"The Adventure of the Bloody Tower" - доктор Ватсон подводит итоги (5)

[MirrinMinttu]

Ещё при жизни Ричарда начала циркулировать сплетня, что он собирается жениться на собственной племяннице, Элизабет. И что для этого он отравил свою законную супругу Анну.



По мнению Маркема, в слухе могла быть та реалистическая основа, что вдовствующая королева Лиз всем сердцем желала бы такого союза, и что сплетня пошла именно от её идеи. Более того, по утверждению Маркема, сама принцесса желала бы разделить трон со своим молодым дядюшкой.

Разумеется, доктор Ватсон не поверил в это утверждение. В конце концов, как могла Лиз Вудвилл желать чего-то подобного, если она считала, что Ричард приказал убить обоих её сыновей от Эдварда? И это Ричард занял трон после того, как все её дети от короля были объявлены бастардами. Ричард казнил её брата и её сына от первого брака. Не говоря уже о том, что принцесса была объявлена Генри Тюдором ЕГО невестой?

Маркем ответил доктору, что судьба любой средневековой принцессы вообще была далека от классической канвы. Та же Элизабет в девятилетнем возрасте была обещана пятилетнему французскому дофину, а потом король Луи Одиннадцатый отмахнулся от соглашения. И в семнадцать, в результате бунта Бэкингема, она обнаружила себя в ситуации, что её судьбу без неё связали с каким-то Генри Тюдором! Известно, что весной 1484 года вдовствующая королева отослала своих дочерей к Ричарду. Он обещал присмотреть за ними, и найти им мужей соответствующего ранга. Могла ли Лиз Вудвилл действительно сделать ставку на очарование своей старшей дочери?

В принципе, это только у Шекспира Ричард говорит, что «I must be marryed to my brother’s daughter, or else my kingdom stands on brittle glass». На самом деле, подобная женитьба ничего не давала Ричарду, напротив. Во-первых, это было бы косвенным признанием того, что право самого Ричарда на трон весьма шатко. Во-вторых, король не мог жениться на девице-бастарде. Он должен бы был отменить её бастардизацию, и такая власть у него была. Парламент легализовал в своё время бастардов Джона Гонта, и, несомненно, по прецеденту бастардизация потомков короля Эдварда и Лиз Вудвилл могла быть снята. Но подобный акт не мог исключить остальных детей, сделав исключение для одного ребёнка! Что автоматически поднимало вопрос о принцах-из-Башни. Либо один из них становился королём, либо официально признавалось, что их нет в живых. (От себя. Вовсе не обязательно. Бастарды Гонта были признаны, но потом Генри Четвёртый добавил, что «без права наследовать трон»).

Стоило ли всё это, включая более чем вероятные восстания и всеобщее возмущение, того, чтобы натянуть нос Генри Тюдору? Абсурд. Но языки болтали. Особенно после бала на Рождество 1484 года, когда королева и принцесса то ли обменялись платьями, то ли им были заказаны идентичные платья. Кроулендские хроники пишут об этом неясно. То ли латынь этой записи была несовершенной, как посетовал Маркем, то ли анти-рикардианский хронист намеренно напустил тумана. (От себя: это был бал-маскарад, как выяснилось позднее. Дамы просто в какой-то момент обменялись платьями, и это вполне могло на какой-то момент обмануть и Ричарда, который мог повести себя по отношению к принцессе слишком фамильярно, полагая, что перед ним жена. Но это – результат исследований уже наших дней).

Но сплетни оставались сплетнями, тем более что Ричард, узнавший о них, был вне себя от гнева и публично поклялся, что подобное бесстыдство никогда им не планировалось. Пока Джордж Бак уже при Стюартах не влез со своей версией письма Элизабет Норфолку. Письмо было обгоревшим, многие части в нём отсутствовали и были дополнены самим Баком, а потом оригинал и вовсе испарился, но дело было сделано. По Баку выходило так, что принцесса умоляла Норфолка походатайствовать за неё перед Ричардом и страдала, что королева всё никак не умирает. Бак также утверждал, что Лиз Вудвилл была всем сердцем за союз между Ричардом и Элизабет, и именно поэтому написала своему второму сыну от первого брака, маркизу Дорсету, чтобы тот срочно оставил Тюдора и вернулся в Англию. Маркиз, кстати, попытался сделать так, как мама сказала, но люди Тюдора (точнее, Джаспера Тюдора) перехватили его уже на побережье.

Томас Мор не обошёл тему Дорсета и принцессы тоже. Правда, он просто пишет, что Ричард так коварно ввёл вдовствующую королеву в заблуждение, что та «забыла все оскорбления, нанесённые ей ранее, и обещание, данное ею Маргарет, матери Генри». И что Лиз написала сыну, что она «в фаворе и дружбе у короля».

