"The Adventure of the Bloody Tower" - доктор Ватсон беседут с Клементом Маркемом - 2

[MirrinMinttu]

Далее, Маркем продолжает рассказ о событиях, которые произошли после смерти Эдаварда и привели Ричарда на трон.



И вот здесь он упоминает, что вместе с Воганом, Риверсом и Греем был арестован и казнён ещё один человек, Ричард Хот. (От себя: кузен королевы и супруг Кэтрин Хот, а Кэтрин является одной из кандидаток на роль матери незаконных детей Ричарда. На шатком основании, надо сказать – ей в 1477 году Ричард по неизвестной причине назначил персональную пенсию в 100 шиллингов. Излишне говорить, что причин может быть масса. Как то факт, что супруг не обеспечивал её, как полагается. Ну и некоторое значение имеет имя дочери Ричарда – Кэтрин, которое не является фамильным. Но сказала бы, что имя могло быть дано просто по дню рождения, а ни год, ни тем более число рождения девочки не известно. Кстати сказать, отнюдь не всегда фамильные имена давались бастардам).

Маркем также напоминает, что Джон Роус пишет в своих хрониках, что Вудвиллы планировали убить Ричарда, назначенного лордом-протектором умирающим Эдвардом. Он подчёркивает, что все действия Ричарда были именно действиями лорда-протектора, и были направлены против Вудвиллов, но не против принца Эдварда. И заговор был успешно подавлен до того, как набрал обороты вооружённого конфликта.

Ещё 19 мая принц произнёс перед парламентом речь, в которой просил назначить его дядюшку Защитником Королевства. Дата коронации была назначена на 22 июня. Парламент нового короля был созван Ричардом на 25 июня. Около пятидесяти сквайров и джентльменов были приглашены 5 июня для посвящения в рыцари в честь коронации. Знати были разосланы приглашения. Жена Ричарда выехала из Миддлхема, чтобы принять участи в торжествах. «Выглядело так, что эра процветания и мира вот-вот должна начаться», - пишут Кроулендские Хроники.

А потом случилось непредвиденное. Ричард Стиллингтон, епископ Бата и Уэллса, явился на заседание королевского совета 8 или 9 июня с заявлением, что является свидетелем тайного брака Эдварда Четвёртого с Элеанор Батлер. Брака, который делал женитьбу короля на Лиз Вудвилл незаконной, а их детей – бастардами. Маркем уверен, что Стиллингтон не ожидал никакой персональной выгоды от своего заявления. Он был стар, слаб, и вполне готов спокойно умереть на своей епископской должности. Что, в таком случае, заставило его взорвать подобную бомбу?

Понимание государственных механизмов, по мнению Маркема. Стиллингтон был опытным и компетентным политиком, и он очень хорошо разбирался в связях причин и следствий, и возможных последствиях этих причин и следствий.

Он был в своё время лордом-канцлером, то есть премьер-министром при Эдварде. И он знал, что секрет двоежёнства Эдварда перестал быть секретом уже перед судом над Кларенсом. Именно поэтому его самого заключили в Тауэр одновременно с Джорджем. Некоторые моменты в обвинении Кларенса заставляют задуматься, почему Джорджа нужно было именно казнить, почему не просто запереть в Тауэр пожизненно? Практически единственным правильным ответом будет право на трон. Если сыновья Эдварда были незаконнорожденными, право престолонаследия оставалось за Джорджем и его сыном. То есть, в результате поведения Джорджа, о секрете Эдварда узнали очень многие. А это обещало серьёзные беспорядки в будущем. Ведь в тот момент было достаточное количество потенциальных претендентов на корону, чьё происхождение было не запятнано скандалом. Бастард на троне означал череду серьёзных войн в недалёком будущем.

Маркем также считает, что Эдвард с удовольствием избавился бы от такого опасного свидетеля как Стиллингтон, но просто не мог себе этого позволить. Казнь епископа была попросту невозможна без санкции папы, а санкцию можно было получить, только представив доказательства исключительного характера. Сэр Клемент также подчёркивает, что к моменту заявления Стиллингтона в королевском совете противостояние уже началось, ведь одновременно с официальным заседанием королевского совета 9 июня, в другом месте собрался другой «королевский совет», про-вудвилловский. И что просто болтовнёй там дело не ограничилось, они начали составлять распоряжения от имени Эдварда Пятого.

