Эдвард IV - просчёт его величества

[MirrinMinttu]

В начале первой встречи с Маргарет Анжуйской Варвик отстоял, преклонив колено, церемониальные пятнадцать минут, и попросил прощения за все доставленные неприятности. Что бы ни думала Маргарет в глубине души, прощение она даровала, и на брак её драгоценного сына с дочерью графа согласилась. В нормальных обстоятельствах, её сын мог бы претендовать на руку принцессы, но обстоятельства не были нормальными. Эдвард был принцем без королевства, и сейчас перед Маргарет стоял человек, который мог бы её сыну это королевство преподнести на золотом блюде.



Что предполагала Маргарет сделать с Варвиком и его дочерью после того, как снова уселась бы на трон королевы? Для сына она, во всяком случае, оставила огромное поле для манёвров. Союз, заключённый в соборе Анжера, не был свадьбой, за которой последовало завершение. Он был обручением с отложенным завершением, и в глазах церкви такие союзы были расторгаемы в определённых обстоятельствах.

Для католической средневековой церкви брак между мужчиной и женщиной был божественным союзом, слиянием душ и тел. Именно поэтому сама церемония бракосочетания была столь неформальна во многих случаях. Бог был повсюду, он слышал и видел всё. Как то обмен клятвами и следовавшую за ними физическую близость. Такой союз мог быть в Англии расторгнут, но по чрезвычайным причинам: заболевание проказой, импотенция, рабство, переход одного из супругов в языческую веру, бесследное исчезновение одного из супругов. Или жестокое обращение уже в браке.



Но незавершённый союз с условием для завершения был совсем другим делом! Одной из сторон было достаточно обменяться брачными обещаниями с кем-то другим, подкрепив их физической близостью. Ведь он или она, таким образом, становился семейным человеком в тот же момент. И предварительные договоры теряли силу. Или обе стороны могли согласиться, что к моменту завершения предварительного уговора о браке они просто потеряли интерес друг к другу. И стать свободными.

Так вот, зная Маргарет Анжуйскую, можно даже не сомневаться, что она не была вполне честна, ставя условие для завершения брака своего сына: Варвик должен реставрировать её мужа на троне Англии. Причём, Анна оставалась в её руках. И Маргарет запретила сыну участвовать в экспедиции, он должен был остаться с ней и Анной во Франции. Хотя, судя по всему, сам-то Эдвард рвался в дело.

Около месяца Варвик ждал, пока сентябрьские штормы не разметают по проливу эскадру бургундцев перед Ла-Хогом, после чего, 9 сентября, отправился в Англию в компании графов Пемброка (Джаспера Тюдора) и Оксфорда, и герцога Кларенса. Они причалили в Девоншире четырьмя днями позже.

Но чем же занимался прошедшие пять месяцев английский король? Был ли он обеспокоен, готовился ли он защищать своё королевство? Вовсе нет. Эдвард IV проводил время приятно, охотясь и танцуя, и отмахиваясь от предупреждений бургундцев, что Варвик вскоре вернётся, и, скорее всего, найдёт своим планам реставрации Ланкастеров широкую поддержку. Жорж Частеллайн, бургундский поэт и дипломат того времени, говорит прямо: «он много чего обещал, но никогда ничего не делал».

С другой стороны, предложения Чарльза Бургундского были настолько экзотичны, что ответить на них можно было двумя способами – или покрутив у виска, или действительно неопределённым «ага-ага». Например, тот предлагал Эдварду переслать Генриха VI в Бургундию. Чтобы Варвику некого было реставрировать в Англии.

Спокойствие, почти глупое спокойствие Эдварда объясняется двумя причинами: самоуверенностью и недостатком опыта. Во-первых, он был совершенно уверен в том, что превосходит Варвика на поле боя. Во-вторых, в сложившейся ситуации он мог провести параллели только с бегством своего отца в Ирландию и свою с графом – в Кале. И он царственно запретил Ирландии и Кале оказывать бунтовщикам помощь.

Эдвард даже не впечатлился показной кооперацией Венлока, и заменил его на Джона Говарда, назначив общим начальником Кале Риверса. Проблема с Говардом, действительно лично преданным именно семье Йорков, была в том, что он не мог сам прибыть в Кале, потому что Гастингс, чьим депутатом он был бы, смертельно рассорился с Риверсом из-за назначения в Кале. Так что на самом деле там так и остался Венлок, и Кале в полном составе в нужный момент украсил себя кокардами Варвика.

И, наконец, Эдвард верил в англо-бургундский флот. Проблема была только в том, что корабли того времени не могли находиться в море более двух недель, настолько перегружены они были войсками. Не говоря о том, что любой приличный шторм раскидывал парусные корабли, и наносил ущерб, требующий ремонта. Англо-бургундский флот мог считать, что он блокирует Францию, но на деле это были просто пиратские набеги на побережье.

Что касается политики внутренней, то Эдвард IV полностью несёт ответственность за то, что интеллектуал-садист Типтофт добавил к варварству английских казней для политических оппонентов, и позор за это лежит именно на короле. Причём, казни скорее возбудили ярость, нежели напугали людей. Во время Войн Роз много чего происходило, но в Англии людей хотя бы не садили на кол! Поэтому север сотрясали бунты и сопротивление королю, особенно в его попытках наложить лапу на владения Варвика. Поэтому в июле Эдварду просто пришлось снова отправиться на север, чтобы самому разобраться с ситуацией. Бунтовщиков он там, впрочем, не нашёл, зато время он там проводил с такой приятностью, что никакие донесения не могли его отвлечь – в конце концов, и король имеет право на каникулы, и ведь он раздал распоряжения всем и каждому, что им надлежит делать, пока король отдыхает!



В тот день, когда Варвик с компаньонами отплыл из Ла-Хога, Эдвард отправил в Лондон письмо, что он скоро будет. Когда корабль Варвика причалил к английскому берегу, Эдвард всё ещё был в Йоркшире.