В принципе, в данном вопросе Маркему не удалось полностью убедить доктора Ватсона, что Элизабет Вудвилл пустила в ход все возможные механизмы, чтобы занять высокое место при дворе Ричарда. Что касается самого Ричарда, то Маркем тоже знал, что в период активного угасания королевы Анны уже начались переговоры относительно нового брака Ричарда с португальской или испанской принцессой – брак объединил бы линии Ланкастеров и Йорков, и дал бы трону наследника.

Доктор спросил, почему Ричард не выдал принцессу Элизабет за кого угодно, находящегося под рукой, и не положил этим конец надеждам Тюдора и сплетням. «Возможно, он был слишком рыцарственным для подобного», - ответил Маркем. (От себя. Очевидно, Маркем не знал, что португальский брак планировался двойным – и для Ричарда, и для принцессы пара была обозначена).
Как бы там ни было, только Жан Молине, француз, утверждал, что у принцессы Элизабет был ребёнок от Ричарда. Остальные сосредоточились на совсем другом – на обвинениях в том, что Ричард отравил жену, ставшую обузой в плане перспектив с наследником престола.

Кроулендские хроники просто констатируют, что здоровье Анны стало резко ухудшаться после знаменитого эпизода с обменом платьями, что вскоре король перестал делить постель с королевой по настоянию врачей, и что Анна умерла и была похоронена в Вестминстере со всеми прилагающимися почестями. Джон Роус пишет: «И он отравил леди Анну, королеву, дочь графа Варвика», не вдаваясь в рассуждения, отчего отравил и для чего.

Мор вообще-то пишет о смерти Анны одновременно и красочно, и осторожно. «Король Ричард, когда королева Елизавета вернулась в этот фальшивый рай после того, как отправила из убежища всех дочерей его брата, решил, что теперь ему осталось только избавиться от жены, уничтожив её, что он решил для себя тайно и ни с кем не обсуждал. В первую очередь он перестал спать с ней и жить с ней, жалуясь громко на её бесплодие, и так жаловался он ноблям королевства и архиепископу Йоркскому Томасу Ротергему, освобождённому им из тюрьмы. Епископ понял так, что от королевы скоро избавятся (так он понял настроение короля Ричарда, который уже делал многие подобные вещи не так давно), и рассказал по секрету нескольким своим друзьям об этих планах. После этого король пустил слух среди простых людей, чтобы они не знали, кто автор, что королева уже умерла, надеясь, что когда слухи дойдут до королевы, она действительно серьёзно заболеет. Но когда королева услышала ужасные слухи о собственной смерти, ходящие среди простых людей, она заподозрила правду, и показалось ей, что насал конец света для неё. И поспешила она к королю с жалобами и причитаниями, и, заливаясь слезами и всхлипывая, спросила его, что она сделала для того, чтобы он возжелал её смерти. Король ответил улыбками и лживыми отговорками, и льстивыми словами, что ничего подобного он против неё не замышлял. Но, как бы там ни было, вскоре то ли от отчаяния, то ли от яда, королева умерла и была похоронена в аббатстве Вестминстера».

Доктор Ватсон заметил, что, как доктор, лично он всерьёз посоветовал бы Ричарду избегать близких контактов с королевой, учитывая природу её болезни. И именно это сделали врачи Ричарда. Просто Мор решил рассказать наиболее мрачную интерпретацию из всех возможных.

Но Мор повторил практически дословно историю Полидора Виргила: «Но королева, уничтоженная то ли печалью, то ли ядом, умерла через несколько дней и была похоронена в Вестминстере».

Эдвард Халл писал, что «Некоторые думают, что она сама сошла в могилу, но другие подозревают, что некоторая субстанция была дана ей, чтобы ускорить её путешествие в вечность». Графтон писал, что она была «скорее всего» отравлена, а де Коммин – что ходят слухи о том, что её убил король Ричард
.
Доктор Ватсон заметил, что Бернар Андрэ, придворный поэт и летописец Генриха Седьмого, ни словом не упоминает о смерти Анны вообще. Маркем ответил, что нет ни одного доказательства того, что брак Анны и Ричарда был несчастным. Лично он считает, что, учитывая близость дат смерти Анны и её с Ричардом сына, речь идёт о том, что мать заразилась от ребёнка, то есть, речь наверняка идёт об одном, чрезвычайно заразном, заболевании.

Ватсон и в этом случае решил, что Ричард не был виновен в смерти жены.

Добавлю только от себя, что и некоторые современные авторы (Эми Лайсенс, к примеру) очень вгрызаются в бездетность Анны, которая могла быть трагедией для герцога, но стала серьёзной проблемой для короля. И рассуждают, что если бы Анна не умерла, Ричарду точно пришлось бы от неё каким-то способом избавиться.