держали гарнизон, быстро редеющий от голода. Оставив там Сомерсета, она отправилась в Шотландию, чтобы забрать оттуда своего супруга – но снова погода помешала планам ланкастерцев. Корабль Маргарет попал в свирепый шторм, затонул, но люди спаслись: сама непотопляемая королева и де Брезе причалили на маленьком боте в Бервике, а вот 400 французов угодили на Холи Айленд, где были взяты в плен.

Тем временем Варвик поспешил на север, где силы Маргарет засели уже в трех крепостях. Он осадил Алнвик, Дунстанбург и Бамборо, мотаясь ежедневно между этими тремя объектами, пока в канун Рождества Дунстанбург и Бамборо не были сданы сэром Ральфом Перси с условием, что он станет губернатором обоих. Варвик согласился, и сэр Ральф и Сомерсет поклялись в Дареме быть верными новому королю. Пемброк получил разрешение вернуться в Шотландию.

Алнвик продолжал держаться. А потом случилась довольно нелепая история: 6 января 1463 года Варвик получил сведения, что на выручку крепости движется королева с шотландцами. Граф удивился, но на всякий случай отвёл войска. Увидев, что осада снята, гарнизон Алнвика просто разбежался, оставив, таким образом, крепость Варвику. Поход был закончен, йоркистские силы вернулись в Лондон, где Сомерсет довольно быстро попал в фавор короля Эдуарда, к великому негодованию всех окружающих.

Весной 1463 года Маргарет снова перешла границу Шотландии с небольшой армии, наспех собранной из французов, шотландцев и беглых ланкастерианцев, нашедших приют в Шотландии. Алнвик ей сдал сэр Ральф Грей, обозленный на Варвика за то, что тот не сделал его губернатором. А сэр Ральф Перси, которого Варвик губернатором сделал, опять поменял сторону, и сдал Маргарет Бамборо.

Оттуда экс-королева решила штурмовать Нортхем, но там вовремя среагировал Монтегю, и армия ланкастерцев, узнав, что на подходе и Варвик, впала в панику и состояние «спасайся, кто может». Сама Маргарет с сыном бежала в Бамборо, куда за ними последовал и Генрих. А оттуда она, вместе с Пьером де Брезе и сыном, просто отправилась во Фландрию, где попросила убежища у герцога Бургундского. Своего мужа она бросила в Бамборо, с тем, чтобы никогда больше его не увидеть. Герцог Бургундский, симпатизирующий йоркистам, не арестовал Маргарет, но просто дал ей небольшую сумму денег, и отправил к отцу, к Рене Анжуйскому. Тот выделил дочери небольшой замок, где она, ее сын и де Брезе осели на следующие 7 лет.

Генрих остался совершенно один. Некоторое время вокруг него роились ланкастерианцы, но политическая ситуация неумолима вела к тому, что все, поддерживающие претензии дома Ланкастер, постепенно подписали договоры с Эдуардом IV. Генрих, видя, как холодно относятся к нему в Эдинбурге, в январе 1464 года попросил приюта у старого епископа Кеннеди, некогда рьяного ланкастерианца, а теперь просто старика. Епископ приютил короля без королевства в замке Сент-Эндрю, который был мрачноват, но достаточно далеко от границы.

В то же время, граф Сомерсет, всячески обласканный королем Эдуардом, но ненавидимый остальными до такой степени, что его отправили ради его же безопасности в Уэльс, сделал новый финт. Он решил потихонечку сбежать в Нортумберленд, и снова присоединиться к сторонникам Ланкастеров. Но его планы были кем-то выданы, и он был арестован в Дареме, в собственной постели. Одновременно с этим начались волнения в Уэльсе, где Сомерсет успел собрать единомышленников, в Чешире и Ланкашире. Эти волнения были без труда успокоены Норфолком, но тут в марте Генрих, которому отчего-то не сиделось в Сент-Эндрю, снова перешёл границу.

Бамборо, Нортхем и Скиптон-ин-Кравен открыли ему ворота – все-таки, король, ведь бывших королей тоже не бывает. Как раз в это время Монтегю направлялся в Шотландию на переговоры, и, когда его неожиданно атаковали де Перси и Сомерсет, узнал о случившемся. Собрав армию в Ньюкастле, он атаковал ланкастерцев у Хеджли Мур 25 апреля. В этом бою сэр Ральф Перси погиб, но остальные бежали, чтобы сразиться еще раз, 15 мая, при Линхиллс. Монтегю снова их разбил, и на этот раз Сомерсет, Руз и Хангерфорд, попавшие в плен, были немедленно обезглавлены. В руках ланкастерианцев остался только Бамборо, который держал сэр Ральф Грей, твёрдо знающий, что больше на милость йоркистов ему рассчитывать не стоит.



Варвик сделал эту осаду незабываемой, доставив к стенам Бамборо новую артиллерию: чугунные пушки ”Newcastle” и ”London”, бронзовую ”Dijon”, а также бомбарды ”Edward” и ”Richard”. Крепость эта артиллерия разметала по камешкам. Сэр Ральф Грей, как предатель, был доставлен в Донкастер, где его лишили рыцарского звания, утопили и обезглавили. Генрих бежал в такой спешке, что оставил победителям и меч, и шлем, украшенный короной, да и прочие личные вещи. Что ж, в этот раз он хотя бы пытался отвоевать своё королевство с мечом.