Маркем считает, что именно заявление Стиллингтона стало причиной, по которой Гастингс внезапно переметнулся от Ричарда к Вудвиллам. Естественным союзником этой фракции он не был, его отношения с королевой были признанно неважными, поэтому единственной причиной, приведшей его в лагерь вудвилловцев и, в конечном итоге, на плаху должно было быть разочарование. Он, доверенный человек Эдварда Четвёртого, ожидал для себя значительной роли также при его сыне. При Вудвиллах он бы её не получил, а вот при Ричарде в роле лорда-протектора вполне мог получить. При Ричарде же на троне, явно предпочитавшем Бэкингема, такого будущего, на которое он претендовал, у Гастингса не было. (От себя: честно говоря, свежеиспечённый пэр действительно был дворнягой в глазах Бэкингема, стоявшего за старую аристократию).

Таким образом сложился заговор, в котором именно Гастингс стал играть главную роль. И Джейн Шор, перешедшая к Гастингсу любовница короля Эдди, действительно стала курьером между своим новым покровителем и привычно укрывшейся в убежище Вестминстера королевой.

Ричард узнал о заговоре и о тайном заседании вудвилловской фракции уже на следующий день, и отреагировал письмами мэру Йорка 10 июня, и лорду Невиллу 11 июня. В них Ричард просит срочно выслать в Лондон людей «помочь нам защититься против королевы, её кровных родичей и их приспешников, которые собирались и продолжают ежедневно готовиться убить и уничтожить нас и нашего кузена герцога Бэкингема, и старую королевскую кровь этой страны». Маркем указывает источником сведений о заговоре Уильяма Кэтсби, который изначально служил Гастингсу.

Маркем и доктор Ватсон начинают разбирать события 13 июня, когда произошло фатальное для Гастингса заседание королевского совета. Про клубнику говорилось уже достаточно раньше, но Ватсон задаёт вопрос, могло ли это странное происшествие быть спланированно Ричардом, а не являться развязкой заговора против Ричарда. Маркем отвечает, что относительно этого историками той эпохи вывод был однозначен: смертельная игра была начата именно Вудвиллами, причём незамедлительно после смерти короля Эдварда. Вудвилловская партия также пыталась отменить сбор парламента, созванного Ричардом. Этим они хотели воспрепятствовать утверждению Ричарда на пост лорда-протектора.

Самое странное Маркем видит не в событиях, закончивших заседание королевского совета 13 июня. Страннее было то, что 16 июня совет обратился к Элизабет Вудвилл с просьбой отправить принца Ричарда присоединиться к брату в апартаментах Тауэра. И она это делает – с готовностью, что бы там ни утверждали позднее. Так утверждают Кроулендские хроники. Как? Королева по уши завязла в заговоре против Ричарда, и вот её новый союзник Гастингс казнён, её советник Мортон арестован, её некоронованный ещё сын находится в руках Ричарда – а она отсылает в Тауэр своего второго сына?!

Абсурд. Но абсурд перестаёт быть таковым, если утверждения относительно того, что Гастингс вовсе не был казнён немедленно 13 июня, а был осуждён честь по чести, и отправился на плаху только 20 июня – правдивы. Королева не знала о смерти Гастингса, потому что он был на 16.06.1483 жив.

Одну важную вещь Элизабет действительно не знала – что Стиллингтон вытряхнул кота из мешка и публично рассказал о незаконности её брака с Эдвардом. На том заседании отсутствовали ей сторонники, которые собрались в другом месте.

Ватсон замечает, что для Ричарда ситуация, в которой вдова его брата прячется от него со всем своим выводком в церковном убежище, была достаточно неловкой. Значит, он был готов на многое, чтобы ситуация как-то устаканилась. Передача второго принца в этом контексте была именно жестом официального доверия, и доктор сильно сомневается, чтобы усердно интригующая против деверя королева сделала этот жест с готовностью или даже благодарностью (graciously assented может быть понято как «с готовностью» или «с благодарностью», по словам Маркема. Я же нахально перевела бы как «милостиво согласилась». Как видите, от того, как понимать старинные слова, многое зависит). Ватсона сильно интересует насколько Элизабет Вудвилл была свободна ответить отказом.

