О судьбе лорда Гастингса - соображения Волпола и мои

[MirrinMinttu]

Волпол напоминает, что Элизабет Вудвилл не была, мягко говоря, образцом здравомыслящей женщины. У неё до сих пор много защитников, но и они не отрицают, что большинство проблем она нагребла на свою голову (и головы окружающих) вполне самостоятельно. Винила ли она кого-то в аресте брата и сына? Да. Гастингса, но не Глостера и не Бэкингема. Известно, что узнав о случившемся от канцлера и архиепископа Йоркского, она воскликнула: "A woe worth him! for it is he that goeth about to destroy me and my blood!"



Что ж, хочу напомнить, что с Гастингсом у королевы Лиз были свои счёты ещё со старых дней, когда она была вдовой, ищущей покровителя, который помог бы ей отсудить своё имущество и долю сыновей у свекрови и её нового мужа. Тогда Гастингс согласился оказать ей помощь, но связал молодую женщину таким договором, который, по сути, полностью лишал её самостоятельности. По воле случая и леди Жакетты, она стала госпожой Гастингса, но она ничего не забыла. И её семья, кстати, не забыла. И он знал, что не прощён, тем более, что список его прегрешений, с точки зрения Элизабет, с годами значительно удлинился - любая жена терпеть не может собутыльников и соратников похождений мужа.

Если у кого и был жгучий повод желать, чтобы все Вудвиллы разом провалились пропадом, так это у Гастингса.

Вернёмся к Волполу. Он, к счастью, не утверждает, что король Эдвард официально назначил своего брата на должность лорда-протектора королевства. Он просто напоминает, что Ричард, как единственный брат короля, имел конституционное право на регентство на время несовершеннолетия своего племянника. Он также допускает, что действительно существовал план убийства обоих герцогов королевской крови – Бэкингема и Глостера. И что именно поэтому Риверс, Грей и Воган были казнены, а королева укрылась в Вестминстере.

Волпол видит в происходящем чью-то политическую интригу, имеющую целью настоящий и полнокровный переворот, в результате которого Вудвиллы (группа, которая была отделена королём Эдвардом от лордов-аристократов и существовала отдельно) пришли бы к абсолютной власти, укрывшись за малолетним королём. Это достаточно интересный подход, по-моему, который может объяснить необъяснимое.

Для меня в событиях тех дней всегда оставались полной загадкой две вещи: почему Элизабет Вудвилл забилась в Вестминстер от человека, с которым не была в ссоре? И – почему Ричард Глостер казнил Гастингса так, словно от мусора избавился. Потому что они тоже не были врагами. Вся эта история с клубникой Мортона и якобы вдруг высохшей рукой выглядит абсолютно, тотально бредовой.

Смысл в истории появляется, если согласиться с Волполом (и Халстед тоже пришла к тому же выводу), что спешка Ричарда и его дальнейшие действия объяснялись необходимостью предотвратить гражданскую войну, которая, несомненно, началась бы, если бы Вудвиллы решили пренебречь законами и перехватить власть, с чем аристократия, уже не сдерживаемая страхом перед королём, никогда бы не примирилась. А именно Гастингс говорил лондонцам, что события идут к тому, что будет битва.

И я согласна с Волполом, что нельзя судить о событиях того времени по меркам нашего. Сколько узурпаций трона знала Англия? И можно ли их даже назвать узурпациями – ведь чётких правил, ритуалов и законов перехода власти на практике тогда не было. Генри IV, несомненно, узурпировал власть, на которую не имел права. Генри VI назвал Ричарда Йорка наследником в обход собственного сына. Права герцога Кларенса были также официально признаны во время короткой реставрации Генри VI. Права Генри Тюдора на трон даже и правами назвать нельзя.

Так стоит ли судить и осуждать Вудвиллов, что они попытались перехватить власть, если это делали и другие? И можно ли негодовать, если кто-то использовал их планы, чтобы Вудвиллов уничтожить? Таковы были реалии времени. Только вот эти амбиции разбились о твёрдое намерение Ричарда Глостера никакой гражданской войны больше не допустить. Всё, о чём он думал, спеша в Лондон – это об обеспечивающем мир сильном протекторате.

Волпол, собственно, предполагает, что история об аресте Гастингса так бредова именно потому, что она полностью выдумана, причём выдумка должна была сослужить службу, представить Ричарда суеверным параноиком и жестоким убийцей. Волпол подчёркивает, что никто, кроме присутствующих, не мог знать, что произошло на том памятном заседании совета. Ворота Тауэра были закрыты. Но если учесть, как были защищены и вооружены Ричард и его люди (в наспех подобранные латы – деталь, никем больше не упоминаемая), речь, скорее, идёт о самозащите, а не о спланированном нападении.

Если подумать о происшествии с Гастингсом с этой точки зрения, то всё становится на свои места. В том числе и то, почему Мортон и Стэнли были отпущены, а Гастингс – казнён.

И тут Волпол подбирается к вопросу, о котором мы все здесь тоже много думали. Итак, Ричард намерен быть сильным лордом-протектором королевства и как можно скорее короновать племянника, чтобы предотвратить брожения, которые, несомненно, начались бы, если бы люди узнали то, что к тому моменту наверняка уже знал он. Что провозглашённый, но не коронованный король Эдвард V – бастард в глазах закона.

Чтобы установить протекторат, ему пришлось задавить попытку узурпации Вудвиллов, что не могло не оскорбить королеву. Но протекторат не мог быть вечным, и как только его племянник был бы коронован, его мать получила бы неограниченные возможности для мести. Думал ли об этом Ричард? Возможно, нет. Собственно, он плохо знал Элизабет Вудвилл. Пересекались они редко, и отношения их ограничивались формальными подарками небольшой ценности по праздникам. Но Элизабет знали Гастингс и Бэкингем – и сильно её не любили, каждый по своей причине.

Так вот. Бэкингем очень хлопотал в пользу того, чтобы никакого протектората вообще не случилось. Поскольку магнаты и аристократы видели ситуацию более или менее в том же свете, решение короновать Ричарда было единогласным. Во всяком случае, в хрониках тех времён не зарегистрированы возражения.

Но Гастингс был несколько дальновиднее, потому что знал королеву Лиз долгие, долгие годы, и знал ещё то, чего не знал никто, кроме её мужа. Эдвард, несомненно, перемывал косточки жене, и с кем же ему это было делать, если не с лучшим другом. Гастингс мог догадаться, что Лиз договорится с Ричардом – не вечно же ей сидеть с принцессами в Вестминстере.

И пусть принцессы оказались бастардами, негодными для династических браков, тем хуже для Гастингса. Они были бы выданы замуж в Англии, и у Гастингса появилась бы целая каста могущественных врагов. Не говоря о том, что вдова покойного короля быстро обрела бы влияние при новом дворе – и Гастингсу досталось бы. Не говоря о том, что принцы тоже не забыли бы ему ни былых обид матери, ни предательства их интересов. Да, Гастингс был в хорошей компании, но он всё равно был в этой компании чужим. Тот же Бэкингем был герцогом королевской крови, а Гастингса поднял из ниоткуда покойный король.

В день ареста Гастингса, среди присутствующих он был единственным военным, готовым действовать. Да, там был и Стэнли, но когда это Стэнли выступали с открытым забралом? Присутствие Стэнли и Мортона говорит просто о том, что они предложили Гастингсу нечто, гарантирующее ему безоблачное будущее. Нового короля? Скорее всего. И, скорее всего, Бэкингема, не Тюдора. Поэтому клич Ричарда «измена!!!» мог быть именно извещением своего эскорта о реальной измене, собственно. На него напали в зале совета. И напал Гастингс. Поэтому он и был казнён без суда и следствия.