Маркем отвечает, что согласно Кроулендским Хроникам убедил королеву кардинал Бурше, и что она с готовностью согласилась. Мор же пишет, что она яростно возражала, и что колокола Вестминстера звонили о помощи. Виргил утверждает, что «невинное дитя было вырвано из материнских рук лживыми заверениями».

Ватсон спрашивает, когда заявление Стиллингтона стало известно всем. 22 июня, отвечает Маркем. Ральф Шоу, знаменитый проповедник, говорил перед толпой у св. Павла, цитируя Писание: «Bastard slips shall not take deep root”. Теперь вся Англия узнала, что брак Эдварда Четвёртого с Элизабет Вудвилл не был законным, и что они чуть было не короновали бастарда. В это же время на ту же тему говорил с мэром города и олдерменами герцог Бэкингем. Вряд ли он сказал что-то новое для мэра, по крайней мере. Мэра Лондона звали сэр Эдмунд Шоу, и он приходился проповеднику Ральфу Шоу братом. 25 июня парламент обсудил ситуацию и пришёл к выводу, что естественным наследником короны в данных обстоятельствах является Ричард герцог Глостерский, младший брат короля Эдварда.

И Ричард «ради общего благоденствия и спокойствия в стране благосклонно принял корону».

Ватсон заметил, что некоторые могли бы сказать, что карта со Стиллингтоном и оповещение широкой общественности о деталях появления на свет детей короля Эдварда были грамотно разыграны самим Ричардом. Маркем соглашается, что враги Ричарда, несомненно, так и заявляли. Но что касается «широких кругов общественности», то они ещё слишком хорошо помнили детали несчастного правления несовершеннолетнего Генриха Шестого и то, что из этого получилось. И многие видели ситуацию не попыткой Ричарда отобрать корону у племянника, а попыткой Вудвиллов узурпировать власть, не принадлежащую им по праву. Можно заключить, что Ричард получил корону из-за страха перед проблемами правления малолетнего монарха, нелюбви к Вудвиллам, и незаконности брака Эдварда Четвёртого с Элизабет Вудвилл.

По мнению Маркема, в том, что Стиллингтон так подходяще появился со своими разоблачениями, нет ничего подозрительного. Он появился именно тогда, когда от его информации зависело, коронует ли Англия бастарда. Затем Маркем и Ватсон некоторое время беседуют относительно возможности того, что Стиллингтон солгал (от себя: напоминаю, что разговор происходит в 1883 году). Маркем уверенно указывает, что ни сама Лиз Вудвилл, ни Генри Тюдор позднее никогда не протестовали против этого заявления. Элизабет в такой ситуации могла и должна была обратиться к церкви с протестом, что её брак был легален. Она этого не сделала. Она вообще не оспаривала заявление о незаконности своего брака, и на приватном уровне в том числе. Другие Вудвиллы тоже как воды в рот набрали по этому поводу. «Коллективный стыд», - так называет этот феномен Маркем.

И почему Генри Тюдор, арестовавший Стиллингтона без предъявления обвинения, никогда не потребовал от епископа отказаться от заявления? А он этого не потребовал, зато начал настоящую охоту за копиями постановления парламента, за Titulus Regius. Он никогда не сказал, что парламент принял решение о передаче короны Ричарду на основании ложных аргументов. Он просто потребовал, чтобы и сам Titulus Regius, и факты за ним стоящие, были забыты и никогда не упоминались. Он не восстановил отпрысков Эдварда в королевских правах, сославшись на то, что заявление Стиллингтона (находившегося, кстати, у него под замком в Виндзоре) было ложью. Он просто отменил постановление парламента Ричарда об их незаконном происхождении.

- Но почему Эдвард и Элизабет Вудвилл не поженились по полному церемониалу после того, как мисс Батлер умерла?! – восклицает доктор Ватсон.
- Они могли, очевидно, если бы церковь это позволила, - отвечает Маркем. – Но не стали. И, как понимаю, даже это не сделало бы маленьких принцев законнорожденными автоматически.

Ватсон интересуется, был ли Эдвард Пятый королём в полном смысле слова, унаследовав корону от отца. Маркем отвечает, что нет, ни в коем случае. Для того, чтобы стать настоящим королём, нужно было пройти церемонию коронации. Без неё любой ждущий назначения король оставался ждущим назначения. Он также напоминает, что парламент имел и использовал право и деквалифицировать наследника, назначив им другого человека, и даже «раскороновать» уже коронованного короля, если на то пошло.